English version

Поиск по названию документа:
Поиск по содержанию:
АНГЛИЙСКИЕ ДОКИ ЗА ЭТУ ДАТУ- 8-8008 - Understanding the Phenomena (PDC-34) - L521211a | Сравнить
- Chart of Attitudes - Rising Scale Processing (PDC-37) - L521211d | Сравнить
- DEI Scale (PDC-35) - L521211b | Сравнить
- Rising Scale Processing (PDC-38) - L521211e | Сравнить
- Structure-Function - Selective Variation of (PDC-36) - L521211c | Сравнить

РУССКИЕ ДОКИ ЗА ЭТУ ДАТУ- Избирательное Изменение Структуры и Функции (ЛФДК-36) (ц) - Л521211 | Сравнить
- Избирательное Изменение Структуры и Функции (ЛФДК-36) - Л521211 | Сравнить
- Процессинг Подъёма по Шкале (ЛФДК-38) (ц) - Л521211 | Сравнить
- Процессинг Подъёма по Шкале (ЛФДК-38) - Л521211 | Сравнить
- Таблица Отношений - Процессинг Подъёма по Шкале (ЛФДК-37) (ц) - Л521211 | Сравнить
- Таблица Отношений - Процессинг Подъёма по Шкале (ЛФДК-37) - Л521211 | Сравнить
- Шкала ЖНБ (ЛФДК-35) (ц) - Л521211 | Сравнить
- Шкала ЖНВ (ЛФДК-35) (ц) - Л521211 | Сравнить

СОДЕРЖАНИЕ ШКАЛА ЖНВ Cохранить документ себе Скачать

CHART OF ATTITUDES:

1952 ЛЕКЦИИ ФДК, 35

RISING SCALE PROCESSING

ШКАЛА ЖНВ

A Lecture given by L. Ron Hubbard at the 11 December 1952Лекция прочитана 11 декабря 1952 года

This is the first evening lecture of December the 11th.


I’m going to cover rapidly now the Chart of Attitudes with all of its various facets. You’ve read this Chart of Attitudes, you’ve found it in the HANDBOOK OF PRECLEARS. And in the HANDBOOK OF PRECLEARS it talks about it as an ideal state of man.

Спасибо.

I don’t think there’s any real contest with its being an ideal state for man, but if you took the whole top band, you’d find it was an awfully inactive state.

Это вторая послеполуденная лекция 11-го декабря. Вам может показаться, что некоторые данные, которые я вам даю, — какие-то беспорядочные... пока вы не посмотрите, куда все это сориентировано. Ну, возможно, они и беспорядочные. На самом деле я вам кое-что показываю: мы вновь и вновь начинаем рассматривать разные данные и соотносим их с каким-то основным положением. Иначе говоря, мы демонстрируем данное, фундаментальное данное, и его оценку в отношении ко многим другим данным; мы просто вновь и вновь начинаем рассматривать различные данные и возвращаемся к фундаментальному данному.

If you didn’t go on from the top of the MEST universe band into some sort of activity or something of the sort, you’d have no beingness. That activity is yours.

Мы начинаем обсуждать прохождение в одитинге обычных вещей и, опять-таки, показываем, как все это соотносится с каким-то основным положением. «Должен иметь» и «не должен иметь» — это, конечно же, некая форма согласия. И вот мы вновь и вновь возвращаемся к согласию, которое мы устраняем при помощи макетов. Просто, не так ли?

Now the odd part of all this is that your activity is, in this universe… is enforced or inhibited. You’re given the supplies and then to a large degree not permitted to use them. And your own process, your own manufacture of mock-ups and so forth, is actually in contest with the MEST universe. The MEST universe says, „Look how big and strong and real I am, and how weak and puny you are.“

«Должен иметь» и «пытаться избежать необходимости иметь»... очень забавно, что все это так легко решается. Во-первых, это говорит о том, что у человека было какое-то привитое ему желание... у человека должно было быть какое-то желание, чтобы он начал опускаться по шкале тонов. Сначала тэтан находился очень высоко по шкале тонов... желание и тому подобное находятся очень высоко по шкале тонов... а затем тэтан начал немного опускаться по шкале в отношении желания.

How does it says that? It says, „My actuality is brighter than any you can make.“ This doesn’t happen to be true. The reality of the MEST universe is poorer than a reality which a preclear can gain in his own universe. This would only be natural, because what is one’s own can be more real then that which one has given to him. One always appreciates that of which he is the author more than he appreciates something of which he is not the author.

А потом, когда его желание угасло, кто-то, конечно же, должен был навязывать его, чтобы оно продолжало существовать, и это привело к тому, что тэтан еще немного опустился по шкале тонов. А когда желание навязано в такой степени, что тэтан больше НЕ МОЖЕТ обходиться без него, тогда вы начинаете препятствовать ему, чтобы этот парень не мог иметь желаемое. Это относится к любой вещи, мысли или вере.

This is a rather inevitable sort of thing, and so really here, following out this old process of SCIENTOLOGY 8-8008, we find we are working with, really, a curve that goes two ways here. It starts down from here – 0.0 – and then goes up here – 40.0 – and comes over to here and comes down here again. And this could be the MEST universe, and this could be your own universe.

Давайте рассмотрим мысль. Давайте возьмем христианство... это очень удобный пример. Многие люди знают хоть что-нибудь о христианстве. В обществе еще остались некоторые, которые что-то знают о нем. Наверху шкалы у нас находится желание. О, да. Конечно, вы говорите человеку: «Жизнь вечна! Вот путь к вечной жизни. Вот, пожалуйста».

One of the reasons universities get patronized is because they use the word UNIVERSITY. One of the reasons they get loyalty from their students is because they use the word UNIVERSITY and YOUR UNIVERSITY. There really is no other reason. That’s right, flatly; because let’s look at the s… facts of the case. The writer, would-be writer, goes to a university to write. If he’s ‘taught’, unquote, to write in a university, he’ll never write.

И, конечно, все знали, что существует путь к вечной жизни. Они знали это интуитивно, и у многих религий, которые существовали еще до христианства, дела стали идти превосходно, благодаря тому, что они продавали бессмертие. Я чуть было не назвал это «журавлем в небе», но... так выражаются коммунисты, а я не хочу быть чьим-либо сторонником.

A painter goes there to learn how to paint, and he comes out – he never paints. Fascinating fact. That’s because he runs into authoritarianism. It does something to one’s will to be positioned for such long a period of time as from the age of five to the age of 22, 23 or 24. A person is young, he can stand it up to about the age of 15, 16, 17. And then he starts to suffer – badly – by being positioned. If he does not take on the responsibilities of his own existence shortly after puberty, he is going to have a hard time of it the rest of his life. And that is the flat end of it.

Война идей и идеологий — это интереснейшая война, да?Таким образом, у нас есть бессмертие; его нарядили очень эстетично, придумали хорошую историю, и все такое. Это прекрасная эстетика. Вы желаете обладать бессмертием.

It is no joke that university women do not have children. That’s a fact: They don’t. They don’t reproduce that particular line to any great degree. There are a lot of them that do, and the funny part of it is, these days they’re breaking out of that rut somewhat – somewhat. But the GI bill didn’t do anything for this.

Следующий шаг — это... если вы пройдете через этот ритуал, вы достигнете бессмертия. Что ж, хорошо. Следующий шаг вниз — это очень и очень хорошо... немного более напористая продажа. И к тому времени, как человек купится на все это, он купит следующий шаг вниз по шкале, который таков: «А если ты не купишь журавля в небе...» — прошу прощения, «бессмертие»... — «если ты не купишься на это, мы отправим тебя в ад. А ад — это ужасное место». И знаете, поначалу ад был очень, очень интересным... это был просто «Ад».

Look at Heidelberg. The European university is a very interesting one. Sometimes you even go to class. The GI bill was a whip over the heads of anybody who wished to study, the like of which nobody’s ever seen. You had to have a high average to keep up. This is one of the ways the government used to keep everybody from benefiting by it. You had to have a high whip… – average, big average – bang!

Кстати, вы знаете, каким был первый ад? Все люди во всем цивилизованном мире надеялись, очень надеялись, что Рим — самая продажная шлюха из всех стран — поджарится в одночасье. В Италии имела место вулканическая активность, и они надеялись на то, что в один прекрасный день земля разверзнется и ревущее море лавы поглотит Палатинский холм*Палатинский холм: один из семи знаменитых холмов, на которых стоит Рим. Традиционно считается, что на этом холме возникли первые поселения римлян. На Палатинском холме находились римские храмы и одни из лучших частных домов, а во время Римской империи там жили императоры. и весь остальной Рим. Весь мир был порабощен Римом и хотел, чтобы Рим превратился в море лавы.

You had to get in there and know those facts. And instruction under those conditions was what? As many as 400 students to a class, with one instructor, and that instructor was just a lecturer. No instruction, really.

И поначалу, когда речь шла об аде, никто не имел в виду никакого личного ада для человека, имелось в виду, что начнется пожар. Людям старались продать идею о том, что Рим исчезнет. На самом деле это было... вероятно, это была кучка представителей фирмы по связям с общественностью ... один мой друг однажды сказал: «Знаешь, я наконец понял, как все это произошло. В Риме собралась группа ребят, и они все это придумали... они были кем-то вроде агентов по рекламе или ребят из прессы, и они все это придумали и продали эту идею, стремясь уничтожить и привести к краху Римскую империю». И она определенно начала двигаться в этом направлении. Конечно, он просто шутил. (Но все это на самом деле правда.)

Very interesting. I looked at universities when this was going on. There’s one thing that saved the bacon of the GI. He’d been out on his own somewhat, and he’d also found out how to duck and dodge in the service. It’s the only thing he had.

Они думали, что когда Рим будет охвачен пламенем и сгорит дотла, то дела у них пойдут прекрасно. Что ж, вот таков был в то время уровень умения продавать и продвигать идеи. Он опустился от желания иметь что-то хорошее, эстетичное, красивое до желания, чтобы какой-то объект — Рим — испытывал боль.

But if I have to rehabilitate, or try to rehabilitate one more writer that a university has ruined, I’m gonna go over and really fix me up some short story professors. I’m gonna zap ‘em so they’ll know they’ve been zapped. ‘Cause I’m sick of it!

Но люди все равно не купились на журавля в небе, как от них этого ожидали, так что следующий шаг вниз — это «Знаете, мы были немного...» Кстати, во времена правления Нерона кучка преступников подожгла Рим, и это желание было почти реализовано. Потом все они обвинили в этом Нерона и сказали... приписали это сочувственным вибрациям струн его скрипки или чего-то в этом роде. И журавль в небе стал товаром, которого теперь было в избытке.

They run the same old yap. The kid turns in a good idea, a piece of his own universe, and he gets it back: „The punctuation is off.“ Who the hell cares about the punctuation. That’s what you have editors for.

Сначала люди ждали, что в этой жизни разверзнутся небеса и они попадут в рай, прямо в рай. О, нет. Этого не произошло, так что им, в конце концов, начали говорить о том, что это произойдет после смерти. Но это привлекло гораздо меньше людей.

What do they teach these kids? They teach ‘em how to edit.

Поэтому было решено: «Нужно сделать так, чтобы этот товар продавался». Поэтому они превратили его в валюту и навязали с помощью штыков... но штыков духовных. Они говорили: «Ад, про который мы рассказывали, действительно существует, и у вас есть выбор: попасть после смерти либо в ад, либо в рай. Это зависит от того, плохим или хорошим человеком вы были до смерти. И мы можем достать вас после смерти... которая и является нашим мирским правосудием того типа… который нам нравится».

Some of the most famous writers in America were congregated in one room. These writers were looking for someone who had a Ph.D. in literature, a doctorate in literature, or something in literature, that we didn’t even know what the degree was. And everybody kind of squirmed; one fellow says, „Well, fact of the matter is I… I took engineering, I didn’t take writing.“

Ладно, следующий шаг... люди не поверили этому ни на грош. Примчалось много людей, и нужно было придумать что-нибудь получше. И что вы думаете, прежде чем они добрались до конца, у них было уже семь кругов ада?

And another one says, „Well, I… I only spent the first year in college and then they kicked me out.“

Время от времени вы будете сталкиваться на траке с этой магической цифрой «7». Это простое число, и поэтому им интересуются математики. И существует семь того, семь сего, семь звезд или чего-то там еще. И существует семь кругов ада.

