Эссе «Моя философия», написанное в январе 1965 года, называют наиболее полным изложением философской позиции Л. Рона Хаббарда.

Эссе «Моя философия», написанное в январе 1965 года, называют наиболее полным изложением философской позиции Л. Рона Хаббарда.

Философия - очень древний предмет. Это слово означает: «Любовь к мудрости, или к знанию вещей и их причин, теоретическому или практическому, либо изучение мудрости или знания, либо стремление к ним».

Философия - очень древний предмет. Это слово означает: «Любовь к мудрости, или к знанию вещей и их причин, теоретическому или практическому, либо изучение мудрости или знания, либо стремление к ним».

Всё, что нам известно в науке или религии, происходит из философии. Она стоит за всем знанием, которое у нас есть или которым мы пользуемся, и она превыше его.

Всё, что нам известно в науке или религии, происходит из философии. Она стоит за всем знанием, которое у нас есть или которым мы пользуемся, и она превыше его.

Философия долгое время считалась предметом, предназначенным только для университетских аудиторий и интеллектуалов, а для человека с улицы вход в эту сферу был закрыт практически наглухо.

Философия долгое время считалась предметом, предназначенным только для университетских аудиторий и интеллектуалов, а для человека с улицы вход в эту сферу был закрыт практически наглухо.

Находящаяся под защитными покровами непроницаемой учёности, философия была лишь привилегией избранных.

Находящаяся под защитными покровами непроницаемой учёности, философия была лишь привилегией избранных.

Первый принцип моей философии - это то, что мудрость предназначена для каждого, кто пожелает протянуть к ней руку. Она в одинаковой мере служанка простолюдина и короля, и к ней ни в коем случае не следует относиться с благоговением.

Первый принцип моей философии - это то, что мудрость предназначена для каждого, кто пожелает протянуть к ней руку. Она в одинаковой мере служанка простолюдина и короля, и к ней ни в коем случае не следует относиться с благоговением.

Эгоистичные учёные мужи редко прощают того, кто пытается разрушить стены тайны и позволить людям войти. Когда Уилл Дюранm, современный американский философ, написал популярную книгу по этому предмету под названием «История философии», он был выброшен за борт своими коллегами-учёными. Так что любой, кто, вопреки протестам «круга избранных», пытается принести людям мудрость, подвергается нападкам.

Эгоистичные учёные мужи редко прощают того, кто пытается разрушить стены тайны и позволить людям войти. Когда Уилл Дюранm, современный американский философ, написал популярную книгу по этому предмету под названием «История философии», он был выброшен за борт своими коллегами-учёными. Так что любой, кто, вопреки протестам «круга избранных», пытается принести людям мудрость, подвергается нападкам.

Вторым принципом моей философии является то, что она должна быть применимой.

Вторым принципом моей философии является то, что она должна быть применимой.

Знания, запертые в покрытых плесенью книгах, мало полезны кому-либо и, следовательно, они ничего не стоят, если ими нельзя воспользоваться.

Знания, запертые в покрытых плесенью книгах, мало полезны кому-либо и, следовательно, они ничего не стоят, если ими нельзя воспользоваться.

Третий принцип заключается в том, что любые философские знания ценны только тогда, когда они истинны, то есть, когда они работают.

Третий принцип заключается в том, что любые философские знания ценны только тогда, когда они истинны, то есть, когда они работают.

Эти три принципа настолько чужды области философии, что я дал своей философии имя - САЕНТОЛОГИЯ. Это означает просто «знание того, как знать».

Эти три принципа настолько чужды области философии, что я дал своей философии имя - САЕНТОЛОГИЯ. Это означает просто «знание того, как знать».

Философия может быть лишь маршрутом к знанию. Её невозможно навязать. Если у человека есть маршрут, то он может обнаружить, что именно является истиной для него. Это и есть Саентология.

Философия может быть лишь маршрутом к знанию. Её невозможно навязать. Если у человека есть маршрут, то он может обнаружить, что именно является истиной для него. Это и есть Саентология.

Познай себя... и истина сделает тебя свободным.

Познай себя... и истина сделает тебя свободным.

Поэтому в Саентологии мы не интересуемся отдельными поступками и индивидуальными отличиями людей. Мы интересуемся лишь тем, как по казать человеку, каким образом он может сделать себя свободным.

Поэтому в Саентологии мы не интересуемся отдельными поступками и индивидуальными отличиями людей. Мы интересуемся лишь тем, как по казать человеку, каким образом он может сделать себя свободным.

Это, конечно же, не пользуется большой популярностью среди тех, кто живёт за счёт порабощения других людей или строит на этом свою власть. Но так уж получается, что это единственный найденный мною путь, который действительно улучшает жизнь человека.

Это, конечно же, не пользуется большой популярностью среди тех, кто живёт за счёт порабощения других людей или строит на этом свою власть. Но так уж получается, что это единственный найденный мною путь, который действительно улучшает жизнь человека.

