Now, one of the best things to do with a weapon that you don't know what to do with would be to park it someplace and forget about it, and get a weapon that you did know what to do with. Wouldn't that seem sensible? Yeah, but this is a problem that's being handled by government.

Спасибо.

Now, why can't you walk into a large business corporation, why can't you walk into a government, why can't you walk in to Mr. Big and say to him, "I have a solution to your difficulties"?

За последний год была проделана огромная работа в различных областях, и, возможно, вам хотелось бы узнать кое-что об этом. Вы хотели бы узнать кое-что об этой работе? (аплодисменты)

Now look, at the moment — you can take my word for it, although there are a few of you sitting right now in the audience who have been through the HGC very recently who were dragging through as cases as long as Dianetics is old, as long as Scientology has been going — their cases never quite came up to expectancy. They expected more to happen than had happened. And now they know that something has happened to their cases and they have advanced — they know that an advance has taken place. And there are several people sitting right amongst you this moment who would tell you that.

Спасибо.

We have a big weapon. It's probably the biggest weapon on Earth at the moment because it is a weapon and it can be used! And if there is another weapon on Earth that is tremendously big, a huge weapon that can't be used, who's left with the weapon?

Год назад я уехал из Вашингтона, намереваясь пробыть за границей несколько недель. Что ж, я оказался за границей, и я обнаружил там кое-что весьма примечательное. Я обнаружил, что с тамошними кейсами работать труднее, чем с кейсами в Америке. Я нашел один предмет, который очень, очень сильно заинтересовал меня; воздействие, которое оказывает на людей современная война. Но я обнаружил за границей кое-что еще; я обнаружил, что там я могу очень легко получить превосходные услуги за плату, которая мне по карману. Это имело очень большое значение.

All right. The atom bomb is a solution to all man's problems everywhere. Thud! No problems! So, it's too big a solution, isn't it?

Так что я сел и принялся за работу. И первое, что было разработано сразу же после открытия «не знать», после открытия первого и второго постулатов здесь в Вашингтоне, – это коммуникационный мост. И я обнаружил, что придумать какой-нибудь процесс очень, очень легко (мы всегда это знали), я обнаружил, что придумать процесс гораздо легче, чем добиться, чтобы его провели кому-то. Можно даже сказать, что когда вы пытаетесь добиться, чтобы кому-то провели то, что является настоящим процессом, вы сталкиваетесь с некоторыми трудностями.

Well, man gets solutions mixed up with violence, death and the end of it all and he begins to avoid solutions. So that you walk into a big business corporation and you say, "Look, I could make all of your employees 50 percent more efficient, I could even bring you up to a point where you know what office you're sitting in." And what's he say? He said, "Nah. Well, I don't know. Take it off, put somebody on. Rah-rahhh."

В прошлом году я решил разобраться почему... почему? Знаете, в сфере душевного исцеления существовала одна давняя традиция (это старая сфера деятельности, про нее не вспоминали все эти годы)... но существовала такая традиция, и она заключалась в том, что «некоторые целители обладали особым даром проникать в суть проблемы, они обладали особым талантом, они могли с помощью некоего личного магнетизма устранять аберрации у людей». Существовала такая вот традиция.

The first manifestation is that the man has to have problems. He has to have problems because he doesn't dare arrive. He doesn't dare arrive because he knows it's painful. In other words, he realizes you're trying to put him in a no-game condition — he thinks. Man has identified going into a no-game condition such as "dead" with putting himself into a position where he can play a game. These things are harmonics on the same thing. Man can play a game here, he can be serene, but he can play a game; he can be nameless, but he can have an identity; he can be good, but he doesn't have to be good. He can win, he can lose, but he doesn't have to, and it isn't the end-all of existence if he does either. Then a man can have a game.

Вы знаете, что Дианетика была полностью дискредитирована в сфере психологии и психиатрии, потому что эти ребята сказали: «Очень вероятно, что Хаббард может добиться таких результатов у своих пациентов...» Они даже не знали, что я не практиковал. «Очень вероятно, что он может добиться таких результатов... но это потому, что он обладает магнетизмом или какими-то еще личностными качествами, которые и дают ему способность проникать в суть вещей». И они говорили это людям; это действительно так. Некоторые из вас слышали это. Они говорили людям, что именно поэтому Дианетика и работает, когда она работает, но что как наука она не существует, что это просто попытка дать объяснение так называемой «способности проникать в суть вещей».

Have you ever tried to play a game with your — let us say, have you ever tried to play a game of blackjack — to get crude — with your last dollar? That's not a game. That's desperation! And here he believes himself to be playing a game of such seriousness that he cannot afford to play the game at all. It isn't a game anymore; life is therefore not interesting. Life is not something that is to be lived, life is not something which is to be used to live with.

Что ж, спустя пять лет, в октябре 1955 года я решил изучить то, что называется

And he immediately believes then that he had better sort of grind away at something he's certain about and leave all this foolishness alone because life is serious and life is real and that death is its goal or something. And he falls completely out of any real interest or livingness. He's playing blackjack with his last dollar, always, he believes.

=«способностью проникать в сущность вещей». Почему один человек добивается результатов при работе с преклиром, а другой – нет? Почему? Это было большое=исследование, но я со своим обычным оптимизмом думал, что смогу завершить всю эту работу за несколько недель.

And therefore, he can't have a solution. The solution is down here. "Solution" means end of game, end of action and end of doingness. And he knows what that is. End of doingness is painful, it's agony, it's all there is gone, it's total loss. That's a solution to him.

И вот я рассказываю вам об этом спустя год.

You say — you have twelve stenographers here, and you have three of them who are actually doing the correspondence and the other nine actually walk back and forth and originate communications to each other. Only they get so much in the road that the other three can't do the correspondence they're supposed to do. Now, the solution is to find some work of the organization for these remaining nine girls and put them in the places on fixed communication lines where they really can contribute to the situation. In other words, let's straighten out these communication lines. It seems to be the most reasonable thing you could think of. And you walk in, tell him this. "What are you trying to do?" Sort of "Throw this bum out" sort of an attitude. "You're just trying to mess us up, that's all."

Во-первых, у нас появился коммуникационный мост. Что такое коммуникационный мост? Это мост между одним состоянием бытия и другим. Это мост между созданием и разрушением в любом цикле действия. Цикл действия – это «создание – выживание – разрушение». Каким образом мы переходим к другому циклу действия?

How would he be messed up? Because a game called confused secretarial directionalism would be at end — that would be the end of a game. And he's got this mixed up with pain and agony, and he knows (reactively) what would happen to him if he actually did straighten out his secretaries. He knows what would happen to him. He'd be in agony. He'd be broke. It would be the end of existence. In other words, he is playing this game called business with the same desperation that somebody tries to avoid an avalanche which is falling on him. And you have threatened to hit him with one pebble, and he knows that one pebble is followed by the mountain.

Например, мы проводим человеку какой-нибудь процесс, мы проводим ему хороший процесс, который называется «Рыбы плавают?» О, кому-нибудь знаком этот процесс? Это очень эффективный процесс. Я расскажу вам о нем забавную историю через минуту.

What can you sell him? Just telling you this to show you a little of the gold that falls out of this theory of games. It tells you what he'll buy; he'll buy a game condition.

Итак, я упорно работал, пытаясь найти переход от одного цикла действия к другому. Мы начинаем работать с преклиром, мы спрашиваем его: «Рыбы плавают? Рыбы плавают? Рыбы плавают?» Мы устраняем задержку общения, которую вызывает процесс... мы сглаживаем ее... и мы считаем, что процесс уже дал все, что от него можно ожидать; вот так все просто.

What's a game condition? Confusion, motion, problems, difficulties, getting stuck in things, going to jail, these are game conditions.

Так вот, каким образом мы переходим от завершающей части одного процесса к следующему? Для этого требуется мост. Вам нужно закончить предыдущий процесс, удостовериться, что для преклира сессия продолжается, и начать новый процесс.

So, you walk in — he has nine secretaries that merely swap notes to getin the road of the other three secretaries and so forth. You persuade him to hire three more! You make up some forms for them to make out that report on the remaining nine, and they have to survey each one of the reports and add to it, and this takes up their whole day. He buys this and, actually, some work comes out of the office. Why? You covertly nailed down nine secretaries who were being random by making them make out too many reports, you see.You actually can use this sort of thing. Now, I'll give you another example of this — give you another example of this. You have this big department.And this department is in charge of waterworks and rivers and harbors and stuff and this big outfit is all involved with paper chains. And you appoint people so that you can relieve people so that that ends that communication line, but — not positively. There still is a confusion at each end, you see. They have their desks so fixed that the reports on the water levels all wind up in the accounting department so that they have to be misrouted because accounting doesn't know anything about that. And they've got these things going round and round, and you see this horrible confusion.

Давайте посмотрим на это более внимательно. Другими словами, если вы сгладили проводимый процесс, то для преклира это означает, что вы подошли к концу сессии, поскольку процесс проведен и больше в нем ничего нет. На этом данный процесс заканчивается. Так что для преклира это «конец сессии», и можно ожидать, что он в какой-то степени выйдет из сессии.

One of the first things you could do to straighten it out for yourself would be to look for a stable datum somewhere in it; something that is still, motionless or stopped. That would be the beginning of your workout of this confusion.

Хорошо, каким образом вы переходите от одного состояния жизни к другому? Вы должны объявить о том, что одно действие подошло к концу, что это состояние все еще продолжает существовать и что вы собираетесь выполнить какое-то новое действие.

