«Факторы» в общем и целом должны быть самоочевидны. Это не подражание Книге Бытия. Это действительно не подражание ей. Так уж случилось, что «Факторы» написаны очень простым языком. Очень простым языком. Это как... как писатель, я передал это так просто, как только мог. Если бы я излагал это научным языком, то не доносил бы идею столь же хорошо.

«Факторы» в общем и целом должны быть самоочевидны. Это не подражание Книге Бытия. Это действительно не подражание ей. Так уж случилось, что «Факторы» написаны очень простым языком. Очень простым языком. Это как... как писатель, я передал это так просто, как только мог. Если бы я излагал это научным языком, то не доносил бы идею столь же хорошо.

Так вот, эти «Факторы» представляют собой... Там говорится именно то, что там написано. Это высший уровень уверенности, существующий в МЭСТ-вселенной. Вы можете быть уверены в этих вещах точно так же, как вы уверены в том, что вы – это вы. Другими словами, вы можете быть уверены. Это определенный уровень уверенности. Вы можете установить перемещение и изменение точки видения. Вы можете сами установить, как создается то, что я назвал там «точками протяженности», и какие действия выполняются с этими точками протяженности, и наблюдать все это.

Так вот, эти «Факторы» представляют собой... Там говорится именно то, что там написано. Это высший уровень уверенности, существующий в МЭСТ-вселенной. Вы можете быть уверены в этих вещах точно так же, как вы уверены в том, что вы – это вы. Другими словами, вы можете быть уверены. Это определенный уровень уверенности. Вы можете установить перемещение и изменение точки видения. Вы можете сами установить, как создается то, что я назвал там «точками протяженности», и какие действия выполняются с этими точками протяженности, и наблюдать все это.

Кстати, якорная точка – частный случай точки протяженности. Все точки – это точки протяженности, а якорная точка – это та, которая остается до некоторой степени неподвижной, чтобы пространство оставалось созданным.

Кстати, якорная точка – частный случай точки протяженности. Все точки – это точки протяженности, а якорная точка – это та, которая остается до некоторой степени неподвижной, чтобы пространство оставалось созданным.

Ну хорошо. Здесь у нас... здесь у нас уровень... на котором мы можем общаться и который мы можем познать на опыте. Вы легко можете увидеть, что существует такая штука, как точка видения. И вы легко можете увидеть, что могут появиться другие точки видения. Но вы можете также увидеть, что одна точка видения никоим образом не может наблюдать другую точку видения, кроме как через промежуточные точки – точки протяженности, принадлежащие этим двум точкам видения.

Ну хорошо. Здесь у нас... здесь у нас уровень... на котором мы можем общаться и который мы можем познать на опыте. Вы легко можете увидеть, что существует такая штука, как точка видения. И вы легко можете увидеть, что могут появиться другие точки видения. Но вы можете также увидеть, что одна точка видения никоим образом не может наблюдать другую точку видения, кроме как через промежуточные точки – точки протяженности, принадлежащие этим двум точкам видения.

Между прочим, это не догадка. Это проверено экспериментально. Вы берете две точки видения и просите их увидеть друг друга. Они не видят друг друга, они видят якорные точки друг друга; они могут наблюдать якорные точки друг друга, но не могут наблюдать друг друга.

Между прочим, это не догадка. Это проверено экспериментально. Вы берете две точки видения и просите их увидеть друг друга. Они не видят друг друга, они видят якорные точки друг друга; они могут наблюдать якорные точки друг друга, но не могут наблюдать друг друга.

Следовательно, вы понимаете, что источник скрытого влияния номер один – это тэтан, или человеческий дух. Он оказывал и, вероятно, всегда будет оказывать скрытое влияние. Он с легкостью становится скрытым, потому что он уже и так скрывается. На самом деле он даже не скрывается, потому что он никоим образом не может сделать себя видимым. У него просто есть идея, что он может быть видимым. Конечно же, он может стать видимым, изготавливая якорные точки, точки протяженности. А когда он их не изготавливает или забывает о том, что может их изготавливать, то у него возникает идея, будто он не существует и является другими вещами. Но он знает, что он существует, и он может мыслить как то, чем он является. И человеку очень легко познать все это на опыте.

Следовательно, вы понимаете, что источник скрытого влияния номер один – это тэтан, или человеческий дух. Он оказывал и, вероятно, всегда будет оказывать скрытое влияние. Он с легкостью становится скрытым, потому что он уже и так скрывается. На самом деле он даже не скрывается, потому что он никоим образом не может сделать себя видимым. У него просто есть идея, что он может быть видимым. Конечно же, он может стать видимым, изготавливая якорные точки, точки протяженности. А когда он их не изготавливает или забывает о том, что может их изготавливать, то у него возникает идея, будто он не существует и является другими вещами. Но он знает, что он существует, и он может мыслить как то, чем он является. И человеку очень легко познать все это на опыте.

Это... все основывается на этом. Герберт Спенсер как-то сказал, что знание можно разделить на познаваемое и непознаваемое. Это прекрасный способ разделить знание, чтобы с ним можно было работать. С таким разделенным знанием можно работать. Но так уж случилось, что это не соответствует действительности.Один философ-трансценденталист как-то заявил: «Все вещи, стоящие того, чтобы их знать...» – он был просто надутым ослом, боже мой. Он заявил: «Все вещи, стоящие того, чтобы их знать, находятся за пределами возможностей человеческого ума». Только он сказал это по-немецки. Другими словами, все, что вы когда-либо будете знать, выходит за пределы вашей способности знать. Это остановило развитие философии. Если я правильно помню, это было сказано примерно в 1792 году или около того, и это остановило развитие философии.

Это... все основывается на этом. Герберт Спенсер как-то сказал, что знание можно разделить на познаваемое и непознаваемое. Это прекрасный способ разделить знание, чтобы с ним можно было работать. С таким разделенным знанием можно работать. Но так уж случилось, что это не соответствует действительности.Один философ-трансценденталист как-то заявил: «Все вещи, стоящие того, чтобы их знать...» – он был просто надутым ослом, боже мой. Он заявил: «Все вещи, стоящие того, чтобы их знать, находятся за пределами возможностей человеческого ума». Только он сказал это по-немецки. Другими словами, все, что вы когда-либо будете знать, выходит за пределы вашей способности знать. Это остановило развитие философии. Если я правильно помню, это было сказано примерно в 1792 году или около того, и это остановило развитие философии.

После этого никто не трудился думать. С 1792 года люди не думали. Они впали в столбняк или что-то в этом роде, оставили философию и ударились в науку. Когда вы занимаетесь наукой, нет необходимости думать; вы просто валяете дурака. Вы собираете всех кузнечиков в Небраске, пересчитываете у них лапки, потом умножаете это число на число собранных вами кузнечиков, а потом издаете пространный доклад о том, что в Небраске у кузнечиков именно столько лапок; и все говорят: «О, наука».

После этого никто не трудился думать. С 1792 года люди не думали. Они впали в столбняк или что-то в этом роде, оставили философию и ударились в науку. Когда вы занимаетесь наукой, нет необходимости думать; вы просто валяете дурака. Вы собираете всех кузнечиков в Небраске, пересчитываете у них лапки, потом умножаете это число на число собранных вами кузнечиков, а потом издаете пространный доклад о том, что в Небраске у кузнечиков именно столько лапок; и все говорят: «О, наука».

Это... между прочим, я преувеличиваю. Это преувеличение. Наука не... дела обстоят не так плохо.

Это... между прочим, я преувеличиваю. Это преувеличение. Наука не... дела обстоят не так плохо.

Однако наука притворяется чем-то таким, чем она не является. Она притворяется истиной и поиском истины. На самом деле наука – это качественный и количественный анализ того, что ученым удается найти. Но обычно они находят то, что написано другими людьми. Это очень плохо. Если бы наука точно соответствовала тому, что она о себе заявляет, то все было бы прекрасно. Но ничто не соответствует тому, что оно о себе заявляет. Вероятно, даже то, о чем я говорю.

Однако наука притворяется чем-то таким, чем она не является. Она притворяется истиной и поиском истины. На самом деле наука – это качественный и количественный анализ того, что ученым удается найти. Но обычно они находят то, что написано другими людьми. Это очень плохо. Если бы наука точно соответствовала тому, что она о себе заявляет, то все было бы прекрасно. Но ничто не соответствует тому, что оно о себе заявляет. Вероятно, даже то, о чем я говорю.

