Я хотел бы поговорить с вами о незнании. Я уже говорил с вами о состоянии знания. То, что мы говорим с вами о незнании, кажется довольно странным, но любой саентолог знает: способность не знать важнее, чем способность знать.

Приведу пример: почему пациент, потерпевший неудачу в различных психотерапиях, приходит к нам, почему он ищет саентолога? Что ж, это потому, что он не делает того, что ему следовало бы делать. Ему следовало бы попытаться вспомнить что-то, но он этого не делает, он пытается забыть. И хотя он будет сидеть и навязчиво перемалывать свои воспоминания, он считает, что они слишком болезненны и что он нуждается в определенной помощи, чтобы полностью избавиться от них.

Просто поразительно, что мы по-прежнему используем эту 8-К. «Открывающая процедура посредством воспроизведения» и «Открывающая процедура 8-К» по-прежнему остаются хорошими процессами. Но мы держим 8-К под рукой, и на то есть очень веские причины.

Наиболее широко распространенный в обществе способ, так сказать, справляться с психическими расстройствами состоит в следующем: люди забывают то, что не желают конфронтировать. Они оставляют все это позади. Этот механизм работает очень энергично, и я знал людей, которые, когда им кто-то не нравился, на самом деле забывали, как зовут этого человека, хотя хорошо знали его.

Однако, прежде чем я расскажу вам что-то о причинах, я довольно быстро зачитаю вам кое-что об «Открывающей процедуре 8-К», чтобы затем мы могли рассмотреть ее более подробно.

Так вот, механизмы разума действительно устроены так, что работают в направлении незнания, а не в направлении знания. Кто-то пытается преодолеть болезненность всего, что с ним произошло, изучая это или обучаясь тому, как с этим справиться. Это подход довольно высокого уровня – весьма, весьма высокого. А обычный подход, как вы обнаружите, состоит в том, что люди пытаются полностью забыть все, что произошло, и все, что с этим связано, и пытаются выкинуть все это из своего разума. Это реактивное использование незнания. Психотерапевты старых времен предпочли бы скорее промыть человеку мозги, чем восстановить его память. Они предпочли бы вырезать ему мозги, чем дать ему больше чего-то, с помощью чего он мог бы думать, понимаете? Вы обнаружите эту направленность к незнанию повсюду вокруг нас.

«Среди всех когда-либо разработанных процессов “Открывающая процедура 8- К” – один из самых эффективных и мощных; это нужно понимать, и его следует использовать именно в таком качестве». Что ж, он не настолько мощный как некоторые из тех процессов, которые у нас есть сегодня, но тем не менее он эффективен.

На это есть очень веская причина: это, по сути, постулат, созданный тэтаном, чтобы получить игру. Он не знает чего-то, чтобы иметь благодаря этому какую-то тайну, чтобы узнавать что-то об этом, чтобы делать что-то с этим. И ему настолько хорошо удается не знать, что он осуществляет незнание с автоматической скоростью, вероятно, 186 000 раз в секунду. То есть очень быстро.

«Шаг “а” “Открывающей процедуры 8-К” заключается в следующем: “Вы видите этот предмет?” – одитор указывает на что-либо.

Основные машины, используя которые он действует, работают следующим образом: он не знает прошлое, не знает будущее и знает настоящее; не знает прошлое, не знает будущее, знает настоящее; не знает прошлое, не знает будущее, знает настоящее. Следовательно, как вы можете видеть, на протяжении какой-то конкретной жизни или конкретного отрезка времени он осуществляет в два раза больше незнания, чем знания. Он постоянно занимается незнанием.

Когда преклир дает знать, что он видит этот предмет, одитор говорит: “Подойдите к нему”.

Как бы он мог увидеть стену, если бы он не осуществил незнание в отношение того, как она выглядела мгновение тому назад? Это элементарный вопрос, и как только вы сталкиваетесь с этим, вы, разумеется, сталкиваетесь со своими собственнымимашинами, которые все это делают, и вы зависаете на траке времени и начинаете ломать над этим голову.

Когда преклир подошел к предмету, одитор говорит: “Прикоснитесь к нему”.

Существует упражнение, напрямую связанное с этим; это процесс, выполняемый вне помещения; в ходе этого процесса вы задаете преклиру вопрос о том, что бы он был не против не знать по поводу того или иного человека. Сам вопрос этого процесса подразумевает, что преклир знает что-то об этом человеке. Если он решит не знать то, что он и так уже не знает – понимаете, он не знает имя этого человека и так далее, – то в результате он окажется в замешательстве.

Когда преклир сделал это, одитор говорит: “Отпустите его” – и указывает на другой предмет (например, стену или лампу), называя его или не называя. И затем он еще раз проводит ту же самую процедуру».

Сначала в этом процессе использовалась обычная форма глагола «не знать», и она успешно использовалась при работе с тем, что находилось вне человека. То, что это было успешным, весьма интересно, но на субъективном уровне это обернулось полным поражением, поскольку замешательство само по себе состоит из ряда незнаний.

Вот и все, что входит в шаг «а». Так вот, здесь оговаривается – и это излишне – следующее: «Важно, чтобы одитор давал отдельное подтверждение каждый раз по окончании исполнения преклиром команды».

Что такое замешательство? Замешательство – это масса, состоящая из объединенных незнаний. Если у вас достаточно незнания, то вы оказываетесь в очень интересном состоянии замешательства. Один из способов выйти из замешательства состоит в том, чтобы знать какое-то присутствующее в этой ситуации данное, которое вы не знали раньше, и тогда замешательство перестает быть замешательством. Это весьма интересно, потому что тут вы просто наблюдаете в действии стабильное данное и замешательство. Это выше уровня частиц.

Например, если вы сказали преклиру выполнить два действия, а потом дали одно подтверждение, преклир придет в замешательство. Или если прежде чем преклир успеет выполнить какую-то одну команду, вы говорите ему сделать что-то другое... хм, вы вели себя, как его отец.

Вы могли бы не знать, верна ли вам ваша возлюбленная, и вы могли бы не знать, куда она ушла, и не знать, куда она пойдет, и не знать, как долго продлится ее верность, и внезапно вы получаете какое-то проявление – что-то вроде ревности. Это просто совокупность этих неспособностей что-то узнать. И, таким образом, человек в такой ситуации выясняет... кстати, ревность – это одна из тех... одна из тех очень забавных вещей, очень глупых вещей. Она основывается на тех правилах в отношении доказательств, которые существуют в этой вселенной. И правила этой вселенной о доказательствах вполне могут быть записаны в конституции какой-нибудь страны: невиновный будет считаться невиновным, пока не будет доказано, что он виновен.