And another fellow said, „You did? Well I was there two years before they kicked me out!“

Так вот, вам очень часто будут попадаться преклиры, у которых крыша съезжает на религии из-за имплантов на религиозную тему. И ваш преклир будет обнаруживать эти семь чертовых кругов ада. Он забыл, что когда-то слышал об аде Данте и о семи кругах ада... он совершенно забыл об этом. Там был ледяной ад, огненный ад и еще какой-то ад, и... я не знаю, какими были все круги ада, но это интересный материал для изучения садизма.

And all of a sudden we looked through this whole crowd and we find out – my God! Everybody here has been kicked out of a university and probably didn’t spend very long there except maybe if they were taking engineering and then they were hanging around with the fringes. And then the only reason the university graduated them as engineers is they knew damn well they’d never practice engineering. And uh… well, it was about all we had.

Но это было навязывание. Мы опустились по шкале тонов до уровня навязывания, понимаете?

Except one little small proud voice piped up over in the corner, and he said, „I have a degree in literature.“

И потом они еще больше опустились по шкале тонов, и в конце концов в это уже никто не верил, но чтобы упасть по этой кривой, потребовалось очень много времени. И потом они опустились на самый низкий уровень навязывания на Земле — я имею в виду, что самый тяжелый уровень — это аутодафе в руках великой испанской инквизиции под руководством печально известного идиота по имени Торквемада*Томас де Торквемада (1420-1498), первый великий инквизитор Испании. Известен своей жестокостью, особенно с людьми, которых обвиняли в том, что они незаконно практикуют иудаизм.. Я читал описание его жизни в книге с переплетом из человеческой кожи — как уместно!

We thought, „For Christ’s sakes! Mice?“ And uh… it was what? It was a literary agent! I mean, oh no! Flesh brokers. They can’t write. Oh, how they’d love to! He was the only one there.

Так вот, Торквемада, великая инквизиция... господи, их невозможно было убедить в том, что людей нельзя убедить в существовании этих семи кругов ада. Никто ни разу не вернулся оттуда и не рассказал им об этом. У людей невозможно было вызвать такой уж сильный интерес к журавлю в небе. Их гораздо больше интересовало то, что происходило здесь на Земле, и множество других вещей. Поэтому аутодафе являлось средством убеждения. Человека привязывали к столбу и водружали столбы вокруг него.

The aggregate income of that room, by the way, was in excess of 150 thousand dollars a month – except the literary agent. He did criticisms for a dollar a manuscript.

И единственный... единственный... критерий преступления сводился к тому, приняли вы догму церкви или нет. И человек мог стать еретиком, если не так нес молитвенник. Все это навязывание доходило просто до идиотизма. За любое ваше действие, которое хоть как-то было неинтересно церкви, вас подвергали аутодафе.

Isn’t that fascinating? Something must be off the rails if a country does not turn itself out aesthetics. There were 280 thousand bachelors of art graduates in 1947 from the United States. 280 thousand! My God! Think what would have happened if you’d graduated into this country 280 thousand good – artists! The whole face of the United States would have changed.

Британских моряков арестовали в порту: «А, вы не верите в Бога именно так, как вы должны в него верить, — значит, вы еретики». И что бы вы думали? Их сожгли на костре. Запросто, раз и все. Их привязали к столбам. А затем они получили индивидуальный огненный ад... совершенно индивидуальный ад. Вот так.

Now there are things that can be taught, but not the arts. You can teach ‘em engineering, you can teach ‘em something that has any process or procedure; you can get ‘em together and teach them government. You can teach law. You can do a lot of these things, but you can’t teach the arts.

Они опустили это на уровень навязывания, и у них настолько снизилась обладательность по отношению к этому, что это уже перестало быть просто идеей, это стало действительностью, навязанной действительностью и так далее.

And there’s where I get the index: How much better could they work? Well, they could work better if they stayed true to their own pretense that they’re a university.

Это была великая волна навязывания со стороны христианской церкви.

If one went to his own university and if it treated him like that, he would have the right to think and he’d have the right to have an opinion. And he’d have the right to make up his own mind. And he would be there so that information could be made available to him, so he could figure it out.

И что бы вы думали? После этого они опустились по шкале до воспрепятствования. Человеку препятствовали иметь Бога; стало чуть ли не наказанием, что человеку препятствовали иметь Бога, если только... у него должны были быть чистые помыслы или он должен был плеваться чистой слюной или что-то в этом роде. И человек не мог иметь Бога, если его душа была нечиста, а он и не знал об этом ничего; он мог иметь Бога, заплатив... ну, я не знаю, тридцать талантов в некоторых случаях.

And this problem right here would have been licked hundreds and hundreds of years ago, if it hadn’t been for the scholastics and if it hadn’t have been for the modern university. You owe ‘em a great debt – a debt of continued slavery – because they pretended they were responsible for this problem, and they never took responsibility for it.

Не так давно одна дамочка, одна крошка (прошу прощения, я все время называю ее так, как она того заслуживает), одна «леди» заплатила Его Королевскому... прошу прощения, Его... не знаю, как вы называете этого парня? Ах, да, папа Пий, папа Пий, правильно. Она заплатила ему миллион баксов... долларов наличными, чтобы ей должным образом утвердили ее развод. То есть ей уже дали право на развод государство и священники и все остальные, но ей, в конце концов, пришлось заплатить миллион баксов... долларов, чтобы расторгнуть брак.

So, you’ll get all sorts of kick-backs as you go outside of that propaganda. Understand, I’m not trying to destroy the American university as an institution. I think we’ve got to have football, and the more football we have the better.

Но воспрепятствование... воспрепятствование. Его было... стало не хватать. Божья милость стала очень дорогой. И она становилась все более и более дорогой, все более и более дорогой, все более и более дорогой, пока сейчас ее стало вообще невозможно получить. Знаете, помимо одного или двух человек, вроде папы Пия и, я полагаю, какого-нибудь кружащегося дервиша в мрачной пустыне, которому вы могли бы сунуть бакс, и он сказал бы вам: «Хорошо, я дам вам Бога... вот... расписка». Вот на таком примерно уровне все это и делается.

Anyway, the whole idea here is to restore freedom of action, freedom of thought, freedom to believe, freedom to survive, freedom to know, freedom to be responsible, freedom to create motion, freedom to BE fate, not have to have it. Freedom to win… very interesting. THOSE are freedoms.

Христианство дошло до того, что этого стало жутко не хватать. Вам бы это и в голову не пришло: вы видите вокруг столько церквей, но я говорю именно о христианстве.

And funny thing: A man has to be free in order to be those things. And as soon as he starts being owned, he ceases to have them. And one of the first steps is to tell him how nice it is to be owned: „We’ll take full responsibility for you.“

Так вот, люди добавили сюда много всякой всячины. Они добавили в этот уровень практически все мыслимые способы делать что-то, быть кем-то или заниматься чем-то. Сегодня вы можете получить от церкви самые разные вещи, все, что угодно, кроме Бога.

You know, in the Roman Empire, that the consuls and so forth were often pro-consuls, and kids around town. The kids around town, the kind that you see maybe going to a boy scout troop or something like that in this society. How you defeat an abundance of labor. The kids around town, the richer families, the… so on. The more noteworthy children took on the duties of office at 12, 13 and 14. And most of the famous characters that you read about in Roman history, you’re reading about periods of their lives from 15 to 20. That is when the body is growing, it’s vital, it’s progressive and it doesn’t know the word STOP. It doesn’t learn that until it’s about 30. By that time it’s got it, good.

Вы можете получить баскетбол, бридж, кегельбан, танцы, ярмарки — практически все, что вашей душе угодно, но не пытайтесь просить у них немного Бога, потому что у них его на продажу нет. Он был воспрепятствован, а затем возникла его нехватка, но если они и дадут вам Бога, то это будет не идея, не какая-то духовная идея, это будет кусок МЭСТ. Вы можете купить Бога, вы можете пойти и купить крест, а это МЭСТ. Все это стало теперь твердым.

Now when you look over all of this, the second that a man says, „I have to have some other force than mine own,“ he ceases to be free. An interchange of knowledge can occur, but an interchange in borrowing of force cannot. A state and a people have no business operating on a police basis. They should never… but this is a beautiful police universe. Police, police, police. Every direction you look. Regimentation and policing – very wicked.

Интересно, не так ли? Когда мы имеем желание, навязывание и воспрепятствование, и все это опускается еще ниже, то перед вами религия, которая умирает, если еще не умерла.

Because people are persuaded to turn over their individual force to something that they are given to understand is superior to their own ability to protect. And that can never be. That’s a snare; that can never be. Nobody’ll look after a man’s own but himself. And nobody’ll look after the property of a group but itself. But if you do that sort of thing, you are proposing anarchy, you’re proposing that you do not have a government by force. But you’re proposing that anybody be given licence in the field of forte main! Oh, no. That, unfortunately, isn’t workable either, unless one has achieved at the same time a level of ethic permissible to have such force in existence.

Целая страна захлебнулась в крови, стремясь избавиться от религии, но она получила нового хозяина, еще хуже прежнего: советская Россия. Другие страны проявляют терпимость и, к счастью, никогда не отказывались от того, от чего отказался в свое время Рим.

Fortunately, nobody ever had the adventure or the information to look at it before and find out: Did one’s ethic increase to the degree that he was free above a certain point. No; they looked at a rabble that had always been nailed down, chained down, hangdog, mauled, rolled under Have Not’s, that would suddenly spring free, crawl out of the gutters and sewers and by negative-positive reaction HIT a country, tear it to pieces, throw it back down the time track in havingness, a thousand, two thousand years: The French Revolution.

Рим умер в тот день, когда начал отрицать самого себя. Механизм самоотрицания — это очень интересный механизм. Человека начинает корежить в тот момент, когда он говорит, что не говорил чего-то, что он на самом деле сказал. Знаете, он постоянно говорит... он не признает своих действий, не признает своих действий, не признает своих действий, он не берет никакой ответственности, он берет все меньше и меньше ответственности, и ему крышка.

And then they say, „Look what happens when you give them freedom. That’s a good reason now why we should use force.“

Рим был основан на прочном фундаменте религиозной свободы. Все народы имели право поклоняться чему угодно. Рим процветал, действуя на этой основе. Он присоединял к себе любую страну, потому что закон Рима превосходил любой другой закон. В те времена в Риме было больше справедливости, он предоставлял больше защиты и его суды были лучше, чем в любой другой правительственной системе на Земле. И людям больше нравилось Римское правление, чем тираны, фашисты или кто-то в этом роде.

It was force and the suppression of force which caused that action. It wasn’t the other.

Римляне были жесткими людьми. Они не особенно-то церемонились, но у них был закон; какая-нибудь провинция или присоединенная страна могла со временем быть признана полностью полноправной, и ее люди таким образом могли стать гражданами Рима, пользующимися всеми правами, предусмотренными законом.

A man’s freedom, then, cannot be a halfway thing. You cannot compromise or quibble with the freedom of a man. If there is a perfect form of government, that form of government would be anarchy. Everybody has agreed to this. An anarchy, however, would have to be built out of individuals who were capable, each one, of complete self-government, an impossible condition in the past. If each person were capable of complete self-government and capable of taking responsibility utterly for his own acts, you would have, for the first time, a basis of ethic.

И люди действительно сдавались Риму, они клевали на эту наживку под названием справедливость. Благодаря этому Рим стал могущественной империей. Рим стал могущественным, потому что в Риме уважали человека, там уважали права человека, в том числе и право на религиозную свободу.

And the other way around, you would only have a moral, and a moral code is no good. An ethical code can be depended upon, because if you have an ethical code, you only have it as long as it exists. And it exists only as long as a man has enough strength not to himself be afraid.

Кстати, это очень и очень относительное понятие. Например, сегодня у нас есть конституция, которая гарантирует свободу вероисповедания, но, боже мой, что произошло бы с вами, если бы вы начали поклоняться Ваалу*Ваал: в Ветхом Завете божество или божества Ханаана (название древней Палестины). Изначально этим именем называли любого из многочисленных богов плодородия в этой местности, позднее Ваалом стали называть главное божество. Культ Ваала включал в себя священную проституцию и принесение в жертву детей. Имя Ваала является синонимом зла.? Ах, какой шум подняли бы бульварные газеты! Если бы вы начали поклоняться Люциферу, если бы вы начали поклоняться какому-либо из богов...

