Спасибо.

Впервые за все время, пока течет этот вялый поток – история рода человеческого, – существует возможность для счастья.

О'кей. У нас тут 5 октября, 1961, Специальный Инструктивный Курс, Сент-Хилл. И я собираюсь сегодня рассказать о Секчеках. Вам это совсем не помешает услышать, ей-богу. Потому что тем, чего вы не знаете о Секчеках, можно заполнить многие тома.

Эта цель, о которой говорили много раз и на достижение которой потрачено так много сил, оставалась неуловимой, как солнечный зайчик или как вздох возлюбленной.

Стоит, конечно, заметить, что я очень плохой авторитет в области Секчеков, с субъективной точки зрения, потому что, если подумать, то можно понять, что если бы кто-то узнал о моих преступлениях, ему бы представилась слишком мрачная картина. Ни один одитор не смог бы это сконфронтировать. Мы это понимаем, да? Эти преступления так многочисленны потому, что они разбросаны на гигантском протяжении времени. Это главное.

Что же делает человечество, состоящее из хороших в своей основе людей, столь далеким от счастья?

Так что я говорю с вами об этом не как безгрешный праведник. Вам стоит подправить свою точку зрения на меня в этом плане.

Богач разбрасывается своим богатством. Бедняк заглядывает в каждую щель. Но за богатства ничего не купишь и в щелях ничего не найдешь. Ребенок надеется, что обретет счастье, когда станет взрослым, а повзрослев, сожалеет, что он не может быть счастлив, как ребенок.

Ах, если б я говорил с вами с точки зрения абсолютной безгрешности — это ведь оптимальное состояние, в которое попадают религиозные люди. Они тем или иным образом ухитряются положить правильную копеечку на правильный алтарь, и в этот момент становятся совершенно безгрешны. И потом они начинают осуждать всех. Ведь это дает им право это делать, так? И они ни могут подойти к этому вопросу объективно. И в отличие от различных людей прошлого, которые говорили: ”Покайтесь. Покайтесь. Ибо близится царствие небесное”, или что-то типа того — те, у кого есть грехи, понимаете, могут зато с гораздо большей легкостью обсуждать этот вопрос. Потому что у них есть реальность по этому поводу. И позвольте мне заметить, что, с моей точки зрения, если был меня была возможность прожить все это заново, я бы, пожалуй, поступил бы точно так же.

Мы хватаемся за счастье, но оно призрачно, как паутинка. Мы женимся на самой совершенной девушке или выходим замуж за самого совершенного мужчину, а затем всю жизнь плачем, чтобы заставить его или ее делать нас счастливыми.

Так что я не хочу давать вам ложное впечатление, что я читаю вам лекции по Секчекам на той основе, что моя безопасность, в отличие от вашей, была чиста в течение последних 200 триллионов лет. Это было бы совершенно невероятно и нереально. Нет, между нами мальчиками и девочками говоря, то, что с нами приключилось, не терпит солнечного света только потому, что мы думаем, что оно не терпит солнечного света.

Никакие богатства, драгоценности или дворцы не ценятся так высоко, как просто счастье, которое часто ищут, но редко находят.

Кстати, любопытно, что каждая группа, которая старалась навязать безгрешность всем и каждому, с помощью эшафотов, наказаний, проклятий, угроз ада — пользовалась изначальным механизмом: они выписывали вам прямой билет в ад.

Но послушайте! Счастье – вот оно, до него рукой подать, и, чтобы отправиться в поход за ним, нужны лишь два волшебных слова: «Начало сессии».

Иногда это не срабатывает, кстати сказать. Однажды была серия убийств — я уверен, что уже рассказывал вам эту историю — была серия убийств среди племен эскимосов. И Северо-западная Королевская Конная Полиция отправилась туда, чтобы выловить злоумышленников, и обнаружила, что там в это время работал миссионер. И этот миссионер рассказал всем эскимосам, что правильно и что неправильно, и он, естественно, всех убедил в том, что если они кого-то убьют, то отправятся прямиком в ад и будут там гореть вечно. А мысль о том, что можно так долго греться…

Но подобно тому, как мы идем на званый ужин сквозь непогоду, мы обретаем свое счастье во время одитинга, проходя сквозь призрачные тени наших «грехов».

Так что, как видите, если читать лекции с высокой позиции безгрешности, вы часто создаете больше греха на том месте, где собирались от него избавиться. Интересно здесь то, что любая группа, которая замыслит разорвать себя на мелкие лоскутки, просто должна заняться деятельностью по обвинению всех в грехах. Она еще просуществует некоторое время, хотя все при этом будут чувствовать себя отвратительно, но в конце концов все равно взорвется.

Что же привело к тому, что счастья у человека осталось так мало? Нарушения обычаев своего народа, своей группы, своей семьи!

Почему? Потому что это дает людям готовый и законченный рецепт того, каким образом можно накопить висхолды. Мораль этой группы определяет, что есть висхолд. Она говорит о том, что вы не должны быть виновны в таких-то грехах, и в таких-то грехах, и в таких-то грехах, и тем самым, по этой самой причине взрывает себя изнутри, конечно, потому что тем самым они выдвигает требование всем тем, кто эти грехи все же совершил, висхолдировать, даже если они при этом будут приговаривать, что “вы должны исповедаться в этом”. Однако исповедь у них превращается в нечто жуткое.

Нас не очень-то заботит, что это за обычаи. Ведь шутку-то эту сыграли с человеком сами нарушения.

И мы должны разобраться в этом до того, как начинать Секчек. Ты, одитор, не безгрешен. Вот что мы должны понимать в этом. И когда ты являешься одитором, ты не играешь роли насадителя общественной морали. Ты просто проводишь Секчек, точка. Уловили? Вы не ангел-мститель Церкви Мормона или что-то в этом роде, понимаете, когда вы проводите Секчек. Вы просто человек, обученный определенной технологии достижения лучшего состояния ума и действительно гораздо большей честности и достоинства у какого-то другого человека.

Мы соглашаемся с установленными нравственными нормами и затем бездумно их преступаем или нарушаем их «по веской причине» – и пожалуйста: несчастье начинает незаметно задвигать свои мрачные засовы за нашими спинами.

В ваших руках оружие, с помощью которого достигается большее достоинство, лучшее здоровье, лучшая эффективность, большие способности, повышенное АРО — в ваших руках оружие, с помощью которого можно сделать все это. Есть Э-метр, и есть Секчек, и есть вы и ваша технология.

И, продолжая блуждать по жизни, совершая дальнейшие проступки, соглашаясь с новыми обычаями, а затем нарушая их, мы приходим туда, куда не заглядывает солнце, в темницу наших слез, вздохов и сожалений об упущенных возможностях: мы приходим в несчастье.

Так что у вас есть возможность достичь того, к чему многие группы стремились в течение долгого времени. Вы сможете сделать человека честным. У вас есть орудие, с помощью которого это можно сделать. Очень важно, чтобы вы осознали это, потому что все эти другие механизмы — такие как “сделать человека виновным”, “указать ему путь к истине”, понимаете, и “грешность его пути”, сердиться на него, наказывать его тем или иным способом, потому что он только что выдал вам висхолд — все это механизмы других групп, с помощью которых они старались внедрить свою мораль. Потому, что у них не было точного способа сделать человека честным на продолжительный период, они использовали эти самые глупые механизмы, вроде “Сделаем их хорошими и виноватыми, накажем их, покажем им, что произойдет, если они снова примутся за свое”. И всякие другие такие же явления. Что это такое, по сути?

Это механизмы безопасности прошлого. Это инструменты прошлого. Вы не комбинируете Саентологию с другими терапиями. А произошло бы именно это, если бы вы попытались обвинять кого-то и так далее, и делать что-то еще во время Секчека, кроме простого снятия висхолдов.

Совместное действие – это ключ к разгадке всех наших овертов. Согласиться, что что-то должно быть, а затем вероломно нарушить свое согласие – это и есть те злые чары, которые необходимы для того, чтобы вызвать несчастье.

Так что давайте говорить о простом. Ты, одитор, можешь успешно пробрести по неисчислимым Секчекам, и быть при этом в хорошей форме и все такое. Это вовсе не обязательно обозначает, что “ты был безгрешен все дни жизни твоей”. Это не имеет к этому никакого отношения, понимаете? Это просто означает, что вы технически поднялись на соответствующую ступеньку. Вам повезло. Вы 200 триллионов лет шли по траку с красными руками и черными головами *Красные руки и черные головы (Read hands and black heads): устойчивое выражение в английском языке, подразумевающее делание зла. “Красные руки” — ассоциативно от представления о том, что на руках убийцы остается кровь его жертвы, “черные головы” — намек на черные капюшоны, традиционную одежду палачей, которую те носили для сокрытия своей личности., и в конце концов кое-как выбрались.

Боль должна существовать. К такому согласию мы пришли. Потому что боль сдерживает и предостерегает, преграждает и запрещает. Но доброта в таком случае должна состоять в том, чтобы не вызывать боли.

На самом деле вовсе не об этом речь. Этот момент важен, если вы, одитор, все еще волнуетесь о своих собственных овертах или если вы пытаетесь сделать такой вид — потому что это подобает саентологу или одитору, или там релизу или еще кому-то — если вы пытаетесь создавать такое отношение, понимаете, будто вы сами безгрешны, то тогда вы будете время от времени вступать в ВиО и избегать висхолдов другого парня.

Мы даем согласие на совместное движение. А затем мы отказываемся от своего согласия и уходим, так что мы больше ничем не связаны – не связаны, за исключением того, что где-то в глубине нашей памяти мы все же связаны шрамами разбитого доверия. Доверие, которое мы разбили, сказав затем, что так было нужно.

Другими словами, вы позволяете публике навязать вам представление о том, что раз вы саентолог, то вы обязаны не иметь никаких висхолдов. Улавливаете? Что, по сути, они делают? Они просто запихивают вас в бутылку, и закрывают сверху пробкой, понимаете? И теперь вы уже не посмеете выдать ни одного висхолда, потому что у вас их просто не может быть, так ведь?