На самом деле я взламывал кейсы, просто спрашивая преклиров: «От кого вы предпочли бы получать 8-К: от матери или отца?»

На самом деле эта вселенная доказывает чью-то вину так: вы всегда можете найти доказательство вины. Другими словами, если кто-то что-то сделал, то есть доказательства этого. Но если кто-то не сделал чего-то, то доказательств нет. Мы можем установить, что он был где-то в другом месте и в этом может поклясться множество людей, но и в этом все равно можно усомниться. Однако, если человека застали на месте с окровавленными руками, что ж, он сделал это. Вот настолько это просто.

Так вот, в части «б» вводится идея принятия решения. Следует отметить, что человек должен быть очень сильным, прежде чем его можно будет считать хоть сколько-нибудь клиром в том, что касается свободы выбора и способности принимать решение. Используются следующие команды:

Следовательно, есть такой странный факт: отрицательных доказательств не существует; на самом деле отрицательных доказательств не существует. Другими словами, мы предполагаем, что человек не виновен, мы доказываем, что он виновен, – во вселенной существует некоторый перевес в этом направлении.

«Выберите какое-либо место в этой комнате».Понимаете, тем самым мы вводим выбор. «Выберите какое-либо место в этой комнате».

Что ж, так и происходит с ревностью. Очень, очень легко доказать, что кто-то неверен, понимаете, очень легко доказать, что кто-то неверен, но практически невозможно доказать, что он невиновен. Парень отсутствовал два с половиной часа. Он может сказать, что он ходил за газетой, но где он был на самом деле? Тогда он говорит: «Ну что ж, ты можешь спросить Джо». Что ж, это совершенно не поможет. Джо непременно соврет, если речь идет об этом парне. Вы видите, как это может продолжаться, продолжаться, продолжаться и как это продолжается, продолжается, продолжается?

Когда преклир сделает это, скажите: «Подойдите к нему».

Что ж, так происходит из-за тех правил о доказательствах, которые существуют в этой вселенной. И из-за этих правил становится очень трудно прийти к правосудию и справедливости. Но правосудие на самом деле – это то, к чему нужно прийти, а не то, что только написано в книгах о юриспруденции.

Когда преклир подойдет, мы говорим: «Прикоснитесь к нему пальцем». Когда преклир прикоснется, мы скажем: «Отпустите его».

Так вот, тут мы имеем дело с одним отдельно взятым случаем. Всем этим «не знаю» соответствует относительно небольшое количество «знаю». Просто распространите это на «не знаю» и «знаю», и мы выясним, что может существовать гораздо больше «не знаю», чем знаю. Например, то или иное данное больше не существует. «Кто именно это был... кто именно вытащил меня из реки?» – или что-то в этом роде. «Была темная ночь, а бой был жаркий, и когда я свалился в реку, кто-то вытащил меня, и я хотел бы поблагодарить его. Кто это был?» Что ж, этот человек не знает, что это были вы, а вы не знаете, что это был он, и на этом все кончается. Таким образом, у вас тут есть два соответствующих друг другу незнания, и они никогда не встречаются друг с другом или встречаются очень редко.

Каждый раз, когда преклир выполняет команду, одитор дает подтверждение, говоря: «Хорошо», «Отлично», «Прекрасно» и так далее.

Жизнь состоит из огромного множества прерванных или незаконченных историй. Нас всегда выбрасывает с трака времени, прежде чем мы успеваем обнаружить, что на самом деле произошло. Это не похоже на художественные произведения. Но этого достаточно для того, чтобы заставить человека стать писателем... он садится и заканчивает эти истории.

Так вот, понимаете, мы увеличили свободу выбора преклира, позволив ему выбирать предметы. Сначала предметы выбирали мы... то есть одитор... а потом мы увеличили свободу выбора преклира.

Но если вы подумаете о захватывающих, будоражащих воображение отрывках различных историй:

Так вот, давайте перейдем к третьей части процедуры.

• И она вышла из дому, хлопнув дверью.

«В части “в” “Открывающей процедуры 8-К” преклир должен принимать еще одно решение. Эта часть проводится следующим образом.

Одитор говорит: “Выберите какое-либо место в этой комнате”. И когда преклир выбрал, одитор говорит: “Подойдите к нему”.

Когда преклир выполнил это, одитор говорит: “Решите, когда вы прикоснетесь к нему пальцем, и прикоснитесь”.

Друг рассказал вам что-то по секрету. Он сказал вам, что у него ужасные проблемы. Его должны были посадить в тюрьму, или его собирались застрелить, или с ним должно было случиться что-то еще, и он по секрету рассказал вам о своих ужасных неприятностях и ушел. И год спустя мы все еще не видим этого человека. Мы не знаем, чем закончилась эта история. Быть может, мы никогда больше не увидим его. Попал ли он в тюрьму? Выпустили ли его?

Когда преклир сделал это, одитор говорит: “Решите, когда вы отпустите его, и отпустите”».

Очень часто мы бываем сильно разочарованы, когда кто-то рассказывает нам об ужасно драматичном событии такого рода, а потом появляется спустя три, четыре или пять месяцев и говорит: «О, все, утряслось». И он просто перестает рассказывать об этом. Он заставил нас поволноваться.

И: «Одитор подтверждает выполнение преклиром каждой из этих команд».

Вот так все происходит в жизни, а в художественном произведении все происходит иначе. Если бы вы, работая над художественным произведением, описывали события так, как они происходят в жизни, то вы написали бы половину первой главы, затем пропустили бы остаток этой главы, переключились на другую группу персонажей и начали новую главу. Но вы бы начали новую главу не с начала – действие в ней уже бы шло... к тому моменту, с которого вы начали бы эту главу, действие в ней уже шло бы в течение некоторого времени, и в ней было бы много различных факторов, которые в этой главе совсем не объясняются. Эта глава заканчивается знаком вопроса. Следующую главу мы просто оставляем пустой. Это потому, что может существовать намного больше «не знаю», чем «могу знать». Почему? Да потому, что существует такой элементарный факт: существует ровно вдвое больше «не знаю», чем «знаю». И тэтаны сидят и придумывают разные вещи, о которых они могли бы что-то знать, а затем они забывают то, что они должны о них знать, и это тоже начинает сильно сбивать с толку.

Так вот, интересно, что тут есть еще одна часть, часть «г», которая состоит в том, что вы говорите преклиру принять решение сделать что-то, а потом изменить свое решение и сделать что-то другое, при этом вы ходите по комнате.

Так вот, одним из самых мощных процессов, действие которых основывается на этом «не знаю – знаю», является процесс, о котором вы, вероятно, никогда не слышали, но это интересный процесс; он связан с... это... просто прохождение проблем.