And then, because you've got to sell a lot of people who know that to solve anything is to die, you really fix them up. You say, "What you should do now: Look this situation over carefully. You've always been worrying about floods. You've always been worrying about floods." You've said, "If you put up enough waterworks and dams and so on that you'd have these floods — you'd have these floods under check." They've never done this, you know, the floods just keep rolling down, taking cities away and smash up the countryside and carry away all the farms and topsoil and everything. You said, "Now, we're supposed to stop all these floods."

Это происходит таким вот образом: все делается на основе согласия, этот мир существует, потому что мы соглашаемся с тем, что он существует, следовательно вам нужно получить согласие преклира по поводу того, что через одну, или две, или три команды вы закончите этот процесс. Вы думаете об этом. Вас интересует, как к этому отнесется преклир, вы думаете об этом, и вы спрашиваете преклира: «Вы не против, если мы выполним еще парочку команд и закончим этот процесс? Вы не против?»

And they just said, "Confusion, confusion, confusion."

Преклир говорит: «Ладно» или «Против». Если он говорит «Против», вам придется продолжить.

And you said, "Now, stopping those floods you've always thought of as a problem. Man, you haven't got a problem even vaguely in that compared to this other problem! Wow! The problem of drouth! Now, the truth of the matter is you will have to flood all kinds of valleys and surrounding countryside and so forth, in case there's a drouth." Never has been a drouth, never has been one.

Ладно.

You would be amazed. Sensible men at this time, you say to yourself, they say, they'd look right through this, you know, and they'd say, "Ha! Ha! There's never been any drouths in this area and we don't have to store any water, our trouble is to get rid of the darned stuff!" That's what they'd say. But you have estimated the organization as a sensible organization. You believe that it depends on good reasoning and it follows out its goals, and that's what it does. It's a sensible organization. It isn't! It doesn't intend to not even vaguely!

Так вот, вы переходите к следующему шагу, вы предупредили об этом преклира, вы не стали резко его останавливать, и затем вы говорите ему: «Ну, хорошо, мы закончим с этим. Ну, как вы? Как у вас дела?»

But you come along and you want to actually put them into the business of stopping floods so that you can save some of the farmland that's being swept away and some of the cities. All right, that's what you do. You say, "It's a big problem of drouth. Have you ever handled this problem? Have you ever realized what it meant — to have all — think of it — the Mississippi without a drop of water in its bottom!" You'd be surprised. Fellows will sit there and they'll say, "Umm! That's pretty terrible!"

Вы не спрашиваете его, как он себя чувствует, поскольку это приводит к восприятию «как-есть». С таким же успехом вы могли бы спросить его «Как вы плачете?», наряду с «Как вы себя чувствуете?». Это просто другой уровень шкалы тонов.

You say, "But the problem of trying to find enough valleys and to build enough dams to store this water is insurmountable. Just building dams to keep the Mississippi in check, ha, that's nothing! But just think of trying to — think of the horrible legal consequences of seizing land, seizing farms, you see, confiscating property. Why, it'd just be a violation of the Constitution and the Bill of Rights and everything else, and the legal work involved in it is terrific! You'd have to add eight legal departments just to take care of the confusion of kicking people out of these valleys so that you can flood them! And that's a problem! How are you ever going to get over that?"

Так вот, вы говорите: «Как у вас дела? Ну, как?», и он отвечает: «То-то и то-то, так-то и так-то».

And they figure and they worry and they work and everything starts going more confused, and while they are not watching, the actual machinery of stopping the floods goes back into action. Why? They've got a bigger problem so they can afford a solution to a little problem!

Для чего вы делаете это? Вы как бы говорите: «Послушай... послушай, преклир, я все еще здесь; ты все еще здесь; комната все еще здесь». И вы говорите это ему, когда спрашиваете:

Now, nations and organizations and individuals actually work on this principle. Any of you have run "Problem of comparable magnitude to will know that.

• Ну, как у вас дела? Как по-вашему, вы чего-нибудь добиваетесь? Как вы думаете, все это могло бы быть немного лучше или немного хуже? Как вы вообще реагируете на это?

We say to somebody, "Give me a problem of comparable magnitude to your mother." There are very specific ways of running it. "Problem of comparable magnitude to your father." "Problem of comparable magnitude to your grandfather." "A problem of comparable magnitude to your name." Anything you want to say. And the fellow all of a sudden comes unfixed off this problem and looks over and sees a bigger problem. Then you give him a bigger problem. You unfix his attention on the second one; you put it over here on the third and gradually he is perfectly willing to solve this problem over here. It's quite interesting, quite interesting mechanism. But it works on big organizations.

И преклир рассказывает вам об этом в течение пары секунд. И потом вы говорите:

Now, if you were to go into a big organization, you want to become a great success — you want to be a big success, don't go around solving their difficulties. Boy, they'll hate you. They'll look at you like you are a murderer; you're about to kill them. "Get out of here with those solutions. We know it's reasonable to file everything that begins with A under A, but we don't do it that way." The thing for you to do is to figure out a more complicated filing system than they already have, a more complicated paper chain than they already have; figure out more forms to be filled in and to go more places to bother more people; make enough confusions here or there to a point where you are elected to chairman of the board. This man's a good man.

• Ну хорошо, я подумал о том, чтобы провести вам еще один небольшой процесс, который то-то и то-то, так-то и так-то. Что вы скажете?

Now, some of you who are working with corporations recognize the truth in what I am saying, but you think I am joking — you don't think these outfits would buy that. They would! They'd buy it.

You go in and you say, "I have a way to cut out form 82, 85 and 86 by combining it in the original form number 1." They would say, "I'm very sorry today. I'm very busy. We'll have to talk to somebody else about this."

You go in and you say, "You know, form number 1, 85, 86, 97 and 102 are inadequate! I can't make out my reports with this little data! We have got to originate another form which I have typed up here, which gives us the relative birth rates of the office employees and this has to be added in for cross analysis, and we'll call these form 150, 151, 152 and 153 in addition to the existing forms! Then we'll have it."

And you'd be surprised. Mr. Big ordinarily — open those doors, and he'll say, "Son, you have a future."

Most organizations solve their problems by increasing the number of identities on their payrolls. More identity is a game condition. They have very great difficulties. They just can't get in touch with New York, or keep New York straight. So instead of analyzing the communication lines to New York, what the Chicago office does is hire five more people to pound at New York, change the New York manager, put in some guy that they know will flop and then hire twelve more guys in New York who are supposed to maintain communication with Chicago. This doesn't work, so they hire ten more people in Chicago and ten more people in New York. This doesn't work so they buy a new building in New York just to house the employees in order to communicate with Chicago where they have to buy a new building to file the messages. Two outfits still aren't working and thus General Electric is born!

Every time you add identities into a situation you're all right. Now, you have to have some identities present in order to have a game condition. You wouldn't have any communication lines or any business at all unless there were some identities involved. See? But there gets to be too good of a thing there along the line someplace and you have so many identities involved that nothing could be done.

И вы говорите:

Well, I'll tell you something amusing that happened in the HASI London, something very, very amusing, something that you laugh at if this happens in a central office of Scientology.

• Ну, хорошо. Рыбы плавают?

We had a great many business people who had been hired, one of them an office manager, and he was doing all right. But we had a lot of clerical help that had been hired straight out of the market, the labor market of London, and we brought this — these clerical people on and so on. And we found out that work was doing a little bit worse than it was, so they hired over there some more people to expedite it. The first thing you know, the payroll was getting astronomic, and the bank balances of the organization were drop-ping and so on. And so the Association Secretary and I went to the mat about this and we worked out a budget, and I pushed the budget down into an extremity. It was to be within the income of the organization, which seems rather a reasonable thing to do. Because I had altitude and did it with auditing procedure, he bought it and put it into effect with great difficulty, but we got it in effect. We got it into effect. He's actually a real good boy.

He was aware of this principle too and we were — we got to laughing about this because we did something terribly arbitrary. We merely removed all personnel exterior to Scientology from the office without any regard whatsoever for their functions. Obviously this would have left terrible holes in the organization by all planning known to man. This would have been a terribly desperate step to have taken and so it was a desperate step. It was in effect for two days — those people had been missing for two days! And all of a sudden the office manager came to me and he says, "You know, something odd is happening, Ron. Everybody is getting work done. The organization is running more quietly and smoothly than I have ever seen it run before! What's happened?"

Well, what's happened is that the clerical and staff that was hired was just following standard business routines, and they were originating enough communications so that other communications could be answered to those and they were taking in their own washing! And this would have been perfectly all right if they hadn't disturbed the Scientology personnel working on the job and their own business manager. But it so happened that we disturbed the — they disturbed the Scientologists on the job and the bankroll and the accounts. And when they were removed from the situation — all of those extraneous communications were removed from the situations — and we uncovered two or three Scientologists who were also working on clerical staff who, up to this time, had been completely snarled up continually trying to keep the other communication lines unsnarled, which were always snarled. And the operation at half the payroll was suddenly getting along with beautiful smoothness.

Now, that's a terrible argument. No labor union would buy this argument. So in order to sell that, you have to give somebody a bigger problem. All right, let's put that same kind of an incident on a national basis. You interested in a third dynamic application of games?

Это коммуникационный мост. Благодаря ему преклир остается в сессии... крометого, он не позволяет снизиться обладанию преклира.

Audience: Yes. Sure!

Что ж, все это очень ловко делается. В нашем распоряжении был ряд процессов; мы обнаружили, что одиторы одитируют гораздо лучше, когда они понимают, что представляет собой эта штука, называемая мостом. И вот что во всем этом забавно: каждая сессия начинается с полумоста. Вторая часть моста используется в начале сессии, а первая часть моста используется при завершении всей сессии.

