Сейчас я хочу поговорить с вами об атаке на преклира... атаке на преклира. Конечно, в действительности это атака вовсе не на преклира; это атака на аберрации преклира.

Ведь на самом деле, если вы будете атаковать самого преклира, вы обнаружите, что вы избрали его в качестве контрусилия, а в качестве своего усилия выбрали его аберрации; и тогда, конечно, вы его раздавите.

Если вы изучите структуру физической вселенной, то вы обнаружите, что она состоит из материи, энергии, пространства и времени и что изменение положения материи и энергии в пространстве и времени создает движение.

И хотя это очень часто практиковалось в старой психотерапии, хотя это очень часто делалось тут и там, в данной сфере деятельности не рекомендуется выбирать аберрации преклира себе в союзники. Ведь когда вы выстраиваете все таким образом, что и вы, и его аберрации атакуют его самого и его исходную личность, конечно же, он не будет подниматься по шкале тонов.

На самом деле вполне возможно, что именно материя и энергия, изменяющие свое положение в пространстве и времени, создают это пространство и время. Однако возможно и то, что пространство и время, взаимодействуя друг с другом, создают материю и энергию.

Что вам нужно сделать, так это взять преклира в качестве усилия и выбрать его аберрации в качестве контрусилий.

Это расчет, который представляет собой своего рода замкнутый круг, но он со всей очевидностью показывает нам, что общим знаменателем в физической вселенной является сила. На самом деле основным общим знаменателем всего, что существует в физической вселенной, является движение. Но сила является главной особенностью любого движения.

Скажем, вы подходите к преклиру и говорите ему... «Вот вы всегда говорите так-то и так-то. Кто так говорил?» И вы делаете себя большим и сильным за счет того, что превращаете в союзника, в усилие, одно из его контрусилий; и вы атакуете его. Следовательно, вы в значительной степени понижаете его по шкале тонов.

Не может существовать движения, которое не содержало бы в себе потенциальной или реальной силы. Так вот, это... не нужно слишком усложнять все это. Однако вы должны знать этот термин. Сила – это просто определенное количество футофунтов энергии, которое приложено к чему-то или может быть приложено... примерно такая вот единица энергии... которая может быть приложена к чему-либо или уже приложена.

Если бы вы подошли к нему и сказали... даже если бы это показалось ему очень странным... если бы вы подошли к нему и сказали: «Знаете, если учесть то, в какой семье вы выросли, вы, должно быть, чертовски крепкий малый, раз вам удается противостоять всем этим аберрациям». Он поднимется по шкале тонов помимо своего желания, пусть даже он, возможно, и скажет: «Что за глупости» – или что-то в этом роде. Он не сможет не подняться по шкале тонов, потому что вы выбрали его в качестве усилия, а его аберрации – в качестве контрусилия.

Например, вот здесь у нас есть вектор. У нас есть вектор, и давайте скажем, что этот вектор является символом, который представляет какое-то количество футофунтов энергии. Это просто значит х футофунтов энергии. Если бы этот вектор находился у меня в руке, то он представлял бы собой что-то, что можно было бы отпустить или что было бы отпущено и... это что-то, что можно было бы отпустить в любом направлении. Это сила. Это сила.

Так вот, один из механизмов, которые общество использует для контроля над людьми, таков: «Критика приносит тебе пользу. Это конструктивная критика».

Так вот, когда я говорю, что это будет отпущено прямо вперед, это превращается в усилие, потому что усилие – это направленная сила. И когда ваш разум рассматривает такой предмет, как усилие, он добавляет к нему намерение, и это разумность.

Если вы завалите человека достаточным количеством конструктивной критики, он перестанет существовать. Если человек искусства получит в свой адрес достаточно конструктивной критики, он полностью перестанет заниматься искусством.

Итак, здесь у нас есть вектор, который мы собираемся отпустить; вектор, который может быть направлен или действительно направлен, например, вон на ту колонну. Можно сказать, это просто давление одного футофунта энергии, направленное на ту колонну.

Использование этой практики в американских университетах привело к тому, что американские университеты оказались совершенно несостоятельными в сфере обучения искусству – любому виду искусства, любой университет в любой части страны под любым руководством. Я не хочу рассматривать какие-то частные случаи.

Намерение. Что ж, намерение, которое присутствует в этом сейчас, заключается в том, чтобы продемонстрировать вам силу и усилие. Но в этом присутствует какое-то намерение, понимаете?

Когда-то давно мы в Американской гильдии писателей провели опрос и выяснили, что только у одного человека среди всех нас – только у одного – в университете была специальность «Литература», и он обучался тому, как писать. Это был хороший университет; этот парень прошел обучение от начала до конца и везде получал только пятерки. Этот парень был литературным агентом.Понимаете, это ему очень помогло.

Другое намерение: Мы направляем этот вектор на дверь. Для чего? Чтобы закрыть ее. Таким образом, усилие плюс намерение – это разумность. Рассудокдолжен включать в себя мысль плюс усилие. Понимаете? Мысль плюс усилие – это разумность.

И вот вся наша конструктивная критика: человеку проводят экзамен по тому и экзамен по этому, тем или иным образом ставят ему какую-то оценку, улучшают его, развивают его воображение, делают с ним то и это, пятое и десятое, – все это подтверждает значимость его неспособностей и обесценивает его способность творить в сфере искусства.

Боюсь, что это покажется вам ужасно упрощенным, но на самом деле так уж получается, что в этом больше ничего и нет.

Однако из всех сфер деятельности человека именно сфера искусства должна быть областью самого высокого селф-детерминизма. Деятель искусства, который не исходит из своего собственного представления и из своей собственной трактовки, или группа деятелей искусства, которые не исходят из своей собственной трактовки материальной вселенной, человеческого рода и всех динамик, не создадут никакого искусства! Это объясняет Голливуд.

Это можно описать так: когда вы едете на автомобиле по улице, вы едете на автомобиле по улице. Вы определяете направление своего движения, и вы задаете направление определенному количеству силы. Направленная сила – это усилие. Так что когда вы едете по улице на автомобиле, вы прилагаете какое-то усилие.

Итак, когда мы наблюдаем «конструктивную критику», мы наблюдаем лишь жестокий метод уменьшения селф-детерминизма человека, его способностей и разумности – и целью всего этого является не дать человеку создавать. Очень печально!

Так вот, люди не просто ездят по улицам. Они ездят по улицам, чтобы попасть в какое-то место, чтобы сделать что-то, чтобы оказаться где-то. Если вы едете на автомобиле, просто чтобы ехать, вы все равно едете, чтобы ехать. То есть... таким образом, мысль плюс усилие – это разумность.

«Но, понимаешь, тебе нужно принять это, ведь... я говорю это ради твоего же блага. Я не хотела бы тебе это говорить, но люди на самом деле не любят тебя, и если бы я... конечно, им не очень хочется в этом признаваться... они не говорят это тебе в лицо или что-то в этом роде... но если бы ты одевалась лучше, я думаю, у тебя все было бы хорошо». Это очень явная критика.

Намерение, связанное с какой-либо силой, связь, существующая между намерением и какой-либо силой, дает нам данные и оценку. Что такое оценка? Это расчет усилия. Ценность. Когда мы говорим «оценка» или «ценность», – это означает, сколько усилия. Это может быть усилие в настоящем времени или в будущем.

И: «Да, моя дорогая, я думаю, твоя шляпка просто сногсшибательная, и я все эти годы так думала». Это критика скрытая. Но все это – явления одного порядка.

Кстати, это относится и к воображению. Это относится и к эстетике. Сколько усилия?

То, что сегодня принимается за обычный разговор между «нормальными» людьми, на самом деле представляет собой чрезвычайно ожесточенную, разрушительную брань – если вы хотите знать правду.

Между прочим, человеку, который сидит и все время мечтает о чем-то, хватает усилий только на то, чтобы мечтать. Но мечты направлены к какой-то цели. Они всегда направлены к какой-то цели! Так что это усилие представляет собой оценку различных факторов.

Так вот, та критика, которой я подверг американские университеты и их полную, абсолютную и достойную сожаления неспособность обучать студентов искусству, не была направлена ни на кого лично в этих университетах. И я высказал ее только из сочувствия к студенту, который испытал это «обучение» на своей шкуре.

«Так, надо подумать, я представляю себя э... очень богатой девушкой и э... у меня есть э... э... о, да, и я встречаю этого парня, и у него есть двенадцать "Кадиллаков" и так далее. Мы заходим с ним в магазин, и я покупаю это кольцо с брильянтом, и э...»

Два года назад американские университеты выпустили двести восемьдесят тысяч бакалавров искусств... и ни одного деятеля искусства. Представьте себе, что вы выпускаете в общество двести восемьдесят тысяч деятелей искусства – людей с незамутненным взглядом, прошедших хорошее обучение и хорошую практику. Вы увидите, как это общество изменит свою форму, колорит и структуру за одно поколение и поднимется выше, чем кто-либо мог представить в самых своих безумных мечтах.

Понимаете? Сплошные мечты, мечты, мечты. Что ж, они кажутся бесцельными. Только они вовсе не бесцельны, поскольку их первая цель – это постоянно развлекать человека, чтобы он оставался в движении. Так что видите, мечты помогают человеку оставаться в движении, они помогают ему оставаться живым. Или же это просто цель; это что-то, что можно делать. Это своего рода действие, поскольку человек не смог выполнить реальное действие. Так что это превращается в символическое действие, и это, кстати, объясняет, что такое символы. Символы – это просто кусочки чего-то... кусочки мысли... которые обозначают действие или состояние бытия в материальной вселенной. Это символы.

Двести восемьдесят тысяч деятелей искусства. В течение долгого времени после этого не понадобилось бы выпускать больше не единого деятеля искусства. И если бы такое действительно было сделано за один год, то одно это изменило бы все общество.

Хорошо. Вот эта девушка, погруженная в мечты. На самом деле она, конечно, занимается оценкой усилия, необходимого для того, чтобы найти мужа. И она переносит все это в будущее, она пытается рассчитать: «Так, посмотрим, как я буду одета, когда я встречу этого парня?» – и так далее. Она проверяет разные ситуации; она непрерывно проверяет разные ситуации. Она оценивает будущие усилия, поскольку когда-нибудь ей, возможно, придется приложить эти усилия.

Вот видите? Видите, какой результат в плане образования могло бы принести

Так вот, чтобы думать, человеку не обязательно прилагать усилия. Но когда он думает, его мысли связаны с оценкой усилий. «С каким усилием мне придется столкнуться?» «Сколько усилия мне придется направить вовне?» «В каком направлении мне нужно будет приложить это усилие, чтобы продолжать существовать в этой материальной вселенной по всем динамикам?» «Что... что я буду делать с тем, с этим, и с этим?»

подтверждение значимости индивидуума как способного существа?

Человек, который испытывает беспокойство, оценивает контрусилия.

Так вот, когда преклир позволяет вам себя одитировать, он делает себя очень и очень уязвимым. И он ожидает, что вы будете в максимальной степени подтверждать значимость его самого и его селф-детерминизма, а также будете бороться с его аберрациями. Если вы будете постоянно вдалбливать ему в голову идею о том, что он поддается своим аберрациям, и будете настаивать на этом, то это приведет к тому, что он им поддастся. Ведь в таком случае вы как бы говорите ему: «Причина, по которой ты не можешь ими управлять, состоит в том, что ты не можешь ими управлять, ведь они слишком сильны для тебя, и на самом деле ты – это они; откуда ты знаешь, что они – это не ты, и вообще где ты?»

Человек, который находится в несколько более хорошем состоянии – является ли это состояние хроническим или временным, – оценивает баланс между собственными усилиями и контрусилиями. Он оценивает, насколько хорошо все это сбалансировано, насколько хорошо все это сбалансировано. «Достаточно ли этого?» «Я слежу за тем, чтобы этого было достаточно». Контрусилие, усилие, оценка, оценка.

Его состояние станет очень, очень плохим.

«Достаточно ли этого?» «Если я приложу столько-то и столько-то усилий, то их усилие будет таким-то и таким-то», – это очень, очень точная, усердно выполняемая оценка того, что приближается к человеку, и того, что исходит от него вовне.

На самом деле все искусство работы с преклиром состоит в том, чтобы подтверждать значимость его собственной уверенности в себе и побуждать его иметь такую уверенность.

Но заметьте, что прямо в этот момент что-то исходит вовне. У человека уже появилась идея о том, что у него есть усилие, которое он может противопоставить этим контрусилиям.

Для того чтобы получать хорошие, устойчивые результаты при работе с преклиром, вам нужно подтверждать значимость его способности проходить инцидент. Если преклир внезапно увязает при прохождении инцидента, вы могли бы даже подбодрить его – тем, что не будете ему сочувствовать. Понимаете, не обесценивать его, а просто отказываться проявлять к нему сочувствие – не говорить:

Видите, мы снова чертим шкалу тонов.

«Да, я знаю, что это ужасно трудно, но давайте все-таки как-то попытаемся это пройти».

На уровне апатии у человека есть только контрусилие.

Вы должны сказать ему: «Давай, вперед, самое худшее, что оно может сделать,

На уровне горя человек по меньшей мере может протестовать против контрусилия; говоря иначе, он может направить на контрусилие усилие протеста.

