Хорошо. Сегодня утром я хочу обсудить с вами вопрос жизни и смерти. Это... самое время обсудить этот вопрос жизни и смерти, потому что мы собираемся обучиться и стать экспертами в таком предмете, как жизнь, и поэтому было бы неплохо узнать, как это связано с процессингом.

Выживание неизбежно связано с жизнью и смертью, не так ли? Выживание – гибель, жизнь – смерть. Когда мы смотрим на трак преклира, мы обычно обнаруживаем, что преклир находится в одном из двух умонастроений: он может заставить кого-то жить или он может заставить кого-то умереть. И вы обнаружите, что это единственные умонастроения, в которых может находиться преклир, за исключением ещё одного, которое является своеобразным гибридом этих двух, и это няааааааа.

Так вот, расчёт в кейсе преклира может сформироваться непосредственно из этого: «Я заставляю их жить, я заставляю их умереть». Обратите внимание, я не сказал: «Я могу сделать так, чтобы кто-то жил». Нет, на самом деле он не настолько придерживается правил грамматики, он не настолько мягок и уж, конечно, он не мыслит настолько аналитически. Мы могли бы сказать, что это не что иное, как импульс, на основе которого человек и действует. Преклиров, у которых возникнет (или уже возникала) осознанная мысль: «Я властен над жизнью и я властен над смертью», так мало, что вам вряд ли когда-либо удастся встретиться с одним из них.

Всё уже так давно катится под откос, что весь род человеческий считает себя не более, чем символами. Они пляшут под дудку какого-то хозяина... Бога, или дьявола, или кого-то в этом роде. Уже давным-давно... я бы сказал, что здесь, на Земле, вероятно, уже где-то миллион с четвертью лет назад или полтора миллиона лет назад... никто не говорил: «Я властен над жизнью», и при этом действительно бы знал, что он властен над смертью... давным-давно. Словно смотришь в преисподнюю, если хотите знать, что я об этом думаю на самом деле. (Сегодня утром я не настроен льстить кому бы то ни было.)

У каждого народа на Земле есть своя легенда о том, как они были созданы. Ба! В создании апачей принимал участие не только Бог, но и демон по имени Чёрный Хакцин. В Европе можно услышать о тех-то и сех-то, созданных самыми разнообразными способами. Даже в Индии есть легенда о том, что человек был создан из грязи и так далее.

Сегодня чуть ли не единственным человеком, который пытается сказать: «Я могу уничтожить жизнь», является физик-ядерщик. К несчастью, это всё, что он может сказать. «Я могу уничтожить». Вот, что он говорит. Но в действительности он не относит это к той категории вещей, к которой это относится: «Я властен над смертью». В его альма-матер это сочли бы предосудительным или невежливым. Это не то, что вы стали бы обсуждать, попивая чай в кругу преподавателей.

Так вот, время от времени появляется какой-нибудь Чингисхан или кто-то вроде того, и он тоже не говорит: «Я властен над смертью». Он говорит: «Я властен убить. Я могу убивать, я могу разрушать». Но он не думает, что целый город просто исчезнет с лица земли. Он всё же ожидает, что на его месте останутся камни. Он не думает, что тела просто исчезнут в дыму. Он думает, что ему придётся уничтожить их, сбросив в известковые ямы, или выстроить пирамиды из их черепов и так далее. Другими словами, он вовсе не властен над смертью. И единственное, что он драматизирует... он драматизирует просто вот что: «Я должен доказать вам, что могу убивать». Это всё, что он делает. В этом и состоит всё политическое значение захватнических войн Чингисхана, Гитлера и республиканской партии. Всё значение. Они хотят вам доказать... что они смертоносны.