All right, let's put this on a national — let's put this on a national basis. Let's put it on a labor union basis. We tell the labor union flatly, that if they got rid — in industry and factories and that sort of thing — if they got rid of about three-quarters of the people they had employed, they'd be able to get something done. Ha! Can we get their agreement on anything? Ha! Ha! Ha! No! No! No, they'd only agree with us if we had guaranteed to hire two more for every one they've got on. The trouble is already that every post has got too many communication lines mixed up in it. Work isn't necessarily accomplished by numbers. Somebody said, "Many hands make light work." I just reduced this to "Many hands make work." And carry it further to "Many hands make work work!"

Это можно было бы сделать таким образом. Вы говорите:

See, a few of us have run organizations and that sort of thing in this when we were all wearing all hats. We were taking it in from all directions and actually, the field and public at large got more service during those times even if things were more hectic than at any other time.

• Я собираюсь провести вам сейчас одитинг. Вы готовы? Соберитесь, приготовьтесь показать, что это не оказывает на вас совершенно никакого воздействия.

Well, how would we do something like this? We would take a national level and we'd do something weird. We would hand out a problem to industry and government which was so close to unsolvable that they would be willing to reduce their personnel. How would we do that and still not upset the wage earner and the amount of pay he was getting? How would we do that?

Well, we could advance a Scientology principle. We could say people interiorize into their work and become inefficient and, becoming inefficient, interiorized into their drill presses and books and so forth and becoming much, much too pinned down and introverted, are therefore and thereafter liable to riots, commotion, disturbance, agitation. They fall for labor agitation, they strike, they cost us lots of money and so forth. Why? Because the people have actually slightly gone mad! They've been interiorized, interiorized, interiorized, interiorized until they no longer see further than the ends of their noses. They don't see the health of the organization. They don't see the health of the factory or the corporation or the government. They only see the little gadget they've got right in front of their face. So, they look at this little, tiny thing and they get interiorized into that. Somebody comes along and says, "You're being done in! Everybody's doing you dirt! Strike! Workers of the world arise! Workers of the world go to bed!" Whatever it is. Oh, I'm sorry, that's Freudian. Anyhow.

We give them this as an explanation because it's true, you see, it's perfectly true. And we advance, as a reality, a single process which is very workable. We say, "When a worker is tired and exhausted and he's only been doing clerical work and that sort of thing, do you know that if you send him out and make him walk around the block until he's actually looking at the environment (give him havingness) — walk around the block until he is interested in the environment, that he will stop worrying and being obsessed with the materials he was handling."

• Что ж, я думаю о том, чтобы провести вам небольшой процесс, который называется «Рыбы плавают». Я буду задавать этот вопрос снова и снова, а вы должны отвечать, и мы посмотрим, как это у нас пойдет. Вы не против, если мы проведем этот процесс?

That's terrifically good therapy. It's very simple. We simply say to some-body, "Go take a walk around the block."

• Конечно, я совершенно не против этого процесса. Вы начинаете процесс и говорите:

I'll tell you how I evolved that as a process. I'm writing a little bookcalled Security in the Workaday World which is to go out with the PECourses. People come in, they want to know about work, we talk about principles of Scientology, put them into the framework of how you work. And thislittle book then had to have a couple of pat solutions, and one of those solutions had to be on the first dynamic and one of course had to be on the third.How do we extrovert a worker? How do we keep him from spinning in by being too pinned down to his job? Well, we had to have something simple that would work without an auditor present, so we had him walking around the block until he extroverted.

I told several people about this. They do now, they walk around the block until they're not tired. It's very funny but they can walk around the block until they're not tired. If they only walk around the block far enough to get tired and then quit, they've just restimulated themselves. They have to keep on walking around the block. Of course, you could probably walk yourself Clear walking around the block eventually.

Хорошо, в конце... в конце сессии вы используете первую часть моста. Вы говорите: «Я думаю... я думаю о том, чтобы закончить эту сессию после того, как я задам вам еще два или три вопроса, вы не против?»

Now, how would we ever sell a third dynamic solution of this character? How would we ever make the third dynamic alert to this? We'd have to give them a bigger problem, wouldn't we? Just like we have to give the preclear a bigger problem to get him off his fixation on how terrible it is that all Ford cars cough at him when he walks by them.

• Нет, почему бы и нет.

We actually have to teach him on the third dynamic that there is a bigger difficulty. The horrible difficulties of government job planning — it's just terrible, the difficulties of government job planning. The government has never been efficient and to let them do this at all is almost completely disastrous, but somehow or other with great watchfulness, we will make sure that they do a good job of this.

They say, "What's job planning got to do with this?"

И он отвечает вам. Вы: «Рыбы плавают?» – он отвечает вам; «Рыбы плавают?» –

You say, "You're going to keep people working in automobile industry eight hours a day, they drive home, they sit down in front of a television set, they go to bed, they get up in the morning, they work eight hours in their office or at their drill press. Ha! What gives? The guy's going to introvert. He's going to get tireder and tireder and tireder. His job is going to be done less well and less well and less well. He's going to be more and more liable to strikes and agitation. It is going to take more and more force and duress and persuasion to get him to work at all. He's going to pull blunders. What's the solution? I am afraid that you had better take four hours of that man's eight and have him spend them outside on civic or construction programs."

и вы говорите:

Everybody says, "You mean double — double the number of people that will be working in the factory? How horrible! You mean we'll have twice as many people working here."

• Что ж, хорошо. Как... как у вас дела? Как... как вам это?

"That's right. Morning shift, afternoon shift."

"Oh," they say, "think of the books. Yeah, think of — think of the accounting problem. Think of the tax problem involved to supporting that many civic projects? Think of the difficulties you'll have with politicians trying to keep their hands out of the pork barrel while they're building all of these things!"

И вы говорите:

You make it practically against the law for a fellow to work at an introverted job unless he has an extroverted one. You say it's very difficult. How are you ever going to sell to the public the idea that you should permit an executive and enforce an executive — not just permit — but enforce an executive to go fishing six times a week?

– Ну... э...

Well, because part of game condition is kicking the other fellow out of the game. This is one of those nice, smooth, workable solutions. Why is it workable? Because it's so idiotic. But it would do exactly what we know — if we look it over we will know — would have to be done in order to bring sanity into industry and labor and government and government — worker relations. You can't keep the man in the office 24 hours a day and expect him to stay up and do otherwise than to get old and creakity and inefficient and upset!

Вы знаете, что задержка общения на этом процессе немного сглажена, и вы понимаете, что преклир, должно быть, находится немного не в настоящем времени, так что вам нужно сделать просто что? Вам нужно использовать оставшуюся часть коммуникационного моста, начать новую сессию и завершить все это. Каким образом вы это делаете? Вы не говорите просто... вы видите, что у преклира затуманено сознание, так что вы говорите:

If you're going to have a vital nation, you have to to have vital people!

• Выберите несколько вещей в комнате.

We'd start in on some sort of a thing — if you were going to carry out a program like this as an example. There is a problem today in the schools. Let's just go over into this, I'm going to cover — just notice as we're going by that I'm covering some of the titles that you have in your .. .

Нет, это неправильно. Так вы шокируете его, вы испугаете его, и он застрянет в сессии из-за этого внезапного изменения.

In schools we notice that children have a difficult time learning any-thing. The end product of modern education is a child being able to arrive at the age of twelve without being able to write, read, spell or even get to school. That's evidently the end product.

Итак, что вы делаете... он говорит:

I know I used to do traveling ovals and all of that sort of thing and — by the hour — and used to slave away and work and labor in order to learn how to write. And I did all that work on the subject and people can't read my writing worth a nickel even today, you see?

• Мне дурно.

So now, we give a fellow one-eighth that amount of training and he writes eight times as bad, or maybe we train him sensibly and he really learns how to write.

I've opened up some old books from way back when — minutes. One of them here that I ran into — I've been a member of many of the societies, by the way, and organizations here in Washington, DC. And as an officer very often your accounts and so on or your minute books will extend back a considerable length of time. And the Columbian Society, for instance, goes back to about 1821 and its first minutes are its formation and contain a speech by the Marquis of Lafayette which was given at the banquet. He was over here at that time. You ought to see the penmanship, perfect copperplate, ornamented beautifully!

– Ну...

And I ran into a fellow one day who could write like this, and I said, "How did you ever learn to write like this?"

• Что ж, если... вы не против, если мы просто... – понимаете, в этот момент вы переходите к оставшейся части моста – вы не против, если я попрошу вас выбирать стены и предметы в комнате и так далее? Вы не против?

He said, "I don't know. Isn't that the way you write?"

But down through the years we discover that the writing in these minutes is deteriorating. By 1870, to make a C, you merely make five or six curlicues, not like 1830 where you practically drew pictures of everything under the sun to make a C, you see? Different. But you see this writing deteriorating right on up to now.

• Что ж, я скажу вам «Посмотрите на эту стену», и вы посмотрите на стену и скажите мне, когда сделаете это. Хорошо?

My handwriting in these books I assure you doesn't add to their artistic abilities, although people say my handwriting is quite forceful. I am very proud of that if they didn't add the fact that it's seldom readable.

Somebody, a calligraphist, once accused me of having achieved an ultimate in artistic presence and complete undecipherability. I thought it was quite a compliment — it put me in a no-game condition right there.

Well, anyway, we see that the earlier student did something the later student doesn't do. It doesn't have to do with mechanics and it doesn't have to do with machines. Let's just knock out the idea that having some machines, that having some electric lights and having a little entertainment around, something like that would do much to a society. You see, it's not a very aberrative factor, it's a very mildly aberrative factor, but it only — restimulator of some sort or another, it isn't that kind of thing which makes men mad.