Подавление и притеснение - вот основная причина депрессии. Если вы освободите человека от них, то он может расправить плечи, стать здоровым и довольным жизнью.

Подавление и притеснение - вот основная причина депрессии. Если вы освободите человека от них, то он может расправить плечи, стать здоровым и довольным жизнью.

И хотя это, возможно, не пользуется популярностью среди рабовладельцев, это очень популярно среди остальных людей.

И хотя это, возможно, не пользуется популярностью среди рабовладельцев, это очень популярно среди остальных людей.

Обычному человеку нравится быть счастливым и здоровым. Ему нравится, когда он способен понимать то, что происходит вокруг него, и он знает, что его путь к свободе пролегает через знание.

Обычному человеку нравится быть счастливым и здоровым. Ему нравится, когда он способен понимать то, что происходит вокруг него, и он знает, что его путь к свободе пролегает через знание.

Поэтому с 1950 года человечество стучалось в мою дверь. И не имело значения, - где я жил, насколько далеко я находился; - с тех пор как я впервые опубликовал книгу*«Дианетика: современная наука о разуме», опубликованная в мае 1950 года. на эту тему, моя жизнь больше не принадлежала мне одному.

Поэтому с 1950 года человечество стучалось в мою дверь. И не имело значения, - где я жил, насколько далеко я находился; - с тех пор как я впервые опубликовал книгу*«Дианетика: современная наука о разуме», опубликованная в мае 1950 года. на эту тему, моя жизнь больше не принадлежала мне одному.

Мне нравится помогать другим, и для меня величайшее удовольствие в жизни видеть, как человек освобождается от теней, омрачающих его дни.

Мне нравится помогать другим, и для меня величайшее удовольствие в жизни видеть, как человек освобождается от теней, омрачающих его дни.

Эти тени кажутся ему такими плотными и ложатся на него таким тяжким бременем, что когда он обнаруживает, что это лишь тeни, и он может видеть сквозь них, проходить сквозь них и вновь оказываться на солнце, он в полнейшем восторге. И боюсь, что я в таком же восторге, как и он.

Эти тени кажутся ему такими плотными и ложатся на него таким тяжким бременем, что когда он обнаруживает, что это лишь тeни, и он может видеть сквозь них, проходить сквозь них и вновь оказываться на солнце, он в полнейшем восторге. И боюсь, что я в таком же восторге, как и он.

Я видел много людских страданий. В ранней молодости я странствовал по Азии и видел мучения и страдания слаборазвитых и перенаселенных стран. Я видел людей, которые равнодушно перешагивали через умирающих на улицах. Я видел детей, о которых даже нельзя было сказать «лохмотья да кости». И среди этой бедности и упадка я находил священные обители, где пребывала великая мудрость, однако она была там тщательно сокрыта от глаз и выходила оттуда только в виде суеверий. Позднее, в университетах Запада, я видел людей, одержимых материальной стороной жизни и собственной хитростью; я видел, как они прятали в своих чертогах, все пути к которым были перекрыты, ту маленькую частицу мудрости, которая у них на самом деле была, и как они делали её недоступной для обычных людей, не обладающих такими привилегиями. Я прошёл через страшную войну и видел её ужас и боль, которые никто не облегчил хотя бы одним достойным или человечным словом.

Я видел много людских страданий. В ранней молодости я странствовал по Азии и видел мучения и страдания слаборазвитых и перенаселенных стран. Я видел людей, которые равнодушно перешагивали через умирающих на улицах. Я видел детей, о которых даже нельзя было сказать «лохмотья да кости». И среди этой бедности и упадка я находил священные обители, где пребывала великая мудрость, однако она была там тщательно сокрыта от глаз и выходила оттуда только в виде суеверий. Позднее, в университетах Запада, я видел людей, одержимых материальной стороной жизни и собственной хитростью; я видел, как они прятали в своих чертогах, все пути к которым были перекрыты, ту маленькую частицу мудрости, которая у них на самом деле была, и как они делали её недоступной для обычных людей, не обладающих такими привилегиями. Я прошёл через страшную войну и видел её ужас и боль, которые никто не облегчил хотя бы одним достойным или человечным словом.

Я прожил отнюдь не отшельническую жизнь и питаю презрение к мудрецам, которые не жили по-настоящему, и к учёным, которые не делятся добытым знанием.

Я прожил отнюдь не отшельническую жизнь и питаю презрение к мудрецам, которые не жили по-настоящему, и к учёным, которые не делятся добытым знанием.

Было много людей мудрее меня, но немногие прошли столько дорог.

Было много людей мудрее меня, но немногие прошли столько дорог.

Я видел жизнь во всех её проявлениях, я изучил её вдоль и поперёк. Я знаю, как она выглядит наверху и как она выглядит внизу. И я знаю, что существует мудрость и существует надежда.