Так вот, почему мы по-прежнему используем этот старый процесс? Что ж, начнем с того, что его никогда не использовали в тех целях, для которых он был разработан. Он был разработан для того, чтобы тренировать экстериоризованного тэтана, а не тело. Это несколько более мягкий процесс, чем «Начать – Изменить – Остановить», гораздо более мягкий. Благодаря этому процессу многие психотики становились душевно здоровыми людьми. Благодаря ему алкоголики переставали пить. Этот процесс позволял делать замечательные вещи для тех кейсов, к которым мы даже подступиться не могли. И поэтому сегодня это хороший, легкий процесс, при проведении которого у одитора не возникает очень много трудностей с преклиром.

Понимаете, основной проблемой является «не знаю». И если вы добьетесь, чтобы человек начал думать над тем, что он собирается сделать с этой проблемой, если вы сможете добиться, чтобы он ощутил незнание в этой проблеме, которую он придумал, понимаете, он... «Можете ли вы представить, действительно ли это будет проблемой? Можете ли вы действительно начать представлять это?» Вам нужно попросить его, чтобы он делал это, потому что это вносит «не знаю» в проблему. И это очень хитрый момент, вы просто вводите состояние незнания в банк. Когда вы проходите проблемы, вы выводите состояние незнания из автоматического режима и делаете его селф-детерминированным усилием. (Я пошутил. Вы слышали об этом – о проблемах, – но, наверное, вы никогда не рассматривали их с этой точки зрения.)

Но почему же 8-К является столь важным процессом и почему мы посвящаем ему целую лекцию?

Так вот, есть еще один, несколько отличающийся фактор; это заинтересованность, любопытство. Вы просто говорите: «Что это? Что это? Что это? Что это? Что это?» Естественно, человек проявляет любопытство, любопытство, любопытство, просто... это просто равносильно целому ряду «не знаю», понимаете. Вы заставляете человека проходить незнание на уровне более низкой гармоники. Понимаете, все эти процессы находятся на одной и той же шкале. Ладно.

Инструктор очень легко может научить вас проводить этот процесс, это мог бы сделать любой. Все старые одиторы знают 8-К. Что ж, это потому, что 8-К вызывает в преклире довольно незначительные реакции и проявления, что позволяет не растеряться обучающемуся одитору. Понимаете?

Мы ведем этого человека на улицу, и мы просим его посмотреть на другого человека и задаем ему вопрос: «Назовите мне что-то, что вы были бы не против не знать об этом человеке».

Иначе говоря, этот процесс не является столь «взрывоопасным», что одитору, который все еще учится, приходится справляться с оригинациями, давать подтверждения и команды, находясь при этом в одной комнате с другим человеческим существом (хотя кейс самого этого одитора был взломан лишь сегодня утром или же он чувствует, что его кейс вообще никогда не будет взломан). Кроме того при проведении этого процесса на одитора не свалится огромное множество сложных преклиров, у которых проявляются всевозможные дикие реакции; представьте себе: преклир неожиданно бежит к окну, открывает его, высовывается наружу и кричит: «Полиция!» – понимаете? Стандартная реакция преклира, когда ему проводят... (смех).

Он отвечает: «Я... я... я был бы не против не знать, как его зовут».

Так что это очень полезный процесс. Он действительно приносит кейсам огромную пользу. Обладание преклира в ходе проведения этого процесса более или менее исправляется, поскольку преклир контактирует действительно с массами. Кроме того, этот процесс позволяет одитору делать что-то с большой точностью, не вызывая при этом никаких или почти никаких фейерверков. Все достижения, которых мы добиваемся с помощью старой доброй «Открывающей процедуры 8-К», происходят очень тихо; это тихие достижения. С НИО дело обстоит иначе. Начать, Изменить, Остановить – бум!

Неправильный ответ. Правильный ответ такой... человек одет в желтое пальто с розовым воротником или что-то в таком духе, и на нем оранжевая шляпа. И преклир говорит: «Я был бы не против не знать розовый воротник». Это должно быть что-то такое, что существует и что человек может не знать. Улавливаете идею?

Поэтому, пока одитор проводит свои первые сессии и пока он не почувствует... о, пока он не почувствует, что стал очень компетентен в работе с преклирами, мы настоятельно рекомендуем использовать процедуру 8-К, очень и очень настоятельно рекомендуем использовать эту процедуру.

Что ж, просто поразительно. Вы начинаете действовать таким образом, используя градиентную шкалу, время от времени задавая ему вопрос: «Посмотрите на то, что находится вокруг, и назовите мне что-то, что вы могли бы иметь». Это исправляет обладание преклира. Вы понимаете, что если все в большей или меньшей степени основано на незнании, то, когда вы начинаете проходить незнание в большом объеме, ваше обладание начинает снижаться. Оно не просто снижается – предметы начинают полностью исчезать.

Во-первых, преклир почувствует себя лучше. Во-вторых, люди будут получать озарения. В-третьих, это поможет одитору избавиться от идеи о том, что контролировать людей плохо. А если одитор попытается провести НИО в то время, как у него все еще есть эта идея, у нас, скорее всего, действительно воцарится полнейший хаос, произойдет катастрофа. Вы понимаете, как это может произойти?

Вы были бы очень плохим одитором, если бы вы стали делать то, что делает почти каждый одитор, когда такое происходит с ним впервые: розовый воротник исчезает и преклир говорит: «Он исчез».

Человеческие существа, в большинстве своем, полагают, что контролировать других человеческих существ очень плохо. Плоды такого мышления можно видеть в любой части мира, где существуют трущобы, деградация и все, что угодно, что вызывает у человека большое презрение. Если человек думает, что он не должен никого контролировать, то конечным результатом этого будет гибель человеческой расы.

И вы спрашиваете: «Он... он исчез?» И преклир отвечает: «Да».

Вы можете узнать, когда человечеству придет конец, – это произойдет тогда, когда больше никто не будет никого и никак контролировать, это и будет концом человечества. Понимаете, прежде всего, это будет концом всех динамик, кроме первой. Все, что у нас будет, это кучка «окопавшихся» тэтанов, которые будут блуждать тут и там, пытаясь сбросить с себя других тэтанов и выкарабкаться наверх. Хаос. Никакой третьей динамики, несомненно, не будет.

А вы... «Что ж, что еще вы были бы не против не знать? Что ж, давайте возьмем эту женщину вон там в лиловом платье. Что вы были бы не против не знать о ней?» – понимаете?