And any time he is susceptible to terror, you’re going to lose your ethic. And the only time a man gets afraid is when he loses his belief in himself and his trust in himself.

Один парень по имени Алистер Кроули избрал очень интересный вариант религиозного поклонения. Боже мой! Газетчики играли в хоккей его головой на протяжении всей его жизни. Великий зверь 666*Великий зверь 666: имеется в виду Алистер Кроули, который подписывался «Великий зверь 666». 666 - это число антихриста, которое, как считается, складывается из числовых значений букв, составляющих имя зверя.. Он просто избрал другой вариант поклонения.

And every criminal you find in an institution went on the road to crime in one direction only and at one moment only: when he lost his own self-respect. You can go check that, and you’ll find out that that is uniformly the case. And if you want to rehabilitate the criminal, rehabilitate his self-respect. One day he suddenly found out he couldn’t trust himself any more and from that moment on he became a criminal because it did not matter now what he did.

О да, вы свободны поклоняться чему угодно в соответствии с конституцией, при условии что это — христианство.

And in a gradient scale, you have a modern society.

Не становитесь мусульманами. Никто не застрелит вас из-за того, что вы мусульмане, но не пытайтесь создавать мусульманские церкви. Вас ждет разочарование, это точно.

Now what then is your level that is an attainable level for freedom? It would have to be a level which is so high that every man could reason and be responsible in his own right, for his own acts. And also for the acts of others.

На самом деле та свобода, которая гарантирована сегодня человеку в англо-говорящих странах, не является такой широкой, какой она была в Риме.

Blame-regret, blame-regret is the course of a police state. And its spiral dwindles down and dwindles very rapidly. So there’s no halfway point on this scale. You can’t cut it off here and say we’ve done a good job and reformed the whole world. You can’t cut it off here at ‘A’; you can’t cut it off at ‘B’. You’ve just got to go ahead and put the guy into shape so he can handle himself and his force. You can patch up somebody and make him well. That’s what you were straining against in auditing. You see, you broke agreement with the first book, you broke agreement with the MEST universe to – this degree: to about 4.0. You said, „Look, it says I have to have engrams and I have to have things that force me to do various things. And look: I can run them out. As fast as they happen… bad things happen to me, I can run them out.“

Конечно, та свобода предусматривала, что его можно было продать в рабство, если его состояние становилось очень плохим, если он залезал в слишком большие долги, был неспособен защитить себя, и если все друзья его покидали. В рабство могли продать солдат, взятых в плен. Не так, что солдат захватывали в плен, сажали за решетку и заставляли их работать на фермеров. В современном мире нет рабства. В России нет лагерей для рабов, рабство кануло в лету. Все, что они делают, — это проводят людей через цикл желания, воспрепятствования и навязывания… э… навязывания и воспрепятствования и говорят: «Вы получите зарплату в субботу, если будете поклоняться правильным табельным часам». Это Бог современного общества — табельные часы. Циферблат у них такой же формы, как доллар.

And you were disagreeing with the mandates of the physical universe to that extent. But that extent ceases at 4.0, and from there on up it requires another process.

Потом общество в Риме неожиданно начало отрицать себя. Существовали люди, которые проповедовали определенные доктрины, — это были христиане; непрошенные неевреи пришли на иудейские земли, изучили их религию и принесли ее в мир. В тех, кто жил рядом с Иерусалимом и так далее, не было духа первооткрывателей. Они не признавали этих людей, но эти люди все равно ушли проповедовать эту религию. В ней был один интересный элемент, которого тогда не было ни в одной другой религии, и Рим не смог его понять. Этим элементом была ненависть. Совершенно нормально... это еще один элемент, который может присутствовать в религии. Это ни хорошо, ни плохо. Эти люди не пытались быть мессиями для остального мира. Но к ним часто приходили неевреи, которые присоединялись к их церкви, а потом возвращались в Кон... Константинополя тогда еще не было, но они шли в другие места и начинали распространять новую религию. Это было до рождения Христа.

That’s why, immediately, homo sapiens can go to 4.0 on DIANETICS: THE MODERN SCIENCE OF MENTAL HEALTH and the SCIENCE OF SURVIVAL. But he can’t go anyplace above that without having his self-determinism restored to him. He becomes well, he becomes better able to reason, but I have not seen what I had hoped to see because unfortunately it can’t exist: an ethical, strong, homo sapiens. And if it can’t exist, let’s go up here.

А потом появилась эта легенда о Христе, и люди по-настоящему начали поднимать шумиху. Опять же, этим занимались не иудеи. Этим занимались те, кто к ним приходил, они выбирали эту легенду среди множества других легенд иудеев, и она распространялась, вжих! От этого люди просто сходили с ума. У них просто ехала крыша, они метались туда-сюда как… пожарные при тревоге. Они находились в прекрасном состоянии. Они врывались в римские суды и говорили: «Вот он я! Казните меня!» А судья говорил: «Ну, на самом деле, в конце концов, почему бы нам просто не рассмотреть это дело?» Правосудие по-прежнему соблюдалось, а они хотели не правосудия. Они хотели крови, смерти, убийств. Они хотели быть мучениками!

Gee, you’re clear up to about a potential of 36, 38 before you can get a full level susceptible to good ethic. An ethic is that which is enforced by oneself, his belief in his own honor and good reason and optimum solution along the eight dynamics; that’s ethics.

О, это удивительно, и Рим, в конце концов, сказал: «Нам все это чертовски надоело, так что с этого момента упомянутое выше христианство не будет допускаться в Римской империи», и что бы вы думали, бух! Римская империя рухнула — она начала отрицать себя. Она отреклась от своих принципов и свободы и начала чему-то препятствовать. Она в том или ином отношении начала препятствовать Богу, и потерпела крах. Интересно.

And morals is somebody who sticks a spear into your belly or a sepulchre over your head, hides a boogey man back of a chair, tells you nothing and says, „You’ve got to do it because the unseen Gods…“ There’s no difference between a taboo and a moral. This language is even beginning to go to pieces, because in the dictionaries of today, unlike the dictionaries of just a hundred years ago, a moral is defined as an ethic, and an ethic is defined as a moral in the modern dictionary. Ahhh, they’ve even lost the philosophic definition for an ethic.

Вы знаете, что эта империя все равно продолжала существовать в разных формах на протяжении еще 800 лет; она определенно возвысилась, а спустя некоторое время потерпела крах. В пятисот с чем-то году нашей эры население Рима составляли лишь два волка, бродивших по развалинам Форума*Форум: площадь, рынок в Древнем Риме, которые стали центром политической жизни в то время.. Прямо к началу, был совершен полный цикл.

You don’t think he’s bad off? He’s bad off. Homo sapiens at 4.0 is a lot better than homo sapiens has ever been. But homo sapiens at 4.0 compared to a level which you would… desirable ethical, it has to measure up to the potentialities of the being, and at 4.0 he is much, much, much less than a 100 thousandths of his proper horsepower, and it’s too fine and too small a strength to be able to stand up to the winds of the world, and the howling o… yells of all the fears of the universe. It’s too much, that strength out there, in here; it’s too cold for homo sapiens or it’s too hot, or it’s too scarce. He can be killed too easily. As a consequence, this big, blustering universe can look at him and say, „You don’t dare be ethical. You’re afraid.“

Это была нисходящая спираль. Я уделяю этому столько внимания потому, что я хочу продемонстрировать вам кое-что на государственном уровне или, иными словами, на уровне третьей динамики. Все это произошло в соответствии с той же самой схемой: тут у нас вводимая философия, которая сначала распространялась с желанием, стала навязыванием и потом воспрепятствованием. И как только кто-то согласился на уровне воспрепятствования, она умерла. Когда в отношении чего-то возникает сколько-нибудь значительное воспрепятствование, это умирает; потому что уровень воспрепятствования, как таковой, представляет собой смерть.

And so he is; he’s afraid.

Так что вы видите: ваш преклир начинает двигаться по нисходящей спирали таким вот образом. Первая динамика, вторая, третья, четвертая... неважно, в какой области вы начинаете с ним работать. Вот перед вами преклир.

Now, when you get into knowingness, then, and when you get into an allowable band, these here, Survive, Right, Full Responsible… do you know that a man really doesn’t dare be right? What would happen if you went out determined to be right for 24 hours? What would it mean that you’d have to be right every time that you said anything, did anything, mentioned anything? You couldn’t be polite; you’d have to say what you meant. Hah! You’d be shot in your tracks before you got out of here.

Вы знаете, что ваши преклиры принимали участие во всем этом? Эта нисходящая спираль религиозной свободы стала частью основы жизни большинства преклиров, которые действительно пережили тот период. И сегодня они остались с... что ж, это просто пепел. Сегодня нет ничего более бесплодного, чем религия. Она безжизненна... она совершенно безжизненна. Ее невозможно иметь — ее слишком не хватает.

Typical behavior of homo sapiens: Two elevators in the hotel are both sticking this morning. Girl gets on, she fusses all the way down, she’s fussing, damning, oh, cursing around terribly because one of these elevators is sticking, and both of them are, really, and misses floors and all that sort of thing. She’s going to really give the management a piece of her mind. And she walks over to the desk and she picks up her morning mail, and she says to this little tiny meek clerk, she said uh… „I suppose you’re fixing the elevators?“

Вы можете пойти куда угодно, найти себе что-нибудь вроде трибуны и начать давать людям Бога, и вы выживете. Евангелисты используют для этого самый дешевый способ, который только можно себе представить. Они вещают по радио и чему-то там еще. Они совершенно готовы давать людям Бога. У них великолепные линии общения. И тем не менее их религия не получила широкого распространения. Это не возрождение религии. Это последние угасающие искорки; это факир, который пытается с трибуны восстановить что-то, что некогда обладало величием.

And the clerk said, „Yes,“ and she dropped it at that. Real brave, homo sapiens, real brave. He knows it doesn’t do any good.

У меня нет предвзятого отношения к религии. С моей точки зрения любому, кто хочет продавать журавлей в небе или занимается пустословием, не требуется моего разрешения на выживание.

Well, let’s ask the same question: What the hell is this girl doing needing an elevator?

Так вот, когда мы начинаем работать с кейсами, мы обнаруживаем, что это и произошло с преклиром. Сначала у преклира было желание, затем он обнаружил, что ему НУЖНО иметь то, что он изначально желал, а потом он не может иметь это. И он просто порхает вниз по шкале.

So, this is a rough universe. You’d have to be able to handle the majority of forces in it before you could stand up to it and never be afraid. Or you would have to hold inside yourself a piece of courage that would be strained and tortured beyond all belief in an effort to be courageous enough to take this universe.

Так что, когда вы поднимаете преклира по шкале, вам нужно поднять его обратно до... чтобы избавить его от больного колена с помощью макетов, или «иметь» и «не иметь», или любым другим способом... вы должны поднять его по шкале до какого уровня? До желания иметь колено. У него было желание иметь больное колено. Поэтому давайте вызовем у него желание иметь просто колено. И мы обнаружим, что он создал больное колено, чтобы оно продолжало существовать и чтобы он таким образом мог иметь колено. Он сделал это колено больным, чтобы никто больше не мог его иметь. Таковы истоки хронических соматик.

I believe the people who are alive today are by far the more courageous ones because this universe really dishes the boys in who aren’t.

Он делает тело больным, чтобы оно не было слишком желанным. Другими словами, он находится в самом низу шкалы, что касается его тела; он находится на уровне воспрепятствования.

Now we’ve got here two tracks. And we might as well split them off into two tone scales. We’ll draw this line down here – Y-Z, and we’ll show the difference between these two things just by dividing it. And I don’t know what the scale over here would be. I haven’t got any idea, because that’s all up to you. This scale might start here at something like 40 where you made space, but you always had to have an object before you made a space, which might put 40 there. Or both of those might be 40 for you; or you might have 0.0 here. –

И что бы вы думали? Если мы посмотрим на шкалу тонов, то мы увидим, что препятствование начинается примерно на уровне 1.1 и продолжается дальше вниз по шкале, и весь этот диапазон — это смерть.

And as you went up to… say you got too much space in your universe, you might go into minus 8 as a penalty. And you might have a little square that… „When you move into this you go back eight steps.“ I don’t know what’s on this side. That… that’s… that’s your universe. I haven’t got any idea of what would be in that or how you’d figure things out.

Посмотрите на неврологические заболевания и тому подобное в шкале тонов в «Науке выживания», именно это вы там и найдете. Ему приходится препятствовать обладательности кого-то другого, поэтому он и не получает этого.

