Я хочу дать вам определение всего, что охватывает слово «контуры». Контуры состоят из фраз со словом «ты» или «вы». Речь идёт о фразах, которые внешнее «Я» адресует человеку, обращаясь к нему: «Я должен тебе сказать», «Я вынужден тебя контролировать» - и так далее. «Вам необходимо контролировать себя» - это всё то же обращение на «ты» или «вы» к «Я», понимаете? Такова форма этой фразы. Все такие фразы без исключения исходят от тех, кто стремится свести на нет независимое суждение других. Фразы со словом «ты» - фразы, которые являются контурами и становятся контурами, - исходят от тех, кто стремится свести на нет независимое суждение других.
Да, как это характерно для некоторых родителей. Люди удивляются, почему ребёнку так трудно в жизни. Малыш говорит:
В другой раз он говорит:
И ему отвечают:
Люди, которые стремятся свести на нет независимое суждение других, служат источником контуров контроля. Все контуры в той или иной степени являются контурами контроля, однако сейчас я буду говорить о той их особой разновидности, которая так и называется - «контуры контроля». Но контуры всегда исходят от тех, кто стремится свести на нет суждение других.
Это не означает, что они просто пытаются контролировать других. Это второстепенный метод контроля. Есть такой вот метод. Возьмём для примера Матильду и Оскара. Матильда уже давно поняла, что она не может контролировать Оскара физически. То есть она не может повалить его на спину и свернуть ему челюсть, когда он делает то, что ей не по нраву. Она выяснила, что она не может контролировать его таким образом. Она в какой-то мере пытается им командовать, но обнаруживает, что это не работает и что реакция на это нежелательная. И поэтому она предпринимает следующий возможный шаг: она превращает его в ничто. Она подрезает ему крылышки так, чтобы она сама или кто угодно ещё могли контролировать его. И делает она это очень просто, она говорит: «Ты не прав, ты ничего не знаешь, тебя никто не любит». Другими словами, она снижает уровень его аффинити, общения и реальности, она просто растаптывает его реальность и полностью обесценивает его. И если она достаточно усердна, то он в конце концов уже ничего собой не представляет, это уж точно, а она может торжествовать победу над чудовищной опасностью.
Но вот только беда в том, что обычно Матильде ничего не угрожает. Ей ничего не угрожает до тех пор, пока она не пытается таким вот образом подрезать кому-то крылышки, пока она не пытается одолеть его. А если она пытается подрезать крылышки, то в один прекрасный день её жертва испытывает прилив сил, и Матильда оказывается где-нибудь в сарае с проломленным черепом.
Другими словами, такие попытки контролировать приводят к контролю в обратном направлении. Все эти усилия подрезать крылышки и превратить кого-то в ничто возвращаются бумерангом. Происходит взаимодействие. Всякое правительство, которое наносит вред какому бы то ни было индивидууму, обречено. В этот момент оно начинает своё движение по нисходящей спирали и подписывает себе смертный приговор. Возможно, на его падение потребуется пара веков, но с ним уже покончено, поскольку взаимодействие началось. Правительство, вред, контроль и так далее; оно было несправедливо и безответственно нанесло ущерб индивидууму. Позвольте мне выразиться столь резко. Когда правительство поступило так в первый раз, оно запустило нисходящую спираль. И эта нисходящая спираль приведёт в итоге к руинам и пеплу, в которые превратились Рим, Вавилон, Халдея - все остальные цивилизации - и в которые превратится эта цивилизация. Таковы последствия.
