Спасибо.

Так вот, я собирался делать что-то еще, но кто-то только что нашел мои записи.

Thank you.

И кто-то оставил их на трибуне афинского сената. Тут все на греческом!

Well now, I was going to do something else but there somebody just found my notes. And somebody left them on the rostrum in the Athenian senate or something. All done in Greek!

Хочу поговорить с вами о создании и конфронте, пока не поздно. А сейчас уже позднее, чем вы думаете.

Want to talk to you about create and confront, before it's too late. It's darker than you think.

Так вот, чтобы изложить тот материал, который я собираюсь вам дать прямо сейчас, нужно что-то вроде курса, и такой курс будет. Но я хочу дать вам достаточно материала, для того чтобы вы получили некоторое представление об этом – некоторое представление о работе с кейсами и так далее, чтобы у вас было какое-то понимание того, что с ними не так.

Now, it takes something like a course to cover the material which I'm going to give you right now, and it will be covered in a course. But I want to give you enough of this so that you'll have a bit of a gen of it; a bit of the gen in handling cases and so forth, so that you can understand a little bit of what's wrong with these cases.

Довольно-таки важно, чтобы у нас было некоторое представление об этом, потому что это далеко не самый главный предмет: он имеет отношение к созданию и формированию этой вселенной. И подобный предмет заслуживает того, чтобы ему уделили как минимум несколько минут одной лекции на одном конгрессе. Мы не должны переоценивать значимость некоторых из этих вещей. И для многих людей существование этой вселенной и продолжение ее существования... что ж, они просто не могут видеть, они просто не видят того, что она есть. Ее больше нет.

It's fairly important that we have some clue of this because it's a minor subject. Has to do with the formation and creation of this particular universe. And something like this does - does rate at least a few minutes of one lecture at one congress. We mustn't overrate the importance of some of these things. And to a lot of people, the existence and continued existence of this universe is - well, they just can't see - they just don't recognize, you see, that it's there. It's gone.

Было целое религиозное движение, которому мы, кстати говоря, обязаны внесением некоторой ясности в законодательство Соединенных Штатов; движение – Христианская наука, – чьи последователи, однако, не верили в то, что вселенная существует. Так вот, в этом нет ничего страшного, но это не является действенной философией, потому что, если вы врежетесь в фонарный столб, на вашей машине будет вмятина, а столб погнется. И какими бы правильными ни были ваши мысли, от этого ни с машиной, ни со столбом ничего не произойдет: они по-прежнему будут оставаться на месте, подвергнутые «не-есть-ности».

There was one whole religious activity, they - to which we're indebted, by the way, for some of the clarification of legal codes in the United States. An activity, however, which - Christian Science - which didn't believe the universe was here. Now, that's all right, but it's not a workable philosophy because when you run a car into a lamppost, the car dents, the lamppost bends. And you can think all the right thoughts you want to, but neither the car nor the lamppost do anything but stay there not-ised. And there's been a bit of controversy concerning the creation of this universe, and I thought that you might like to know about it. There's been some argument concerning who created it or something of the sort. And various credit lines have been given. I think the last one was Sam Goldwyn. But it's only fair that your part in this should be recognized.

Было немало полемики по поводу создания вселенной, и я подумал, что вам может быть интересно об этом знать. Были споры по поводу того, кто ее создал, или что-то вроде этого. Давались ссылки на различных авторов. Я думаю, что последним был Сэм Голдвин. Однако, справедливости ради, ваш вклад в это должен быть признан.

I'm afraid this was a mutually creative activity. Apparently, you had something to do with it. Now, I'm not going to tell on you. Nor am I going to see that you get full credit, so on, because after that Sam Goldwyn affair, why - neon signs on the moon and all that sort of thing, you know, that didn't set well. Didn't set well. Because, I confidentially tell you, he didn't, you know, not all by himself. He did have a part of it, and so did you.

Боюсь, что это совместная деятельность по созданию. По всей видимости, вы приложили к этому свою руку. Так вот, я не собираюсь ябедничать на вас. И я также не собираюсь добиваться того, чтобы все это было признано вашей заслугой и так далее, потому что после этой истории с Сэмом Голдвином – неоновая реклама на Луне и тому подобное – это не произвело хорошего впечатления. Это не произвело хорошего впечатления. Ведь он, скажу вам по секрету, не все это сделал сам. В этом есть его вклад, точно так же, как и ваш.Вселенная была создана, потому что динамический принцип существования, согласно Саентологии, это «Создавать». И, похоже, вы никогда не знаете, когда нужно остановиться! Вы просто продолжаете, и вас ничем не остановишь. Вы просто продолжаете создавать разные вещи, создавать разные вещи, создавать разные вещи. А когда вас критикуют за это, вы притворяетесь, что вы даже не знаете о том, что вы их создаете, и вы прячете их за спину, и продолжаете их создавать, создавать и создавать. И основной принцип существования – это «Создавать».

The universe got created, because the dynamic principle of existence in Scientology, is create. And you never seem to know when to stop! You just get going, and there's just no stopping you. You just go on making things and making things and making things. And when you get criticized for it, why, then you pretend you don't even know you're making them and you hide them behind your back and go on making them and making them and making them. And the basic principle of existence is create.

Тем циклом действия, который был сначала открыт здесь – который я открыл, – было «создание-выживание-разрушение». Это первый цикл действия, который был описан: создание-выживание-разрушение. Дальнейший анализ дает нам создание, продолжающееся создание и, на самом деле, контр-создание.

The cycle of action that was first discovered here - that I discovered, was create-survive-destroy. That's the first described cycle of action: create-survive-destroy. This breaks down further into create, continuous creation and, actually, counter-creation.

Так вот, контр-создание – это то, что люди обычно называют разрушением. У вас что-то есть, вы называете это домом, кто-то сбрасывает на него бомбу, и вы говорите, что он разрушен. Да это самый дикий бред, который я когда-либо слышал. Дом был разрушен? Нет, дом был разнесен; он не был разрушен. Цемент, кирпичи, порог и все остальные части этой чертовой конструкции разлетелись по округе. Вот что случилось с домом. Но на самом деле из всего этого можно было бы снова собрать дом. Поэтому очевидно, что создание дома по-прежнему продолжается, хотя он и был разнесен по всей округе.

Now, counter-creation is what normally people call a destruction. You've got something sitting there, call it a house, somebody drops a bomb on it, and you say it's destroyed. Well, boy, that is the happiest piece of nonsense I ever heard of. That house was destroyed? No, the house was spattered; it was not destroyed. The mortar, bricks, threshold and the ruddy lot just got scattered over the landscape. That was what happened to the house. But it actually could have been reassembled into a house. So obviously the house was still being created even though it was blown all over the landscape.

Так вот, на самом деле создание этих осколков, раскиданных вокруг, продолжается, потому что они продолжают существовать. И в конце концов вы получаете вселенную, состоящую из обломков. И все забыли, что именно они начали создавать, и упорно продолжают это создавать, и вы получаете огромное количество материи.

Now, these bits and pieces scattered around actually continue to be created because they continue to exist. And you eventually wind up with a universe of rubble. And everybody has forgotten what he started out to create and is being doggedly persistent in continuing to create it, and you get lots of matter.

Что ж, это хорошая идея. Это хорошая идея, если ваш бизнес связан с материей. Но затем вы приходите туда, собираете все эти обломки – понимаете, дом, разбросанный по всей округе, – берете эти обломки, спрессовываете их в новые кирпичи и строите из них новый дом.

Well, it's a good idea. It's a good idea if you're in the matter business. But then you come along and you take this debris - you see, the house scattered all over the landscape, you see - and you take that debris and you press it together into new bricks and build another house out of it.

Так вот, этот новый дом, конечно же, представляет собой часть старого дома, только это – продолжающееся создание, но где-то в его середине есть искажение «как-есть», называемое разрушением, которое представляет собой контр-создание (создание против создания).

Well, this new house, of course, is part of the old house, only it's a continued creation, but there's an alter-isness someplace in the middle of it called destruction, which is counter-creation (a creation against the creation).

Так что теперь у вас есть создание, которое следует за созданием, которое, в свою очередь, следует за созданием. И через некоторое время никто уже не в состоянии уследить за этим, и никто уже никоим образом не способен подвергнуть это «не-есть-ности», и у вас остается вселенная. И объекты в этой вселенной остаются плотными. Так вот, это, по всей видимости, то, что происходит во вселенной.

So now, you have creations following creations following creations. And after a while everybody loses track, and nobody could possibly not-is the thing, and you continue with a universe. And the solidity of the universe stays there. Now, that's evidently what occurs in a universe.

Цикличность существования материи, очевидно, связана с тем, что создание происходит не как «ммммммм», а как «э! э! э! э! э! э!» Понимаете? В создание вводится такой фактор, как время. Имеет место пульсация создания. Происходит создание, создание, создание, создание, а не «созда-а-а-а-ание», понимаете?

The cyclic aspect of matter, apparently, has something to do with - one creates, not as a mmmmmmm, but as a eh! eh! eh! eh! eh! You know? Theme is entered into the creation. There's a - a pulse of creation. There's a create, create, create, create, you see, instead of „cre-e-e-e-eate,“ you know, see?

И вы получаете разного рода вещи, типа периодической таблицы, ядерной физики и тому подобного, понимаете? И все это представляет собой изучение того, о чем те, кто это изучает, и так должны все знать.

And you get things like, oh, the periodic chart and nuclear physics and all kinds of things, you know? All of which are studying what they should know all about.

Затем заявляется некто и говорит, что собирается все это взорвать. Какая удачная мысль, понимаете? Так вот, единственным способом... На самом деле мы – единственные люди во вселенной, которые способны разрушить весь этот чертов мир. Все, что нам нужно было бы сделать, – это тем или иным образом убедить все живое во всей вселенной – каждого тэтана во вселенной – просто перестать ее создавать, и ее существование прекратилось бы. Но если мы этого не сделаем, она будет продолжать существовать, и никакое количество атомных бомб или контрсоздания, никогда не приведет ни к чему, кроме хаоса. Это просто привносит хаос в создание.

Then somebody comes along and says he's going to blow it all up. What a happy thought, you see? Now, the only way... We're actually the only people in the universe capable of destroying the ruddy thing. All we'd have to do is persuade every life in the whole universe, every thetan in the universe, to just stop creating it in some fashion or another, and it would cease to exist. But unless we did that, it'll go right on, and no - no amount of atom bombs or counter-creations will ever bring about anything but chaos. They're just spreading chaos into the creation.