I do know this, however, that it’d be very interesting. But over here on the MEST universe side, you bet your life, I know what’s over here: 0.0-20.0. It’s taken me 25 years to find out what’s over there. It wasn’t that it was a tough problem; it was too incredibly simple. And you always kept overshooting its complexity, always kept overshooting it.

Другими словами, он говорит: «Не ешь меня». Он не может сказать: «Не ешь меня», используя дубинку или молнию. Он не может сказать этого. И на более высоком уровне шкалы тонов он не может... вряд ли он будет способен сказать: «Ты же не хочешь меня съесть, правда? У тебя нет никакого желания делать это». И, конечно, что бы там ни пыталось съесть его, оно сказало бы: «Ну, нет, если подумать, то у меня нет желания».

The secret of the MEST universe was, there was no secret.

Вот и все... никакой силы.

So, we get here and we come up the line. Well, theoretically a person would go from this point over here… this point uh… ‘N’ and he’d go up here where this parabola, or whatever it is, hits this ‘Y-Z’ line. This would be area… area ‘T’ for Transit. And uh… as a person’s tone rose, his freedom would rise and he’d go up to that area, according to graph… fortunately you don’t really go according to graphs, you see. You could theoretically go up and through that area and down this side again. That Isn’t possible.

Так вот, если мы опустимся немного ниже по шкале тонов, то мы увидим, что этот парень должен быть способен сказать: «О-хо-хо, ты собираешься меня съесть? Что ж, вот твоя голова» — и преподносит ему ее на серебряном блюде. «О, ты собираешься меня съесть, не так ли? А ты неплохой на вкус!»

But there is a way that… because, you see, it isn’t possible to transit at the top there, because it’s a… It’s a what? See, you wouldn’t be able to tell where this space started and ended that was your universe and the MEST universe, and you could get very, very mixed up about space up there at that point, ‘T’. And therefore, time would go screwy, and so on.

И если мы опустимся еще ниже по шкале, то мы обнаружим, что на этом уровне человек больше не может так говорить, поэтому он говорит... он говорит: «Послушай, тебе не нужно меня есть, потому что я на самом деле ядовитый. Я ужасно ядовитый. Посмотри на артрит в колене. Бог ты мой, как же я не согласен с тобой». Он находит всевозможные причины, по которым ему нужно что-то защищать.

So what you’re doing is an entirely different operation. You’re actually postulating a 0.0 in your universe, and you’re doing… doing mock-ups in your universe at first, comparable to, or less than, the… the stability of mock-ups in this universe.

Итак, человек начинает с потрясающей красоты, но что он делает? Он вынужден начать защищать эту красоту, чтобы она продолжала существовать. О, красивая штучка, не так ли? Он не может воссоздать красоту, он не может создать ее снова. Он знает еще одну вещь, которая выглядит правильной — он не может создать ничего. Он думает, что он не может создать красоту, так что ему как бы приходится навязывать эту красоту. Вы обнаружите, что человек может опуститься по тону в отношении красоты: сначала он хотел красоты, он был красивым... в этом не было ничего такого. Другие люди хотели красоты, но потом другие люди... у него по-прежнему могла быть идея, что он красивый, но другие люди решили, что он больше не красивый.

So you’re doing a jump here from the right-hand side of this curve… to the left-hand side of the curve to the right-hand side of the curve, see? Own… the physical universe curve. You’re doing things over here on the Own – universe curve which are comparable. You’re doing the same comparability. You’re not building a universe. You’re just practicing over here on your Own universe curve.

И что же ему приходится делать? Ему приходится навязывать красоту. Сначала он делает это с помощью пудры и грима. Затем он делает это, привлекая к себе внимание своим поведением. Вы обнаружите, что в жизни человека есть период, когда он действительно пытался ходить и выставлять себя практически под нос другим людям. Это могло произойти на раннем этапе его жизни, но этот период является неотъемлемой частью нисходящей спирали. Человек просто выставляет себя на посмешище. Он говорит:

„What do you know?“ several people say, „It’s a funny thing it’s happening, but the MEST universe isn’t… doesn’t seem to be getting any more real… unreal; a lot of things I’ve run in it. But you know these things I mock up! Boy, are they getting real! They really look good“ and so forth. And, „I’d sure hate to get rid of that… I sure hated to get rid of that. That… that was… that was real nice“ – uh… that… that sort of thing. Picking up more and more and more and more and more and more.

«Послушайте, если вы не будете думать, что я хорошо выгляжу, то вам не поздоровится!» И поднимается большой шум... «Я больше не кажусь вам симпатичным, вот в чем трудность. В этом и дело. И я буду плакать до тех пор, пока...» Навязанная красота.

And of course, when one is able to do that, all the way over, he can actually flash back on to this side and if he’s gotten himself parked here – 20.0… 20.0. Supposing he’s 20.0 on this mock curve – this Own Universe curve. See, you’re not building your own universe. That’s just its curve, that’s just a practice curve. So if you’re opposite 20.0 on the MEST universe curve, and you’re 20.0 over on this side, what are you gonna get?

Итак, что происходит на нижнем уровне шкалы тонов? В конце концов человек делает себя более безобразным, чем нужно. Он препятствует существующей красоте. «О, я больше не кажусь вам красивым? Что ж, вы не можете видеть моей красоты». Вот и все по поводу нисходящей спирали.

Very fascinating, because you’d probably be able to rig up a blonde in an evening gown down in the street and men would come by and they’d say, „Gee! Ha!“ – tip their hats – that’s theoretically. That’s what would happen.

Мы постоянно смотрим на эту спираль, смотрим на эти циклы действия. Что мы делаем? Мы просто постоянно сравниваем данные с теми же самыми данными... согласие. Чтобы передать желание, нужно согласиться с тем, что желание можно передать. Чтобы навязать что-то, нужно согласиться с тем, что это можно навязать. Чтобы воспрепятствовать чему-то, нужно согласиться с тем, что этому можно воспрепятствовать. И выше этого уровня согласия должны были существовать постулаты о том, что такое может произойти. Сначала был постулат, а потом вы согласились с постулатом.

You’d get way up into forms of action, you’d be able to interchange images. But that’s just a practice curve. So what’s the curve of your own universe? Now that’d be another curve over here, and I don’t care how it would go – torsional G space for all I know.

Так вот, у вас есть согласие. Но само согласие, поскольку оно превращается в потоки, превращается в конце концов в «согласен» и «не согласен». Это и есть сама реальность. Вы соглашаетесь с чем-то или не соглашаетесь с чем-то. Если вы не соглашаетесь с чем-то, то это не реально. Если вы соглашаетесь с чем-то, то это становится реальным. Вы можете слишком сильно согласиться с чем-то, и тогда вы станете этим и больше не будете самим собой.

But when you’re all up the line, and so on, why you’re up there. Well before you get to that point, ‘T’… well before you get to ‘T’, you should be able to throw things up, which at least to you are superior, vastly superior in quality, depth, intricacy, design and interest, far superior to MEST universe. And in view of the fact that you’re doing this as a thetan, any… most any time you could part company with a body. I mean, you’ve got reality on that, a lot of you.

Таким образом, все эти интереснейшие, интереснейшие сложности возникают из чего? Из цикла действия, который следует из Q1.

But at the end of three weeks, you certainly better have better than just a little reality on it. You’d better be out and clear. There isn’t any reason why you can’t be. There isn’t… I haven’t seen a hard case in this whole class.

Каким образом Q1 связано с желанием, навязыванием и воспрепятствованием? Очень просто. Вот у нас есть тэта, созидание, пространство, энергия, объекты... размещение энергии и объектов в пространстве. Вот к чему все это на самом деле сводится. На уровне желания у нас есть нечто обширное по своим масштабам. Желание — это созданное пространство (забавно, не так ли?), как первый уровень, который мы имеем в этой вселенной.

All right, the uh… you’re doing a comparative level. Well, now these concepts which are here on the Chart of Attitudes don’t tell you anything about the quality of a mock-up, except in a highly generalized way. But they tell you… when you say, ‘Chart of Attitudes, MEST universe’, that gives you an ideal state of being, Or man, or something of the sort.

Конечно, выше этого уровня это является постулатом. Прямо под этим уровнем это становится проблеском согласия, а затем мы получаем эту громадность — в первый момент, когда мы входим в МЭСТ-вселенную. Желание может представлять собой нечто очень широкое, высоко на шкале тонов... высоко на шкале тонов... нечто очень широкое, нечто громадное и так далее. Гармония и красота красоты нигде не проявляется так, как в БОЛЬШОМ пространстве.

And over on your own universe, the mock-curve… practice mock-curve, what you’re trying to attain in a mock-up is the following:

Если вы хотите произвести на кого-то огромное впечатление, если вы художник и действительно хотите разрушить чье-то... вызвать очень сильный интерес, то вам нужно найти какой-нибудь огромный зал, взять огромные портьеры и одну написанную вами картину — и все. Вам нужно было бы поместить эту картину в одном конце зала... закрепить эти портьеры так, чтобы они спадали красивыми складками. А затем добавить всего лишь пару безделушек... положить небольшой ковер на пол и повесить портьеры на окна. Но ради бога, не помещайте рядом с картиной ничего, что бросалось бы в глаза, например, драпировку вокруг картины.

You want to be able to survive; it should be right; it should take full responsibility for what it’s doing and you take full responsibility for it. You should be able to own all. You should be able to make anything that approximates anything. You should be able to make it continue on an ‘Always’ basis, or have ‘Always’ there; in other words, all kinds of time. You should have things which are motion sources in there. The level of truth of that universe ought to be good. You would BE faith in that universe; or your mock-ups, as far as faith is concerned, you would probably rely on a mock-up a heck of a lot quicker than you’d ever rely on a piece of MEST. I mean that seriously. You’d just rely on the mock-up.

А потом пусть люди войдут в зал и с другого конца зала посмотрят на это огромное пространство и увидят маленькую картину в противоположном конце громадного зала. У них просто дух захватывает. Это неизбежно. Они скажут: «Посмотрите! Боже мой, это, наверное, очень ценная вещь».

That’s not bad; if you can create a Cadillac which can outrun Cadillacs, I think you’d depend upon your Cadillac. Get the idea? But if you were really up at the top of the mock-up curve, you’ve made a Cadillac, you would drive your Cadillac much in preference to a Cadillac. You get the idea? It sounds strange, it sounds peculiar, but if you were doing that, and you really set out to make a Cadillac, yours would be a better Cadillac, for you.

Чем больше пространство, тем больше ценность, понимаете?

Actually, you think a MEST universe is good? Uh-uh. It takes gas; it’s scarce; it costs money.

Вы знаете, что большой, активный, деятельный человек, который может достичь множества вещей, изначально имеет пространство... он действует в большом пространстве. Когда он пытается действовать в меньшем по размеру пространстве, он рявкает на всех вокруг. Он действует в меньшем по размеру пространстве и находится при этом в гораздо худшем состоянии.

Now the level of knowingness. You would know what the beingness and other things were of this universe – your universe, your mock-up. There is a knowingness about your mock-up. You could make a mock-up that knows or you would know everything that was about the mock-up. And as far as knowledge was concerned, you would have the knowledge down pat that required. There would be a knowingness, a feeling of knowing, about these things. You would be cause, you wouldn’t be effect.

Итак, давайте рассмотрим пространство, очень слабый контакт, большие якорные точки и так далее. Вы когда-нибудь видели... вы когда-нибудь видели водопад высотой 50 метров? Или что-нибудь подобное; какое-нибудь большое пространство. Вы когда-нибудь видели водопад, где сплошной столб воды падает с высоты 50 метров? Такие водопады есть на реке Колумбия, и есть в Йосемитской долине*Долина в центрально-восточной части Калифорнии, окружена Йосемитским национальным парком.. Вода падает сквозь все это пространство, сплошной столб воды падает с такой высоты.

Or you could make a mock-up that was cause for a lot of things. You would have reached ‘I am’ – full beingness – and you would be able to win. The easiest way to win is to be both sides. You’d be able to start things, terrific differentiation, a very good state of being. You had to be able to make all the space you wanted, so forth. –

Люди стоят там и удивляются, почему эта картина так зачаровывает их. Дело в том, что у них неожиданно появляются якорные точки, они видят нечто большое, они видят простоту, и все это порождает гармонию. Вы можете даже ощутить, как их души умиротворяются и начинают «мурлыкать» от удовольствия.