Прямо сейчас Организация Объединенных Наций... многообещающая мечта, порожденная какими-то ребятами – у них были кое-какие хорошие идеи, но они были не в состоянии их реализовать... порожденная какими-то ребятами в Сан-Францнско сразу после того, как они узнали об атомной бомбе... эта мечта была загублена в первые же мгновения, когда эту организацию еще только учреждали. Эту мечту просто выкинули в помойное ведро. Любая из пяти держав может наложить вето на любое решение, принятое кем угодно в Организации Объединенных Наций; кого-то из них вдруг осеняет идея, что, бум, это должно быть так. Это было не так уж и плохо, но любая из этих держав может наложить свое вето на войну.

Он отвечает:

Что это? Это ощущение, что они не могут контролировать. Позвольте мне уверить вас кое в чем: это не было желанием контролировать, это было жалким ужасом перед необходимостью что-то контролировать!

• Ну, лиловое платье... она исчезла!

Если бы ко мне подошли и сказали, что мне нужно принять всевозможные условия и так далее и что я совершенно не способен контролировать определенную группу людей, что-то в этом роде, я бы подумал, что они, мягко говоря, ошибаются. Возможно, иметь какую-то причину на то, чтобы ее контролировать или же хотеть ее контролировать, – это совсем другое дело; но быть в состоянии кого-то контролировать

– об этом не думаешь, как о чем-то плохом или хорошем, когда находишься в довольно неплохом состоянии. Толпа людей носится туда-сюда и пытается потушить пожар. Похоже, у них нет никакого порядка. Что ж, это происходит потому, что никто не контролирует ситуацию.

Одиторов это очень сильно расстраивало. Потому что не успеваете вы и глазом моргнуть, как люди, здания и – в значительно меньшей степени – одежда и орнамент начинают исчезать с бешеной скоростью. И если вы продолжаете проводить этот процесс, вы восстанавливаете в преклире способность просто не знать всю вселенную

Я поясню. Однажды к кораблю пристала вернувшаяся с задания механизированная десантная платформа; к борту нашего корабля пристала эта большая, 15-метровая механизированная десантная платформа; на ней было полно раненых. На палубе нашего корабля стоял офицер, капитан-лейтенант; там было еще много матросов и старшин. Эта платформа пристала к борту нашего корабля, когда на море было довольно сильное волнение, а на корабле не было спасательной сети, чтобы ее можно было кинуть на эту платформу. И вот эта платформа подошла к нам и, при сильном волнении на море, пристала к борту нашего корабля, намереваясь опустить аппарель. Конечно же, за считанные минуты эту платформу захлестнуло бы водой и она пошла бы ко дну. На ней было полным-полно раненых, а этот капитан-лейтенант сбежал! Он не схватил пару матросов и не сказал им: «Рубите эти концы и сбросьте вниз сеть». Он не поставил спешно людей к лебедке, чтобы те могли спустить вниз что-нибудь, что позволило бы удержать эту платформу на плаву. Нет. Это не входило в его обязанности, и он сбежал.

– бумс. После этого он должен запостулировать, что он знает о ней, чтобы снова увидеть ее. Так вот, для вас она не исчезает, так что зачем беспокоиться вам?

Я был гостем на этом корабле. И после того как я увидел, что боцман и все другие... офицер ушел, а боцман просто продолжал стоять и смотреть вниз на тонущую платформу. Что ж, я пихнул одного из матросов в плечо и сказал ему, пойти и быстро перерубить канаты. Он так и сделал, и это послужило как бы толчком к действию для всех остальных, и спустя какое-то время один из офицеров корабля вышел на палубу и взял контроль над ситуацией в свои руки. Однако к этому времени платформа уже давно бы пошла ко дну.

Вероятно, классическая ошибка здесь состояла в том, что этот процесс проводился как субъективный. Это вовсе не является хорошим субъективным процессом, это очень плохой субъективный процесс. Он просто пожирает вещи с бешеной скоростью. Но один преклир проходил его как субъективный процесс и сказал: «Ха! Подумать только! Я сделал это. Данное, которое я... я... я даже не могу вам о нем сейчас сказать. Оно исчезло!» И одитор услужливо сказал преклиру, что это было за данное. Мне очень не хотелось бы говорить вам, кто был этим одитором и кто был этим преклиром. Ну, как бы там ни было... Это было дико. Это стало причиной огромного расстройства. И на протяжении двенадцати сессий процессы незнания не давали результатов в работе с этим преклиром. Он был очень расстроен.

Иначе говоря, в чем же здесь было дело? Дело было не в том, что я проявил чертовский героизм. На самом деле я действовал весьма аберрированно, поскольку я пришел в ярость! Мои крики можно было слышать на другой стороне Тихого океана. Это говорит о том, что я был аберрирован. Но что было не так в той ситуации? А то, что никто не хотел взять на себя контроль над ситуацией.

Его нужно было вывести на улицу и провести ему процесс незнания как упражнение, которое выполняется вне здания, именно так он и должен проводиться. Он должен проводиться вне помещения на предметах, и он должен сопровождаться чем-то вроде основной команды из «Трио»: «Посмотрите вокруг и назовите что-то, что вы могли бы иметь». И вы обнаружите, что это вполне работоспособный процесс.

Известно ли вам, что если у вас есть два или три парня, которые готовы брать на себя контроль в любой ситуации, с какой бы они не столкнулись, они не будут стоять и спорить о том, кто из них босс? Вот в чем странность, понимаете, они не станут этого делать. Они скажут: «Что ж, Джо, сегодня капитаном будешь ты».

Что ж, поначалу его работоспособность является автоматической, но постепенно этот автоматизм оказывается под контролем. Но включается очень много специфических визуальных явлений, очень много. И вот одно из основных среди них: оно заключается в том, что ваш преклир может узнать кое-что об этой вселенной, и есть кое-что, что можно узнать об этой вселенной.

Однажды я действительно видел очень славный, маленький патрульный катер, которым управляли таким образом. На борт этого катера направили трех лейтенантов, и никто не мог понять, кто же из них старший. И все эти три лейтенанта были хорошими молодыми парнями, и каждый из них был капитаном. Никто так и не назначил капитаном кого-то одного из тех, кто был на борту этого катера. Эти ребята прекрасно ладили. Я подумал: «Боже мой! Вот бы бюро военно-морских операций посмотрело на все это». Ведь все, чем занимались люди в этом бюро, так это боролись за контроль. Человек не борется за контроль, если он может контролировать. Помните об этом. Поскольку вы сами, как одитор, никогда не будете бороться за контроль над преклиром, если вы будете готовы контролировать преклира. И это зависит почти исключительно от постулата.