Ну хорошо, давайте рассмотрим эту фразу: «Выходит за рамки человеческого опыта». Если бы у тех, кто так говорил, хватило мозгов, хватило разумности, хватило бытийности (не просто пребывания в каком-то университете где-то в Германии) на то, чтобы распознать одну вещь: «при помощи существующих методов познания»... Если бы они просто это сказали! Все то знание, которое стоит того, чтобы его знать, выходит за рамки человеческого опыта, если человек придерживается существующих в настоящий момент методов познания.

Ну хорошо, давайте рассмотрим эту фразу: «Выходит за рамки человеческого опыта». Если бы у тех, кто так говорил, хватило мозгов, хватило разумности, хватило бытийности (не просто пребывания в каком-то университете где-то в Германии) на то, чтобы распознать одну вещь: «при помощи существующих методов познания»... Если бы они просто это сказали! Все то знание, которое стоит того, чтобы его знать, выходит за рамки человеческого опыта, если человек придерживается существующих в настоящий момент методов познания.

Они даже не осознавали, что существует такая вещь, как методы познания. Вот над чем я работал, и именно это является новым в моей работе. Методы познания. Именно методы, а не само знание. Знание – это совокупность данных. А что такое данное? Это... это маршрут, позволяющий установить данное.

Они даже не осознавали, что существует такая вещь, как методы познания. Вот над чем я работал, и именно это является новым в моей работе. Методы познания. Именно методы, а не само знание. Знание – это совокупность данных. А что такое данное? Это... это маршрут, позволяющий установить данное.

Так вот, неправда, неправда, что все вещи, которые стоят того, чтобы их знать, оказываются за рамками человеческого опыта. И неправда, что все те вещи, которые Герберт Спенсер отнес к категории «непознаваемого», действительно принадлежат к этой категории. Ведь все данные об этой вселенной, которые стоят того, чтобы их знать, – у вас в руках. Это факт. Они оказываются у вас в руках в тот момент, когда в вашем распоряжении появляется метод, позволяющий их узнать. Никогда не забывайте об этом: метод познания важнее, чем само данное.

Так вот, неправда, неправда, что все вещи, которые стоят того, чтобы их знать, оказываются за рамками человеческого опыта. И неправда, что все те вещи, которые Герберт Спенсер отнес к категории «непознаваемого», действительно принадлежат к этой категории. Ведь все данные об этой вселенной, которые стоят того, чтобы их знать, – у вас в руках. Это факт. Они оказываются у вас в руках в тот момент, когда в вашем распоряжении появляется метод, позволяющий их узнать. Никогда не забывайте об этом: метод познания важнее, чем само данное.

Вы можете собирать и собирать данные до бесконечности, но так ничего и не узнать, если у вас нет метода познания. И когда я говорю, что у нас есть способ изведать познание, я имею в виду, что у нас есть инструмент, который позволяет нам знать и действовать. Однако это лишь инструмент, и он служит для того, чтобы знать и действовать. Мы изучили знание, и вот метод (или один из методов), который позволяет добывать знание.

Вы можете собирать и собирать данные до бесконечности, но так ничего и не узнать, если у вас нет метода познания. И когда я говорю, что у нас есть способ изведать познание, я имею в виду, что у нас есть инструмент, который позволяет нам знать и действовать. Однако это лишь инструмент, и он служит для того, чтобы знать и действовать. Мы изучили знание, и вот метод (или один из методов), который позволяет добывать знание.

Если вы хотите узнать что-то о бензопиле, то в действительности лучше всего быть бензопилой. Однако ни у кого в прошлом не было техники, которая позволила бы ему быть бензопилой. Именно так. А сейчас вы можете, если захотите, быть бензопилой и узнать о ней все.

Если вы хотите узнать что-то о бензопиле, то в действительности лучше всего быть бензопилой. Однако ни у кого в прошлом не было техники, которая позволила бы ему быть бензопилой. Именно так. А сейчас вы можете, если захотите, быть бензопилой и узнать о ней все.

Вам это кажется очень странным. Но если вы сидите и смотрите МЭСТ-глазами на ручку какой-то вещи, вам требуется опыт, чтобы знать, что эта вещь полая. Понимаете, вы сидите там, смотрите на эту штуку с ручкой, и вот что происходит: «Эта штука полая внутри, потому что снаружи к ней приделана ручка». Откуда вы знаете, что эта штука полая? Вы полагаетесь на прошлый опыт. О, на прошлый опыт полагаться опасно. Очень опасно. Вся вселенная меняется от часа к часу. Насколько неправым вы можете оказаться? Знать что-то посредством опыта. Вот насколько неправым вы можете оказаться.

Вам это кажется очень странным. Но если вы сидите и смотрите МЭСТ-глазами на ручку какой-то вещи, вам требуется опыт, чтобы знать, что эта вещь полая. Понимаете, вы сидите там, смотрите на эту штуку с ручкой, и вот что происходит: «Эта штука полая внутри, потому что снаружи к ней приделана ручка». Откуда вы знаете, что эта штука полая? Вы полагаетесь на прошлый опыт. О, на прошлый опыт полагаться опасно. Очень опасно. Вся вселенная меняется от часа к часу. Насколько неправым вы можете оказаться? Знать что-то посредством опыта. Вот насколько неправым вы можете оказаться.

Лучший доступный нам способ знать – это быть. Но если бы мы просто обсуждали этот подход с философской точки зрения, все было бы замечательно: мы могли бы спокойно беседовать об этом, поставив на колено чашечку чая и стараясь удержать ее в равновесии. Однако нам необязательно его обсуждать, потому что у нас есть техника, которая позволяет отделять индивидуума как точку видения. И в ту секунду, когда он отделяется от хрупкого и уязвимого МЭСТ-тела, сохраняя при этом способность контролировать это МЭСТ-тело, он обретает способность принимать любую точку видения. И та уверенность, с которой он принимает новые точки видения,

Лучший доступный нам способ знать – это быть. Но если бы мы просто обсуждали этот подход с философской точки зрения, все было бы замечательно: мы могли бы спокойно беседовать об этом, поставив на колено чашечку чая и стараясь удержать ее в равновесии. Однако нам необязательно его обсуждать, потому что у нас есть техника, которая позволяет отделять индивидуума как точку видения. И в ту секунду, когда он отделяется от хрупкого и уязвимого МЭСТ-тела, сохраняя при этом способность контролировать это МЭСТ-тело, он обретает способность принимать любую точку видения. И та уверенность, с которой он принимает новые точки видения,

– это его уверенность в способности знать посредством бытия.

– это его уверенность в способности знать посредством бытия.

Какую опасность несет знание? Ну, опасность бытия... Если бы вы в человеческом теле попытались быть бензопилой, занимая то же самое пространство, которое занимает бензопила, у вас, возможно, отлетела бы пуговица или что-то в этом роде. Но вы сами можете действительно занять с ней одно пространство и сказать:

Какую опасность несет знание? Ну, опасность бытия... Если бы вы в человеческом теле попытались быть бензопилой, занимая то же самое пространство, которое занимает бензопила, у вас, возможно, отлетела бы пуговица или что-то в этом роде. Но вы сами можете действительно занять с ней одно пространство и сказать:

«Смотри-ка, жужжит».

«Смотри-ка, жужжит».

Конечно же, когда вы впервые просите преклира: «Теперь попутешествуйте по стране, пока не найдете лесопилку. Хорошо, теперь войдите в бензопилу», – преклир, вероятно, скажет: «Ой». Он будет изумлен. Но вы не представляете, как он меняется, когда обнаруживает, что может это делать. Он внезапно осознает, что вот он, здесь. Он может быть чем угодно.

Конечно же, когда вы впервые просите преклира: «Теперь попутешествуйте по стране, пока не найдете лесопилку. Хорошо, теперь войдите в бензопилу», – преклир, вероятно, скажет: «Ой». Он будет изумлен. Но вы не представляете, как он меняется, когда обнаруживает, что может это делать. Он внезапно осознает, что вот он, здесь. Он может быть чем угодно.

Ну а если он может быть чем угодно, то он может иметь неограниченное число точек видения. А если он может иметь неограниченное число точек видения, то он может знать что угодно, не так ли? Например, если какое-то знание записано, он, разумеется, может быть в середине книги в библиотеке и прочитать это. Все очень легко. Или если что-то было известно кому-то в какой-то момент, он может обшарить мозги этого человека. Именно так. Чтение мыслей.

Ну а если он может быть чем угодно, то он может иметь неограниченное число точек видения. А если он может иметь неограниченное число точек видения, то он может знать что угодно, не так ли? Например, если какое-то знание записано, он, разумеется, может быть в середине книги в библиотеке и прочитать это. Все очень легко. Или если что-то было известно кому-то в какой-то момент, он может обшарить мозги этого человека. Именно так. Чтение мыслей.