That… that’s just your goals of identity or identification or individuality of your mock-ups and their character and quality.

Это одна из крупнейших ловушек в этой вселенной: когда смотришь на нее, создается впечатление, будто в ней так много пространства, понимаете? И при наличии такого пространства… что-то наподобие солнца. Маленькие солнца, вот и все. Вы скажете: «Они крохотные».

I know it sounds terribly upsetting to you when I say something like Cadillac. Actually, you would he… probably never mock up a Cadillac. Anybody who wants to go around and mock up a Cadillac and then drive it, of course, would finally find himself faced with the fact that he didn’t have license tags on the thing. He’d have to… he’d… it’s not a practical solution.

Нет, если вы... Давайте возьмем ведро бриллиантов по 25 карат, чистейших бриллиантов без малейших изъянов. Давайте возьмем ведро бриллиантов и поставим его вон туда. Нет, нет... давайте возьмем один... Уберите все это, возьмите один большой кусок бархата — черного бархата, — накройте им стол и направьте на него луч света. Затем возьмите один бриллиант в один карат и положите его на стол. Если бы компания «Тиффани»*«Тиффани»: престижный нью-йоркский ювелирный магазин, основанный американским ювелиром Чарльзом Льюсом Тиффани (1812-1902). изменила свою политику, то весь их бизнес полетел бы в тартарары. У них это обычное дело — положить на витрину один-единственный камешек. И вот он лежит себе на витрине... один камень. Люди проходят мимо и восклицают: «В-а-а-а-х!»

You… you’d have to put motor numbers on and serial numbers and persuade somebody in the Cadillac company that they built it. You get how the universe works a guy in? Well, heck! You wouldn’t want to do that then, unless you built a Cadillac which had the potentialities of a General Sherman tank and which, of course, had bullet-proof windows, had a turret gun in the top of the thing, and which would go down the road at 180 miles an hour. Then it would be perfectly safe to own that Cadillac, and so forth, with no license plates, no serial number. When you’re building in contests, you’ve got to build senior to, and that’s always a good process.

А те парни, которые держат другие ювелирные магазины, где продают бриллиантовые колье за 25 центов и где можно увидеть много, много, много, много прилавков, заполненных всякой всячиной... чтобы привлечь хоть какое-то внимание и заставить прохожих останавливаться у витрин, они вынуждены делать упор на ценность, ценность, ценность, ценность, ценность — что-то очень дорогое, чтобы люди обратили внимание на массу. Люди смотрят на это как на диковинку. Но они совсем не ценят этого. Они относятся к этому как к какому-то «хламу».

Now the funny part of this universe is that when you mock something up – way back on the track, see, you’ve had terrific experience with this. You… it’s just lost, because you kept putting ‘em into competition with the MEST universe and then agreeing with the MEST universe. Then you put this thing into competition and you’d mock up this girl. And you didn’t have much experience so you didn’t know what a girl should look like. And the MEST universe’d come along – you thought it was the MEST universe – some other thetan’d come along! Beautiful mock-up of a girl. Oh, lovely. Oh, gee! And you’d go – „Boy, that’s really something! And this… this thing of mine? Naw.“

На одной из этих витрин прямо на переднем плане можно увидеть большие бриллианты, которыми отделаны... кольца с бриллиантами в пять карат, кольца с бриллиантами в десять карат и все остальное, что обычно можно увидеть на Бродвее в Нью-Йорке. Все это лежит прямо за стеклом витрины. Там стоит полка со всеми этими штучками, и люди проходят и говорят: «Ну надо же, пять тысяч долларов. Ну надо же, десять тысяч долларов. Ну надо же, двадцать пять тысяч долларов. Интересно, правда? Забавно, сколько все это стоит. Хотелось бы и мне иметь что-нибудь такое. Ну ладно, пошли посмотрим представление». Отсутствие интереса. Нет пространства, поэтому все это, конечно, не может представлять никакой ценности.

And then there’s a certain sort of feeling about something you haven’t made yourself to it, that furnishes interest. You have to have something somebody else has.

Вы можете взять какую-нибудь крохотную вещицу тончайшей работы и заключить ее в каком-нибудь крохотном пространстве. Когда вы это сделаете, вам придет в голову идея, что кто-то что-то украл. Когда вы смотрите на такой крохотный замок, отделанный слоновой костью... знаете, такой крохотный замок, внутри которого находится крохотная вещица, выделяясь на общем фоне... у вас как бы появляется идея, что кто-то что-то украл, когда вы смотрите на эту вещь. У вас появляется подобное чувство. На самом деле у вас не появляется чувство... у вас появляется чувство красоты и изящества, но... кто-то стащил это!

A lot of idiocy in this because you wasn’t educated, fella! You was ignorant. In fact, you was stupid! You talk about the gullibility of an early track thetan. We’ve never mentioned this before because he’s in a state of capability of knowingness; he didn’t have any data. Oh, boy! Was he stupid! Somebody’d come around to him and say, „You just won a contest!“ And he says, „I did?!“

Почему? Это очень просто. Я имею в виду, что кто-то взял что-то из пространства, которое он не должен иметь, и поместил нечто красивое в другое пространство. Понимаете, это слишком маленькое пространство для такой большой красоты.

Well, now fortunately, you don’t have to keep an education in terms of facsimiles. You can just park it as knowingness.

Давайте рассмотрим какой-нибудь другой вид деятельности: что такое великий певец? Если кто-то хочет раскритиковать певца, первое, что он скажет, — «Ох, у него салонный голос». Сколько пространства он может заполнить своим голосом? Это первое требование.

In SCIENCE OF SURVIVAL we had something about theta enturbulates with MEST, and then frees itself from MEST with a knowingness of what MEST is; that’s in SCIENCE OF SURVIVAL. It impinges itself too heavily upon MEST and then withdraws. And then it’ll impinge itself and withdraw, and impinge itself and withdraw. And that cycle goes down until it knows all there is to know about MEST.

Карузо был величайшим певцом всех времен, потому что своим голосом он мог практически снести заднюю стену в любом концертном зале. Кроме того, в его голосе присутствовала сила, он мог разбивать бокалы, взяв нужную ноту. И вы говорили: «Это истинная нота». Нет, это было... вся беда была в том... в его голосе должно было быть достаточно силы, чтобы разбить бокал. Может быть, его голос был необычайно красивым, а может быть и нет. Но бог мой, у него действительно был громкий голос!

Well, we don’t know all there is to know about MEST, but you don’t have to know all there is about MEST.

Вы хотите стать великим певцом? К черту все переходы с ноты на ноту. Не беспокойтесь о том, чтобы вести мелодию. Если вы просто попрактикуетесь немного, так чтобы в конце концов вы смогли пойти в самый большой зал в Соединенных Штатах или в Голливудский амфитеатр и заполнить своим голосом весь амфитеатр, не прибегая к электронной аппаратуре, то люди выбрали бы вас как лучшего певца. Вас бы сразу выбрали как лучшего певца.

You pull out an awful lot of information right now. What a cagey character you would be – boy! If you… did you ever hear of this? This old guy, he’s standing outside the high school and he’s looking at all these beautiful young girls walking out. He’s standing there, wise and old, and old and very old. And he says, „Boy, if I was only 16 again and know what I know now.“

Так вот, все это странно. Чем же великий певец в таком случае отличается от свинопаса, созывающего свиней? Они оба могут заполнить звуком большое пространство. Что ж, посмотрите на них, посмотрите на них. В звук вкладывается разное намерение. Намерение громко позвать свинью — это одно дело; а намерение заинтересовать людей и вызвать в них желание — это другое дело. Совершенно разные вещи.

Yes, yes. You’re in the same position as that old viper. You actually can look at these precious morsels, but you have a knowingness about it. Never discount it. You’d better pick up your full track knowingness. The only way you do this, by the way, is just run mock-ups about not knowing, and so forth – knowing and not knowing and so on.

Так где же мы находим самое большое различие? Самое большое различие присутствует вверху, на уровне постулатов, на уровне намерения. Вот где различие. А немного ниже находится согласие о том, что певец — это певец, и согласие о том, что свинопас — это свинопас. Мы согласились смеяться над свинопасами, и согласились очень серьезно относиться к певцам. Это очень просто.

How do you mock up knowing and not knowing? Well, I’ll have to tell you all about that in the second lecture tonight. Transposition of symbols to language… how do… language… what does it become and why.

Так и есть. Это практически все, что можно сказать по этому поводу. Если вы хотите стать великим певцом, то вам нужно добиться, чтобы все знали, что вы великий певец. Вам нужно иметь внешние атрибуты великого певца, вот и все. Я видел некоторых пианистов в кабаках, которые были виртуозами в своем деле и могли сыграть любое классическое произведение — красивая, очень красивая игра. Но у них не было фраков, у них не было внешнего вида, у них не было стиля, у них не было всех символов и отличительных знаков великого пианиста.

All right, knowingness, then, doesn’t really depend upon data, and there is a basic knowingness that is you that exists without wave length. It’s a funny thing to say, but it’s true. The capability of knowingness is all at the same level: The amount of data which can absorb, changes. A person can be very naive and way up tone scale, and then he becomes sadder and wiser. And for the first time in this universe, really, homo sapiens has been able to take the knowledge gained and back out. That’s very valuable. In other words, you don’t have to keep on digging in.

Как ведет себя великий пианист? Ха-ха! Мы знаем, как ведет себя великий пианист. Во-первых, он производит сильное впечатление. Он поднимается на сцену, не обращая никакого внимания на аудиторию. Откидывает фалды назад, чтобы сесть за единственное пианино, стоящее посреди огромной сцены, понимаете? Он садится за пианино, а потом очень терпеливо выжидает, пока в зале не соблаговолит воцариться гробовая тишина. А потом он начинает. И будьте уверены, он делает очень величественные жесты. Вот и все.

It may even be… it may even be your track is sort of going according to plan. I mean, this might be the exit depot. You don’t know; it might be. Maybe I don’t tell you everything. Maybe this is all science fiction I tell you, anyway.

А какой-нибудь бедолага играет себе где-нибудь в забегаловке, сдвинув котелок на один глаз. Возможно, он заткнул бы за пояс того пианиста с большой сцены, но он не знает одного. Он не знает одного: чтобы быть большим и великим человеком, нужно вести себя как большой и великий человек. И если он будет вести себя как большой и великий человек, и будет иметь соответствующие манеры, то он и будет большим и великим человеком. Почему? Потому что он всего лишь создает общее согласие.

By the way, I… I hope it gets lots of publicity as such. Boy, it’ll make you guys free for a long time.

Если он откажется вести себя так, как согласно общему согласию подобает вести себя великому человеку, или если у него есть цель не вести себя таким образом, то он не будет великим.

One day, one of you’ll get very ambitious and pick up five yellow cabs as they come down. You couldn’t get a yellow cab, you couldn’t get a yellow cab, and you finally say, „Damn these yellow cabs!“ And instead of mocking up a yellow cab, you suddenly pick up the first yellow cab, and you get the second yellow cab and the third yellow cab and you put them up on the top of one of the high buildings around – turn their motors off so they don’t skid and run off the top of the building, and leave them there. People say, „Who did this?“

Понимаете, вы можете преподносить это как угодно. Вы можете посылать это в любом направлении. Но если вы собираетесь посылать это в каком угодно направлении, вы изначально должны чувствовать, что вы способны управлять пространством и энергией. Совершенно нормально притворяться, если вы знаете, что вы притворяетесь. Люди не читают ваших мыслей; ваши мысли проявляются внешне в ваших манерах; у вас нет надлежащих манер.

Well, we’re going to issue a lot of little cards and have the little cards say, „You have abandoned your godliness.“ It’s a good motto: Abandoned your godliness. You don’t say what the godliness is, but everybody thinks they know what you’re talking about, and you know darn we’ll what you’re talking about.

Галли-Курчи*Галли-Курчи, Амелита (1889-1963), певица, одна из наиболее знаменитых оперных сопрано. никогда не смотрела на свою публику с извиняющимся выражением лица, никогда. Точно так же и Карузо. Карузо выходил и окидывал взглядом аудиторию:

It’s true too.

«Хорошо, люди, вам выпала большая честь послушать, как я пою». И он говорил: «Сейчас вы услышите, как я пою». Если кто-то решил не слушать его, то у этого человека все равно не было никаких шансов. Ни у кого просто не было никаких шансов.

