Hiya.

Thank you.

Спасибо.

Thank you.

Как дела?

Want to talk to you, now, about human communication. Would you like to know something about human communication?

Наша программа на сегодня не предвещает ничего интересного, потому что мне нечего вам рассказать.

Audience: Yeah!

Так вот, что касается процессов, то и самые старые из тех, что у нас есть, и самые новые на самом деле сводятся к одному и тому же. У всех этих процессов есть общий знаменатель. И это двустороннее общение. Если в каком-то процессе отсутствовало двустороннее общение, то этот процесс не работал. И это отличало хорошего одитора от плохого. Хороший одитор умеет поддерживать двустороннее общение со своим преклиром.

Communication is, of course, an inevitable problem in any human society. It's also a problem in ant societies. It's a problem. Because the anatomy of all problems is communication.

Давайте на мгновение заглянем в прошлое. Случалось ли с вами такое, что перед вами сидел одитор, и он замечательно улыбался вам, был очень весел, у него, очевидно, было много АРО, и он проводил вам какой-то процесс, он говорил вам сделать то, сделать сё, но потом совершенно неожиданно прямо перед вами зажглось 8 тысяч огней рождественской ёлки; или неожиданно появилась ваша мама, как будто она стояла там в течение последних двенадцати лет; или неожиданно произошло какое-то другое явление - бамс.

When you would take ARC, we then add the intention, the attention, and the reason why we're communicating. But communication all by itself will bring into being — as I was telling you a little while ago, the fellow with a piece of pipe finally dreams up an answer as to why he has it there. Just the fact that somebody sees it and comments on it means there has to be a reason for it. And that's all the reason why there is.

И вы сказали одитору: «Знаете!»

Well, communication and problems are very intimate. And if we have said that every human being is going around playing a little game of problems and that if everybody that we get to process can have a scarcity of problems and can get to a point where he no longer has any problems, and is therefore very unhappy, we then recognize the fact that the anatomy of a problem is a tangle of communication.

А одитор сказал...

Now, in almost any language of which I have any cognizance, the word answer (meaning reply) and the word answer (meaning solution) are the same word. But this is more than an identification. This is more than one of these Dianetic phrases that gets stuck and misinterpreted.

Вы сказали: «Но прямо передо мн...»

Remember in the old days, "He rode a horse." R-o-d-e, "He rode a horse," would be interpreted, as a psychotic, on a level with "He rowed a horse," r-o-we-d. See, it'd mean the same thing just because they sound alike.

А одитор сказал...

Well, answer and answer can get even further confused because they are the same word. But the solution to a secret is an answer, and the absence of an answer gives us a secret. And that's all you have to know about secrets. There isn't anything more to know about secrets.

Вы сказали: «Но у меня в спине соматика ходит вверх и вниз!»

Now, you can go charging around all you want to, looking for secrets, but what you're seeking is an answer. And in the absence of an answer, you get a secret. All right.

А одитор сказал...

We get this condition: we have, this girl named Grind — works at Burlecue Theater. (laughter) Anyway, this girl called Grind is completely out of communication on a verbal level. People walk up to her and they say, "Hiya, Grind. (pause) tsk — huh!"

Вы сказали: «Мне кажется, я больше не могу оставаться в этой инграмме!»

And then they see her the next time and they say, "Well, how's tricks, Grind?" (pause)

А одитор сказал...

And they see her at a party and they say, "You having a good time, Grind?" (pause)

И в этот момент вам наверняка захотелось послать за машиной из дурдома для себя и за кольтом 45 калибра для одитора.

And after a while they tell each other, "You know, that girl has an awful lot of secrets. She certainly knows something."

Самое забавное в этом то, что процессы, которые у нас есть сегодня, когда их проводят саентологу, рано или поздно начинают распутывать все те моменты у него на траке, когда ему приходилось ждать, что одитор что-то скажет... хоть что-нибудь. Все эти моменты начинают распутываться и трак времени начинает распрямляться, когда мы даём подтверждения, ответы и инициируем сообщения правильно.

And the fact of the matter is that a microscopic examination of her medulla oblongata as well as her skull, which has probably never before been examined, would demonstrate immediately and conclusively that she not only did not have a secret datum but she didn't know nothin' nohow. But she would get a reputation for being a very mysterious person simply by never answering, which would mean that she would have lots of secrets. Follow me?

И когда появится какая-нибудь техника, которая позволит приводить в порядок одитинг без особой суеты, мы должны быть где-то рядом... ведь процессинг общения, проводимый с использованием двустороннего общения, которое является общим знаменателем для всех процессов, совершенно чётко показывает, почему люди застревают и фиксируются на чём-то.

So people, when they don't have — don't have answers coming back from people, they begin to assume that they have strange motives. They begin to assume that these people have something up the sleeve, or that they mean wrong.

Что ж, это могло бы быть шуткой. Однако это правда. Человек фиксируется на чём угодно, просто потому, что он ждёт ответа. Или он ждёт, что кто-то начнёт инициировать общение. Или он ждёт подтверждения. Или он ждёт, чтобы убедиться, что он разговаривает с чем-то живым. Вот что делает преклир.

Now, all you have to do is to go out of communication with a business partner to have him hire a set of auditors (of another kind) to audit the books and find out just what you are doing to him. What are you doing to him?

И когда вы проводите преклиру технику 97, технику 64, технику такую-то и технику такую-то, и он просто сидит себе, то можно сказать, что он ждёт, когда произойдёт какое-нибудь изменение. Это так, но это не всё. Можно сказать, что он ждёт, что будет создано какое-то следствие. Это так, но и это не всё. Можно сказать, что у него была идея, что вы сделаете это для него, и это так, но и это не всё. Всё, что он делает, - это ждёт. Он не ждёт какого-то следствия или чего-то ещё. Он просто ждёт, что будет иметь место какая-либо из четырёх составляющих формулы общения.

You don't say, "Hello" in the morning; don't say, "Goodbye" at night.

Поэтому, когда состояние преклира всё ухудшается и ухудшается, его задержка общения становится всё больше и больше. Его задержка общения становится всё больше и больше. Он просто ждёт всё дольше, и дольше, и дольше. Понимаете?

And he will very soon come to the conclusion that there's something wrong with the account books of the firm: "This fellow must be hiding something."

Таким образом, у нас есть четыре части двух кривых. У нас есть эти два цикла 3 общения, которые составляют двустороннее общение. Один из этих циклов инициирует сам человек, а второй инициирует кто-то другой. И как ни странно, существует ещё и третий цикл. Это не трёхстороннее общение, это общение из трёх циклов. Вы на самом деле можете ожидать, что кто-то другой заговорит с кем-то другим, - ещё две кривые вот здесь, понимаете. Вы можете инициировать общение, или кто-то другой может инициировать общение в направлении вас, и потом там может появиться дополнительная кривая, вы ожидаете, что кто-то ещё будет инициировать общение в направлении кого-то ещё или что кто-то ещё будет инициировать общение в обратном направлении. Теперь у нас получается четыре кривые, не так ли?

And it doesn't follow at all. What he is doing is adding the R to the triangle. Because the C has dropped out, he tries to put something there on the triangle. You know? "Let's have some triangle, little bit of triangle, please — at least an R. Otherwise, we'll go completely out of affinity with existence." So he tries to get a reason why. He wants the rationality of why this communication is dropping. And because there is no C, then there is no R.

Далее, вы можете ожидать, пока кто-то другой будет ожидать сообщения или получать сообщение от кого-то ещё через кого-то ещё, и таким образом у нас начинают накапливаться все эти циклы, пока их не станет очень много. Поэтому давайте удовлетворимся двусторонним общением.

Now, people who have consistently failed to communicate to you probably have become enigmas, they have become secrets, they have become people with suspicious motives, people who have causes which are very strange.

Так вот, существует всего четыре составляющих: источник, ответ, подтверждение и живая форма. На самом деле живая форма стоит на втором месте, но я поставил её последней, потому что я приберёг эту тему на потом, и я не буду рассказывать об этом на данном конгрессе. Этого нет в «Дианетике 1955!». Этого нет в «Создании человеческих способностей». Я хочу рассказать вам об этом с глазу на глаз. В этом и заключается проблема, связанная с живой формой. На самом деле о ней нужно много рассказывать.

I imagine the failure of the Communist Party to answer up to Senator McCarthy many, many years ago in those dark ages of senatorial investigation, the failure of the Communist Party to tell Senator McCarthy what it was doing, has given Senator McCarthy the conviction, the utter conviction, that they are hiding many secrets. You follow me?

Почему, когда человек прикасается к стенам, это приносит ему какое-то облегчение? Что ж, одна из вещей, которую он при этом обнаруживает, - это то, что стена неживая. Это одна из вещей, которую он обнаруживает. Он испытывает облегчение, когда прикасается к стене. Если говорить об общении, то здесь мы сталкиваемся ещё и с проблемой терминалов. Когда кто-то устанавливает пару электродов, возникают потоки, происходит разряд и появляются автоматизмы, и между этими двумя электродами течёт ток.

Whereas, if you know any communists, you will know they're incapable of holding anything. That's what's wrong with them. They've got to give it all away, you see, give it to the people, and then they never determine where the people are to be given things to, you see. And everybody has got to own everything. Give it all away. They can't hold anything. They have no secrets.

В банке человека содержится большое количество таких терминалов, один разряжается в другой, другой в третий, третий в четвёртый, и появляется настоящая электронная передающая система. И эта система, достигшая наивысшего уровня развития, - это и есть человеческий мозг: система электронных реле. Реактивный ум, например, - это не что иное, как система электронных реле, состоящая из ряда таких терминалов.

They hire expert people to take all the secrets we have so we don't even have any secrets from them, now. But just the failure to answer up has given many people, like Senator McCarthy, the belief that communists and communist nations have strange, terrible and peculiar motives which cannot be readily understood in a civilized world.

Внимание человека зафиксировано на этих терминалах. Мы можем заставить его направить немного внимания на стену. Мы направляем его внимание на стену и говорим: «Посмотри. Существует более плотный терминал под названием настоящее время, в который ты можешь разряжаться», и в результате человек становится гораздо более жизнерадостным. В этом высказывании на самом деле нет ничего сложного. И оно истинно. Однако здесь есть кое-что ещё. Каким образом стена вообще там оказалась? Что ж, она там оказалась потому, что кто-то хотел, чтобы была игра. И эта стена продолжала существовать, потому что она не давала ответов.