Мы все соглашаемся греться на солнце, а затем мы недовольны тем, что оно обжигает. Мы все соглашаемся целовать и любить, а затем мы поражены, что за этим может следовать такая боль.

Вы таким образом можете попадать в самые разнообразные тупики и мешки, потому что мы все еще сосуществуем с более старой терапией осуждения и наказания, которая не работает.

В совместном движении нет ничего плохого до тех пор, пока мы не поступаем с другими жестоко.

Я хочу напомнить вам, что кое-кто сейчас сидит в тюрьме. И есть множество людей, отбывающих наказание за свои грехи в религиозных группах по всему миру. И если мы рассмотрим все это и составим себе четкую картину, то мы не сможем отнести себя к той же категории. Старые процессы не работали. И не стоит позволять им работать на вас в обратную сторону.

Связанные соглашениями и совместными действиями, мы осмеливаемся быть жестокими к тем, с кем мы связаны стальными узами обещаний.

Никогда не попадайте в состояние, когда вследствие необходимости держать оборону крепости и огонь факелов, вы теряете смелость выдавать висхолды. Иначе вы сами себя приговорите к дороге в ад. Вы понимаете это? И ваш Секчек потеряет в качестве. Ваш Секчек неизбежно потеряет в качестве. Вы будете бояться задавать этим людям вопросы. Вы начнете попадать в состояние молчаливого согласия. Вы начнете совместное обоюдное избегание определенных тем. Понимаете, о чем я говорю?

И вот, поступив жестоко по отношению к тем, кого мы сделали продолжением нас самих, как это бывает у супругов или в группе, затем мы, к своему превеликому удивлению, обнаруживаем, что сами испытываем боль.

Самый большой барьер, который одитору предстоит преодолеть в Секчеке — это вовсе не обязательно его собственный кейс, но смелость задавать вопросы — смелость задавать вопросы. Просто, четко, явно, вот так.

Теперь легко понять последовательность, связанную с овертами. Пределы ее действия ограничены. Но началась она с первого возникшего у нас побуждения совершить жестокость по отношению к людям, связанным с нами обычаями и совместными действиями.

Вы садитесь. И перед вами хорошенькая молодая девушка. Все знают о том, что она девственница. Это всем известно. И вы с ней в очень хорошем АРО, и все проходит просто замечательно. И потом вы говорите ей, жестко и злобно: “Ты когда-либо совершала какие-либо плотские преступления? Оказывалась ли в постели не с тем мужчиной не в то время и не в том месте?”.

Почему человек ощущает боль в собственной руке, когда он ударил по руке другого?

Мягко говоря, такой вопрос задевает. Но с тех пор, как я начал проводить Секчеки, я не нашел ни одной девственницы.

Потому что там, где некогда существовала верность обещанию, жестокое побуждение стало разрывом связи с людьми.

Так вот, для этого требуется определенный уровень смелости, для этого требуется определенный уровень самообладания — чтобы сидеть там и задавать все эти фантастические вопросы, понимаете? “Вы когда-либо — грабили, убивали, жгли, кололи, потрошили, лгали?”, — понимаете? Все это звучит так, будто вы зачитываете вслух уголовный кодекс Французской Гайаны *Французская Гайана: Заморская территория Франции (административный район) на северо-востоке от ЮАР, в атлантическом океане., понимаете? Вот так-то! И, скажем тут, снять все висхолды — это просто круто, это просто круто. Вы сидите там — совершенно вежливый человек, и вдруг начинаете задавать ему такие вопросики, ничего себе, ага?

Единственным овертом, который может причинить нам боль, является такой жестокий поступок, который нарушает то, с чем мы когда-то согласились.

Если у вас есть целая куча висхолдов, к которым вы сами боитесь кого-то допустить хотя бы близко, то вы будете отстраняться ото всего, что связано с Секчеком. Это единственное, что тревожит меня в будущем Саентологии в связи с этим — что все одиторы станут “праведниками" — у них никогда не было никаких грехов, потому что они релизы и саентологи, или еще что-то там, понимаете, и они не смеют выдавать свои висхолды, потому что студенты в Академии могут прослышать об этом. И тогда случится непоправимое. Их репутация будет совершенно разбита и испачкана, понимаете? Так что самое лучшее решение, понимаете, это просто избегание всего этого предмета каким-либо образом. И именно этим все тогда и закончится — тем, что они будут избегать все это. У них не будет этого дополнительного духа, необходимого для того, чтобы спросить эту бедняжечку: “Ты когда-либо насиловала своего брата-младенца?" — понимаете? Они просто не смогут заставить себя сделать это, при условии, что они на самом деле висхолдируют висхолды. Вы понимаете, что я стараюсь до вас тут донести?

Действуйте вместе с какой-то группой или с каким-то человеком, согласитесь выживать совместно с ними в соответствии с каким-то конкретным кодексом и затем поступите с ними жестоко, нарушив тем самым кодекс, – и вам будет больно.

Так что вы можете получить широкомасштабное и тотальное разложение, если позволите публике настаивать на том, что если человек является обученным саентологом, и его кейс находится в хорошем состоянии, то он никогда и нечего не мог делать неправильно. Понимаете, каким образом это может ударить по вам?

Вы найдете какого-то Инструктора в Академии, там или сям, и он будет думать про себя: “Уфффф! Если об этом когда-нибудь услышат студенты….”. И вы думаете о ком-то из ВЦХ, и он говорит: “Ну-у-у, я не зна-а-а-ю. Я не зна-а-а-ю. В прошлом году — опять всплыла вся эта тема насчет Секчеков, и если они обнаружат, что в прошлом году после того, как я проодитировал эту девушку, я ее… эээ…”.

Все человечество живет в соответствии с кодексами поведения, в отношении которых существует взаимное согласие, и каждый человек стремится к достижению чего-либо в соответствии с этими же кодексами. Может быть, эти кодексы хороши, может быть, они плохи, ясно только то, что это кодексы. Обычаи объединяют народ,

И вот он сидит там и его бросает в жар при мысли: “Что об этом подумает Директор Процессинга? Что подумают другие одиторы? Что подумает вся организация?”, — и так далее. И следующее, что вы узнаете — он сидит в сессии, и возникает этот вопрос. И он должен решить, проводить ли Секчек с этим человеком, или продолжать работать по уровню. О, он всякий раз будет выбирать второе. Он станет избегать Секчек.

Отсюда возникает совместная деятельность. Скоординированные мысль и движение. Отсюда – единство намерений, и в результате – выживание.

Человек, который избегает Секчек в совей собственной жизни, будет избегать Секчеков в отношении других людей. Вы можете просто отметить это себе — что если вы видите человека, который всеми способами старается избежать Секчеков, то вы видите перед собой того, кто никогда не станет их проводить.

Но вот происходит нарушение этого кодекса. И поскольку этого кодекса придерживались, каким бы он ни был, и поскольку человек искал душевного спокойствия в компании людей, он скрыл свое деяние и таким образом вступил в те пределы, где никто не смеется и где ни в чьем сердце нет свободы.

Вы будете поражены тем, насколько увеличится ваше умение проводить Секчеки после того, как вы сами его пройдете. Это совершенно баснословно. Вы можете даже судить о наличии висхолдов у одитора по тому, насколько мастерски тот проводит Секчеки. И чем хуже он проводит Секчеки, тем больше вы можете быть уверены в том, что у него есть висхолды. Довольно интересное соответствие, да? Тем не менее, вполне заметное.

И вот сияние дня скрыто опустившимся занавесом, и унылые тучи скрывают во мраке все приятные обстоятельства. Потому что человек совершил тяжкий проступок и не может рассказать о нем из-за страха, что тогда погибнет все счастье.

Так что по мере течения времени и по истечении порядочного срока в Саентологии, вы на самом деле можете попасть в такое положение, когда публика начнет настаивать на том, что те, кто давно в ней находится — потому что Саентология становится все более и более важной, все более и более важной… вы на самом деле можете попасть в положение, когда люди будут проводить вам операцию. Они начнут применять ту самую старую терапию, понимаете? Просто потому, что вы будете ведущим одитором в данном регионе, или что-то вроде того — что по этой причине вы обязаны не иметь ничего такого в своей жизни. Это вовсе не обязательно. Однако может сработать в качестве “обязанности”. И вы можете сдаться на милость этой “обязанности”, и отказать себе в праве получения Секчека только потому, что кто-то может открыть рот.

И таким образом мы отгораживаемся от солнечного света и попадаем в серую мглу. И замуровываем в самых глубоких подвалах нашей души причины, из-за которых мы не смеем смотреть в глаза своим друзьям.

Вы осознаете, что одного этого действия самого по себе достаточно для того, чтобы блокировать весь направленный вперед импульс Саентологии целиком, с помощью приведения в плохую форму кейса каждого важного одитора и представителя Саентологии? Это можно провернуть. Это — ахиллесова пята Саентологии. Это она. Состоит в том, что мы можем стать настолько важными, что будем вынуждены — тут есть какая-то вымороченная логика — быть безгрешными, никогда в жизни не упускать из рук нашего номера *Выпускать из рук свой номер (taking one's finger off one's number — букв. “снимать палец со своего номера”): прекратить пристально наблюдать за чем-либо, и получить в результате этого провал. Вариация выражения “потерять свой номер”, со смыслом номера лотереи или какого-то другого номера, по которому вас можно идентифицировать, например, как военнослужащего., и никому не прощать, если это с ним приключится. Если мы когда-либо попадем в это состояние, нам конец. Нам конец.

А затем мы начинаем – вместе со всеми остальными – делать так, чтобы другие люди почувствовали себя виноватыми, – мы делаем это, когда, подобно какому-то изможденному, похожему на чучело жрецу, чьи изорванные грязные одежды огрубели от жертвенной крови, указываем дорогу в ад тем, кто убивает.