Например, правительство убивает человека. Там думают: «Ну, с этим парнем проблем не будет, прикончим его». Очень просто. Бах! Он мёртв. Только он не мёртв: у него есть друзья. Более того, те, кто его убивал, - те, кто сидит в одной лодке с правительством, - сами вдруг осознают: «Это правительство опасное: оно убивает людей». Даже если им доставило удовольствие убить этого парня, они всё-таки поняли это. И они начинают немного больше заботиться о своей безопасности. Следовательно, индивидуальность начинает выходить за те рамки, в которых она должна быть. И вместо того, чтобы быть отдельными индивидуумами, они становятся аберрированно обособленными, что несколько отличается от обычного индивидуализма. Обычный индивидуализм заключается в том, что «Я» делает то, что оно хочет делать, а аберрированный индивидуализм заключается в том, что человек делает то, что он делал из-за реакций, вызванных действиями других, чьи действия, в свою очередь, были вызваны... взаимодействием, другими словами... реактивной мыслью.
Итак, весьма легко запустить цепную реакцию и довольно трудно её прервать. Я обращаю ваше внимание на то, что она может быть прервана и что такое уже бывало в прошлом. Взять, к примеру, бунты британских моряков где-то в восемнадцатом веке. Они поднимали бунты дважды или трижды во времена Нельсона или сразу после. Они решили, что не будут больше это терпеть, и они просто решили, что вот так должны обстоять дела: они должны обстоять гораздо лучше. И они никого не убивали, чтобы добиться этого. Во главе последнего мятежа стоял очень толковый парень. Это был бескровный мятеж. Они просто прекратили работать. Никакие суда не плавали, но матросы были крайне вежливы и учтивы с офицерами, с береговыми чиновниками, они вели себя благопристойно и так далее. И британское правительство посмотрело на всё это, попыталось, но не сумело устроить беспорядки, оно потерпело в этом поражение и пошло на уступки - и британский флот стал более пригодным для обитания. Флотская порка, рационы питания и тому подобные вещи - всё это было изменено. Таким образом было положено начало циклу, который принял иное направление, поскольку нашлась группа, которая совершенно неожиданно не стала прибегать к насилию. Она отказалась прибегать к насилию.
Итак, мы видим, что эта идея проникла в философии многих цивилизаций и многих религий: вы не прибегаете к насилию. Но у такого подхода существуют ограничения. Если кто-то говорит: «Что ж, если они хотят ударить вас, то вам нужно, знаете ли, просто лечь и позволить им вытереть о вас ноги», боюсь, он не уловил сути. Что вы делаете, так это противопоставляете силе разумность и, отказываясь прибегнуть к силе, всё же продолжаете использовать разумность. Поступая таким образом, вы задействуете гораздо большую мощь, чем та, которой обладает сила. На самом деле так вы даёте силе невероятно мощный отпор.
Понимаете, сила берётся из столкновения жизни с материальной вселенной. Жизнь приходит в замешательство из-за возникающей при этом взбудораженности и задаётся вопросом: «Что же делать? Ну, вы знаете, законы взаимодействия и инерции и так далее, и то, что нужно делать, - это применять силу к разуму или к жизни. И если вы применяете силу к жизни, то, естественно, эти люди, эти существа, все они отправляются куда-то, ложатся и ведут себя прилично». И конечно же, как только мысль видит что-то, что даёт ей слишком сильный отпор, видит что-то неразумное, что-то, что является силой, она говорит: «Ага! Это материальная вселенная. Да, это материальная вселенная, и мы должны завоевать её, покорить её. И бум!» И у вас возникает эта невероятная взбудораженность, это бурное кипение, и поскольку, если кто-то скажет: «Мы не особенно-то и обязаны покорять всё это, разве что таким вот образом»... Ведь, понимаете, у силы есть ахиллесова пята: её можно покорить; но её необходимо покорить при помощи разума. Поэтому используется тот принцип, который жизнь всегда использовала, чтобы покорять материальную вселенную.