Дело обстоит так, что эта вселенная не состоит из множества хорошо освещенных объектов. Эта вселенная состоит из огромного количества пространства, в котором по большей части очень, очень мало света, а то и вообще его нет. Это черная вселенная. И, кстати, это вызывает ужас, когда вы только начинаете проходить это с преклиром. Вы проходите «Плотные объекты» таким образом: вы выключаете свет, задергиваете шторы, затемняете комнату и говорите: «Хорошо. Сделайте стену перед собой плотной».

Так вот, как же мы оказываемся в таком состоянии, когда у нас развивается аллергия на необходимость что-то контролировать? Почему происходит так, что люди говорят: «Мы не должны контролировать то, контролировать се, не должны делать различные вещи»? Это происходит потому, что контроль опускается в аберрированный диапазон и превращается в плохой контроль. Но если контроль плохой, то это уже вовсе не контроль.

Он не видит ее. Как он может сделать ее плотной? Глупо заставлять его делать это. Чтобы сделать что-то плотным, он должен это видеть. Вы продолжаете процесс. Вы говорите ему: «Что-то справа от вас... эта стена справа от вас: сделайте ее плотной. Хорошо. Стена позади вас: сделайте ее более плотной. Хорошо. Стена слева от вас: сделайте ее более плотной. Хорошо. Теперь потолок: сделайте его более плотным. Хорошо. Теперь пол: сделайте его более плотным. Хорошо».

Что такое плохой контроль? Что ж, представьте себе кого-то, кто «учит» (в кавычках) бегуна там на беговой дорожке. Он учит этого бегуна, он говорит: «Так вот, на этот раз, тебе нужно поднимать колени немного выше».

И внезапно ваш преклир говорит: «Дзз-зз-зз-зз-ззз. Мне это совсем не нравится.

Парень бежит в начало беговой дорожки и возвращается назад.

Я могу без этого обойтись».

И тренер говорит: «Зачем ты поднимаешь колени? Я не говорил тебе поднимать колени».

А вы говорите: «Хорошо. Продолжайте делать это. Стена, которая находится перед вами».

Парень отвечает: «Нет, говорил».

И он отвечает: «Но мне становится страшно». Сначала он, возможно, будет испытывать только апатию. Он поднимается по эмоциональной шкале. Но он проходит истину. Это истина. Стены действительно черны. Потолок действительно черный.

Тренер говорит: «Нет, я говорил не так. Я говорил тебе поднимать их живее».

Кто-то выходит из своего тела, смотрит на него и говорит: «Это просто черная масса», и он абсолютно прав. Это действительно черная масса. А что же еще? Ведь пока на тело не упадет свет и оно не отразит что-то, оно черное. Ему вовсе не присуща способность испускать свет.

Он меняет, меняет, меняет, меняет, меняет до тех пор; пока парень не будет знать, что же от него требуется. На самом деле это нельзя назвать контролем. Контроль

Тэтан может подойти к какому-то предмету и сыграть в светлячка – знаете, засветиться, – и он увидит этот предмет. Но эта вселенная устроена таким образом, что когда не светит солнце, когда электрические лампочки или какие-то другие средства не используются для того, чтобы предметы отражали свет, все предметы черны.

– это способность начать, изменить и остановить. Пушечное ядро может снести вашему телу голову только потому, что ваше тело давным-давно позабыло как контролировать пушечные ядра. Уловили идею?

Таким образом, человек покупается на эту идею о том, что должен быть свет. Почему он должен покупаться на эту идею? Почему люди слепнут? Они слепнут потому, что начинают избегать света.

Начать, изменить и остановить – это все, что представляет собой контроль. С ним не связаны никакие моральные принципы. Когда люди, в большинстве своем, окажутся неспособны контролировать, когда они уже больше не будут желать контролировать что бы то ни было, тогда все вообще перестанет работать.

Вот самый грязный трюк, какой вы только можете проделать с тэтаном: вы начинаете облучать его энергией, в которой много света, до тех пор, пока он не начнет избегать света и не ослепнет. Вот и все. Почему он слепнет? А потому, что если у него есть неприязнь к свету, то нет ничего, с помощью чего он мог бы что-то видеть. Вот насколько это просто. Это одна из тех простых до идиотизма вещей, и она настолько идиотская и настолько простая, что на Земле сегодня нет практически ни одного тэтана, который это бы знал. Это именно такой уровень знания, настолько фундаментальный.

Вторая мировая война разразилась только потому, что некоторые нации... в их число входили Англия и Соединенные Штаты... не желали продолжать контролировать Германию. И они заварили такую кашу. Они позволили сформироваться Веймарской республике. А потом они даже не контролировали Веймарскую республику. А потом появился маленький дурачок, который так тревожился о контроле, что должен был контролировать все подряд, не будучи в состоянии контролировать хоть что-нибудь, и началась Вторая мировая война.

Все объекты черны, планеты черны, и солнца тоже черны – сразу под поверхностью. Вы не представляете себе, что сразу под бурным огнем, под ядерной реакцией, солнце является черным и никаким иным, оно несомненно... внутри него нет света. Я не знаю, насколько глубоко свет проникает в предметы, никто никогда этого не измерял. Об этом пишут в книгах, но никто никогда этого не измерял. Но это что-то порядка милли-милли-миллиметров. Свет падает на предмет и отражается назад, и вы все время смотрите на отражение... отражение, отражение. Теперь вы начинаете возражать против отражения.

Что ж, я полагаю, людям необходимо порою бывать в состоянии игры, но поскольку некоторых из нас в этой конкретной игре слегка потрепало, я думаю у нас есть причины рассмотреть то, что ей предшествовало.

Вас когда-нибудь раздражал солнечный свет, блеснувший в окне проезжающего мимо автомобиля? Что ж, это только один маленький шаг на пути к слепоте. Вам не понравился свет. В этот момент вы сказали: «Мне не нравится этот свет». Поблизости сверкает молния, и неважно, имеет ли к этому Бог какое-то отношение или нет. По несомненно, что после этого ваше зрение было не в идеальном порядке. После этого ваше зрение стало немного хуже, потому что все склонно... оказываться на цепи этой молнии.

Так вот, все дело было в нежелании брать ответственность. И если взять понятие контроль и выразить его через понятие ответственность, вы поймете, на что мы смотрим и куда мы смотрим, когда говорим о контроле.

Почему преобладающим признаком ваших факсимиле является то, что в них присутствует свет? Почему они все светлые? Что ж, это потому, что они представляют собой изображения поверхностей различных вещей. И у вас на этой планете столько же (если не больше) факсимиле, в которых нет света, как и тех, что содержат свет. Вот настолько это просто.

Так вот, мы могли бы сказать, что этот одитор... мы могли бы сказать весьма беззаботно... что этому одитору не очень-то везет с преклирами, потому что он не желает брать ответственность за их кейсы.