Однако мы не должны попасть в это состояние, потому что у нас есть способы сохранить сплоченность группы без применения кнутов. Понимаете, кнут теперь сделался бесполезным и устаревшим инвентарем. Как и машину для электрошоков, его следует сдать в будущие музеи.

И в глубине своей души мы скрываем нестихающую боль. И тогда, наконец, мы не можем даже плакать.

Когда-нибудь мы возьмем одну из этих тюрем, и оборудуем ее восковыми фигурами, просто чтобы показать, до какого варварства опускалось человечество в прошлые времена. И это будет единственное применение тюрем.

Знаете, сейчас, думаю, мне придется сделать всех вас, наверное, членами очень секретного общества. Если говорить о висхолдах, то это очень секретное общество. Это не имеет особого отношения к висхолдированию, но это очень секретно, в основном потому, что никто не распознает это как действительное общество. Они все подумают, что это такая шутка.

Дорога в ад: человек здорово преуспел в живописании отвратительных знаков, указывающих этот путь.

Это общество — ОПП. Это ОПП. Сейчас я всех вас сделаю членами ОПП. Это Общество Предотвращения Правительства. Интересное общество. Все, что вам нужно для того, чтобы стать его членом — сказать, что вы им являетесь.

Дорога в рай: человека часто направляли на нее, но он не достиг рая; больше похоже на то, что человек нашел что-то прямо противоположное.

Знаете, я не думаю, что против членов этого общества будет выдвинуто хоть одно обвинение в революционной деятельности. Все в какой-то мере работают против правительства. Вопрос только в том, в какой мере они это делают. Единственное, по поводу чего волнуется правительство — это насильственное смещение правительства, что подразумевает создание другого такого же правительства на месте старого. Но нам совсем не интересно этим заниматься. Нас интересует просто предотвращение правительства.

Но теперь открылся широкий путь – это произошло в Саентологии. Е-метр и проводимая умелыми одиторами исповедь могут открыть путь потоку прошлых проступков и дать выход этому водопаду, до тех пор пока ад не исчерпает себя.

Как бы то ни было, механизмы, с помощью которых человеком управляли, были основаны на том, что человек зол, и, следовательно, его нужно удерживать в приемлемых рамках злобными методами. Раз человек зол, то его нужно удерживать в приемлемых рамках злобными методами. И никто никогда не задумывается на самом деле о том, что зло этого мира целиком и полностью происходит от попыток удерживать людей в приемлемых рамках. Это самое восхитительное, что об этом можно сказать.

И тогда под утренним солнцем снова будет блестеть капелька росы на розе.

Для того, чтобы осознать, что преступность создается полицией, необходимо поработать в полиции. Они делают это совершенно ненамеренно, однако это так. Они участвуют в игре под названием “полицейские и грабители”. Этой игрой увлечен каждый преступник. Если бы она не была столь значительной, никто бы не стал ею заниматься.

Ну, например, вот какой-то юноша однажды идет по улице, и вдруг видит свое имя в газетах, и попадает в полицию. И потом ему шесть или восемь дней светят лампой в лицо, водят на допросы, швыряют его в камеры, обращаются с ним как черт-те с кем, и все такое. А на самом деле он ничего не делал. Его там даже не было. Он там просто отсутствовал. И через некоторое время его отпускают. И он чувствует большое облегчение по причине того, что его все-таки отпустили. Однако, как вы полагаете, что он будет думать о полиции теперь?

И с этого начинается вся заваруха. Общество, в котором отсутствует АРО, неизбежно породит преступность. Человек хорош, но он хорош только до той степени, до которой он находится в АРО с существованием. И когда вы выбиваете его из АРО с частями общества или с целым правительством одним широким взмахом, то он начинает казаться очень плохим. На самом деле он всего-навсего стремится выжить, защититься и удержать свою жизнь от полного краха. У него имеются свои особенные понятия о том, каким образом этого можно достичь, и первый механизм, который он использует — это висхолд. Именно таким образом, по его мнению, он может удержать все в стабильном состоянии — висхолдируя все. Это первый механизм.

Таким образом, полиция заставляет всех висхолдировать до тех пор, пока не возникнет мораль преступника, которая в основном и состоит из: “Ты не должен говорить полиции”. Это весьма любопытно. “Ты не должен говорить с блюстителями порядка”. О, это совсем интересно. Это с необходимостью выводит его в еще большей степени из общения с законом и порядком.

Если вы полагаете, что у преступников нет правительства, вы ошибаетесь. У них есть свое собственное правительство. И это весьма мрачное и жестокое правительство.

Но общество насильно разделено на части пропорционально тому, насколько виноватыми заставляют чувствовать себя людей.

Почему человек в конце концов становится убийцей? Потому что задолго до того он просто отрекается от расы людей — задолго до этого. Если вы не хотите убийств, то вы должны не вешать убийц. Вы просто создаете условия, в которых пропадает необходимость отрекаться от расы людей. Это же просто.

Я расскажу вам про убийство, в котором закон точно допустил ошибку. Вашингтон, О.К. Таксист — если я правильно запомнил эту историю — у него была жена, и эта жена постоянно погуливала с другим мужчиной. И у него была куча неприятностей с этим, потому что он пытался отправить это дело в суд, он пытался развестись, он пытался успокоить это, пытался сохранить семью — он принимал все возможные меры, однако, естественно, нет никаких законов, на которые он мог бы опереться при этом. Понимаете, у него не было никаких доказательств, и у него не было больших сумм денег, для того чтобы нанимать детективов для сбора сведений. И ему не к кому было обратиться. И это начинало раздражать его все больше и больше, потому что, по сути, он был вне общения, и в конце концов он просто обоих прикончил.

Для меня в этой истории было интересным то, что в этом конкретном случае в течение двух леи этот парень горевал таким образом, и в обществе не нашлось никакого способа устранить хотя бы часть этого состояния; он просто ничего не мог с этим поделать. Так что он в конце концов сделал последний отчаянный прыжок. Конечно, у него у самого были всякие разные висхолды, но были эти висхолды действительными, или они были ненамеренными? И теперь мы переходим к очень интересному предмету: мы рассмотрим ненамеренный висхолд.

Вот откуда вы приобретаете свой новый процесс для разрыва АРО, кстати говоря, в рудиментах — это ненамеренный висхолд. Так что это понятие — ненамеренный висхолд — довольно важно. Я уже говорил вам вчера о том, что очень часто человек обнаруживает себя в некоторой ситуации и потом начинает винить самого себя, просто потому, что он оказался в такой ситуации. Он обнаруживает себя вне группы, и вследствие этого начинает чувствовать, что он, должно быть, что-то сделал этой группе, раз его из нее исключили, и это довольно примечательно.

Ненамеренный висхолд — это то же самое явление. Человек не имеет возможности никому рассказать. Может быть, там просто никого нет. Он не имеет возможности никому рассказать. Дело не в том, что он не стал бы рассказывать никому, если бы он мог, но он просто не может никому рассказать, потому что некому это рассказывать, или просто никто его не слушает. Таких ребят вы найдете в изобилии в дурдомах. Вы увидите людей, замученных ненамеренными висхолдами, потому что их никто не хочет слушать.

Он говорит: “О, эти тараканы, они по мне бегают и бегают”, — а психиатр и все вокруг говорят: “Да, да, да, да, да, да. Мы знаем, знаем, знаем, знаем. Да, да, да, да, да, да”. И тогда человек просто понимает, что он не может ни до кого достучаться, и просто начинает все больше и больше фиксироваться на этом, у него наступает наваждение по поводу этих тараканов, которые по нему ползают, потому что это ненамеренный висхолд. Он не имеет намерения это висхолдировать, он просто обнаруживает себя в этом состоянии, потому что никто его не слушает.

Так что вам надо принимать в расчет и этот фактор. Это достаточно важный фактор, а иначе я не стал бы вставлять его в рудименты. “Что вы не имели возможности сказать одитору?”. Это висхолд. Не то что вы не хотели этого говорить, понимаете? Вы отчаянно старались ему это сказать, но одитор просто не слушал.

И когда вы проводите этот процесс по разрывам АРО, вы на самом деле устраняете ненамеренные висхолды. И результаты, получаемые от этого особенного процесса по разрывам АРО довольно похожи на результаты Секчека. Однако при этом мы обращаемся к некоторому другому предмету. Секчек направлен на в большей или меньшей степени намеренный висхолд. А этот процесс по разрывам АРО направлен на ненамеренный висхолд. Это — висхолд.

Было много преступников, которые приходили и говорили: “Я только что прикончил свою жену”, — и дежурный сержант за конторкой при этом прихлопывал еще пару мух и не обращал на них никакого внимания. И тогда он шел к полицейскому на углу и говорил ему: “Я только что прикончил свою жену”, — и все такое. Но никто не обращал на него внимания, и никто так и не нашел его жену. Он был совершенно готов принять все причитающиеся ему наказания со стороны общества, но никто ему не поверил. И тогда вы видите самую поразительную разновидность висхолда. И вы не должны пропускать подобные висхолды при Секчеке. Это ненамеренный висхолд.

Можно сказать, что это самая низшая гармоника висхолдов. Это ненамеренный висхолд. Он и не собирался ничего висхолдировать, но его никто не послушал.

Отлично. Теперь рассмотрим намеренный висхолд — который стал висхолдом потому, что его бы наказали, если бы он в этом признался. Мы получаем совершенно другой тип висхолда, хотя он основан на том же самом механизме, и приводит к тем же самым действиям.