За что бы ни бралась жизнь - начиная от самых крохотных её шажков и заканчивая самыми сложными её мероприятиями (такими как строительство Нью-Йорка), - она проделывает с материальной вселенной следующее: она узнаёт закон материальной вселенной и затем использует его таким образом, чтобы какая-то ещё часть материальной вселенной сдалась и оказалась под её эгидой, и теперь жизнь берёт ещё одну группу законов и использует их. Она изучает, почему материальная вселенная ведёт себя так, как она себя ведёт. Каковы её законы? Каковы её основные правила и аксиомы? Как она действует? И чем больше жизнь узнаёт о том, как действует эта основополагающая вещь, она всё больше и больше использует саму эту вещь против неё же самой.
Инженер строит большую дамбу через реку, он строит там что-то и направляет реку в то или иное русло, и не успеваете вы оглянуться, как он использует реку, чтобы построить дамбу и перекрыть эту реку. А иначе он не построит дамбу. И именно так действует жизнь.
С того самого момента, как мысль впервые вступила в контакт с первым химическим веществом и вирусом и начала создавать первую клетку, она овладевала этим маленьким законом. И вам не обязательно было знать слишком много - вам достаточно было знать лишь вот столько, а затем вы обращали это против материальной вселенной; затем - чуть больше, и затем больше, мы знаем больше, знаем больше. Развитие продолжается в геометрической прогрессии, и люди теперь говорят уже о том, насколько легко взорвать планету. Они ещё не осознали, что им нужна эта планета. Но на протяжении всего этого развития они продолжали время от времени испытывать боль. И будут существовать области взбудораженности, и, следовательно, время от времени вся мысль будет перемешана с материальной вселенной.
Законы силы, следовательно, могут быть ошибочно приняты за законы мысли, и это может привести к взбудораженности и силы, и мысли. И как только взбудораженность достигает достаточно значительных размеров - другими словами, инграмм, аберраций, - как только она достигает достаточно значительных размеров, жизнь просто вынуждена идти на попятную, поскольку она больше не вполне разумна, чтобы использовать материальную вселенную против неё же самой. Именно в этот момент материальная вселенная начинает побеждать.
Итак, вот что происходит между двумя людьми, двумя нациями, детьми, родителями и так далее: они заимствуют и используют - из-за этих аберраций, взбудораженности - физическую боль. Физическая боль вызвана столкновением с материальной вселенной, при котором используется слишком много силы. Эта боль взбудоражена, а потому законы материальной вселенной - то есть законы силы, взаимодействия, реакции и так далее - оказываются обращёнными против мысли. И каждый раз, когда это происходит, мысль реагирует на них, поскольку это её естественная, её основная реакция.
Мысль видит силу. Мысль говорит: «Возьми и покори её». Естественная реакция. Если вы убедите человека в том, что он больше не имеет права атаковать силу, используя разумность, что с ним произойдёт? Он погрузится в апатию. Он прекратит всякие попытки. Он будет мёртв. Можно сказать, что мысль просто покинет его, бросит его. «Нам не нужен больше этот парень: он не в состоянии покорить МЭСТ. Мы оставляем его». Он практически мёртв. Это черта апатии: отсутствие жизни.
Поэтому вы понимаете, что стремление заставить ребёнка слушаться, применив силу - и только силу, - неизбежно либо доводит ребёнка до полной апатии, либо приводит к тому, что в какой-то момент ребёнок неожиданно берёт верх. А покорность, слепая покорность перед лицом силы, - это то, чего человеку следует страшиться более всего, поскольку именно она его и прикончит.
Так вот, когда мы говорим о контурах, мы говорим о силах материальной вселенной, которые прошли через другое человеческое существо или общество и проникли - посредством аберрации - в другое человеческое существо. Вы понимаете этот канал передачи? Мы говорим о законах силы, проникшей в человеческое существо, из-за чего одно человеческое существо по ошибке воспринимает другое как воплощение силы, МЭСТ, и пытается контролировать его или же пытается навязать ему силой свои умозаключения. Оно не позволяет другому быть самостоятельным индивидуумом и иметь своё мнение. Оно не позволяет ему быть ответственной, выносящей своё суждение частичкой тэты, мысли. Оно не позволяет этому человеку быть самим собой, быть мыслью и так далее. Оно пытается это прервать.