И довольно скоро преклир снова начинает осознавать свое окружение, и вы говорите:

If you denied men the bulk of the solids they were used to, if you made them stay indoors when they should be outdoors, you would see a deterioration in their character. You would reduce their havingness. Does that make sense to you?

• Я попрошу вас посмотреть еще на два или три предмета, и как насчет того, чтобы после этого мы закончили сессию?

In other words, the old-timer spent most of his time out in the park or riding around. There wasn't anything to do inside anyhow, you didn't have much in the way of electric lights. You just had a candle and they were expensive and so on. But he managed to do things at night I am told. I remember.

Anyhow, he got outside. He was able to live in the world, not in a house or an office or at the playing table of a machine. He lived in the world! The world consisted of fields and valleys and rivers and mountains. That was the world. It consisted of rather boisterous weather, it consisted of a lot of things. He had havingness, he had solid objects! He had not yet learned to be afraid of them! And therefore he could solve things, he could write things like the Constitution, the Declaration of Independence without a qualm. It didn't upset him at all. And he could then afford, when he did spend some time working on something to really work at it, not work at working at it. He could learn fast.

Так что вы говорите... вы просите преклира:

His havingness was up because he had the whole wide world, as much of the whole wide world as he could look at within a lot of walking in any direction. He had more world than the airline pilot who is skipping back and forth between London and New York. That fellow doesn't have world, he has distances.

• Посмотрите на потолок. Посмотрите на пол. Посмотрите на пепельницу, – или что-то в этом роде. И потом вы говорите:

Now, if this is a salient factor, it might apply to education in a very interesting way. Supposing we had a classroom in which a child had to spend five, six, seven hours a day grinding away, grinding away and he never got outside. We would suppose that with that much study he'd learn something. But we see by experience that the more time he spends inside evidently over a certain ratio the less he learns. There is something wrong here then with education.

What could be right with education? Supposing you did this, supposing you said — you see they have a lot of problems. See, you couldn't be able to do anything about this — but supposing you said this: For every hour a child spent at a school desk and in a schoolroom, he had to spend an hour on the athletic field under coached athletics which really were athletics. Not "Here's a ball, boys, you play volleyball for 15 minutes while I go over here and talk to Miss Brown who has just been appointed to staff." I mean real athletics, flat out.

They have a lot of problems in education right now. They have so many problems they might even be willing to be rid of a few of them. That's adventurous to say, but you certainly could make them get rid of them if you introduced some new problems.

You said, "Now, you are worrying about hiring teachers. You say that we are understaffed, we don't have enough teachers, and you are worried about handling teachers, you silly people! Hiring teachers! How are you going to hire as many athletic coaches as you have teachers?"

Понимаете? Понимаете, что представляет собой коммуникационный мост?

And they'd say, "Dahh! As many athletic coaches? What do you want athletic coaches for?"

Если представить мост в виде некоего механизма, который выглядит примерно вот так... Вот это область процессинга, понимаете, это область процессинга. Видите, это две области процессинга, а вот это просто область «ты здесь и я здесь». Понимаете? Так что, мы переходим... мы завершаем область процессинга, и начинаем вот здесь.

"Well, you've got to get the children outside onto the athletic field. Don't you know the latest theory of creative education? That a child must have guided exercise before it can learn. How are you going to hire this many coaches?

Так вот, когда же мы начинаем саму сессию, сама сессия выглядит примерно так... она выглядит примерно так. Вот на этом отрезке «мы вместе с преклиром», а вот это область процессинга, и не имеет значения, сколько коммуникационных мостов мы используем здесь, в конце концов получается что-то вроде этого. И вот здесь «мы снова вместе с преклиром», понимаете? Здесь вы заканчиваете. Итак, это сессия. А это... а это мост как таковой. Мы всегда пытались перейти через мост в старой Книге Один, и вот он этот мост.

But, you're just wasting time, how are we going to hire this many coaches?",

Так что как бы то ни было, если вы знаете эти уловки, используемые в одитинге, то вы на самом деле умеете разговаривать с людьми так, чтобы они вас слушали.

"Well, I guess there would be this many Bachelors of Arts that have found out nobody wanted their ticket so that they would be willing to come in and to be athletic coaches, because they don't want to be in classrooms, they're allergic to those, but they might like to come in and coach children."

Вы можете встретить кого угодно, поговорить с кем угодно, если вы используете коммуникационный мост. Каким образом вы можете использовать коммуникационный мост, когда разговариваете с кем-то? Вы только что разговаривали с человеком о большом пожаре и так далее. Вы говорите:

"Oh, yes," you say, "Well ..."

• Ну, я не знаю, этот пожар... в городе случалось множество разных пожаров. Как у вас дела в семье?

They'd say, "That's a pretty sparse problem, we probably could solve that." Oh, don't let them do that. You'd say, "Well, I'm not talking about that problem. How are we going to get enough appropriation to build this many gymnasiums to take place of athletic fields during wintertime? How are we going to get enough money to do that?" Wow!

And they'd say — they'd say, "Gee! Gee! That is a tough one. Gee, how would you get — how would you get people to believe this in the first place? How would you do this? Oh, my. Well, that's pretty rough. Gee, that's a tough ... Well, I'll call the committee together and we'll take this up to see how we can get enough — enough coaches and get enough gymnasiums, but I really don't know how they'll — how they'll go for this."

You've done it. Don't ever discuss your program, it's a solution. As long as you make a solution into a nearly insurmountable, nearly insurmountable — that's advised — problem, you can sell it. You can always sell a solution if it creates a nearly insurmountable problem in somebody's mind. You see how you could sell a solution on the third dynamic.

All right, you wonder why this garageman down here hasn't ever put in a proper hydraulic lift. He is still using some sort of a pit and he's having an awful time with this pit and so on. Do you realize that if you told him they were having an awful lot of trouble with hydraulic lifts lately and he probably shouldn't get one, that he probably would acquire one? The entrance to the trap is curiosity. And to a garageman, the entrance to havingness is repair.

Но вот вы как одержимый обсуждаете с человеком пожары, пожары, пожары, пожары... а потом вы неожиданно говорите: «Наводнения – это тоже плохо».

You tell him, he — you could explain to him a lot of things about it, and he'd still go on and get a hydraulic lift for some reason or other. Actually, he uses pits. There isn't any difficulty with these pits. You just walk down in them, you drive a car over them, cars seldom fall into them. Nothing really happens with regard to pits — the machinery. They don't leak; they're simple, easy to handle. You could actually get him to abandon that nice solution by telling him how difficult it was to repair these new hydraulic lifts. You could keep crabbing about them and he'd all of a sudden snap terminals with you, and you'd come up one day and somebody at Lord knows what expense would be installing one in his garage. Well, that is just a goofy way to use this sort of thing, because there would be no real point in it.

Но еще хуже, если вы разговариваете с человеком о бизнесе и вдруг говорите:

But supposing you really wanted children educated? If you want them educated, you are going to have to furnish them an extroversion factor adequate to the introversion factor attempted by education. You're going to have to give them enough time outside and under 8-C to unspin them out of their old educational programs. You know everyone of you has probably had to learn arithmetic about 25 or 30 times in the last few centuries! Don't you get tired of it?

«А эта девушка правда симпатичная». На самом деле этот человек выйдет из общения с вами, потому что у вас с ним нет согласия по поводу темы общения. Поэтому вы подводите к концу тему, которую вы обсуждали и по поводу которой у вас было согласие. Вы говорите: «Мы все еще беседуем, не так ли?» – и начинаете новую тему.

Audience: Yes.

Так вот, продавец, действуя таким образом, зачастую обнаруживает кое-что очень странное. Он может легко продать человеку, например, бритвы, но потом он неожиданно начинает предлагать ему стиральную машину. Человеку нужны были бритвы, он купил несколько штук, и ему, как кажется на первый взгляд, не нужна стиральная машина. Но на самом деле здесь произошло нечто совершенно другое. Этот человек не принимал участия в разговоре о стиральных машинах. Он принимал участие в разговоре о бритвах. Если они разговаривали о бритвах и между ними происходило общение на эту тему, то, конечно, существовала определенная линия, по которой этому человеку можно было передать бритвы, понимаете. Но нет никакой такой линии, по которой можно было бы передать этому человеку стиральную машину! Он не принимает участия в разговоре о стиральных машинах. Вы понимаете, как это используется?

The funny part of it is if you gave a fellow — a little girl or a little boy enough 8-C, he probably would come up and do arithmetic. I've had them do that. I have some processes worked out now, actually, that'll turn a fellow to speaking Arabic.

Знаете, когда вы используете все эти механизмы общения в повседневной жизни, это дает совершенно поразительные результаты. Если вы хорошо одитируете и если вы знаете все эти механизмы так, что вы можете совершенно спокойно их использовать... все равно, когда вы учитесь делать что-то, это не происходит таким образом: «Так, посмотрим, куда... куда я должен положить свои большие пальцы? Нужно ли...?» Понимаете? «Что мне делать с руками?» Понимаете, такого рода вещи.

You know these spiritualist things, they used to — every once in a while in a seance somebody starts speaking perfectly good Amharic, or something, or whatever language that is. You know, these weird tongues and somebody would listen to it and they'd say, "Hey, what do you know. He is speaking lower Nile blah-blah! I wonder how come he'd do that?" Well, actually you merely put him in control of the objects connected with the language in some former existence and he will be able to get — to have the language again. He can't have the language in absence of the objects.