И есть еще один висхолд, кроме этих: Он должен это висхолдировать потому, что это нанесет вред его бытийности — другими словами, его репутации. Это “репутационные” висхолды. Он создает себе представление о том, что люди думают о том, какова должны быть его бытийность, и он поддерживает эту бытийность, не признавая определенных висхолдов, потому что другие люди могут подумать о нем нечто другое — не то, что он старается о себе распространить. Вследствие этого он не должен иметь “репутационных” слухов и сплетен, и всяких таких вещей. По этой причине и на этом основании это становится “репутационным” висхолдом. Он на самом деле ничего такого не сделал. Дело просто в том, что его семья прибыла с низких болотистых берегов Темзы *Темза: самая длинная река в Англии, текущая в основном на восток по южной части Англии, через Лондон, в Северное море., или вроде того, из самых грязных мест Саутхэмптона *Саутхемптон: главный морской порт юга Англии, сильно пострадавший от немецких бомбежек во второй мировой войне., понимаете? И он просто — ну, ха-ха, ха-ха — он просто не хочет, чтобы это стало известным. Потому что, согласно официальной версии, его семья прибыла из верхнего Беркшира *Беркшир: графство на юго-востоке Англии. В основном — сельское хозяйство. Виндзорский замок, главная резиденция английских монархов, находится в восточной части графства.. Любопытно.

Семейные отношения — это еще не самое страшное в этой области, знаете? Люди всегда стараются казаться немного лучше, чем на самом деле. Это здорово. в этом нет ничего ненормального, но это приводит к кучке репутационных висхолдов.

Между этими двумя категориями находится крайняя категория вещей, которые, при раскрытии, заставили бы окружающих думать о нем гораздо хуже — понимаете, что-то такое. Его на самом деле не наказали бы, это не беспокоит его в плане бытийности, он просто полагает, хм, что с ним перестанут разговаривать или что-то вроде того, если узнают о нем что-то подобное.

Ну, если вы заметите, все это сводится к обрывам общения. А группа в основе своей основана на общении. Так что группа распадается пропорционально степени отсутствия общения, и это просто три широкие категории: ненамеренный висхолд, висхолд из страха быть наказанным и висхолд различных типов, существующих для защиты бытийности. Эти три вещи просто уничтожают группу, разрывая ее на куски. Они с большой скоростью разгоняют группу, однако, фактически, до определенного момента, кажется, будто это группу сплачивает.

Я не знаю, бывали ли вы на Пятой Авеню *Пятая Авеню: фешенебельная улица в центре Нью-Йорка., или верхней Пятой Авеню, или в Голливуде, в каких-то других подобных местах, и слышали ли, что там происходит с репутациями. Когда они разговаривают об этом, в среднем выходит пятнадцать-двадцать ложных сведений в минуту, понимаете? Просто невозможно за этим угнаться. И в этих группах царит просто фантастическая нереальность. Они совершенно нереальны. И вы подходите к этим людям поближе, попадаете в такую группу, и думаете: “Оооооооо, я не знаю"… Это же…. Вы просто не понимаете, что происходит! Вы никак не можете сообразить, что же тут не так, что — не так? Но там определенно что-то не так. Здесь не так просто то, что это группа с оборванными линиями общения.

Каким образом можно создать группу с тотально оборванными линиями общения? Ну, я предполагаю, что это просто те люди, которые готовы слушать ложь друг от друга, и с помощью этого остаются вместе. Что-то типа этого.

Итак, Секчек, или любой другой метод, которым вы преодолеваете висхолды, посвящен восстановлению общения. И получается так, что если общение восстановлено в полном объеме, то, понимаете — если человек знал о том, что он делает, заставляя людей немного висхолдировать — при полном восстановлении общения в любой прошлой группе, частью которой этот парень больше не является, он перестает зависать на этой группе.

Понимаете, если вы просто восстановите его общение — это просто его способность общаться; это все, что вы восстанавливаете — что ж, вы получите этот феномен, когда он больше не будет прилеплен на траке на этой группе. И это, по сути, единственное, что вы делаете. И то, что существует в настоящем времени, конечно, мешает ему стать частью любой группы, к которой он имеет отношение, и таким образом вынуждает его изолироваться вообще.

Естественно, основная группа, с которой вы работаете, вовсе не обязательно называется “саентологи”. Основная группа, с которой вы в основном — которая сама по себе является достаточно мощной группой, и достаточно большой группой — но основная группа, в которой вы делаете висхолд — это группа, именуемая “сессией": одитор и преклир, понимаете? Это и есть группа.

И когда индивидуум слишком индивидуализирован, и когда он развивает ненамеренный висхолд в отношении этой группы, или одитор начинает вести себя таким образом, что наказывает преклира за висхолд или преступление, или одитор требует от преклира особых реакций, то такой одитор просто ставит группу к стенке.

Это группа. Это группа, состоящая из двух людей. Одитинг — это деятельность по третьей динамике — даже несмотря на то, что иногда он опускается до второй. И временами он также сокращается до первой. Вы обожгли себе палец, и нет никого, кто бы вам помог, и там стоите и проходите это.

Все три этих момента должны быть достаточно хорошо обработаны, прежде чем вы получите хорошую группу в рамках сессии. Вам надо снять ненамеренные висхолды; это точно. Просто попробуйте — вы знаете, что единственное, что может ухудшить график после двадцати пяти часов одитинга — это разрывы АРО.

И если вы занимаетесь толкованием графиков — вы видите график, вот он был тут, а оказался там. Правда, что графики перемещаются, и что они являются отражением валентов, и они иногда идут на дно, а иногда взлетают вверх — все это тоже верно. Но особенность, о которой мы говорим сейчас, состоит в том, что человеку было плохо, и он упал: вы можете предположить, что с тем преклиром работали в присутствии разрывов АРО.

А основание разрыва АРО состоит в том, что человека заставляют иметь ненамеренный висхолд от его непосредственной группы. И это, на самом деле, видимо, по непосредственным эмпирическим показателям, которые наблюдаются, более серьезный висхолд, чем висхолд настоящий, намеренный. Ненамеренный висхолд приносит более серьезные проблемы в группе одитинга и в большей степени сказывается на результатах процессинга, чем намеренный висхолд. Это довольно интересно.

И теперь мы переходим на другую территорию. Вряд ли я удостою звания “одитора”того, кто снимет такой висхолд — но имеется еще также навязанный висхолд на основе улучшенного состояния. И вы обнаружите, что такое время от времени случается. Какой-то парень, притворяющийся одитором, не получает никаких результатов, и потом грозит преклиру пальцем и старается его убедить, что преклиру стало гораздо лучше от всего этого, и он теперь сделался Клиром или чем-то таким. И преклир думает, что тут ему уж лучше промолчать, и вы получаете эту третью разновидность висхолда. Вы получаете там то, что защищает бытийность.

Понимаете, теперь у него есть висхолд. Его висхолд состоит в том, что он на самом деле не получил никакого улучшения, а одитор, тем не менее, заставил его признать, что это улучшение имело место. Но на самом деле он висхолдирует тот факт, что у него не было никакого улучшения, ибо если он сказал бы, что у него не было никакого улучшения, то это нанесло бы вред его новому статусу.

Мы только что завершили одитировать этого парня, мы ставим его перед классом ЛЭ и говорим: “Он стал Клиром”. Так что теперь он уже не имеет права на провал, он не может сказать о себе, что он чертовски аберрирован, и таким образом мы получаем один из этих “репутационных”висхолдов.

Так что все три типа висхолдов могут возникнуть в сессии одитинга. Ненамеренный, намеренный и репутационный. Все три из них могут возникнуть в результате сессии одитинга.

Очень-очень редко вам будет встречаться третий тип, потому что совсем немногие одиторы настолько плохи. Но вы иногда увидите преклиров, которые пытаются задабривать и рассказывать одитору о том, как ему теперь замечательно — в то время как у него просто голова раскалывается — потому что он не хочет, чтобы одитор чувствовал себя плохо. Вы понимаете этот механизм. Он просто не хочет, чтобы одитор чувствовал себя плохо, и он говорит, что его состояние вроде бы улучшилось, хотя на самом деле это не так. Тем самым он как бы защищает свою бытийность тем или иным образом, посредством проекции. Он защищает бытийность одитора, стараясь не чувствовать себя хуже.

Вы обнаружите, что все эти механизмы могут присутствовать в сессии одитинга. Так что где у вас появляется идея Секчека — и как ни странно, мы очень часто разрабатываем слово в одной области, понимаете, в одном направлении усилия, и потом мы, обладая согласием в отношении этого слова, разрабатываем специальный термин, который впоследствии становится бессмысленным в большей или меньшей степени для всех и каждого. Но мы все знаем, что такое Секчек. Секчек — это то, что вы делаете в процессинге для того, чтобы преклиру стало легче.

Итак, как же это произошло? Ну, в основе своей Секчек был разработан для того, чтобы прополоть персонал и устранить случайных людей от появления в Центральных Организациях. И потом Секретари Регионов и Секретари Ассоциаций обнаружили, что это делало людей лучше, и этому Секретарю Региона приходилось упорно работать утро, день и ночь и все выходные, пытаясь справиться с потоком необходимых Секчеков — потому что иногда они занимали по двадцать часов на одну проверку. Таким образом мы получаем reductio ad ab­surdum [сведение к абсурду - лат.], о котором мне рассказал Смоуки *Смоуки: студент СИКСХ во время этой лекции. пару дней назад: кто-то на самом деле отдавал вопросник, сплошь заполненный овертами против Секретаря Региона, для того чтобы получить еще один Секчек. Так что я могу казать, что в тот момент эта идея о том, что можно добиться безопасности с помощью Секчека приводила — к не слишком полезной и неработоспособной деятельности.

Тем не менее, этот термин у нас прижился. И я два или три раза малодушно начинал менять его на “проверку процессинга”, начинал называть это “проверкой процессинга”и все такое. Однако это до сих пор так и осталось Проверкой на Безопасность [Секчек].

Сейчас мы на самом деле имеем Секчек — это форма 7. Там вы увидите действительную Секчек — она существует. И как мы называем этот Секчек? И я обнаружил, что при написании бюллетеня я попал в интересное состояние — я писал: “Итак, вы должны провести Секчек — Сек Рег должен провести Секчек — "… и потом, ну, как же мне это сказать-то? Ну, самый лучший способ — подчеркнуть слово “безопасность”. Таким образом мы получаем Проверку на Безопасность и Проверку на Безопасность. Так что черт с ним, пусть так и остается. Ничего особенного не случится, если так оно и будет.