Так вот, драматизация этого присутствует в политических философиях. К примеру, коммунисты в действительности создают невероятное количество хаоса. Они создают хаос из хаоса, понимаете, такого рода вещи. Вы обнаружите, что, когда они действуют на каком-нибудь заводе или где-то еще или пытаются установить новый политический порядок, вся их тактика – я не критикую, я хочу сказать, что это реальное исследование этого явления, – это философия хаоса. Если вы сможете просто спровоцировать достаточно много беспорядков и посеять достаточно смуты, то что-нибудь падет, и на его место можно будет поставить что-нибудь еще. Что-то вроде идеи постепенного разложения.

Now, this gets dramatized in political philosophies. Communist, for instance, is actually doing a fantastic amount of chaos. He creates chaos out of the chaos, you know, that sort of thing You'll find his whole tactics in a plant or something like that, or trying to bring about a political order - this is not being critical - I mean, this is an actual study of the thing - is devoted to a philosophy of chaos. If you can just make enough trouble and disrupt enough things, then something will fail, and you can put something else in its place. Sort of a gradual disintegration sort of an idea.

И если вы обдумаете это, вы обнаружите, что почти в каждом случае именно на это была направлена революционная деятельность низших классов. Просто создавайте достаточно хаоса, разрушения и так далее и достаточно долго расшатывайте что-либо, и так или иначе оно развалится.

And if you look it over, you'll find out that's how nearly all low-order revolutionary activities have operated, Just bring about enough chaos and destruction and that sort of thing and chip away at the edges enough, and it'll all fall apart somehow.

Что ж, у нас нет никакого намерения прекращать создание этой вселенной, потому что тогда негде будет ходить. А когда можешь ходить, то чувствуешь себя комфортно; и это приятно, когда есть что-то, в чем можно ходить, вроде тела, понимаете, и есть пространство и так далее.

Well, we have no intention of stopping the universe from going on being created, because there wouldn't be anyplace to walk. And it's comfortable to be able to walk, and it's nice to have something to walk in, like a body, you know, and there's space, and so forth.

И если вы совершили не слишком много овертов против этого, то это очень комфортное место. Но если же вы совершили слишком много овертов против этого, то вас постоянно сжигают, бросают в тюрьму, отдают на растерзание испанской инквизиции, швыряют в пекло революций, пропускают через мясорубки - понимаете, такого рода вещи. И то, в какой степени вы берете на себя ответственность в какой-нибудь широкой области, определяет, какому наказанию она вас может подвергнуть.

And if you haven't done too many overt acts against it, it's a very comfortable place to be. But if you've committed too many overt acts against this sort of thing, of course, you keep on getting burned, incarcerated, fed to the Spanish Inquisition, tossed into the revolution, ground up in the hamburger machine - you know, that sort of thing. And the responsibility taken of the general area monitors the amount of punishment which that area is able to hand out to you.

Вселенная – это место вполне пригодное для жилья. Просто у некоторых людей вызывает недоумение то, что им там так неуютно, и причина этого, конечно же, в том, что они неспособны конфронтировать свои собственные оверты.

The universe is a perfectly capable place to live in. It's just - it's baffling to some people that they get chewed up in it so much, because of course they can't confront their own overts.

Но формирование вселенной можно продемонстрировать с помощью фактов, и это достаточно интересно, для того чтобы упомянуть об этом по ходу дела. Но это представляет собой просто продолжающееся коллективное создание всех предметов, которые были созданы первыми в какой-то момент на траке и создание которых продолжается. Их создание продолжается. Иными словами, какая-то крошечная часть вашего внимания должна оставаться направленной на создание чего-то где-то, что продолжает существовать. Это понятно?

But the formation of the universe can be demonstrated factually, and it's interesting enough to mention in passing. But it is simply the combined, continuous creation of the first objects created all along the line, which are still being created. They're still being created. In other words, you must have some tiny portion of your attention on creating something somewhere that goes on. Got the idea? It's ...

Так вот, каждый раз, когда вы пытаетесь использовать создание, или каждый раз, когда вас принуждают создавать, каждый раз, когда вы берете рабочего, и приковываете его цепями к машине, и делаете то, что делал Август – Ф.Д.Р. Август... Я думаю, он был одним из первых. Как бы то ни было, он приковал все что можно к машинам и сказал, что отныне все должны оставаться на одной и той же работе и создавать те же самые вещи.

Now, every time you try to run create or every time you are forced to create, every time you take a workman and chain him to the machine and do an Augustus - FDR Augustus: I think he was one of the early-things. Anyway, he chained everything into the machine and said that everybody must stay on the same job and create the same things from there on out.

Он действовал, не имея достаточно знаний о сути вещей, потому что человек не может продолжать создавать одно и то же, без того чтобы не начать испытывать очень сильное неудовлетворение. Он, по крайней мере, должен делать это скрытно. Он, по крайне мере, должен в тот или иной момент времени направлять свое внимание на что-то еще, потому что если он, зафиксировавшись на этом, не будет делать ничего другого, кроме как создавать одно и то же, то в конце концов у него будет куча обломков. А обломки образуются в результате того, что его создание сталкивается с контр-созданием; и эти обломки накапливаются. И через некоторое время он не знает, что делать с обломками, так что, хотя он по-прежнему создает то же самое, он направляет свое внимание куда-то еще и создает что-то еще, что не загромождено обломками, и это – его «прекрасный новый мир», понимаете?

Well, he was just operating with an inadequate knowledge of how things are, because a man can't continue to create the same thing without getting very upset. He's at least got to create it covertly. He's at least got to take his attention off of it someplace or another because if he fixatedly goes on doing nothing but create the same thing, he will eventually wind up with all of the debris. Well, the debris comes about that his creations run into counter-creations, and the resultant debris keeps stacking up. And after a while he doesn't know what to do about the debris, so although he's still creating that thing, he takes his attention off of it and goes on and creates something else that doesn't have a lot of debris, and it's a brave new world as far as he's concerned, you see?

Он может продолжать. Он может... он был художником, и он писал картины так долго, что в результате он как художник был настолько завален обломками, что его банк был просто-напросто заполнен контр-созданием.

He can go on. He can - he was a painter, and he painted until he just got so painter debrised that, you know, the bank was just totally stacked with counter-create.

Понимаете, все эти критики, люди, которых он рисовал и которые ему за это не платили, те замечания, которые доярка отпускала каждый раз, проходя мимо него, когда он рисовал корову. Вся эта чушь, весь этот хлам и так далее копился у него до тех пор, пока он не стал ничем иным, как плотным скоплением обломков.

See, all the critics, the people that sat for portraits and didn't pay their bills, the comment that the - the milkmaid used to make every time she'd walk by, you know, when he was painting a cow. And this nonsense, bits and pieces, so forth, got him stacked up to a point where he was just nothing but solid debris.

Что ж, он еще не потерян для искусства. Он решает попробовать свои силы как скульптор. И он продолжает свое существование, и в следующий раз пробует свои силы как скульптор и покидает эту область, загроможденную обломками, понимаете?

Well, he's not out as far as the arts are concerned. He thinks he'll take a crack at sculpting. So he goes on, takes a crack at sculpting next time and abandons this debris-strewn area, you see?

Что ж, у этой проблемы есть решение. У этой проблемы есть решение. Результатом навязчивого или продолжающегося создания являются обломки. И обломки продолжают существовать, и создание продолжается, потому что человек никогда не конфронтирует то, что он создает. Человек редко конфронтирует то, что он создает.

Well, there's an answer to this. There's an answer to this. Obsessive or continuous creation results in debris. And the debris exists and the creation continues to exist, because one never confronts what he creates. One seldom really confronts what he creates.

Человек создает что-то и ожидает от вас, что вы будете это конфронтировать. Понимаете? И вы создаете что-то и ожидаете от кого-то еще, что он будет это конфронтировать. Это напоминает тот случай, когда кто-то фотографирует своих детей, понимаете?

A fellow creates something and expects you to confront it. See? And you create something, you expect somebody else to confront it. It's like somebody taking pictures of his kids, you know?

Так вот, когда это продолжается слишком долго... Кстати сказать, когда вы делаете фотографии детей, то лучшие клиенты – это сами дети. Это никому не приходит в голову, знаете. Я всегда даю своим детям их собственные фотографии. Это те вещи, которые они наиболее бережно хранят. Они очень хорошие клиенты. Просто... они пытаются конфронтировать свою собственную созидательность, глядя на свои фотографии.

Now, where - where this - this sort of thing goes on too long... As a matter of fact, the best customer, by the way, for pictures of kids is the kid. Nobody ever realizes that, you know. I'm always handing my kids out pictures of themselves. And they're their most cherished possessions. They're very good customers. It's just - they're trying to confront their own creativeness by looking at pictures of themselves.

А конфронтирование – это панацея при создании.

But confrontingness is the panacea of creatingness.

Так вот, разрушение – это кнопка, которая имеет ограниченную область применения. Кейс должен быть в достаточно хорошем состоянии, чтобы он мог работать в одитинге с чем-либо вроде разрушения, потому что разрушение не является чем-то, что имеет место в действительности. Это неправда, что вещи подвергаются разрушению. Правдой является то, что против них осуществляется контр-создание.

Now, destruction is a limited button. It takes a case that's pretty well off to run anything like destruction, because destruction is not factual. It isn't true that things get destroyed. It's true that they get counter-created against.

Так вот, если вы будете просить какого-нибудь преклира создавать в большом количестве, вы обнаружите, что в течение одного-двух мгновений он будет получать огромные достижения, а потом у него произойдет слом. Потому что вы столкнулись с таким фактором, как существование обломков. Вы попросили его осознанно создавать то, что он уже создает, и, направив свое внимание на это, он должен принять последствия того, что он создает, а этого он сделать не может. Это все равно что бросить его в банк вниз головой, а затем сделать банк невероятно плотным и твердым. Существование этого фактора, который связан с созданием, вызвано тем, что этот человек не берет ответственность за то, что он уже создает.

Now, if you ask a case to run very much create, you'll find the case will make a tremendous gain for a moment or two and then go into a state of collapse. Because you've run into the debris factor You've asked him to consciously create what he's already creating, and by putting his attention on the thing, he has to take the consequences of what he's creating, and he can't do that. It's just like throwing him into the bank head first and then toughening the bank up enormously. This creation factor is because he's not taking responsibility for what he's already creating.

Так вот, он может сделать эту невероятную вещь: он может идти вперед, и создавать что-то у себя за спиной, и не брать за это ответственность. Люди могут создавать то, за что они не берут ответственности. И люди прямо сейчас создают то, за что они не берут ответственности.

Now, he can do this fantastic thing: He can go along and create something behind his back and not take responsibility for it. Now, people can create things they're not taking responsibility for. And people are right this moment creating things they're not taking responsibility for.

Человек, которого может сбить машина, неосознанно утром, днем и вечером, неделю за неделей создает ту ситуацию, в которой он совершал оверты против машин, и он постоянно создает эту ситуацию, но у него нет никакой ответственности за нее, поэтому его может сбить машина. Вам это понятно?