– это убить тебя» – что-то в этом роде. Понимаете, это некая шутка, которой он от вас не ждет; вы не проявляете к нему сочувствие. А раз вы не проявляете к нему сочувствие, вы его не жалеете. А это значит, что он не находится внизу шкалы тонов. Это значит, что он, вероятно, может проходить это.

На уровне страха человек, определенно, оценивает контрусилия в надежде, что... и вот сколько надежды содержится в страхе... он прилагает усилие в надежде, что ему, возможно, удастся юркнуть куда-нибудь и уклониться от этого контрусилия. Страх – это состояние настороженности по отношению к контрусилиям, которые представляют угрозу выживанию. Когда человек испытывает страх, он становится настороженным. Он говорит: «Мм-дэ-дэ-дэ-дэ-дэ-дэ, что мне... что же мне делать? Что же мне делать?», и это всегда находится на границе между двумя состояниями. Страх – это переход от бездействия к действию, от бездействия к бездействию... от действия к бездействию и так далее. Это колебания в нерешительности, но это... в этом содержится надежда: «Может быть, мне удастся куда-нибудь юркнуть». Поскольку если бы в этом не было никакой надежды, то это была бы апатия.

Или вы могли бы сказать ему: «Вперед, давай избавимся от этого лока, где по тебе проехался грузовик, и займемся серьезным делом».

Ну хорошо, мы поднимаемся выше по шкале, и мы видим, что... вот к человеку приближают контрусилия, и он оценивает, каким образом он остановит эти контрусилия, остановит их, остановит, сдержит их, сдержит.

И ей-богу, если вы это скажете, тот инцидент с грузовиком... даже если преклир знает, что вы шутите, тот инцидент, вполне вероятно, исчезнет просто благодаря этим словам, потому что преклир изменит свою оценку инцидента.

На уровне антагонизма человек производит оценку и говорит: «Как я оценю это контрусилие?» или «Какова будет оценка этого контрусилия, чтобы я мог каким-то образом развернуть его и... направить его обратно туда, откуда оно пришло, и чтобы оно при этом принесло как можно больше разрушений? Бррр-роур!»

Люди, которые толпятся вокруг кого-то, с кем произошел несчастный случай, и говорят сочувственно: «Бедняга. Мне так жаль, что это случилось. О, я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе оправиться после этого»... Это означает: «Ты, олух несчастный, я не представляю, как ты вообще сможешь оправиться после этого, слабак ты эдакий; и тем или иным образом я помогу тебе собрать твои желеобразные конечности и дух в одну кучу».

Да, это возмущение, антагонизм, открытая враждебность.

Иначе говоря, давайте выразим это другими словами и сохраним тот же смысл: это и есть сочувствие.

Так вот, на уровне скуки мы снова видим этот баланс. Контрусилия, с которыми сталкивается человек, не обязательно кажутся ему опасными, но от них нет никакой пользы. И здесь встает проблема: зачем вообще оценивать какие-то усилия, которые можно противопоставить этим контрусилиям? Это оценка более высокого уровня по сравнению с той, которую человек делает, находясь ниже уровня 2,0, поскольку человек видит, что эти контрусилия не такие уж ужасные. Но в этом-то и заключается основная проблема.

Так вот, есть три способа сделать что-то для преклира. Один из них – это реально сделать что-то для него и помочь ему преодолеть аберрацию; второй – создать для него комфортную обстановку, поддержать его на прежнем уровне, не дать опуститься по тону; а если вы не можете сделать этого, вы можете проявить к нему сочувствие. Ведь если вы не можете сделать для него шаги один и два, он, должно быть, почти мертв. Он настолько близок к самому дну и настолько близок к тому, чтобы отдать концы, что, конечно же, если вы проявите к нему сочувствие, он поднимется до уровня 0,5 или что-то в этом роде.

Один из способов вывести человека из скуки – это вытащить пистолет 45 калибра и выстрелить в него пару раз. Это будет достаточно мощным контрусилием, которое заставит этого человека сразу же оценить свои собственные усилия, и он выйдет из скуки. О, я не рекомендую этого делать.

Сочувствие – это обоюдоострый меч. Это оружие, которое люди с откровенно злобными целями используют для того, чтобы убивать. Но это и то, что можно использовать по отношению к человеку, находящемуся на пороге смерти, чтобы приподнять его туда, где он сможет жить. От того, на каком уровне находится преклир, зависит, можете ли вы на самом деле проявлять к нему хоть какое-то сочувствие или нет.

Хорошо. На уровне 3,0 человек проявляет внимательность и осторожность, он проявляет внимательность и осторожность, стараясь направить в обратную сторону такое усилие, чтобы оно сбалансировало те контрусилия, которые он получает. И если человек очень внимательно следит за тем, какое контрусилие он получает, и правильно оценивает его, и если он направляет свое собственное усилие и правильно оценивает его, то он может сохранять статус-кво. И это хорошо, это безопасно, это разумно, но чтобы добиться этого, человеку требуется как следует подумать, и мы не должны делать никаких резких движений, иначе это может открыть канал, по которому к нему могут приблизиться какие-то невидимые контрусилия.

Но я никогда не видел, чтобы сочувствие вознаграждалось.

На уровне 3,5 мы опять видим состояние, когда человек довольно хорошо оценивает, что представляют собой контрусилия, которые он получает, и у него нет особых причин, по которым он должен постоянно направлять в обратную сторону свои усилия. Он просто может сдерживать контрусилия в той или иной степени и так далее. На самом деле это, опять же, скука... своего рода скука... но при этом человек находится далеко не в таком плохом состоянии, как на уровне 2,5.

Ко мне однажды пришел преклир. Я хорошо его помню. Это был замечательный кейс – иллюстрация того факта, что движение проходит сквозь кейс апатии... проходит сквозь апатию. Если бы вы подняли мизинец этого преклира, а потом прикоснулись к нему снова, вы бы просто... движение просто прошло бы сквозь него. Вы, наверное, могли бы взять меч и проткнуть его тело, а он, вероятно, даже не шелохнулся бы. Меч просто прошел бы сквозь него. Этот человек даже не посмотрел бы на вас осуждающим взглядом. Понимаете, для этого потребовалось бы слишком много движения. В действительности он уже был почти на самом дне.

Мы поднимаемся на уровень 4,0, и мы обнаруживаем, что человек делает кое-что интересное с контрусилиями. Он говорит: «Ура, ура! Кто-то меня атакует. Что-то происходит». И он очень веселится в связи с этим.

Этот преклир пришел ко мне, сел и начал что-то говорить о том, «как ужасно весь мир обращался с ним». Так вот, я не сказал ему, что мир ужасно обращался с ним,

«Так, давайте возьмем эти векторы контрусилий и посмотрим, что мы можем с ними сделать. Мы завяжем на них парочку бантиков и направим их обратно. Так, посмотрим, как мы можем справиться с этими контрусилиями?»

• тогда эта идея у него бы застряла. Я стал сочувствовать ему. О, я просто сочувствовал ему изо всех сил.

Давайте возьмем в качестве примера теннисную ракетку. Если вы примете мяч, немного отклонив ракетку от перпендикулярного положения по отношению к направлению движения мяча, и махнете ею, когда в нее попадет мяч, то сила мяча направит его обратно. На самом деле при этом вообще не требуется, чтобы игрок прилагал какие-либо усилия. Он просто делает взмах ракеткой, и мяч летит обратно. Хороший теннисист знает, как это делается.

И он внезапно осознал, что я никак не мог сочувствовать ему так сильно, и он начал слегка злиться. И он поднялся прямо на уровень 1,5. А потом он стал подниматься выше 1,5, постепенно добрался где-то до уровня 2,2, и с этого момента одитинг шел как по маслу.

Что ж, так действует человек, который очень весело к этому относится. Он берет и использует эти контрусилия, как только он их получает. Он использует контрусилия, и он просто разворачивает их в обратном направлении – вжих! Он использует их.

Вот как я это сделал. Он говорил мне что-то вроде: «Моя мать... моя мать всегда плохо обращалась со мной, она била меня каждый день».

И поднимаясь по шкале тонов, человек в конце концов достигает такого уровня, на котором контрусилия даже не приближаются к нему.

И я просто отвечал: «Боже мой, каждый день. Она била вас и по воскресеньям тоже?» И он снова заводил свою песню, чтобы получить еще сочувствие, а потом я говорил: «О, по воскресеньям? Значит, она не была христианкой, правда?» Понимаете, совершенно нелогичное заявление. И он поднялся по шкале тонов и показал мне, что он может проходить инграммы: «Ррррр-аррр-аррр!» – он проходил инграммы.

На шкале тонов существует теоретический уровень, на котором человек мог бы заставить отскочить даже грузовик. Теоретически! Это теоретический уровень, вы понимаете. Но именно в этом направлении мы и экстраполируем.

Ну хорошо. Существенный момент в вашем отношении к преклиру состоит в том, готовы ли вы сделать что-то для преклира, а также в том, намерены вы подтверждать значимость преклира или подтверждать значимость его аберраций.

Таким образом, на самом верху этой шкалы усилий и контрусилий человек поднимается на такой уровень, что если бы он стоял на середине автомагистрали и к нему приближался бы грузовик на скорости 90 километров в час, то он мог бы просто продолжать стоять там, и грузовик подлетел бы в воздух, или его унесло бы в кювет, или произошло бы что-то вроде этого. Другими словами, контрусилие... контрусилие вообще не оказалось бы поблизости от этого человека. Это как если бы вокруг него существовал какой-то силовой экран или что-то в этом роде.

Так вот, ваша готовность или неготовность помочь ему зависит от того, есть ли у вас где-то на самом дне сознания смутная идея о том, собираетесь ли вы использовать какие-то из его аберраций для того, чтобы самому контролировать его. Просто задайте себе этот вопрос.

Между прочим, я видел, как такое происходило. Очень удивительно. Среди нас есть большое количество людей, с которыми просто ничего не может произойти. Вот и все. Таких людей много. Никогда нельзя с полной уверенностью сказать, как так получается, но по той или иной причине все, что начинает ломаться или выходить из-под контроля рядом с таким человеком, или все, что вот-вот готово нанести ему удар или что-то в этом роде, просто неожиданно приостанавливается. Происходит что-то очень неожиданное. И кстати, это не затрагивает никого, кто находится рядом с этим человеком.

Очень часто вы обнаружите, что преклир напоминает вам вашу двоюродную бабушку Агату, которой вы с превеликим удовольствием оттяпали бы голову. И вы никогда не имели возможности контролировать бабушку Агату, но вы уж точно можете контролировать этого преклира прямо сейчас. Ага! И вы добьетесь своего. Не успеете вы оглянуться, как просто искромсаете своего преклира.

Например, я видел таких людей на последней войне. Вот этот человек появляется в каком-то месте, и там не происходит никаких действий... то есть, все останавливается. Все останавливается.

Вы задаетесь вопросом: «Хотел бы я знать, почему я это делаю?» Вы его режете, режете, кромсаете, рубите на куски. «Ну да, мы только наполовину стерли этот инцидент. Давайте перейдем вон к тому, более позднему инциденту». Хотя вы отлично знаете, что более поздние инциденты сокращаются гораздо хуже, чем более ранние.

Допустим, у нас есть корабль, который побывал в самых жарких передрягах и который постоянно подвергался ударам со всех сторон, и вот неожиданно там появляется новый офицер или кто-то в этом роде. Он поднимается на борт, и в течение следующего года этот корабль участвует в сражениях, вступает в контакт с врагом, но в него не попадает ни один снаряд, с этим кораблем ничего не происходит... ни один человек из тех, что находится на борту, не получает ранений, ни у кого не начинается психоз, ничего не происходит.

Так что вам очень даже стоит спросить себя: «Давайте-ка посмотрим. Есть ли какая-то причина, по которой я не хотел бы, чтобы этот преклир пришел в хорошее состояние?» И с помощью прямой памяти вы, возможно, установите тот факт (к своему огромному удивлению), что вы не хотите, чтобы этот преклир пришел в хорошее состояние. Почему нет? Ну... э... эм... возможно, у вас есть ощущение, что этому человеку нужно сочувствие. А потом вы обнаруживаете, что эта девушка-преклир напоминает вам вашу первую девушку в этой жизни; а та девушка бросила вас, и вы сожалели об этом с тех самых пор. Однако потом она вернулась к вам и попыталась восстановить отношения, а вы обнаружили, что когда вы грубо ведете себя с ней, она чувствует... и так далее, и вы получаете весь этот огромный расчет, который крутится в вашей голове, – он связан с девушкой, которую вы знали давным-давно и которая не имеет никакого отношения к преклиру.

Кстати, это вызывает сильное отвращение у людей, которые находятся очень низко на шкале тонов. И это, кстати, проблема тех, кто подвержен несчастным случаям. Но это только теоретическая проблема. Это теоретический уровень, на котором может находиться человек, и я привел вам этот пример, чтобы дать некоторое представление о двух возможных крайностях.

Поэтому вам стоит задать себе этот вопрос. Таким образом вы заставите исчезнуть те сходства, которые имеются между преклиром и людьми, которых вы знали раньше, и устраните трудности, которые имеются у вас в настоящем времени – финансовые, общественные, семейные... любые трудности, которые имеются у вас в настоящем времени и которые могут означать, что преклиру желательно оставаться в том же состоянии, в котором он находится сейчас, а не подниматься в более высокое.