Я имею в виду, это... Вам трудно так сразу представить себе это. Но вы уже знаете или можете сразу же узнать, что вы способны отделить себя как индивидуума от тела, которым, как вам кажется, вы являетесь, и таким образом получить новые точки видения; и вы знаете также, что вам как точке видения невозможно причинить боль, а следовательно, вас невозможно наказать. Это в корне меняет весь ваш образ действий.

Я имею в виду, это... Вам трудно так сразу представить себе это. Но вы уже знаете или можете сразу же узнать, что вы способны отделить себя как индивидуума от тела, которым, как вам кажется, вы являетесь, и таким образом получить новые точки видения; и вы знаете также, что вам как точке видения невозможно причинить боль, а следовательно, вас невозможно наказать. Это в корне меняет весь ваш образ действий.

Люди совершают дурные поступки потому, что глубоко в их душе укоренился страх. Дурные поступки совершаются из страха. Человек должен подняться довольно высоко по шкале тонов, прежде чем он станет этичным. Следовательно, дорога к этичности – это дорога прочь от страха. Любого человека, которого можно достаточно сильно запугать, теоретически можно заставить делать что угодно. И пока дела обстоят таким образом, как можно создать этичное общество?

Люди совершают дурные поступки потому, что глубоко в их душе укоренился страх. Дурные поступки совершаются из страха. Человек должен подняться довольно высоко по шкале тонов, прежде чем он станет этичным. Следовательно, дорога к этичности – это дорога прочь от страха. Любого человека, которого можно достаточно сильно запугать, теоретически можно заставить делать что угодно. И пока дела обстоят таким образом, как можно создать этичное общество?

Но что если человека невозможно наказать и таким образом побудить к дурным поступкам? Дурные поступки не приносят пользы. Когда вы начнете поднимать человека по шкале тонов, вы обнаружите, что существует реальная жажда боли, тяга к боли. Это просто тяга к жизни. И возникает она потому, что человека слишком часто силой принуждали испытывать боль. Вот и все.

Но что если человека невозможно наказать и таким образом побудить к дурным поступкам? Дурные поступки не приносят пользы. Когда вы начнете поднимать человека по шкале тонов, вы обнаружите, что существует реальная жажда боли, тяга к боли. Это просто тяга к жизни. И возникает она потому, что человека слишком часто силой принуждали испытывать боль. Вот и все.

Возьмите почти любого преклира, он пройдет через этот диапазон шкалы. Вероятно, это будет где-то в районе 8,0. На более низких уровнях он помеха, потому что не может позволить себе быть этичным. Его тяга к тем или иным вещам слишком велика. Ведь когда человеком может неожиданно овладеть страстное желание увидеть страдания другого существа, он опасен. Но выше этого уровня он не опасен.

Возьмите почти любого преклира, он пройдет через этот диапазон шкалы. Вероятно, это будет где-то в районе 8,0. На более низких уровнях он помеха, потому что не может позволить себе быть этичным. Его тяга к тем или иным вещам слишком велика. Ведь когда человеком может неожиданно овладеть страстное желание увидеть страдания другого существа, он опасен. Но выше этого уровня он не опасен.

Хорошо. Вот мост, который мы пытались преодолеть. Вот к чему мы стремились прийти. Где находится этот уровень этики? Этот уровень выше наказаний.

Хорошо. Вот мост, который мы пытались преодолеть. Вот к чему мы стремились прийти. Где находится этот уровень этики? Этот уровень выше наказаний.

Человек должен быть необычайно сильным, чтобы иметь принципы и оставаться верным им. Если он находится в теле, он должен быть готов умереть за свои принципы. А это некомфортно – умирать за принципы, так что очень немногие утруждают себя этим.

Человек должен быть необычайно сильным, чтобы иметь принципы и оставаться верным им. Если он находится в теле, он должен быть готов умереть за свои принципы. А это некомфортно – умирать за принципы, так что очень немногие утруждают себя этим.

Ну хорошо. Итак, что у нас есть в «Факторах»? У нас есть линия поведения точки видения, которая пытается общаться с другими точками видения. Все точки видения скрыты, а все якорные точки видимы. Но у точки видения есть стремление, и это стремление обусловлено решением быть. Лучше быть чем-то, чем ничем. Это не подчеркивается в «Факторах». Лучше быть чем угодно. Лучше быть полумертвым от боли, чем быть ничем. И тэтан считает, что если он не отождествит себя с чем-то, он будет ничем. Так что в конце концов он доходит до того, что отождествляет себя с различными вещами и становится этими вещами. Он думает, что он притворяется этой вещью, поскольку он знает, что ею не является и находится лишь в процессе, так сказать, становления ею. На самом деле он может быть ею все время. Достаточно лишь сказать: «Я – это она». Вы видите, как это просто.

Ну хорошо. Итак, что у нас есть в «Факторах»? У нас есть линия поведения точки видения, которая пытается общаться с другими точками видения. Все точки видения скрыты, а все якорные точки видимы. Но у точки видения есть стремление, и это стремление обусловлено решением быть. Лучше быть чем-то, чем ничем. Это не подчеркивается в «Факторах». Лучше быть чем угодно. Лучше быть полумертвым от боли, чем быть ничем. И тэтан считает, что если он не отождествит себя с чем-то, он будет ничем. Так что в конце концов он доходит до того, что отождествляет себя с различными вещами и становится этими вещами. Он думает, что он притворяется этой вещью, поскольку он знает, что ею не является и находится лишь в процессе, так сказать, становления ею. На самом деле он может быть ею все время. Достаточно лишь сказать: «Я – это она». Вы видите, как это просто.

Другими словами, он отождествляет себя с объектами. Эти объекты он мог бы создавать сам. И когда он может создавать объекты, в них определенно нет недостатка. Но что если он забывает о том, что может их создавать? Тогда все начинают полагаться на какой-то автоматический механизм типа: «Бог знает, как все это происходит; бог знает, как все это продолжает существовать»; вселенная просто появилась откуда-то, та-та-та-та, и мы ведать не ведаем, откуда она взялась, и все в таком роде. Мы постоянно ее создаем. А потом мы говорим: «Нет, мы ничего не знаем об этой вселенной; должно быть, это какое-то странное, незнакомое место». Тем не менее мы сами постоянно ее создаем.

Другими словами, он отождествляет себя с объектами. Эти объекты он мог бы создавать сам. И когда он может создавать объекты, в них определенно нет недостатка. Но что если он забывает о том, что может их создавать? Тогда все начинают полагаться на какой-то автоматический механизм типа: «Бог знает, как все это происходит; бог знает, как все это продолжает существовать»; вселенная просто появилась откуда-то, та-та-та-та, и мы ведать не ведаем, откуда она взялась, и все в таком роде. Мы постоянно ее создаем. А потом мы говорим: «Нет, мы ничего не знаем об этой вселенной; должно быть, это какое-то странное, незнакомое место». Тем не менее мы сами постоянно ее создаем.

Такое существо начинает верить в то, что существует нехватка всего на свете. Оно не может ничего создавать. Ему необходимо брать что-то откуда-то еще, чтобы что-то иметь. Оно считает, что оно ничего не может купить, пока оно не заплатит большую цену. Другими словами, вещей не хватает. А когда вещей не хватает, дела приходят в довольно печальное состояние. Вам приходится жертвовать всевозможными вещами, для того чтобы что-то иметь. И когда чего-то ужасно не хватает, вы обнаружите, что люди отдадут что угодно за возможность обладать этим.

Такое существо начинает верить в то, что существует нехватка всего на свете. Оно не может ничего создавать. Ему необходимо брать что-то откуда-то еще, чтобы что-то иметь. Оно считает, что оно ничего не может купить, пока оно не заплатит большую цену. Другими словами, вещей не хватает. А когда вещей не хватает, дела приходят в довольно печальное состояние. Вам приходится жертвовать всевозможными вещами, для того чтобы что-то иметь. И когда чего-то ужасно не хватает, вы обнаружите, что люди отдадут что угодно за возможность обладать этим.

История о глазе идола, которую раз за разом пересказывают лучшие писатели, демонстрирует, какое количество убийств непосредственно следует за тем, как кто-то овладевает чем-то ценным. Ведь эта вещь редка, понимаете?

История о глазе идола, которую раз за разом пересказывают лучшие писатели, демонстрирует, какое количество убийств непосредственно следует за тем, как кто-то овладевает чем-то ценным. Ведь эта вещь редка, понимаете?