The fellow who can be run over by a car is unknowingly creating a situation, morning, noon and night, week after week, whereby he has overts against cars, and he has this situation continuously mocked up, but he has no responsibility for the situation, so he can be run over by a car. You got that?

Так вот, существует этот странный феномен: люди могут создавать то, за что они не берут ответственности. Обратите внимание на некоторых родителей. Они могут создавать детей и не брать вообще никакой ответственности. Что интересно, в некоторых частях мира есть семьи, и все, что они делают, – это производят на свет детей, понимаете? Они не берут никакой ответственности ни за что из того, что они создают. Как в одной истории, которую я слышал... Ну, это не имеет отношения к делу. О, путешественник был в южной части Соединенных Штатов, и он шел по берегу реки в болотистой низине и увидел, как аллигатор ест ребенка. И он побежал к ближайшему дому и сказал людям, которые там были: «Эй, -говорит он, – там аллигатор ест ребенка. Это ваш ребенок?» – и так далее. И старик, который сидел на веранде, встал, заглянул в дом и сказал: «Мэнди, говорил я тебе, что эти сорванцы куда-то деваются».

Now, this oddity exists, that people can create things they're not taking responsibility for. You notice some parents. See, they can create kids and not take any responsibility at all. Funny part of it is there's some families in some parts of the world, all they do is go into kid production, you know? They take no responsibility for anything they create. Like the story I heard one time... Well, that's neither here nor there. Oh, the traveler was down in southern part of the United States and he's walking down along the bayou and he sees an alligator eating a child. So he runs up to the nearest house and he says to them, he said, „Say,“ he says, „there's an alligator down there eating a child. Is it your child?“ and so forth. And this old fellow was sitting on the porch steps, and he uncoiled himself and leaned inside the house and he says, „Mammy,“ he said, „I told you something was gettin' those chilluns.“

Да, человек может создавать и не брать никакой ответственности за создание. Вот из-за чего почти у всех бывают неприятности. И если человека ждут какие-нибудь неприятности, то причиной этого будет именно этот фактор, понимаете? Создание, не сопряженное с принятием ответственности.

Yes, a person can create and not take any responsibility for the creation. That's what gets most anybody in trouble. Any - and if any trouble is going to be gotten into it's; right from that factor there, you see? The creation is not hooked up with responsibility.

Таким образом, создание может иметь место почти независимо от знания, контроля и ответственности. Это другой фактор из другой области. Это нечто отдельное. Создание возможно в состоянии полной безответственности.

So creation can exist almost independent of knowledge, control and responsibility, This is another factor in another zone, It sits over here. Creation can be done in a total state of irresponsibility.

Вы никогда не видели такого преклира, который признавал бы, что у него есть ответственность за свои сервисные факсимиле. Никогда. И тем не менее он создает их постоянно.

You never saw a pc admit any responsibility for his service facsimile. You never did. Yet he's creating it all the time.

Этот треугольник, с которым мы сталкивались, – знание, контроль и ответственность – дает возможность избавить человека от навязчивого создания.

Well, this triangle that we've run into of knowledge, control and responsibility handles this obsessive creation.

Но если создание само по себе используется в качестве процесса... Здесь есть следующее данное: это процесс, который не следует использовать, который не рекомендуется использовать, если только вы не были обучены, и не были как следует натренированы, и не знаете все возможные последствия и тонкости этого чертового предприятия, потому что это нечто ядерное: «Какую часть... матери (любого терминала) вы были бы совсем не против создавать?» И этот процесс, проводимый сам по себе, конечно же, просто «включает» безответственность с бешеной скоростью. Он не оказывает особого влияния на треугольник «знание, контроль и ответственность».

But when creation itself is engaged upon as a process... Datum here: a process - not to be used, not recommended, not unless you've been real grooved and trained and know all the ramifications of this darn thing, because it's dynamite - „What part of a, oh, mother (any terminal) would you be willing to create?“ And that run all by itself, of course, just turns on the irresponsibility like mad. It doesn't particularly influence the knowledge, control and responsibility triangle.

Банк просто становится все больше и больше, все более и более массивным, все более и более сильным, потому что вы ничего не делаете с контролем; все, что вы делаете, – это включаете создание. И создание уже осуществляется на автомате, и это явление, когда банк становится более плотным и твердым, – это просто вышедший из под контроля процесс создания на автомате, который и дает нам эту вселенную.

And the bank just gets bigger and bigger and beefier and beefier and stronger and stronger, because you're not handling the control, all you're doing is turning on creation. And creation is already on an automaticity, and this phenomenon of a bank getting tougher is simply the runaway phenomenon of the automaticity of create which makes this universe.

Если вы вообще будете проводить это, то это будет что-то вроде, я думаю, одного к десяти: если вы проводите это в течение одной минуты, или если вы проводите это в течение одного часа, вам придется в течение десяти часов проводить контр-процесс.

If you were going to run that at all, it'd have to be on the order, I think, of about one to ten. If you ran it for one minute or ran it for one hour, you'd have to run ten hours of the counter-process.

Так вот, контр-процессом для этого будет конфронтирование, процесс по конфронтированию с чередующимися командами. Поэтому его надо проводить.

Now, the counter-process to this is Confront, Alternate Confront. So it should be run. If you're going to run any Create at all, you'd have to run it about ten to one on Confront.

Если вы вообще будете проводить процесс по созданию, то его нужно будет проводить в отношении один к десяти с процессом по конфронтированию.

So if you said, „What part of a mother would you be willing to create?“ and if you said that for ten minutes, well then, certainly for a hundred minutes you'd have to run „What part of a mother would you be willing to confront?“ or „can you confront?“ or „could you confront?” as an alternate question with, „What part of a mother would you rather not confront?“ which gives you the plus-minus confront and takes away the debris and takes the maybes and mysteries out of the line.

Так что если вы сказали: «Какую часть матери вы были бы совсем не против создавать?» – и если вы повторяли это в течение десяти минут, тогда вам, конечно же, в течение ста минут нужно проводить: «Какую часть матери вы были бы совсем не против конфронтировать?» или «можете конфронтировать?» или «могли бы конфронтировать?» – чередуя это с командой: «Какую часть матери вы предпочли бы не конфронтировать?» – что дает вам отсутствие и наличие конфронта и убирает все эти обломки, и убирает с дороги все эти «может быть» и тайны.

Now, it is in our power to restimulate any terminal in the bank we want to. The terminal is totally flat, is not giving the pc any trouble whatsoever, he's acting like he's Clear, and then we start clearing him on things he might run into someday.

Так вот, в наших силах рестимулировать любой терминал в банке, какой мы только захотим. Терминал полностью сглажен, у преклира с ним нет никаких проблем, преклир ведет себя так, будто он клир, и мы начинаем очищать у него те вещи, с которыми он может столкнуться в будущем.

And just by running Create, we can restimulate and artificially key in any terminal we want to get our hands on in the bank and clean up.

И, просто проводя процесс по созданию, мы можем рестимулировать и вызвать искусственное включение любого терминала в его банке, которым мы хотим заняться и который мы хотим очистить.

We know this fellow once had epileptics - fits, and he doesn't no long - any longer have epileptic fits, and they dropped out somewhere along the line, you see? Well, we want to get real thorough about it and we determine this, we locate the terminal it dropped out on, and it's flat. Well, all we've got to do is run “What part of that terminal can you create?“ or something of that sort, and it'll bang back into view again, you see? And then we run it - Confront or Responsibility, and we knock it back out. Only this time, of course, it'd go back out with much less tendency to pop up. Got the idea?

Мы знаем, что у такого-то человека когда-то были эпилептические припадки, и у него их больше нет, они прекратились в какой-то момент времени, понимаете? Что ж, мы хотим поработать на совесть, и мы устанавливаем этот факт, мы находим терминал, с которым было связано выключение, – и он сглажен. Что ж, все, что нам нужно делать,

Scientologist now has in his hands the ability to restimulate at will any engram, facsimile, terminal or anything else. It isn't that those things that are flattened can always be restimulated. That isn't true.

– это проводить процесс «Какую часть этого терминала вы можете создавать?» или что-то вроде этого – и бац! – он снова предстанет у нас перед глазами, понимаете? И тогда мы проводим процесс по конфронтированию или по ответственности, и мы снова вышибаем этот терминал из рестимулированного состояния. Только на этот раз вероятность того, что он появится вновь, конечно же, будет гораздо меньше. Это понятно?

The two processes: The weakest one of the two, which is one of the strongest processes there are, is Confront. It's the weakest of the two. The process which is strongest of this is Responsibility. That is the strongest process, run in some version that's an intelligible version.

Саентолог сейчас способен по своему желанию рестимулировать любую инграмму, любое факсимиле, любой терминал или что-либо еще. Это не значит, что если что-то сглажено, то это всегда может быть рестимулировано. Это не так.

So that you get as a very fine process - a very, very, very fine process for use on anything and everywhere... Don't expect this thing to do tremendous, miraculous things in three seconds, you know? It's no trick process. But just for the long haul, it does a wonderful job in the hands of almost anybody. If you were being audited by a very inexperienced auditor and were audited on this process, you would get someplace regardless of whether he held the E-Meter with his toes or kept yelling at Bill out the window or something of the sort, see? You'd get someplace.

Есть два процесса: более слабый из этих двух процессов, но один из наиболее сильных из всех существующих процессов – это процесс по конфронтированию. Это более слабый из этих двух процессов. Более сильным из них является процесс по ответственности. Это более сильный процесс, если проводить его в том виде, в котором он доступен для понимания преклира.

And that process would be Alternate Confront: „What can you confront? What would you rather not confront?“ And that, just as a general process, tends to knock off the debris incident to having created. In other words, by getting Confront run, you knock out the debris kicked in by all of this irresponsible or responsible creatingness.

Так что вы получаете очень хороший процесс – очень, очень, очень хороший процесс, который можно проводить с кем угодно и где угодно... Не ждите каких-то невероятных, чудесных результатов за три секунды, понимаете? Это не фокус. Но при длительном проведении он дает великолепные результаты почти у каждого одитора. Если вас одитирует совершенно неопытный одитор и он проводит вам этот процесс, вы получите какой-то результат независимо от того, работает ли он с Е-метром пальцами ноги, или же он постоянно кричит на Билла, высунувшись из окна, или что-то вроде этого, понимаете? Вы получите какой-то результат.

Now, what's this tell you? This tells you that artistic rehabilitation is in your hands. I'm going to write a book on this subject one of these days if I can get a couple of moments to breathe. Necessary to breathe, you know, to write a book. You have to be able to breathe at the same time; I'm developing it as a skill. You can write a book and handle dispatches and audit a case all at the same time, but I found out that the absolute necessity is while you're doing this and you're in a body, that you also breathe. It's a discovery I made.