Если мы... если мы знаем... если мы знаем свой предмет, то нам не нужно делать на этом очень большой акцент. В этом нет ничего нового; мы можем использовать это.

You can't have arithmetic in absence of the school where you learned it. That's why people always forget their education afterwards. That's very simple. Unless you give them enough havingness in connection with an education, they haven't got one.

Это как если вы впервые садитесь за руль какой-то машины. Вы часто сбиваете колпаки с колес о бордюр или что-то в этом роде. Вы никогда не делали этого раньше, это просто новая машина.

What are we — what are we going to do? Go on for the rest of our lives and generations in this country with juvenile delinquency and crime and half-educated kids? And is the handwriting going to get so bad that they consider the requisite for a high-school graduation certificate will be to — be able to write the alphabet in a plain hand, given four or five hours for the examination? Is that the final course of this sort of thing?

Так вот, когда вы способны по-настоящему использовать различные формулы общения, вы можете делать невероятные вещи, разговаривая с человеком, особенно если он не саентолог. И вы можете делать странные вещи, даже когда разговариваете с саентологом. В этом случае вы просто пропускаете некоторые шаги. И он: «Ззззззз».

You actually could get him enough havingness as a student to disenturbulate him. Well now, theoretically you could give him enough havingness as a student to make him remember what he knew already. Now, this would be quite an interesting program. That'd be an interesting educational program, wouldn't it? You just made it so that everybody who was being educated — have to have so much time doing athletics — you know, it would be an interesting thing. Although athletic programs, I see that you and I have known, have not been successful programs — that's because they weren't athletic programs, they were standing around programs. They were "If I have to put this sweat shirt on just one more time, I will scream" sort of programs. No coaches, no equipment, no arrangement, so on.

Но это не просто что-то, что мы придумали. Это и есть то единственное, что отличает данный предмет от всех остальных. Это не просто что-то, что было придумано, чтобы мы могли знать кое-что об этом. Нет, здесь мы имеем дело с чем-то другим, мы имеем дело с чем-то совершенно другим. Поговорите с каким-нибудь человеком в этом обществе, он то и дело фыр, фыр, фыр, фыр, фыр, фыр, фыр, фыр:

Now, where do we get — where would we enter this problem for its solution? That's just as an example. Where would we enter this problem for its solution? We would enter it by adding problems. We'd add to the problem. We would show people that they really weren't doing a good job of realizing how many problems they did have.

«Там все плохо. Здесь все плохо. Где-то еще все плохо».

Now, we could probably sell an employer the idea of giving nursery work to working — children of working parents. It's very important. You know the whole world is working these days. A marriage is that union between man and woman which permits them both to get paychecks. It really has nothing whatsoever to do with marriage as it existed once. The price of living has gotten such that man and woman both have to work if they really are going to make a wide swath on it, and women find this out. It's actually true today that the girl who marries in order to be supported supports. This idea of getting married as a profession is very difficult.

Что касается общения, то если вы хотите оставаться в общении с этим человеком, он... у вас есть выбор: фыркать или быть саентологом. Так вот, вы можете быть саентологом, при этом вам не обязательно проводить человеку сессию, для этого вам нужно просто «перефыркать» его!

All right, children come along and that becomes then an economic difficulty of great magnitude. The more difficult it begins to be, I am afraid the more children there will be, though.

Он делает что-то, чтобы создать следствие в отношении вас. Из-за этого вы оказываетесь в состоянии не-игры. Вы понимаете? Так что вы просто, знаете, (пток!) переворачиваете все это в другую сторону, и он говорит:

Nevertheless, for a healthy future generation it would be necessary for somebody such as us to advocate some sort of a program that made it necessary that if you were going to hire people up above a certain number, you've had to contribute a small amount of money to a nursery fund and you had to maintain nurseries around town that were really good nurseries, so that children simply wouldn't be abandoned and forgotten and kicked overboard just on the basis of the fact that people worked. You get the idea?

• Вы знаете, что миссис Астер... миссис Астер недавно сказала, что ее горничная...

But if you wanted to put a solution like that into effect, how in the name of common sense could you do it without adding to the problem? You have to add to the problem to get the solution bought. You'd have to say, "How on earth are we ever going to get enough pickup trucks to pick up all these kids every morning to have citywide nursery systems? How are we going to guarantee that these kids aren't just going to be abandoned in the nurseries themselves? How are we going to guarantee that they're going to be perfectly happy about it? How can we get a system like this worked out? How are we possibly going to get employers to contribute a small amount of money for each one of their — of their employees in order to support such a nursery system through the city?" Now, these are problems.

Вы говорите:

And the trick of the matter — working out this situation on the third dynamic — is a very simple one. It's an extremely simple one. All you do is yourself know the solution and advance to the preclear problems. And you advance enough problems till he comes — and in such a way that he comes up with your solution. And this will work — this will work definitely on the third dynamic — most observably on the third dynamic.

• О, погодите, это... это еще что. Это еще что. А вы знаете, что мне рассказал ее муж?

It'll work very well in auditing. If you've always wondered how to sell a corporation the idea of Scientology — you've gone in and said, "This'll all be very simple. It works out very easily. It'll increase your efficiency. It'll do away with a lot of your difficulties. Grrch. You see at once that this makes some sense to you, huh?

• Что?

All right, let's go in and say, "Look! I don't know how we can give you Scientology and its assistance in this plant. You don't have any facilities!" You say, "You don't have the proper kinds of group rooms. There's no testing rooms. Our testing rooms and so forth are clear on the other side of town, and there's no transportation to them. How are we going to utilize some of your space here no matter how poorly in order to carry out a proper program. This is very difficult. Now, I'd show you the results of this, except you have to write a letter, notarized as to your actual position with the organization, to a certain organization back East that has these, and a set of them costs twelve dollars and they only take money orders. Now, you want the — you want the material — you want the material that tells you how good this is. Well, there's the way you get it." Problems, problems, problems. They won't even go up against that many problems.

You have to get very clever. You have to give them enough problems so that they won't completely balk at them, and you have to refuse to give them so many problems that they at once stop. Do you see? So, what determines it is your judgment of what is enough problem to permit them to have a solution. Enough problem to them is enough to keep them going and to reassure them that they're not going to perish for having adapted a solution. You follow me?

Другими словами, вы используете общение и приводите... кто-то пытаетсяпривести вас в состояние не... Понимаете, вы можете говорить с кем угодно на какую угодно тему, если этот человек не пытается превратить все это в какую-то суперигру, в которой он пытается поставить вас на место и полностью остановить! Понимаете. Он пытается как следует зафиксировать вас. Знаете, фыр, фыр, фыр. Ну, ладно.

It's a nice piece of judgment that you have to sort of work with as you are talking to any particular individual. You have to find out how much is too much problem to him by getting him to discuss points where he's kind of flubbed off, you know. How much is enough problem to him, on which dynamic is he operative? What is his acceptance level of problems? And doing that you can feed him just enough problems in auditing individually, of course, to really bring him up to where he'll solve his case. If you don't do that, he won't solve it.

Итак, этот человек разговаривает с вами не для того, чтобы сообщить вам что-то, не для того, чтобы приятно провести с вами время, не для того, чтобы насладиться вашей компанией, а просто для того, чтобы разнести вас в пух и прах, разнося в пух и прах кого-то еще. Понимаете? Ха-ха! Просто «перефыркайте» его. Этот человек хочет находиться в состоянии игры... приведите его в состояние игры со своей точки зрения, и он окажется в состоянии не-игры, он остановится. Вы понимаете?

So, you move him over, you move him then over into the category of having enough reassurance that he'll keep on going. In other words, you give him enough survival in terms of future game in order to let him let go of some little, tiny portion of the game he's playing. In other words, solve it. And therefore, in selling industry, in selling government, in selling businesses or groups of people of a civic nature, it's necessary for you to do that.

Вы всегда можете прекратить игру; это самое легкое. Тем не менее первое, что вам нужно сделать, чтобы прекратить игру, – это выяснить, какая игра имеет место.

Now, in selling groups, it's much more simple than the individual. You have to be pretty good. You don't have to be as good as an individual auditor, but you have to be pretty darned good to really get in there and sell a group.

Очень часто в организациях я... какой-нибудь штатный сотрудник... который занимает какой-нибудь руководящий пост или что-то в этом роде в Лондоне или здесь... он смотрит на меня и говорит:

You walk into a civic group. You want this civic group actually to get the streets of this town clean. See, you want those streets clean. You are just so sick of seeing these filthy streets.

• Мы сделаем что? Но этот газетный репортер сказал то-то и то-то. Вы имеете в виду, что мы не будем приводить его сюда и проходить с ним рождение?

Now, you could go in and tell them this, but the — you already know that they were organized seven years ago to clean up the streets of the city! And they've done nothing about it. They are the total monopoly. The total monopoly on cleaning the streets of the city is vested in this organization. They are the social betterment league which takes care of it. You try to organize another one, everybody will point out to you that there one exists! And they're not doing a thing! Why aren't they doing a thing? If they did any-thing, they're liable to solve it and that would end their existence, wouldn't it? Hm?

So, you have to walk into that organization in this strange way. You have to say, "I know you are taking care of this street cleanup sort of thing. But, my God, what are you doing about the city dump?"

They say, "The city dump? Yes, what are we doing about the city dump?" See, it's outside their jurisdiction.

"Well," you say, "it's actually — an old street used to go under it!"

And they say, "Good heavens! How are we going to clean up the city dump? Well, we'll have to call a special meeting!"