Так вот, самый крайний нижний уровень – это, конечно, уровень, на котором абсолютно любое контрусилие – если существует хоть малейшая вероятность того, что оно может быть направлено на человека, – попадает в него и проходит сквозь него; это апатия. Если по закону совпадений существует хотя бы ничтожная вероятность того, что что-то может произойти, что человек может оказаться в самом невероятном положении, то обстоятельства сложатся именно таким образом, что этот человек получит удар. Так что эта соломинка, которую несет с собой ветер, не задевает больше никого на улице, но каким-то образом так получается, что она попадает этому человеку в правое ухо, и он становится глухим. Я хочу сказать, что вот такого рода вещи происходят на нижних уровнях шкалы тонов.

Будьте честны с самим собой. Очень часто вы будете обнаруживать, что несмотря на то, что вы – это вы и вы полны решимости сделать все, что только можно сделать для этого конкретного кейса, здесь имеется одна загвоздка; и если вы найдете и устраните ее, вы внезапно обнаружите, что с преклиром стало очень легко работать.

Кстати, находиться рядом с таким человеком очень опасно, если вы сами находитесь в низком тоне. В любом случае находиться рядом с таким человеком опасно, потому что он как бы изменяет неблагоприятным образом обстоятельства, которые вас окружают.

Может быть и такое: вы собираетесь проходить с преклиром инцидент, который с вами как с преклиром еще не проходили – стандартный инцидент, например, факсимиле «Один». И вам нужно задать себе вопрос: «Хочу ли я одитировать этого преклира?» Вы осознаете: «Со мной еще не проходили это Факсимиле. И вполне вероятно, что если я буду проходить факсимиле "Один" у этого преклира, я рестимулируюсь. У меня могут включиться соматики» – и так далее. «Готов ли я пойти на это?» И если вы безоговорочно решаете, что вы готовы: «Конечно, все нормально; это не имеет значения. Скорее всего, я не рестимулируюсь. Давайте-ка я запостулирую, что этого не произойдет. Но даже если я и рестимулируюсь, это не имеет значения. Я все равно возьму и проодитирую этого преклира».

Я знал одного человека, который отличался тем, что, где бы он ни оказался и что бы он ни делал, он и люди, находящиеся поблизости от него, всегда получали травмы. Неважно, что именно происходило, с кем-нибудь обязательно что-нибудь случалось. Кто-нибудь умудрялся каким-то образом получить травму или он сам получал какую-нибудь травму. Это человек, который подвержен несчастным случаям.

И в таком случае вы не окажетесь в ситуации, когда посреди сессии вы попытаетесь уйти прочь со словами: «О, я не могу продолжать. У меня такая ужасная головная боль. Все мои зубы болят, и что-то только что ударило меня в живот – я просто не могу продолжать одитировать этого преклира».

«Национальная страховая компания» может доказать, что такая вещь, как подверженность несчастным случаям, действительно существует. Страховая компания внимательно проверяет документы корпораций, чтобы удостовериться... кстати, я не думаю, что эту информацию предполагалось распространять, но никто не брал с меня обязательство держать это в секрете... страховая компания проверяет документы определенных корпораций, которые являются ее клиентами, чтобы удостовериться, что они не принимают на работу личностей, хорошо известных своей подверженностью несчастным случаям. Это можно было бы назвать черным списком работодателя, но иметь некоторых людей в организации просто смертельно. Они усвоили это на опыте и вели учет такого рода вещей. И это бесстрастные, точные цифры, полученные крупной компанией, которая считает все эти статистики и собирает их в Нью-Йорке.

Итак, вам следует разобраться с этим. И если посреди сессии вы под каким-то благовидным предлогом... (вы так или иначе осознаете, что это лишь благовидный предлог), вы осознаете, что вы хотите прекратить эту сессию, хотя отведенное на нее время еще не вышло; вы хотите бросить это дело и пойти куда-то еще, вы внезапно вспомнили, что у вас назначена встреча в каком-то другом месте... Вы берете себя за шиворот (вы можете это сделать, понимаете?) и говорите себе: «А теперь давайте-ка посмотрим... хм-м... почему это я хочу прекратить эту сессию?» И вы обнаружите, что преклир только что натолкнулся на что-то, вероятно, очень горячее – у вас! Так что вы просто стискиваете зубы и продолжаете сессию. Понимаете, вы можете это сделать.

Так вот, если вы хотите выяснить, насколько человек является помехой для общества, судя по шкале тонов... вы можете оценить, насколько человек ценен для общества или насколько он является помехой для общества, просто оценив, как он справляется с контрусилиями. Какие свои усилия он использует, чтобы справиться с теми или иными контрусилиями?

Нет никакой причины, по которой вам нужно было бы опускаться по шкале тонов или рестимулироваться или что угодно еще, если вы сами этого не хотите. Вы просто должны определять для себя при одитинге каждого преклира, какие негативные последствия могут возникнуть из-за того, что вы его одитируете. И вы должны как бы просматривать все это перед каждой сессией, которую вы собираетесь проводить преклиру, просто чтобы убедиться, что в данный момент все в порядке, путь свободен, одитинг пойдет нормально – и все замечательно.

Давайте рассмотрим это с точки зрения чего-нибудь очень, очень, очень земного. Давайте возьмем, например, бокс. Вот два боксера. Предположим, боксер А находится в апатии, а боксер Б – просто боксер. Боксер А получает удар от боксера Б. К нему приближается контрусилие, но оно не встречает на своем пути никакой защиты. Боксер получает удар, который сбивает его с ног, и он лежит на ринге. Это апатия, понимаете.

Если вы хотите быть сверхосторожными – пока вы сами не прошли Факсимиле как преклир и полностью не стерли его, – делайте именно так. И вы обнаружите, что вы одитируете гораздо лучше.

Так вот, как ни странно, если боксер А находится в апатии, то боксер Б, как правило, наносит ему гораздо больше ударов гораздо большей силы.

Например, я однажды... я очень редко появлялся в старом Дианетическом центре, в любом из старых Центров; после июля 1950 года я почти никогда не переступал их порог... и я столкнулся с одитором, штатным одитором, в вестибюле. Я спросил:

Мы поднимаемся немного выше по шкале тонов, и мы видим, что боксер А находится в таком состоянии, что он уверен, что ему сейчас нанесут удар. В любом случае он, вероятно, уже проиграл чемпионат и так далее. И он наносит удар, и потом в какой-то степени защищается, возвращаясь в прежнее положение, но он просто продолжает получать наказание, наказание. Он находится в горе, и он на самом деле как бы специально привлекает к себе эти контрусилия со стороны боксера Б.

• Как у вас дела? Как я понимаю... мне сказали по телефону... вы одитируете психотика. Как у вас успехи?

Хорошо. Давайте рассмотрим страх. Вот боксер А. Он знает, что на него будут направлены эти контрусилия. Он знает, что они достигнут его. Он в смятении, и контрусилия достигают его. Все, что нужно сделать боксеру Б, – это сделать обманное движение правой рукой и нанести удар левой. Все, что ему нужно сделать, – это заставить боксера А оценить, что удар будет нанесен с другой стороны, и тогда он сможет ударить его. Поскольку боксер А зафиксируется, как только решит, что он знает, с какой стороны на него будет направлено контрусилие. На самом деле страх – это своего рода состояние незнания контрусилий.

Давайте посмотрим, как ведет себя боксер А, если он находится на уровне 1,5 шкалы тонов. Бах, бах. Он хочет уничтожить боксера Б, и он делает это так, что сам не ставит никакой защиты. Он останавливает удары всем своим телом, он сдерживает каждый удар, который ему наносит соперник; он направляет все свои усилия на то, чтобы уничтожить боксера Б, так что он в большей или меньшей степени будет сохранять одинаковый темп движения на протяжении всего поединка.

Боже мой. Я повернулся к другому человеку и спросил:

Теперь давайте посмотрим, как он ведет себя на уровне 2,5, в скуке... боксер А в скуке. Боксер Б то и дело наносит удар то с одной стороны, то с другой и так далее. А этот парень просто отбивает эти удары. Он отбивает эти удары. Он не заинтересован. Он не наносит удары боксеру Б. Он просто отводит его удары. Бах... боксер Б наступает... удар, удар, удар, а боксер А в скуке просто продолжает отводить от себя эти удары, вот и все; и, кстати, он делает это довольно небрежно. Так что мы можем видеть, что... понимаете, боксер Б в моем примере – это контрусилие, а боксер А – это усилие.

• Как дела у этого психотика?

Теперь давайте рассмотрим человека на уровне 3,0: он боксирует осторожно. Он не хочет проиграть. Он боксирует умело. Если соперник наносит ему повреждение, то он с таким же успехом нанесет повреждение и ему, практически в равной степени. Если соперник не очень активно дерется, то этот парень на уровне 3,0 тоже будет не очень уж активно драться. Он стремится сохранить статус-кво. И он будет стараться сохранить статус-кво.

На уровне 3,5 мы видим боксера А, который, опять же, не особенно стремится одержать победу. Он отмахивается от ударов и так далее. И кстати, на уровне 3,5 присутствует некоторая беззаботность или капризность, которая время от времени приводит... понимаете, этот человек питает некоторый интерес к жизни, несмотря даже на то, что все это продолжает вызывать у него своего рода скуку, но на самом деле он скрыто проявляет одну вещь... он скрыто проявляет тон 4,0. Он находится немного ниже этого уровня, он проявляет его скрыто, и иногда он наносит удар боксеру Б, чтобы это выглядело смешно, или наносит ему удар в какое-нибудь смешное место или в такое место, что это оказывается полнейшей неожиданностью. Боксер Б наносит невероятно сильный удар, а боксер А в тоне 3,5 отбивает его. Когда боксер Б двигается мимо, боксер А запросто может... в этот момент он, вероятно, мог бы нанести ему такой удар, что бой на этом бы закончился. Но он не делает этого. Он немного отступает и слегка шлепает боксера Б по макушке, а потом смотрит, как тот продолжает двигаться. Знаете, такого рода реакция... вот так он действует. Вы обнаружите, что человек в тоне 1,1 будет делать это слишком принужденно, чтобы казаться смешным, но человек в тоне 3,5 действительно это сделает.

Так вот, на уровне 4,0 вы скорее всего увидите такую картину: каждый раз... боксер А находится в тоне 4,0... каждый раз, когда боксер Б пытается нанести мощный удар, он подается корпусом вперед. И вы увидите, как боксер А выжидает, когда боксер Б подастся вперед. И тогда боксер А использует это движение в качестве основной силы удара. Он поставит свой кулак в такое положение, что боксер Б просто ударится о него челюстью, понимаете? Боксер А использует движение боксера Б, чтобы ударить боксера Б. И это уровень 4,0.

Так вот, мы продолжаем подниматься вверх по шкале тонов по той же самой гармонике, и мы достигаем такого уровня – я думаю, это уровень тяжелой мысли, – где боксер А... если бы на этом теоретическом уровне они занимались боксом... вот боксер Б начинает подниматься на ринг, чтобы задать жару боксеру А, но не успевает он подняться на ринг, как вступает ногой в ведро с водой и летит вверх тормашками, однако каким-то чудом он не получает ни единого повреждения, он просто не может продолжать бой. И потом судьи каким-то странным образом решают, что бой состоялся и присуждают звание чемпиона боксеру А, который, конечно, совершенно не заслужил этого, и можно ожидать, что это скажут все остальные, но на этом теоретическом уровне все остальные аплодировали бы этому парню и считали бы присуждение ему звания чемпиона совершенно справедливым.

Вот что они тогда практиковали.

Итак, это, опять же, шкала тонов с точки зрения усилия и контрусилия. Я надеюсь, теперь вы совершенно четко понимаете, что я имею в виду под «контрусилием». Нет никакого смысла ходить вокруг да около и придумывать для этого какие-то другие названия, чтобы сделать это простым или легким. Это усилие, направленное против выживания данного индивидуума.

• И что же произошло? – спросил я.

Человек прилагает усилие, чтобы выживать, и он сталкивается на своем пути с чем-то неподвижным или с чем-то, что находится в движении и что не особенно хочет, чтобы он выживал. Поскольку те усилия, с которыми человек сталкивается и которые он использует для собственного выживания, конечно же, не являются контрусилиями. Они являются усилиями.

Например, человек выращивает овощи у себя на огороде. Эти растения, пробивающиеся из земли, не являются контрусилиями по отношению к человеку, который их посадил. Они являются его усилиями. Даже если его там нет и овощи растут сами по себе и так далее, любое усилие, предпринимаемое этими растениями, предпринимается ради этого человека, поэтому это его усилие. Так что видите, у нас есть продолжение усилия.

И я спросил:

В старые времена в психоанализе говорили об «альтер эго». Что ж, давайте для наших целей выразим это более понятным языком, давайте скажем, что усилия... давайте возьмем, например, маму и Джимми; Джимми – это ее сын; он очень сообразительный мальчик, и вот он становится чемпионом штата по прыжкам с шестом. Но что бы вы думали... это усилие мамы. Она говорит это сама себе. Это до такой степени является ее усилием, как если бы она сама пошла и взяла этот шест... сняв кружевной воротничок или что-то в этом роде... пробежала и прыгнула с шестом, завоевав звание чемпиона. Если только она не находится низко на шкале тонов, иначе для нее это будет слишком много движения и она выберет Джимми в качестве контрусилия и будет обращаться с ним соответствующим образом.

• Когда вы хоть как-то сталкивались с психотиками? Эта девушка-одитор как бы сглотнула и ответила:

Это является еще и ответственностью, не так ли, – если задуматься об этом на мгновение.