И это – процесс по конфронтированию с чередующимися командами: «Что вы можете конфронтировать? Что вы предпочли бы не конфронтировать?» И, проводя это просто как общий процесс, вы можете убирать обломки, образующиеся при создании. Иными словами, проводя процесс по конфронтированию, вы убираете обломки, оставшиеся после всего этого безответственного или ответственного создания.

Of course, I haven't told you what I mean by breathing. Breathing has to do with going out and looking at the weather, you know? Breathing has a lot to do with wondering how fast motorcycles go and other irresponsible things, you know? You take a breather.

Так вот, о чем это вам говорит? Это говорит вам о том, что в ваших руках реабилитация способностей в области искусства. Я собираюсь написать книгу на эту тему как-нибудь, когда у меня будет возможность вздохнуть. Понимаете, необходимо дышать, чтобы написать книгу. Вы должны быть способны дышать в то же самое время; я развиваю у себя этот навык. Вы можете одновременно писать книгу, заниматься корреспонденцией и одитировать преклира, но я обнаружил, что, когда вы делаете это и находитесь в теле, совершенно необходимо, чтобы вы также еще и дышали. Вот такое открытие я сделал.

Now, creatingness requires a certain amount of confrontingness, and any artist who has ever been artistic has practically destroyed himself by out-creating himself.

Конечно, я не сказал вам, что я имею в виду, когда говорю «дышать». То, что вы дышите, часто означает, что вы выходите из дому и смотрите, какая на улице погода, понимаете? Это очень часто означает, что вы интересуетесь тем, с какой скоростью ездят мотоциклы, и делаете другие безответственные вещи, понимаете? Вы делаете передышку.

You want to know what happened to your ability to write? You want to know what happened to your ability to paint, your ability to sculpt or your ability to mock up as far as that's concerned? You want to know what happened to your ability to dance? Why, one day you're being run on something, you find yourself looking at a grand piano and realize that someplace or another you've been a concert pianist, and you sit down to the local apartment-sized piano in a friend's place and you can't even pick out „Yankee Doodle“ with one finger.

Так вот, создание требует некоторого конфронтирования, и любой человек из мира искусства, который когда-либо творил, практически разрушил себя тем, .что его создание вышло за рамки того, что он смог выдержать.

And you say, „Well, I couldn't have been that person.“ No, I'm afraid you've run into the best guarantee that you were that person.

Хотите знать, что случилось с вашей способностью писать? Хотите знать, что стало с вашей способностью рисовать, с вашей способностью ваять или с вашей способностью создавать мокапы, если уж на то пошло? Хотите знать, что стало с вашей способностью танцевать? Как-нибудь вам будут что-нибудь проводить, и вы обнаружите, что смотрите на рояль, и вы осознаете, что когда-то вы были концертирующий пианистом, и вы сядете за домашнее пианино у своего приятеля, и вы даже не сможете подобрать мелодию к «Янки дудль», играя одним пальцем.

In other words, your creatingness has gone beyond your confrontingness. See, you've created further than you've confronted, and created further than you've actually taken responsibility for. Boy, I tell you, the fellow who starts handling responsibility for his „grand pianisingness“ - boy, that's a tough word, you know?

И вы говорите: «Не может быть, чтобы я был тем человеком». Нет, боюсь, что вы нашли лучшее доказательство того, что вы были тем человеком.

I remember when I was a concert pianist. Boy, we didn't have any trouble with that. You hand it over to the box office: The reason you play is because the people want to pay money to hear you play Ha, ha.

Иными словами, ваше создание вышло за пределы вашего конфронтирования. Понимаете, вы пошли в создании дальше, чем в конфронтировании, и в действительности – дальше, чем во взятии ответственности. О, скажу я вам, когда человек начинает иметь дело с ответственностью за свое «фортепьянство»... о, язык сломаешь, понимаете?

You're creating and they're confronting, aren't you, huh? Ha, ha, ha, ha, heh, heh, heh! You're not creating and confronting, see? You're creating; they're doing the confronting.

Я помню, что когда-то я был концертирующим пианистом. Да, у нас с этим не было никаких проблем. Мы все валили на кассу: ты играешь, потому что люди хотят заплатить деньги за то, чтобы это услышать. Ха-ха.

You put confronting on automatic while you're creating, and you've had it any day.

Вы создаете – они конфронтируют, не так ли, а? Ха-ха-ха-ха-хе-хе-хе! Вы не создаете и конфронтируете, понимаете? Вы создаете, а они конфронтируют.

That doesn't mean that you shouldn't play grand pianos in front of Carnegie Halls or whole track halls or something of the sort, you see? But it does mean that if you're going to create, you've got to learn how to breathe.

Вы ставите конфронтирование на автомат, в то время как вы создаете, и в один прекрасный день вы влипли.

About the dirtiest trick I think I ever had be played on myself as a writer comes very much to view. I used to want to go out and research what I was writing about. Everybody that was connected with me at that time thought this was a horrible thing for me to do.

Это не означает, что вам не следует играть на рояле в концертных залах типа Карнеги-холла, или в концертных залах с полного трака, или где-то вроде этого, понимаете? Но это значит, что если вы собираетесь создавать, то вам нужно научиться дышать.

Of course, you must realize that when I did this sort of thing, I would turn up three, four, six weeks later with nothing left of my wardrobe but a pair of gumboots and some old corduroy pants, you know? Stubble of beard. I'd gone out and lived the part, you know? I'd be in a remarkably secondhand condition - broken fingernails and all that sort of thing, you know?

Сейчас перед нами очень явственно предстает, я думаю, одна из самых злых шуток, которые когда-либо были сыграны со мной как с писателем. Я, бывало, хотел изучить на месте то, о чем я писал. Все, кто был со мной связан в то время, думали, что это ужасно.

If you're going to write a story about logging, well, you'd better get in and log, man, you better get in and log. You go down and sign up on the logging crew. You know? And you decide you know all about being a sawyer now; you'd better be a feller. Something of that sort. So you'd fell some tall tales.

Конечно, вы должны представлять себе, что, когда я делал что-то вроде этого, я объявлялся три, четыре, шесть недель спустя, и из всего моего гардероба у меня оставались только резиновые сапоги и какие-нибудь старые вельветовые брюки, понимаете? Щетина на лице. Я вживался в роль, понимаете? Я был в довольно-таки потрепанном состоянии: сломанные ногти и все такое прочее, понимаете?

You have to be awfully slippery, you know, to be able to do this, because it means you've got to acquire professional skill while walking up to the manager and then exhibit it after being hired. Makes for a quick study.

Если вы собираетесь написать рассказ о лесозаготовках, что ж, вам нужно пойти и заняться заготовкой леса, приятель, вам нужно пойти и заняться заготовкой леса. Вы идете и записываетесь в бригаду, занимающуюся заготовкой леса.

They didn't like to see me do this. I'd just disappear out of ken. Of course they'd worry about me and all that sort of thing. I'd come back with engine oil all over me, having been a stunt pilot for seven weeks, you know? Write a story about it or something. It worried them, as one could see, but it was a dirty trick. Because I used to have a system of not writing about things I didn't know about. And I think it's a fairly good maxim. I would advise it to almost anybody, particularly science-fiction writers.

Понимаете? И вы решаете, что знаете все о работе пильщика, – тогда вам нужно быть лесорубом. Что-то вроде этого. Чтобы вы могли рассказывать всякие небылицы.

If they'll just get somebody - some auditor to cooperate with them a little bit and give them a session now and then and so forth, they can go off and have all the space opera they want. They can get firsthand knowledge of the situation. Of course, they might never get back here, but that's beside the point.

Приходится быть очень пронырливым типом, понимаете, для того чтобы делать это, потому что это означает, что ты должен овладеть профессиональными навыками за то время, пока ты идешь к менеджеру, чтобы устроиться на работу, а потом продемонстрировать их, когда начнешь работать. Приходится все схватывать на лету.

But firsthand knowledge is - is the thing a person should have, because it gives you a chance to confront. Get the idea? And you just never get tired of writing, that's all, you see? You don't get tired of writing. You go out and you do a lot of confronting and get your hands dirty and get in brawls and mixed up one way or the other.

Люди не любили, когда я делал это. Я просто исчезал из поля зрения. Конечно, они беспокоились обо мне и все такое. Я возвращался весь в машинном масле, после того как в течение семи недель занимался выполнением фигур высшего пилотажа, понимаете? Написал рассказ об этом, или что-то вроде этого. Можно было видеть, что это беспокоит их, но это была злая шутка. Потому что у меня была система, согласно которой я не писал о том, о чем я не знаю. И я думаю, это неплохое правило. Я бы посоветовал это почти каждому, в особенности писателям-фантастам.

The next thing you know, why, you just feel fine. You just feel fine as silk, you know? Just „Ah, pooh!“ And you get back in there and do some more creating. I don't care whether you're painting or playing a piano or anything else, you got to be able to breathe, too.

Если они просто найдут кого-нибудь – какого-нибудь одитора, который посотрудничал бы с ними немного и провел бы им сессию-другую и так далее, – и тогда они смогут увидеть своими глазами любую космическую оперу, какую только пожелают. Они смогут узнать ситуацию не понаслышке. Конечно, они могут так и не вернуться, но это к делу не относится.

And if you don't learn how to breathe, you're not going to last long as an artist, let me tell you. And I say the overt act that's played against me is people were arguing at every side, trying to keep me from breathing. They still do. Every now and then, people object to my handling hot machines or something like this.

Но знание не понаслышке необходимо, потому что это дает человеку возможность конфронтировать. Это понятно? И вы просто никогда не устаете писать, вот и все, понимаете? Вы не устаете писать. Вы идете, и очень много конфронтируете, и вы пачкаете свои руки, и участвуете в потасовках, и впутываетесь во всякие дела.

They say, „Well, Ron, you're valuable.“ Well, I know I'm valuable. Nobody has to kid me about that. I know exactly how valuable I am, how - how small my value is and how large my value is. I don't make a mistake in this particular direction. It's a total estimate of the situation. Otherwise, I wouldn't be here.

И следующее, что происходит, – вы чувствуете себя просто превосходно. Вы чувствуете себя лучше некуда, понимаете? Просто «А, ф-ф!» И вы возвращаетесь и снова создаете в течение некоторого времени. И меня не интересует, пишете ли вы картины, или играете на фортепьяно, или делаете что-то еще, вы также должны быть способны дышать.

They don't have to tell me I'm valuable. In the first place, there's nothing can happen to me. I know. Better people than this planet have tried. See? I mean, there's nothing can happen to me, and actually there's nothing can happen to you. But there's something can happen to your identity and presence. See, and they want to preserve your identity and presence. And they don't think you'd look nice all poured in between the wheels and motor of a racing car, see? Well, your body and identity don't look nice that way, and it's not something that people like to confront. And of course, there's nothing can happen to you beyond the loss of an identity.