Вот почему контуры в высшей степени неприятные и чрезвычайно разрушительные. Фраза «Ты должен делать то, что я тебе говорю» сообщает: «Ты не имеешь права иметь свои мысли и своё мнение об этом». Так вот, когда эта фраза выдаётся таким вот образом в обществе, делающем свои оценки на аналитическом уровне и не имеющем никаких особо реактивных мыслей... когда это произносят таким образом, люди, которым всё это говорят, думают: «Этот парень сумасшедший». И так оно и есть.
Но когда у нас все эти вещи заложены в областях взбудораженности... «Ты должен делать то, что я тебе говорю»... и всё это окружено болью, и из этой боли исходит сила и ударяет человека, и теперь реактивный ум, который активизирован настолько, что стал гораздо ближе и стал гораздо в большей мере материальной вселенной, может сказать аналитическому уму, будучи скрытым и невидимым: «Бам! Ты должен делать то, что я тебе говорю»... теперь здесь есть какой-то МЭСТ, контролирующий этого индивидуума. Вот почему всё это скверно. Когда всё это происходит, человек совершенно неожиданно начинает раскалываться на несколько идентностей и так далее.
Вот контуры, [рисует на доске] Вот «Я».
Но здесь есть два контура. Это секция аналайзера, видите, отколотая вот здесь. Скажем, это всё аналайзер, но вот здесь расположено «Я», а вот эти две окружности, одна слева и одна справа, это контуры; контуры контроля или просто обычные контуры. Они представляют собой отгороженные части аналайзера, и они говорят (каждый из них говорит): «Я скажу тебе, что делать. Я скажу тебе, что делать». Какая-то часть аналайзера заимствована, и этот контур говорит: «Я скажу тебе, что делать», и вот этот контур слева говорит: «Я скажу тебе, что делать». И «Я», здесь в центре, с трудом отбивается от них. На самом деле, по мере того как они растут и набирают заряд, они захватывают всё большую и большую часть аналайзера. Они вбирают в себя всё больше и больше индивидуума, по мере того как их заряд увеличивается, и в конце концов «Я» становится всё меньше, и меньше, и меньше - кбам!
И если говорить о психотиках, то это те, чьё «Я» переместилось в центр одного из этих контуров. И «Я» у них в действительности - это ложное «Я», которое оказалось внутри какого-то контура. Вот, так сказать, рассчитывающий психотик. «Я» уже больше не в центре. «Я» переместилось в середину контура, который говорит: «Ты должен делать то, что я тебе говорю».
Так вот, при нормальном течении жизни человек, за счёт переключения вэйлансов, становится время от времени вот этим «Я» справа (в центре этого круга) и вот этим «Я» слева. И поэтому он очень угнетён, скажем так, большую часть времени. В его реактивном уме есть контуры, которые говорят: «Ты должен делать то, что я тебе говорю», а затем они сообщают ему, что именно он должен делать. Это остатки старых инграмм, оставленных мамой и папой и так далее. Это заложено в нём, это настоящие инграммы.
«Ты должен делать то, что я тебе говорю». Этот парень очень кроткий. И неожиданно в какой-то момент он кому-то говорит: «Я хочу, чтобы ты принёс мне стакан воды». И тот ему отвечает: «Я занят». И аналайзер в области его собственного «Я» тут же отключается. Парень рестимулируется, его аналайзер отключается, и бабах! «Я» перемещается в один из этих контуров, и парень временно перестаёт быть собой. Временно он сумасшедший. И он говорит человеку, которого он попросил принести стакан воды: «Ты должен делать то, что я тебе говорю!» У него действует контур. Видите, у человека может произойти переключение... он смещается отсюда сюда.