And they will! You make sure you're there. And you say, "Well, you know, you can solve that fairly easily. But actually, actually getting the proper kind of steam shovel is an impossibility. They've stopped making them. But if you work very hard and send out enough people and write enough letters in enough directions, you might be able to pick up a secondhand one from the army and the navy. Of course, it's almost impossible to get them to give up anything! You know how psychos are. Anyhow, they just never give up."

Well, what are you going to do in order to get something going. How can you start an organization moving? How can you do that? Well, you just give them more game, that's all. But that's an awfully simple statement. Because like the statement of "a game consists of freedom, barriers, purposes" — boy, isn't that a lovely statement — that's got onomatopoeia, euphony. It's Hubbardic. It doesn't mean a thing. It doesn't, because they aren't the parts of games that work. So just saying, "Well, give them more game," would only work if you said it to a Scientologist who knew the parts of games. See? "Give them more game." Yeah, that doesn't work.

• О, хитро. – Понимаете, дошло... у него внезапно происходит осознание, понимаете?

You say that to a Scientologist — you say, "Give them more game." He's already experienced in what games conditions are, he knows what you mean. He turns around and says — he gives them more game and they are willing to let go of some of the solutions.

Что мы делаем? Этот парень-репортер разносил нас в пух и прах тем или иным образом. Он говорил то, что он не должен был говорить и о чем в любом случае не имел никакого представления, и он пытался раздавить нас тем или иным образом, так что мы просто находим хороший способ изменить это следствие на противоположное.

You walk into a print shop. You're trying to have some things done, and they've been holding up some little cards of yours for some time but you have another order sitting there that they're holding up too. Determine which one you really want. You want the cards, okay. Point out some fantastic problem with the other material and they'll give you the cards. See, it's just a matter of more game. You got it?

Теоретически, мы теперь должны ненавидеть его. Мы не должны иметь с ним ничего общего, понимаете. Но мы посылаем за ним! Вы обнаружите, что держать пост

But, what is more game? A problem is postulate — counter-postulate. It is itself curiosity. It's two things; it crosses there. It is a game and it's curiosity. A problem has a not-know, wonder about in it, and it also has two or more opposed forces. And so it's right there at a crossroads between curiosity of the CDEI circle that pins everybody to everything, and on the other side it is a game condition. And of course, curiosity is a game condition too, but problems exemplify a game condition. Versus — versus. See, we've got two opposing forces. And a problem is: John wants to go to the theater and Mary wants to stay home. It's a problem. You have to have two viewpoints in order to have a problem. You start running problems and they start getting solutions.

• это состояние игры, а сделать так, что что-то не сможет приблизиться – это состояние ие-игры.

A problem has to contain the annihilation of one of its opposing forces, one way or the other, before it solves. And if you kill one side of the counterness — you, of course, don't have a game anymore. See, you've got force versus force; we knock out one, there's no game. So that's a solution.

Мы посылаем за ним, мы приводим его, мы показываем ему несколько графиков, мы спрашиваем его, не хотел бы он написать об этом статью после того, как он разнес нас в пух и прах, и он обнаруживает, что смотрит на графики детей-инвалидов, и организация бесплатно провела им процессинг в местной больнице. И он: «О, грррр-зззз-хссссссс».

A solution is a force unopposed, or a rest point achieved. And you've got to have another up here to substitute for the existing side before anybody will be willing to solve anything. So, you don't sell cases on the idea of saying, "George, you can get well!" You say, "George, you've got no idea how many real problems you have. Could it just be, George, could it just be that the problems you think have been your problems all your life aren't? Could it be that much bigger problems lurk just behind you, George, that you are not even yet able to look at? Is that it? Is that it, hm?" And the guy will say, "Bbzzz! How would I find out?" And you say, "Well, 75-hour intensives ought to..."

Уметь управлять коммуникационной линией совершенно необходимо. Вы когда-нибудь думали, что общение можно контролировать? Общение – это что-то, что вы начинаете, останавливаете и изменяете.

Now, the funny part of it is is that is a game condition which is the truth. And you have Scientology as a violation of games condition and no-games condition. Scientology now finds itself in the rather silly position of knowing more about life than life does. That's very silly. Because it's perfectly true that he has more problems that he isn't yet able to face, than he ever knew he had. And the problems he is fixed on are the minor problems, that's the truth. It's not the truth in industry or otherwise most of the time, but it is the truth as far as this preclear is concerned, and it is a games condition statement. But that's because we are auditing today in full knowledge of games condition, and we are above that level, but no other part of life is.

Человек, который не может перестать говорить, когда он хочет перестать говорить, находится в жалком состоянии.

I hope you fellows like the climate.

Вот небольшой процесс, который вы можете провести кому-нибудь. Он не дает особого терапевтического эффекта, поскольку в нем не работают с массами или объектами. Но вы просите человека сделать это. Попросите его... вы говорите ему, что когда вы попросите его перестать говорить, он должен остановить свой голос. Это делается так. Он говорит:

Thank you.

• Один, два, три, четыре...

Это довольно интересно. Он знал, что он может управлять своим голосом. После того как мы сделали с ним все это, он удивляется – а действительно ли он когда-нибудь что-нибудь говорил. Было что-то еще, что говорило, но говорил ли он сам? И мы работаем с этим человеком еще немного, и он впервые говорит: «Один, два, три», и мы говорим «Стоп», и он говорит «Четыре». Понимаете? Он останавливается. Он контролирует свое общение.

Так вот, человек, у которого компульсивная задержка общения, который, другими словами, не может перестать говорить... Он описывает вам что-то, описывает вам что-то. Он пытается создать в отношении вас следствие того или иного рода, возможно, плохое. Но за все это время вы так и не упали замертво! Так что этот человек, конечно, не добрался до конца линии. Он находится в таком положении... он ждет, что что-то еще скажет ему, когда он должен перестать говорить. Понимаете?

Вы проводите человеку что-то такое, вы говорите:

• Итак, я хочу, чтобы вы перестали говорить, когда я скажу «стоп». Я хочу, чтобы вы считали, и в какой-то момент я хочу... я скажу «стоп», и в этот момент вы должны будете перестать говорить. Хорошо?

• Хорошо.

Мы выполняем ту же самую процедуру. Он начинает считать:

• Один, два, три, четыре.

Это и все, что представляет собой заикание. Это и все, к чему сводится заикание. У человека работает механическая остановка разговора. Понимаете, он застрял прямо в остановке. Всякий раз, когда он пытается сказать что-то, он слышит: «Заткнись!» Он не контролирует остановку.

Поэтому мы просим заику сделать вот что. Я скажу вам кое-что очень ценное. Если вы должны... если вы можете избавить кого-то от заикания, если вы можете довольно легко избавить человека от заикания, то вас считают очень классным специалистом, вас считают очень хорошим специалистом. Я так никогда до конца и не понимал почему, ведь я сам видел очень много таких людей, и мне хотелось, чтобы некоторые из них заикались еще сильнее.

Но от вас ожидается, что вы можете избавлять людей от заикания. Гипнотизер пытается делать это, все пытаются делать это, но им очень редко это удается. А этот метод, о котором я вам только что рассказал, позволит вам сделать это.

Вы говорите:

• Один, два, три, четыре, пять... – Знаете, у вас... это то, что говорит этот человек, и потом вы говорите: «Стоп». Вы просите его считать, и он должен остановиться.

Ему ужасно трудно добраться до пяти. Это очень интересно. Понимаете? Но вы не работаете с «начать» или «изменить», вы просто работаете с «остановить».

Он говорит:

• Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь.

И он говорит...

Хорошо. Вам это удалось.

Но как это, по сути, выполняется... заика начинает примерно так. Он говорит:

• Оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди. Вы ждете, ничего страшного.

Вы знаете, что он потом сделает? Он скажет:

• Девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать...

Очень интересно. Другими словами, этот парень не контролирует свою речь. Так вот, некоторые люди навязчиво... находятся в навязчивом состоянии неслушания. Вы когда-нибудь сталкивались с таким навязчивым состоянием неслушания у людей? Что ж, у такого человека произошла двойная инверсия.

Однако помните, что именно вы заставляете тело говорить... вы заставляете тело говорить. Поэтому вы... заставляя свое тело начинать говорить, прекращать говорить и изменять речь... играете в игру. Вы не разговариваете! Разговаривает тело. Понимаете? Так что это становится состоянием игры, потому что именно вы делаете это. Это ключевой момент в игре... в состоянии игры. Вы делаете это. Никто не играет в эту игру вместо вас, как это происходит в профессиональном футболе, и так далее; именно вы играете в эту игру. И вы не получаете никакого следствия в отношении себя, но создаете следствие в отношении кого-то еще.

Так что индивидуум, который отчаянно пытается заставить тело говорить лучше, на самом деле находится в состоянии не-игры. Понимаете? Он пытается помочь говорить врагу. С его точки зрения он не может находиться в дружеских отношениях с телом, даже если вы дадите ему 1000 долларов. Он не может находиться в дружеских отношениях с телом. Он никогда не приблизился бы к телу, и не направил бы на него луч, и не пожал бы ему руку, и не сказал бы: «Приятель».

Вы начинаете проводить индивидууму процессинг, и он вдруг упирается ногой в спину тела и говорит: «Ууф, эээээ». Он говорит: «О, я его ненавижу! Я ненавижу его. Рррррр».

Это просто навязчивое состояние игры. Он сражается со своим телом.

Этот парень обнаруживает, что он... что-то происходит; у него язва, понимаете... у него язва. Эта язва доставляет ему много неприятностей. Там появляются дырки... что-то вроде швейцарского сыра. И потом появляются эти люди, и они делают рентгеновские снимки... пропускают сквозь него рентгеновские лучи, чтобы там появлялось еще больше дырок. В общем у него язва.