• Ну, я была санитаркой в психиатрическом отделении Бруклинской психушки, –

Как вы думаете, сколько контрусилий или сколько усилий в этой вселенной служат вам или являются вашими? Вашими не как человека в тоне 1,5, «Я», – а просто вашими как индивидуума. Сколько усилий в этой вселенной вы готовы принять как собственные? Чем больше усилий вы принимаете как собственные, тем меньше вы получаете ударов. И это не что иное, как ответственность... уровень ответственности. За какое количество усилий вы готовы взять ответственность? Ведь вы будете получать как контрусилие любое усилие, за которое вы не берете никакой ответственности.

или как там называли это заведение.

Давайте рассмотрим человека А и человека Б, они не дерутся за деньги... они встречаются на улице, и Б бросает вызов А, потому что Б вообразил, что А что-то ему сделал. Если А отказывается взять за это ответственность, то вместе с этим он принимает Б как контрусилие, и в этот момент Б ударит его, толкнет или сделает ему что-то тем или иным образом.

• О, правда? – сказал я. – Вам когда-нибудь попадался какой-нибудь психотик, который напоминал бы вам эту женщину?

Совсем наоборот... давайте посмотрим на это с другой стороны... если А принимает протест Б как свой собственный протест и неожиданно говорит: «Ого, это очень плохо; с этим нужно что-то сделать», то он застанет Б врасплох и тот обнаружит, что стал союзником А и теперь направляет усилие против контрусилий, существующих в окружении. И никакой драки не может быть! Это ответственность. Колонка ответственности, которая приведена в настольной книге, как раз и содержит эту самую оценку усилия, оценку контрусилия и то, насколько кто-то признает тот факт, что что-то принадлежит ему.

И эта девушка-одитор стояла передо мной... она задрожала... обычно она была очень хорошим одитором... она задрожала всем телом, когда об этом зашел разговор.

Вы осознаете, например, что человек, который старательно помечает землю, которой он владеет, метр за метром или километр за километром, и говорит: «Это мое»... как только он ставит вокруг забор, он прекращает владеть всеми усилиями, которые существуют за забором, и они тут же начинают бить по забору как контрусилия.

Она вдруг воскликнула: «Ооох! О, да!» У нее не просто был похожий опыт, это была целая катастрофа!

Так что основной закон, существующий на Земле, имеет отношение к воде, земле и обнесению их забором. Это основной закон среди всех законов: право на владение водой и право на владение землей.

На нее когда-то напал психотик, внешне являвшийся почти точной копией этого преклира; психотик напал на нее, исцарапал, почти выбил один глаз, он выдирал у нее целые пряди волос, и никто не пришел ей на помощь. И она просто похоронила глубоко в памяти весь этот инцидент и позволила отвезти бедного психотика-преклира домой – где-то на расстояние 700 – 800 километров – из-за того, что она не выполнила первый шаг.

[В этом месте запись обрывается в оригинале.]

Когда она стала проходить инцидент с психотиком... когда она только начала работать с преклиром-психотиком, у нее не было никакой рестимуляции, никакого представления о том, что что-то может пойти не так. Но не прошло и пяти минут после начала работы с этим преклиром, как что-то пошло не так.

Другими словами, количество усилий МЭСТ-вселенной, которое принимает человек, напрямую определяет количество контрусилий, которое он будет получать от МЭСТ-вселенной. И то, в какой мере он признает эту вселенную своим собственным усилием, определяет то, в какой мере контрусилия будут обходить его стороной.

Вместо того чтобы прекратить сессию в тот же момент и сказать себе: «Этот преклир почему-то меня рестимулирует; есть какая-то причина, по которой я не могу привести этого человека в хорошее состояние», выйти наружу, выпить чашечку кофе и дать преклиру посидеть на кушетке и поразмышлять о грехах этого мира или о чем-то в этом роде, – вместо этого одитор продолжает пробиваться вперед, включая у преклира все больше и больше соматик.

И это очень интересно. Это неоспоримое утверждение, это очень плотный концепт, это не что-то расплывчатое. Однажды какой-то человек... о, он был просто в ужасном состоянии, он угрожал и так далее, говорил, что сделает то-то и то-то, то-то и то-то. И кто-то сказал мне, что он звонит по телефону, и я... «А, такой-то и такой-то. О, да. Так, посмотрим, пожалуй, я приму его на сто процентов как усилие». Другими словами, я взял полную ответственность за все, что этот человек делает и говорит, я запостулировал это, и я взял трубку и поговорил с ним. Я даже не успел сказать ему ничего очень вразумительного, как он тут же утихомирился, и в течение последующих двадцати четырех часов сделал пару вещей, которые я давно хотел, чтобы были сделаны, причем я даже не упомянул об этом. Его гнев просто растаял.

Что этот одитор пытается сделать с этим преклиром? Она пытается ослабить преклира, чтобы тот не мог на нее напасть! И будучи одитором и работая... со скоростью, превосходящей скорость света... как ослабить преклира? Ну, нужно включить достаточно много соматик и оставить достаточное их количество включенными, чтобы преклир был совершенно искалечен и не мог ударить вас, выцарапать вам глаза и выдрать вам волосы.

Так вот, если люди хотят, чтобы их принимали... понимаете, человек хочет, чтобы его приняли, но это что-то очень туманное; этому понятию не было дано определения.

И в ту секунду, когда она вспомнила этот инцидент, она даже распознала сам расчет. Вы понимаете, что это могло для нее значить?

Принятый. Принятый обществом. Но что общество должно сделать? Выдать вам лицензию на выживание или что-то в этом роде? Что, по-вашему, должно сделать общество, чтобы принять вас? Вы хотите, чтобы общество использовало ваши усилия как свои. Это и есть «принятие». Если группа принимает индивидуума, это означает, что она готова использовать усилия этого индивидуума как усилия группы.

Это можно назвать «клированием перед сессией». И если вы перед сессией отклируете то, что нужно, просто с помощью вспоминания, то вы обнаружите, что сессия займет у вас гораздо меньше времени.

И кстати, практически все искусство управления группой строится на одном этом законе. Понятие о внесении вклада и о том, что вы должны делать с тем вкладом, который вносят люди, строится на этом законе.

Если бы вы пошли и сели в угол лицом к стене и пару раз произнесли алфавит в обратном порядке, выполнили несколько ритуалов, и если бы вы тратили по два часа перед каждой сессией на то, чтобы найти, просканировать, проработать и убрать со своего пути все причины, но которым вы не хотите, чтобы этот преклир пришел в хорошее состояние, то вы бы экономили время в трехчасовых сессиях... если бы вы тратили два из этих трех часов на то, чтобы разобраться, почему вы не хотите привести этого преклира в хорошее состояние. Ведь факсимиле «Один» утверждает: «Вам не нужно, чтобы кто-то был в хорошем состоянии. Люди опасны. Людей нужно контролировать». И на всем этом образуются локи почти до настоящего времени.

Одна из основных причин, по которым что-то было не в порядке в первых организациях, к которым я имел хоть какое-то отдаленное отношение, заключается в том, что их руководство не принимало усилий других людей, оно отвергало их, и это доходило даже до насилия. Эти организации никого не принимали; их руководство привело их к провалу, поскольку они получали контрусилия.

После того как одитор проводил преклирам одитинг на протяжении какого-то времени (и если с ним самим не проходили инциденты с ранней части трака), он попадает в состояние, в котором он достаточно силен, чтобы двигаться вперед, пытаться, пытаться и пытаться, и он думает, что он борется с преклирами, хотя на самом деле он вовсе с ними не борется. Он борется со всеми моментами, когда он не очистил преклиров, прежде чем их одитировать... не очистил у себя.

Что вы делаете с революционером? Если бы вы находились в правительстве и на вас со всех сторон наседали бы ярые революционеры, то как бы вы с ними справились? Стали бы вы их расстреливать? У-у. Стали бы вы делать им выговор? У-у. Стали бы вы устраивать широкую пропагандистскую компанию против них? У-у.

И в конце концов дело доходит до того, что он чувствует, будто он переходит вброд озеро клея, а его преклиры перестают продвигаться в одитинге, потому что он выбрал их в качестве контрусилий. Он выбрал их, этих индивидуумов, в качестве контрусилий, он выбрал их аберрации в качестве контрусилий, он выбрал все на свете в качестве контрусилий, а потом он выбирает самого себя в качестве контрусилия против самого себя. Почему бы ему не бросить в преклира бомбу и не покончить с этим?

Вы точно выясняете, где располагаются революционеры и кто они такие, и вы публикуете официальное объявление, в котором говорится, что вы очень хотите связаться с этими ребятами, потому что у них есть некоторые идеи и они могут оказаться полезными для вас. И затем вы объясняете этим людям, в чем ваши проблемы, вы просите их, чтобы они рассмотрели эти проблемы, изучили ситуацию и посмотрели, как их идеи могут помочь общему благосостоянию группы. После того как вы выслушали их идеи и дали им четкое представление о тех проблемах, которые перед вами стоят, вы даете им область действий. На Земле не произошло бы ни одной революции, если бы руководство или правительство всегда поступало таким образом. Понимаете, как это происходит?

В этом нет ничего таинственного или сверхъестественного; это просто факты, ведь все это будет проявляться в тоне вашего голоса. Это будет проявляться в вашем отношении к преклиру, как бы усердно вы ни пытались это подавить.

Конечно, когда человек находится ниже уровня 2,0, он хочет погибнуть. Каков самый быстрый способ погибнуть? Взять все свои потенциальные усилия и решить, что они являются контрусилиями, и гибель не заставит себя долго ждать. Это быстрый процесс. Если кто-то хочет помочь вам, не позволяйте ему это сделать; если кто-то подходит к вам и говорит вам доброе слово, дайте ему понять, что это слово было недобрым; если кто-то хочет использовать те же вещи, которые используете вы, дайте ему ясно понять, что он не может этого делать.

У меня когда-то был преклир, которого я... наверно, из-за своего злобного нрава... я его просто терпеть не мог. До сего дня я так и не устранил этого преклира из своего банка. Я его терпеть не мог, поэтому я продолжал выбирать его в качестве контрусилия.

И если вы как следует это сделаете, если вы сделаете это очень внезапно и в очень широком масштабе, то вам, вероятно, удастся погибнуть за один или за два часа. Я не знаю, почему люди используют пистолеты, чтобы совершить самоубийство. Если вы знаете этот закон, вы можете совершить самоубийство практически в считанные секунды. Конечно, не в ваших силах решать, насколько болезненной будет ваша смерть, но вы на самом деле можете взять достаточное количество усилий, существующих в окружении, и создать достаточное количество контрусилий. Понимаете, все, что вы делаете, – это берете эти усилия и превращаете их в контрусилия, и, конечно же, они сразу же ударят по вам, как только вы их развернете. Бах! И тогда вы придете в ужасное состояние.

Он приходил ко мне, и он соглашался получать одитинг только после ужасного возбуждения, обесценивания, крика, споров, отказов и так далее – каждый раз.

Тело начинает разрушаться, когда человек опускается по шкале тонов. Что оно при этом делает? Мало-помалу, кусочек за кусочком, орган за органом, сустав за суставом, – человек перестает признавать свою причастность к тому, что происходит в той или иной области тела, и тем или иным образом выбирает это в качестве действий, направленных против него самого. И таким образом эта часть тела больше не является частью «группы», и она начинает работать против человека.

Каждый раз, когда я его одитировал, примерно из четырех или пяти часов сессии два или три часа уходили на совершенно бессмысленные споры о том и о сем. И он был настолько хитер, что ему удавалось тем или иным образом пробить броню.

Думаю, можно натренировать человека в этом так, что он сможет вызвать у себя практически любое заболевание по желанию. Вы могли бы постоянно говорить себе:

Он бормотал что-то себе под нос вместо того, чтобы проходить инграмму. Он невнятно произносил что-то вроде: «Ах ты, гнусный дурак. И ты уж точно напыщенный дурак, разве нет?»

«Мое левое ухо не принадлежит мне. Мое левое ухо не принадлежит мне. Мое левое ухо постоянно причиняет мне боль. У меня звенит в левом ухе, и мне это не нравится; оно некрасивой формы», и вы можете продолжать совершенно ясно показывать, что ваше левое ухо является не вашим усилием, а вашим контрусилием; в нем появятся нарывы, оно загноится и вызовет у вас воспаление мозга, оно может сделать с вами практически все, что угодно.

• Э-э, что вы сказали? – переспрашивали вы его.

Вы понимаете, как это происходит? Это сразу же говорит вам кое-что о физическом состоянии людей. Человек обращается с собой по больше части так же, как он обращается со своим окружением. Поскольку он сам, то есть его тело тоже является частью его окружения, тоже является частью МЭСТ-вселенной. И человек обращается со своим телом и его действиями так же, как он обращается с МЭСТ-вселенной. Так что вы можете понаблюдать, как человек обращается с различными вещами в МЭСТ-вселенной, и вы будете знать, как он обращается с самим собой.