Человек, который впадает в ярость, угрожает вам, подходит к вам вплотную, ухмыляется, гримасничает и так далее, – этот человек просто-напросто пытается передать вам в совершенно непонятной форме... даже ему самому... сказать вам: «Я – смерть». Ведь прошло уже столько миллиардов лет с той поры, как он последний раз произносил это слово, что он даже не знает, что же он сейчас пытается вам сказать. Вместо этого, он говорит: «Я зол». Он говорит: «Я могу причинить тебе вред». Он даже не осмеливается сказать: «Я могу уничтожить тебя». Он говорит: «Я могу причинить тебе вред».

Если вы хотите знать, что же не так с вашим преклиром в тот или иной момент, рассмотрите всю ситуацию в категориях жизни и смерти. Сегодня мы говорим с вами о тех основах, которые являются самыми что ни на есть основными. Преклир действует на основе двух расчётов, из которых можно вывести третий. Но эти расчёты настолько основательно подавлены, позабыты, потеряны, что если бы вам захотелось добраться до самого дна бессознательного, или переосознательного, или какого-то там ещё... что там Фрейд видел в своих ночных кошмарах о том, что есть у человека... если бы вам захотелось добраться до самого, самого дна этого, то вы бы там обнаружили лишь вот что: «Я властен над жизнью; я властен над смертью». Это и было бы тем постулатом, из которого складывается жизнедеятельность.

Теперь мы оставим сферу чистой механики пространства и всех прочих вещей, о которых мы с вами говорили, оставим всё это в стороне и посмотрим на невероятно ясное и категоричное утверждение, – именно оно, как мы обнаружили, и открывает двери в жизнь: «Я властен дать жизнь. Я могу пробудить жизнь. Я могу создать жизнедеятельность. И с другой стороны, я могу полностью уничтожить. Я могу убить. Я – смерть».

Преклир, который никак не может прийти в хорошее состояние, демонстрирует свой основной импульс: «Они несут смерть». Это и есть его расчёт. Он доказывает это. Он уже даже оставил попытки доказать, что он – смерть, и он всего лишь хочет доказать, что они несут смерть. Кто? Папа. Мама. Вооружённые силы. Какая разница? Кто-то, где-то... они несут смерть. И он – живой символ, подтверждающий это. И чаще всего, когда к вам попадает преклир в довольно хорошей форме, он просто доказывает, что они несут жизнь. Совсем другая вещь. (Когда я говорю, что преклир находится в довольно-таки хорошей форме, я имею в виду человека, которого вы перед сессией подберёте где-нибудь на улице.)

Это дно бессознательного. Это варварский импульс. Это жутко странный и непонятный, совершенно непостижимый расчёт, который мотивирует действия не только человека, но также тигров, кошек и мышей. Змея вырабатывает яд, чтобы доказать, что она может нести смерть. Муравей вырабатывает весь свой яд, какой бы он там ни был, исходя из этого же расчёта. Точно так же и человек приобретает уродство, развивает в себе плохой характер, некомпетентность и создаёт неприятности. Это градиентная шкала того, как они несут смерть.

Человек выходит на улицу, садится в машину, проезжает на ней несколько кварталов, и она – хрясъ! Что с ней случилось? Ну, он принёс ей смерть. Да вот только он не принёс ей смерть. Ведь если этому человеку что-то и доказали, так это то, что он не должен быть воплощением власти над смертью. Не должен. Так говорит полиция, так говорит государство, так говорит федеральное правительство, так говорит церковь, так говорят все – он не должен быть воплощением разрушительной силы. И если это достаточно долго подавлять, что ж, человек окажется на таких уровнях, где всё очень, очень замысловато, всё очень скрыто. Он говорит: «Я... я не могу избавиться от простуды». Он не может уничтожить даже вызывающих простуду микробов, что весьма примечательно, если об этом подумать, если подумать о его размере и размере микробов, вызывающих простуду! (Если такие микробы вообще существуют.)