Now, one of the ways to utterly upset this computation would be if the Kremlin started to answer, or write letters to, or answer all the things that Senator McCarthy was saying. If they just started to pour a flood of communication at McCarthy — supposing this was communication on the basis of:

Так вот, здесь перед нами встаёт вопрос о живой форме, и отсюда мы на самом деле получаем один из самых великолепных процессов. Мы видим, что эта кривая общения имеет вот такой вид: она идёт от источника к кому-то другому, потом ответ, и обратно - подтверждение. Вот таков цикл. Вы подходите к какому-нибудь человеку и говорите: «Как дела?» Он находится вот здесь, понимаете.

"We want to put you on our monthly mailing list for the agricultural contest figures for the Four-Star-H." "Here are the statistics of how many nuts and bolts have been found missing on collective farm tractors during the first two months of 1952." "Dear Senator McCarthy, we have understood that you have some interest in bears and we wish to report to you that the Himalayan bear ..

Он отвечает: «Хорошо». И вы тем или иным образом подтверждаете, что вы получили это сообщение, например, кивком головы или просто взглядом. На самом деле перед этим имеет место ещё один цикл общения, в котором участвует живая форма, и он заключается в привлечении внимания кого-то другого, чтобы потом с ним можно было общаться.

It wouldn't matter what they said, you understand? It would not matter what they said. Just simply a bunch of communication to Senator McCarthy would find him in this interesting condition of believing that the most open and aboveboard organization of which he had ever heard was the Communist Party.

Например, прежде чем между двумя кораблями сможет состояться какое-либо общение, нужно, чтобы кто-то стоял и размахивал парой флажков или очень быстро мигал фонариком или делал что-нибудь ещё, чтобы привлечь внимание другого корабля. В конце концов другой корабль помигает в ответ, и тогда они вступят в общение друг с другом. Они будут посылать сообщения туда и обратно.

Japan, by the way, in continuing to negotiate with the United States, was able to apply a surprise attack to the United States at Pearl Harbor. Because the communication was there, nobody in Washington could envision the fact that any lack of affinity was there. And so there would be no reason why anything should occur, like a sneak attack. And that's what we call treachery.

Так вот, в общении существует этот небольшой предварительный шаг - привлечь внимание кого-то. И сама формула общения включает внимание, намерение и в очень, очень незначительной степени интерес. Два человека, которые не проявляют интереса друг к другу, всё равно могут общаться, и в большинстве случаев так и происходит. Таким образом, мы видим, что между двумя терминалами происходит общение. Хорошо. Чтобы между двумя терминалами состоялось общение, нужно, чтобы эти терминалы получили внимание друг друга. Само по себе это не совсем общение, но это крайне необходимо для того, чтобы имело место общение.

See, the wrong reason why in the existence, and a wrong affinity, actually masked by continuing communication. That's a complexity and a problem. That makes a very neat problem. But what happens to any problem if you start communicating at it or with it or around it?

Сейчас я попрошу вас вспомнить какого-нибудь знакомого вам человека, чьё внимание вы никак не могли привлечь. Вы можете вспомнить кого-то, чьё внимание вам было ужасно трудно привлечь? Вы можете вспомнить такого человека? (Пауза.) Я приведу вам небольшой пример... теперь пусть этот человек повернётся, посмотрит на вас и скажет: «Да?» (Пауза.) Понимаете? Хорошо.

Well, let's take a very practical application, one which we know of that's very old. We have a fellow who has a bum right foot and we ask him to "Put a communication line through to your right foot." This is a real old process, way back: "Put a communication line through to your right foot." "Now, have your right foot put a communication line through to you." "Now you put a communication line through to your right foot." "Now, have your right foot put a . . ."

Неважно, вспомнили вы кого-то или нет, я хочу, чтобы у вас перед лицом появилась небольшая точка, и пусть она посмотрит на вас и скажет: «Да?» (Пауза.) Давайте. Хорошо.

All of a sudden — boom, bang — something occurs, facsimile blows, some-thing happens and the difficulty with the right foot disappears and that is the end of that difficulty. This was a test process. It didn't work sometimes because a person was unable to put a communication line through to his right foot in the first place. He simply wasn't doing so, so his right foot got in bad condition. Right foot out of communication, still being used by the individual, therefore will get into bad condition.

Теперь пусть эта небольшая точка ещё несколько раз скажет «Да» с той же интонацией. «Да?» Знаете: «Да? Что тебе нужно?» (Пауза.)

So, in the absence of communication, we had psychosomatic illness. And that's true. A person who is having difficulty with his body is out of communication with that point of his body, and this we can say very neatly and very nicely. A person who doesn't like his body or who finds something very wrong with his body, is out of communication with his body. We can just draw this instant conclusion. There's no further argument or ifs, ands, or buts about it.

Вам очень легко это делать? Вы можете это сделать? Хорошо.

If a person says, "Well, I want to get exteriorized because I've got to get rid of that nasty old thing. I don't like that body, it's dirty and it's awful, and I want to get exteriorized." Well, maybe they could exteriorize on a compulsive or an obsessive basis.

Я не провожу вам процессинг. Я просто хочу, чтобы вы поняли, о чём я говорю. Вот что называется «живой формой». Вам нужно, чтобы существовала живая форма, с которой вы могли бы общаться. Ладно.

Usually if you said, "Be three feet back of your head" they'd be passing by Arcturus in an awful hurry, they'll zoom! But that is not a rational action.

Пусть она скажет вам «Да» ещё несколько раз. «Да?» Как если бы вы сказали ей «Эй, ты!», и она сказала: «Да? Что тебе нужно?» (Пауза.)

The actual way to get them out of the body is to put them in communication with the body, and then get them out of the body. The reason why people don't move easily out of bodies is because they're not in communication with bodies. Get the idea? It's a very simple solution.

Пусть она скажет это много раз. Отлично. Пусть она скажет это много раз. «Да?» (Пауза.) Хорошо.

Well now, let's take all problems. Let's look over all problems and discover that a problem becomes a problem when communication breaks down some-where. The birth of a problem would be the break of a comm line. Any time you cut a comm line, you get yourself a problem.

Сейчас вам это очень легко делать?

Now, it's a fact that you could ignore some communication lines. You could ignore quite a few communication lines — you actually could. You could just walk off and forget about them, you know? As long as you weren't really in communication on that line anyhow, you can leave it alone.

Да? Вот так легко? Вы вспомнили кого-то, кто этого не делал? Вы вспомнили кого-то, кто этого не делал? Вы знали кого-то, кто этого не делал? Чьё внимание невозможно было привлечь. Хорошо.

But let's pick up the line, let's start to fight it: we're going to have a problem. We could ignore it but if we start communicating and then we cut communications, we thereafter will have a problem. It's a horrible fact because you've gone out of communication with a lot of things, willy-nilly.

Давайте найдём пол.

You lose a ring; you're now out of communication with a ring. Well, it didn't create much of a problem but one of the things that you will ask is, "Where did I lose it?" I think that's one of the silliest problems I ever heard of. You know, this fellow walks in and he says, "Where's my hat? Where's my hat?" He hasn't got his hat and he's going to leave, he's got to go to the office or something, "Where's my hat?"

Давайте найдём стул.

And somebody says to him, "Well, where did you lose it?" If he knew where he lost it, he could find it. It's lost because he didn't know where it is. And yet this is the first thing anybody says to you when you've lost something, "Where did you lose it?"

Давайте найдём правую стену.

Well, here we have a problem resulting from a break of communication. Now that's the most elementary sort of a problem break — problem lost because of communication breaks.

Левую стену.

Now, the problem is lost when the communication is restored or when processing, or some type of processing just breaks it up as a problem.

Переднюю часть комнаты.

A problem actually has mass. There are no problems without mass, really — no problems that would ever worry anybody. Take even arithmetic: "two plus two equals four" never worried you until you had to ask this question, "Two what plus two what equals four what?" Now you really have a problem. You only have an equation before that, not a problem. You have a formulary statement of an arithmetical piece of misinformation. All right.

Конец сессии. Хорошо.

Two plus two never equaled four. I mean, the four is over on that side, the twos are there (two what, you know) so therefore you could make some theoretical statement without having a problem. But you could say two plus two equals question mark.

Итак, вы понимаете, в чём заключается этот маленький фокус? Это живая форма. И абсолютно ничем нельзя заменить что-то живое, с чем можно было бы поговорить. Этого ничем нельзя заменить. Идея о привлечении внимания имеет первостепенное значение и стоит выше общения.

Well, the formula immediately assumes that you've put the two twos together to get a four. The truth of the formula is, two plus two equals two plus two. But we have changed communication or condensed communication to get "two plus two equals four" so it couldn't be the right answer — and so it isn't the right answer.

Давайте вспомним «Факторы». У нас не было совершенно никаких причин изменять «Факторы». «Факторы» по-прежнему существуют, и они по-прежнему замечательным образом применимы в том виде, в каком они существуют. Мы могли бы добавить к «Факторам» парочку пунктов, но в этом на самом деле нет необходимости. Итак, мы обнаруживаем, что создание следствия является первичным намерением.

More mathematicians are staggering around trying to solve problems, where the initial error in the problem is something like "two plus two equals four" they have said somewhere way back in their figures, you know? And then they've gone on and they've gotten the square root, the cube root and all these logarithms. Then you get over on this side and you take the extrapolation of the hyperbolae and that becomes very hyperbolical, and they haven't got the right answer.

Таково первичное намерение. Каким образом вы можете создать следствие в отношении чего-то, что не обращает на вас никакого внимания, если это что-то к тому же не имеет сколько-нибудь ощутимой массы, которую вы могли бы растеребить? Если вы не можете прикоснуться к кому-то, или толкнуть его, или потрясти его, чтобы привлечь его внимание, то вы и в самом деле оказываетесь в очень интересном положении. Вам начинает казаться, что этот кто-то как бы не вполне присутствует, или что он не вполне живой, или что он вовсе не живой и вовсе не присутствует... живая форма.

So they just add some figures and wonder whether or not that won't give them the right answer. In other words, they go on adding symbols, adding symbols, adding symbols, hoping some time or another they'll get a solution to the problem. And that's what life's been doing.

Что мы делаем, так это ждём, когда появится нечто живое. Понимаете, очень легко вступить в общение с чем-то живым, но если то, с чем вы пытаетесь вступить в общение, не вполне живое, то оно не ответит вам и не подаст знака, что оно присутствует, чтобы вы могли вступить с этим в общение.