Если все начинают зависеть от тех вещей, которые уже существуют, и никто не создает ничего нового, то эта зависимость приведет к нехватке, и эта нехватка будет становиться все больше, больше, больше и больше. Спустя какое-то время дело кончится тем, что ничто не будет существовать. Я имею в виду, человек опускается ниже самого дна. Он думает: «Ничто не существует, не может существовать, потому что оно настолько редкое, что я даже не осмеливаюсь...»

Если все начинают зависеть от тех вещей, которые уже существуют, и никто не создает ничего нового, то эта зависимость приведет к нехватке, и эта нехватка будет становиться все больше, больше, больше и больше. Спустя какое-то время дело кончится тем, что ничто не будет существовать. Я имею в виду, человек опускается ниже самого дна. Он думает: «Ничто не существует, не может существовать, потому что оно настолько редкое, что я даже не осмеливаюсь...»

Вы когда-нибудь слышали о человеке, у которого был один из таких драгоценных камней? Этот камень не лежал на столе в гостиной, и он, конечно, не лежал на ступеньках у входной двери. Если бы он лежал на столе в гостиной, то это еще было бы простительно. Но такие ценности никогда не хранятся в гостиной. Их убирают в сейф.

Вы когда-нибудь слышали о человеке, у которого был один из таких драгоценных камней? Этот камень не лежал на столе в гостиной, и он, конечно, не лежал на ступеньках у входной двери. Если бы он лежал на столе в гостиной, то это еще было бы простительно. Но такие ценности никогда не хранятся в гостиной. Их убирают в сейф.

Частенько случается так, что старый дом внезапно начинает казаться соседям более пустым, чем раньше, и они звонят в полицию. И в этом доме тридцать пять лет жил какой-то затворник; там полным-полно всякого барахла, а человек лежит в своей постели: он умер голодной смертью. Полиция начинает поднимать половицы и ломать камин, чтобы выкинуть прочь это барахло, и обнаруживает 250 000 фунтов или 30 000 фунтов или еще какую-то невероятную сумму, которая лежит себе спокойно в тайнике. Человек даже не смотрел на нее. Денег настолько не хватает, что их нельзя тратить; он скорее умрет, чем что-то потратит.

Частенько случается так, что старый дом внезапно начинает казаться соседям более пустым, чем раньше, и они звонят в полицию. И в этом доме тридцать пять лет жил какой-то затворник; там полным-полно всякого барахла, а человек лежит в своей постели: он умер голодной смертью. Полиция начинает поднимать половицы и ломать камин, чтобы выкинуть прочь это барахло, и обнаруживает 250 000 фунтов или 30 000 фунтов или еще какую-то невероятную сумму, которая лежит себе спокойно в тайнике. Человек даже не смотрел на нее. Денег настолько не хватает, что их нельзя тратить; он скорее умрет, чем что-то потратит.

Вы знаете, что есть еще более низкий уровень? Человек опускается ниже диапазона, в котором он держится за эти деньги и прячет их; он вытаскивает их и начинает выбрасывать прочь вместо того, чтобы тратить их.

Вы знаете, что есть еще более низкий уровень? Человек опускается ниже диапазона, в котором он держится за эти деньги и прячет их; он вытаскивает их и начинает выбрасывать прочь вместо того, чтобы тратить их.

Вот насколько сильно может не хватать каких-то вещей. Вещь не существует, так что ее необходимо выбросить. Теоретически, человек может выбросить прочь все, чему он приписал слишком большую ценность. В конце концов он выбросит все это. Теоретически, последний владелец глаза идола наверняка выбросит его в море. И действительно, все истории о глазах идола заканчиваются именно этим. Драгоценность оказывается либо в Британском музее, либо на дне моря.

Вот насколько сильно может не хватать каких-то вещей. Вещь не существует, так что ее необходимо выбросить. Теоретически, человек может выбросить прочь все, чему он приписал слишком большую ценность. В конце концов он выбросит все это. Теоретически, последний владелец глаза идола наверняка выбросит его в море. И действительно, все истории о глазах идола заканчиваются именно этим. Драгоценность оказывается либо в Британском музее, либо на дне моря.

Так вот, точка видения забывает о том, что она может создавать вещи. Она забывает об этом просто потому, что другие точки видения создают вещи, и потому, что существует определенное мыслезаключение. И это мыслезаключение таково: «Это

Так вот, точка видения забывает о том, что она может создавать вещи. Она забывает об этом просто потому, что другие точки видения создают вещи, и потому, что существует определенное мыслезаключение. И это мыслезаключение таково: «Это

– прекрасно, а вот это – безобразно».

– прекрасно, а вот это – безобразно».

Что прекрасно? Что безобразно? Не просите годовалого ребенка вынести суждение о том, что прекрасно и что безобразно. Ведь оно не совпадет с вашим суждением – ни капли.

Что прекрасно? Что безобразно? Не просите годовалого ребенка вынести суждение о том, что прекрасно и что безобразно. Ведь оно не совпадет с вашим суждением – ни капли.

Искусство – это мыслезаключение. Вы в конце концов принимаете точку зрения этой цивилизации. Вы повторяете: «Ну, говорят, что то-то прекрасно, а то-то – безобразно». И вы остаетесь в некотором недоумении: откуда берутся эти почти неизменные критерии прекрасного и безобразного.

Искусство – это мыслезаключение. Вы в конце концов принимаете точку зрения этой цивилизации. Вы повторяете: «Ну, говорят, что то-то прекрасно, а то-то – безобразно». И вы остаетесь в некотором недоумении: откуда берутся эти почти неизменные критерии прекрасного и безобразного.

Кстати, вы обнаружите это при прохождении первой части шага V «Стандартной рабочей процедуры 8». Вы в конце концов обнаружите, что у вас есть одаренность и своя собственная оценка прекрасного и безобразного, но все это было напрочь перекрыто и забыто, и с тех самых пор вам приходилось туго. Вещи прекрасны потому, что вы заявляете, что они прекрасны. Вот и все.

Кстати, вы обнаружите это при прохождении первой части шага V «Стандартной рабочей процедуры 8». Вы в конце концов обнаружите, что у вас есть одаренность и своя собственная оценка прекрасного и безобразного, но все это было напрочь перекрыто и забыто, и с тех самых пор вам приходилось туго. Вещи прекрасны потому, что вы заявляете, что они прекрасны. Вот и все.

Так вот, понятие о прекрасном, стремление к прекрасному и безобразному, – все это очень применимо на практике. Нехватка доходит до того... нехватка мокапов, например... существа доходят до того, что им не хватает мокапов. Вы можете себе представить существо, которому не хватает мокапов? Вот они принимаются создавать мокапы, – понимаете, две точки видения начинают исторгать мокапы.

Так вот, понятие о прекрасном, стремление к прекрасному и безобразному, – все это очень применимо на практике. Нехватка доходит до того... нехватка мокапов, например... существа доходят до того, что им не хватает мокапов. Вы можете себе представить существо, которому не хватает мокапов? Вот они принимаются создавать мокапы, – понимаете, две точки видения начинают исторгать мокапы.

Между прочим, два ребенка могут заниматься процессингом, и они... они кладут мокапы друг для друга на камин или что-то в этом роде и проверяют, могут ли они увидеть мокапы друг друга. И они сравнивают, сравнивают и сравнивают свои мокапы. В конце концов один из них решит, что у другого мокапы получаются лучше. Так что он возьмет себе один из этих мокапов.

Между прочим, два ребенка могут заниматься процессингом, и они... они кладут мокапы друг для друга на камин или что-то в этом роде и проверяют, могут ли они увидеть мокапы друг друга. И они сравнивают, сравнивают и сравнивают свои мокапы. В конце концов один из них решит, что у другого мокапы получаются лучше. Так что он возьмет себе один из этих мокапов.

И теперь мокапы обретают ценность, потому что один из них становится предметом спора. Не успеваете вы оглянуться, как эти дети больше не создают никаких мокапов. Они изо всех сил стараются удержать те мокапы, которые у них уже есть. Это глупо, потому что любому из них достаточно сказать: «Вот еще один мокап». Но если не делать этого, игра интереснее. В этот момент они думают, что они притворяются, а потом они забывают, что притворяются.

И теперь мокапы обретают ценность, потому что один из них становится предметом спора. Не успеваете вы оглянуться, как эти дети больше не создают никаких мокапов. Они изо всех сил стараются удержать те мокапы, которые у них уже есть. Это глупо, потому что любому из них достаточно сказать: «Вот еще один мокап». Но если не делать этого, игра интереснее. В этот момент они думают, что они притворяются, а потом они забывают, что притворяются.