А если вы не научитесь дышать, то вы, позвольте мне вам сказать, долго в искусстве не протянете. И тот оверт против меня, о котором я говорю, – это то, что кто ни попадя начинает спорить, пытаясь не дать мне дышать. До сих пор. Очень часто люди возражают против того, чтобы я имел дело с горячими машинами или чем-то вроде этого.

And of course, you re so knuckleheaded and have gone down so far on create that you can't mock up another body at this particular moment and you need processing. (This, by the way, I keep picking up here is just a list of my crimes.)

Они говорят: «Рон, ты представляешь собой слишком большую ценность». Я знаю, что я представляю собой ценность. И не надо мне пудрить мозги по этому поводу. Я точно знаю, какую ценность я собой представляю: как мала моя ценность и как велика моя ценность. У меня нет заблуждений по этому поводу. У меня есть полное представление об этом. Иначе меня бы здесь не было.

Now, wherever we have a - an over-create, too much create and too little confront, we've got difficulty in the field of artistry. That's what happened to your pinaner playing, and that is why you as an auditor can take a former pinaner player, you know, like Chopin or so forth, and get him to run Reach and Withdraw on the piano. Next thing you know, he can play the piano.

Нет нужды говорить мне, что я представляю собой ценность. Во-первых, со мной ничего не может случиться. Я знаю. Мне пытались причинить вред люди, до которых жителям этой планеты еще далеко. Понимаете? Я хочу сказать, что со мной ничего не может случиться, и на самом деле ничего не может случиться и с вами. Но что-то может случиться с вашей идентностью и с вашей внешностью. Понимаете, и они хотят сохранить вашу идентность и вашу внешность. И люди не думают, что вы хорошо выглядите, когда втискиваетесь между колесом и мотором гоночного автомобиля, понимаете? Что ж, ваше тело и ваша идентность не очень хорошо выглядят в такой ситуации, и это не то, что людям нравится конфронтировать. И конечно же, с вами ничего не может случиться, за исключением потери идентности.

Did you ever stop and think of what a mystery that was that that thing happens, you know, that the guy goes out and he feels an automobile, you know? Feels an automobile and he can drive an automobile. Some of you probably don't realize you can do that in Scientology. Fellow's unable to drive a car or paint a picture, something like that, well, you just make him reach and withdraw from the tools of the trade. Make him withdraw from the objects he's trying to handle. Make him reach and withdraw from the areas, familiarize himself with this sort of thing. It's just ordinary contact. Just as simple as that. Hardly any auditing commands to it at all. And the next darn thing you know, you run out of - a lot of his create - obsessive create.

И конечно же, вы настолько глупы и ваша способность создавать уменьшилась настолько, что вы не можете создать еще одно тело в этот момент и вам нужен процессинг. (Кстати, то, что я здесь постоянно верчу в руках, – это список моих преступлений.)

Well, factually, you run out his counter-create. And what do you think an overt act is but a counter-create? Something is being created, so you counter-create against the thing. Well, that's a create, too. And your counter-creates get all mixed up with creates, and you don't know whether you're creating or counter-creating, so one fine day, why, you're stopping yourself from writing a book. Instead of creating a book, you counter-create a book every time you write a book, you know, like James Joyce. Ah, it's an overt act against James Joyce; he's got a right to be unintelligible, just like I have.

Так вот, каждый раз, когда у нас есть чрезмерное создание, слишком много создания и слишком мало конфронта, у нас будут затруднения в области искусства. Вот что случилось с вашей игрой «на пианине», и вот почему вы как одитор можете взять того, кто раньше играл «на пианине», вроде Шопена, и проводить ему «Достичь и отдалиться» в отношении фортепиано. И следующее, что происходит, – он может играть на фортепиано.

Now, Reach and Withdraw then is a specimen of this confront, that's all. And you get a fellow to reach and withdraw from a piano, and he'll recover all of his abilities to play piano. But the funny part of it is, it takes about ten to one.

Случалось ли вам остановиться и задуматься об этой тайне – задуматься о том, что происходит, когда человек идет и ощупывает автомобиль, понимаете? Ощупывает автомобиль – и в результате он может водить автомобиль. Некоторые из вас, вероятно, не осознают, что вы можете делать это в Саентологии.

Now, if he spent a lifetime playing a piano, at first glimpse, to recover his concert accuracy, you'd have to spend ten lifetimes of confront to recover that thing totally. Fortunately, he didn't spend the whole lifetime doing it. Actually, the number of hours he spent at a piano was relatively minor. And the number of hours he was playing found only a few amongst them where he was really creating. See?

Человек неспособен вести машину или писать картины, что-то вроде этого, что ж, вы просто заставляете его достигать инструменты своего ремесла и отдаляться от них. Заставляете его отдаляться от объектов, с которыми он пытается иметь дело. Заставляете его достигать эти области, и отдаляться от них, и знакомиться с вещами такого рода. Это просто обычный контакт. Это так просто. Почти никаких команд одитинга. И следующее, что, черт побери, происходит, – вы стираете огромное количество его создания – навязчивого создания.

So at first, creatingness seems to spread itself all over the place and then it comes down to actually what he is creating. The rest of it he's simply repeating.

Ну, в действительности вы стираете его контр-создание. А чем, по-вашему, является оверт, как не контр-созданием? Что-то создается, так что вы контр-создаете против этого. Но это тоже создание. И ваше контр-создание перемешивается с вашим созданием, и вы уже не знаете, создаете ли вы или контр-создаете, так что в один прекрасный день вы удерживаете себя от того, чтобы написать книгу. Вместо создания книги вы контр-создаете книгу каждый раз, когда вы пишете книгу, знаете, как Джеймс Джойс. А, это оверт против Джеймса Джойса; у него есть право писать непонятно, так же как и у меня.

So you could have this sort of thing happen rather rapidly. But if somebody's interested in painting, doesn't seem to be able to paint, well, the thing to do is to go and paw pallets and daub paint and pull reach and withdraw from brushes and canvases and so forth and make him get paint on his nose and so forth, and not let him do a doggone thing creative about it.

Так вот, получается, что «Достичь и отдалиться» – это образец такого конфронта, вот и все. И вы просите человека достигать фортепиано и отдаляться от него, и он полностью восстановит свою способность играть на фортепиано. Но что интересно, соотношение должно быть десять к одному.

Now, these therapies - these hobby therapies have a certain workability in this direction, but they lose their target the moment that they ask the fellow to create anything.

Так вот, если он в течение одной жизни играл на фортепиано, то на первый взгляд может показаться, что, для того чтобы восстановить свою технику игры, ему потребуется потратить на конфронтирование десять жизней – чтобы восстановить ее полностью. К счастью, он не всю жизнь играл на фортепиано. На самом деле количество часов, которые он провел, сидя за фортепьяно, было сравнительно малым. И среди них было всего несколько часов, когда он действительно создавал. Понимаете?

You mustn't let the guy create anything. All you want him to do is handle the materials. I don't care what he uses them for, but don't let him create with them, and hobby therapy works.

Так что сначала кажется, что создание проникло всюду, а потом это сводится к тому, что этот человек действительно создает. Все остальное – это просто повторение.

You're trying to recover basket weaving: well, just let him handle miles and miles and miles of raffia or something, see? Don't let him do a lousy thing with it, you know, just handle it. The second he looks like he's going to tie up anything that looks like a basket and so forth kick him in the pants. Just let him handle the raffia, you know? „Raffia!“ Next doggone thing you know, he can make beautiful baskets.

Так что вы могли бы проделать это достаточно быстро. Но если кто-то хочет рисовать и он, кажется, неспособен делать это, что ж, то, что ему нужно сделать, -это идти и трогать палитры, размазывать краску, достигать кисти и холсты и отдаляться от них и так далее, и пусть у него нос будет измазан краской, но не позволяйте ему делать ничего творческого, черт побери!

Thetans do this, you know? They make things for other people to use. The cobbler's children, you know, never have shoes.

Так вот, эта терапия – терапия разного рода увлечений – обладает некоторой эффективностью в том, что касается реабилитации способностей, но, как только вы попросите человека что-нибудь создать, вы тут же отклонитесь от цели.

Now, it's pretty hard for a writer to handle enough stuff to make up fur the amount of writing he's doing, because he's writing about the universe. And he's creating in and out and about and this and that and characters and the universe, and so forth, and he actually would have to do a lot more breathing.

Вы ни в коем случае не должны позволять ему что-либо создавать. Все, что вы от него хотите, – это чтобы он имел дело с материалом. Меня не интересует, на что он будет его использовать, но не позволяйте ему использовать этот материал для создания, и терапия увлечения даст результат.

Similarly, a painter. He's reducing to two dimensions a tremendous amount of three-dimensional, heavy-mass material. So he's apparently dramatizing a „make nothing out of it.“

Вы пытаетесь восстановить способность человека плести корзины – пусть он просто возится с километрами, и километрами, и километрами лыка или чего-то вроде того, понимаете? Не позволяйте делать ему из этого ни черта, понимаете, пусть он просто берет лыко в руки. Как только вам покажется, что он собирается сплести что-то типа корзины, дайте ему пинка. Пусть он просто возится с лыком, понимаете? «Лыко!» И следующее, что, черт побери, происходит, – он может плести замечательные корзины.

And similarly, a writer is „a make nothing out of it.“ Actually, he's doing a create job, but he's taking big, solid, massive things, and he's putting them down to the thinness of thought.

Тэтаны делают это, понимаете? Они делают вещи для других людей, чтобы те их использовали. Дети сапожника, знаете ли, всегда ходят без сапог.

And the painter is taking these big, massive scenes and that sort of thing and reducing them down to the thinness of canvas, the thinness of a two-dimensional picture. You see? And his creativeness gets mixed up with a not-isness, in his own head. It's perfectly all right to make a smaller duplicate of anything, but he never thinks of doing that. He thinks of creating.

Так вот, писателю бывает довольно трудно подержать в руках достаточно материала, чтобы скомпенсировать его писательскую деятельность, потому что он пишет о вселенной. И он создает: он добавляет и убирает, он дает описания, и он создает то и это – и персонажи, и вселенная и так далее, – и на самом деле ему нужно гораздо больше дышать.