Break of communication: "Well, now if we can just add enough symbols over here, see, why . . . Well, that didn't work. Let's add some more symbols over here. Well, that didn't work. Let's mass these things up now. All right.

Так вот, если вы хотите, вы можете пойти и пробить дырки в стене, и таким образом вы, возможно, создадите следствие в отношении кого-то, но если вы пойдёте в какой-нибудь старый храм, который никому не нужен, и пробьёте в стене дырки, то на мгновение вы, может быть, и почувствуете небольшое удовлетворение, но потом вы неожиданно осознаете, что рядом нет никого, кто мог быпосмотреть на это, нет никого, кто мог бы ощутить это. Просто вы пробили несколько дырок в стене, ну и что?

"Is that right? No, that's awful puzzling. Well, let's put some more symbols on this thing and add that up, and get a higher level of complexity if we possibly can, and then maybe it can be solved by theory of equations and we can just skip trying to solve it by arithmetic. All right.

В такое умонастроение приходят артиллеристы спустя некоторое время после начала боевых действий. Эти ребята никогда не видят врага, они просто продолжают вести огонь. Я разговаривал с несколькими артиллеристами, которые учиняли невероятный разгром своим шквальным огнём, и они были совершенно убеждены, что они никому не принесли никакого вреда. Вы никогда ещё не видели, чтобы кто-то был настолько в чём-то убеждён. Я имею в виду... «Ну, мы просто продолжаем стрелять вон туда, знаете, и мы просто продолжаем стрелять вон туда, и это наша работа. На самом деле мы просто создаём шум, насколько я понимаю», - вот такое умонастроение. Враг не живой. Они его не видят. Они не получают никакого ответа.

"So here's some more symbols and some more symbols, and we put some more factors. And now we'll discover some more data and pull that in on the problem, and then some more factors and some more factors and some more factors and ... All right.

Итак, у нас есть две живые формы. И одна из них обращается к другой с целью создать в отношении неё следствие. А потом та живая форма, в отношении которой было создано следствие, поворачивается и создаёт следствие в отношении первой живой формы. И так появляется игра; это и есть анатомия игры. Это и есть основное намерение, существующее в игре: создавать следствие, а потом создавать следствие в обратном направлении; а потом создавать следствие в другом направлении, и потом создавать следствие в другом направлении.

"Now is it solved? Well, we don't know, we've forgotten what the original problem was." That is the way life has gone. It has added more and more data, more and more masses, and more and more complexities to a point of where it's forgotten what the problem was.

Так вот, когда существует нехватка следствий, возникает множество интересных умственных проявлений. Но в основе всего этого лежит нехватка живых форм... нехватка живых существ, нехватка чего-то живого. И вот кто-то приходит и говорит: «О, ужас, ужас, чрезвычайное происшествие, чрезвычайное происшествие, катастрофа, катастрофа, кризис, кризис». Что он пытается сделать? Нет никакого кризиса. Нет никакой чрезвычайной ситуации. Этот человек врывается к вам и говорит: «Вся Скандиновия сейчас охвачена мятежами», и потом вы обнаруживаете, что кто-то опубликовал сводку новостей, в которой говорится, что ему не нравятся усы нынешнего короля.

And actually, the dynamic principle of existence, discovery of, shouldn't have been any discovery at all. The problems are based on this basis: How long can we play this game called survival? Well, the way you win the game called survival is to survive.

Понимаете, этот человек приходит в лихорадочное возбуждение по поводу 6 этого «Да?..». Нет ни одной живой формы, которая повернулась бы к нему и сказала: «Да? Что тебе нужно? Что ты хочешь сказать?» или «Да, я слушаю». Понимаете? Всякий раз, когда он пытался создать следствие, эта живая форма просто говорила... тцк.

"Wait a minute. Wait a minute. You . . . How long do you have to survive to play this game?"

Но он продолжал настаивать на своём и создал следствие, однако он не получил внимания со стороны этой живой формы. А раз он не получил внимания, то он, конечно, не мог создать никакого следствия. Отсюда на самом деле и появляется задержка общения. А когда появляется задержка общения, появляется, конечно, и задержка реальности, задержка согласия, задержка аффинити. И всё почему? Потому что человек ждёт, пока кто-то сообщит ему о своём существовании, чтобы можно было продолжать игру.

"Well, you just have to go on surviving."

Таким образом у нас появляются эти игры, которые состоят из известного терминала и скрытого терминала; известный терминал, скрытый терминал. Пример такой игры - «полицейские и разбойники». Полицейский в конце концов приходит в полное неистовство, потому что очень мало встречается таких преступников, которые только и ждут, чтобы сказать: «Да? Мы слушаем». Но полицейский знает, что ему нужно разряжаться во что-то или в кого-то, в какой-то терминал, но он не может пойти и найти этого преступника, понимаете.

"Now, just a minute — if we have this game called survival, the winner of the game is one who would survive longer than anybody else. That would be right, wouldn't it? Well, how does anybody survive long enough to prove that he has survived?"

Но вот произошло какое-то ограбление, и не успеете вы и оглянуться, как полицейские уже будут рыскать повсюду в поисках грабителя, но грабитель не обнаруживается. Он не приходит в полицейский участок и не говорит: «Да?» Вас бы удивило, но полицейские, вероятно, начали бы драматизировать и превратились бы практически в психотиков, если бы грабители и подобные им лица взяли моду приходить в полицейские участки и говорить: «Да? Я слушаю. Что вы хотели сказать? Что вы хотите узнать? Да, я нахожусь в общении».

And nobody knows, and that's the joke, which makes quite a game. It's the ideal game that goes on forever.

Итак, у нас есть этот скрытый терминал. У нас есть известный терминал и скрытый терминал. Каждый раз, когда вы теряете что-то, вы можете испытывать некоторое беспокойство. Вы испытываете некоторое беспокойство; вы говорите: «Где это? Где это? Где это? Где это?» Одной из ваших реакций будет: «Да я достану десятки таких штуковин», «Я достану десятки таких штуковин и поставлю их на полку. Не могу найти ни одной расчёски. Я пойду и куплю себе целую картонную подставку с кучей расчёсок в ней, я положу их вон туда и тогда... и тогда всё будет хорошо».

Now, the problems of that game are the problems we have to solve in order to survive. But the funny part of it is, we actually can't do anything else but survive. It'd be utterly, physically, thetanesquely impossible to do anything else than survive. A thetan has to work very, very hard to put periods on lives and discover everything new again, and run the glorious irresponsibility of being a baby, you know, and say, "I never lived before, I don't know anything — ha, look at me — don't know a thing!"

Когда человек приходит в такое умонастроение, при котором он теряет очень много расчёсок, и у него не получается достать картонные подставки с большим количеством расчёсок, или даже если он их достаёт, их постоянно растаскивают дети, - если всё это происходит, то следующее, что он делает, - он, конечно же, оставляет волосы нерасчёсанными. Он даже не будет искать расчёску. Он знает, что нигде нет ни одной расчёски. Каждый раз, когда он начинает думать о том, чтобы причесаться, у него возникает мысль, что лучше ему пойти выкурить сигарету. Понимаете, раз у него нет расчёски, он может выкурить сигарету.

And we would believe that, and we would buy that if we didn't take — let's say we take ten children. And these ten children have had an equivalent environment and there's never been a piano around any of them. None of them have even vaguely heard of this thing called a piano — theoretical experiment.

Но потом правительство устанавливает достаточно большой налог на сигареты, так что теперь этот человек даже не может выкурить сигарету, чтобы успокоить свои нервы. Сигарета может успокоить ваши нервы просто потому, что она у вас есть. Знаете, это удобная штука, которая может прекрасно заменить собой что-то ещё, и вы к тому же всегда превращаете её в ничто. Так что в результате у вас появится этот скрытый терминал. Ладно.

Now, we take these children and with a good instructor we start to teach them all how to play the piano. They see the piano for the first time, they see the music for the first time.

Полицейские выходят на улицу... что они в конце концов начинают делать? Они выходят на улицу и ищут грабителя, они ищут преступника, они ищут преступников, грабителей. Кто совершил это? Этих терминалов нет. Они не стоят там и не говорят: «Да?» Так что полицейские, чтобы совсем не превратиться в психотиков, начинают проводить кому-нибудь допрос, и обычно всё это заканчивается тем, что они допрашивают каждого честного гражданина, которого они только могут сцапать.

We find out one of them who has good manual dexterity, can't play the piano. He can't touch it. It upsets him — the thought of coming near a piano. And another one, he can get near the piano and play bink, bink, bink, bink but he can't read the notes. He can read English, he could learn French, but he can't read notes of music. Whhhh! Well this is a wild variable, isn't it?

Это оказывает достаточно суровое воздействие и имеет достаточно большое значение для этого общества и для любого цивилизованного общества, так что полицейские в конце концов приходят к тому, что «преступником» становится честный гражданин. У них просто происходит инверсия. И они начинают применять карательные меры.

Well, there is no sense in looking in his cortextural response which runs between his korgypsky and his oblongata. There's no sense in looking in there because the answer to his inability to play the piano is because he played one once and he lost. He went out of communication with a piano and now he's being expected to pick up communication with a piano again.

Полицейские постепенно поднимаются до уровня правительства, и мы получаем фашистское государство. В соответствии с новым определением фашистское государство - это государство, в котором полицейские впали в такое неистовство из-за своей неспособности находить преступников, что в попытке найти кого-то, кто будет их слушать, они в конце концов начали присматриваться к честным гражданам. А потом, поскольку те не слушали их с большим терпением... они стали правительством для этих людей. Вот так можно охарактеризовать развитие фашистского государства.

He's not going to pick up communication with a piano because if he picked up communication with a piano he'd pick up communication with a life. And the game he has to play is this: "I've got to show myself that I can't survive in order to prove that I can survive. We've got to have nonsurvival in order to have survival. And if I went and remembered all this stuff, all the way, then . . ."

Между прочим, уже существовала парочка таких государств. Одно - это Германия, другое - Испания. Так вот, именно таким образом полиция постепенно поднялась до уровня правительства. Отсутствующий терминал... так что им нужно найти терминал. Им нужно, чтобы у них был терминал.

"But then look-a-here, you'd win. You'd prove that you'd been surviving."

Давайте снова посмотрим на формулу общения. Мы обнаружим в этой формуле общения вот здесь... давайте рассмотрим только одну половину этого, давайте рассмотрим первую точку, которую мы назовём Биллом.

"Yes, but I wouldn't have any liability on the game of survival," you see?