All right. And then, all of a sudden, why it will become something else than that. Actually, incredibility is the finest guise in the world for a secret. It’s too incredible; nobody believes it. How do you suppose this MEST universe got itself covered up? At every stage you’ve been in, any other stage was too incredible. You see, that’s that win… backflow. If you’ve got to believe, if it’s enforced belief, there’s also going to be inhibited belief. And when the guy really got down scale he couldn’t possibly get out because he had inhibited belief. He had to distrust. When he tried to believe he’d distrust. And you wonder why people down along that lower band of the scale can’t believe in any god. Why, no god’s safe in their hands. They can’t believe.

В этом-то и заключается разница. Что такое величие? Это просто то, о чем я вам рассказал. Какое красивое слово — «велич-ие». «Большое пространство».

So, get this action, then. Let’s get the quality of these things. You’ll find all of these things delineated in your textbook. You’ll find they do consist of a fairly good state of being. They also describe, to some degree, the quality of a mock-up. If you couldn’t make a mock-up… a year from now, if you’re not able to make a mock-up senior to you as you sit there, that can do more and act faster in your universe, I’ll disown you – (I think I’ll disown you anyway).

Если человек заполняет собой все пространство, которое у него есть, то ему лучше найти большее по размеру пространство.

Now, let’s then take a look at this Chart of Attitudes and let’s give you right quick, instead of all this persiflage, let’s give you right quick Rising Scale Processing. How many minutes have I got on that thing? Student: Umm, about a half an hour. LRH: Good. Just right. Time clock’s doing well.

Так вот, существует такое понятие, как качество действия, и здесь по большей части имеется в виду постоянное качество. У человека есть постоянство и управление — повышение и понижение — по собственному желанию. Недостаточно петь громко. Нужна способность петь громко, а затем смягчать голос, а затем снова петь громко, делая все это по желанию. Нужна способность начинать петь и останавливаться по собственному желанию. Вы проходите весь этот цикл действия.

Rising Scale Processing: This is the use to which you put the Chart of Attitudes, and is a method of changing postulates, not a method of running flows. This is, in essence, the essence of Postulate Processing. Postulate Processing is the process or any process which permits an individual to change his postulates – except old engrams. You run out some old engrams and… and of course you change the postulates in it.

На уровне большого пространства находится желание; люди воспринимают его как пространство и одновременно они воспринимают его как желание. Здесь мы видим желание в действии. Большое пространство, уверенность; и если там и присутствует какая-то сила, то она имеет второстепенное значение по сравнению с согласием в отношении того, что там должна присутствовать сила.

But uh… this doesn’t talk about that. This is willfully changing postulates. The first thing you’ve got to do is get the person up to a point where they’re flexible with their postulates and fast with them. You do this with mock-ups and so on. And one day – the guy can get almost perfect mock-ups – almost perfect – but… he starts… he says, „I keep running into this or that.“ Or, „I’ve got to change my mind about this.“ Or, „I’ve got to do something else about that.“

На этом уровне у вас появляется отчетливое чувство, что человеку не нужна никакая сила, чтобы выполнить свою миссию.

Well, what you do… what he’s doing is changing postulates. He’ll find out that he starts to do something and he recognizes all of a sudden he can’t do it, and he will just suddenly go, „Rrrrrrr!“ and change this postulate and that postulate and so on. And wipe those postulates out and – make a new postulate. And all of a sudden he’ll say, „Aw, that’s all right. Yeah, I’ve got the lights back up again now. Now she’s doing the rumba.“ He had all these postulates about dancing, and he had this girl and she went around with him, and it was very embarrassing. Every time they went to a nightclub or something of this sort, this mock-up… – rumba would come along and he couldn’t dance with her; she couldn’t rumba, so he… you’d change that. How do you change that? You had to change his postulates that she couldn’t rumba. That dancing was evil; that dancing should be religious; uh… yap-yap-yap-yap. And he’ll. he’ll. just change postulates – Brrrrr!

И что бы вы думали? А знаете ли вы, что вы могли бы просто подойти к полицейскому и снять звезду с его форменной рубашки? Вы могли бы просто подойти, снять у него этот значок… и заставить его полностью с этим согласиться, сделать так, чтобы он согласился с тем, что вы должны это сделать. Вы просто исходите из того, что у вас есть право на это... не такое право, которое вам нужно отстаивать, а право, которым наделил вас сам Господь Бог. И вот вы подходите к полицейскому, разговариваете с ним о его значке, и через пару секунд значок оказывается у вас в руке. Вам не нужно использовать для этого какие-то ухищрения; таким образом вы как раз не добьетесь своего.

That is the process of the thetan. The thetan simply creates by making postulates. He uncreates by changing postulates and unmaking postulates. There is this drill about starting, increasing, decreasing and stopping thought chains… is beneficial in assisting one’s ability to make postulates and uncreate postulates. If you can’t handle your thought flow, if you’ve got a stream of consciousness running, you’re going to have a hard time with postulates.

Существуют и более простые способы. Знаете, как распознают воров в магазине? Как распознают преступников на улице? У полицейских нет описания преступника. Но тот выглядит подозрительно. Вы знаете, что люди... полицейские нередко арестовывают преступника всего через несколько минут после преступления где-нибудь в другом месте потому, что он выглядит очень подозрительно. Просто он чувствует себя недостаточно «большим» для свершения того, что сделал, ведь он знал, что у него нет права этого делать. И это является первым критерием преступления: знать, что у тебя нет права этого делать. Если человек знает, что он имеет право делать это, то это больше не является преступлением, а становится правом.

So what’s Rising Scale Processing? It is one of the phases of Postulate Processing which enables a preclear well before he is uptone – oh hell! – this will work on a VI, it’ll work on a V case – is to shift his postulates. And he does this by rising scale, not by running flows – that’s different. A flow is a flow in, a flow out, a flow in, a flow out. All right, let’s just change postulates.

Разница между правом и преступлением заключается лишь в том, что в одном случае человек знает, что имеет право на это, а в другом случае знает, что не имеет права на это. Другими словами, когда человек знает, что он имеет право на что-то, он должен контролировать огромное пространство и огромную силу, чтобы знать это достаточно хорошо для того, чтобы иметь право на любую вещь или предмет во всем городе.

Now what do we do about postulates? Let’s look at this list for the Chart of Attitudes. Now we have here Survive and Dead. Now what’s that mean? Well, it means that, just like this, we have… Survive is somewhere between 22 and 40. Of course, above 40 the idea of survival is just nonsense. How could anything immortal not survive?

Он на самом деле должен быть большим. Он должен чувствовать, что он куда больше, чем этот город. Больше. Мелкий воришка, который знает, что не имеет права заплатить пять центов за проезд в метро... и когда он заплатит пять центов, он все равно будет выглядеть так, как будто не имеет права проехать на метро... но что бы вы думали! Он ведь заплатил пять центов! Это интересно, не так ли? Удивительно.

That’s one of the grimmest tricks in the world. You see, you happen to be immortal, and worried about surviving; it’s a typical reverse flow trick of this universe. You’re actually worried hour by hour and day by day about surviving and you’re immortal! All you object to is when you don’t survive, why you forget; something takes away from you hard enough for you not to remember. And as a result you get upset. And what you’re really upset is not about surviving at all, but about knowing. You hate to be in a state of unknowingness. You knew you were there, but you knew you were not supposed to know you were there. You know all about it. You take the Battle of Trafalgar, you know. You know how many men were aboard the ship and how many killed and wounded there were and how… how many dispatches were written up to send them up the river and… and all that sort of thing.

Он знает, что не имеет права. Он знает, что не имеет права делать что бы то ни было. У него нет пространства и времени, у него нет обладательности. А раз так, то он опускается вниз по шкале.

And by the way, this is wonderful science fiction, just wonderful science fiction. God help science fiction writers! God help them! Boy, do they key in. I think of poor old Paget. (I’ll use his pen name – big gag). Poor old Paget. He’s a shaking wreck! He’s a ruin.

Некоторые люди от рождения имеют право обладать… пространством, которое по размерам превышает целую галактику, — запросто. Но они опустились в собственных глазах до такой степени, что знают, что не могут иметь пространство, которое превышало бы по размерам планету, и что они не имеют права на пространство больше планеты. И они продолжают вести себя так, как будто извиняются за все это. И клянусь... они не в таком плохом состоянии, как мелкий воришка, но, по их оценке, они опустились именно на такой уровень. У самых великих людей на Земле возникало такое чувство.

You guys know this fellow. You know his stories under a lot of other guises than Paget, and he’s a ruin. He sits there at the typewriter and he types and he thinks he’s disagreeing like mad with the MEST universe. He’s running away from the MEST universe; he’s d… writing escape literature.

Они находятся очень низко на шкале, но у них все равно еще очень много пространства. В чем же тогда заключается разница между мелким воришкой и человеком размером с МЭСТ-вселенную? Что ж, мелкий воришка, вероятно, мог бы когда-нибудь стать размером с МЭСТ-вселенную. Но все это зависит главным образом от того, знает ли он, что у него есть на это право.

I picked up one of his stories recently and started reading the history of a ship which is very well known – EXTREMELY well known. And he’s just varied its history. He hasn’t varied a line. He actually is sitting there writing escape literature and, of course, he’s digging in deeper and deeper and deeper, and he’s getting worse and worse. They have to take him in and doctors will sometimes take and give him a course of B1 shots. And they’ll give him 1 or 200 milligrams of B1 every couple of hours to keep him alive. And he’s that bad off.

И когда вы начнете проводить кому-нибудь сессию по изменению постулатов, вы будете просто потрясены. Преклир осознает, что он не имеет права делать то, се, пятое, десятое, потому что он согласился, что не имеет этого права.

And then he goes back and he works a little bit harder and he works a little bit harder and he works a little bit harder and all of a sudden Wham! B1, B1, rest, rest. Sit down by the seashore, be… take it quiet, take it easy, take it easy. And then he says, „Well, I think I’ll write some more of that escape literature“ and uh… zong! There he goes again. He’s coughing. He can’t stand the sight of a camera…

Все это скольжение по наклонной плоскости можно назвать «согласием не быть способным на...» Это самая печальная история, которая когда-либо была рассказана: «Я согласен, что у меня нет права на…» Но за этим стоит множество пониманий, множество постулатов шли перед этим. «Я согласен, что у меня нет права на…»

I don’t know how long that boy was on the track, or how many spirals, but boy, he’s sure writing ancient history. It’s all dated up in the future, too. He’ll date something up in the future and then he’ll get very careful he doesn’t date it. He actually uses actual dates. He’s playing the very… most wonderful game with himself of not to know.

В тот день, когда вы сказали: «Ну, хорошо. Я вижу, что другие люди используют это и так далее»... просто в один прекрасный день вы сказали необдуманно: «Хорошо, я согласен; я... ну, я согласен, что другие люди имеют право на…» О-о! Это одно и то же, не так ли? Сказать: «Я согласен, что другие люди имеют право» — это то же самое, что сказать: «Я согласен, что у меня нет права иметь больше права, чем имеют другие люди». Боже мой!

If you were to put him on uh… if you were to put any of these boys, by the way, on a machine gun you would get something fascinating. You’d get… „Now all right. Now let’s talk about uh… space.“ Space opera, you see, is a very minor point in this universe. Don’t think that it is major at all, because it is not major. And for most people, it is not even part of the track. Space opera is not part of the track at all for most people. It’s only the degraded, the burns, the stiffs, the cliffs, the gyps, the McGees – and the floaters, the flotsam and jetsam, the guy who has rammed around and fallen flat on his face and so on. That… that’s space opera. God! These guys… I could tell you that story of that track… I… I j… I don’t think it would go into English. There are a lot of words in English that are missing. It’s just too wild. And it’s… it’s peculiar… it’s a peculiar story. A very highly specialized story.

«Я согласен, что другие люди имеют право управлять тем-то, или делать то-то, или разбираться с тем-то, и что я не имею права дурачиться с этим». О-о!

The other track comes right straight down on the subject of planets, and uh… in some preclears’ life it’s just fascinating. You find him leading this cozy little home life, and he’s been in this cottage and they were on that farm. And then he was in this city as a little minor tradesman. And in some other place, why, he drove a truck and… and so on. There’s cities and things – nothing shiny. Just pastoral and pretty – nothing to it.