I remember when I was a young writer, I used to be able to write anybody's style. I was tremendously pleased to be able to do so. I've been able to do it for generations. Just pick up - just pick up anything, you know, and say fine. You know, write it. I wrote a - a western one time in total - I was never Shakespeare - wrote it in total Shakespearian verse. And neither the editor nor any reader ever noticed it. They merely thought it was a very fine story, and I think it was just a year or so ago that it was filmed - dragged out of the archives and filmed as one of the prominent TV plays. The thing is written in Shakespearian prose; it scans, every single bit of it. I've even pointed it out to two or three people, and they say, „By golly, you're right, you know? Well, why didn't I notice that?“

Аналогично, художник сводит к двухмерным образам огромное количество трехмерного, массивного материала. Так что он, казалось бы, драматизирует «превращение этого в ничто».

Well, you escape creating by copying very often.

И аналогично, писатель превращает что-то в ничто. На самом деле он занят созданием, но он берет большие, плотные, массивные вещи, и он превращает их в такую эфемерную субстанцию, как мысль.

A very good craftsman doesn't care who he copies. He just couldn't care less. He'll just duplicate anything. Anything comes into his mind, he'll duplicate it.

И художник берет эти большие, массивные сцены и такого рода вещи и превращает это в тонкий слой краски на холсте, в двухмерную картину. Понимаете? И его творчество у него в голове перепутывается с «не-есть-ностью». Нет ничего плохого в том, чтобы сделать уменьшенную копию чего-либо, но он никогда не думает о том, чтобы сделать это. Он думает о создании.

It's only some guy that's practically spinning who has to be totally, personally, individually, separately original! He's not long for this world when he has to do that.

Я помню, когда я был молодым писателем, я мог писать в чьем угодно стиле. Мне это ужасно нравилось. У меня была эта способность на протяжении многих жизней. Просто взять что-нибудь, понимаете, и сказать: «Ладно». Понимаете, и написать это. Однажды я написал вестерн – я никогда не был Шекспиром - шекспировской строфой с начала и до конца. И этого не заметил ни редактор и ни один из читателей. Они просто сочли это хорошим рассказом, и, по-моему, ровно год назад или около того по нему сняли фильм – его вытащили из архивов и сняли по нему фильм, и сделали одну из лучших постановок на телевидении. Он был написан шекспировской прозой, там полностью выдержан размер – в каждой строчке. Я даже указал на это двум или трем людям, и они сказали: «Надо же, вы правы. И как это я сам не заметил?»

It's a big joke on my part now and then to float into an existence an extra work of some writer. Sometime before this century is out, I'm going to float into existence another story by Edgar Allan Poe. Just because it'd be an amusing thing to do. It was one that he missed that he should have written. I happened to think of it, so I'll write it, see? Don't know how it'll get discovered but somehow it'll get discovered somewhere. Probably in the rare manuscript collection at the Library of Congress.

Что ж, очень часто вы избегаете создания за счет копирования.

But who cares about something of this particular character because that's not serious You'll find that I am ordinarily only serious about those things that are relatively important on the dynamics. The rest of the time, I play hooky. That's a fact. I play an awful lot of hooky.

Настоящего мастера не интересует, кого он копирует. Его это вообще не интересует. Он воспроизведет все, что угодно. Что бы ни пришло ему в голову – он это воспроизведет.

But when you create, create, create - „Got to create! Box office! Public! They expect it!“ you know? Create, create, create. Never look at anything, you know? After a while you can't write. After a while you just can't do it anymore, you know? After a while you can't paint.

Только тот, у кого практически ум зашел за разум, всегда должен быть самобытно, самостоятельно, независимо оригинальным! Он не жилец на этом свете, если он должен быть таким.

And somebody shows you a pallet and so forth and, holy cats, you might have been Rembrandt. He was a pretty good boy. He's a pretty good boy, Rembrandt. But he isn't painting now. Otherwise, there'd be some Rembrandts lying around. And there aren't. So, you just create, create and don't confront, and after a while you say, „Well, I just can't do it anymore,“ which means you can't take responsibility for it anymore, which means you better not know about it, which means you lose all control of it.

Это большой розыгрыш с моей стороны – делать так, что время от времени где-то находят новые произведения какого-нибудь автора. До конца этого столетия я собираюсь сделать так, что будет найден еще один рассказ Эдгара Аллана По. Просто потому, что это будет забавной проделкой. Это тот рассказ, который он забыл написать. Это пришло мне в голову, так что я его напишу, понимаете? Не знаю, при каких обстоятельствах он будет найден, но как-нибудь где-нибудь его найдут. Вероятно, в собрании редких рукописей Библиотеки конгресса.

And somebody shows you a Rembrandt a couple of generations later, a pallet and a brush and says, „Daddy, paint me a picture.“

Но кого интересуют проделки такого рода, ведь это несерьезно? Вы обнаружите, что обычно я бываю серьезным только в отношении тех вещей, которые имеют сравнительно большую важность для динамик. В остальное время я просто веду себя как школьник, который прогуливает занятия. Это так. Я просто заядлый прогульщик.

„No, I just don't have anything to do with that, son. Huh, huh. I just never was able to do anything like that.“ That's a fact. He couldn't even do it for his own kid. You know, he couldn't even make a picture of a cat with the two ears, you know?

Но когда вы создаете, создаете, создаете: «Должен создавать! Касса! Публика! Они этого ждут!» – понимаете? Создаете, создаете, создаете. Никогда ни на что не смотрите, понимаете? Через некоторое время вы не можете писать. Вы больше не можете делать этого, понимаете? Через некоторое время вы не можете рисовать.

And if he was stupid enough to do so in kindergarten, a tremendous weariness would settle over him, you know? He'd say, „I don't know what's wrong, but I don't feel well.“

И кто-то показывает вам палитру и так далее – боже правый! – вы могли быть Рембрандтом. Он был хорошим парнем. Он был хорошим парнем, Рембрандт. Но сейчас он не пишет картины. Иначе вокруг были бы его картины. А их нет.

Well, of course, it couldn't be the creativeness of drawing a picture of a cat because he's Rembrandt. You get the idea?

Так что вы просто создаете, создаете и не конфронтируете, и через некоторое время вы говорите: «Все, я больше не могу», а это значит, что вы больше не можете брать ответственность за данное создание, а это значит, что вам лучше о нем не знать, а это, в свою очередь, означает, что вы полностью теряете над ним контроль.

Well, a man doesn't have to be a stellar name. A stellar name presents us an interesting problem all by itself. Any time you grab off a stellar name and really put yourself up in lights and so forth, you've ordinarily had it for a while anyhow.

И пару поколений спустя кто-то показывает вам картину, написанную Рембрандтом, дает палитру и кисть и говорит:

But an individual just gets to a point where he just can't bear the thought of taking any more responsibility for creativeness.

• Папа, нарисуй мне картинку.

Now, this is all mixed up with overt acts, all mixed up with counter-efforts, all mixed up with this and that. And it's all resolvable in various ways but the simplest and easiest way to resolve it, if the longest, is just to get the person to confront or run any kind of a confront, like „What part“ or „What about a painting“ or „What about a painter could you confront? What about a painter would you rather not confront?“ you know? And eventually the guy will start sorting it out, and he'll go through phases of „Got to paint, can't paint. It's all right to paint. No, it isn't.“ And the moral problems associated in painting... It's - all that's happening is you're rehabilitating his ability to create by running out his obsession on the subject, which in itself has taught him that he runs into total apathy about it.

This business of running into the repeating identity is, of course, one of the more amusing phenomena. It's a phenomenon of - that's broke more hearts.

Это так. Вы не смогли бы сделать этого даже для своего ребенка. Вы не смогли бы даже нарисовать кошку с двумя ушами, понимаете?

You keep trying to beat your own record, you know? I was mentioning this racetrack. It was about nineteen thousand years ago, twenty thousand, thirty thousand, forty thousand, In the Marcab Confederacy they had a race-track. And you were probably there. And you either have attended its races or had something to do with it, because you find it on most cases.

А если бы вы были достаточно глупы, чтобы попытаться нарисовать что-то в то время, как вы ходили в детский сад, вы почувствовали бы невероятную усталость, понимаете? Вы бы сказали: «Не знаю, в чем дело, но мне нехорошо».

There's one 1216 B.C, that shows up on any case - the Brotherhood of the Snake. 1216 B.C. It shows up on any case. Well, evidently, this other one is the same breed of cat. Almost anybody going through Marcab Confederacy sooner or later got mixed up with the racetracks.

Конечно, это не могло быть из-за творчества, связанного с созданием рисунка кошки, ведь он – Рембрандт. Вам это понятно.

They had turbine-generated cars that went about 275 miles an hour. They ran with a high whine. I notice they've just now invented the motor again. And they had tracks that were booby-trapped with atom bombs, and they had side bypasses. The tracks were mined, and the grandstands were leaded-paned. And the audience - it got to be kind of a „no audience.“ You never could see the audience.

У человека не обязательно должно быть громкое имя. Обладание громким именем само по себе создает нам довольно интересную проблему. Каждый раз, когда вы становитесь знаменитостью и ваше имя сверкает в огнях театральной рекламы и так далее, вы в любом случае уже на некоторое время влипли.

And oh, they had loose-sand sections and they had slick-oil asphalt and they had ice sections and loose gravel. Any kind of hazards you could think of. A mountain that you went up to the top of and fell off; you know?

Но человек доходит до той точки, когда сама мысль о взятии какой-либо еще ответственности за творчество становится невыносимой.

And just - there were just more drivers killed. There was more blood pouring on that track, you see, all the time. I mean it was always goofed up. Ten, twelve thousand years, this was the favorite sport of the Marcab Confederacy, apparently.

Так вот, все это перепутывается с овертами, перепутывается с контр-усилиями, перепутывается с тем и с этим. Все это можно исправить различными путями, но самый простой и самый легкий, пусть даже и самый долгий путь – это просто добиться, чтобы человек конфронтировал, или проводить ему любой процесс по конфронтированию, типа: «Какую часть», или «что в картине», или «что в художнике вы могли бы конфронтировать? Что в художнике вы предпочли бы не конфронтировать?» – понимаете? И в конце концов этот парень начнет разбираться что к чему, и он будет проходить через периоды, когда он «должен писать картины, не может писать картины. Нет ничего плохого в том, чтобы писать картины. Нет, это не так». А также нравственные проблемы, возникающие в связи с написанием картин... Все, что вы делаете, – это реабилитируете его способность создавать, избавляя его от одержимости этим предметом, которая сама по себе довела его до полной апатии по этому поводу.

If I'm restimulating you, okay. It's not done intentionally. You'll run into this sooner or later. You'll wonder... You've probably often wondered what that needle-like pinging was in the back of your neck. Well, you probably wound up on the track some time or another as a driver or something of the sort.

Эта история с повторяющейся идентностью представляет собой, конечно же, весьма забавное явление. Это явление... это было причиной огромного количества жизненных драм.

Because nearly everybody, when he wanted to go to the devil, went to this track and became some part of its operating personnel, because it was the fastest ticket out in a society which absolutely insisted that you live!