Итак, таким образом мы получаем эту вещь, которая называется Секчек. По сути, его цель состоит в создании группы, которая способна на помощь. И никакая помощь произойти не может, если одитор и преклир не составляют никакой группы. И поэтому у вас прямо в рудиментах имеется способ, как с этим справиться. И вы задаете преклиру вопрос про все его ненамеренные висхолды, когда говорите: “Есть ли что-то, что ты не смог сказать одитору?”. На самом деле прямо в этот момент вы проводите Секчек.

Ну, конечно, основной ответ на это: “Что не сделал одитор?”, — что представляло бы собой ответ типа состояния игры, которое возникло в тот момент. Так что эти два вопроса в сочетании составляют довольно мощную пару. Один из них направлен на ненамеренный висхолд, а второй — на определение состояния игры с одитором. И они делают бинг, бинг, бинг, бинг. И я думаю, что вы сами убедитесь в том, что с тех пор, как я придумал эти новые рудименты и протестировал их, вам стало гораздо проще работать.

Я сделаю тут мимоходом замечание по поводу этих новых рудиментов. Там есть оценивание, которое нужно провести в отношении проблемы настоящего времени. Я никогда не трудился особо обращать на это ваше внимание. Я полагал, что вы и так усвоите это, походя мимо.

Там говорится: “Что неизвестного в этой" — или какая-то подобная формулировка — "проблеме с (пробел)?”. Вы не можете работать с состоянием, подставляя его в этот пробел.

Преклир говорит: “О, ну, я жутко волнуюсь, просто жутко волнуюсь по поводу зыбкости всего вокруг”.

Так вот, одитор потом не может свести это вместе в виде “Что неизвестного в этой проблеме по поводу зыбкости всего вокруг?”. Вы увидите, что это нефункционально.

На самом деле вам следует провести небольшое оценивание и добиться того, чтобы он более точно сформулировал проблему. И вы проводите это оценивание на Э-метре. И вы стремитесь найти терминал, который “зыбок”, или терминал, который “все вокруг”. Мы протрясаете все это, и вы проводите небольшое оценивание терминала, и он внезапно выныривает и говорит: “Ну, зыбкость этой комнаты”, — или что-то типа того, или “Зыбкость моего автомобиля. У него куда-то пропала складная крыша”.

И в этот момент, если это необходимо, вы это проходите. Понимаете, вы проходите только те вещи, от которых вы не можете избавиться с помощью двустороннего общения. Вы знаете это, так ведь? Прохождение направлено на то, что не уходит. Так что вы всегда готовы столкнуться с явлением того, что разрыв АРО, проблема настоящего времени или еще что-то пропадет до того, как вам придется это пройти. Вы просто начинаете делать оценивание в отношении одной из этих проблем, и вы обнаруживаете, что это больше не дает реакцию.

И вы повторяете вопрос: “Итак, сейчас у тебя есть проблема настоящего времени?”, — и вы видите какие-то дикие всплески на Э-метре, и все такое. И вы говорите: “Итак, сейчас у тебя есть проблема настоящего времени?”, — как раз перед тем как начать прохождение этой штуки, а там ни шороха, понимаете? Вы устранили это оцениванием.

Отлично. Но преклир, который имеет проблему настоящего времени, которую одитор не обрабатывает, получает висхолд. Так что имеется еще один источник висхолдов, который пересекается на уровне проблем настоящего времени. Но в то же время, преклир довольно часто старается висхолдировать проблемы настоящего времени, потому что он боится, что одитор станет ими заниматься, зря теряя на них время в сессии. Потому что одитинг имеет большую ценность. Все преклиры считают одитинг очень, очень, очень, очень, очень, очень ценным. Просто его постоянно недостаточно. Вот что.

И это становится настолько катастрофично, что преклир заставит одитинг идти в том направлении, в котором он не должен идти: он хочет, чтобы одитинг помог ему решить его кейс, а не просто занимался возней с этими дурацкими рудиментами, понимаете — и это на самом деле иногда заставит его висхолдировать проблему настоящего времени из опасения, что одитор начнет с ней работать.

Отлично. Действие по проведению Секчека относительно просто. Для этого требуется безукоризненное владение Э-метром, для того, чтобы вам не пришлось возиться с ним в сессии. Требуется очень определенное, уверенное знание Э-метра. Кроме того, требуется знание о том, реагирует стрелка на вопрос или на части вопроса. Вы должны знать, каким образом надо подразделять вопрос. Вы должны знать, каким образом заставить Э-метр говорить правду. То есть необходимо высококлассное владение Э-метром.

Те, кто не обладают достаточными знаниями об Э-метрах… Я помню, что был кто-то в — чуть ли не в Канаде (это было где-то в Соединенных Штатах; однако место это было настолько близко к границам Штатов, насколько это только возможно) — и этот парень сделал “открытие”о том, что в Штатах все без исключения делали БНГ *БНГ: Боль-наркотик-гипноз, синтезированный метод воздействия на сознание человека. друг другу. И это дошло до полного маразма. И тогда он стал всем вокруг рассказывать о том, как все вокруг делают друг другу БНГ, и имел по этому поводу просто отличный успех. Начали выпускать журналы на эту тему, и все такое.

И потом наступила ужасающая тишина. Тишина была такая, что можно было услышать, как падает инграмма, понимаете? Потому что после того, как я объяснил в статье в журнале “Ability”, как нужно подразделять вопрос, никто об этом больше ничего не слышал. Последовало глубочайшее спокойствие и тишина. Тишина даже была какая-то отрицательная. Чувствовалась на ощупь.

А произошло это вот по какой причине: вся эта чушь возникла просто потому, что кто-то не умел на самом деле работать с Э-метром; он не обладал умением подразделять вопросы. Потому что если вы зададите кому-нибудь вопрос о том, не был ли он жертвой боли-наркотиков-гипноза, то вы получите падение, падение, падение и падение, потому что эти падения вы получите просто на слове жертва, вы получите падение просто на слове боль, вы получите падение просто на слове наркотики, вы иногда получите падение просто на слове гипноз. И если человек имеет висхолды в отношении других, то вы еще получите падение на имени этого человека — если там есть висхолд-оверты на определенную тему. Такой вот источник для пяти падений в одном вопросе.

“Ты когда-либо был жертвой боли-наркотиков-гипноза со стороны президента Эйзенхауэра?”. Пять падений. Понимаете, это падения на словах в самом вопросе. Это не падение на вопросе. И вы разбираетесь с этим, подразделяя вопрос. Вы выбиваете — просто говорите слово: “Жертва”. И получаете падение. Вы говорите: “Что это?”.

“Ну, жертва”.

Ну и что — что?

“Ну”, — говорите вы, — "что насчет жертвы?”.

“Всегда ненавидел быть жертвой”.

“И что же? Ты когда-либо делал кого-то жертвой? Обвинял кого-либо в том, что он — жертва?”.

“Ну да, свою жену. Она у меня постоянно строит под жертву, жертву, жертву, жертву. Она всегда является жертвой. Да, да, да, да, да, всегда — только жертвой. Она так и говорит — что еще?”.

“О, да? Жертва”. Нет реакции. Ага, это слово остудили. “Отлично. Боль”. Клац! Стрелка улетает, понимаете? И вы говорите: “Ну, что там насчет боли?”.

“Ой, боли я всегда боялся”.

“Ну, а что насчет слова боль?”.

“А, да, слово боль. О-хо-хо. Ты имеешь в виду слово боль”. “Да. Ну, что насчет слова боль?”. Нет реакции.

“О'кей. Наркотик. Ты когда-либо принимал наркотики? Давал кому-либо наркотики? Ты боишься наркотиков? Что-то не так по поводу наркотиков? Ты занимался незаконным распространением наркотиков?”. Клац! “Когда это произошло?”.

“О, да. Моя мама сильно заболела, и я подделал рецепт”.

“О, да? Хм, интересно. Отлично. Но когда это было?”.

“О, тогда-то и тогда-то”.

“Отлично. Спасибо большое. Наркотики”. Нет реакции. Понимаете?

“Президент Эйзенхауэр”. Клац, клац, клац, клац, клац, клац. “Что насчет президента Эйзенхауэра?”.

“О, ничего особенного, кроме того, что я однажды участвовал в марше против бомбы, и там мы говорили, что еще попляшем на его могиле. Да. Вот что было. Да”.

“Это все об этом?”.

“Ну да. Я был сильно настроен против него и его действий тогда”.

“О, да. Отлично. Как часто ты это делал?”.

“О, много раз. Много раз”.

“Отлично. Что насчет Президента Эйзенхауэра? О'кей”. Никакого падения.

“Итак, когда-либо был жертвой боли-наркотиков-гипноза со стороны президента Эйзенхауэра?”. Теперь, если это на самом деле произошло, вы получите падение на этом вопросе. А если вы хотите быть совершенно уверенным, то вам стоит снова вернуться и пройтись по всем словам, подразделяя вопрос.

По этому поводу можно рассказать еще кое-что, кроме подразделения по словам. Я тут недавно заметил, что один из ребят не вполне усвоил это. И особенность состоит в том, что вы подразделяете не только по словам, но и по фразам. Вы берете слова и снимаете с них заряд. И потом вы берете фразы, читаете их вслух и смотрите, не дает ли какая-либо из них показаний.

И потом, когда вы произнесете вопрос целиком, я вас уверяю, что если там будет падение, то это настоящее падение. На нем не может быть висхолда или заряда, если это не настоящее падение. В противном случае стрелка бы даже не шелохнулась. Это и есть правильный способ подразделения вопроса Секчека. И вы обнаружите, что порой вам придется порядочно повозиться со всеми этими подразделениями вопросов. В противном случае вы можете допустить просто фантастические проколы.