What's wrong between this kid and the piano? Now we take the remaining eight kids. We found one that just — OOOhh — he just even couldn't touch a piano, one that could touch a piano but couldn't read music, and eight more, and they all have more or less equal manual dexterity. And they sit down and they, "Do, re, mi, fa, sol," "every-good-boy-does-fine," "f-a-c-e," and finally get to a point of where they play the piano very nicely — very, very nicely.

А вот эту точку вот здесь мы назовём Джо. Затем вот эту точку мы назовём Джо штрих, а вот эту - Билл штрих. Это составляющие общения... я просто хочу снова пройтись по этому с вами... этот первый Билл, вот здесь, - это источник, и вот этот первый Джо, вот здесь, - это «живая форма», Джо штрих - это ответ, и Билл штрих (последний Билл штрих) - это подтверждение.

Except one of them — one of them is all of a sudden playing Prokofiev, Grieg, Brahms, Mozart, Bach — without the music! But of course we can over-look all this and say the cortextural responses of the korgypsky are such that they replot. And we hope that's an answer, but it's not an answer.

Так вот, эти люди... этим двум людям было бы ужасно трудно общаться, если бы они не использовали некоторое количество энергии, которая представляла бы их. Сами они не обладают реальной массой или энергией, но они могут смокапить некоторую массу или энергию (согласиться, что она существует) в пространстве, которое они создают и в отношении которого они достигли согласия с помощью общения. Таким образом, у нас есть причина «П», расстояние (вот эта линия), и «С». Причина, расстояние, следствие. И затем у нас есть причина штрих, расстояние, следствие штрих. И у нас получается один цикл общения.

Fact of the matter is that the fellow who couldn't touch the piano at all had some terrible failures on the subject of pianos. He probably tried it many times and was successful once, is stuck in some wins and then he failed and failed, and then he just says, "Pianos — I'm out of communication with them. I don't want anything more to do with a piano." He said this. "Don't want any-thing more to do with pianos or concert halls — nothing more to do with pianos. Thank you," and he's true to his word a few lives later.

Таким образом, мы видим, что это на самом деле требует, чтобы вот здесь, на нижнем уровне, существовало два терминала. Когда всё это становится очень плотным и когда люди начинают как следует работать над этим, мы получаем эти два терминала. Мы можем назвать этот терминал «Б», а вот этот терминал вот здесь «Д». Неважно, как мы их назовём, «А» и «Б». Браун и Смит, или два электрода в электромоторе. Всё это одно и то же. Давайте рассмотрим переменный ток. Мы обнаружим, что переменный ток - это коммуникационный поток, который течёт туда-сюда.

And the next one was a composer, and oh, boy, did it hurt every time somebody put out a new, more popular tune than his. Cost him money, cost him fame and there he is — sniff — his music neglected. So he gets to a point where he won't look at anybody else's music. He won't have anything to do with it. It's completely nonsurvival to touch somebody else's music.

Электричество - это драматизация того, что делает жизнь. Жизнь не драматизирует то, что делает электричество. Инженеры-электронщики - хорошие ребята, в этом нет никаких сомнений. Их научная методология и всё остальное оказало огромную помощь. Научная методология, которую я применял при проведении научных исследований в области разума, оказалась чрезвычайно полезной.

So we sit down and we say, "Now that's f-a-c-e and every-good-boydoes . . ." — this guy can write music, see. And we say, "And now, this is the way you play "Tom and Ned out in the snow, now they're playing Eskimo," and that is the way you play this piece. You see? And that's what you do." Blaaa! But he could sit there and go bink, bink, bink; but he wouldn't read music. All right.

Это практический метод мышления о чём-либо. Но почему это является практическим методом мышления? Что ж, потому, что жизнь... это именно то, что делает жизнь. И через некоторое время... частицы достаточно долго пребывают в ожидании, и они становятся достаточно плотными, их моканят достаточно плотными, так что возникает это удивительное явление, называемое терминалами... два терминала: «Б» и «Д».

Now, let's take this — we have several kids there who merely learned how to play the piano just completely nyaah — you know, set them up: "Now, company, here we want to show you how Roger can play the piano," you know, and everybody has to sit there and listen to these boo-boos — the boo-boo rag. And so, seven of them were like that.

Вы можете делать всё, что угодно, с этими терминалами. Вы можете поместить их довольно близко друг к другу, и протянуть между ними небольшой провод, и вы, вероятно, обнаружите, что они обладают несколько разным зарядом. Если вы возьмёте кусочки железа... любые два кусочка железа, которые до этого никак не были соединены друг с другом, и протянете между ними провод... вы их не соединяете друг с другом, вы просто протягиваете между ними небольшой кусочек провода, и вы обнаружите, что в этом проводе на мгновение возникнет поток, так обычно происходит. Понимаете, потенциал этих двух кусочков железа уравнивается.

But this remaining one — this remaining one who just played everything, and that's very fine — all of these people have a variation of experience on the subject of pianos. And all of them have a varying degree of communication with regard to pianos. And this last one who could really play everything had never really had a win with a piano, he'd never had a lose with a piano, he had simply studied a long time on a piano, and he was all ready to go and somebody suddenly put him down at a piano and said, "play f-a-c-e, everygood-boy-does-fine," and he was very tolerant of that and went on playing Grieg. But he himself didn't know how come he did this. He would be the most innocent fellow you ever talked to.

Но если мы будем настойчиво требовать, чтобы один из этих кусочков железа был горячее, чем другой... если мы будем бить по нему... или чтобы в одном из них происходило более активное движение, чем в другом... то в этом проводе возникнет маленький электронный поток, который будет течь по нему постоянно, от «Б» к «Д», от «Б» к «Д». Так вот. если мы будем бить по одному из этих кусочков железа, но не будем трогать другой, то мы обнаружим, что между ними возникнет электронный поток. Это один из старых физических опытов.

But once in a while I will get down on my knees to a little of three year old and I'll say, "Hey, what did you do in your last life, bud?" And he'll look at me, "Who wants to know?" And by the time they're four it's usually been beaten out of them so they can forget with glorious abandon. But take any three, four months old baby, and if you refuse to credit their noncommunication with you, you can go into easy communication with.

Так вот, если мы возьмём кусочек кошачьей шерсти и два терминала из стекла или что-нибудь в этом роде, и если мы потрём этой шерстью один терминал, то мы обнаружим... если этот проводок разорвать посередине и подключить туда небольшой измерительный прибор, то он зарегистрирует наличие тока в проводе.

The funniest thing I ever saw was a two months' old baby that couldn't understand a word of anything, didn't pay any attention to anything or anybody, but every time you picked this little baby up and said, 'Well I think we'll keep you around," the baby would say, "Sigh!" — never sighed otherwise.

Нас не интересует всё это. Это просто драматизация... МЭСТ-вселенная драматизирует то, что делает жизнь. Основная ошибка, которая была здесь допущена, очень проста. Я тоже допустил эту ошибку, так что я знаю, что это ошибка. Она заключается во мнении, будто жизнь отражает, как в зеркале, физическую вселенную и ведёт себя так, как она себя ведёт, потому, что перед ней есть такой хороший пример, как физическая вселенная. Понимаете? Жизнь ведёт себя так, как она себя ведёт, потому, что перед ней есть эта физическая вселенная. Неправда. Это физическая вселенная ведёт себя так, как она себя ведёт, потому что жизнь заставляет её вести себя таким образом. И это правда.

And you can do that to almost any kid — pick them up and say, 'Well, here's a good one. Think we'll keep him around. We need him."

Так вот, почему это правда? Потому, что когда вы используете этот принцип, он работает! И когда вы говорите: «Ну, жизнь действует как зеркало, отражая физическую вселенную», вы ничего не добиваетесь. Вы не добиваетесь никаких результатов. Вы не добиваетесь никаких результатов в процессинге. Вы берёте эту теорию и применяете её, говоря, что жизнь просто повторяет то, что делает электричество, или что она произошла из электричества, или что-то в этом роде, и всё это просто не работает. Так что мы подошли к этому с обратной стороны, и мы говорим, что физическая вселенная по большей части делает то, что жизнь хочет от неё, и мы довольно близки к истине. И это истина.

"Gee!"

Таким образом, мы обнаруживаем эту большую формулу общения, двустороннего общения, и вот здесь, на схеме 5, представлен один цикл такого общения. Мы обнаруживаем, что по мере того, как всё это становится более плотным, знаете... давайте уберём отсюда одну составляющую, допустим, здесь отсутствует живая форма, и тем не менее человек продолжает передавать сообщение: «Молоток», понимаете? Он продолжает передавать сообщение, но там нет никакой живой формы. Никто не отвечает: «Да?» И он попадёт в застрявший поток. Он попадёт... я выделяю это на схеме очень жирно... он попадёт в застрявший поток, он будет продолжать в том же духе, и он придёт к этим процессам, происходящим между двумя терминалами вот здесь. Понимаете? И у него появится ток прямо в этом проводе, и кто знает, возможно, когда-нибудь он станет инженером-электронщиком.

But they can't talk English yet — the vinyl plastic sheathing is not yet formed around their neurons. (laughter)

Инженеры-электронщики - хорошие ребята, но у них есть один недостаток: они попадаются в собственную ловушку. Они начинают зависеть от электронных потоков. Они начинают зависеть от кусков латуни, меди и стекла, которые им необходимы, чтобы осуществить всё это. Так что когда они... обычно когда они начинают строить теории, - пусть даже так, как это делал я, когда впервые столкнулся с этой областью, - они приходят к разного рода удивительным выводам. Они неизбежно в тот или иной момент начинают проявлять интерес к разуму.

We get into the most interesting series of problems you ever saw in your life when we start to believe that a person is in communication with Earth and humanity for the first time. This makes a fascinating series of problems — problems called eugenics, heredity — and none of them have ever wound up anyplace but the garbage can. These problems are just endless. There are whole libraries to explain this terrific behavior on the part of three of these kids.

Ребята в МТИ сейчас очень интересуются разумом. Однако их интересует не человеческий разум. Их интересует электронный разум. И время от времени кто- нибудь из них будет размышлять... я пообещал Норберту Винеру, что никогда не буду упоминать его имя в связи с Дианетикой, так что я не буду упоминать его имени, но этот человек... Это, конечно, очень плохо, потому что я был очень рад, когда он написал эту книгу под названием «Кинергетика» или как там она называлась, где он рассказывает о системе нервных реакций. В этой книге, посвящённой системе нервных реакций, «Кибернетика», принципы электричества применяются к жизни. И автор пытается каким-то образом продемонстрировать, что жизнь появилась благодаря электронным потокам. Но это не так.