Вы продолжаете пытаться побить свой собственный рекорд, понимаете? Я упоминал об этом автодроме. Это было около девятнадцати, двадцати, тридцати, сорока тысяч лет тому назад. В Конфедерации Маркаб был автодром. И вы, вероятно, там были. Вы или присутствовали там на гонках или были как-то связаны с ними, потому что это обнаруживается у большинства кейсов.

The Marcab Confederacy's medicine was so excellent that an individual just couldn't die out of it. That was all. They would drag you back and fit an arm on, fit a leg on, fit a nose on, fit an eye in. They could give you artificial voices and artificial vision and artificial digestion and artificial everything else. The next thing you know, there wasn't even an original part left including you, you see?

Есть один инцидент в 1216 году до нашей эры, который обнаруживается в каждом кейсе, – Братство змеи. 1216 год до нашей эры. Это обнаруживается в любом кейсе. Так вот, по всей видимости, тот инцидент – того же поля ягода. Почти каждый, кто был в Конфедерации Маркаб, рано или поздно ввязывался в эту деятельность – гонки на автодромах.

But there was always a road out, you know. You could... If there was too much peace, and you couldn't go to war and get yourself killed, you could always get involved with something like the racetrack, you see? That was a sure ticket out.

У них были машины с турбогенераторами, развивавшие скорость приблизительно 440 километров в час. Они ездили с воем. Я заметил, что только что снова изобрели двигатель этого типа. И там были трассы, на которых были установлены атомные мины-ловушки, и там были объездные пути. Трассы были заминированы, а трибуны были за освинцованными витражами. И зрители – их как бы не было. Вам никогда не было видно зрителей.

Well, one of these things of a repeating identity - this happened to me over a course of quite a while: I'd be doing something constructive, and so forth, and I'd go play hooky. Or I'd get tired of that particular body setup. I'd go play hooky, wind up down at the racetrack driving a car, you know? Just hooky, you know? This is a rough thing to do on people because it was awful hard on their equipment.

Там были участки дороги, где был песок, и были скользкие участки, где асфальт был полит маслом, и были участки, где был лед и где был гравий. Все возможные опасности, какие только можно себе представить. Гора, на вершину которой вы заезжаете, а затем падаете вниз, понимаете?

And just go in there and be the Silver Streak, you know? The Silver Streak. You know, so many laps in so many seconds, you know? Track record! Track record. I'd get bored with it and do what I went down there to do anyhow. Work it out in such a way that it really wasn't my fault for knocking myself off, you see? And take one of these cars and wham it into the grandstand or some such place, see, and that'd be the end of that body. And nobody could argue with it, see? Medical science could do nothing after that. Go pick up another body or a doll or something like that and go on about my business and carry out the mission.

И просто... там гибло много гонщиков. На этой трассе постоянно проливалось много крови. Я хочу сказать, что она ни к черту не годилась. В течение десяти, двенадцати тысяч лет это, очевидно, было самым популярным видом спорта в Конфедерации Маркаб.

But after a while this got rather bad because - come down the track and I'd be the Red Comet, see, driving around. Get to walking in and out of the lobby, and I'd see this picture here of the Silver Streak. And I'd look at this, „Track record so-and-so, so-and-so, so-and-so. Aaah, who's this guy,“ you know?

Если я рестимулирую вас, это ничего. Я не нарочно. Вы с этим столкнетесь рано или поздно. Вы будете думать... Вы, вероятно, часто думали о том, откуда взялось это ощущение, будто в вашу шею сзади вонзается игла. Что ж, вы, вероятно, в тот или иной момент времени оказались на трассе в качестве гонщика или кого-то вроде этого.

And so before I used the track for the purpose it was intended, which was knocking off a mock-up, why, I'd get in there and, urrrr-rrooorn! you know, and managed to take a minute off of that time, you see? Manage to take this many laps off as the total endurance record, and.. Oh, they had races there that'd go for two weeks. You'd be driving f6r two weeks. They'd just keep doping you up. Needles hitting you in the back of your neck, you know, giving you new jolts. This is space opera. This is what this planet is in for. I mean, boy. And knock it off, you know?

Потому что почти каждый, когда он хотел отправиться к дьяволу, отправлялся на этот автодром и устраивался там на работу, ведь это был самый быстрый способ покинуть общество, которое категорически настаивало на том, чтобы вы жили!

I remember I got tired one time. Did have one overt act on the track - it was real bad - is I got tired of wondering whether or not there really was an audience back of those leaded panes. Took one of those tracks - cars, turned it at right angles, and threw it through one of the windows. There was an audience there.

Медицина в Конфедерации Маркаб была на столь высоком уровне, что было практически невозможно уйти из этой жизни. Вот и все. Вас тащили обратно и приделывали вам новую руку, новую ногу, новый нос, новый глаз. Вам могли сделать искусственный голос, искусственное зрение, искусственное пищеварение, искусственное все остальное. И дальше у вас не оставалось ничего, что было в самом начале, включая вас самих, понимаете?

So anyhow, a few lifetimes later, why, things would be going along pretty good, and the mock-up would be all patched up, and I'd think I was due for a new issue or something like that, and I'd wind up down at the racetrack. Total nom de plume identity - my own identity totally masked, you know, and go in there as the - the Green Rocket!

Но выход был всегда, понимаете. Вы могли... если время было слишком мирное и вы не могли отправиться на войну и там погибнуть, вы всегда могли заняться чем-то вроде гонок, понимаете? Это был верный способ покинуть этот мир.

And as the Green Rocket, you know, be going errrr-vrooom! you know, that sort of thing. And one day walking through the lobby, „The Red Comet. The Silver Streak. Nyah, who are these bums? Track record so-and-so and so-and-so and leaped six cars. Six cars.“

Так вот, одним моментом, связанным с повторяющейся идентностью... это происходило со мной в течение довольно-таки длительного времени: я делал что-то конструктивное и так далее, а затем я начинал «прогуливать». Или мне надоедало это тело. Я начинал прогуливать и в конце концов становился участником гонок на этом автодроме, понимаете? Просто вел себя как школьник, прогуливающий занятия, понимаете? Это было нехорошо по отношению к людям, потому что от этого сильно страдало их оборудование.

And the Green Rocket, of course, would get a picture, posthumously: „One of the great drivers of all time who had leaped seven cars and had taken eight minutes off the track record,“ you see?

И ты просто отправляешься туда и становишься Серебряной Молнией, понимаете? Серебряная Молния. Понимаете, столько-то кругов за столько-то секунд. Рекорд трассы! Рекорд трассы. Мне это надоедало, и я делал то, ради чего я, собственно, туда и пришел. Подстраивал все так, чтобы это в действительности была не моя вина, что я разбился, понимаете? И брал одну их этих машин, и – ба-а-ах! – влетал на ней в одну из этих трибун или еще куда-то – и конец этому телу. И никто не мог с этим поспорить, понимаете? Медицина была бессильна. И я находил другое тело, или куклу, или что-то вроде того и продолжал заниматься своим делом и выполнять свою миссию.

I think in the course of about twenty-five hundred years there were an awful lot of pictures in there, but I had about sixteen of them.

Но через некоторое время это уже не было таким хорошим, потому что... идем дальше по траку – и вот я уже Красная Комета, и я участвую в гонках. И я входил в вестибюль и выходил оттуда, и я видел портрет Серебряной Молнии. И я смотрел на него: «То-то и то-то, то-то и то-то, то-то и то-то – рекорд трассы. А-а, кто этот парень?» – понимаете?

I'd just keep going back and beating my own record, see? And I finally would just be exhausted, you know? You know, the Green Rocket. The Red Comet. The Silver Streak. You know? The Gold Bomb, you know? Oh! Whoo! How in the name - 'cause, you see, the equipment for eleven-twelve thousand years never changed one iota. Nothing was ever bettered. It was just ability, you see? It'd be pure, raw ability. As a matter of fact, the equipment was getting a little bit worse. And always beating your own record. You get down to a point finally where it isn't possible. You just have to give up. Well, who defeated you?

Так что, до того как я использовал этот автодром по назначению, а именно чтобы избавиться от мокапа, я просто оказывался там, и – урррр-рруум! – понимаете, и мне удавалось улучшить рекорд на одну минуту, понимаете? Мне удавалось пройти столько-то кругов и установить новый рекорд в гонке на выносливость, и... О, у них были гонки, которые продолжались по две недели подряд. Вы вели машину в течение двух недель. Вам просто постоянно вводили допинг. Иглы вонзающиеся сзади в шею, подстегивая вас новой дозой наркотика. Это космическая опера. Вот что ждет эту планету. Я именно это хочу сказать. Бросьте играть в эти игры, понимаете?

Ah, the only reason I'm telling you this rather humorous anecdote is just to pound it home to you a little bit that you're basically in competition with you.

Я помню, как-то мне надоело. У меня действительно был оверт на этом автодроме – это был очень скверный поступок: мне надоело ломать голову над тем, есть ли там зрители за этими витражами или нет. Я взял одну из этих машин, развернул ее под прямым углом и швырнул в одно их этих окон. Там были зрители.

You are - have most in common with you. You, in this life, have most in common with you in another life. Unless you keep in fairly clear view... In all of those lives, there was no question in my mind about who I was as long as I was going about my business and not playing hooky. See, I knew who I was, I knew what I was supposed to be doing. I knew what I was... But I'd go play hooky, bury the identity, counterfeit it and take no responsibility for it. and knock off the mock-up, which of course I couldn't take responsibility for.

Как бы то ни было, несколько жизней спустя все шло довольно хорошо, и мой мокап был в порядке, и я думаю, что мне причитался новый мокап или что-то вроде того, и я оказался на этом автодроме. Под псевдонимом (полное инкогнито)... я появлялся там под именем Зеленая Ракета!

Naturally, I'd get these doggone identities stacked up, and after a while just couldn't face the idea of driving any more racing cars because those guys were too good! I knew I couldn't be that good.

И как Зеленая Ракета, знаете, я ездил там – эррр-ууум! – понимаете, такого рода вещи. И однажды я шел через вестибюль: «Красная Комета. Серебряная Молния. Э-э, кто эти бездельники? То-то и то-то – рекорд трассы, и перепрыгнул через шесть машин. Шесть машин. Хм».

Now, writers, pianists, all the rest of the artistic world, to some slight degree, are running into their own identity - to some slight degree, whether great or small.

И конечно, портрет Зеленой Ракеты тоже повесили там – посмертно: «Один из величайших гонщиков всех времен, который перепрыгнул через семь машин и улучшил рекорд трассы на восемь минут», понимаете?

If a man is on the track doing painting, I can assure you that some scrap of his work has survived somewhere. Now, he doesn't have to be the great name. You would be amazed how many people there have been who were great in their times. An awful lot of great right now.