И, как можно видеть, эти микробы, конечно же, драматизируют не что иное, как: «Мы бы хотели, но мы не можем полностью умертвить его. Нужно, чтобы пришли пневмококки и завершили начатое. Они не такие покорные. Так что мы можем открыть канал первичного инфицирования, чтобы началось вторичное инфицирование, которое и прикончит пациента».

Биолог, конечно, дошёл до такого плохого состояния, что говорит: «Паразит вообще не намеревается убивать хозяина». Ха! Ничего подобного. При своём паразитическом умонастроении паразит разделался бы со всем, что попалось бы ему на глаза, если бы он только мог, поскольку, очевидно, что эта форма жизни опустилась на тот уровень, где ей уже и дела нет до выживания. Ну кому охота ползать в чьих-то лёгких?

Что ж, когда мы имеем дело с преклиром, мы имеем дело с основными расчётами, касающимися жизни и смерти. Преклир говорит либо: «Они принесли смерть. Посмотрите на всю эту черноту – вот доказательство», – либо: «Они принесли жизнь». Или он даже может сказать: «Если я буду хорошо питаться и содержать свою обувь в чистоте, я смогу вам тем самым продемонстрировать, что я по-прежнему жив, а значит, вовсе не факт, что я препятствую жизни». Он поднялся до уровня этого невообразимо жизнерадостного, весёлого расчёта.

Что ж, это довольно печальная картина, если учесть тот факт, что вы имеете дело с единицей, производящей энергию, которая способна не только создавать пространство и размещать энергию, объекты в пространстве и времени, но также – если говорить о вещах не столь механистичных – обладает властью над жизнью и смертью. Что ж, это довольно низкий уровень. «Смотрите. Я не убиваю это тело. Я вычистил обувь и почистил зубы». Что это за протест? Что ж, это весьма и весьма слабенький протест.

Так вот, среди сотни миллиардов сложностей, развившихся из этого базового расчёта, вы видите ряд инверсий. Забавно здесь то, понимаете, что каждый преклир, которого вы одитируете, в то или иное время, вероятно, выступал в роли Чёрного Хакцина, бога апачей, который создал всех животных и людей, или в роли Старца, почитаемого индейцами племени Черноногих, или бога Джаб-джаб, которого почитали в верхнем течении реки Панго и который создал своими грязными руками всё живое в этой местности (теперь там есть жизнь, и это является доказательством). Или он был кем-то по имени Яхве. Или ещё кем-то, бог знает как его звали. Другими словами, это отсутствие ответственности, не так ли? «Послушайте, я тут ничего не создавал. Чёрный Хакцин вон оттуда, вот он... вот он всё и создал. Яхве, вот кто это был».

Забавно тут то, что если Яхве воспроизвёл сам себя, чтобы получить так много тэтанов, тогда, несомненно, каждая копия будет копией Яхве. Но, возможно, люди не понимают, из-за своей неспособности воспроизводить, что если бог создаст копию самого себя – получится ещё один бог. И не будет иметь значения, насколько точно он себя воспроизведёт, потому что у вас всё равно будет новый ряд богов, разве нет? Что ж, всё это очень запутанно и очень сложно. Но если в человеке есть жизнь, в нём должен быть и бог, и неважно какому кредо, какому расчёту, какой драматизации он сейчас следует.

И утверждение о том, что «кто-то меня создал»... само это утверждение, по сути, означает: «Я не несу никакой ответственности. То, что дела обстоят так-то и так-то, – это не моя вина». Так что это говорит об отсутствии ответственности, не так ли? Отсутствие ответственности... «Я не создавал эту жизнь. Я жив не потому, что я решил жить. Я жив потому, что кто-то там пришёл и заставил меня жить. Всё произошло по чьему-то ино-детерминизму. Вся жизнь, которая только у меня есть, исходит из другого источника».