Если он, например, разбивает все машины, на которых он ездит, и если он разрушает то, разрушает се, то вы знаете, что он может еще и заболеть или уже заболел какой-то болезнью. Если вы посмотрите, как он заботится о себе, или как он ухаживает за собой, или как он не ухаживает за собой, то вы обнаружите, что он точно так же будет поступать и с МЭСТ-вселенной, которая его окружает, потому что он обращается с ней точно так же, как он обращается с самими собой. Следовательно, вы можете оценить, как человек будет делать что-то для вас, посмотрев, как он обращается с самим собой, потому что он будет делать это точно так же, ведь мы исходим из того, как вы обращаетесь с усилиями. Выбираете ли вы их в качестве усилий? Выбираете ли вы их в качестве контрусилий? Выбирает ли этот человек свою одежду в качестве контрусилия?

• вфу-ух! Знаете, такие вещи, как садистское изнасилование маленьких детей и так далее. И он этим так гордился! Он был так рад всему этому!

Знаете, почти у каждого человека в обществе... в каждом раннем детстве его жизни... почти у каждого человека в каждом раннем детстве были взрослые, которые выбирали в качестве контрусилия для ребенка одежду.

Ну что же, человека можно поднять по шкале тонов, а можно и опустить.

Знаете: «Ты не можешь сегодня надевать свои туфли, тебе нужно надеть другие туфли, а вот эти туфли ты будешь носить по воскресеньям; тебе нужно заботиться о своей одежде, у тебя постоянно дырки на коленках, ты постоянно рвешь свое платье, тебе следует позаботиться об этой одежде» – и так далее, и так далее, и так далее. И вы говорите: «Твоя одежда, твои туфли являются контрусилиями, твои туфли являются контрусилиями, твоя одежда является контрусилием, твоя одежда является контрусилием». И совершенно неожиданно у человека возникает идея, что одежда является контрусилием. И после этого он как бы начинает сражаться с ней. И вы увидите, что он будет носить одежду со слишком тесным воротником. Вы увидите, что он будет носить туфли, которые ему жмут, и так далее. Он выбрал их в качестве контрусилий, и они будут действовать, как контрусилия. Он говорит: «Мои туфли жмут», и он обязательно купит туфли, которые будут ему жать. Ему нужно доказать это.

И скажу я вам, после моей четвертой сессии с ним он вел себя вежливо. Он был очень вежлив со всеми!

Потому что фактор, который стоит за всем этим, заключается в том, что он... никто не может быть неправ. Вы не можете быть неправы... разум должен быть прав, он создан для того, чтобы быть правым, и так далее. Так что если человек выбрал свои туфли в качестве контрусилия, если он уже сделал это, то когда он получит удобные туфли, они не будут представлять собой контрусилие, не так ли? И тогда он будет неправ.

Спустя довольно долгое время другой одитор взялся за работу с этим преклиром, начал поднимать его выше, поднял его по шкале тонов на тот уровень, где этот преклир снова стал таким, каким был раньше, и тут этот одитор узнал все о том, как я потерпел неудачу в работе с этим кейсом.

Дело не в том, будет ли ему более удобно или менее удобно, будет ли он лучше выглядеть или хуже, дело в том, будет ли он прав или неправ. Он сказал: «Мои туфли являются контрусилиями. Никто никогда не позволял мне владеть своими туфлями и никто не сделал для меня ничего с помощью туфель. Поэтому эти туфли являются контрусилиями».

Конечно, через четыре или пять сессий после этого преклира снова опустили вниз по шкале тонов.

Чтобы туфли представляли собой контрусилия, они должны жать. Так что единственный тип туфель, который вы можете себе купить, – это такие туфли, которые будут вам жать. Это очевидно, не так ли?

Так вот, это одна из причин, по которым я придумал «Настольную книгу для преклиров». Вам следует очень, очень хорошо осознавать следующий факт: время от времени вы будете сталкиваться с кем-то, кого вы с большим удовольствием утопили бы. Вы бы скорее предпочли сжечь его живьем, сантиметр за сантиметром, чем прикоснуться к нему. Вы можете даже не знать почему, если у вас не стерты основные факсимиле.

И потом, поскольку вы не хотите, чтобы кто-нибудь заподозрил, что вас вообще беспокоит вопрос о том, правы вы или неправы... ведь это само по себе является признанием того, что вы можете быть неправы... вам нужно придумать какое-нибудь длинное объяснение, почему вы носите туфли, которые вам слишком тесны.

Если вы тем или иным образом протискиваетесь вперед и работаете с преклирами, в то время как вы сами еще не вполне освободились от собственного банка, вы будете время от времени сталкиваться с этим. И вы будете напрасно искать:

Вы говорите: «Ну, в Нью-Йорке есть гангстер, которым я очень восхищаюсь, и он носит туфли с удлиненными носками, как эти, они очень стильные и так далее, это такой стиль, поэтому я их и ношу». И это маскировка, это попытка избежать признания:

«Похож ли он на дедушку? Похож ли он на бабушку? Нет, я любил дедушку и бабушку. Похож ли он на того наемного работника? Нет, он не такой, как тот конюх, который бил лошадь. Кто же это?» Вы обнаружите, что это был кто-то в 1035 году нашей эры или что-то в этом роде, кто сжег монахиню, с которой вы дружили, или что-то в этом роде. Я имею в виду, это будет что-то, погребенное очень глубоко в банке, что-то очень запутанное и давно забытое.

«Я неправ. Я могу быть неправ, потому что я не могу быть прав в том, что касается этих туфель. Следовательно, мне нужно придумать длинное объяснение; мне нужно иметь оправдание тому, что я выбрал что-то в качестве контрусилия». И он очень тщательно этому следует. Так вот, уясните этот следующий шаг.

Кстати говоря, вы можете подключить себя к психометру и задать себе вопрос:

Когда человек выбирает что-то в качестве контрусилия, ему нужно иметь какое-то объяснение, чтобы не быть неправым. Конечно, это совершенно неправильно выбирать что-либо в качестве контрусилия. Но чтобы не быть неправым, человеку нужно какое-то объяснение. Так что человек заявляет, что туфли совершили против него оверт, и у него есть оправдание для совершения в ответ оверта против туфель, – он выбирает их в качестве контрусилия. Видите, это замкнутый круг.

«Есть ли какая-то причина, по которой я не хочу одитировать этого преклира?» И если такая причина есть, стрелка дернется – боп! И вы спросите: «Эта причина в этой жизни?» Никакой реакции. «В более ранней жизни? Насколько ранней? Десять жизней назад? Двадцать жизней? Две тысячи лет назад? Тысячи лет назад? Десятки тысяч лет назад?» Боп!

Так вот, когда человек ввязывается в драку с кем-то, он начинает беспокоиться по поводу того, что это не он сам выбрал это контрусилие в качестве контрусилия, это было сделано не по его воле. Кто-то другой выбрал это в качестве контрусилия, и теперь он должен страдать из-за этого.

И вы обнаружите, что этот преклир немного напоминает обезьянку. И вы внезапно получите слабую соматику: как будто бы обезьяна отгрызает вам нос, когда вы лежите и умираете, или что-то в этом роде. Неважно, что это такое, но вы действительно можете это найти с помощью этого прибора.

Другими словами, он получает оверт... он пытается доказать, что он сам получает этот оверт. Так что у него есть оправдание для того, чтобы сделать что-нибудь туфлям в ответ; теперь у него есть оправдание всему, что он делает с туфлями. У него есть оправдание тому, что он выбирает их в качестве контрусилия; у него есть оправдание тому, что он использует усилие против контрусилия.

Однако время от времени может случиться так, что прибора нет под рукой, но у вас так и чешутся руки убить этого преклира. Или время от времени вам попадается преклир, который представляет собой просто ходячий оверт. В этот момент (и это не единственная причина... о нет, далеко не единственная)... но в тот момент, когда вы осознаете, что ситуация будет очень тяжелой, вы находите кого-то из окружения этого преклира, кто ненавидит его или хочет контролировать его с помощью силы; вы объясняете этому человеку, как использование Настольной книги позволит ему неизменно достигать этого, и поручаете ему следить за тем, чтобы преклир работал по этой книге. И когда преклир вернется к вам, он будет куда менее отвратительным, и его будет легче одитировать. Это то, что... один из способов использования этой книги.

Так вот, это... это должно сказать вам очень многое о том механизме, который использует человек... о тех процессах, которые протекают у него в уме в связи с МЭСТ-вселенной. Понимаете, к несчастью, если бы вообще не существовало никаких контрусилий, то не существовало бы никакого действия. Не существовало бы вообще никакого действия.

Однако атака на преклира должна включать в себя упоминание того факта, что некоторые преклиры – даже с точки зрения самых святых из нас – никак не заслуживают того, чтобы стать хоть чуть-чуть лучше!

И что бы вы сделали, чтобы получить действие? Что бы вы сделали, чтобы его получить? Не было бы ничего, что могло бы создать действие. Вам пришлось бы найти какую-нибудь другую вселенную. Но что бы вы сделали с этой другой вселенной? Вы сказали бы: «Ну, она является контрусилием по отношению к этой вселенной, так что нам придется расправиться с ней».

[В этом месте запись обрывается в оригинале.]

Так вот, когда вы говорите: «Все эти контрусилия, которые меня окружают, являются моими усилиями», вы на самом деле снижаете уровень своего действия... вынужденного действия. И кстати, очень полезно снизить этот уровень, чтобы подняться по шкале тонов до некоторой степени. Но выше этого уровня вы должны быть способны свободно выбирать для себя контрусилия.

Вы обнаружите, что многие преклиры приводят, казалось бы, совершенно разумные и очевидные, но совершенно надуманные доводы в пользу того, что вы плохо с ними работаете. Они будут находить доводы в пользу того, что вы плохо работаете. Они будут находить разные доводы, чтобы создать у вас нисходящую кривую.

Что мы выбираем в качестве контрусилия? Выбираем ли мы другого человека в качестве контрусилия? Выбираем ли мы животных в качестве контрусилий? Выбираем ли мы усилие жизни, направленное на выживание, в качестве контрусилия? Все это совершенно нерационально, не так ли? Да, наверное, единственное, что действительно можно безопасно выбрать в качестве контрусилия... единственное усилие, которое можно безопасно превратить в контрусилие, – это МЭСТ-вселенная. Если человек сражается с МЭСТ-вселенной и упорядочивает МЭСТ-вселенную, он может иметь много действия и оставаться высоко на шкале тонов, поскольку у него находится на низком уровне только одна динамика, и, откровенно говоря, это не динамика мысли, а динамика материальной вселенной. Так что он свободен сражаться с этой вселенной.

Вы вполне можете ожидать... вполне можете ожидать, что преклир получит огромную пользу от какой-то одной сессии, а потом вдруг создаст у вас нисходящую кривую: это будет настолько внезапно, что если вы не будете настороже, вы, вероятно, просто так и останетесь с открытым ртом. Вы сидите, очень гордясь собой – вы привели этого преклира в лучшее состояние, – а преклир вдруг заявляет: «На скотобойне и то лучше одитируют» – или что-то в этом роде.

На самом деле человек, который сражается с этой вселенной и в огромной степени упорядочивает силы вселенной, который приводит различные вещи в такое состояние... приводит их в порядок, делает их полезными в физической вселенной... такой человек обычно находится в довольно хорошем состоянии. И обычно его принимают как человека, который делает что-то хорошее.

Если это застает вас врасплох, то это значит, что вы не определили, до какого уровня вы подняли преклира по шкале тонов. Ведь очень часто оказывается так: вы одитируете человека, находящегося намного ниже 2,0 – зачастую даже намного ниже 1,0, – и при этом не осознаете этого по-настоящему, пока не увидите, как этот человек начинает подниматься вверх, проходя различные диапазоны.

Так вот, всякий раз когда физики работают в этом направлении и добиваются побед на этом поприще, все говорят: «Здорово, здорово, здорово», а потом появляется кто-то еще и выбирает это усилие физиков как что-то, что можно использовать против жизни. И все говорят: «О, нет, нет, нет, нет, нет, нет». Понимаете, это неправильно.

Бац – вот он. Он поднялся до скрытой враждебности. Помните, скрытая враждебность – это тон лучше и выше, чем горе, пусть даже кажется, что с человеком, находящимся в горе или апатии, очень просто ладить. Вы поднимаете руку такого человека, кладете ее куда-то – и она там и остается. Вы говорите: «Сейчас вам надо что-то сказать» – и человек что-то говорит. В этом случае вы являетесь его селф-детерминизмом.

Что вам нужно сделать, так это взять атомную бомбу и использовать ее против материи, энергии, пространства и времени. Вы можете очень многое сделать с ее помощью. Например, вы могли бы... о, мне бы очень не хотелось перечислять все, что вы можете делать с помощью атомной бомбы. Но самое последнее, что вы могли бы сделать... если вы находитесь очень низко на шкале тонов... это взорвать других людей. Понимаете, это неправильно.

Но когда вы поднимаете этого человека но шкале, он доходит до уровня 1,1 или 1,5 и создает у вас очень крутую нисходящую кривую – может быть, он делает это очень открыто, а может быть, очень скрыто.

Так вот, физическая вселенная представляет собой хаос, и когда вы вносите порядок в этот хаос, что вы делаете? Вы выполняете основное действие жизни, и это действие заключается в том, что вы собираете кусочки силы... частички силы, которые могут быть направлены на вас, а могут и не быть направлены на вас... и выстраиваете их в ряд, чтобы нанести удар по еще большей силе в физической вселенной, которая может быть направлена на вас, а может и не быть направлена на вас, чтобы затем взять эту силу и упорядочить ее.