We put somebody into a sort of a trance and the person starts to talk French but the person has never learned any French. "O000h, how do you explain this?" Well, the easy explanation — it never occurs to anybody — the person can speak French!

Это основная ошибка, которую допускает в инженерном деле каждый начинающий инженер. И я наконец выбрался из этого болота, я вытащил из него даже пальцы ног. Я знаю это. Я имею в виду, я знаю, что электроника появилась благодаря жизни. Я знаю, что массы и формы, их взаиморасположение, их согласованность во времени, их продолжительное существование - всё это имеет место благодаря жизни, потому что жизнь может создавать всё это. А если жизнь может создавать всё это. значит, жизнь - это, определённо, босс.

Now, wherever we look in the field of humanity, we find that we've got, whether playing a piano or driving a car, a great difference of ability expressed by the individual. This ability could have two sources: One, it would be that people are not necessarily all just as bright as everybody else. This is not necessarily true, but let us assume that it had some basis. Then how do you account for these strange contradictory vagaries, and what would you categorize them under? It would be under this: the make and break of communication. Whenever they have broken communication they have gotten a problem.

Эти штуки, эти электронные терминалы и так далее никогда не создают жизнь, никогда. Зато когда жизнь бросает их, они перестают работать... раз - и всё.

These people, these kids we're talking about had broken or not broken communication with pianos. Now what's the proof of this? Now, I mean, we just lay it down like that. Say this person is a bum driver, therefore we assume that he has broken somewhere on the track, somewhere, communication with vehicles — seriously broken communication with vehicles, you know, just chopped it — had communication, then broke communication with vehicles.

В один прекрасный день, если мы будем продолжать в том же духе, «Вестингауз» в конце концов, вероятно, потребует, чтобы люди каждое утро молились богу Ому... если мы будем продолжать в том же духе... святому покровителю электрических терминалов. Или они потребуют, чтобы вы каждый вечер после работы сжигали определённое количество изоляционного материала, чтобы умиротворить бога Фореста, который заставляет электронные лампы... заставляет электронные лампы работать. Можно было бы сказать, что только дух Эдисона заставляет гореть электрические лампочки. Вероятно, это правда.

We get the army, and we find that this fellow can shoot and that fellow can't shoot. Well, the fellow who can't shoot has seriously broken communication with weapons. And just start explaining all these vagaries and differences of skills more or less in this fashion.

На самом деле я не знаю, существует ли эта вселенная со всеми её законами благодаря тому, что эти инженеры изобретают новые законы, или благодаря тому, что они открывают старые. Но мы совершенно точно знаем, что, когда у нас есть два терминала вот здесь, формула общения может стать составляющей системы терминалов.

We'd take somebody, then, who really could shoot, he'd go out, he's a kid — a kid did this one time. I never saw so many writers lose so much money in my life. This little shaver, he was about nine or ten, walked into my studio. I had a big studio many, many years ago — had this big studio and at one end of it I had a target rigged up that had a cotton back to it so that you could fire in the studio, you know. And rainy days I'd sit there and bang away at the target when I wasn't doing anything else, keeping my hand in.

И Билл, вместо того чтобы разговаривать с Джо как с живой формой, приходит к выводу, что Джо не существует, или что он мёртв, или что он ушёл, или что произошло что-то ещё, или что он не может ответить, так что он начинает упорно работать в этом направлении, и он работает и работает. Что-то должно быть там, поэтому он смокапит терминал вот здесь, где находится Джо.

And so I had a couple writers come and see me, and then a couple more came down and see me and then three or four more arrived and we had a weekend and we — quite a weekend. So, Sunday morning everybody was pretty bleary-eyed and we were sitting around, and I picked up the small air rifle I was using for target practice and shot at the target, and handed it on to another guy and he shot at the target.

Что ж, ему надоест направлять поток на какой-то терминал, на стену или на что-то в этом роде, так что он смокапит ещё один терминал. Билл смокапит ещё один терминал там, где находится он сам, чтобы этот терминал направлял поток в то место, куда он поместил терминал вместо Джо. Понимаете? Замечательная автоматическая система, не так ли? Теперь между этими двумя терминалами существует поток. Билл находится в теле, и он надеется, что та штука вон там - это Джо, который находится в теле, и возникает поток между двумя терминалами или между двумя телами. Когда вы рассматриваете терминалы, вы можете с тем же успехом называть их телами. Пет никаких причин, по которым вы не должны этого делать, потому что именно таким образом тела и действуют.

Well, of course, we started betting on this after a while, and we started throwing in a dime a shot and making a pool, you see, and then the best shot would get this pool. Well, one of these boys couldn't take it very much, so he started throwing in a dollar a shot.

Так вот, что происходит после того, как индивидуум начал расставлять эти терминалы? Мы можем увидеть, что когда Джо как тело разговаривает с Биллом как с телом, или Билл как тело разговаривает с Джо как с телом, мы на самом деле наблюдаем два терминала в действии, между которыми течёт какой-то поток. Мы можем легко это увидеть.

This was getting serious. I was the host, I couldn't object to this, but I did at least have the good grace to abstain right about this point. But my abstaining didn't help his luck out any at all. See, it was my rifle and my target--that wouldn't have done to have won money. Well, that's a fact. Whether the other guys were better shots or not, my experience with that particular target would have made them real sore.

Ну, а что произошло бы, если бы у Джо не было никакого тела и у Билла не было бы никакого тела? Что ж, я скажу вам, что произошло бы. Им пришлось бы постоянно разговаривать. Они бы ни за что не посмели установить какую-то автоматическую систему реакций или что-то в этом роде. Им пришлось бы... чтобы продолжать свой разговор, им пришлось бы оставаться в очень тесном контакте друг с другом.

But one of them had brought his little boy along, a little boy about — oh, I guess the kid was about nine — little Mac. And little Mac walked in the door and he heard this going on. Well, of course that was his sort of weapon, you know, small weapon, air gun. And he says, "Daddy, can I have a turn?"

Но вместо этого они изобретают нечто под названием отрешённость, или ино- терминальность, или тельность. И вот он сажает тело в кресло, и с этим телом разговаривает мама, понимаете? И мама говорит: «Итак, Джо, теперь я хочу, чтобы ты осознал, что своими плохими отметками ты просто разрываешь сердце своей матери. И потом я хочу, чтобы ты осознал, что ты должен учиться прилежнее и из тебя должно получиться что-то путное в жизни. как например дядя Билл». И она может продолжать в таком духе часами, а тело Джо сидит себе в кресле, тогда как сам он где-то далеко рассматривает ромашки... очень удобный механизм. Жизнь находит ему применение.

And his father who was losing very heavily at this time says, "Go away, Mac. Go away. Go away."

Так вот, всё это может зайти ещё дальше. Вдобавок к таким терминалам, как тела, человек начинает создавать другие типы терминалов. Он начинает создавать невидимые терминалы, которые, тем не менее, обладают массой. Он создаёт всевозможные терминалы, которые разряжаются друг на друга.

And the kid says, "Well, just let me shoot once."

Давайте представим человека, который работает на заводе на сверлильном станке. Он держит свою ногу на педали этого сверлильного станка, понимаете, и он нажимает на неё, и когда по конвейеру поступает брусок, он должен просверлить в нём пару дырок. И эти штуки находятся там-то и там-то, и вот он приходит и просверливает дырку в одной такой штуке, передаёт её следующему, потом просверливает дырку ещё в одной такой штуке и толкает её дальше. Затем он берёт следующий брусок, просверливает в нём дырку; берёт следующий брусок, просверливает в нём дырку, передаёт его дальше. Берёт следующий брусок, просверливает в нём дырку. Следующий брусок, просверливает дырку, знаете, - уууух.

So I said, "Go on. Go on. Let the kid shoot once."

Через год или два такой работы он, вероятно, установит у себя где-нибудь сзади в ноге терминал, и каждый раз, когда эта штука будет щёлкать определённым образом, подавая сигнал, этот терминал в ноге будет поднимать его ногу, а затем опускать.

Father says, "All right," and throws down a dollar for the kid. I hadn't intended the kid would get into this pool, see.

Сам человек больше не осознаёт, что он поднимает и опускает ногу. Он больше не осознаёт, что его руки держат этот брусок. Он превратился в машину.

And he cleaned them! (laughter) I can just see that kid now, back in the Kentucky hills, years before. One of the people that he cleaned was an ex-sergeant of Marines and a distinguished marksman present at matches. You can just see that kid now — because the kid was not shooting the way he should have been shooting. He'd throw the rifle up to his hip and fire, and it'd be right in the center of the target. (laughter) Now, somebody can explain that by environment, maybe, but this kid's environment was a New York apartment.

И вы обнаружите, что многие люди, которые выбирают для себя работу подобного рода, стремятся только к одному: они хотят иметь такую работу, чтобы они могли установить у себя некий автоматизм наподобие этого, а потом предаваться мечтам... мечтать о чём-то, думать о чём-то, сочинять сказки для себя и так далее. Им это нравится.

Now, these differences, on make and break of communication — if this were human behavior and the problem of communication amongst people, why, then we certainly ought to be able to use the dickens out of it, shouldn't we?

Если вы пройдётесь по заводу и поспрашиваете всех этих людей, которые работают на станках и выполняют однообразные действия, то вы обнаружите, что эти люди очень, очень любят крайне механическую работу, потому что они могут установить у себя автоматизм, бамс, бамс, бамс. А потом они сидят там и говорят: «Ну надо же, разве не здорово... и входит Мэрилин Монро, а я говорю ей: “Привет, детка!”» Понимаете? Они витают где-то в облаках сами по себе.

Supposing it's just making and breaking communication, not affinity, not any reason why but just make and break communication with the object. Supposing we just reduced these vagaries of behavior down to that. How about it? Supposing we had this thing down to a point of where it was simply make and break of communication in any sphere where the fellow had a disability. Or we use make and break of communication more wisely in any sphere where we wanted to increase the fellow's ability. All right.

Им не нужно направлять своё внимание непосредственно на эти терминалы, и им не нужно направлять своё внимание куда-то ещё, чтобы выполнить какое-то действие и обеспечить остальные свои машины достаточным количеством энергии, чтобы они продолжали работать. Это кажется странным, не так ли? Но это именно то, чем люди занимаются.