Я видел жизнь во всех её проявлениях, я изучил её вдоль и поперёк. Я знаю, как она выглядит наверху и как она выглядит внизу. И я знаю, что существует мудрость и существует надежда.

А потом пришёл следующий удар... Семья и друзья покинули меня, как предполагаемого безнадёжного калеку и как вероятную обузу для них до конца моих дней. И всё же я постепенно, приложив множество усилий, вернул себе здоровье и силу менее чем за 2 года, используя только то, что я знал, и то; что я мог установить относительно человека и его связи со вселенной. У меня не было никого, кто мог бы мне помочь; то, что мне необходимо было знать, мне приходилось выяснять самому. А это непростой фокус - учиться, когда вы не можете видеть.

А потом пришёл следующий удар... Семья и друзья покинули меня, как предполагаемого безнадёжного калеку и как вероятную обузу для них до конца моих дней. И всё же я постепенно, приложив множество усилий, вернул себе здоровье и силу менее чем за 2 года, используя только то, что я знал, и то; что я мог установить относительно человека и его связи со вселенной. У меня не было никого, кто мог бы мне помочь; то, что мне необходимо было знать, мне приходилось выяснять самому. А это непростой фокус - учиться, когда вы не можете видеть.

Я привык к тому, что другие говорили мне, что всё это невозможно, что нет пути и нет надежды. И всё же я снова начал видеть и снова смог ходить, и я построил совершенно новую жизнь. Это счастливая, наполненная делами и, я надеюсь, полезная жизнь. Мне бывает грустно только в те моменты, когда фанатики говорят людям, что всё плохо и нет никакою пути, нигде нет надежды, нет ничего, кроме грусти, однообразия и опустошения, и любая попытка помочь другим - это ложь. Я знаю, что это не так.

Я привык к тому, что другие говорили мне, что всё это невозможно, что нет пути и нет надежды. И всё же я снова начал видеть и снова смог ходить, и я построил совершенно новую жизнь. Это счастливая, наполненная делами и, я надеюсь, полезная жизнь. Мне бывает грустно только в те моменты, когда фанатики говорят людям, что всё плохо и нет никакою пути, нигде нет надежды, нет ничего, кроме грусти, однообразия и опустошения, и любая попытка помочь другим - это ложь. Я знаю, что это не так.

Поэтому моя философия состоит в том, что следует делиться мудростью, которая у тебя есть, следует помогать другим, чтобы они помогли себе, и следует продолжать идти вперёд, несмотря на бурю, - ибо впереди всегда ожидает ясная погода. Кроме того, не следует обращать никакою внимания на неодобрительные выкрики эгоистов-интеллектуалов: «Не раскрывайте тайну. Храните её всю для нас. Люди не способны ничего понять».

Поэтому моя философия состоит в том, что следует делиться мудростью, которая у тебя есть, следует помогать другим, чтобы они помогли себе, и следует продолжать идти вперёд, несмотря на бурю, - ибо впереди всегда ожидает ясная погода. Кроме того, не следует обращать никакою внимания на неодобрительные выкрики эгоистов-интеллектуалов: «Не раскрывайте тайну. Храните её всю для нас. Люди не способны ничего понять».

Но поскольку я никогда не видел, чтобы мудрость, которую хранят лишь для себя, приносила хоть какую-то пользу, и поскольку я люблю видеть других счастливыми, и поскольку я обнаружил, что подавляющее большинство людей способно понять и действительно понимает, я буду продолжать писать, работать и учить, пока я живу.

Но поскольку я никогда не видел, чтобы мудрость, которую хранят лишь для себя, приносила хоть какую-то пользу, и поскольку я люблю видеть других счастливыми, и поскольку я обнаружил, что подавляющее большинство людей способно понять и действительно понимает, я буду продолжать писать, работать и учить, пока я живу.

Ибо я не знаю ни одного человека, кто бы обладал монополией на мудрость этой вселенной. Мудрость принадлежит тем, кто может использовать её, чтобы помогать себе и другим.

Ибо я не знаю ни одного человека, кто бы обладал монополией на мудрость этой вселенной. Мудрость принадлежит тем, кто может использовать её, чтобы помогать себе и другим.

Если бы мы немного лучше знали и понимали вещи, то мы все жили бы более счастливо.

Если бы мы немного лучше знали и понимали вещи, то мы все жили бы более счастливо.

И существует путь к такому знанию, и существует путь к свободе.

И существует путь к такому знанию, и существует путь к свободе.

Старое должно уступить дорогу новому, ложь должна быть разоблачена истиной, а истина, хоть и в борьбе, всегда в конце концов торжествует."

Старое должно уступить дорогу новому, ложь должна быть разоблачена истиной, а истина, хоть и в борьбе, всегда в конце концов торжествует."