Так вот, возьмите вакуум... совершенно неожиданно – бабах! – весь этот яркий свет вливается в какой-то сверххолодный предмет прямо перед лицом человека, что-то вроде этого – бамс. Он говорит: «Мне это не нравится». И он сам создает некоторое количество черноты для того, чтобы закрыть весь этот свет, а потом удивляется, что случилось с его восприятием видео. Необходимым условием для восприятия видео является способность переносить черноту. И в той же мере необходимым условием является способность переносить фотоны или свет любого типа в виде текучей среды и частиц.

Конечно, ответственность, взятие ответственности – это состояние игры. Идеальным было бы такое положение вещей, при котором вы бы не брали ответственность ни за что и нигде и, конечно же, сидели бы, испытывая полнейшую безмятежность в 12 километрах к северу от нирваны. Вот и все. Но это не является состоянием игры и жизнь действует не так.

Я не буду сходу называть вам самый лучший, самый совершенный в мире способ исправить все это, но когда вы знаете, как что-то устроено, довольно легко принять на вооружение процессы, которые приводят все это в порядок.

Так вот, человек может оказаться в таком состоянии, когда он будет компульсивно контролировать, компульсивно брать ответственность, и мы это называем виной или самобичеванием, понимаете? Так вот, это просто ответственность, поставленная с ног на голову.

Неприязнь к яркому свету и неприязнь к темноте в равной степени разрушительны для зрения. Время от времени вы встречаете преклиров с черным видео- риколом. У меня был преклир с черным видео, у которого было очень острое обоняние и который мог ощущать запах инграмм. Это так. Он мог почувствовать их запах. Но он не мог получить видео, присутствующее в этих инграммах. Ладно. Неприязнь того или иного рода зависает таким образом на траке. Вы будете сталкиваться с преклирами, постоянно ощущающими ужасно неприятный запах. Вы будете сталкиваться с преклирами, которые непрерывно слышат звук.

Так вот, ответственность сама по себе на самом деле не представляет для одитора никакой ценности, это просто слова. Мы как бы чувствуем, что имеем в виду, когда говорим «ответственность», но мы просто как бы чувствуем и, знаете, мы знаем это и... Мы ничего не знаем. Мы должны осознать, что ответственность – это желание контролировать и что анатомия контроля – это начать, изменить и остановить, прежде чем мы действительно сможем брать ответственность. Вы понимаете?

Звук в этой вселенной тоже представляет собой очень интересное явление, поскольку для его существования необходим воздух. И за пределами земной атмосферы нет никакого звука, кроме как в электронных вспышках. Если бы кто-то поблизости от вас взорвал электронный заряд и волны от этого взрыва достигли бы вас, эти волны несли бы с собой звук, независимо от того, был ли там какой-нибудь звук или нет. Так что звук у человека, по сути, ассоциируется со светом, и это не является такой уж редкостью, когда они перепутаны и он видит звуки и слышит свет, поскольку, когда человек впервые столкнулся со звуком и светом, он столкнулся с ними одновременно.

Так вот, если одитор не желает брать ответственность за кейс преклира, можно быть уверенным, что в какой-то момент в одитинге он подаст какую-нибудь неправильную команду одитинга, в какой-то момент он выполнит неправильное Начать, Изменить, Остановить.

Так вот, если принять во внимание, что это будет отсутствием следствия в отношении тэтана... все следствия будут иметь место где-то там, все следствия создаются в отношении чего-то другого... вы, разумеется, проводите эти процессы так, что он создает следствие в отношении различных вещей и предметов. И вы обнаруживаете, что когда он делает это, то весьма вероятно, что его комплексы вины и много другой белиберды могут уйти из кейса. Это объективный способ использования данного процесса. Просите его делать предметы черными. Просите его сопротивляться свету. Просите его не допускать свет к определенным предметам и так далее, и вы получите многие из явлений, характерных для процесса по незнанию. С пренаталами так трудно что-либо сделать (и это интересно) потому, что в них нет видео- рикола.

Он «начнет» преклира, осознает, что допустил ошибку, и изменит свою команду. Понимаете, здесь что-нибудь пойдет не так. Он «остановит» преклира тогда, как он должен был бы его «начать», он его «изменит» тогда, когда должен был бы его «начать» или «остановить». Тут происходит что-то другое, не то, что думает преклир.

Для многих людей видеть – значит знать. Если они не видят, они не знают. И это очень глупо, поскольку многие представители животного царства узнают что-либо исключительно с помощью обоняния, с помощью слуха, и есть даже такие, которые узнают все только с помощью вибрации, возникающей при контакте того или иного рода.

Так что же не в порядке с контролем, если с ним вообще что-то не в порядке? И что же не в порядке с ответственностью?

Если бы вы сказали: «Человек узнает о существовании какого-то удаленного объекта с помощью движения», то вы бы нашли общий знаменатель всех этих разновидностей восприятия. Общим знаменателем всех восприятий является движение. Когда человек не выносит движения, он в значительной степени неспособен к восприятию.

Что ж, что-то в самом деле не в порядке с контролем и что-то в самом деле не в порядке с ответственностью, если с ними связано незнание. Просто отложите в сторону все другие факторы и введите в действие один только этот.

И давайте посмотрим на точку покоя, вокруг которой с обеих сторон присутствует движение, – картинка какого-то преклира, который сидит слишком неподвижно. Наверняка что-то слишком сильно двигалось рядом с ним и он попытался подать пример – почти все аберрации возникают из-за того, что кто-то подает пример. Преклир подает пример неподвижности, надеясь, что тот, кто движется, воспроизведет его и будет сидеть неподвижно. Он пытается добиться подражания, понимаете.

Если вас контролируют, а вы об этом не знаете, это плохо скажется на вас. Следите за мыслью? Вас контролируют, но вы этого не знаете. У вас нет никакого выбора, вам вообще не предоставили никакой свободы выбора.

Таким образом, чем больше... если человек испытывает неприязнь к детям, то чем больше дети будут бегать по дому и чем больше они будут создавать суматохи, тем неподвижнее будет сидеть человек, понимаете, пока он не превратится почти что в бревно и с ним невозможно будет что-либо сделать. Он пытается остановить этих детей.

Вот вам иллюстрация: вы хватаете человека за шиворот и говорите: «Ты должен одитироваться. Либо ты пойдешь в сессию, либо я снесу тебе башку». И потом мы говорим: «Странно, почему состояние этого преклира не улучшается?»

Вы обнаружите, что многие учителя пребывают в очень интересном состоянии. Они отключили свои восприятия, они полуслепы и так далее... рядом с ними происходит все это движение. Что ж, они не считают, что было бы правильно остановить значительную часть этого движения. Они знают, что они должны быть добры к детям, но они, в сущности, страдают, возможно, от колоссальной неспособности переносить такое движение, и, когда присутствуют оба этих фактора, им приходится ужасно трудно.