И перед вами тэтан, который это драматизирует: он берёт себе мокап в момент рождения. Он идёт и берёт себе мокап в момент его рождения. Что ж, всё это нормально, и, быть может, такая схема хорошо работает, быть может, так получается мир, способный продолжать своё функционирование, быть может, это интересная игра. Но когда игрок перестаёт быть игроком, превращается в фигуру и потом ломается, и приходит в такое состояние, при котором он даже не осознаёт, что обладает абсолютной силой создавать что угодно... в том числе и вселенную, типа этой... и что он также обладает силой разрушать что-то целиком и полностью, что ж, мне начинает казаться, что здесь можно было бы кое-что улучшить.

И я могу зайти настолько далеко, что скажу, что если ничего здесь не улучшить, то сотрётся всякая разница между диким зверем и цивилизованным человеком. Возможно, дикий зверь был создан как-то иначе или был создан из ничего, что правда то правда, но помните, он тоже жив. И загадка тут в том, что если в чём-то проявляется жизнь... если в чём угодно проявляется наличие жизни, то это должно было быть, как минимум, результатом воспроизведения. Это должно было быть, как минимум, результатом воспроизведения.

Мы не будем рассматривать идею о спонтанном появлении всех тэтанов вообще. Мы возьмём одного конкретного тэтана и рассмотрим идею о спонтанном появлении этого самого тэтана. Похоже, что никто никогда не смеялся, как следует, от души над этим... один бог создал всех этих других существ. Я хочу сказать, что это тут же указывает на то, что этот самый единственный бог возник спонтанно. Хорошо.

На самом деле предположение о спонтанном появлении миллиардов богов не более невероятно, чем предположение о спонтанном появлении одного бога. Где разница? Если учесть, что у жизни нет количества, тогда чьё-либо утверждение о том, что существует только один бог, становится малопонятным.

Между прочим, христианских миссионеров, которые в своё время, тысячу лет назад или около того, прибыли в Индию и пытались там всех убедить в том, что существует лишь один бог, – так вот, этих миссионеров все сочли сумасшедшими. Всем было известно, что существует множество богов. Ну, как бы там ни было, здесь проявляется драматизация «одного-единственного».

Так вот, когда мы имеем дело с чем-то живым, то, как мы тут уже отметили, здесь должно было произойти какое-то... как минимум, либо спонтанное самовозгорание, либо воспроизведение. И как в том, так и в другом случае на этом не висело никакой этикетки, где бы говорилось: «Это может быть только тигром». Её там и не могло быть. Так вот, вы могли бы воспроизвести самого себя и сказать: «Я – тигр, и поэтому ты -тигр, и тебе известно лишь то, как быть... тигром». Но воспроизведение идёт сначала, а имплант – потом. Так что, исходя из этой логики и наблюдая реальную демонстрацию этого в процессинге, можно утверждать, что любое живое существо способно быть богом... всё живое, будь то муравей, лист растения или фагоцит. Одно только присутствие жизни в том или ином объекте тут же указывает на то, что он обладает основными потенциальными способностями – создавать жизнь и приносить смерть.

Насколько далеко это может зайти? Это что, и в самом деле правда? Да, это в самом деле правда. Одноклеточный организм воспроизводит сам себя так же хорошо, как это мог делать любой тэтан, когда он находился в хорошем состоянии. Одноклеточный организм делает это многократно, и всё, что, как он знает, является им самим, он воспроизводит в своём потомке. Теперь у нас два банка памяти... это интересно, не так ли?., и они являются копиями друг друга. Второй банк тоже воспроизводит себя, и теперь перед нами три одинаковых банка памяти. Так вот, единственная маленькая разница, которая может между ними существовать, состоит в том, что теперь третий банк может получить какой-то опыт, который не войдёт в банк памяти номер один. Такая вероятность есть, но подобные вещи довольно сложно проверить на практике.