Так возникает нисходящая кривая. Способность создавать мокапы утрачивается настолько, что в страстном стремлении удержать какой-то мокап человек становится этим мокапом на все сто процентов. Он стоит и держит этот мокап, он берет его для того, чтобы тот мог защищаться, наказывать, обороняться и так далее. Этот мокап становится настолько ценным, что поглощает всю его бытийность. Так он берет свое первое тело.

Так возникает нисходящая кривая. Способность создавать мокапы утрачивается настолько, что в страстном стремлении удержать какой-то мокап человек становится этим мокапом на все сто процентов. Он стоит и держит этот мокап, он берет его для того, чтобы тот мог защищаться, наказывать, обороняться и так далее. Этот мокап становится настолько ценным, что поглощает всю его бытийность. Так он берет свое первое тело.

А потом в один прекрасный день... Кто-то что-то сказал об этом теле, или раскритиковал его, или ударил его, или что-то с ним сделал, а хозяин тела не принял заблаговременно мер, и оно разлетелось вдребезги – смерть. Как ему получить другой мокап? Он забыл, как создавать мокапы. Он забыл, что нужно просто сказать: «Сейчас появится мокап». Он забыл. Как получить еще один мокап? В результате он ворует мокап. Он использует этот мокап, защищает его, а потом ворует еще один и еще один. И эти мокапы становятся все более и более плотными, они начинают все больше и больше выглядеть как настоящие, они становятся все более, и более, и более, и более, и более плотными, пока наконец не оказываются этими ужасно ценными штуками, которые вы называете телами.

А потом в один прекрасный день... Кто-то что-то сказал об этом теле, или раскритиковал его, или ударил его, или что-то с ним сделал, а хозяин тела не принял заблаговременно мер, и оно разлетелось вдребезги – смерть. Как ему получить другой мокап? Он забыл, как создавать мокапы. Он забыл, что нужно просто сказать: «Сейчас появится мокап». Он забыл. Как получить еще один мокап? В результате он ворует мокап. Он использует этот мокап, защищает его, а потом ворует еще один и еще один. И эти мокапы становятся все более и более плотными, они начинают все больше и больше выглядеть как настоящие, они становятся все более, и более, и более, и более, и более плотными, пока наконец не оказываются этими ужасно ценными штуками, которые вы называете телами.

И вы можете знать эти вещи, потому что вы можете проследить, как все это произошло. Вы на самом деле можете провести кому-нибудь процессинг по всем шагам создания этих мокапов, пока он не распознает, как это произошло. Вы ничего не говорите ему, а просто проводите ему процессинг и обнаруживаете точку видения, которая делает мокап.

И вы можете знать эти вещи, потому что вы можете проследить, как все это произошло. Вы на самом деле можете провести кому-нибудь процессинг по всем шагам создания этих мокапов, пока он не распознает, как это произошло. Вы ничего не говорите ему, а просто проводите ему процессинг и обнаруживаете точку видения, которая делает мокап.

Кстати говоря, когда вы начинаете проводить какому-то преклиру процессинг по мокапам... если он начинает получать четкие мокапы... Через несколько дней он скажет вам забавную вещь. «Ты знаешь... ты знаешь, когда ты одитировал меня в том классе, я покрыл одну из стен от пола до потолка перьями индюшки. А когда я зашел туда сегодня утром, они там все еще были», – с гордостью скажет он. Ага, вот оно. Ему понравились эти перья индюшки.

Кстати говоря, когда вы начинаете проводить какому-то преклиру процессинг по мокапам... если он начинает получать четкие мокапы... Через несколько дней он скажет вам забавную вещь. «Ты знаешь... ты знаешь, когда ты одитировал меня в том классе, я покрыл одну из стен от пола до потолка перьями индюшки. А когда я зашел туда сегодня утром, они там все еще были», – с гордостью скажет он. Ага, вот оно. Ему понравились эти перья индюшки.

А еще через несколько дней... еще через несколько дней, вот он. Вы проводите ему процессинг, и он говорит... Вы замечаете, что он не обращает на вас особого внимания, и спрашиваете:

А еще через несколько дней... еще через несколько дней, вот он. Вы проводите ему процессинг, и он говорит... Вы замечаете, что он не обращает на вас особого внимания, и спрашиваете:

• Что происходит? Он скажет:

• Что происходит? Он скажет:

У него все еще есть эта собака. Собака была такой хорошей, такой плотной, такой объемной и цветной, она вытворяла такие забавные штучки, что она у него так и осталась. И если вы позволите ему вытворять с этой собакой что ему заблагорассудится, он будет просто продолжать создавать эту собаку, и создавать эту собаку, и создавать эту собаку. Кто знает, возможно, эта собака примется бегать по комнате, и вы скажете: «Ко мне, Рекс. Интересно, откуда взялась эта собака?»

У него все еще есть эта собака. Собака была такой хорошей, такой плотной, такой объемной и цветной, она вытворяла такие забавные штучки, что она у него так и осталась. И если вы позволите ему вытворять с этой собакой что ему заблагорассудится, он будет просто продолжать создавать эту собаку, и создавать эту собаку, и создавать эту собаку. Кто знает, возможно, эта собака примется бегать по комнате, и вы скажете: «Ко мне, Рекс. Интересно, откуда взялась эта собака?»

Вот в такой последовательности и осуществлялась эволюция. О чем это говорит... это говорит о том, что можно создавать мыслезаключения вне контакта с МЭСТ или пространством. Ведь здесь сказано, что есть решение, и это решение – быть; а потом сказано, что есть пространство.

Вот в такой последовательности и осуществлялась эволюция. О чем это говорит... это говорит о том, что можно создавать мыслезаключения вне контакта с МЭСТ или пространством. Ведь здесь сказано, что есть решение, и это решение – быть; а потом сказано, что есть пространство.

Это позволяет вам немедленно понять, свойственно ли какое-то мышление точке видения. Ну, когда точка видения вступает в контакт с другими точками видения, ей свойственны непрестанные рассуждения и вычисления. Ведь контрдействия и контрусилия... мокапы одной точки видения сталкиваются с мокапами другой точки видения и создают систему мышления, которая представлена в Аксиомах и которая в конце концов превращается в то, что называется человеческим разумом; эта очень глупая, очень простая штука, называемая «человеческий разум».

Это позволяет вам немедленно понять, свойственно ли какое-то мышление точке видения. Ну, когда точка видения вступает в контакт с другими точками видения, ей свойственны непрестанные рассуждения и вычисления. Ведь контрдействия и контрусилия... мокапы одной точки видения сталкиваются с мокапами другой точки видения и создают систему мышления, которая представлена в Аксиомах и которая в конце концов превращается в то, что называется человеческим разумом; эта очень глупая, очень простая штука, называемая «человеческий разум».

Так вот, вы видите, что на этом уровне какое-то мышление есть прежде, чем есть бытийность. Кто-то хочет узнать, что это за мышление. Пожалуйста. Дверь широко открыта. Выход из этой вселенной – прямо и направо. Вы можете выйти и разузнать, что это за мышление. И, возможно, вам удастся даже выучить язык той вселенной, вернуться и рассказать нам всем, что вы обнаружили.

Так вот, вы видите, что на этом уровне какое-то мышление есть прежде, чем есть бытийность. Кто-то хочет узнать, что это за мышление. Пожалуйста. Дверь широко открыта. Выход из этой вселенной – прямо и направо. Вы можете выйти и разузнать, что это за мышление. И, возможно, вам удастся даже выучить язык той вселенной, вернуться и рассказать нам всем, что вы обнаружили.

Но черт побери, это другая вселенная. Это совсем другое дело. Это способность, которая проистекает из какой-то другой способности. Возможно, об этом и говорили трансценденталисты. Все, что вы хотите знать о том мышлении, которое предшествовало бытийности, вы, возможно, не в силах узнать до тех пор, пока вы остаетесь в этой вселенной. Если бы они добавили последние слова, если бы они сказали еще и это, то их заявление соответствовало бы действительности. Ну хорошо. Узнать это можно. Но это не особо относится к делу. Ведь любое действие, которое... мы знаем, как создать любое действие, которое мы хотим создать в этой вселенной.