Куда ни глянь в этом проклятом, встревоженном, абсурдном обществе, все говорят: «Я не несу никакой ответственности за это. И это не моя вина. И это не моя ответственность, я за это не отвечаю, я не отвечаю за то и за се», и человек опускается на такой уровень, что даже не ходит голосовать. Он не может взять ответственность даже за выбор правительства Соединенных Штатов, потому что он осознает, что все это видимость. Он осознает, что у него есть совершенная врожденная способность владеть областью размером с Соединенные Штаты и быть размером с Соединенные Штаты, и хотя мы видим его в таком состоянии, он даже не участвует в выборах и не отдает свой голос. Вот до такой степени он не берет ответственность.

Some girls… about the only time you get a… a girl… you get a lot of girls who have been on the space opera track, too. They’ve been boys on the space opera track – or girls, God help them! – Boy are they a mess! They’re really degenerate. They’re walking around here, trying to do a job of being normal. Of course, they’re much smarter, much wiser. And actually, for anybody to have survived that track and still be in a body, it must mean they’re awfully tough. That’s the truth. Like I suppose they put most of the guys who weren’t tough… are still sitting in cans someplace.

Так вот, существует два способа, которыми он ее не берет. Индивидуум размером с Соединенные Штаты никогда и близко не подошел бы к кабинке для голосования или к избирательной урне. Он не стал бы голосовать. Потому что он находился бы в согласии со всеми остальными избирателями и даже не видел бы этого. Но находясь на более низком уровне, человек не голосует просто потому, что он не берет ответственность за то, кто будет президентом. Это очень низкий уровень.

But uh… anyway, this quiet, pastoral scene, the girl… and the only time she ever saw a spaceman or anything like that, she’d heard about it. They’ll show up on a meter.

И куда ни глянь…: «Я не имею права делать то, я не имею права делать се». Один чокнутый юрист в одном маленьком захолустном городишке создает ужасную путаницу. Он усиленно пытается найти всевозможные способы проиграть плевое судебное дело, имеющее отношение к Саентологии... он это делает. Это самое удивительное явление, которое вы когда-либо видели. Такие ребята находятся настолько низко, что они не берут никакой ответственности ни за одного человека и не берут вообще никакой ответственности за себя. Почему? Потому что этому юристу уже очень убедительно продемонстрировали это примером его собственной жены, которая в течение многих лет была калекой, а потом ей вернули способность ходить и играть на пианино.

Well, now you take one of these space opera writers, if he’s really been on that track – he won’t write about it if he hasn’t been. He just won’t have the knack. That doesn’t mean you couldn’t… you couldn’t be ingenious enough to invent the whole thing from one end of the other. That just means they don’t. Also they don’t write science fiction if they haven’t been solidly on that track. They’ll write something else – fantasy, something.

Ха! У него не было никакой ответственности за нее, не так ли? Не было никакой ответственности за себя... это просто невозможно. Почему? Потому что он не несет никакой ответственности за то, что все идет наперекосяк. Он единственный, кто ведет это дело. Именно его дело — говорить все, что нужно.

All right, put them on a machine. You say, „All right, now let’s take this last story you wrote,“ and it’ll dive. And you’ll say, „What are you diving for? D… Didn’t it sell?“

Очень интересно, не так ли? Этот человек действительно в такой степени не осознает свою бытийность, что даже не может быть такого размера, чтобы нести ответственность за собственную семью.

„Yes, it sold“ uh… needle falling away.

Другими словами, он не может продолжать поддерживать то, что освободило его от ужасной ноши: калеки в семье — она ведь оставалась бы калекой до конца своих дней. Понимаете, это могло бы стоить ему многих дней и месяцев мучений. Однако же она выздоровела, но у него настолько низкий уровень ответственности, что он просто выискивает любые возможности позволить Саентологии потерпеть поражение в его родном городишке. Удивительно, не так ли?

And you say, „Well now, take the hero of this thing“ – fall, fall. And uh… you say, „You know, that fellow’s being affected by writing. Now let’s take that detective story which you wrote“ – no motion of the needle at all. „Well, didn’t it sell?“

Таким образом, у него вообще нет никакой ответственности. Потому что он знает, что Саентология работает, что она работает применительно к нему, она работает в его руках, он полностью обучен, и все же он должен потерпеть поражение. Конечно, он получал слишком мало процессинга, но таков его уровень ответственности.

„No, it didn’t sell. Yeah, I got a reject on that.“ Yeah. That’s ve… very interesting.

В чем состоит основное различие между тем, что я делаю в Саентологии, и тем, что делают другие люди? Думаете, я сообразительнее? Нет, нет. Не-а. Может быть, я больше знаю? Не. Нет. Нет, вся причина только в одном: я осознаю, что это мое дело. Я осознаю, что это дело каждого. Понимаете, это дело каждого. И посреди этой вселенной стояла пара огромных ботинок, они стояли прямо в середине этой вселенной, — пара больших-пребольших ботинок, их можно было рассматривать в телескоп. Их можно было исследовать вдоль и поперек, и обнаружилось бы, что в них никто не обитает.

So you say, „Well, this guy must be all keyed in and hallucinating. He just must have been driven mad by writing all these stories. So let’s examine all these stories carefully.“ And what do you know? They start blowing as locks.

И на этих ботинках просто написано: «Эти ботинки идут по дороге, которая выводит из этой дыры». Какие-то люди летали через них на космических кораблях, играли внутри них в классики и так далее, — если люди вообще видели их. А ботинки эти стояли на виду.

Locks on what? Well, let’s put him back on the machine again. And let’s ask him, „All right now, have you ever been in a space ship?“ WHAM!

Они стояли на пороге каждого дома, который был увенчан трауром. Они стояли у дверей каждого банка, который нарушал свое обязательство или отказывал в кредите человеку в отчаянном положении. Они стояли у порога каждой церкви, которая притворялась, что берет огромную ответственность. Они стояли поперек любой дороги и любого пути, которыми человек когда-либо воображал пройти. Человек мог взять ответственность за разрушение целой цивилизации, но не за то, чтобы помочь хотя бы одному человеку в этой цивилизации. Хо! Удивительно!

„Oh, don’t ask me questions like that,“ he says. „You make me think I’m imagining things, or something.“

Что ж, эти ботинки... если вы посмотрите на эти ботинки, то они даже не покажутся вам большими. Это были маленькие ботиночки, детские ботиночки... в них нет ничего особенного. Но что вы сделали? Вы просто выбросили немного пространства из того большого пространства, вот и все. Я хочу сказать, что вы сузили пространство до вселенной одного человека, и оказалось, что это совершенно типичный человек. И вы решили посмотреть. И оказалось, что эти ботинки вполне можно носить.

You say, „Well, have you ever been in a space ship?“

И это просто-напросто ботинки как ботинки. Но что бы вы думали? В них есть один подвох. Они не принадлежат кому-то одному. Они принадлежат всем. И пусть я примерил их, попытался пройти в них несколько шагов и найти ту самую дорогу, и пусть я попытался определить, из какой кожи они сделаны... Это не освобождает ни одного человека, который хочет получить от них пользу, от необходимости их носить. И это самая мрачная шутка.

„Well, gee! I get nervous.“

Человек должен подняться по шкале настолько, чтобы смочь взять ответственность за себя и всех своих собратьев и за всю эту проклятую вселенную, прежде чем он сможет пойти по этому пути наружу. Разве это не поразительно?

„Well, how about hands? Uh… well, how about trying to get… how about blow-ups in space?“ I mean, anything like this, and so on. „Were you ever there? What was the year? What year were you a member of the Galactic Police Force Espionage Corps“ – something or other. WHAM! WHAM! WHAM!

Он даже не сможет проходить инграммы из своего банка, пока не скажет: «Это мое дело, и я намерен сделать это». Интересно, не так ли? Потому что он находится внизу шкалы тонов на уровне воспрепятствования, он знает, что все знание запрещено, он знает, что все запрещено, он знает, что всего слишком мало, он знает, что смерть неизбежна, он все это знает. Он знает, что у него нет пространства. Он знает, что жизнь — это предмет, а не что-то живое и великолепное. И поскольку он знает все это, он не будет знать ничего более. Но на этом уровне он практически ничего не знает.

And you say, „What story did you write about this?“

У него будет банк, и некоторые маленькие инциденты в этом банке будут довольно яркими, и все это может быть интересным, но насколько же узкая эта область! Это будет маленький, крохотный банк.

He’ll tell you, „Skylark“. I’m… I’m… that’s all… I don’t know anything about HIS past history, E. E. Smiths. Uh… he’ll say, „Well, it’s such-and-such a year. Yeah.“ You get a needle reaction.

Этими огромными спайками должен управлять большой парень, если вы хотите, чтобы они все время находились под контролем. Так вот, у нас уже выработан образ действий, который позволит вам стать большим парнем. Здесь нет каких-то хитрых уловок, посредством которых вы неожиданно обнаруживаете, что вам нужно решить быть самоопределенным.

„Now,“ you say, „how about the stories you’ve written about that?“ Tiny little needle reaction – keying out.

Вы можете взять преклира за шкирку и, используя эти техники, «бить его головой о стену», пока он не станет клиром. Если вы начали с ним работать, вы не должны ему ничего объяснять. В конце концов он пройдет через это, но он никогда не сможет выйти из этой вселенной с вашей помощью. Он никогда не сможет этого сделать. Он сможет выйти из этой вселенной только в том случае, если вы позволите ему восстановить достаточно силы, чтобы он мог взять ответственность за то, что происходит.

„Now, let’s take the SKYLARK and let’s go over it a little bit further and a little bit more on this.“ Oh, boy! We’re starting to get the big action on the actuality and no action on the story. And then you just turn it up and… not by slanting the questions or anything, you just turn it up, just try and get some kind of a charge on the stories.

Не существует никаких тайных уловок, человеку не нужно думать о чем-то еще, ему не нужно ни во что верить, чтобы он мог двигаться по этому пути. Вы можете искусственно выпихнуть его вверх, но в действительности вы делаете вот что: вы берете и надеваете на него эти ботинки. Он должен подходить к этим ботинкам, и эти ботинки называются «Ответственность».

But you’ll get charge right straight across the boards on it was biographical or autobiographical. And all of a sudden this guy will start to reel and he’ll start to cough and he’ll say, „You know, I feel a helmet. I’m sure it must be a helmet. My ears are ringing like mad. I can’t understand it. My ears often ring when I’m writing. Come to think of it, they only ring when I’m writing about space stories, and I get that feeling right now. It’s like a goldfish bowl or something closing down over my… yeah, you keep your chin down in order to keep the earphones open. Oh, no!“ And you say, „Well, now let go of it.“ „Oh, I can’t!“

Это способность управлять силой и нести ответственность за ее применение, способность создавать пространство любой протяженности и управлять им, а также брать ответственность за управление ею.

„What would happen if you let go of it? What would happen if you didn’t have it?“

Человек автоматически начнет подниматься по шкале. Здесь нет каких-то необычных уловок. Вы просто шутите с ним по-черному. Он думает, что он прячется, ныряет, прыгает в кусты и пытается схорониться в погребе и так далее. И он думает: «Что ж, это просто еще один способ схорониться в погребе». А вы схватили его за одну лодыжку и начинаете вытаскивать.

“Oh, no… nothing.“ Needle – WHAM-WHAM!

И что бы вы думали? В конце концов ему придется встать. Это на самом деле произойдет не по его собственному определению, если вы действительно хотите, чтобы это произошло именно таким образом. Он будет стоять в ярких лучах солнечного света, абсолютно видимый, прежде чем он вообще сдвинется с места и сможет до чего-нибудь добраться. Он должен быть способен взять ответственность за все принуждение и все желания на этом верхнем уровне и за все пространство, прежде чем он вообще сдвинется с места.

Of course, he’s out in the middle of space. He’d spatter all over the landscape if he let go of it out there in a vacuum.

Так что эта шкала идет вверх и вниз, вправо и влево, и мы обнаруживаем, что человек должен вырасти и начать чувствовать свое величие. И если вы не видите, что в нем развивается величие, то, значит, он не движется к выходу.

„Well, all right now. Let’s… what would happen if you took it off?“

И разница между мной и каким-нибудь преклиром, которого нужно приковывать цепями, чтобы на него можно было надеть эти ботинки, заключается в том, что я никогда не хотел быть рабом и никогда не становился им. Вот и все. Я никогда не соглашался.