Возможно, преклир неожиданно... вы прекрасно ладили с этим преклиром, с этой молодой девушкой, она такая трогательная, такая, казалось бы, мягкая и так далее, и вы так сильно ей помогаете. И неожиданно она заявляет: «Наверно, мне не стоит вам это говорить, но помните того преклира, которого вы одитировали на прошлой неделе? Ну, того, которому вы так сильно помогли? Так вот, насколько я знаю, его родственники вчера сдали его в психушку».

Итак, вот что вы при этом получаете: сначала вас окружают эти беспорядочные векторы действия... хаос МЭСТ-вселенной. Вы берете небольшое количество этого хаоса и говорите: «Эта сила... эта хаотичность представляет собой силу, и я выбираю ее в качестве усилия. Так что теперь это усилие».

Зззззум! Понимаете? Хвалит вас... понимаете, вы начинаете гордиться тем, что вы что-то сделали... и потом зззонг! – она быстро создает у вас нисходящую кривую! Или просто внезапно вызывает у вас ужасный гнев.

Кстати, вы делаете это, создавая тэта-факсимиле этого. Так что когда вы создадите достаточное количество тэта-факсимиле этого, вы неожиданно поймете основной закон, который стоит за всем этим. Вы превратили это в усилие. Так вот, вы выбрали огромное количество других вещей в качестве потенциальных контрусилий, но вы делаете так, что они попадают в это усилие, которое устроено вами таким образом, что всякий раз, когда в него попадает какое-то контрусилие, это контрусилие разворачивается и превращается в усилие. Так что ваше усилие становится все больше и больше, сильнее и сильнее, оно становится все более и более упорядоченным.

Понимаете, если вы в ответ сделаете преклиру что-то в том же самом тоне, вы опустите его на уровень, с которого вы пытались его поднять с самого начала, и сведете на нет собственную работу.

Инженер может взять под контроль реку, если будет использовать силы реки, чтобы справиться с ней. Но он не сможет взять под контроль реку, если будет уничтожать ее, поскольку это вовсе не то, что он пытается сделать. Он, вероятно, пытается построить плотину или сделать что-то еще. Однако если он использует силу реки, чтобы справиться с рекой, то он одержит победу. А если он использует силу реки, чтобы затопить людей, то он не одержит победы. И если он будет использовать силу реки для того, чтобы больше никто не смог справиться с этой рекой, то он не одержит победы.

И помните, вы находитесь в согласии с этим преклиром, вы находитесь в аффинити с этим преклиром и так далее, поэтому такие его действия могут застать вас врасплох. Ведь ваш тон... вы считаете, что тон преклира – это апатия, так что когда вы находитесь в согласии с ним, вы на самом деле в какой-то небольшой мере опускаетесь в апатию. А потом вы поднимаете преклира по шкале тонов, и он внезапно начинает бить по этой апатии гневом. Поэтому иногда это оказывает на вас довольно сильное воздействие, если у вас нет четкого понимания этого механизма.

Например, в Северном Китае начинается война, и этот человек рушит дамбы вдоль Желтой реки, чтобы затопить японскую армию... и заодно несколько миллионов китайских жителей... никто, даже сам человек, который это сделал, не думал, что это хорошее действие. Желтая река пронеслась по Северному Китаю и принесла разруху на огромные территории, потому что она должна была быть очень тщательно огорожена дамбами, очень тщательно. Она текла гораздо выше ее... уровня равнины вокруг нее. Она нанесла столько ила, что ее уровень поднялся. На самом деле это была искусственная река, текшая очень высоко, и тщательно огороженная дамбами из мешков с песком.

Когда вы подняли преклира выше 2,0, у вас все идет отлично. Конечно, вам нужно быть готовым столкнуться с диапазоном 2,5. Человек в диапазоне 2,5 говорит:

Японская армия начинает наступать. Первое, что может прийти в голову любому, – это, конечно: «Давайте затопим их всех». Так что они выпустили Желтую реку, но потом никто даже не побеспокоился о том, чтобы отремонтировать все эти дамбы. И в течение многих лет эта река гуляла туда-сюда по равнинам Северного Китая, не находя себе постоянного русла.

«Ну, у меня дела идут замечательно; нет особого смысла что-то делать. Я не знаю, зачем мы прилагаем все эти усилия. Я думаю, что теперь все это сотрется само собой; все уже сделано... все, что можно сделать, уже сделано. Нет особого смысла продолжать. У меня нет... в любом случае, нет ничего особенного, ради чего стоило бы жить, но если вас это не заботит, то это не имеет значения».

Это не принесло никому никакой пользы. Японская империя потерпела настолько сильное поражение, что теперь знает, что ей вообще не стоило начинать войну; Соединенные Штаты потеряли очень многое, но они могли бы не потерять всего этого, если бы хоть раз поговорили об этом с японским правительством, а не выбирали его в качестве контрусилия; а что касается Китая, то волна усилия, которую он направил против Японии, распахнула двери коммунизму, и Китай потерял все.

Конечно, это некая смесь... это очень похоже на апатию... это звучит так, как будто бы преклир снова опустился в самый низ шкалы. Это не так. Он просто дошел до уровня 2,5.

Таким образом, вы видите, что, когда вы поступаете настолько нерационально, что выбираете человека в качестве контрусилия, вы теряете контроль над физической вселенной; поскольку для того, чтобы одолеть физическую вселенную, требуется упорядочить векторы усилий всех людей, и тогда эта цель будет достойна похвалы. Но когда человек воюет с человеком, мы знаем, что это неправильно, поскольку в этом случае человек катится по наклонной плоскости. Если человек использует законы физической вселенной против человека, то тем самым он помогает физической вселенной сражаться с человеком... независимо от того, на чьей стороне он находится. Вы понимаете, как это происходит?

А потом он начинает говорить примерно так: «Ну, вот э... э... о, все в порядке. Оно стерлось. Оно стерлось. Ну, мне так надоело это проходить. Почему мне нужно проходить через это снова? Мне нужно стереть... это... Мне это надоело». Преклир находится на уровне 2,5... самую малость выше.

Так вот, вы видите, сколько всего можно понять и узнать о поведении человека, если рассматривать его с точки зрения лишь только усилия. Что такое усилие? Что вы выбираете в качестве усилия? Что будет вашим усилием? Что для вас является контрусилием?

Ну, а при следующем прохождении этого инцидента он, возможно, будет чуть выше... или в следующий раз, когда вы увидите этого преклира перед собой в сессии... он, возможно, будет чуть-чуть выше этого уровня, так что он будет беспечным и, на первый взгляд, будет по-настоящему в высоком тоне, вы понимаете?

Ваши цели, да и вся проблема, связанная с целями, на самом деле представляют собой не что иное, как вашу идею или идею вашего преклира о том, какие усилия следует выбрать в качестве контрусилий и какие контрусилия следует превратить в усилия. Это и есть цели. И это все, к чему они сводятся. Это общий знаменатель всех целей.

Он говорит о своей матери: «Ну да, старушка делает то-то и то-то, а потом... ну, конечно же, потом... после того как она макает меня головой в бочку кипящей смолы, ну, потом идет вся остальная часть этого случая и так далее; вот и все, что есть в этом инциденте».

Вы хотите, чтобы преклир разобрался со своими целями? Все, что вам нужно сделать, – это начать работать с ним и спросить у него: «Что противодействует вам?», «Что может ударить по вам?», «Что вы можете сделать, чтобы дать отпор?» – и тогда он осознает, оценив все это, что ему следует делать с целями.

И он предполагает, что вы скажете: «Ха-ха-ха» – и на этом закончите, потому что в этом инциденте никак не может быть чего-то еще. О-о, нет! Понимаете, инцидент, который вы проходили, заключался в том, что преклир получил ожог или что-то в этом роде: у мамы брызнул жир, попал на него, и жир был горячим, или произошло что-то подобное. Но преклир произнес фразу, которая указывает на то, что в этом инциденте есть дополнительное содержание.

Но существует кое-что более важное. Когда он впервые по собственной свободной селф-детерминированной воле выбрал своих врагов, которые у него есть в настоящем времени, в качестве контрусилий? Между прочим, если он осознает это, вся его проблема, связанная с целями, скорее всего, исчезнет, и уж точно исчезнет его неуверенность по поводу настоящего времени. Совершенно неожиданно он осознает этот ужасный, коварный факт... о котором я расскажу вам позднее... он осознает, что он сделал это сам.

Так вот, как вам его найти и при этом не давить на преклира: «Посмотри, ты все еще проговариваешь свои аберрации»? Не стоит говорить такое преклирам. Они не делают почти ничего другого, кроме как проговаривают свои аберрации, когда вы впервые начинаете проводить им одитинг, но в этом-то все и дело. Вам не стоит подтверждать значимость их аберраций.

Вы выбираете что-то в качестве контрусилия, тогда как вам следовало бы выбрать это в качестве усилия, и рано или поздно эта вещь начнет создавать для вас неприятности.

«Ну, давайте пройдем это еще раз, просто на всякий случай». И тогда преклир проходит этот инцидент, в котором его голову якобы окунали в кипящую смолу или что-то в этом роде. Преклир хотел, чтобы это прозвучало очень беспечно.

Так вот, если подойти к усилиям и контрусилиям с точки зрения их технического применения, то можно обнаружить, что, рассматривая факсимиле, мы имеем дело с факсимиле или картинкой старых усилий и контрусилий в том виде, в каком они были получены человеком. И это очень, очень легко понять.

Когда достигается полный релиз в отношении инцидента, он становится смешным. Это смешно. Преклир смеется над инцидентом. Не исключено, что он будет смеяться над ним гораздо дольше, чем вы могли бы ожидать. Иногда одитор оказывается очень и очень обескураженным из-за того, что он никак не может заставить преклира перестать смеяться. Ведь родственникам преклира покажется, что тот внезапно впал в какую-то истерику и совершенно сошел с ума: он не может прекратить смеяться. И с точки зрения родственников, этот смех несколько неестественный и вымученный, потому что он очень громкий и потому, что преклир «никогда раньше не смеялся».

Вот стоит человек, и он пытается оставаться в состоянии покоя, но в него попадает бейсбольный мяч. Бейсбольный мяч говорит ему, что он должен отойти, но этот человек решил оставаться в состоянии покоя, так что он не отходит и мяч попадает прямо в него, и поскольку он не отошел, бейсбольный мяч не прошел сквозь него... и теперь у него подбитый глаз. Бейсбольный мяч был контрусилием, а усилие этого человека было направлено на то, чтобы стоять неподвижно, когда этот мяч попадет в него.

Этот преклир практически избавляется от заряда всей свой жизни, и этот процесс происходит на уровне многих децибел. Это линейный заряд. И я видел, как у преклиров линейный заряд выходил целыми днями, днями и днями. Самый длинный линейный заряд, который я видел, насколько я могу вспомнить прямо сейчас, продолжался примерно семь дней.

И когда вы проходите факсимиле, вы обнаруживаете следующее: вы обнаруживаете усилие этого человека стоять неподвижно и усилие мяча сбить его с ног. И вы обнаруживаете кое-что очень интересное. Решение оставаться в неподвижности было принято немного раньше, чем в него попал мяч. Но оно определенно усилилось, как только в этого человека попал мяч... в самый первый момент.

Время от времени в старом Центре у кого-то это продолжалось до четырех-пяти часов, иногда десяти часов, иногда до двадцати четырех часов... редко дольше. Это оказывает очень благотворное воздействие на кейс. Если у преклира начал выходить линейный заряд, вы можете сказать ему что угодно, и у него тут же возникнет новый взрыв смеха.

И хотя ему в глаз, как кажется, попал бейсбольный мяч и он тут же упал и хотя он будет говорить вам, что бейсбольный мяч сбил его с ног, на самом деле здесь произошло вот что: в этого человека попал бейсбольный мяч, и в первое мгновение удара он наклонился в сторону бейсбольного мяча! Он на самом деле ударил бейсбольный мяч своим глазом. Причем сильно. Он наклонился прямо по направлению к бейсбольному мячу, хватаясь за него всем своим существом и пытаясь заставить этот бейсбольный мяч исчезнуть, и он опустился по шкале тонов в отношении всего этого, когда осознал, что это было контрусилие. Но он пытался превратить его в усилие тем или иным образом, или же пытался схватить его или впитать эту вещь, которая в него попала, и в результате мы видим подбитый глаз.

Что он делает, так это избавляется от целой цепи ассоциаций.

И когда вы проходите в одитинге этот подбитый глаз, вы обнаруживаете, что этот человек склонен оставаться в состоянии покоя. Он делает одно из трех. Он склонен оставаться в состоянии покоя независимо от того, что по нему бьет, и в первое мгновение, когда что-то пытается вывести его из состояния покоя, он пытается оставаться в состоянии покоя.

Если вы начнете обращать его внимание на очень печальные вещи, он будет смеяться еще сильнее. Скажем, вы говорите: «Ну посмотрите, посмотрите. К этому надо отнестись очень серьезно. Давай будем серьезными» – понимаете, вы направляете его по противоположному вектору. Он смеется; вы пытаетесь заставить его быть серьезным. И кстати говоря, чем усерднее вы пытаетесь заставить его быть серьезным, тем сильнее он смеется. Вы говорите: «Ну хорошо, а сейчас вспомните о чем-то печальном. Вспомните о том случае, когда ваша мать чуть не умерла».