Вот как с этим можно справиться: здесь не нужно действовать «в лоб», нужно попросить человека объяснить, почему он не хочет одитироваться, и он, конечно же, воспримет это «как-есть» и сотрет это. Способы решения этой проблемы существуют.

У нас однажды был один парень со слуховым аппаратом, он был учителем и, как правило, следил за комнатой для самостоятельных занятий в большой средней школе. И у него был слуховой аппарат, и громкость этого слухового аппарата почти каждую неделю приходилось увеличивать. И мы избавили его от необходимости пользоваться этим слуховым аппаратом, просто обнаружив один-единственный фактор... ничего другого для этого кейса не делалось, ему просто провели немного прямого провода и двустороннего общения. Помимо того, что он следил за комнатой для самостоятельных занятий, он был еще и тренером футбольной команды, и, как следствие, он не хотел, чтобы игроки его команды – когда они находились в комнате для самостоятельных занятий – слишком сильно расстраивались из-за его действий, поэтому он пытался добиться от них спокойного поведения, но при этом не бранить их по-настоящему и не делать ничего подобного, и он просто взял и выключил звук. Если бы он не слышал их, то у него, разумеется, не было бы оснований возражать против того, что они делали, так что он взял и хорошенько оглох. Но вы бы обнаружили, что это, в сущности, неспособность переносить движение.

Но если муж, чья жена очень аберрирована, придет с хлыстом в руках и начнет пихать жену на одитинг, понимаете, приговаривая: «Она получит немного одитинга», – это будет неправильным способом решить проблему.

Если вы хотите временно включить у кого-нибудь ощущение безумия, просто синтезируйте его, смокапьте его. Вам не нужно скармливать этому человеку ЛСД или другие нелепые снадобья. Вам нужно просто-напросто добиться, чтобы они получили идею о том, что они должны до чего-то дотянуться, но не могут до этого дотянуться. Вы понимаете, если вы попросите их получить эту идею, это будет точка остановки... или идею о том, что они должны отдалиться от чего-то, но не могут отдалиться. Просто попросите их синтезировать это и получить усилие, направленное на то, чтобы отдалиться, и при этом получать ощущение, что они не должны отдаляться, и они ощутят то, что называется радостью безумия. Это ощущение на самом деле можно включить таким вот искусственным образом, а затем оно проходит, и на этом все кончается. Оно не причиняет никакого вреда. Тэтан должен быть способен делать все – даже сходить с ума и возвращаться в здравый рассудок. Хорошо.

Знаете, что я всегда делаю? Я решаю эту проблему вот так. Я обнаружил, что обычно в одитинге нуждается не жена. Поэтому я всегда беру человека, который настаивает на одитинге, и я использую это эмпирическое правило всегда, неизменно. Я не смотрю на обстоятельства, мне это не важно, я просто сразу беру быка за рога.

Другое действие является терапевтическим (это просто упражнение). Вы обнаруживаете какого-нибудь человека, который драматизирует душевное здоровье (и это имеет самое прямое отношение к вам, одиторам... самое прямое), у него не слишком хорошо с восприятиями, и он не очень хочет проходить процесс! У него возникает ощущение лихорадочности. Что ж, это просто движение. Он просто начинает... если вы вытащите его из точки покоя и затолкнете в движение, он начнет лихорадочно метаться.

Вот один из тех способов, как это можно сделать: вы убеждаете человека в том, что он должен подать хороший пример, а потом уговариваете его получить семидесятипяти часовой интенсив.

Но есть одна особая разновидность этого, о которой вам следует знать, и эта особая разновидность интересна... она очень, очень интересна. Это сумасшествие, его движение.

Просто не обращайте внимания... просто не обращайте внимания, неважно, каким плохим может казаться кейс того другого человека или что-то еще... не обращайте внимания на состояние кейса того человека, которого пихали в сессию. Следите за мыслью?

Так вот, сумасшествие, по всей видимости, является какой-то разновидностью очень хитрого импланта на траке. Это электронный инцидент, он не очень важен, но это нечто особое. Понимаете, сумасшествие – это не градиентная шкала, согласно которой «Когда я буду совершенно неспособным, я стану сумасшедшим». Это не так.

Следовательно, незнание – это единственное, что плохо в состоянии игр. Человек играет в какие-то игры, не зная, что он в них играет. Это плохо. Понимаете? Это неизвестное ему состояние, неизвестное ему состояние игр.

[Примечание: запись внезапно обрывается.]

В том, чтобы играть в игру, не могло бы быть ничего плохого, если бы вы знали, что играете в игру. Людей, которые жутко пострадали от того, что играли в футбол, очень немного. Сломанные голени срастаются, а для сломленного разума требуется Саентология.

Таким образом, если человек навязчиво контролирует вещи, то у него, так сказать, мания контроля, хотя сам он об этом не знает. Понимаете? Он находится в состоянии, о котором он не знает.

Он видит, как какая-то кучка людей просто бесцельно бродит вокруг, и он места себе не найдет, он весь просто изведется, пока тем или иным образом не окажется у них на пути! И знаете, этот парень действительно их не контролирует. Он просто встает у них на пути и тем или иным образом останавливает. Видите, это беспокойное состояние. Вы столкнетесь с таким состоянием.

И так это состояние убеждает его в том, что он никого не может контролировать, но ведь он изначально никого не контролировал. Как тот факт, что он не останавливает людей, мог убедить его в том, что он не может контролировать людей, если он их и не контролировал?

Есть разные способы, с помощью которых можно контролировать людей. Возможно, до настоящего момента о них ничего не было известно, но они несомненно известны сейчас, прямо тут у нас в Саентологии. Понимаете? Если люди знают, что они контролируют вещи, если они знают, что могут их контролировать, тогда вас будут окружать люди, исполненные желания брать ответственность за вещи, а не вынужденные это делать. Они смогут также получать приказы... такие люди.

Между прочим, это весьма примечательно. Вы находите кого-нибудь, кто очень, очень эффективно управляет компанией. Он здорово преуспевает... мне все равно, продает ли эта компания кукурузные хлопья или атакует горы (что одно и то же). И вот вы приходите и завязываете с ним разговор, и вы обнаруживаете, что он дает подтверждение вашим оригинациям, и вы обмениваетесь мыслями; это очень легкое, очень простое двустороннее общение. Проще простого.