Первый и самый основной метод суметь не допустить при этом ошибки состоит в том, что вы должны просто выбросить из головы два явления стрелки. Первое явление стрелки, которое вам не стоит даже и вспоминать — это латентное [запоздалое] показание. Просто игнорируйте все латентные показания. Никак не принимайте их во внимание. Если показание возникло более чем через полсекунды после того, как вы закончили читать вопрос, проигнорируйте его. Просто проигнорируйте. Просто выбросьте его. Потому что это заряд в отношении кого-то другого или по другому вопросу Секчека. Это либо ответ на другой вопрос, либо это произошло не с ним.

Именно таким образом вы иногда приходите к тому, что снимаете висхолды других людей. Висхолды других людей дадут латентное показание. И вы ведетесь на эти латентные показания. Вы спрашиваете кого-то: “Ты когда-нибудь топил котят?”.

“Ну. моя тетя Мами однажды топила котенка”.

Таков будет ответ. И на нем будет латентное показание. Вы увидите это в виде латентного показания. И каждый раз, когда во время Секчека вы получаете латентное показание, можно ожидать, что вы получите не висхолд, а просто “куклу”. И вы можете бегать и искать эту “куклу”по всему банку. Вы потратите на эти латентные показания больше времени, чем на что-либо другое.

Показание, если у человека есть висхолд по этому поводу, разрешите мне уверить вас в том, что вопрос не пропадет. Если человек все еще держится за висхолд по этому вопросу, и если показание было не на одном из слов в этом вопросе, не на одной из фраз в этом вопросе — ничего такого — но на самом вопросе: чем больше вы об этом спрашиваете, и чем сильнее он это висхолдирует, тем более мгновенно показание. Это доходит до такой степени, что стоит ему только понять, что сейчас вы снова зададите этот вопрос, как вы получаете показание. Нет ни десятой доли секунды задержки.

Вы читаете вопрос — бац — показание. Вы читаете вопрос — бац — показание. Читаете вопрос — бац — показание.

Понимаете, реактивный ум — это мгновенный ум. Все время есть “сейчас”. И если это на самом деле реактивный ум, то, конечно, чем ближе мы к реактивности, тем более быстрым и мгновенным будет показание. Проше некуда. Это очень просто. А если это не реактивно, то показание будет латентным. Некоторое ожидание — и потом падение. Ожидание будет длиться полсекунды или секунду.

И одитор, который сидит там и задает вопрос: “Ты когда-либо топил котят?”, — смотрит на Э-метр, потом получает реакцию, и потом говорит: “Что это?”, — обнаружит там тетю Мами, которая топит котенка. Это то, чего преклир никогда не делал и никогда не висхолдировал. Вы можете просто сразу рассчитывать на это.

Один из трюков снимания показаний, один из самых подлых трюков в плане латентных показаний — это посмотреть на Э-метр, потом посмотреть на вопрос, потом прочитать вопрос, потом посмотреть на преклира, потом посмотреть на Э-метр. Таким образом вы наловите кучу латентных показаний, и, черт побери, пропустите все мгновенные. Они будут убегать от вас налево и направо. Почему? потому что ваш взгляд в момент завершения вопроса не направлен на прибор. Ваши глаза должны быть на Э-метре в то мгновение, когда вы заканчиваете вопрос. В противном случае вы пропустите рывок. Так что вот что вы делаете — в неизменной последовательности: вопрос, смотрите на Э-метр и произносите вопрос, и потом смотрите на преклира. Бумага, Э-метр, вопрос.

Бумага: вы видите, что это вопрос об изнасиловании. Вам не важно, точен этот вопрос или нет. То есть я имею в виду, что спросить о том, насиловал ли он кого-либо, можно тысячей различных способов. “Ты когда-либо созерцал изнасилование?”, “У тебя когда-либо были мысли об изнасиловании?”, “Есть ли для тебя что-то странное в…”, — типа того. И вы схватите висхолд, если там есть хоть что-то. Так что вы смотрите на вопрос, потом смотрите на Э-метр и, произносите вопрос, и потом смотрите на преклира, если это вас волнует. И тогда вы не попадаетесь на эту ерунду — латентные показания.

А я вижу, как это делают одиторы: они смотрят на бумагу, читают вопрос, потом смотрят на Э-метр, и потом они ждут и ждут и ждут и ждут и ждут и ждут и ждут и ждут и ждут и ждут и ждут и ждут. Вопрос вот в чем: какого черта они ждут? Потому что если бы там что-то было, это произошло бы за десятую долю секунды. Если вы собираетесь это отследить, то оно произошло бы за десятую долю секунды. И именно таким образом вы проводите Секчеки. Трын, трын, трын, трын, трын. Преклиру даже не нужно ничего говорить. Вы смотрите на лист бумаги: “Ты когда-либо насиловал кого-либо?”. Ничего. И все.

Кстати, если вы хотите подойти к этому более академически, то вы вообще не смотрите на Э-метр, никогда, до тех пор, пока преклир не скажет “нет”. Секчек можно проводить полностью при отсутствии Э-метра, вплоть до тех пор пока преклир не скажет “нет”, и тогда вы просто повторяете вопрос, глядя на Э-метр. И это способствует очень хорошему течению сессии. Когда вы увидите, что это получается у вас довольно просто, господи, все покатится просто как по маслу, вперед и вперед.

Зачем вам смотреть на Э-метр, если вы не пытаетесь его словить? Понимаете? Вы пытаетесь обнаружить, есть ли там реактивность. Вот для чего вы смотрите на Э-метр. Так а если парен и так готов рассказать вам про свои висхолды, на кой вам смотреть на Э-метр? Вот в чем дело.

Вы говорите: “Итак, ты когда-либо грабил банк?”.

И преклир говорит: “Ну, раз уж ты спросил, то ответ — да. Я, хм-хм, да, я ограбил банк”, — и все такое.

И вы говорите: “Когда это было”, и так далее, и так далее, и так далее, и так далее. Можно пройти и далее. “От кого ты это висхолдировал?”.

“О, я это висхолдировал ото всех”, — и все такое. “От своих приятелей-грабителей. Я не хотел, чтобы они пронюхали, что…”, и так далее, и тогда, и т.п., ля-ля, и так далее. Он выдает это все, прямо в упаковочке. Хорошо.

И в говорите: “Отлично. А грабил ли ты другие банки?”.

“О, да, конечно”, и так далее. “Это было довольно круто”, и так далее, и так далее.

И вы говорите: “О'кей. Итак, ты когда-либо грабил банк?”.

Преклир говорит: “Кроме тех, что я сказал — нет”.

Вы говорите: “Хорошо. Ты когда-либо грабил банк? Да, что это? Что это, вот это?”.

“О, ну, это просто такой небольшой старый банк в Джольет. Да он и в счет-то не идет”. Улавливаете?

Потом вы наконец его снова спрашиваете: “Отлично. Ты когда-либо грабил другие банки?”.

“Нет”.

Вы тогда смотрите на Э-метр, и говорите: “Ты когда-либо грабил другие банки?”. Э-метр спокоен. Переходим к следующему вопросу.

Вы никогда не смотрите на Э-метр до тех пор, пока он не скажет “нет”. Вы обнаружите, что это на самом деле удерживает его в сессии, да! Это очень хорошее проведение сессии, если вам удастся сделать именно таким образом.

Единственная возникающая при этом неприятность состоит в том, что когда вы это делаете, повторяете вопрос — вы, очевидно, немного обвиняете его в том, что он лжец. Но вы убедитесь, что это не наносит большого вреда. Он уже сказал вам нет, так что вы просто подтверждаете это. А оставить горячий вопрос — это как раз весьма вредное действие при работе с Э-метром. Это просто разрушительно для сессии. Это просто то, чего вам не стоит делать — оставить вопрос, на котором была реакция. Даже и не думайте переходить к следующему вопросу до тех пор, пока вопрос дает реакцию. И никогда не переходите к следующему вопросу до тех пор, пока вы не будете абсолютно уверены в том, что тот вопрос, с которым вы работаете, больше не дает никаких мгновенных действий.

Помните о том, что нам совершенно не важны латентные показания. Если на вопросе не осталось мгновенного показания, вы можете идти дальше. А если он есть, не смейте! Потому что если что и гарантирует вам, что преклир вылетит из сессии начиная с этого момента, дорогие мои, так это как раз то, что вы оставите горяченький вопрос.

По этой причине порой возникает заметная неупорядоченность. Преклиры из ВЦХ после завершения сессии… одна девушка бегала по всему городу, рассказывая всем о том, какие мошенники все эти саентологи, какие они все сволочи и как они все пытались ее изнасиловать, застрелить и так далее. И она на самом деле встрясла ВЦХ и написала в тот вечер письма всем, прежде чем они наконец смогли ее отыскать. И они в конце концов ее выследили — потому что вокруг ходили какие-то слухи и он удивлялись, по поводу чего все это происходит, так что они просто отследили источники нашли эту одну девушку. И они ее привели обратно, и вопрос оказался таким: “Свершала ли ты когда-либо измену половому партнеру?”. И стрелка просто чуть пополам не переломилась. Это было не то что мгновенное показание. Она просто подорвалась, прежде чем одитор успел открыть рот, понимаете? Банг! Банг! И они устранили эти фантастические висхолды, и все на этом закончилось.

“О”, — сказала она, — “кажется, я наделала жуткое количество овертов”, — и она поспешно совершила поворот на 180 градусов и постаралась исправить все вызванные ее поведением последствия.

Но посмотрите на это внимательнее. Это ли не интересно? Это был просто один вопрос, и я думаю, чуть ли не последний вопрос в этом интенсиве. Одитор просто по глупости сказал: “Ну, это конец интенсива, достаточно”. И так и не сгладил этот вопрос. Я не могу точно ручаться именно за эту часть истории, но все остальное произошло именно так, как я описал. Около десятка людей бегало по всей округе, пытаясь выяснить, что же такое на самом деле происходит. А это был просто несглаженный вопрос Секчека. И вы просто не должны оставлять вопросы несглаженными. Конечно, проработайте их в следующей сессии. Иногда вам приходится это делать, потому что один вопрос может обрабатываться по пять часов — у меня такое бывало.