Почему у него язва? Должно быть, он сражается со своим желудком. Если бы у него было желание контролировать свой желудок, то он, по всей видимости, должен был бы уметь заставлять свое тело прекращать есть. Так вот, человек не начинает и не изменяет врага, он только останавливает его. И это последняя крупица контроля, которая остается у человека в состоянии игры. Так что, он может останавливать своих врагов. Иногда, когда он угрожает врагам тем, что он их остановит, ему удается изменить их образ действий, но он не обладает полным контролем над своими врагами, иначе не было бы никакой игры.

Вы когда-нибудь играли... вы когда-нибудь играли в шахматы таким вот образом: ваш соперник говорит вам: «Хорошо, теперь ходи пешкой», и вы ходите пешкой, а потом он ходит своим конем и говорит вам: «Теперь ходи ладьей». Это не очень похоже на игру, не так ли?

Это как если бы какой-нибудь профессиональный одитор, который давно одитирует, получал одитинг у одного из своих учеников. Эй, знаете, сегодня мы можем справиться даже с этим, сегодня мы можем справиться даже с этим. Вы знаете, что даже меня можно одитировать? Вы знаете, что меня можно одитировать, не говоря преклиру, какой процесс нужно проходить? Вы великолепны. Да, мы действительно кое-чего добились.

Что ж, если... если бы тело было в вашей команде... понимаете, это было бы другое дело. Но, конечно, вы никогда не проводите процессинг в отношении тела так, как если бы оно было в одной команде с преклиром, поскольку сам преклир никогда не считает, что тело, если оно в плохом состоянии, находится в одной команде с ним. Он на самом деле никогда не считает, что тело находится с ним в одной команде. Где-то в глубине души он считает, что тело является его заклятым врагом, с которым ему пришлось смириться... если тело доставляет ему много неприятностей.

Так вот, если мы посмотрим на какую-нибудь маленькую очень симпатичную девочку или кого-нибудь в этом роде, то мы увидим, что дела у нее идут хорошо, у нее нет никаких трудностей с тем, чтобы входить в свое тело, выходить из него, делать с ним разные вещи, учиться делать с ним разные вещи и так далее. Они друзья. Знаете, она с ним на «ты».

Но если вы посмотрите на какого-нибудь человека, у которого много трудностей, который скрипит... у него артрит... и так далее, ему действительно приходится туго. Что мы обнаруживаем? Во-первых, мы выясняем, как он относится к телу, и он говорит: «Так, посмотрим, какое следствие я мог бы создать в отношении тела? Так, так, так. Ну, я мог бы убить его. Нет, нет, нет, нет, этого недостаточно. Нет. Нет. Так, посмотрим. Я мог бы... э... я мог бы... э... ну, я не знаю, может быть, толкать его медленно в огонь. Нет. Нет. Нет. А как насчет того, чтобы пустить его в бесконечный полет по открытому космосу? Нет, нет, нет, это не создаст в отношении тела никакого следствия; это не... не очень хорошее следствие. То есть это неубедительно. Посмотрим, какого рода следствие я мог бы создать в отношении тела? Посмотрим, я мог бы взять каждую клетку этого тела и изо всех сил сжать ее щипцами. И если тело при этом будет кричать, то да, я могу сказать, что это создает какое-то следствие в отношении тела. Да! Хорошо! Хорошо!»

Таков уровень реальности человека. Это на самом деле уровень реальности. Для преклира будет огромным потрясением, когда он вдруг осознает, что его отношение к телу вовсе нельзя охарактеризовать как дружественную атмосферу честной игры.

Так вот, мы рассматриваем все это, и вот что мы обнаруживаем: единственное, что человек может делать с телом, – это останавливать его. И это хорошее состояние игры. Когда вы проводите человеку процесс, в ходе которого он начинает приводить свое тело в движение, тело перестает быть врагом. И неважно, считает ли человек свое тело другом или врагом, он все равно может его останавливать, понимаете.

Так что я... я очень рад одному обстоятельству... я рад, что нам не нужно добиваться, чтобы человек заставлял свое тело прекращать есть, пытаясь избавиться от язвы. Так делают только медики.

Так вот, здесь мы имеем дело... здесь мы в действительности имеем дело с одним очень интересным фактом. Первое и самое важное проявление контроля, которое наблюдается у человека, когда он оказывается в состоянии игры с телом, – это остановка. Никакого изменения, никакого начала, только остановка, вот и все. Что бы еще он ни делал с телом, все это он считает как бы... предательством по отношению к самому себе, так что он может останавливать тело.

Вы можете остановить тело, заставив его перестать иметь что-то, вы можете остановить тело, заставив его перестать есть, вы можете остановить тело, заставив его перестать ходить, вы можете остановить тело, заставив его перестать обновлять кожу, вы можете остановить тело, заставив его перестать дышать, вы можете остановить тело, заставив его перестать есть. Вы видите, что все эти остановки существуют? Это и есть общий знаменатель болезни – остановка.

Но через некоторое время человек на самом деле начинает опускаться по шкале. Все, на что он способен, – это сделать тело очень больным, понимаете. Он начинает опускаться по шкале, и он уже больше не способен останавливать тело. Ну и ну! Что происходит? Происходит то же самое, что и с человеком... он действительно обнаружил, что он может остановить свое тело и заставить его перестать говорить. Понимаете, он говорит:

• О-о-один, д-два, т-три, чет-т-тыре, п-п-пять.

У него произошла инверсия. Так что когда он думает о том, чтобы остановить тело, оно начинает действовать.

Он ходит туда-сюда, понимаете, он ходит туда-сюда. И он думает: «Так, мне нужно остановить это». Понимаете? Я имею в виду, мысль о том, чтобы подавить действия тела, до такой степени дает телу контроль над ним, что он перестает контролировать настоящие действия тела. Улавливаете?

Говоря иначе, у него происходит инверсия: мысль об «остановке» заставляет его «начинать».

Это настолько верно, что... эта кнопка теряет свою силу довольно быстро, но давайте рассмотрим какой-нибудь... давайте рассмотрим какого-нибудь художника... он был живописцем, но он перестал писать, – знаете, стандартный художник. Он отложил в сторону все свои кисти. Он отложил в сторону холсты. Он больше не чувствует, что у него может появиться достаточно энергии для того, чтобы писать.

Вы приходите к нему и говорите:

• Могу поспорить, что вы не контролируете свою живопись!

Предположим, что мы были бы такими вот злобными и подлыми (а это не так)... но предположим, что мы сказали бы ему:

• Могу поспорить, что вы больше не контролируете свою живопись.

Он делает это.

«Решите, что вы перестанете писать» – это не очень хороший процесс, это просто демонстрация. «Перестаньте писать».

И вдруг этот человек говорит:

• Ну, ладно, я перестану писать.

Понимаете, он все время пытается начать писать. Он начинает писать... начинает писать. Именно живопись останавливает его! Дело сделано.

Понимаете, когда он заканчивает писать картину, дело сделано, и тогда он останавливается. Вы понимаете? Когда он завершает работу любого рода, у него больше нет этой работы, и поэтому он останавливается и перестает выполнять эту работу. Что останавливает его? Он сам остановился и перестал выполнять работу? Или это работа остановилась?

И через некоторое время он приходит в такое состояние, когда он не может остановиться. Но его тело может остановиться, так что он прекращает работать. Он прекращает писать. Он прекращает делать много всего, что могло бы быть очень интересным. Он прекращает целовать симпатичных девушек. Может произойти все что угодно. Он никогда... он никогда не принимал решение остановиться. Что-то другое принимало такое решение.

Вот парень идет по темной улице, он идет по улице, у него нет намерения остановиться... он идет себе, и... прямо там находится пожарный кран, понимаете... он идет себе, и – бамс – он сталкивается с ним! Он говорит: «Ой!» Этот кран остановил его, не так ли? Сам он не намеревался останавливаться, но пожарный кран намеревался его остановить... или как?

Что ж, вот так это и происходит. Вот так... такова нисходящая спираль жизни. Вас все останавливает, вы ничего не останавливаете, вы прекращаете останавливать других, и вы мертвы.

Например, вы знаете, что есть люди, которые... Могу поспорить, что в этой аудитории есть несколько человек... могу поспорить, что прямо в этой аудитории есть такие люди... если бы на них летела пуля 44 калибра, то они могли бы выставить перед собой руку или что-то в этом роде, и она не остановилась бы. Могу поспорить, что в этой аудитории есть люди, которые отличаются такой слабостью.

Так вот, здесь существует одна странность. Это нечто любопытное, что вам следует изучить. Что с вами такое, почему вы не можете остановить шестнадцатидюймовый снаряд? Мм? Вы начинаете сдавать?

Если вы рассчитываете, что все остальное в этой вселенной будет останавливать вместо вас, то в конце концов вас ожидает две вещи; вы придете в такое состояние, что будете останавливать все подряд, вы ничего не будете контролировать, вы будете только останавливать все, знаете, как президенты банков и так далее, вы будете только останавливать все. А потом через некоторое время вы окажетесь в таком состоянии, что вы больше даже не будете способны останавливать что-либо, и все. Вам крышка! И

тогда... и тогда вы должны будете позвонить своему адвокату, написать завещание и прокатиться по городу с лихим водителем в машине с форсированным двигателем.

Таким образом, общий знаменатель, который является мостом между дружбой и враждой – это «остановка». Вы понимаете? Но остановка является составляющей контроля. Так что вы контролируете врага в той степени, в какой вы пытаетесь останавливать его... пытаетесь останавливать его. Когда вам удается полностью его остановить, он больше не является врагом. Он мертв.