Если говорить о шизофренике, то он становится настолько перегружен зарядом вторичных инграмм, что он является либо вот этим большим контуром здесь слева, либо вот этим большим контуром справа, и очень мало что остаётся от вот этого центрального контура, так что контроль никогда не находится у «Я», контроль захватывают вот эти другие вещи, и его личность начинает изменяться. Конечно, его личность изменяется, поскольку все эти «Я» заложены другими личностями, а не им самим. Он оказывается узурпирован другими людьми. Мысль пытается завоевать МЭСТ. Когда аберрация усиливается, мысль, пытаясь осуществить это завоевание, путает человеческие существа с МЭСТ, пытается контролировать их и разумеется, заканчивает именно этим. Но этот контроль неизменно присутствует в живом разуме и, неизменно присутствуя, конечно же, приводит всё в крайний беспорядок, поскольку мысли, гармоника - всё оказывается совершенно нарушено. Человек пытается применить силу, и всё действительно оказывается донельзя испорчено. Но, если можно так выразиться, это вполне нормально для шизофреника.
Так вот, человек, который пойман где-то на траке, продолжает переходить в эти другие личности, сменяя вэйланс за вэйлансом и так далее. Это контуры. Это то, о чём мы с вами говорим. Всё это ложные «Я», сохранённые в разуме. Они не активны. Они часть инграммы, просто обычной инграммы, но они спят себе, пока однажды не оказываются вдруг жутко рестимулированы. На них сверху накладывается вторичная инграмма. Заряд в них резко увеличивается, и они отнимают контроль у «Я» и топят его. Вам нужно вызволить это «Я», вы разряжаете эту вторичную инграмму. Вторичная инграмма, разряжаясь, забирает заряд из этих контуров, и «Я» может занять своё место снова.
Вы будете сильно удивлены, но большое количество психотиков перестают быть психотиками, как только вы разряжаете у них первый заряд горя. И многие психотики, выражаясь разговорным языком, уже готовы выпустить пар. Вы направляете их вниз по траку; они настолько взрывные, что начинают взрываться, разлетаясь во все стороны, настолько они перегружены зарядом из всех такого рода вещей. И те моменты, в отношении которых они были психотиками... аберрирующий шаблон в эти моменты, скажем так, не изменяется, но интенсивность его проявления ослабевает, и человек уже не будет психотиком, имея этот аберрирующий шаблон. Он не сумасшедший. Поскольку «Я» здесь само осуществляет некоторый контроль. Предполагается, что «Я» контролирует организм, и всё, что нарушает контроль «Я», нарушает контроль человека в целом.
Итак, человек, который насадил преклиру контур, был тем, кто не позволял другим принимать независимое решение в отношении самих себя, групп, будущих поколений и человечества. Всякий раз, когда предпринималась попытка помешать независимому суждению, создавался лок на инграмме. Всякий раз, когда предпринималась попытка нарушить чьё-то право быть самим собой, общаться с самим собой (по любой из четырёх динамик), мог возникнуть лок на инграммах, который лишал человека всего этого. Понимаете? Это очень быстро говорит вам, где вы можете поискать эти вещи. Так вот, контуры контроля... они все до некоторой степени контуры контроля, но некоторые из этих контуров весьма специфические. В них вы можете найти крайне доминирующую личность. Контуры могут быть заложены человеком, чересчур исполненным сочувствия. «Тебе лучше не волноваться об этом. Тебе не следует так напряжённо работать. Ты же знаешь, как у тебя со здоровьем, дорогой, оно у тебя не очень-то крепкое». И всё это оказывается в инграмме, и это настолько убедительно. На самом деле это третий способ контролировать кого-то, но... понимаете, с этим не связаны глубокие переживания. Так что мы имеем разные степени аффектации, с которой всё это осуществляется. Но степень аффектации способна повлиять лишь на ложную эмоцию в этой инграмме. Это никак не влияет на воздействие инграммы: заряд в ней может возрасти настолько, что этот контур будет обладать невероятной силой.