Let's take somebody — here was an actual case. Somebody wrote in from London the other day — quite amusing. This lady had gone down and taken a driver's examination, and she'd gotten into the car and she'd said, "What gearshift?" and gone around the wrong way, around a couple of turns, and the examiner had said, "Oh, no." So she'd left. She was feeling very sad about it because she couldn't pass her driver's examination. Now, she'd passed a perfect written examination, something like that, as far as I know, but couldn't drive well enough to suit anybody.

Человек выполняет какую-то работу для того, чтобы получить достаточное Ю количество энергии и обеспечить энергией те штуковины, которые будут выполнять работу, чтобы человек вновь мог получить достаточное количество энергии и обеспечить энергией свои машины, чтобы они продолжали работать и чтобы он мог получить достаточное количество энергии и обеспечить ею машины, и он подпитывает машины достаточным количеством энергии... Однажды такой человек подойдёт к вам и скажет: «Знаете, жизнь бесцельна!» Так и есть... снова, и снова, и снова по кругу.

So her husband, a Scientologist, decided that he would do something about this. So he put this into practice. He took her outside and made her touch and withdraw from the car: touch and withdraw from the gearshift, touch and withdraw from the wheel, touch and withdraw from the hubcaps, touch and withdraw from the license plate, touch and withdraw from the motor — a half an hour a day for a couple of weeks. And when last seen she was driving with no assistance, license in pocket, through Piccadilly Circus.

Так вот, каждый инженер научился относиться с крайней осторожностью к таким вещам, как вечный двигатель, потому что в физической вселенной он не может наблюдать... вечный двигатель. По опыту он знает, что все машины изнашиваются.

And everybody knows that nobody can drive through Piccadilly Circus. (laughter) All right.

Но, к сожалению, есть одна, которая не изнашивается, и это сама единица жизни, производящая энергию и пространство, и она работает, работает, работает, работает, работает, работает, работает. Не имея никаких подвижных частей, не имея массы, не имея длины волны, она никогда не изнашивается. Но она может проделывать глупые фокусы сама с собой. Она может забывать. Она может направлять что-то по каналам. Она может делать разного рода странные вещи.

We'd apply the same principle on a little higher, less romantic level jet pilot. And we would find this jet pilot had lost his peaks, you know. He was still a good pilot, you know, but he no longer quite hit the landing strip straight. He landed once in a while twenty feet above the strip. And his CO is hoping that he doesn't start landing twenty feet under the strip.

Но если мы возьмём всё живое, что растёт на Земле, и если мы будем бросать в машину всё то, что получает в процессе своего развития всё живое, что есть на Земле, снова и снова, снова и снова, то нам всё равно нужно будет постоянно подпитывать её новой энергией, чтобы компенсировать потери тепловой энергии. И в действительности мы постоянно получаем новую энергию. У нас есть Солнце. Солнце движется, и оно обеспечивает нас достаточным количеством энергии; кроме того, вокруг находится много старого хлама, старых скоплений жизненной энергии и тому подобных вещей, так что все эти машины могхл продолжать работать.

And what would we do about this boy, knowing this data, assuming this data is true, what would we do? We're handling two things now — we're handling air, we're handling a vehicle, and one other thing incidental to air, called height. We'd go out there and make him make and break communications with that airplane and every part of it, and we'd do it an hour a day for a week or two. Just take him out there and say, "All right, now you see that stripe on the tail," — Step A, Opening Procedure 8-C, with an airplane — "see that stripe on the tail, go back there and touch that. All right. Let go of it." You know, we'd chase him around the plane, have him touch it — make, break.

Реактивный ум появился в результате какого-то сбоя в формуле общения. Индивидууму нужен был терминал, так что он создал его. Он создал какое-то факсимиле, понимаете. Ему не хватало терминалов, поэтому он создал его.

Now, we'd have him touch air. How would we make him let go of it? We'd exteriorize him, of course. There isn't any air up there a couple of hundred miles — not enough to bother with. Three hundred miles is the air layer, they say, but the last time I was two hundred and fifty miles high I don't think anybody could have breathed — fact, it looked awfully like a vacuum. But you could actually make him reach and withdraw, while exteriorized, from air. That sounds mighty fancy but it's pretty easy to get a guy out of his body today — trouble is keeping them in. A black V told me that the other day.

Нехватка ответов в конце концов заставляет индивидуума беспокоиться по поводу ответов. Нехватка инициированных сообщений приводит к тому, что индивидуум застревает в инициировании сообщений.

Oh say, some fellow wrote me the other day on the subject of black Vs and white Vs and exteriorization, which was very cute. He wrote me a letter and he was very angry. There'd been something around called a white V. I'd heard about this thing called a white V — it was a person who thought he was out and who could see the room and everything, but he was really a white V.

Всякий раз. когда происходит какой-то сбой в формуле общения, образуется затор и накапливается всё больше и больше массы. Жизнь приводит себя в такое состояние, что у неё возникает потребность в терминалах. Она думает, что ей нужны терминалы, так что она превращает себя во всё более и более компактные терминалы.

And I never knew who the devil invented this thing called a white V. It's just a black V's excuse for not taking the guy on a Route 1 tour or something, you know. He says, 'Well that guy really isn't out, he only says so. I mean he isn't out. So I can't see him, so therefore he isn't out."

И мы наблюдаем у преклира все эти безумные проявления... все эти сумасшедшие проявления. У него появляются контуры, факсимиле, записывающие машины, и у него появляются различные механизмы, которые, по-видимому, думают и которые делают что-то. Когда он думает о том, чтобы находиться в каком-то месте, у него складывается такое впечатление, что он находится в этом месте, или, если он экстериоризирован, когда он думает о том, чтобы находиться в каком-то месте, он на самом деле туда отправляется.

And, so he wrote in and bawled me out for making a crack about white Vs and said that the crack was deliberately aimed at him, personally and individually, for inventing the word white V So I wrote back and thanked him very much, I hadn't known who had done it up till then.

Приспособления, приспособления, приспособления. Разного рода приспособления... руки, ноги, мозги, носы, лёгкие... разного рода приспособления. Это просто приспособления. Тэтам просто помешался на разных приспособлениях. А затем в связи с этим у него появляются всевозможные ритуалы, типа жуй пищу тридцать два раза, спи по восемь часов в сутки... ритуалы, и всё это, чтобы оправдать тот факт, что он владеет всеми этими приспособлениями.

Here we have just make and break of communication. Well, you exteriorize this boy. And you make him reach and withdraw from air. Or in a body, you could simply make him feel the air and then not feel the air, and feel the air by moving his arms, by taking him out, by getting some air — air, you know?

Вот у человека что-то есть. К нему подходит кто-то ещё и говорит: «Зачем тебе это?» У человека есть кусок старой трубы. И эта труба лежит на столе в гостиной. Старая труба... и вот она лежит на столе в гостиной. Кто-то приходит к нему и говорит: «Зачем тебе нужна эта труба на столе в гостиной?»

And now let's find out about distance. And let's make him find some distance and then not pay any attention to it. And then find some distance and then not pay any attention to it. And find some height and then take his attention off the height. And find some height and then take his attention off the height. And then find some height and take his attention off the height. And funny part of it is, his depth perception, his ability to fly, would come way up above — it was when he was a cadet.

Ну, на самом деле до этого момента это был просто небольшой кусок массы, вот и всё; это была интересная штучка, поскольку она обладала некоторой массой. Но теперь человеку нужно немедленно придумать причину, по которой она ему нужна. И обычно человек осознаёт, что он придумывает причину, но потом он осознаёт ещё и то, что именно это и является причиной, по которой он держит у себя эту вещь.

Now, let's supposing this fellow goes down, he wants to belong to the Royal Air Force or something, and he walks down and he gets himself into a place called the Examiner's Office, and they say, "Strip and cough."

И он делает это настолько логично, что начинает думать, будто у него есть какой-то подсознательный мотив держать её там. Так что он говорит: «Что это за фокусы выделывает сейчас мой разум?» Этот человек только что выдумал причину из ничего. Он сделал это сам. И он говорит: «Ну, я использую её, чтобы чистить трубы». Другой человек посмотрит на него, и, вероятнее всего, он воспримет его слова серьёзно. Но тот скажет: «Всё верно. Это просто хохма. Для этого она там и лежит. Это большая труба, и мне нужно чистить трубы, так что...» Другой человек посмотрит на него с недоверием и скажет: «Хч.ч». Потом придёт кто-нибудь ещё, понимаете, и... понимаете, что произошло? Того человека это не удовлетворило, понимаете. Он прйшёл. Он увидел кусок трубы. Он хотел найти какой-нибудь предлог, чтобы вступить в общение или начать разговор, поэтому он сказал: «Зачем здесь лежит эта труба?»

And they get him there and they find he's a perfect physical specimen, he's in good shape. He gets two fingers together and they only miss by four inches. His reflexes are good: they hit in the back of the neck and his big toe jerks. They kick him and he moves. And they say, "This fine physical specimen now is going to be a pilot."

А этот парень ему отвечает: «Ну, я использую её, чтобы чистить трубы». И это... понимаете, неподходящий ответ, и это нехорошо, вот и всё.

So they send him to ground school and then they send him other schools, they send him other schools and send him other schools and send him other schools and finally get him close to an airplane, having expended considerable sums with time, considerable time which is there to be burned, after all.

И вот появляется кто-то ещё и говорит: «А зачем тебе эта труба на столе в гостиной? Посмотри, какой красивый стол, и на нём лежит эта старая, ржавая, уродливая труба. Зачем тебе эта труба на столе?»

And they get him all set up, and he gets one foot on the wing of the airplane and gets airsick. And they say, "This is strange. Well, take him up anyhow, it'll show him right." But after twenty hours of instruction he not only has not soloed, he has also not been able to keep breakfast down. They find out that he can't stand on his bed and look at the floor without getting airsick.

И он отвечает: «Ну, я читаю время от времени, и я закладываю ею книги, чтобы они не закрывались». И тот человек посмотрит на это как на непрактичную инженерную конструкцию. Он увидит, что это штука грязная, осознает, что она пачкает книги и так далее, и он скажет: «Алси». Неудовлетворительное сообщение.

It's like they used to get ninety-day wonders — never occurred to them that some of these boys might get seasick. And very, very often we had to put two petty officers, one on each side of one, in order to hold him up on the bridge long enough to stand his watch.

Потом приходит ещё один человек, он видит эту трубу, которая там лежит, и к этому времени этот парень... понимаете, что он делает? Он становится всё более и более рассудительным. Он выдумывает что-то, он не может отпустить какую-нибудь идиотскую шутку, он не может найти какую-нибудь дурацкую причину с инженерной точки зрения, ему на самом деле нужно иметь причину, по которой эта труба должна лежать на этом столе.