Вот парень — отец восьми детей. И вы задаете ему вопрос: “Ты когда-нибудь шлепал ребенка?”. И он уже начинает чувствовать себя страшно виноватым по этому поводу, потому что он оставил свою семью, и это момент больших неприятностей для него, а наказание детей — это очень горячая тема, и так далее. И, дорогие мои, вы можете просто наглухо сесть на эту тему.

Он будет просто выдавать висхолды, выдавать висхолды, выдавать висхолды, выдавать висхолды. Совершенно неважно, сколько времени уходит на клирование вопроса, до тех пор, пока одитор работает над клированием вопроса, не снимая чужие висхолды через этого преклира, и не пытаясь копаться в том, что преклир слышал, думал или делал по поводу поступков других людей. Нас интересуют висхолды этого преклира. И до тех пор, пока одитор снимает действительные висхолды с данного преклира при мгновенных показаниях, пусть он продолжает работать с вопросом.

Единственный способ зря потратить время на чем-то — это просто начать ждать, когда там появится латентное показание, и потом начать с ним работать. Это показание возникает через две с половиной секунды после того, как вы прочитали вопрос. Вы прочитали вопрос — падение. Вы говорите: “Что это было?”. Тупица. Вы немедленно получите что-то типа: “Ну, я только что подумал, что становится поздновато”. Это верно. Именно на этом вы и получили падение. Это не имеет никакого отношения к данному вопросу. Или: “О, да… Я вдруг подумал о книге, которую я однажды прочитал, хотя читать не должен был”.

Ха, а вопрос был что-то там про кражи? “Ты когда-либо крал что-нибудь?”. Понимаете? Ждете, ждете, ждете, ждете, ждете, ждете — клац! “Ну, что это было?”, — говорите вы в ответ на это латентное показание.

“О, да… это была книжка, наверное. Я — это я подумал об этой книжке”.

“Что насчет этой книги?”.

“Ну, я читал эту книгу. И там… там что-то было написано по поводу краж”.

“Ну да, так что по этому поводу?”.

Да посмотри же, идиот, ничего по этому поводу, понимаешь? То есть просто вообще ничего. Вообще ничего не означает, кроме того, что преклир на момент выпал из общения. Просто некоторые шестеренки на какой-то момент не цепляли друг друга. Вы сидите там и ждете, и в конце концов преклир рано или поздно о чем-нибудь подумает. Если достаточно долго ждать, то реакция появится, хотя бы просто как признак возникающего разрыва АРО по поводу “Чего ты там, черт побери, молчишь?!!”.

Это факт, это так всегда. Серьезные висхолды или висхолды, которые должны быть сняты с кейса, или имеют какое-то отношение к кейсу, и ко всему тому, что сам человек совершил — все это дает мгновенное показание. И вы должны четко придерживаться этой основы.

Отлично. Следующее, чему вы должны уделить внимание, кроме клирования каждого вопроса по мере работы по ходу — следующее, чему вы должны уделить внимание — это выбор типа Секчека. Это очень важно.

Нет никакого смысла проводить с человеком Секчек по поводу того, у чему он не имеет никакого отношения. Это довольно ужасно. Допустим, у нас есть специальный Секчек по поводу работы кочегара. А вот у нас девушка, работающая в шляпном магазине. И мы проводим ей кочегарский Секчек. И мы говорим: “Итак, у нее все чисто, потому что мы не увидели ни единого падения”. Это точно!

Не меньшей ошибкой является проведение обобщенного Секчека, когда вы очень хорошо знаете, что ваш преклир имеет дело с совершенно конкретной областью профессиональной деятельностью. Если этот преклир живет в соответствии с конкретной системой нравов… Скажем, вы проводите Секчек человеку, который по жизни, прямо сейчас, работает кассиром в банке. Ну хорошо. Но у вас просто как-то никогда не доходят руки до того, чтобы дописать несколько дополнительных вопросов для проведения Секчека. Конечно, вы все время промахиваетесь. Вы просто проводите ему обобщенную форму Секчека, и попадаете только в трех случаях. Теперь, вы сами должны быть способны проявить ваше воображение и инициативу по отношению к этой ситуации.

Вы говорите: “Какие висхолды у банковского кассира? Что там может быть?”.

Конечно, немедленно открывается, что это может быть. Мы, скорее всего, обнаружим что-то вроде этого: ему приходится все время стоять за своей конторкой, и он ненавидит людей. А политика банка состоит в том, что вы должны быть любезны со всеми клиентами, когда принимаете от них вклады. Ивы обязаны стоять там с улыбкой на лице, понимаете, и принимать и выдавать деньги. И вы просто никак не можете понять, что же не так у этого парня с работой, понимаете? Он несчастлив, у него все плохо, ничего не получается, вы проводите ему обобщенный Секчек, но это продолжается и продолжается, но в этом Секчеке вы никогда не принимаете во внимание то, что этот человек делает в жизни. Улавливаете? Вот такая промашка. Такую промашку может допустить только кретин.

И вот мы создаем Секчек по поводу того, какие возможные висхолды могут быть у банковского кассира, и тогда мы обнаруживаем всевозможные интересные вещи. Он удержал депозит на двадцать минут, для того чтобы один из его клиентов не мог получить деньги сверх баланса на его счете. Любопытно. Ничего такого особенного, но это значило что-то для него, потому что, дорогие мои, он обязан был положить все депозиты на место, и отправить их на ленте в машину, и так далее.

А он на самом деле, по собственной инициативе, просто-напросто — и это было довольно рискованно — сунул свой кулак в отлаженную машину банка и удерживал его там в течение двадцати минут. И это было его висхолдом.

И потом вы обнаруживаете, что он там стоит, и в голове его роятся всевозможные — каждый раз, когда подходит клиент, у него начинается игра — в голове его роятся всевозможные недобрые мысли и мыслишки. Каждый раз, когда кто-то поднимается — бзззззззз, возникает эта штука.

И вы задаете ему правильный вопрос — скажем, этому кассиру. Ну, кассир — к нему наверняка приходят клиенты. И вы говорите: “У тебя были когда-либо недобрые мысли в адрес клиента в банке?”. И на вас обрушивается целая лавина. И все это так бы и лежало в кейсе этого преклира, если бы вы сами не додумались проводить Секчек в соответствии с реальностью преклира. Это вы должны делать всегда. Что бы еще вы ни делали при проведении Секчека, также всегда проводите его в соответствии с реальностью преклира. А такое проведение принимает в расчет моральные устои, в соответствии с которыми он живет.

Вы проводите Секчек с католиком и с баптистом — это два различающихся Секчека. Они будут отличаться друг от друга. Вы проводите Секчек с африканером и с зулусом. И у вас получится два различных Секчека, дорогие мои. И они будут чуть ли не противоположностями друг друга. Практически все, что кажется правильным первому, будет неправильным для второго.

Кто возьмется утверждать, кто тут прав и кто не прав? Это не имеет к нашей задаче совершенно никакого отношения, и именно по этому поводу я сделал это небольшое замечание по поводу морали в начале этой лекции. Правильность или неправильность того или иного предмета определяется группой, которая стремится выживать. Это определяется тем, что выживательно или невыживательно для группы, и не теми понятиями, которые навязываются сверху кем-то совершенно безгрешным. Так что вам действительно стоит обрести способность проводить Секчек по обе стороны границы.

Секчек для полицейского будет разительно отличаться от Секчека для преступника, конечно. Секчек для солдата будет сильно отличаться от Секчека для горничной. Это будут разные вещи.

Так что если вы не станете специализировать Секчек и будете просто составлять список осуждаемых в обществе поступков — если вы совершенно этого не будете делать, то вы будете просто валять дурака.

Другое, что вы не должны делать — это недопустимо — читать вопрос Секчека как повторяющийся. ”Ты когда-нибудь насиловал кого-нибудь? Спасибо. Ты когда-нибудь насиловал кого-нибудь? Спасибо. Ты когда-нибудь насиловал кого-нибудь? Спасибо. Ты когда-нибудь насиловал кого-нибудь? Спасибо. Ты когда-нибудь насиловал кого-нибудь? Спасибо. Ты когда-нибудь насиловал кого-нибудь? Спасибо. Ты когда-нибудь насиловал кого-нибудь? Спасибо. Ты когда-нибудь наси — ” — что вы одитируете?

Ваша работа состоит вовсе не в повторении вопроса — вы должны снимать висхолды. Этот одитинг состоит из снимания висхолдов.

Каким образом вы снимаете висхолды с предмета “изнасилование"? ну, некоторые говорят: “Ну, короче, я просто вообще не собираюсь отвечать на такие вопросы. Просто не нужно — задавай-ка мне следующий вопрос. Давай перейдем к следующему вопросу. Мы все еще друзья. Но давай перейдем к следующему вопросу”.

И как вы собираетесь справиться с этим? Вы, тем не менее, можете задать вопрос: “Что ты имеешь против изнасилования?”.

“О”, — скажет он, — “Ну, дело просто не в том, что я имею против изнасилования, дело в том, что другие люди имеют против изнасилования”.

“Кто имеет что-то против изнасилования?”.

“А! Моя мама, папа, общественность, проповедник, пастор и государство”, — и все такое.

“А когда все они что-то навязывали тебе по поводу изнасилования?”.

“Это когда я попал в газеты по этому поводу”.

“О… Когда это было?”.

Это то, что известно под именем “вытаскивать висхолд через черный выход”.

Следующее, что вы должны помнить — это что висхолд, в общем, является висхолдированием [удерживанием] овертного действия против нравов группы. И на самом деле насаждение морали в группе для того, чтобы люди это висхолдировали, есть попытка заставить их висхолдировать оверты. Попытка заставить их висхолдировать, понимаете? Мораль группы навязывается человеку для того, чтобы заставить его иметь висхолд. Это оверт по созданию висхолда у другого человека, понимаете? Так что вы ошибаетесь каждый раз, когда вы не задаете вопрос о “сделать виноватым”.