Однако мне представляется, что их состояние ближе к совершенному, чем нынешнее состояние человека. Посмотрите, что приходится делать человеку, чтобы воспроизвести самого себя... особенно в жару. По-видимому, человек где-то утратил какую-то свою способность. Человек не может просто сказать: «Человек!», чтобы появился новый человек, как это делает одноклеточный организм. Ну, нас не волнует, насколько быстро это делается, или насколько медленно это делается, или какая при этом используется система. Мы говорим человеку: «Будь в метре позади своей головы», – и 50 процентов людей окажутся в метре позади своей головы, и после этого их можно будет привести в состояние, близкое к божественному, если... если... если мы будем работать именно с этим фактором – способностью создавать жизнь, способностью создавать смерть.

Так вот, скорее всего, в ходе процессинга это будет невозможно найти. Власть над жизнью и смертью, скорее всего, невозможно будет найти в ходе процессинга по той простой причине, что люди по молчаливому согласию держатся от этого в стороне. Быть богом опасно. Последнего бога, который появился на Земле, распяли. Быть богом опасно. Это очевидно.

Так вот, если говорить о процессинге, то именно рассматриваемый фактор лежит в основе всего и переплетается со всем тем, с чем вы имеете дело в процессинге. Вы можете взять бип-метр и измерить способность какого-нибудь человека предоставлять бытийность. Так, а что значит «предоставление бытийности»? Это способность дарить жизнь. Это значит: «Я могу создавать жизнь». Лишь очень немногие люди знают о том, что они могут это делать. Они и понятия не имеют о том, что они могут делать что-то подобное. Они бы даже задумываться об этом не стали, если бы и могли. Но вы можете взять бип-метр, коснуться электродом щеки человека и попросить кого-то ещё создать соединение... то есть, с помощью одного только взгляда на электрод и на щёку человека, заставить бип-метр пищать. Иными словами, третий человек в этом эксперименте может создавать соединение. Он может вдохнуть жизнь в электрические цепи измерительного прибора, и такая демонстрация вполне удовлетворит инженера. Инженеры только и делали, что разрушали жизнь. Они не могли измерить её точным прибором. Что ж, теперь её можно измерить точным прибором, и мы обнаружили, что может произойти.

Человек в той степени преуспевает в области целительства, в какой он может дарить жизнь, потому что его нежелание дарить жизнь проявится в плохих результатах. Нежелание дарить жизнь – причём неважно, сидит ли он рядом с другим существом и действительно дарит ему жизнь или нет... понимаете, мы просто отставим это в сторону и забудем об этом... но его нежелание дарить жизнь будет выражаться в формулировках, которые он использует, а также другими способами: он не будет точно помнить, что нужно делать, он будет слишком не вовремя обрывать сессию, он не будет давать задержке общения исчерпать себя. Вы увидите, что всё это проявится.

Конечно же, очевидно, что где-то две тысячи лет назад исцеление, о котором я говорю, заключалось в непосредственном использовании энергии. И там был кто-то, кто мог просто посмотреть – и человек весь как бы озарялся светом. Очевидно, что именно так и происходило лечение. Либо сам человек внезапно находил в себе достаточно веры или достаточно чего-то ещё и озарялся своим собственным светом. Неважно, кто там порождал этот свет. Суть в том, что две тысячи лет назад они порождали какой-то свет. И один человек делал это какое-то недолгое время, и с той поры люди не переставали об этом говорить. Так что кто-то, должно быть, полагал, что это было впечатляющим зрелищем.

Что ж, нет никаких причин полагать, что это впечатляющее зрелище. Сегодня мы можем измерить эту способность с помощью точного инженерного прибора. Ничего впечатляющего в ней нет, впечатлить может разве что её отсутствие. Вот это впечатляет. Как так могло получиться, что существо, наделённое силой создавать жизнь и смерть, сдало свои позиции? Что ж, для этого, наверное, пришлось постараться. Но по сути дела, мы сдали свои позиции лишь в одном... в способности создавать жизнь, в способности дарить смерть.