And we found out it was bad philosophy to let them go below just because they were seasick, because nobody was ever anything else in corvettes, except people with cast-iron stomachs or people who didn't have any stomachs at all, such as mine. It was the only thing that could live on a corvette. But they never asked these fellows whether or not they got seasick or carsick or anything. This was not part of the instruction.

И ему никогда не придёт в голову убрать эту трубу. Она будет оставаться на месте. Этот человек думает, что люди возражают против того, чтобы она там лежала, так что он становится упрямым. Он не будет убирать её оттуда, несмотря ни на что.

So they get this fellow way up there. What can we assume about this pilot who has been trained at vast expense and now can't stand any height and gets sick all the time? What can we assume about this boy? Well, we can assume that he can't stand communication with an airplane. That's all we have to assume. I mean, we don't have to assume anything else.

Потом приходит кто-то ещё и спрашивает: «Зачем тебе эта труба на таком красивом столе?»

But as we're running him, the funniest thing will turn up. It'll turn up that two hundred thousand years ago on another planet which is not too far away from here, they'd had airplanes just like the airplane he's being asked to fly. And this is highly coincidental, but this is the kind of airplane they had there. And the kind of airplane they have here ... Hmm. And this kind of blows off. But of course we don't even have to pay any attention to that. We don't have to validate it — that a couple of hundred thousand years ago was the last time he cared to have anything to do with an airplane and after that broke communication with them completely.

А тот говорит: «На самом деле вчера около двух часов ночи я спустился сюда, я услышал какой-то шум. Но у меня не было под рукой оружия, так что я кинулся и схватил эту трубу, и грабитель убежал через парадную дверь, и больше я его не видел. И я просто положил эту трубу сюда и забыл о ней».

We start putting him back in communication with the airplane and these things turn up. We don't pay a bit of attention to them today. We don't even vaguely pay any attention to them today, we don't care whether it happened, whether it didn't happen, whether it's valuable, whether it has nyaaah.

И этот человек говорит: «Ого, интересно». Теперь он застрял в этом.

We'll leave that up to the psychologists of the twenty-fifth century to research. I think he will have heard by that time that the reason he's been out of a job for four or five centuries was Scientology. We don't care about these things.

Люди, чьи слова подвергают сомнению, в конце концов всегда ставят придумывание причин на поток... самое настоящее поточное производство. И через некоторое время такой человек начинает считать, что всякий раз, когда он хочет объяснить что-то, этому невозможно дать никакого разумного объяснения. Ему нужно изобретать что-то. Ему нужно выдумывать что-то.

All we know is that people go out of communication with something and then, if that break of communication has been made by them in a final enough state, they won't, further, have anything to do with that or any skill connected with it. All right.

Что ж, через некоторое время ему надоест придумывать что-то только из-за того, что кто-то приходит к нему и спрашивает: «Что здесь делает эта труба?» Ему это надоест. Так что он установит автоматизм. Он создаст рассуждающую машину, которая будет складывать все факторы с одной стороны и вытаскивать с другой, а потом будет пропускать их через хвиндихрюлины вот здесь и сортировать их, и эта машина скажет: «Людей не интересует вот эта куча, людей интересует вот эта куча. Людей не интересует вот это, их интересует вот это. Воры, грабители... слишком преувеличено... мне сейчас столько-то и столько-то лет, и поэтому от меня ожидается то-то и то-то». И после того, как всё это пройдёт через умственные машины, кто-нибудь придёт к этому человеку и спросит: «Что здесь делает эта труба?», и машина скажет: «Знаешь, это на самом деле кусок броненосца “Мейн”, который был поднят на поверхность». И ему кажется, что это замечательный ответ.

This makes all of us doctors of education — every one of us. We had a boy in here the other day, a very interesting fellow — been with us for a long time.

Он обнаруживает, что машина лучше, чем что-либо ещё, выдаёт такие ответы, которые благотворно влияют на других людей, так что теперь у него есть машина.

He's a nice guy. He's been intimately involved with the operations years and years and years and years. And we said, "Learn those axioms." He was a nice guy, he was a prince; but we said, "Learn those axioms!"

Но не успеете вы и глазом моргнуть, как эта машина начнёт становиться всё более и более активной. В конце концов она начнёт говорить ему, что он должен делать, что он должен есть, как он должен одеваться, куда он должен ходить. Эта машина тут же окажется у него внутри черепа; это то, что называется человеческим мозгом. И каждое утро, когда он просыпается, он должен кланяться этой штуке... и каждый вечер он должен сжигать немного изоляционного материала, принося его в жертву этой штуке. И это именно то, что мы изучали все эти годы.

And he said, "N0000! — under no circumstances. Bring on your whips, bring on your chains, cut my throat, give somebody else my post. I can't, I won't." And then we had him mock up textbooks saying, "Hello" for a few hours, and he now knows all the axioms. This man's former training is that of an instructor or teacher in the field of education and he'd just seen himself one too many textbooks, that's all. That was all that was wrong with him. It was causing this much upset.

Мы изучали эту вещь под названием человеческий мозг... если мы действительно его изучали. На самом деле мы в значительной степени перестали изучать человеческий мозг с появлением «Науки выживания», поскольку мы обнаружили, что должно существовать что-то ещё, помимо умственных машин.

That's a funny thing, isn't it? But not very funny when you consider that a book is an inanimate object. It's not alive. It's a pretense. It's a fake. It's a pretense that the author is standing there looking up at you from your lap saying, "Yap, yap, yap, yap, yap, yap, yap." And he's not. He's probably off with a blonde somewhere.

Если бы вы зашли на завод, который работает на полную мощность, и не обнаружили там ни одного живого существа, то это показалось бы вам подозрительным. Если бы этот завод находился посреди пустыни и если бы вы после многодневных поисков не смогли найти ни одного человека, который имел бы какое-то отношение к этому заводу, то через некоторое время вы решили бы, что там обитают привидения. По меньшей мере, вы решили бы, что там обитают привидения. Вы не можете представить себе, что посреди пустыни стоит завод, работает на полную катушку, но им никто не управляет... он просто работает.

And although the information is there, the live communication of that information is to some degree missing. And if that information does not lead intimately and immediately to the solution of the problem of the textbook, sooner or later, that textbook is going to become aberrative — don't care what the subject is.

Что ж, на самом деле именно это и делает инженер, когда он смотрит на человеческий разум. Это большой завод. Этот завод делает самые фантастические вещи. Этот завод постоянно работает, работает, работает, работает, работает, работает. Должна существовать какая-то цель в жизни, так что через некоторое время он решает... или, по крайней мере, я через некоторое время решил, что там, должно быть, привидение, должно быть, там кто-то есть. Там, должно быть, есть кто-то живой. Я не купился на эту историю с нейронами. Последний раз, когда я изобрёл нечто в этом роде, это не работало. Оно всё продолжало синапсить терминалы со мной - фью!.. ужасно. Ну, ладно.

Now, we all know these perfectly plain things about the — you know, examples like the young doctor: He goes to medical school and the first two years of medical school he has everything that he reads about. We know that. You know, they come in and they say, "Oh, what a horrible disease; your nose swells up and it causes itching, itching — (oh, oh no, my left eyebrow has itched lately), and this happens generally to young men (whistles) — (I'm sick!)"

Так что, решив, что там кто-то есть, я заглянул в этот большой завод и крикнул: «Эй ты! Выходи!» И он вышел. Такова история исследований в Саентологии.

And that's a fact, that's the history of a young doctor in training. He gets everything he reads about. And don't think that a psychiatrist doesn't. And don't think that an old-time auditor didn't either.

Так вот, вы можете видеть... вы можете видеть здесь, что если мы столкнулись с проблемой фиксированных терминалов, если мы столкнулись с проблемой нехватки тех или иных составляющих общения, нехватки источников общения, нехватки живых форм, нехватки ответов и нехватки подтверждений... если мы сталкиваемся с отсутствием всех этих вещей, и если мы действительно тем или иным образом застреваем на этом и фиксируемся на этом, и если все эти вещи действительно превращаются в терминалы, которые известны нам как демонские контуры и прочие вещи в человеческом разуме, если всё это так, то из этого должно следовать, что человек с лёгкостью экстериоризируется и отсоединится от этих терминалов и фиксаций в тот момент, когда вы восстановите соответствующее количество всех этих вещей, этих источников, живых форм, ответов и подтверждений, которые должны присутствовать. Человек должен сразу же оторваться от этих терминалов, раз - и всё. Хорошо.

Well, why? Why? Why? Why does this occur? It's just because the textbook is a symbol of life and is not, in itself, life.

В прошлом я провёл несколько экспериментов. Я одитировал преклиров в течение длительного времени, и я провёл несколько экспериментов, которые, определённо, имели отношение к людям, зафиксированным на демонских контурах, и я проводил групповой процессинг здесь на этом конгрессе. Результаты показали, что эти фиксированные терминалы, эти отсутствующие терминалы, невидимые терминалы, все эти вещи, приспособления и штучки, на которых фиксируются люди, - все они разваливаются, разрушаются.

Now, here's a very funny thing: The CECS — been kicked around an awful lot but actually shouldn't be kicked around. All it's been trying to do is just exactly what it says: Committee of Examination, Certification and Services.

И я обнаружил, что тело, если это сложное тело, - это просто ещё один такой клубок коммуникационных терминалов. И если восстановить изобилие этих источников общения, живых форм, ответов и подтверждений, человек выходит прямо из своей головы. «Эй, что я там делал?» И когда я говорю, что человек выходит прямо из своей головы, именно это я и имею в виду. Обычно мы называем «человеком» кого-то, кто ходит в теле.

And its mission is to keep the communication lines as clear as it can. And it actually hasn't taken very many overt steps. It probably intends to take some more. At one of its last board meetings it said that it decided that it could still be punitive, and that all was not sweetness and light everywhere, that it insisted on communicating, and it said so.

Что ж, давайте определим это ещё точнее. Давайте скажем, что «человек» - это кто-то, кто ездит в Кадиллаке. Если бы вы увидели кого-то, кто не может выбраться из своего Кадиллака, то вы решили бы, что он сумасшедший или что-то там не так. Вы так и решили бы, правда?