Так вот надеюсь, я никого не рестимулировал этим. Надеюсь, я не заставил вас ВДРУГ почувствовать себя неподвижными. Надеюсь... я проводил... однажды я проводил одному преклиру подобный процесс, и преклир вдруг посмотрел на меня и сказал. «Шшшшшшшшшш».

Я спрашиваю:

• В чем дело? Он отвечает:

Что ж, пока мы работали тем или иным образом в течение последнего года, я разрабатывал весь этот материал, связанный с состоянием игр, я разрабатывал этот материал, связанный с остановкой. И я так долго рассказывал вам об остановке по одной простой причине – одитор, который застрял в навязчивой остановке, никогда не сможет одитировать преклира.

А одитору, который не может мгновенно остановить преклира, обычно не удается привести его в хорошее состояние. Почему? Потому что для этого требуется установить хороший четкий контроль над преклиром. Анатомия контроля: начать, изменить и остановить.

Если вы не способны контролировать сессию и добиться, чтобы преклир взял что-то под контроль, то, конечно, преклир выйдет из-под вашего контроля. У вас будут возникать трудности всякий раз, когда они будут возникать у него, и вы не сможете контролировать его, продираясь через его трудности. Так что это еще одно требование, которое, как я обнаружил в течение последнего года, должно соблюдаться в одитинге... контроль над сессией, контроль над кейсом.

Не существует никакой тонкой способности проникать в суть вещей и не существует никаких механических приспособлений, которые позволят вам чего-то добиться, если у вашего одитора что-то не в порядке с этим фактором остановки. Понимаете? Если ему нужно навязчиво все останавливать, он будет делать с вами самые невероятные вещи.

Пепельница... она стоит там, знаете, и вы проникаете все глубже и глубже, глубже и глубже... пток, хрясь, и пепельница разбивается, и вы: «Аааээээээээ! Что это было?»

Почему он это сделал? Он просто не смог остановить вас, он не смог сказать вам, чтобы вы остановились... это то, чего он не может сделать. Но он может столкнуть пепельницу со стола, хлопнуть дверью, он может сделать так, что зазвонит телефон, он может что-то сделать. Понимаете? Так что мы обнаружили это.

Если одитор не может выполнять ту часть коммуникационного моста, которая содержит остановку, то что происходит? Что происходит? Процессы просто проводятся сами по себе, и сессия просто проводится сама по себе, и процессы просто проводятся сами по себе, и все это просто продолжается, продолжается и продолжается, понимаете? Вы видите, как это происходит? Я имею в виду, что никто ничто не останавливает. Преклир находится в таком состоянии, что он не может остановить это. И одитор находится в таком состоянии, что он не может остановить преклира, он не может остановить процесс, он даже не знает, когда нужно закончить процесс, так что он просто изменяет его. И ему нужно изменить его быстро, поскольку он не может его остановить. А этот коммуникационный мост заставляет одитора и преклира остановиться.

Небольшая пауза, и потом дзыньк! Стоп! Хорошо, и мы проводим сессию... мы сделали остановку в сессии. Понимаете? Так что благодаря этому мосту сессия остается у вас под контролем.

Ну, как бы то ни было, многие другие вещи... но вся программа обучения и так далее была разработана в результате изучения «начать», «остановить» и «изменить» и формулы общения. И я разработал все это, я разработал основы всего этого и имитационные сессии, в которых все это используется, в Лондоне, и потом я разработал другие сопутствующие этому вещи. И мы все усиленно взялись за работу, чтобы ввести все это в действие, и вдруг дела у нас пошли просто восхитительно. Я могу уверить вас в этом.

Среди руководящего персонала было несколько человек, которые еще не прошли обучение. Ужас! Но они не считали, что обучение является чем-то совершенно необходимым. Мы просто разработали все это и использовали, чтобы дать людям формулу общения, а затем обучить их тому, что такое коммуникационный мост и как его нужно применять; затем чтобы обучить их контролировать преклира, и потом чтобы обучить их тому, как можно использовать все эти различные факторы, чтобы преклир сам начал контролировать себя, чтобы у него было все в порядке и чтобы привести его в такое состояние, когда он может иметь игру или когда ему не обязательно иметь игру, в зависимости от обстоятельств.

Мы действовали таким образом, но никто не поддерживал нас в этом; в особенности, меня не поддерживали в этом организации в целом.

Однажды я сидел в своем офисе, и я решил... вы видели эти имитационные сессии сегодня утром, так ведь? Они показались вам интересными?

Что ж, мне ужасно не нравится говорить вам об этом, но начальник отдела обучения в Лондоне не вполне одобрял это. Он не очень-то много работал в этом направлении. Как-то вечером он сидел у меня офисе, и там была еще парочка моих приятелей... И вот он говорит:

– Помнишь, этот смешной тип одитинга, который ты разрабатывал в исследовательском отделе? Что это... знаешь, как-то смешно заставлять человека в течение двух недель проводить одитинг, который не приносит кейсам никакой пользы,

• понимаете? – У меня не было времени прочитать эти процессы.

И я говорю:

• Да, да, да. Ну, я расскажу тебе. Они выполняются таким образом. Они выполняются так. Мы берем вот эту команду, мы спрашиваем: «Кефаль мокрая?» Мы используем это как команду одитинга.

И вот я сижу за своим столом. Он начинает. Он говорит:

• Хорошо, вы готовы?

Это была сессия?

Нет! Он даже не начал ее. Что ж, он был ветераном в этом деле Когда-то я тоже был ветераном.

И вот он говорит:

• Кефаль мокрая?

И я отвечаю как преклир в этой имитационной сессии:

• Ну, не знаю. Не знаю. Эммммм, да.

• Ну, хорошо. Хорошо. Что вы хотите от меня услышать?

Он совершенно потерял голову. Он сказал:

• Так! Не думайте! Перестаньте думать! Ведите себя спокойно! Все в порядке! Так что я сказал... (пауза) Он сказал:

И я говорю... Он говорит:

• Ответьте на мой вопрос. Красный красен? Давайте, вы можете говорить!

На следующий день утром я увидел этого человека на ознакомительном курсе.

Да.

В тот вечер он вышел из офиса, чувствуя себя ужасно неловко, потому что в офисе было еще два одитора, его близкие друзья, и он в конце концов сказал: «Черт возьми, Рон! Только душевно здоровый человек может вести себя до такой степени как психотик!»

Так вот, то, что я делал с этим одитором... и разные другие незначительные вещи, а также работа над тем, чтобы привести все это в окончательный вид... вот чем я занимался в течение последнего года. И если это было не продуктивно, то по крайней мере это было интересно. Но на самом деле это было очень продуктивно.

Думаю, за последний год... последний год из шести предыдущих был наиболее интересным в плане реального прогресса, поскольку в этот год у нас на самом деле появилась практически вся усовершенствованная процедура одитинга, которая составляет примерно 60% всего современного одитинга, и также у нас появились оставшиеся 40%, которые вы используете, чтобы определить, с чем вам нужно работать в этой процедуре.

Кстати, в феврале прошлого года мы находились в очень интересном состоянии; мы упустили процессы по обладанию из процедуры одитинга, понимаете; мы не проводили никаких процессов по обладанию. Мы использовали совершенную процедуру и никогда не занимались исправлением обладания. Мы никому ничего не давали. Никто не мог ничего иметь, это просто исчезало из поля зрения.

Но мы проводили одитинг, используя совершенную процедуру. Конечно, если вы, проводя одитинг, совершенно упускаете из вида все процессы по обладанию, то вы, конечно, никогда не сможете сделать кого-либо здоровым.

Но способность проникать в суть вещей, мастерство, умение оттопырить мизинец определенным образом во время одитинга – все это было на таком высоком уровне, одиторы владели всем этим настолько совершенно и делали все это с таким невероятным апломбом, что даже не владея техниками, которые позволили бы справиться с чем-то, они делали людей здоровыми... в более чем 22 процентах случаев!

Что ж, это было очень, очень удивительно. Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что в прошлом году я не общался со многими своими хорошими друзьями. Мне не особенно нравится находиться в Европе. Мне не особенно нравится, запинаясь, объясняться на иностранных языках... например, на кокни!

Но приходилось иметь дело примерно с таким уровнем кейсов. Я подумал, что если я смогу взломать один из этих кейсов, то любой из вас будет для меня плевым делом. И бог ты мой! Мы даже начали в Англии взламывать кейсы одиторов, которые давно одитируют!

Прошлый год был очень продуктивным. Материал, который у нас появился в течение этого года, на самом деле довольно простой; все это довольно легко использовать; сейчас у вас не будет никаких трудностей в работе с преклирами, если вы знаете все это в совершенстве. Это и все, что вы должны уметь делать. Выполнять все это в совершенстве и добиваться самых лучших результатов. Я не изучаю все это сейчас.

В течение последних трех или четырех лет люди спрашивали меня: «Что такое оперирующий тэтан?» Знаете, мне задавали такие вопросы: «Что такое оперирующий тэтан? Что это такое? Я хочу быть оперирующим тэтаном». Или: «Что это за техники, с помощью которых человека можно сделать оперирующим тэтаном?» – и так далее.

Итак, завершив работу над процедурой одитинга, я собираюсь потратить следующие несколько месяцев, чтобы выяснить, что все это такое. Много лет назад я придумал это название и сделал несколько заметок на эту тему, но я их потерял. Вы же знаете, как это бывает у меня с заметками.

По-видимому, оперирующий тэтан – это кто-то, кто... ну, я не знаю, мы организуем еще один конгресс в ближайшее время, и тогда я расскажу вам обо всем этом.