Но черт побери, это другая вселенная. Это совсем другое дело. Это способность, которая проистекает из какой-то другой способности. Возможно, об этом и говорили трансценденталисты. Все, что вы хотите знать о том мышлении, которое предшествовало бытийности, вы, возможно, не в силах узнать до тех пор, пока вы остаетесь в этой вселенной. Если бы они добавили последние слова, если бы они сказали еще и это, то их заявление соответствовало бы действительности. Ну хорошо. Узнать это можно. Но это не особо относится к делу. Ведь любое действие, которое... мы знаем, как создать любое действие, которое мы хотим создать в этой вселенной.

Если вам не верится, возьмите преклира, который довольно слаб, укажите ему на кошку, бегущую по улице, и попросите преклира дотянуться до нее – не сходя с места – и погладить ее по голове. Кошка за пятнадцать метров от его тела, вы понимаете? Но, возможно, эта кошка так и замрет на месте, или начнет оглядываться вокруг, или ворчать, или визжать, потому что он «погладил» ее слишком сильно, создал слишком сильный ток.

Если вам не верится, возьмите преклира, который довольно слаб, укажите ему на кошку, бегущую по улице, и попросите преклира дотянуться до нее – не сходя с места – и погладить ее по голове. Кошка за пятнадцать метров от его тела, вы понимаете? Но, возможно, эта кошка так и замрет на месте, или начнет оглядываться вокруг, или ворчать, или визжать, потому что он «погладил» ее слишком сильно, создал слишком сильный ток.

Вы можете делать с животными что угодно. Вы можете заставлять их... официанток, животных, разных других людей. Просто... вы тянетесь к ним и прикасаетесь к ним на расстоянии.

Вы можете делать с животными что угодно. Вы можете заставлять их... официанток, животных, разных других людей. Просто... вы тянетесь к ним и прикасаетесь к ним на расстоянии.

Конечно, если бы вы прикоснулись к тому, кто вполне стал тэта-клиром, вы, вероятно, получили бы мощную отдачу. Мораль такова: будьте тэта-клиром.

Конечно, если бы вы прикоснулись к тому, кто вполне стал тэта-клиром, вы, вероятно, получили бы мощную отдачу. Мораль такова: будьте тэта-клиром.

Вы можете вспомнить инциденты с трака, в которых кто-то пытается захватить тело, уже кем-то занятое; он немедленно оказывается за пятнадцать метров от этого тела и продолжает катиться. Отдача.

Вы можете вспомнить инциденты с трака, в которых кто-то пытается захватить тело, уже кем-то занятое; он немедленно оказывается за пятнадцать метров от этого тела и продолжает катиться. Отдача.

Но это тоже относится к опыту. Вы можете познать это на опыте. Это не сложно. Ничто из этого не сложно познать на опыте. Было бы сложно познать это на опыте, будучи точкой видения позади точки видения позади точки видения позади точки видения и так далее. В этом направлении вы могли бы двигаться до бесконечности.

Но это тоже относится к опыту. Вы можете познать это на опыте. Это не сложно. Ничто из этого не сложно познать на опыте. Было бы сложно познать это на опыте, будучи точкой видения позади точки видения позади точки видения позади точки видения и так далее. В этом направлении вы могли бы двигаться до бесконечности.

Но вам нет необходимости двигаться в этом направлении, чтобы сделать то, что, как я надеюсь, пытаемся сделать все мы, а именно: сделать себя лучше и, если мы захотим, помочь другим и попытаться создать лучшую цивилизацию и лучшую вселенную.

Но вам нет необходимости двигаться в этом направлении, чтобы сделать то, что, как я надеюсь, пытаемся сделать все мы, а именно: сделать себя лучше и, если мы захотим, помочь другим и попытаться создать лучшую цивилизацию и лучшую вселенную.

Хорошо, если мы стремимся именно к этому, то у нас есть все необходимые инструменты. Об остальном, с моей точки зрения, можно лишь строить догадки, пока мы не обнаружим способ узнать об этом. Мы достигли высшего уровня способности узнавать все эти проявления. Ведь с помощью этих техник любой из нас может узнать эти проявления. И мы знаем эти проявления, и это дает результаты, и все получается лучше, и мы поднимаемся на уровень этики. Вот в чем ценность того, что у нас есть. Это инструмент, который позволяет получать знание и усовершенствовать бытийность.

Хорошо, если мы стремимся именно к этому, то у нас есть все необходимые инструменты. Об остальном, с моей точки зрения, можно лишь строить догадки, пока мы не обнаружим способ узнать об этом. Мы достигли высшего уровня способности узнавать все эти проявления. Ведь с помощью этих техник любой из нас может узнать эти проявления. И мы знаем эти проявления, и это дает результаты, и все получается лучше, и мы поднимаемся на уровень этики. Вот в чем ценность того, что у нас есть. Это инструмент, который позволяет получать знание и усовершенствовать бытийность.

Способ исправить все это указан в «Факторах». Нужно исправить нехватку точек видения и нехватку точек протяженности, нехватку выживательных объектов и излишек контрвыживательных объектов.

Способ исправить все это указан в «Факторах». Нужно исправить нехватку точек видения и нехватку точек протяженности, нехватку выживательных объектов и излишек контрвыживательных объектов.

Как это сделать? На самом деле это можно сделать с помощью блоков. Другими словами, вы можете по-настоящему сделать это в этой вселенной, находясь в теле, используя МЭСТ-объекты. Вы можете провести процесс таким способом. Вам необязательно проходить его с помощью мокапов.

Как это сделать? На самом деле это можно сделать с помощью блоков. Другими словами, вы можете по-настоящему сделать это в этой вселенной, находясь в теле, используя МЭСТ-объекты. Вы можете провести процесс таким способом. Вам необязательно проходить его с помощью мокапов.

Или же вы можете по-настоящему принять бытийность и модус операнди точки видения: вы являетесь точкой видения, независимой от объектов, и вы создаете объекты, которые удовлетворяют вас. Если вы захотите и дальше заниматься этим, то вы рано или поздно обретете способность создавать такие объекты, которые удовлетворяют и других.

Или же вы можете по-настоящему принять бытийность и модус операнди точки видения: вы являетесь точкой видения, независимой от объектов, и вы создаете объекты, которые удовлетворяют вас. Если вы захотите и дальше заниматься этим, то вы рано или поздно обретете способность создавать такие объекты, которые удовлетворяют и других.

Но прямо сейчас, на этом уровне процессинга, нас интересует не это. Нас интересует восстановление способности быть, а это требует восстановления точки видения и восстановления утраченной ею способности создавать. Восстанавливая эту способность, вы возвращаете точке видения способность создавать точки протяженности, энергию.

Но прямо сейчас, на этом уровне процессинга, нас интересует не это. Нас интересует восстановление способности быть, а это требует восстановления точки видения и восстановления утраченной ею способности создавать. Восстанавливая эту способность, вы возвращаете точке видения способность создавать точки протяженности, энергию.

Когда кто-то впервые начинает выдвигать такие точки, это просто поразительно. Кстати, когда он впервые начинает создавать огромное множество точек протяженности, это его довольно сильно пугает. Он думает о себе, ну не знаю, как о паровозе: он катится по рельсам и из трубы у него вылетает целая куча искр или чего-то в этом роде; ведь искр на самом деле много.

Когда кто-то впервые начинает выдвигать такие точки, это просто поразительно. Кстати, когда он впервые начинает создавать огромное множество точек протяженности, это его довольно сильно пугает. Он думает о себе, ну не знаю, как о паровозе: он катится по рельсам и из трубы у него вылетает целая куча искр или чего-то в этом роде; ведь искр на самом деле много.

У меня как-то был преклир, который назвал это «блестки». Я не знаю, почему ему пришло в голову это слово, но это замечательное слово, – «блестки». Золото. Золотые искорки. Человек испускает целое облако золотых искорок. Он – ого! О, ему это очень нравится. Но он испускает их пару раз, а потом решает, что это опасно. Кто-то его увидит или что-то в этом роде. И он на какое-то время прекращает это делать. А потом он делает это снова, а потом он какое-то время этого не делает, а потом он делает это снова. Это и есть создание точек протяженности.

У меня как-то был преклир, который назвал это «блестки». Я не знаю, почему ему пришло в голову это слово, но это замечательное слово, – «блестки». Золото. Золотые искорки. Человек испускает целое облако золотых искорок. Он – ого! О, ему это очень нравится. Но он испускает их пару раз, а потом решает, что это опасно. Кто-то его увидит или что-то в этом роде. И он на какое-то время прекращает это делать. А потом он делает это снова, а потом он какое-то время этого не делает, а потом он делает это снова. Это и есть создание точек протяженности.