Если вы не знаете этого маленького данного, вы можете пропустить самое начало факсимиле. А это самая важная часть, она содержит больше всего боли. Ему не было больно после того, как он принял эту силу бейсбольного мяча. Но когда он пытался сказать: «Нет никакого бейсбольного мяча» – и полностью уничтожить этот мяч своим правым глазом, он не использовал для этого соответствующие мистические символы или что-то в этом роде, и у него появился синяк под глазом; он потерпел неудачу.

«О, да! Ха-ха-ха-ха». И он снова заливается смехом.

Хорошо. Следующий шаг: человек пытается оставаться в состоянии движения. Предположим, он идет по улице; кто-то положил поперек тротуара доску на уровне голени. И вот этот человек продолжает идти по улице, и он ударяется голенью об эту доску. В первое мгновение после столкновения он пытается продолжать идти. Его голень продолжает толкать доску. И на самом деле доска не ударила его жестоко и не оттолкнула его голень, и его голень была совершенно не причем и так далее... такого рода вещи. Ему нужно просто продолжать идти, и он пытается пройти прямо сквозь эту доску.

Над чем он смеется? Ну что же, его смех является выражением внезапного облегчения, которое вызвано осознанием того факта, что его мать не умерла. Он выразит это каким-то другим образом. Так вы и продвигаетесь с преклиром.

И он обнаруживает, что у него не так уж хорошо получается проходить сквозь дырки в пространстве или что-то в этом роде. И в этот момент у него возникает идея, что у него должна появиться соматика... боль. И потом ему придется отодвинуть ногу от этой доски. И потом он начинает обвинять во всем эту доску и говорит: «Эта доска...», а потом «Человек, который положил ее сюда...», а потом весь мир вообще и вся эта вселенная в частности, и он просто начинает считать контрусилием все большую и большую область по мере того, как его тон снова поднимается, и потом область, которую он выбрал в качестве контрусилия, снова сужается, после того как его голень перестает болеть, и он в порядке.

И вот с чем еще столкнется одитор: преклир наполовину пройдет инцидент и начнет кричать. Так вот, преклиры могут кричать. Не пытайтесь убедить себя в том, что преклир не будет кричать. Преклиры кричат.

Так что вы можете увидеть, как человек, испытав боль такого рода, проводит через всю шкалу тонов и снова поднимается. Но вот что здесь произошло: МЭСТ-

У меня как-то раз был преклир, который начал кричать в два часа ночи. Он пришел, прислонился к косяку, почти упал мне на руки... он сказал, что он в ужасном состоянии, и я стал его одитировать... просто начал проводить ему сканирование локов, чтобы получить данные. И он влетел прямиком в инцидент, который какой-то одитор задел, но не прошел. Этот преклир в любом случае был в ужасном состоянии. Он был психотиком.

вселенная или какая-то часть МЭСТ-вселенной... какое-то контрусилие было неподвижным, а человек пытался двигаться. И неподвижность, относительная неподвижность этой доски помешала селф-детерминированному усилию человека продолжать движение. Таким образом стремление человека оставаться в движении было нарушено неподвижностью, существовавшей в физической вселенной.

Но он попал в начало этого инцидента и принялся кричать. Окна были закрыты, время было два часа ночи, а жалоба поступила от соседа, жившего за два квартала.

Так вот, человек идет в каком-то направлении, и что-то... ему в плечо попадает снежок, который пытается заставить его двигаться в другом направлении, понимаете, он пытается заставить его повернуть. И первое, что попытается сделать этот человек, – это продолжать идти в том же направлении. И его усилие продолжать идти в том же направлении соединяется с усилием противостоять этому снежку, и вы обнаружите, что в первое мгновение он на самом деле двигается в направлении снежка. Он реагирует на снежок.

Что и говорить о силе звука! Человеческое существо не в состоянии издавать такой звук, вот и все, что тут можно сказать! От этого звука лопаются барабанные перепонки, он расшатывает вам нервы. P-p-p-p-p-p-p-p! Какой же звук могут издавать некоторые из ваших преклиров!

Даже если человек находится в апатии, в его клетках еще сохранился достаточный уровень тонуса, чтобы заставить его сопротивляться снежку. Это и есть боль. Это когда человек не хочет, чтобы контрусилие изменило его состояние покоя на состояние движения, или когда он не хочет, чтобы его состояние движения изменилось на состояние отсутствия движения из-за наличия контрусилия, или когда он прилагает усилие, чтобы продолжать двигаться в том же самом направлении, несмотря на усилие отговорить его, помешать ему или каким-то образом сбить его с этого направления. Вы улавливаете идею? Вот и все, что можно об этом сказать.

Сидите, прикройте уши и дайте команду: «Пройдите это снова». Кстати говоря, одитору довольно трудно иметь дело с таким преклиром – это крикун.

Когда вы будете проходить все эти контрусилия, вы обнаружите, что контрусилие – это отдельное усилие. Кроме того, вы обнаружите, что преклир может быть контрусилием. Он может быть снежком. На самом деле он может дойти до того, что... вы никогда не просите его сделать это... но он на самом деле может быть снежком, который летит в воздухе и попадает ему в плечо. Он может быть снежком, он может ударить снежок и почувствовать соматики снежка! Конечно, он никогда, в сущности, не несет ответственности за материальную вселенную. Я имею в виду, что он никогда не мог быть усилием физической вселенной. Ерунда!

Или, скажем, заряд ужаса. У преклира может быть такой огромный заряд ужаса, что из-за него кровать будет по-настоящему стучать по полу. А заряд гнева может быть таким тяжелым, что преклир, возможно, ударит кулаком о стену и проломит ее. Такое бывало много раз. Преклир может настолько погрузиться в инцидент, который он проходит, настолько утратить осознание своего окружения, настолько сильно уйти в ревификацию инцидента, что он начнет биться головой о стену, на самом деле причиняя себе вред. Конечно же, то, что вам надо сделать... Ну, будет полезно попытаться вставить подушку между ним и стеной.

Это нелепо, но я хочу, чтобы вы осознали, что индивидуум может быть контрусилием. Вам не нужно заставлять его оставаться в вэйлансе... не настаивайте на том, чтобы он оставался в этом вэйлансе и продолжал получать удар от этого снежка. Измените его точку зрения и позвольте ему быть усилием этого снежка. Позвольте ему обладать этим снежком. И спустя некоторое время после того, как вы начнете проходить с ним этот попадающий в него снежок, вы услышите, как он скажет: «Ну, я... он пытался развернуть меня».

Иногда преклир будет кататься туда-сюда по кровати. Кстати, вас самого крутит во все стороны, когда вы наблюдаете, как ваш преклир делает то и это; понимаете, вы сами делаете усилие, чтобы не дать преклиру скатиться с кровати, и вы напрягаете собственные голосовые связки, чтобы не дать его связкам разорваться; вы пытаетесь выдавить слезы из своих глаз, чтобы он мог заплакать; вы делаете всевозможные странные вещи. Вы подбираете его соматики, чтобы он смог от них избавиться. И кстати говоря, вы включаете свои соматики, чтобы включить соматики у него. Вы пытаетесь, пытаетесь и пытаетесь включить его соматики, его соматики, его соматики, и вдруг включаются ваши собственные. Его – не включаются.

И вы говорите: «Хорошо. Пусть сила разворачивает вас». Если бы вы сказали:

Короче говоря... короче говоря, вы действительно можете работать над этим, и когда ваши инграммы, в особенности факсимиле «Один», еще не стерты, вам нужно просто быть готовым к тому, что вы пройдете через немного более жаркий ад, чем тот, к которому вы привыкли в обычной жизни.

«Будьте силой, которая вас разворачивает», то он в самом деле сидел бы там на кушетке, и вы увидели бы, как он подергивает своим плечом... подергивает плечом. Он ощущает соматику, пытаясь... в том месте, куда попал снежок. И у него возникает также странное ощущение, будто он является тем, что его ударило.

Но одитор ни в коем случае не должен отступать... одитор ни в коем случае не должен отступать! Одитор ни в коем случае не должен оставлять инцидент недопройденным, независимо от того, в каком преклир настроении, какие он произносит слова и какие проявляет эмоции.

Если вы разовьете это в полной мере, то вы обнаружите, что на самом деле он

Вы понимаете, что людям, которые находятся низко на шкале тонов – ниже 4,0,

был этим все время, так что это не имеет значения.

– очень трудно совершать оверты. Одитинг похож на совершение оверта. Может быть, когда-то вы убили женщину, или кошку, или кого-то еще, и ваша жертва кричала, и позже вы об этом сожалели. Преклир начинает кричать, и внезапно у вас появляется мысль, что вы совершаете оверт против преклира. Так что вы отступаете и пытаетесь загладить свою вину перед преклиром, подлатав его тем или иным образом, вместо того чтобы позволять ему кричать.

Ничто равно бесконечности равно ничто, и мы все когда-то давно в прошлом согласились с тем, что что-то существует, так что понимаете, это очень просто. Конечно, я оставлю Эйнштейну делать все математические расчеты. Пожалуйста, пусть считает.

Вы как одитор должны быть готовы безжалостно изрубить преклира на куски... просто изрубить его безжалостно на куски, позволяя ему кричать, позволяя ему проходить соматики, чувствовать боль, проявлять эмоции и так далее. Все это не является овертом.

Хорошо. Вот, по сути, и все, что можно сказать об усилиях. И на самом деле это примерно все, что вы должны об этом знать.

Просто иногда какой-то из ваших собственных овертов против одной из динамик рестимулируется, когда вы одитируете преклира. Это заставляет вас полагать, что вы в чем-то провинились. Реакция провинившегося человека – сожалеть о своем поступке и пытаться загладить свою вину. И, конечно, это сочувствие, и это прикончит вашего преклира!

Когда вы будете работать с чем-то простым, с какими-то простыми усилиями, вы очень скоро обнаружите, что те разнообразные комбинации, которые я вам назвал, действительно являются разнообразными комбинациями. Это просто комбинации людей, которые пытаются оставаться в состоянии покоя или пытаются оставаться в состоянии движения, и контрусилий, которые пытаются оставаться в состоянии покоя или в состоянии движения, и эти конфликты порождают... вместе с этими двумя дополнительными факторами, связанными с изменениями... эти конфликты порождают всю боль, все соматики и все конфликты, которые могут быть у человека где-либо в его банке.

Так что иногда будет происходить вот что: вы проходите этот инцидент, преклир попадает в заряд ужаса и начинает кричать... И что вы делаете?

Хорошо, давайте сделаем передышку.

Вы говорите: «Боже мой, это я заставляю его кричать. Наверное, я его душу» –

это то, что вы сделали кому-то... когда-то раньше.

Так что вы спрашиваете:

• Ну, э... э... э... есть ли какие-нибудь локи на этом инциденте? Есть ли на нем какие-нибудь локи? Есть ли на нем какие-то локи из настоящего времени?

У-у-уух. И в глубине души вы испытываете невероятное облегчение. «Боже, кажется, я из этого выпутался».

Ну да, вы из этого выпутались, но вы оставили преклира в заряде ужаса. Если вы поступите так с кем-нибудь, он может довольно сильно заболеть. Пройдите через это! Пробейтесь через это! Прорубитесь через это! Так или иначе.

Для одитора лучший способ исправить у себя этот подход состоит, конечно же, в том, чтобы пребывать в таком умонастроении, в котором он будет готов совершить любой оверт, чтобы привести преклира в хорошее состояние... любой оверт, чтобы привести преклира в хорошее состояние. Это умонастроение.

Кстати говоря, это умонастроение... даже беспечная решительность... «Ну что же, давайте, проходите это! Ну и что, что это убьет вас; вперед, проходите это. Говорите, ваши легкие уже болят от крика? Ну ладно, давайте-ка посмотрим, давайте-ка посмотрим. Может быть, если мы пройдем более ранний инцидент, вы сможете выдуть их из своей груди. Давайте-ка пройдем его!»

И вы удивитесь тому, как много преклиров, находящихся низко на шкале тонов, откликнутся на это, поднимутся по шкале тонов ближе к вашему уровню и пройдут этот инцидент. Но вы должны быть готовы совершить оверт.

Это не означает, что вы на самом деле берете бейсбольную биту и бьете преклира по голове. Но если бы вы думали, что, ударив преклира по голове бейсбольной битой, вы сотрете инцидент и приведете преклира в хорошее состояние, то вы бы ударили его по голове этой битой. Я имею в виду, ваше настроение должно быть именно таким. «Мы собираемся привести этого человека в хорошее состояние. Р-раз. Единственное, из-за чего он болеет, это аберрация. Он хочет быть здоровым, он хочет быть в хорошем состоянии, и я хочу того же. Ну и что? Поехали. Он придет в хорошее состояние, вот и все». Уверенность. Мыслезаключение.

Возьмите бизнес, которым управляет человек, боящийся причинить вред людям. Этот бизнес потерпит неудачу. Сотрудники будут недовольны, многим людям будет причинен вред. Тот человек, который боится причинять людям вред, на самом деле причинит его множеству людей.

Суть того, о чем я говорю, состоит в том, что вы можете причинить вред множеству преклиров, если будете бояться его причинить. Ведь единственный способ причинить вред преклиру – это не давать ему проходить инциденты. Если вы будете не давать ему проходить инциденты, если вы будете не давать ему проходить горе, если вы будете не давать ему проходить ужас, если вы будете не давать ему проходить конвульсии, – ну что же, дело в шляпе. Вы сделали преклира больным, причем основательно. Не то чтобы другой одитор не мог распутать все это. Но вы, скорее всего, сделали этот кейс менее доступным. И другому одитору, скорее всего, придется поднимать этого преклира с самого дна. Почему? Потому что вы не хотели причинить ему вред. Итак, вы сочувствовали ему: это может быть очень серьезным.