„I can’t take it off, see“ – needle falling. You finally coax him out of this idea, and so forth, you find he’s got a cracked helmet on or something. He’s… he’s practically dying. And you run him on all these incredible situations. He starts to perk up and he gets happier and he gets cheerfuller and he gets to feeling better and he gets to feeling better and better and better. And then he says, „I just thought of some good space opera. But,“ he says, „I think I’ll write a detective story.“ He loses interest in it.

Это очень интересно. Недавно кто-то говорил о научной фантастике... мне стало интересно: какой процент всего этого действительно относится к научной фантастике.

A lot of your bad science fiction is written by boys who… they were just bad the whole track, but they weren’t very bad. The guys who really write the good stuff, and so forth, boy were they horrible!

Что ж, фантастика фантастике рознь. Научная фантастика бывает плохой и бывает хорошей. К несчастью для вас, то, о чем я вам рассказываю, — это не фантастика. Хотел бы я, чтобы это было фантастикой. Если бы все это было просто приятным времяпрепровождением, то мы могли бы продолжать оставаться рабами.

What are you laughing about?

Но, к сожалению... к сожалению, случилось так, что это не фантастика. Как тот профессор... я имею в виду профессора физики, который заявил: «Дьявольская точность этих предсказаний будет подтверждена самыми скрупулезными исследованиями». Что ж, это и правда дьявольские предсказания, потому что они отнимают рабов у рабовладельцев. И они делают людей свободными. И они сделают свободными даже тех, кто вообще не хочет быть свободным, и мне кажется, это самая мрачная шутка, которая только может быть.

Yeah-yeah. I never wrote any science fiction myself. People think I’ve written it. That’s right. It doesn’t classify as science fiction.

Когда дело касается какой-то из саентологических техник, какой-то из техник, то все они сводятся к тому, о чем я вам неоднократно рассказывал, — они ведут к свободе. Свобода.

There’s ‘One Was Stubborn’. There’s a story which you would be vastly amused about in this class. It appeared in Astounding Stories, many years ago – probably 1940. ‘One Was Stubborn’. It is a civilization which was… it isn’t space opera, see? It’s usually about civilizations, things like that. It was a story about a civilization which was buckling under the terrific agreement on the subject of Christian Science. It was just caving in on it. But there was one guy who didn’t believe in Christian Science. And it’s his fate at the end of the story. It’s called ‘One Was Stubborn’ – a terrific application of what we’re doing right this minute. It’s fascinating.

И эта свобода — это много пространства и способность использовать его. Это свобода, вот и все. Это все, что представляет собой свобода. Она представляет собой именно то, что говорится в этой формулировке. В самом буквальном — до идиотизма — смысле, который только можно вообразить. Свобода — это много пространства и способность его использовать.

And uh… there was a story called ‘Final Blackout’. Actually it was a political commentary and a character study of an officer, that’s all it was. It’s laid right here on Earth, and a very short time into the future. A lot of these other things.

А полная свобода находится выше того уровня, на котором индивидууму даже не нужно иметь пространство и даже не нужно соглашаться. Это находится выше уровня просто свободы. Это сама причина. И мы никогда не видели, чтобы сама причина о чем-то беспокоилась.

Once in a great while I’d write something that had to do with that.

Нет ничего, что могло поработить первопричину, кроме самой этой первопричины. И точно так же, как никто никогда не станет вызволять преклира из этой вселенной... Никто не собирается этого делать. Вы можете надеть преклиру ботинки, но ему все равно придется пройти эту последнюю милю самому. Это означает, что ему придется взять на себя ответственность за собственную силу и за то, что он делает, но ему придется взять ответственность не только за это, но и за все, что происходит вокруг него.

You take the UMS stories, the Ole Doc Methulesah stories and so forth – straight off the record. No fiction to them really. They’re hopped up; that’s about all.

И если мы посмотрим на то, что происходит, если мы посмотрим на этих преклиров, и если мы посмотрим на кого-то... фу ты! Все, что тому юристу нужно сделать, — это пойти в суд и организовать надлежащую защиту в соответствии с тем планом, который для него наметили. Но он утверждает, что не может этого сделать. Он не может этого сделать. «Это невозможно, потому что все потеряно. Все мы знаем, что все потеряно». Он не взял ответственности ни за свою профессию, ни за свою гордость, ни за что бы то ни было.

Now here we’ve got… real death would be thetan death, and it would lie down below minus 8 here. And uh… you’d get homo sapiens would be somewhere in the neighbourhood… his death would be here, at 0.0.

Что мы здесь видим? Гниль? Вот до чего человек может докатиться, и это на самом деле деградация, которая находится ниже уровня деградации; потому что если человек знает, что он деградировал, то он не в таком уж плохом состоянии. Человек, который деградировал до невероятной степени, но даже не имеет об этом ни малейшего представления, — вот он-то и является мертвым. Если вы оглянетесь вокруг, то увидите таких людей повсюду. И они говорят: «Никто не имеет права приписывать мне какой-либо ответственности. Я не несу никакой ответственности. Если я возьму ответственность, то меня обвинят», или что-то в этом роде. «Я ответственный. Но это не мое дело». Такие люди ведут себя подобным образом.

So, let’s take a look here – dead… death, homo sapiens, and let’s find up here is alive. Now let’s do a rising scale processing on the scale of Survival-Dead.

Если бы вы спросили у такого человека: «Вы чувствуете себя деградировавшим?», он бы ответил вам: «Нет, нет, нет. Я просто женат на марксизме». Черта с два. Он на уровне ниже собак, потому что он мертв, но даже не знает, что мертв. И это самое ужасное. Если человек совершенно мертв, то он перестает вообще что-либо знать. И он даже не знает, что мертв.

„What do you think“ – you say this to this preclear – „What’s your idea of your chances of survival?“ Preclear thinks it over for a minute.

Так вот, на этом уровне вы видите, что нисходящая спираль набирает новые и новые витки. И весь этот путь — это трак соглашения. А согласие в каждом случае ведет от желания к навязыванию и от навязывания к воспрепятствованию. Вот тут-то и нужна сила и пространство; но по мере того как человек опускается по этой спирали, он обнаруживает, что пространства все меньше и меньше, все меньше и меньше, и в конце концов — плотный объект.

Well, answer this question yourself: What’s your idea of your own chance of survival? Just face it bluntly and get what your current opinion is of your chance of survival. Take in all possible fields. What’s your current – opinion?

Давайте не позволим, чтобы вы превратились в плотный объект. Давайте сделаем перерыв.

All right, now take that opinion, whatever it was, and by the way, what was yours?

(КОНЕЦ ЗАПИСИ)

Huh? Inevitable?

(No, before Scientology it was an awful long time, and now it’s ‘Forever.’)

Oh, it is? Good.

What was yours?

(Same)

Okay. What’s yours?

(About the same.)

Is that what you got? Hell, you people aren’t… don’t need it… I mean… Well, did anybody… What was yours?

(Well, I answered the question ‘Very good.’ You asked the question…)

All right. Very good. Your chances of survival are very good. How long?

(I can’t answer that question.)

Ah! We’ve got a ‘don’t know’ survival. „Very good, but I don’t know.“ All right. Let’s take that: „Very good but I don’t know“ and let’s see if we can’t get a higher opinion on it. Just sort of shift it up to a higher, better opinion on it… Well, get that other opinion, kind of hold it for a moment. „Very good, but I really don’t know“ – to a little bit better opinion.

(Excellent here.)

All right, now let’s get it from ‘excellent’ up to a higher opinion.

(There’s two things I can’t get the concept uh… first the chance of survival uh… in relation to time…)

Hm-hm.

(…chance of survival in relation to uh… well, anything other than time.)

Beingness.

(Beingness.)

Umm-hmm. There’s a maybe on that somehow. Then there’d be two things: Your chance of survival as homo sapiens?

(Yeah.)

Well, what’s your opinion of your survival as homo sapiens?

(That’s the ‘very good’, I guess.)

Hmm? Not very good?

(I say, „That is the ‘very good’„.)

Oh, that’s the ‘very good’. How… what about the other one – you don’t know?

(That’s the ‘don’t know’.)

Oh, that’s the ‘don’t know’. We’ve got the ‘don’t know’. All right. Can you take that ‘don’t know’ and shift it any higher as a postulate?

(I don’t quite get the question. How do you…?)

Well, could you shift it up to ‘might be’ from just flatly ‘don’t know’. Could you say „Well, it might… might be able to survive. There might be something there to survive“?

(Well, I think ‘might be’ would be below ‘don’t know’. ‘Don’t know’, to me, is in the middle.)

Oh, that’s in the middle?

(Yeah.)

What’s above ‘don’t know’?

(Above ‘don’t know’ is uh… ‘good’.)

Good. (Below… below ‘don’t know’ is uh… possibly ‘barely probable’. In other words, ‘don’t know’ is in the middle and sort of uh…)

All right.

(…halfway in between.)

All right; well, can you get a better opinion on it?

(I can get the concept of a better opinion.) But can you GET a better opinion on it? Or does the opinion have to have data?

(That’s right.)

Uhh-huhh.

(I think that’s what’s lacking.) All right. So that’s hanging up, and uh… an opinion can hang up or c… condition can originate or generate for the lack of a datum.

In other words, you can get randomity caused by a missing datum. Or you can get a ‘maybe’ caused by a missing datum. So here’s a missing datum showing up preventing a postulate. You could go ahead and ask what he has to know, and so forth.

That’s very good. But when we ask for an upper shift of a postulate, let’s get an upper shift on this one: Right, and down here, Wrong. And uh… where are you on… on Rightness? How right do you think you are?

(Oh, I’m generally right.)

Generally right. Well, you can do better than that. Let’s get this postulate, this concept ‘generally right’ and let’s shift it up higher.

(Well, uh… it doesn’t make any difference uh…)

…If you are right?

(I mean, I’m right as far as I’m concerned and that’s the important thing.)

Uh-huh. Can you shift it higher than that?

(I get the concept that I’m just about always right naturally.)

Good, good, good. Let’s… can we get it any higher than that?

(It’s difficult. Yeah, why not?)

Yeah, okay.

Now actually, we could go through this Chart of Attitudes and just shift like that. You say, „All right. what’s your concept, how right you are?“ See, you’re looking for the right-wrong scale. The guy… whatever he gets, „Okay, let’s get a higher concept of it. Let’s get a better idea of it.“

When he says, „What’s a better idea?“ you kind of explain to him what’s a better idea in your level.

And uh… how responsible are you? Let’s get that. How… how responsible?

(Fully responsible.)

Hm?

(Fully responsible.)

Horribly?

(Fully!)

You’re fully responsible. Okay. How responsible are you?

(Fully.)

Fully responsible. Do you really feel responsible? How responsible are you for police?

(Quivering.)

Okay, let’s raise that concept about responsibility for police.

(We shouldn’t have to have them.)

Umm-hmm. Let’s raise that concept higher than that. (We won’t need to have them.)

Okay, let’s see if we can get any higher on it. Your responsibility for police.

(There isn’t any necessity for them.)

There isn’t any necessity for ‘em! Good. Let’s get it higher than that.

(Well, I won’t have any police in my universe.)

Okay. And so we go on up toward full responsibility on one subject, you see?

And uh… now we could take how… how much of an effect do you think you are? You… how much of an effect do you think of yourself as being?

(An occasional effect.)

An occasional effect. Let’s see if we can boost that up.

(Rarely an effect.)

Okay. Let’s get a higher idea of it.

(One over infinity effect.)

Does that me… really make you feel… does it change any idea in you?

(No.)

Well, come on. Let’s change your basic concept on the subject of being an effect.

(I may not be an effect – I’m not an effect.)

Aha! Now we’re getting a shift: ‘I’m not an effect’.

(I guess the next thing is ‘I am cause’.)

But you’re not reaching that, though, are you? How close are you coming to it?

(Infinity over one.)

Okay. Now that’s one way of doing Rising Scale Processing. You just explain to your preclear that you’ve got this scale and this scale goes „Survive, Dead; Right, Wrong… How right do you think you are? How responsible do you think you are – do you want to be? And how much do you own? And… and uh… how many people could you be if you had to be,“ and… and so on. You just go across the scale like that.

Now there’s an entirely different way of doing this, and uh… this is also Rising Scale, but you’d call that first Rising Scale as a very gradient scale. That’s very gradient Rising Scale, small step Rising Scale.

(TAPE ENDS)