Как это позволяет исправлять тела? Оперирующий тэтан или даже экстериоризированный тэтан может сделать это очень просто. Вам только-только удалось вытащить его из тела, пользуясь щипцами для льда или чем-то в этом роде, и он всего в пятнадцати сантиметрах от своей головы. Но он уже может исправить то, что не в порядке с телом. Вы всего лишь просите его посмотреть на тело и выяснить, нет ли там отложений старой энергии, или чего-то разъединенного, или чего-то, что он хочет исправить. И вы... Он говорит:

Как это позволяет исправлять тела? Оперирующий тэтан или даже экстериоризированный тэтан может сделать это очень просто. Вам только-только удалось вытащить его из тела, пользуясь щипцами для льда или чем-то в этом роде, и он всего в пятнадцати сантиметрах от своей головы. Но он уже может исправить то, что не в порядке с телом. Вы всего лишь просите его посмотреть на тело и выяснить, нет ли там отложений старой энергии, или чего-то разъединенного, или чего-то, что он хочет исправить. И вы... Он говорит:

• Да, и правда, там есть такие штуки! Там есть какие-то нэ-нэ-нэ-нэ-нэ...

• Да, и правда, там есть такие штуки! Там есть какие-то нэ-нэ-нэ-нэ-нэ...

Вы говорите:

Вы говорите:

• Ладно, возьми да исправь это.

• Ладно, возьми да исправь это.

Нужно ли вам знать, что именно он делает? Нет. Но разве это не любопытно, – все то, что он приводит в порядок, и дальше остается в порядке. Вы добиваетесь, чтобы он отдалился на пятнадцать... на тридцать сантиметров от своей головы, и говорите:

Нужно ли вам знать, что именно он делает? Нет. Но разве это не любопытно, – все то, что он приводит в порядок, и дальше остается в порядке. Вы добиваетесь, чтобы он отдалился на пятнадцать... на тридцать сантиметров от своей головы, и говорите:

• Хорошо, теперь давайте... давайте приведем в порядок глаза. Рассмотрите зрительные нервы от начала до конца. Возле них есть какие-нибудь отложения старой энергии?

• Хорошо, теперь давайте... давайте приведем в порядок глаза. Рассмотрите зрительные нервы от начала до конца. Возле них есть какие-нибудь отложения старой энергии?

Он делает это белым, и это уходит. И внезапно его глаз пронзает боль. Он заскакивает в голову, выскакивает обратно и говорит: «Ого, это было сурово». И теперь его зрение в полном порядке – такое же хорошее, каким оно было изначально.

Он делает это белым, и это уходит. И внезапно его глаз пронзает боль. Он заскакивает в голову, выскакивает обратно и говорит: «Ого, это было сурово». И теперь его зрение в полном порядке – такое же хорошее, каким оно было изначально.

Итак, эффективно ли это? Поверьте мне, это эффективно. Вы понимаете, что это не конечная цель процессинга – это исправление одного мокапа. Просто примите точку зрения, что восстановление одного мокапа не будет конечной целью процессинга. Однако большинство приходящих к вам преклиров испытывают такую нехватку тел, что могут думать лишь о том, как бы привести в порядок левую барабанную перепонку или что-то в этом роде, и они способны только на это. Я имею в виду, для них в этом вся суть; конечная цель существования – привести в порядок левую барабанную перепонку. Ну что же, вы экстериоризируете такого преклира, просите его дотянуться до барабанной перепонки, привести ее в порядок – и преклир удовлетворен. Никакого воображения! Он привел в порядок левую барабанную перепонку.

Итак, эффективно ли это? Поверьте мне, это эффективно. Вы понимаете, что это не конечная цель процессинга – это исправление одного мокапа. Просто примите точку зрения, что восстановление одного мокапа не будет конечной целью процессинга. Однако большинство приходящих к вам преклиров испытывают такую нехватку тел, что могут думать лишь о том, как бы привести в порядок левую барабанную перепонку или что-то в этом роде, и они способны только на это. Я имею в виду, для них в этом вся суть; конечная цель существования – привести в порядок левую барабанную перепонку. Ну что же, вы экстериоризируете такого преклира, просите его дотянуться до барабанной перепонки, привести ее в порядок – и преклир удовлетворен. Никакого воображения! Он привел в порядок левую барабанную перепонку.

Это не означает, что тела не ценны или не полезны. Они очень и очень ценны и полезны. Они удобные приспособления для общения. Они нечто вроде авторучек и тому подобных штук. Но они не конечная цель. Однако они могут испытывать ощущения и многие другие вещи. Это очень интересно. Они очень сложны и так далее. Вы могли бы изучать их годами. Тэтану требуется... о, я не знаю, иногда тэтану требуется примерно сорок пять минут, чтобы полностью рассмотреть анатомию тела; если бы он изучал ее по учебникам, это заняло бы годы.

Это не означает, что тела не ценны или не полезны. Они очень и очень ценны и полезны. Они удобные приспособления для общения. Они нечто вроде авторучек и тому подобных штук. Но они не конечная цель. Однако они могут испытывать ощущения и многие другие вещи. Это очень интересно. Они очень сложны и так далее. Вы могли бы изучать их годами. Тэтану требуется... о, я не знаю, иногда тэтану требуется примерно сорок пять минут, чтобы полностью рассмотреть анатомию тела; если бы он изучал ее по учебникам, это заняло бы годы.

Тэтан отступает назад на некоторое расстояние, рассматривает тело снаружи и рассматривает его внутри, понимаете? Глубина восприятия. Сначала он смотрит на внешнюю поверхность тела, а потом он проникает взглядом все глубже и глубже. Он говорит: «Так вот как выглядят почки? Какой ужас!»

Тэтан отступает назад на некоторое расстояние, рассматривает тело снаружи и рассматривает его внутри, понимаете? Глубина восприятия. Сначала он смотрит на внешнюю поверхность тела, а потом он проникает взглядом все глубже и глубже. Он говорит: «Так вот как выглядят почки? Какой ужас!»

Итак, наша задача... наша задача – проводить процессинг не таким «легким» преклирам, которым достаточно лишь дать команду: «Будьте в полуметре позади своей головы. Хорошо, теперь приведите в порядок свое тело. Теперь будьте в нескольких опасных местах. Все хорошо. Вы клир. До свидания»...

Итак, наша задача... наша задача – проводить процессинг не таким «легким» преклирам, которым достаточно лишь дать команду: «Будьте в полуметре позади своей головы. Хорошо, теперь приведите в порядок свое тело. Теперь будьте в нескольких опасных местах. Все хорошо. Вы клир. До свидания»...

Нет, нет. Понимаете, таких кейсов множество. Многие, многие из тех кейсов, с которыми вы столкнетесь, будут именно... они будут как раз такими.

Нет, нет. Понимаете, таких кейсов множество. Многие, многие из тех кейсов, с которыми вы столкнетесь, будут именно... они будут как раз такими.

Но давайте посмотрим на все кейсы. Давайте будем интересоваться всеми кейсами. Насколько я сейчас вижу, вы можете ампутировать тэтана почти у любого тела. Именно так. С помощью щипцов для льда, или рыболовных крючков, или угроз, или чего-то еще вы можете так или иначе вытащить парня из головы. «Если вы не выйдете из своей головы в ближайшие две минуты, я вам покажу». Да, это техника Американской медицинской ассоциации. Ну ладно... Это «Стандартная рабочая процедура 0». (Смех.)

Но давайте посмотрим на все кейсы. Давайте будем интересоваться всеми кейсами. Насколько я сейчас вижу, вы можете ампутировать тэтана почти у любого тела. Именно так. С помощью щипцов для льда, или рыболовных крючков, или угроз, или чего-то еще вы можете так или иначе вытащить парня из головы. «Если вы не выйдете из своей головы в ближайшие две минуты, я вам покажу». Да, это техника Американской медицинской ассоциации. Ну ладно... Это «Стандартная рабочая процедура 0». (Смех.)

Таким образом, в «Факторах» кратко описана дорога, следуя которой мы приходим к знанию. Если эта дорога не ведет вас к знанию, то от нее нет никакого толка. Нет толка ни для вас, ни для кого-то еще. Но если вы можете достичь знания, следуя этой дорогой, то от нее есть толк.

Таким образом, в «Факторах» кратко описана дорога, следуя которой мы приходим к знанию. Если эта дорога не ведет вас к знанию, то от нее нет никакого толка. Нет толка ни для вас, ни для кого-то еще. Но если вы можете достичь знания, следуя этой дорогой, то от нее есть толк.