Человек, который не может заставить мокап исчезнуть, – это тот человек, который потерял свою способность дарить смерть. Эти мокапы, которые потрясающе настойчиво продолжают существовать... которые продолжают существовать... человек не может от них избавиться, они оставляют маленькие отпечатки, случается много разных вещей, когда пытаешься пройти их в процессинге. Этот человек утратил свою способность дарить смерть. Мы скорее дарим смерть, чем говорим: «Прекрати существовать».

Так вот, к чему это имеет самое прямое отношение в процессинге? Для начала лучше спросите-ка себя, к чему это имеет самое прямое отношение в жизни. Вы можете оглянуться вокруг, вы можете пройтись по улице любого города мира, и когда у вас это начнёт очень хорошо получаться, вы можете начать определять, может ли человек, которого вы видите, дарить жизнь или нет; может ли он дарить смерть или нет. Определяйте это. Вот бродяга, он пытается доказать, что может дарить смерть. Но какую же жалкую форму смерти... грязное лицо и рваная одежда. И это смерть! Фи! Женщина, у которой расстроенные дети, пытается тем самым доказать, что она может дарить смерть. Другими словами, что это за маленькие, крохотные, мелкие лужицы находятся там, где могло бы быть глубокое синее море.

По мнению большинства людей, самое неприятное в жизни – это продолжающаяся продолжительность любой её начавшейся фазы. Понимаете, они начинают действие, а потом оно всё продолжается и продолжается. Затем они страдают от последствий этого действия и так далее. Это довольно сильно их расстраивает. Что ж, конечно, их это расстраивает потому, что они полагают, что утратили способность дарить смерть. Они не могут остановить это действие или ряд событий, вытекающих из этого действия. Это и представляет для них главную трудность.

Так вот, в продолжение разговора об исцелении: вряд ли найдётся хоть один живой человек, который в детском, подростковом или каком-то ещё возрасте не пытался вернуть к жизни что-то, что умирало. Это расчёт по поводу защитника и так далее. Когда у человека происходит слом из-за защитника, это случается не из-за... как мы предполагали раньше... не из-за внезапного возникновения отсутствия, не из-за потери как таковой, а из-за полного осознания того факта, что он потерпел поражение и ему не удалось даровать жизнь. И когда человек видит, как рядом с ним что-то умирает, это просто-напросто доказывает ему... если он хотел, чтобы всё это продолжало жить... это окончательно ему доказывает, что он утратил свою силу дарить жизнь.

И вот он идёт по жизни и, мягко, ненавязчиво, неназойливо оказывая небольшую помощь и так далее, пытается доказать всем и каждому, что он может дарить жизнь. Но сам он знает, что утратил эту способность. Он больше не обладает способностью дарить жизнь. Он знает это. Он даже не может вспомнить своё прошлое. Всё это пропало.

А полиция и все прочие делают всё необходимое, чтобы он не дарил смерть или чтобы у него не было способности дарить смерть. И он оказывается пойман и зажат где-то в центре между этими двумя вещами, в няааааааа, и они сжимают его все сильнее и сильнее, и в конце концов получается мистер Средненький Гражданин – апатия.

Апатии можно дать следующее определение: это состояние, при котором человек не может больше создавать жизнедеятельность по собственному желанию и не может создавать смерть по собственному желанию. О, ну если описывать это настолько откровенно, то, должно быть, существует ужасно широкий диапазон апатии. Да, это так. Но именно здесь находятся истоки этой апатии... человек теряет свою способность дарить жизнь и дарить смерть. И с этого момента не столь уж важно, что он делает.

Это единственная имеющаяся у него способность, которая для него священна и которой он безраздельно владеет. Пока он обладает этой способностью, он – точка ориентации. Когда он утрачивает эту способность, он становится символом. Он начинает зависеть от чьих-то чужих точек ориентации.

Вот и всё, что можно сказать о власти над жизнью и смертью.

Спасибо.