И вот у нас эта милая, скромная, приятная маленькая леди, которая говорит: «Контролируй себя, солнышко. Не плачь. В конце концов, мы знаем, что это к лучшему, понимаешь, всё в порядке; солнышко, просто контролируй себя». И бог ты мой, вы получаете один из этих сильно заряженных контуров, и боже, до чего же трудно одитору оказывается обнаружить эту штуку, если он этого не знает; если одитор не знает, что мы имеем дело со сверхконтролируемым индивидуумом, который очень тих, никогда не плачет, никогда не даёт волю эмоциям, никогда не стремится к аффектации - прямо-таки образец благопристойности. «О, отец был весьма приятным человеком. Он никогда не повышал голоса... конечно, его никто и не любил... но он никогда не повышал голоса, и он был таким приятным человеком. И конечно, нервы у мамы совсем сдали. Она попала в сумасшедший дом. Мама была безумной». И в конце концов мы выясняем, что болтовня этого человека сводилась к следующему: подавляй себя, подавляй себя, подавляй себя, «не плачь, не двигайся, соблюдай приличия, не делай этого», но всё это выглядит так мило. Понимаете? Здесь действительно присутствует сверхконтроль. Это сверхконтроль, поскольку здесь как бы говорится: «Я твой друг, и поэтому я говорю тебе это. Так вот, просто контролируй себя. Я убью тебя в конце концов, но это ничего». Так что не ищите кого-то очень уж склонного к аффектации.
Кстати, вы очень часто будете встречать тех, кто драматизирует, и они будут крайне нерациональны, они будут говорить: «Будь разумным, ты должен быть разумным» - и так далее; сами они вовсе не разумны, но это лишь часть содержимого инграммы. «Ты должен себя контролировать, как я себя» - и парень орёт что есть мочи.
Это довольно мощные контуры, но их очень легко заметить.
Итак, вы работаете с человеком. У него кейс сверхконтроля, кейс, перегруженный контурами, и вы просто не можете сообразить, как подступиться к нему, поскольку вы уже нашли пять человек, которые закладывали контуры, и каждый раз, когда вы добирались до этих контуров и стирали несколько инграмм, которые содержали в себе контуры, ничего не происходило, кейс не улучшался. И это были люди... явно ведущие себя аффектированно, подлые, ненавистные, просто явно сводившие его в могилу; а затем мы выясняем, что всё дело было в тёте Тизи. А тётя Тизи всегда была такой милой. Всякий раз, когда он заболевал, что ж, тётя Тизи приходила к нему и говорила: «Мой дорогой, дело обстоит так: я люблю тебя, а ты должен позаботиться о себе. Ты же знаешь, что у тебя не очень крепкое здоровье и сейчас ты должен взять себя в руки, начать контролировать себя. И не плачь». И так далее, и так далее, и так далее, и вот так этот бедный малый жил.
Поскольку, чем больше сочувствия... поймите это: сочувствия. Вы знаете, что такое вынужденные колебания: вы ударяете по одному камертону, он колеблется, а поскольку вот этот камертон имеет ту же высоту звука, он тоже начинает колебаться... вынужденные колебания. Вы когда-нибудь держали шляпу во время игры симфонического оркестра? Вы чувствовали, как она дрожит? Вы чувствовали, как дрожит шляпа? Всё это вынужденные колебания, поскольку звук той или иной высоты ударяет её, гармоника, что ударяет её, имеет ту же высоту, понимаете, которая будет вызывать в ней резонанс.
И вот приходит человек и говорит: «Я тебе очень сочувствую». Боже мой, насколько же убийственно это сочувствие!
«Я очень, очень сочувствую тебе» - что-то в этом роде... это говорит настроение этого человека. «Я», индивидуум, склонно отзываться на это теми же колебаниями, тем же настроением. «Я забочусь о тебе. Я всегда буду заботиться о тебе. Оставайся прямо здесь».