So, it isn't dead by any means, but somebody as far away as Australia in one direction and London in another direction, already shudders every time anyone mentions the CECS, and of course they blame everybody but me which is the way it should be, see? (laughter)

Ну а как насчёт этих ребят, которые не могут выбраться из своего тела? То же самое... это просто средство передвижения. Они слишком ленивы, чтобы утруждать себя ходьбой, так Что они едят, они кормят тело, и терминалы вот с этой стороны активизируются терминалами вот с этой стороны, которые активизируются вот здесь и вот здесь, а потом активизируется ридж, который открывает и закрывает глаза, чтобы они видели, куда идут, и ни во что не врезались. И у них в эндокринной системе есть подсистема оповещения об опасности, которая говорит им, должны ли они бояться того, что они перед собой видят, и вот человек ведёт тело по улице, только... это большая хохма... там больше нет водителя. Человек больше не ведёт своё тело. Тело ведёт его.

But, actually, the punitive thrust, the punishment, is not the mission. And the only thing that's happening is occasionally somebody's been cutting Scientology communication lines. You know, he's actually been cutting a communication line — actively.

Знаете, я вижу много больших автомобилей на дорогах. И я наблюдаю за ними, потому что мне становится очень забавно видеть, как автомобиль везёт человека, и автомобиль сам ведёт себя. Это удивительно.

By the way, one day there was a publication being published, which a person, we'll call A, thought was very funny — thought this publication was utterly uproarious. And thought, "Boy, that publication was really getting off some quips, but it was really, really needling Ron and the HASI." And this person, you know, thought that was real funny, "Eh-heh!"

Люди попадают в различные ситуации... любая совершенно обыкновенная ситуация... когда они попадают в обыкновенную ситуацию, всё проходит как по маслу. Но окажись человек в какой-нибудь немного необычной ситуации, которая немного отличается... например, ситуация требует от него не просто сбавить скорость до стольких-то километров в час, проезжая мимо школы: прямо перед его машиной дети выскакивают на дорогу со знаками «STOP» в руках. Понимаете, это немного необычная ситуация.

And he came in the other day and he was white and gray, and ready to kill! — ready to maim! He had a fifteen-hundred-dollar preclear all signed up, ready to process, and that preclear got a hold of that publication, decided that Scientology was a lot of bunk, and knocked off the processing and went away.

Автомобиль делает глупейшие вещи, и человек, который сидит в этом автомобиле, выглядит так, будто его только что разбудили от ночного кошмара. Он сильно напуган, ведь его неожиданно попросили принять решение вместо этого очень умного автомобиля.

And now, auditor A no longer has this sweetness and light attitude of, "let everybody talk — even when they cut communication lines." That's the history, then, of the CECS. It doesn't like to see a communication line cut and it knows a communication line could be cut if somebody were too obsessively mauling around the communication lines of Scientology.

Так вот, осмелюсь сказать, что даже сегодня тэтаны подключают что-то к автомобилям. Могу себе представить, что у них есть умственные машины, подключённые к автомобилям. Так что всё, что им нужно сделать, - это как бы направить мысль на руль, и он придёт в действие. Тэтан направляет мысль на что-то, и это начинает двигаться и так далее. Конечно, он использует свои кисти и руки, чтобы делать всё это, но кисти и руки находятся под контролем машин, подключенных к автомобилю, а не чего-то ещё.

Supposing somebody came in the office every day and took all the files and papers and so forth, and threw them all up in the air. You'd have even more of a chaos than you've got now. And that's actually what happens in the society.

Что ж, это автоматизм. Но вот мы видим кого-то, кто едет по улице; автомобиль везёт его по улице. Ладно.

When we put out a communication it's the experience of a half a dozen auditors with regard to a certain type of process, and somebody who is a poor auditor, at best, comes in and says, "No, that's a lot of bunk, yap-yap-yap-yapyap, funny gag," you know, "wa-wa-wa . . ." What's he doing? He's taking those papers and throwing them up in the air. If he wants to say something about it, let him find out something to say. See, that's the difference.

Если мы посмотрим на какое-нибудь тело, которое идёт по улице, то мы обнаружим, что тело везёт кого-то по улице. Там кто-то есть. И этот кто-то не имеет массы. Ему не нужны терминалы. Но этот человек настолько зафиксирован в теле, он настолько зафиксирован на своих контурах, он настолько зафиксирован на своих факсимиле и инграммах, насколько у него отсутствовали в прошлом составляющие общения, и насколько он пребывает в ожидании. Он зафиксирован настолько, насколько он ждёт общения. Таким образом, это даёт нам основной закон, и поэтому у нас есть решение проблемы человеческого разума.

So that's what the CECS is interested in. It doesn't want to see the communication lines of Scientology utterly messed up. Well now, it has a very nice decision to make, doesn't it? Very horrible. Whose communication line is it going to cut if the general policy of the organization is, "Let them communicate."

Спасибо.

So if the CECS is in argument with anybody, it's in argument with the organization because it has to keep the communication lines as clean as it can and still stay within the bounds of reason. So this is a rough deal. Anybody occupying that post is going to have some fun anyhow. He's certainly going to have somebody to fight.

By the way, most of the fights that occur of this character really occur for one real reason only, just one reason, and that is that there are insufficient things to fight. There aren't things which are worthy of being fought. Actually psychiatry is not worth fighting, you'd look in vain for a live terminal.

Well, let's get back to books. The book is not a live communicating thing, is it? When you say, "Hello" to the book it doesn't say a thing. You've got to turn over a lot of pages and then one page or another will say, "Hello," if the word happens to be in the book, but it has no intent or direction, does it? It really doesn't give you attention. It is something you handle, that you push around, it is an object, and that's a book.

And after a person has been going just so long at books, whether writing them or reading them and so on, and has to a marked degree stopped looking and talking to and communicating with other life forms, he gets over here with a scholar's squint, fixed upon the printed page and no longer with any attention for life at large. He's simply operating on a scarcity of answers. He thinks that books are going to give him answers. Look at that. He thinks that books are going to give him answers. A book can't answer anything. It can't say a word. You see, a book can't answer anything.

But there can be this strange thing which has occurred: an analysis of what a book can or cannot do so as to actually get an answer out of a book. You have the preclear put a book out here and have it say, "Hello." And if this man has been an instructor or if he's been a writer, it'll practically kill him. It's the most violent thing you could do to him.

Have a book out here say, "Hello" and "Okay" and so on. Or get a real live book and set it up here, and have it say, "Hello," "Okay," and so on. Follow me?

Yet the book is better than no communication! So the first thing the fellow fell out of communication with was life itself or he wouldn't have transferred his attention over here to the book, would he have, hm? He must have gone out of communication with life, over here to a communication with a book as better than no communication. All right.

If this is the case, then we must assume that the main thing wrong with life is not the fact that it is out of communication with existence but that it is out of communication with life. That's the first thing we'd have to assume.

Therefore if we'd want to make somebody well, we would audit him, and we'd put him back into communication with life with a two-way communication. The very fact that you as an auditor are sitting there, a live being, talking with this person, would be sufficient to that degree — put him in contact with existence and life. And that's quite a process all by itself, if it's followed with a two-way communication. We keep the cycles going and just works out beautifully — answers, back and forth; acknowledgements, origins.

Where we have depended upon machinery, energy, space, time of any character, to make up for this lack of communication from life, we've gotten, to some degree, in trouble. There's just that much less communication.

Now, all you have to do with the individual is to restore his ability to communicate in any field where you wish to restore his ability. To restore his total ability, it is only necessary to restore his ability to communicate with and in that field. And this becomes very simple.

Do you know that there's many an announcer who walks up to a micro-phone and shudders. He is afraid. He's upset. You know why? This happens to them when they've been at it a long time mostly. It doesn't happen to the Johnny newlys.

That microphone has yet to say hello, and yet it's been talked at and talked at and talked at and talked at. And he'll identify the microphone with the receipt-point of the communication line. And having identified it, then he actually will begin to expect this microphone to say something. And it never will.

The worst thing you could do to him would be to rewire or back-wire a microphone so that someday when he's saying, "Hello folks out there. How are you Mr. and Mrs. America?" the microphone would say — a chorus: "Hello, Joe."

The inanimate object becomes a substitute for the live object, and a nonlive thing made out of space, energy, mass, time, will never substitute for life. And fixation upon these inanimate objects will bring about, at length, a break of communication even with them.

So the first thing we do to restore ability is to put a person back into contact with the physical universe itself. That's the first thing we have to do. And having done that, we can put him into communication with something alive. And having done that, we've got a Clear. That's all there is to it. It's real simple.

Now, there is no reason why a Doctor of Scientology, a Bachelor of Scientology, HCA, should not be called a Doctor of Education because with such a process, he, amongst all educators, could achieve education. The very funny thing about it is that it really means education anyhow — DSCN, BSCN, and Doctor of Divinity.

By the way, Doctor of Divinity and Doctor of Scientology mean the same thing — mean exactly the same thing. Divinity simply means knowingness or wisdom; how to divine, divining, predicting, forecasting — same word. Divine: how to forecast, how to know. And a Doctor of Scientology is a Doctor of Knowingness. So a DD or a DSCN — one wonders exactly why we've got so many degrees that say the same thing. They look pretty on the wall and they actually have been very, very arduously won, to tell you the truth.

Now, by knowing that it takes a make and break of communication — and that alone — to restore ability, such a person is in command of wisdom because wisdom comes about to the degree that a person can make and break communication with existence. And ignorance and stupidity come about to the degree that a person has ceased doing so. When a person stops communicating, when he breaks off communication and says, "Nevermore," he has established an inability or a stupidity in that particular field.

In order to keep himself from breaking off such communication, he very often keeps around tokens — like the football player, the football star of 1932, has probably still got his football, you know? He's still got a picture of himself and the team. He hasn't completely broken communication with football. That little token there keeps him in.

And then a little bit later, when he's lost the football and lost the picture, and so forth, he'll still keep some facsimiles or mock-ups of some kind or another about this football. And he'll still know that they existed.

And then after a while he hides them utterly and they become completely secret. And after that, in that hidden state, they hurt him or kick back against him every time he tries to reassume communication with the game called football.

And so it is with the game called life. Everybody has hidden the game called life in the form of terminals, unknown and hidden masses in their universes to such a degree that when they start to touch life something hurts. The tokens jump up, they say, "Oh no, we've broken communication with that." And that's why people aren't as alive as people should be.

The entire mission of the auditor is to rehabilitate ability, and the entire method of doing that is to rehabilitate communication in all directions regard-less of whether they're broken or not. And so, we know all there is to know to make all the Clears we want.

Thank you.