Она описана просто и, я надеюсь, понятно. Ее невозможно понять очень неправильно по одной простой причине: ее довольно легко познать на опыте при помощи «Стандартной рабочей процедуры 8». А раз так, ее легко понять, поскольку это понимание можно создать в настоящем времени с помощью демонстрации. А демонстрация позволяет понять что угодно. Вы можете читать о чем-то очень долго и совершенно это не понять. А когда вы познаете это на опыте, это совсем другое дело.

Она описана просто и, я надеюсь, понятно. Ее невозможно понять очень неправильно по одной простой причине: ее довольно легко познать на опыте при помощи «Стандартной рабочей процедуры 8». А раз так, ее легко понять, поскольку это понимание можно создать в настоящем времени с помощью демонстрации. А демонстрация позволяет понять что угодно. Вы можете читать о чем-то очень долго и совершенно это не понять. А когда вы познаете это на опыте, это совсем другое дело.

Я знаю, что когда людей обучают на инженеров, их заставляют ужасно долго читать о разных вещах. А потом такой инженер приходит на работу, и он должен измерить, сколько гравия погружено на баржу. Вы посылаете молодого инженера узнать это. Он уходит и отсутствует все утро. Понимаете, вы послали его узнать, сколько тонн гравия на барже, которая стоит у причала. Вы просите его вернуться и сказать вам. Его нет почти полдня. «Черт побери, куда он делся?»

Я знаю, что когда людей обучают на инженеров, их заставляют ужасно долго читать о разных вещах. А потом такой инженер приходит на работу, и он должен измерить, сколько гравия погружено на баржу. Вы посылаете молодого инженера узнать это. Он уходит и отсутствует все утро. Понимаете, вы послали его узнать, сколько тонн гравия на барже, которая стоит у причала. Вы просите его вернуться и сказать вам. Его нет почти полдня. «Черт побери, куда он делся?»

Так что вы идете на причал сами. Вот он сидит. У него логарифмическая линейка, таблицы логарифмов... логарифмы с точностью до восьмого знака. Он достал учебник. Он вычислил плотность гравия. Он применил дифференциальное исчисление и рассчитал кривую, которую на барже образует гора гравия. И у него несколько страниц вычислений. Он провел самые разнообразные оценки. Он выяснил, плоское ли на самом деле дно у баржи. Он все это...

Так что вы идете на причал сами. Вот он сидит. У него логарифмическая линейка, таблицы логарифмов... логарифмы с точностью до восьмого знака. Он достал учебник. Он вычислил плотность гравия. Он применил дифференциальное исчисление и рассчитал кривую, которую на барже образует гора гравия. И у него несколько страниц вычислений. Он провел самые разнообразные оценки. Он выяснил, плоское ли на самом деле дно у баржи. Он все это...

И вы ему говорите: «Поди сюда, сынок». Вы показываете ему корму этой баржи. На корму нанесены отметки белой краской; чем глубже сидит баржа, тем выше отметка, до которой доходит вода. И там говорится: «Две тонны, три тонны...»

И вы ему говорите: «Поди сюда, сынок». Вы показываете ему корму этой баржи. На корму нанесены отметки белой краской; чем глубже сидит баржа, тем выше отметка, до которой доходит вода. И там говорится: «Две тонны, три тонны...»

Так вот, здесь... Конечно, я не рекомендую вам взять и попросить кого-то быть гравием, а потом пойти взвеситься. Теоретически такое возможно. Но суть в том, что вы могли бы изучать что-то и рассчитывать, рассчитывать, рассчитывать ужасно долго, но если вы проверите что-то на опыте, вы поймете это с легкостью.

Так вот, здесь... Конечно, я не рекомендую вам взять и попросить кого-то быть гравием, а потом пойти взвеситься. Теоретически такое возможно. Но суть в том, что вы могли бы изучать что-то и рассчитывать, рассчитывать, рассчитывать ужасно долго, но если вы проверите что-то на опыте, вы поймете это с легкостью.

Что ж, если «Факторы» имеют хоть какую-то ценность, то она заключается вот в чем: они представляют собой просто описание... лаконичное описание того, как снова обрести этот опыт. Так вот, вам это нужно. И вот почему.

Что ж, если «Факторы» имеют хоть какую-то ценность, то она заключается вот в чем: они представляют собой просто описание... лаконичное описание того, как снова обрести этот опыт. Так вот, вам это нужно. И вот почему.

Как тэтан вы тычетесь туда-сюда и легко можете потерять где-то факсимиле. Потерять их очень легко. Вы кладете их в задний карман брюк, а потом они выпадают оттуда над каким-нибудь ледником или происходит что-то подобное. Все образование, тысячи лет в университетах могут незаметно выскользнуть из рук, и их съедят рыбы или произойдет что-то в этом роде.

Как тэтан вы тычетесь туда-сюда и легко можете потерять где-то факсимиле. Потерять их очень легко. Вы кладете их в задний карман брюк, а потом они выпадают оттуда над каким-нибудь ледником или происходит что-то подобное. Все образование, тысячи лет в университетах могут незаметно выскользнуть из рук, и их съедят рыбы или произойдет что-то в этом роде.

Как бы то ни было, эти факсимиле уходят быстро. А вам нужно то, что вы можете просмотреть, причем несколько раз, а потом проверить это на опыте, а потом еще раз очень внимательно просмотреть, чтобы убедиться, что вы проверили на опыте какое-то знание. Следовательно, само это знание должно быть изложено очень кратко, и ваша способность проверить его на опыте и сама проверка его на опыте должны быть в равной степени эффективными, чтобы вы могли объединить эти две вещи, а потом никогда... никогда не забывать, как это делается.

Как бы то ни было, эти факсимиле уходят быстро. А вам нужно то, что вы можете просмотреть, причем несколько раз, а потом проверить это на опыте, а потом еще раз очень внимательно просмотреть, чтобы убедиться, что вы проверили на опыте какое-то знание. Следовательно, само это знание должно быть изложено очень кратко, и ваша способность проверить его на опыте и сама проверка его на опыте должны быть в равной степени эффективными, чтобы вы могли объединить эти две вещи, а потом никогда... никогда не забывать, как это делается.

Вы понимаете, нам понадобились все Аксиомы, и «Дианетика: современная наука душевного здоровья», и «Наука выживания», и «Продвинутая процедура и Аксиомы», и записи филадельфийских лекций, и все остальные материалы, которые можно перечислять до бесконечности. Вам необходимо все это знать. Но вы можете потерять эти факсимиле. Возможно, вам придется арендовать грузовик... тэта-грузовик, чтобы возить за собой все эти факсимиле.

Вы понимаете, нам понадобились все Аксиомы, и «Дианетика: современная наука душевного здоровья», и «Наука выживания», и «Продвинутая процедура и Аксиомы», и записи филадельфийских лекций, и все остальные материалы, которые можно перечислять до бесконечности. Вам необходимо все это знать. Но вы можете потерять эти факсимиле. Возможно, вам придется арендовать грузовик... тэта-грузовик, чтобы возить за собой все эти факсимиле.

Но этот маленький лист бумаги очень легко держать при себе. И если у вас много опыта в этом плане, если у вас есть опыт одитора, если вы наблюдали другие проявления разума, наблюдали работу контуров и получили разную информацию на эту тему, – у вас есть кнопка, которой можно прикрепить этот лист бумаги. Вы обнаружите, что любой одитор начинает гораздо, гораздо лучше понимать предмет, стоит ему только кратко и точно сформулировать, в чем заключается этот предмет.

Но этот маленький лист бумаги очень легко держать при себе. И если у вас много опыта в этом плане, если у вас есть опыт одитора, если вы наблюдали другие проявления разума, наблюдали работу контуров и получили разную информацию на эту тему, – у вас есть кнопка, которой можно прикрепить этот лист бумаги. Вы обнаружите, что любой одитор начинает гораздо, гораздо лучше понимать предмет, стоит ему только кратко и точно сформулировать, в чем заключается этот предмет.

Если он сам кратко и точно сформулирует, в чем заключается предмет, он внезапно все поймет. И после этого он уже никогда не утратит это знание. Так вот, «Факторы» – это попытка как-то сформулировать этот предмет, так чтобы вы смогли удержать при себе и не потерять хотя бы часть этой формулировки.

Если он сам кратко и точно сформулирует, в чем заключается предмет, он внезапно все поймет. И после этого он уже никогда не утратит это знание. Так вот, «Факторы» – это попытка как-то сформулировать этот предмет, так чтобы вы смогли удержать при себе и не потерять хотя бы часть этой формулировки.

Хорошо.

Хорошо.