Я думаю, что за период приблизительно в две с половиной тысячи лет там набралось ужасно много портретов, но среди них было около шестнадцати моих.

But a writer just gets to a point where he can't compete with himself anymore. You get the idea? When he runs into that sort of thing, he's more or less had it. And a fellow who has just gotten through being a famous writer in the last generation is practically sunk in his next lifetime, He's liable to be taught his own books in his own literature classes. It's horrible! I'm not in that position right now. I just happen to speak from a pc.

Я просто продолжал возвращаться и побивать свой же рекорд, понимаете? И в конце концов я просто выбился из сил, понимаете? Понимаете, Зеленая Ракета. Красная Комета. Серебряная молния. Понимаете? Золотая Бомба, понимаете? О! У-у! Как, черт... ведь вы понимаете, оборудование не изменилось ни на йоту за одиннадцать-двенадцать тысяч лет. Ничто не было улучшено. Все держалось на способностях, понимаете? Способности в чистом виде и ничего больше. На самом деле оборудование понемногу ухудшалось. И ты всегда побиваешь собственный рекорд. И ты доходишь до той точки, где это просто невозможно. Тебе просто приходится сдаваться. И кто же нанес тебе поражение?

But for the last twenty-five hundred years I have been taught my own speeches. I've still got extant pieces of writing up and down the track. There's quite a little bit. Amazingly constant. And I have not necessarily taken an irresponsibility for the thing. I - one of these days, I thought I might get together a little book of extant writings of one character or another. Thought you might find it amusing.

А-а, я рассказываю вам эту довольно-таки забавную историю только для того, чтобы вы хоть немного поняли, что, по сути, вы соревнуетесь сами с собой.

But where you're - where you're in constant competition on creation with yourself why, you've more or less had it, you see?

Тот человек, у которого больше всего общего с вами, – это вы. У вас в этой жизни больше всего общего с вами же в другой жизни. Если только вы не будете достаточно ясно себе представлять... На протяжении всех этих жизней у меня не было никаких сомнений по поводу того, кто я, – в тех случаях, когда я был занят своим делом, а не прогуливал. Понимаете, я знал, кто я, я знал, что я должен делать. Я знал, кем я был... Но временами я вел себя как школьник, сбежавший с занятий, я хоронил свою идентность, подделывал ее, и не брал за нее никакой ответственности, и избавлялся от своего мокапа, за что я, конечно же, не мог взять ответственность.

What you're looking for when you try to solve a case is the points of greatest creativeness which haven't been confronted, because that lifetime will be in total restimulation, with total irresponsibility for it.

Естественно, эти чертовы идентности накапливались, и через некоторое время я и подумать не мог о том, чтобы снова водить гоночные машины, потому что эти парни были слишком хороши! Я знал, что мне с ними не сравниться.

The one person you're not willing to be is the person you were. Isn't that funny? The one person you're not willing to be is the person you were.

Так вот, писатели, пианисты и все остальные люди из мира искусства в какой-то небольшой степени сталкиваются со своей собственной идентностью – в какой-то степени – большой или малой.

It's no good even sitting down and asking a pc, „Who would you most be - most unwilling to be?“ because he'll always miss it. It's a total not-is-total not-is. And when you're auditing on it, he's most of the time, „No, I wasn't it. No, I wasn't it. No, I wasn't it.“

Если человек в каком-то месте на траке пишет картины, то, уверяю вас, где-то сохранилась какая-то частичка его творчества. Так вот, совсем необязательно, чтобы он был знаменитостью. Вы были бы изумлены, узнав, как много людей были знаменитостями в свое время. И очень много великих прямо сейчас.

Sometimes he picks out a famous identity of one character or another which is an offbeat or a repetitive identity on another civilization millennia. You know, this civilization thing is - repeats itself like a baby's development.

Но писатель доходит до той точки, где он уже больше не может соревноваться с самим собой. Вам это понятно? Когда он сталкивается с такой ситуацией, он до некоторой степени влип. И человек, который только что прожил жизнь как знаменитый писатель, в следующей жизни как писатель уже практически ни на что не годится. Может так получиться, что ему будут преподавать литературу по его же книгам. Это ужасно! Сейчас я не в таком положении, просто я говорю со слов одного преклира.

You know, you have these various circumstances. There's been seventeenth-century France time after time after time on the time track, you know? And there's been - there's been a Renaissance time after time after time. There are Greek civilizations time after time after time. You get the idea.

Но на протяжении последних двух с половиной тысячелетий меня учили по моим же собственным выступлениям. У меня до сих пор сохранились обрывки моих работ тут и там на траке. Их довольно много. Изумительное постоянство. И нельзя сказать, что я никогда не брал ответственность за это. Думаю, как-нибудь я, может быть, составлю маленькую книгу из сохранившихся работ того или иного рода. Думаю, вам это может показаться забавным.

About the only thing there hasn't been enough of according to the American public, has been cowboy civilizations.

Но когда вы постоянно соревнуетесь в создании сами с собой, что ж, вы в той или иной степени влипли, понимаете?

But you'll find the point of greatest creativeness of an individual or what he is creating or what he's most, in this lifetime, been involved in creating is most what's wrong with his case as a computation. And you've got to get that confronted. You've got to get him to take some responsibility for it; you've got to get him to confront it. The easiest way to do is just to get him to confront it; the fastest way to do is to get him to take some responsibility for it. The rest of the case will fall out in the soup.

То, что вы ищите, пытаясь разрешить кейс, – это моменты наибольшего создания, которое не было сконфронтировано, потому что эта жизнь будет полностью рестимулированной при полном отсутствии ответственности за нее.

But of course, in order to audit a case at all, you have to establish two-way communication. To establish two-way communication, you've got to get off the overts and withholds.

Тот человек, которым вы точно не хотите быть, – это человек, которым вы были. Забавно, не правда ли? Тот человек, которым вы не хотите быть, – это человек, которым вы были.

Similarly, you'll find that most writers when they fail, fail because, Lord knows how long ago, they killed a writer.

Нет никакого толку даже в том, чтобы сидеть и спрашивать преклира: «Кем вы больше всего не хотели бы быть?» – потому что он всегда будет пропускать эти идентности. Это полная «не-есть-ность», полная «не-естъ-ность». И когда вы проводите одитинг в отношении этого, большую часть времени он будет говорить: «Нет, я им не был. Нет, я им не был. Нет, я им не был».

And when they've killed a writer and then they afterwards try to write - they're actually not trying to do a life continuum on him - they accidentally started to write and then got that other one restimulated and so failed.

Иногда он выбирает себе знаменитую идентность того или иного рода, которая является какой-то необычной или повторяющейся идентностью из другой эпохи существования цивилизации. Знаете, развитие цивилизации повторяется, как развитие ребенка.

All kinds of crossplays occur in this field of creation, but creation is so much the button, that it's practically everything wrong with a case. And creation without responsibility is the downfall of any case anywhere.

Понимаете, эти культуры: Франция семнадцатого века была на траке времени снова, и снова, и снова, и снова, понимаете? И был Ренессанс снова, и снова, и снова. Были греческие цивилизации снова, и снова, и снова. Вы понимаете, о чем я говорю.

The rehabilitation of artistry is rather easy, and to you would probably pay off greater dividends than any other single activity because you could put every stage and screen star you could lay your hands on, every painter and everybody else in the field o¸ the arts and communication right back into the run. All you'd have to do is get him to take some responsibility for what he's doing, get the overts off on what he's doing and you would have him back there doing a stellar job instead of limping and not being tired when he'd finished with a performance.

Почти единственное, чего, по мнению американцев, не было в достаточном количестве, – это ковбойские цивилизации.

It's a broad field of Scientology. It's a field of Scientology which exists of course in our own technology - just rehabilitating cases - but it exists as artistic rehabilitation and would be well worth doing for the sake of dissemination of Scientology, as well as for the arts and culture of our times, if anybody undertook this as a project.

Но вы обнаружите, что с моментом наибольшей творческой активности индивидуума, или с тем, что он создает или в создании чего он принимал наибольшее участие в этой жизни, связан расчет, который и представляет собой то, что не в порядке с кейсом этого человека. И вы должны добиться, чтобы человек это сконфронтировал. Вы должны добиться, чтобы он взял за это некоторую ответственность; вы должны добиться, чтобы он это конфронтировал. Самый простой способ добиться этого – это просто добиться, чтобы он это конфронтировал; а самый быстрый – это добиться, чтобы он взял за это некоторую ответственность. Оставшаяся часть кейса полетит в тартарары.

We have the answers to this now. It's been a long time in coming. What I actually should do is write a book about it, something like that, and scatter it around. And you'd find an awful lot would result from it because people are very interested in create, because create is the dynamic principle of existence in Scientology.

Но, конечно, для того чтобы вы вообще могли одитировать кейс, вам нужно установить двустороннее общение. А чтобы установить двустороннее общение, вам нужно убрать оверты и висхолды.

Thank you.

Аналогично, вы обнаружите, что большинство писателей, когда они терпят неудачу, терпят неудачу потому, что бог знает как давно, они убили писателя.

И когда они убили писателя и затем пытаются писать – они в действительности не пытаются создавать жизненный континуум этого человека, – они случайно начинают писать, и у них рестимулируется этот случай, и они терпят неудачу.

В такой области, как создание, есть всевозможные сочетания факторов, влияющих друг на друга, но создание является кнопкой в такой степени, что это - практически все, что не в порядке с кейсом. И создание без ответственности – это крах любого кейса, где бы это ни происходило.

Реабилитация способностей человека в области искусства – это дело довольно-таки легкое, и это, вероятно, принесло бы вам гораздо большие дивиденды, чем в любой другой отдельно взятой области, потому что вы можете вернуть к активной деятельности каждую звезду театра или кино, которая попадется вам в руки, каждого художника или кого бы то ни было в области искусства или общения. Все, что вам нужно сделать, – это добиться, чтобы он взял некоторую ответственность за то, что он делает, убрать оверты в отношении того, что он делает, и он не будет ковылять по жизни, а снова станет звездой и будет заканчивать свои выступления, не чувствуя усталости.

Это широкая область применения Саентологии. Эта область, конечно же, не выходит за рамки нашей технологии – это просто реабилитация кейсов, – но это реабилитация способностей в области искусства, и это – если кто-то возьмется за такой проект – стоит делать как ради распространения Саентологии, так и ради искусства и культуры нашего времени.

У нас есть решения этих проблем. Мы ждали их появления в течение долгого времени. То, что мне нужно сделать на самом деле, – это написать об этом книгу, что-то вроде этого, и распространить ее. И вы бы обнаружили, что у этого было бы множество последствий, так как людей очень интересует создание, поскольку в Саентологии динамическим принципом существования является создание.

Спасибо.