И вы выясняете кое-что еще. Приходит кто-то главный, его начальник, или кто-то из совета директоров, или кто-то еще, подходит и говорит: «Сделай то-то и то-то» – или что-то вроде того. И он обдумывает и говорит: «Хорошо». Либо, если ему это не нравится, он говорит, что не будет этого делать и решает эту ситуацию таким образом, чтобы он мог с ней что-то сделать.

Если человеку, который контролирует навязчиво, приказать что-то сделать, то он, как правило, просто захлопнет рот и начнет действовать как робот. Вы никогда в жизни не видели стольких разрушений, сколько оставляет после себя тот, кто всегда, безоговорочно, в точности подчиняется полученным приказам. Это просто невероятно. Понимаете, такой человек просто превращается в робота.

Поэтому мы контролируем преклира. Преклир тут за тем, чтобы получать одитинг, под чем он понимает «находиться до некоторой степени под контролем», – и он какое-то время поморочит вам голову, пытаясь убедить вас в том, что вы не можете его контролировать (это для него своего рода игра), а затем наконец сдастся и начнет одитироваться. Но его нужно контролировать, чтобы потом он мог контролировать себя сам. Понимаете? Это не очень-то очевидно, так что поначалу преклиры иногда не понимают этого и не могут оценить по достоинству. Иногда они говорят вам: «Вы пытаетесь меня контролировать».

Что ж, в этот момент вам нужно отвечать не «Нет», а «Да. Я буду вас контролировать, чтобы вы могли подняться на тот уровень, когда вы сами сможете контролировать свое тело. И это просто шаг на градиентной шкале, вот что мы делаем. Так вот, я хочу, чтобы вы... смысл тут вот в чем: это А, а там – Б, и я хочу, чтобы вы переместились из А в Б», и так далее. И очень скоро преклир получит озарение.

Он проходит через это. Он будет немного протестовать. Но что вам сопротивляется? Не тэтан. Это машина или аберрация – она вам бьет по зубам. Всегда помните об этом, когда одитируете неподдающегося преклира. Не старайтесь снести преклиру голову за то, что он сопротивляется. На самом деле преклир сотрудничает. Сопротивляются его машины. Если бы он мог контролировать свои машины, он бы сотрудничал с вами. Вот почему одитинг работает.

Так что возьмите человека под контроль, чтобы он мог контролировать. И самое первое и самое главное, что вы делаете для кейса, вы показываете ему, что контроль не является чем-то плохим. Преклир просто запутался.

Мне бы хотелось посмотреть, как кто-нибудь, кто не способен осуществлять осознанный контроль, ведет автомобиль. Я прямо сейчас смотрю в окно и вижу несколько людей, которые как раз этим и занимаются.

Если бы вы хотели разобраться со всеми плохими водителями и предотвратить все автомобильные катастрофы, единственное, что вам нужно было бы сделать, это провести всем людям, которые приходят пройти экзамен по вождению, маленький тест с предметом, просто попросите их начать, изменить и остановить этот предмет на столе. И если у них возникнет с этим задержка общения, поставьте им фланк. Только это. Не одитируйте их, просто проведите им такой тест... начать, изменить и остановить. И если они не могут достаточно легко выполнить эти три действия, если они не могут тут же понять, о чем вы говорите, и так далее, не выдавайте им права.

Если вы выдадите такому человеку права, он сядет в автомобиль и кого-нибудь убьет. Так и бывает. Лишь около 10 процентов водителей являются причиной 90 процентов дорожных катастроф. Их действительно немного.

Так вот, ваш преклир делает то, что он делает потому, что не может остановить то, что он делает, или не может начать делать что-то другое. И, конечно же, он делает то, что он делает, потому, что не может изменить то, что он делает. А это все контроль, не так ли? Поэтому все это имеет отношение к ответственности, не так ли?

И мы видим, как 8-К творит маленькие чудеса просто потому, что этот процесс – весьма окольными путями – помогает преклиру преодолеть некоторые из этих трудностей.

Но самый лучший процесс – это, конечно же, НИО. Однако этот процесс должен проводить одитор, который является просто мастером своего дела! Он как одитор должен быть в очень хорошем состоянии. Он должен по-настоящему знать свое дело. Потому что иногда под действием НИО кейс может взорваться и разнести всю крышу... вы начнете продавать страховые полисы на случай таких происшествий.

Так что 8-К – это совершенно замечательный обучающий процесс и это очень хороший процесс на тот случай, если вы не знаете, что вам делать с пациентом. Если вы просто вообще не знаете, что вам с ним делать... вы вычислили, что он чересчур ранимый, чересчур пугливый, чересчур нервный... проведите ему часть «а» из 8-К и в конце концов постепенно перейдите с ним к части «б» и «в».

Допустим, вы боитесь всерьез браться за этот кейс, боитесь атаковать его прямо в лоб, вас пугает, что он может взорваться прямо у вашего носа. За плечами у этого преклира пять нервных срывов за последние пять месяцев, а вы можете провести этому преклиру лишь четыре часа одитинга.

Что ему провести? Что ж, вам будет трудно сидеть и говорить с этим преклиром. У него может случиться очередной срыв; его обладание находится практически на нуле. Вы могли бы провести ему либо «Подражание» и чего-то добиться, либо 8-К.

Если вы можете потратить очень много времени на то, чтобы прикончить этот кейс, то вы можете просто провести ему НИО, взорвать его кейс, отодрать кусочки кейса от стен, снова собрать все это вместе, и ваш преклир уйдет от вас в превосходном состоянии. Но если ваше время ограничено и, безусловно, если вы сомневаетесь в способности кейса все это выдержать, 8-К по-прежнему является первоклассным процессом.

Однако 8-К лучше всего подходит для того, чтобы создать условия, необходимые для проведения одитинга. И позвольте вас заверить, что 8-К является самым лучшим процессом для тех, кто учится в классе и кого одитируют одиторы, которые еще не обрели уверенности в себе. Поскольку даже в этом случае они получают достижения, они получают очень хорошие достижения. Ну, хорошо.

Когда изучаешь одитинг, лучше всего брать тот процесс, который приводит одитора в такое состояние, когда он не боится контролировать человека, когда он чувствует, что контролировать людей и водить их по комнате, – это очень простое занятие, когда он обнаруживает, что он может давать команды, когда он обнаруживает, что его команды будут выполнены и никто из-за этого не умрет. И это самый первый и самый лучший урок, который только может усвоить одитор.

На самом деле, хотя мы... возможно вы думаете, что мы тут что-то преувеличили, сегодня Саентология не такая уж мягкая штука. Сегодня Саентология работает с огромной массой динамита. Но если вы будете следовать процедурам и проводить только что-то вроде 8-К, что-то вроде этого, вы обнаружите, что вам не придется иметь дела ни с каким динамитом.