Вы можете взять любой Секчек, который у вас есть, и просто добавить дополнительный вопрос под каждым из пунктов: “Делал ли ты когда-либо человека виноватым в изнасиловании?”.

Вот вы берете эту девочку. И она вам твердит: “Меня изнасиловали. Дело не в том, что я мешаю кому-то насиловать; это меня насиловали”. А вопрос все еще горяч.

И вы говорите: “Как, черт побери, оставаясь в рамках здравого смысла, я могу очистить этот вопрос? Как я могу очистить этот вопрос? Как его вообще можно чистить? Потому что она просто говорит — и, естественно, она тут сторона пострадавшая — нет, она никого не насиловала. Ее насиловали”. Ну, если вы просто вступите в ВиО, просто бросите это и скажете: “Ну, это уже не Секчек. У нее жуткая инграмма, и мы могли бы также пройти эту инграмму, и все узнать об этом изнасиловании, когда это с ней сделали и все такое”, — это все еще будет Секчек или уже что-то другое? Это что-то другое. Вы одитируете, вы проходите инграммы, но вы делаете что-то другое. Вы не проводите Секчек — но вы не можете оставить его и начать делать что-то другое. Вы должны продолжить Секчек. Другими словами, снимать висхолды. Но, конечно, оверт-висхолд — это когда кто-то заставляет другого висхолдировать. И, конечно, в этот момент вы задаете вопрос: “Итак, кого ты сделала виноватым в изнасиловании?”.

“О, ну”, — и вы получаете отличную большую реакцию на Э-метре, и: “Хм, того парня, и того, и того, и того, и того, и того, и того, и того, и того, и того, и того”, — и так далее.

“Ну, кого еще ты сделала виноватым в изнасиловании?”

“Да. Ну, его, его и его”.

“Отлично. Кого еще ты сделала виноватым в изнасиловании?”.

“Ну, больше никого”.

“Кого еще ты сделала виноватым в изнасиловании? Что это было?”.

“Ну, это просто — просто я рестимулирована этой темой”.

“Ну, так что — насиловала ты кого-нибудь?”.

“Да”.

Другими словами, “делание виноватым” всегда покрывает верхушки подлинных фактов. Ее на самом деле насиловали, однако шекспировскую фразу “кажется, дама слишком сильно протестует” можно переделать в “кажется, преклир слишком сильно протестует”, и это будет так.

Как только вы видите, что преклир слишком сильно протестует, знайте, что вы нашли кипящий бульончик. И если вы видите под крышкой кипение, то под кастрюлей вы найдете огонь.

“Ты не должен задавать мне этот вопрос. Он оскорбителен”. О, господи. Почему же он до сих пор не натянул там фал и не поднял на нем пятнадцать флажков, понимаете; включить проблесковые маячки прямо вам в лицо? Потому что именно этот вопрос горяч. И, конечно, человек, имеющий по этому вопросу гигантские мотиваторы, продолжает раскачиваться, раскачиваться и раскачиваться. Он говорит: “Нет, я никого не насиловал; меня насиловали. Именно поэтому там такое падение”.

Нет, помните о том, что исходный ваш вопрос был “Ты кого-либо когда-либо насиловал?”, и вы получили на нем мгновенное показание. И факт в отношении этого кейса состоит в том, что этот преклир это делал, но потом попытался обвинять других в этом до такой степени, что это легло поверх, в виде оверта от мотиватора висхолда. Понимаете? Вот что вы получаете.

Так что вы задаете вопросы типа “делал виноватым” любым способом, которым вы хотите это сформулировать. “Ты когда-либо протестовал против?”, “Когда-либо обвинял?”, понимаете? Такой способ задавания вопросов по каждому тематическому разделу Секчека принесет очень, очень большую пользу в обработке и освобождении всего вопроса Секчека; потому что, конечно, это есть попытка заставить других людей висхолдировать, и когда вы снимаете этот оверт, преклир выдает вам свой висхолд. Это другой способ задавания того же самого вопроса.

И тогда вы возвращаетесь, и всегда вопрос Секчека остается в той же самой формулировке, как та, на которой вы получили падение — вы всегда оставляете ту же самую формулировку, что использовалась с самого начала, когда вы получили на нем падение. Никогда не упускайте это. И она обыкновенно, для вашего удобства, записана на бумаге.

Вы задавали разнообразнейшие вопросы об изнасиловании. Вы говорили: “Ну, ты делал кого-либо виноватым в изнасиловании? Ты когда-либо — насиловал?”, и так далее, и тому подобное. И “Хорошо, у тебя были когда-либо недобрые мысли о насильниках? Что ты сделал? Ты когда либо хотел, чтобы тебя изнасиловали?”. Совершенно неважно, что именно вы спрашиваете, понимаете? То, что дало реакцию — причина, по которой вы начали задавать эти вопросы — вот она: “Ты когда-либо был изнасилован?”. И вам нужно очистить именно тот вопрос, который произвел эту реакцию. Поэтому вы всегда повторяете вопрос в его исходной формулировке, чтобы увидеть, есть ли там какая-либо дополнительная реакция, прежде чем оставлять этот вопрос.

Другими словами, всегда выходите из той же двери, в которую вы вошли. Никогда не крадитесь через черный выход. Вы только что прочистили вопрос о том, как она винила всех в изнасилованиях, да? И вы говорите: “Ну, достаточно. Переходим к следующему вопросу”?

О, вы промахнулись, если вы так поступили, и вопрос останется горячим.

Отлично. Я попытался осветить некоторые элементы Секчека.

Вы можете моделировать Секчеки любым необходимым вам способом. Вы всегда можете что-то добавить к Секчеку. Вы всегда можете что-то добавить к Секчеку.

Но вы никогда не можете что-то убрать из него. Причина, по которой мы накладываем это ограничение, состоит в том, что тот, кто имеет висхолд, упоминающийся в списке, может иметь склонность избегать такие пункты.

И вы будете просто поражены некоторыми вопросами Секчеков, которые создают те, у кого есть кнопки на данную тему. Трудно найти избегание в большей степени, как в этом случае. Возьмите заключенного из Дартмур Шрабз *Дартмур Шрабз: тюрьма, расположенная на выжженном плато в югозападной Англии. Была открыта в 1809 в качестве перевалочного пункта для военнопленных., и попросите его написать Секчек для преступников, и вы получите проверку из трех вопросов.

Но если вы попросите написать его Секчек для солдат — а солдатом этот парень никогда не был — то он испишет вам полтетради. Это довольно любопытно.

Люди ужимают Секчеки там, где у них самих есть висхолды. И поэтому возникает это правило; вы говорите: “Всегда проводите стандартный Секчек; добавляйте к нему, если вам хочется. Напишите любой специальный вопросник, если при его прохождении также будет проходиться обычная проверка”.

И тогда это избавит нас от вероятности того, что кто-либо когда-либо впадет в молчаливое согласие по поводу того или этого и будет избегать какого-то вопроса, потому что “мы знаем, конечно, что этот парень никогда ничего не крал из организации. Конечно, мы это знаем, так что не стоит задавать этот вопрос”. И иногда такое вот делается с самыми невинными намерениями. Просто одитору кажется, что этот вопрос не даст никакого результата. И все, ничего больше. Но потом кто-то этот вопрос ему задает, и тот просто выстреливает.

И он говорит: “Но я никогда!!! Просто никогда!!!”. И вы начинаете отслеживать это, и находите, что он это делал. Он на самом деле не помнил этого. Но Э-метр знает.

И еще одно финальное правило — пожалуйста, верьте мгновенному показанию. Человек, который лжет вам, человек, который имеет висхолд, дает мгновенное показание на этом вопросе. Если там есть показание, реакция стрелки, то там есть висхолд. Никогда не ведитесь на обратное.

У меня бывали случаи, когда мы часами тащились как улитки, на таких вопросах, и стрелка продолжала давать реакцию, а преклир говорил “нет”, рыдая в три ручья, потому что не мог этого вспомнить, потому что не мог этого отличить, потому что не мог сказать, в чем этот висхолд состоит. И это казалось совершенно неуловимым. Однако оставить этот вопрос было бы для одитора серьезной ошибкой, потому что по истечении этих часов, бог мне в помощь, это обнаруживалось, и это очищалось!

На мой Э-метр попадались люди с самыми отвратительными висхолдами. И мне всегда удавалось получать реакцию на нем, когда вопрос имел заряд, до тех пор пока я делал проверку в соответствии с моралью этого человека. Это очень важная сторона. И наблюдать за это им довольно интересно. Такой вопрос не пропадает. Он не перестает давать реакцию. Это просто восхитительно. Вы задаете его, задаете его, задаете его, задаете его, задаете его, задаете его и задаете его. И реакция остается. Если что и происходит — так это что она становится более быстрой. Пока висхолд не выдан, она есть.

Так что не питайте иллюзий, что Э-метр врет. Чтобы знать это точно, проверяйте его перед сессиями. Именно тогда это нужно сделать, а не посреди сессии, думаю при этом: “Ну, это просто реакция. Этот рок-слэм возник потому, что в разъем попала пыль, и всего лишь”. Нет, на Секчеке рок-слэм возникает по причине наличия висхолда. О'кей?

Мужской голос: Правильно...

Отлично. Ну, я надеюсь, что эта лекция помогла вам прояснить некоторые моменты проведения Секчеков, потому что вы увидите, что это очень, очень важный предмет. И он останется с нами в течение долгого, долгого времени. Это один из основных инструментов одитора, которым он должен очень-очень хорошо владеть. Он должен уметь отлично проводить Секчеки. Потому что с помощью Секчека можно достичь просто невероятных высот. Просто невероятных. И чем более мастерски вы владеете основами и фундаментальными данными Секчеков, тем лучше вам удастся заставить их сработать.

Спасибо.