Кодекс одитора, который содержится в книге «Наука выживания», – это то, что вам очень и очень стоит знать. Там указаны две конкретные вещи, которые вам нельзя делать.

Вам нельзя обесценивать данные, сообщаемые преклиром. Вам нельзя говорить ему: «О, это даб-ин. Давайте пройдем что-нибудь реальное. Вы не настолько глупы, чтобы проходить этот инцидент; давайте пройдем что-то другое».

Откуда вы знаете, что это не реальный инцидент? Вы не сидите внутри его головы. Вы не прожили его жизнь.

Конечно, если он проходит восемнадцать железнодорожных катастроф, которые произошли в один и тот же год, в то время как вам известно, что он жил в сельской местности и никаких железных дорог там нет, вы можете предположить, что он проходит нечто слегка сомнительное. Но вам не следует быть настолько уверенным в этом, что вы начнете обесценивать его. Нет, просто смените тему, перестаньте обсуждать железнодорожные катастрофы, вот и все – сделайте так, чтобы преклир сменил тему и направил внимание на что-то другое.

Не обесценивайте его данные, вот и все. Преклир будет страдать каждый раз, когда его данные обесцениваются.

Скажем, вы проходите с преклиром этот инцидент... вы проходите этот инцидент; преклир твердо и непреклонно решил пройти тот случай, когда ему было четыре года и его переехала машина. Папа выезжал на машине из гаража задним ходом и переехал его. И преклир твердо решил пройти этот инцидент. Он не желает слышать ни о чем другом; ему непременно нужно пройти этот инцидент.

Понимаете, это был случай, когда папа сделал что-то ему, и он хочет продемонстрировать вам, что на все его действия против папы (или против отцов вообще) имеется оправдание.

Итак, он хочет пройти этот инцидент. Ну что же, позвольте ему пройти этот инцидент. Не поднимайте из-за этого много шума. В конце концов, наверное, колесо проехало по его ноге и ногу пришлось ампутировать – ничего серьезного. Это совсем не то же самое, что все те серьезные, ранние инциденты, в которых ему действительно изрядно досталось как тэтану. Ну, насчет того, что машина переехала ему ногу, это я шучу. Вероятно, такой инцидент был бы относительно серьезным, потому что преклир остался бы без ноги, и это служило бы рестимулятором. И шансы на то, что ему удастся вырастить новую ногу в том аберрированном состоянии, в котором он находится в настоящий момент, равны нулю. Я не утверждаю, что он смог бы вырастить новую ногу, если бы он был в каком-нибудь другом состоянии; но я не утверждаю и обратного.

Как бы то ни было, он хочет пройти этот инцидент, так что вы начинаете проводить его через инцидент и позволяете ему его пройти. Он стирает его, он в конце концов получает очень четкую реальность всего происшедшего, он прекрасно относится к этому инциденту, тот ему очень нравится, он думает, что с этим инцидентом все в порядке.

И он возвращается домой и говорит по телефону со своей матерью, которая живет в Су-Фоле и которая, так уж случилось, находится на уровне 1,2 по шкале тонов. Он рассказывает ей:

• Помнишь тот случай, когда папа наехал на меня? Знаешь, ты была одета в зеленую куртку с фиолетовыми крапинками. Я получил все данные из этого случая... мне было четыре года... и еще я рассмотрел наш дом, там у тебя везде висели картинки с ангелами...

А мама говорит:

• Знаешь, у меня тогда не было никаких картинок с ангелами. Я приобрела их, когда тебе было восемь лет.

А он продолжает:

• Да, но я прошел этот инцидент, и та старая машина «Максвелл», которая пых-пых, кр-р, пых-пых, кр...

Преклир полностью упускает из виду тот факт, что машины «Максвелл» не выпускались в 1921 году; они были сняты с производства раньше, насколько я помню. По-моему, к тому времени эта марка автомобилей превратилась в «Шляпу в круге», или «Рикенбакер», или что-то в этом роде. Я забыл, как именно они назывались, но точно так же забыла и его мама. Она очень крепко это забыла! Она куда старше вашего преклира, и она сама не испытывала никакой реальной боли во время этого происшествия, так что ее данные об этом не особенно надежны.

Однако она, возможно, не хочет, чтобы преклир знал: что-то говорит ей, что, если ее мальчик все узнает, это опасно. Так что она просто автоматически пытается противоречить всему, что бы он ни говорил, чтобы поставить его на место.

• Но машина выехала из гаража и переехала меня, и к нам пришел доктор Ватсон.

А мама говорит:

• Послушай, машина действительно переехала тебя, мой дорогой, но она не переехала тебя по-настоящему, а только задела; и твой отец очень сожалел об этом. И это все случилось, когда тебе было девять лет. И твой отец очень сожалел об этом, и на самом деле, мы загладили свою вину перед тобой: мы купили тебе новый велосипед. И машина тебя не переехала, но ты так испугался, что ты просто подумал, будто она тебя переехала. И поэтому, ха-ха, мы не совершили никакого оверта против тебя. Мы не совершили никакого оверта против тебя. Мы этого не сделали. Мы этого не сделали. Мы этого не сделали.

Это все, что она говорит. «Оставь эту тему. Оставь... хе-хе... давай поговорим о чем-то другом. Это все было не так».

Этот преклир возвращается к вам, вы пытаетесь его одитировать и обнаруживаете, что соник, который раньше у него был, исчез. Видео исчезло. Его риколы теперь прекращаются в шестнадцатилетнем возрасте, он не может вспомнить ничего более раннего. Замечательно!

Но обесценивание прошлой жизни... Если вы проведете процессинг усилия какому угодно преклиру – неважно, кто это, – он натолкнется на прошлую жизнь. Даже если он самый завзятый ученый-материалист, которого Земля носит сегодня, я привел бы его в прошлую жизнь, дав ему пройти где-нибудь три обычных, простых усилия.

Он стоял бы в толпе, наблюдающей за тем, как Бенджамин Франклин запускает воздушного змея или что-то в этом роде. И он бы сказал: «Хм! Пожалуй, у меня тут разыгралось воображение».

А вы говорите:

– Ну, а сейчас вернитесь в тот момент, когда вы упали с лошади.

Вы просто предполагаете, что он, вероятно, упал с лошади в той жизни – такие уж существа эти лошади.

И он возвращается... Внезапно он говорит: «О, вы знаете, у меня ужасная головная боль!»

Скажите ему: «Ну что же, давайте пройдем этот инцидент – падение с лошади». Итак, он падает с лошади. И мы выясняем, что это был день ежегодных скачек в

Бостоне или где-то еще, его звали Арман и его родичи жили по адресу Бэк-бэй 322; он получает все данные об инциденте, и тот становится все более, и более, и более реальным.

Это говорит преклиру о чем-то очень интересном. До него внезапно доходит: «Я жил не только одну жизнь».

Вот самая ужасная шутка, которую вы можете сыграть с кем угодно: убедите его в том, что он переживает все, что он переживает, лишь однажды, и ему никогда не представляется другого шанса. Он рождается в этом мире, а потом умирает. И когда он умирает, это навсегда. У него никогда больше ничего не будет.

В таком случае все, что он теряет, становится страшно важным для него; все его неудачи вызывают у него глубочайшее сожаление. Вы можете удерживать человека в самом низу шкалы тонов, доказывая ему, что у него есть только одна попытка, что он абсолютно не выживает как личность.

Так вот, я говорю с вами о явлениях, существование которых можно продемонстрировать. Я говорю с вами об этом, потому что очень, очень важно, чтобы вы установили к своему полному удовлетворению, что прошлые жизни существуют, прежде чем вы будете демонстрировать кому-нибудь, что вы не хотите, чтобы они существовали, говоря людям, что им не нужно существовать.

Другими словами, давайте не будем способствовать этому механизму контроля, потому что не существует ни единого доказательства того, что человек живет только однажды. Нет ни единого доказательства! И существуют многочисленные, вполне достаточные доказательства и проявления того, что человек продолжает, и продолжает, и продолжает, и продолжает жить. Существуют определенные явления; у нас есть доказательства; на любом детекторе лжи это можно продемонстрировать. Любой полицейский, используя любой детектор лжи при работе с любым преступником, мог бы задать ему вопрос: «Вы когда-нибудь жили раньше?» – и детектор лжи ответил бы: «Боп! Да».

Эти явления лежали прямо на поверхности. Они представляют собой то, на что люди не желают смотреть; ведь людей научили тому, что это не так.

Итак, человек проходит эту прошлую смерть, он проходит эту прошлую жизнь. Внезапно он осознает что-то, и это осознание подобно молнии. Его риколы внезапно восстанавливаются по всему траку, и он неожиданно говорит: «Вы знаете, я жил уже много раз!» Понимаете, это означает, что он будет жить снова. Это означает, что у него будет еще один шанс.

Это как если бы вы выпустили приговоренного к заключению человека из камеры и сказали: «Вот солнечный свет!»

А потом он натыкается на какого-то злобного типа, который заявляет: «Никто никогда не жил раньше, и все это знают». Понимаете, это самое лучшее объяснение, – все знают, что никто никогда не жил раньше. «А кроме того, раз уж вы говорите о Римской империи, вам следует знать, что Римская империя пала в 221 году, и после этого ею правили только финикийцы; а кроме того, этому обществу на смену пришли египтяне, и вот откуда появилось масонство» – и так далее.

Не имеет значения, какой бы безумной ни была эта логика; факт состоит в том, что кто-то долбит и долбит этому человеку: «Ты не жил! Ты не жил! Ты не жил!» Тот тип не говорит: «Прошлая жизнь не существует». Он говорит: «Тебе место в глубокой, темной камере, где ты никогда больше не увидишь солнечного света – у тебя никогда не будет другого шанса!»

И он не просто говорит ему, что он врет или что он не прав; он говорит: «Ты мертв, когда ты мертв, и ты будешь мертвым навеки. И весь твой небольшой вклад в общество напрасен. От него нет никакого толка. Ты не подготавливаешь ничего для своего собственного будущего. Возвращайся в свою темницу, запри дверь и живи в темноте, парень».

Вот что этот тип говорит ему. И обесценивание прошлой жизни приведет к тому, что тон преклира полетит вниз, как реактивный самолет – ба-бах!

Итак, вам нужно сделать по этому поводу только одну вещь: при прохождении этих инцидентов их нужно доводить до такого высокого уровня реальности, чтобы их невозможно было обесценить. И вам нужно быть очень осторожными, чтобы не обесценить преклира, который начинает проходить что-то очень странное и необычное.

В Элизабет был один бедный малый, над которым все сотрудники жутко потешались. Вы знаете, что он проходил? Он проходил прошлую жизнь на Марсе. И знаете ли: «Конечно, этого не может быть». Но вот только я в последнее время натыкался на жизнь на Марсе при работе со вполне душевно здоровыми преклирами.

И у того мальчонки практически ум зашел за разум. У него был хороший шанс выпутаться из всего этого, прийти в хорошее состояние и так далее, а его просто убили обесцениванием.

На основе каких данных они действовали? Никаких данных, а только озлобленность! Конечно, факсимиле «Один» говорит вам, что вы живете только однажды. Вы не должны знать!

И вот второе очень важное положение. Не оценивайте данные, сообщаемые преклиром. Ваша задача – добиться, чтобы он думал сам, а не думать за него! И хотя с вашей стороны было бы очень мило сказать:

• Ну, о, вы... вы помните инцидент, который вы проходили на днях? А преклир говорит:

Данные, данные, данные, данные, данные, данные, данные – подсказывайте их ему. И посмотрите, как он будет падать по шкале тонов.

Вы проделываете тот же фокус, который многие люди уже проделывали с ним. Вы говорите: «Ты не можешь думать сам и не можешь оценивать свои данные. Я должен думать за тебя, оценивать за тебя, помнить за тебя».

Вы можете познакомиться с супружеской парой, в которой, скажем, у мужа дела идут не очень хорошо; и в очень многих случаях вы обнаружите, что его жена торопливо отвечает за него на все вопросы, которые вы ему задаете... торопливо отвечает за него... хотя вы общаетесь с мужем лишь на общие темы.

Вы говорите:

• Я уверен, что в 1918 году происходило что-то в этом роде.

Все его мнения... она подсказывает ему его мнение прежде, чем он успевает его высказать. И состояние этого человека будет плохим!

Вы как одитор можете столкнуть преклира вниз по шкале тонов, если будете говорить ему, что о чем думать. Вас не заботит, что он сам думает по этому поводу.

И самый легкий способ не оценивать за него – это не заботиться о том, какие оценки он создает сам. Ведь если вы делаете свою работу, он будет оценивать автоматически.

И ваша работа заключается в том, чтобы сделать его способным оценивать

самостоятельно, а не в том, чтобы оценивать за него.

Два способа погубить преклира – это высказывать ему свои оценки и обесценивать его.

И единственное, что вы можете сделать неправильно, – это вести себя трусливо и не позволять ему проходить инцидент до конца, из-за того что вы испугались.

Итак, при атаке на преклира эти три вещи имеют громадное значение, и вы должны уделять огромное внимание Кодексу одитора в целом.

Большое спасибо.