Вот почему инграмма сочувствия убийственна. Ведь она закладывается в человека. В ней есть контур, это действительно контур, и он всё время притворяется: «Я твой друг. Я буду заботиться о тебе. Всё, что тебе надо делать, это оставаться здесь. Всё будет хорошо. Просто слушайся своего отца, и свою мать, просто слушайся меня, и всё будет в порядке. Я вернусь и всегда буду рядом с тобой, поскольку ты нуждаешься во мне». Ля-ля-ля. Как бы то ни было, всё это здесь засело намертво, полученное в тот момент, когда сознание было затуманено, или в какой-то такой момент. И вы работаете с этим кейсом, вы потеете над этим кейсом, пытаясь выяснить, кто, во имя здравого смысла, сказал, что этот человек был этим человеком. Другими словами, кто был отождествлён с ним? Сказать: «Я твой друг» - всё равно что сказать: «Мы тождественны». «Я позабочусь о тебе», - следовательно, мы имеем какую-то тождественность. «Я люблю тебя», - следовательно, у нас есть аффинити.«Я разговариваю с тобой, я глажу тебя по головке!» - и вы получаете это восприятие, приятное восприятие, приятное общение. «Всё, что я тебе говорю, правда». Это реальность. «Я сейчас твоя реальность; ничто больше не является твоей реальностью. В этом мире нет ничего реального, кроме меня». До чего восхитительно!
Что ж, вы видите, как всё это сводится к защитнику, выражающему сочувствие, и почему этот защитник столь чудовищно важен. Так что, когда вы ищете контуры, не ищите кого-то просто ведущего себя аффектированно. Ищите того, кто прерывает, осознанно или неосознанно, идентность или суждение другого человека. Вот человек, которого вы ищете.
Бабушка была потрясающая... Вы когда-нибудь слышали о ребёнке, которого испортили? Что ж, ребёнка нельзя испортить, проявляя любовь или давая ему какие-то вещи. Вы можете дать ребёнку разбить молотком ветровое стекло автомобиля, и вы можете позволять ему делать всё, что вам заблагорассудится. Вы можете дать ему что угодно, но не прерывайте его. Он не затаил страшной мести против мира, и вы не растили его, применяя слишком много силы; вы можете дать ему практически что угодно, и он будет обращаться со всем этим нормально. Он не будет ломать это, разве что случайно из-за своей неловкости, но это действительно будет неловкость, неспособность владеть собой.
Теперь дайте ему машину и скажите: «Что ж, ты, конечно же, можешь ездить на ней куда угодно, только не в клуб и не в школу. И я думаю, что тебе следует заливать в неё масло, проверять масло каждый понедельник. И я даю тебе эту машину только с тем условием, что...» - независимость человека по отношению к автомобилю сводится к нулю. Так что если вы начинаете осуществлять сверхконтроль над ребёнком, то он ответит на это так: налетит в автомобиле на фонарный столб. Верно, вот когда начинается разрушение.
И этот ребёнок был испорчен потому, что кто-то другой пытался контролировать «Я», а «Я» - это то самое, что должно осуществлять контроль, и «Я», когда контроль доверен ему самому, будет целиком и полностью сотрудничать во всём с другими людьми, группами в соответствии с тем, насколько оно понимает нужды остальной мысли и жизни. «Я» будет сотрудничать. Попытайтесь контролировать «Я», и «Я» скажет: «Гм, МЭСТ. Бум!» Вот откуда берётся взбудораженность, вот что происходит. И контуры контроля вы найдёте там, где была предпринята попытка проникнуть в разум и личность другого человека... идентности и так далее, которые будут говорить ему, что делать. В армиях и в семьях это называют «воспитанием» в человеке «социальных наклонностей». И если вы привьёте им достаточно «социальных наклонностей», я могу гарантировать, что вы найдёте их в Напе или где-нибудь в таком месте. Людям в Напе привили очень много социальных наклонностей.
Спасибо.