Как у вас дела? У меня все в порядке. Теперь у меня есть звукоусилительная аппаратура.

Спасибо. Спасибо.

Есть несколько моментов, которых я хотел бы коснуться по ходу дела. Это не имеет никакого отношения к лекции.

Что ж, вы еще не выглядите совершенно мертвыми. (смех аудитории) Вы еще не совсем пропали, не в полной мере.

Один из них, что очень забавно, имеет отношение к состоянию Саентологии во всем мире. Это очень забавно, потому что Саентология становится организацией, находящейся в метре позади головы общества. И это на самом деле то, что представляет собой эта организация.

Вы на конгрессе?

Вот почему, когда к нам заявляются репортеры, я спрашиваю их: «Видите эту лестницу?»

Аудитория: Да. О, да.

Они отвечают: «Да».

Хорошо. Кто-нибудь принимает дианезин?

И я говорю им: «Так вот, самому по ней спускаться гораздо лучше...»

Аудитория: Да.

В действительности мы меньше всего беспокоимся о рекламе. Самое забавное для нас – это видеть, что нас цитируют где только можно и что вокруг творится так много того, к чему мы приложили свою руку, и люди с большим удовольствием пожинают плоды всего этого, даже не осознавая, что мы в этом как-то замешаны.

Некоторые из вас его принимают, а?

Например, в вашингтонских газетах появляются карикатуры. Карикатуристы вовсю эксплуатируют тему округа Колумбия, не имеющего права голоса в Конгрессе, а губернатор штата Мэриленд и прочие деятели спорят о том, должен ли Вашингтон или же, наоборот, не должен оставаться в подчинении федерального правительства и так далее.

Аудитория: Да.

В этом городе люди очень много болтают о разных событиях, и, к сожалению, эти события происходили не без нашего участия.

Ух ты, а?

Все мы, где бы мы ни были в этом мире, делаем что-то свое, и последствия этого расходятся словно круги по воде, и мы надеемся, что эти круги не разойдутся слишком далеко и не превратятся в цунами. Но иногда это именно так и выглядит, и иногда эти волны действительно бывают очень большими.

Что ж, на самом деле... на самом деле дианезин не оказывает значительного воздействия. Один из более интересных моментов, связанных с дианезином, заключается в том, что это... так сказать вакцинация радиационного типа, понимаете? Вы устаете испытывать все эти вещи, так что когда вы действительно подвергаетесь воздействию радиации, вы не испытываете всего этого. Я имею в виду, что в этом на самом деле и заключается причина того, почему это работает. Это просто потрясающе... просто потрясающе – изменение, реакции.

Например, вы можете не знать, что мы имеем какое-то отношение к тому, что квоты на прием беженцев из Венгрии были удвоены. Происходит много событий, и вы в действительности и не подозреваете, что мы как-то с этим связаны. Однако знаете ли вы, что душевное здоровье венгерских беженцев сейчас целиком и полностью находится в руках саентологов?

Что ж, это сразу же подводит нас ко всей этой идее о безумии; и я подумал, что я еще немного расскажу вам о безумии. Вы хотели бы еще немного послушать о безумии?

Это кажется совершенно невероятным. Один из наших парней зашел в центр для беженцев из Венгрии и обнаружил там деньги в конвертах (а для саентолога найти деньги – это совершенно роковое событие), и эти деньги ни на что не использовались. Он считает, что их надо использовать. Это аберрация.И он нашел людей, которые недоумевали: «Что мы будем теперь делать? Откуда будут прибывать все эти беженцы? Для чего нужны все эти пожертвования? На что их надо тратить?»

Что ж, безумие – это проблема, которая была у человека на протяжении многих, многих и многих веков, эпох, лет трака... на протяжении громадного количества лет. И он использовал различные способы решения этой проблемы... различные способы решения этой проблемы. Так вот, эти методы включали в себя кнут, одиночное заключение, погружение человека в воду... на самом деле, эти методы включали в себя почти что все известные зверства. Весь этот предмет, судя по всему, был популярен в течение очень долгого времени. Один из способов решения этой проблемы заключался в том, чтобы взять душевнобольного человека и сделать его психиатром.

Это было в Европе. И он сразу же сказал: «Конечно же, на процессинг!»

Так вот, вы думаете, что я шучу, но на самом деле это механизм, известный как «зов шамана». Это единственный метод, которым пользуются нанайцы, населяющие долины реки Амур, при выборе шаманов в своих племенах. Они ждут, когда кто-нибудь сойдет с ума, начнет бродить тут и там, начнет вести себя как-то странно, и тогда они хлопают его по плечу – и вот он уже следующий шаман. И он становится авторитетом во всем, что делает племя.

И он добился того, чтобы значительная часть этих денег была выделена на проведение процессинга этим очень истеричным людям. И саентологи сейчас занимаются этой работой. И вот эта группа беженцев, они добрались до Кэмп Килмера, многие из них добрались туда, не получив статуса беженца, и в Кэмп Килмере с ними возникли некоторые неприятности. Они ведут себя очень истерично. Они тычут друг в друга пальцами и говорят: «Он тайный агент полиции! Он тайный агент полиции!» И их судьба во многом еще остается неизвестной.

Так вот, на полном траке, на полном траке... и в Саентологии выражение «полный трак» является парасаентологической фразой, которая означает «все товремя, в течение которого тэтан находится на траке, начиная с того момента, когда он появился в этой вселенной, что включает в себя идею о времени, и этот трак, конечно же, усеян умственными образами-картинками тех событий, которые наиболее дороги тэтану, или же от которых он в наименьшей степени способен избавиться, или же которыми в наименьшей степени восхищались». И на полном траке... на полном траке психиатрия широко практиковалась в течение многих и многих миллиардов лет.

Эта группа ведет себя совсем не так, как те группы, которым саентологи проводили групповой процессинг.

Так вот, вы должны знать, что в книге, которая первоначально называлась «Что одитировать», а потом стала называться «История человека» (и которая, вероятно, будет опубликована под названием... будучи полностью переписанной... «Опасная вселенная», в значительно большем объеме)... эта книга, по-моему, сейчас продается под названием «История человека», и в ней описаны основные инциденты полного трака, которыми в наименьшей степени восхищались, и, следовательно, за которые индивидуумы держатся сильнее всего, и эти инциденты включают в себя огромное множество явлений, связанных с радиацией. Практически в каждом инциденте с полного трака присутствуют радиоактивные материалы. Я дам вам некоторое представление об этом.

Или взять это достижение на Олимпийских играх, когда парень внезапно взял и пробежал огромную дистанцию и побил множество мировых рекордов и так далее – он получал одитинг. Вы помните, как это произошло на Олимпийских играх? Тот странный случай с бегуном. Никто ничего не сказал о Саентологии.

Когда-то давным-давно... когда-то давным-давно, дух, духовное существо, тэтан, не создавал стены и плотные объекты из этого материала. Этот материал является всего лишь своего рода отражением. Свет падает вон туда и оттуда что-то отражается, вы понимаете? Вот этот занавес виден только при условии, что на него падает свет. Сам занавес не делает себя видимым.

Британия не завоевала всех медалей на Олимпийских играх, но она перестала плестись в хвосте. Она всегда была одной из последних в некоторых командных видах спорта, а на этот раз она значительно улучшила свое положение, но не одержала победы. И кроме этого достижения ничего особенного не произошло. Однако в следующем году... простите, на следующих Олимпийских играх им повезет больше. Другими словами, в прошлом году тренировки британской олимпийской сборной были в значительной степени под нашим контролем.

Так вот, очень и очень давно, на ранних этапах этой вселенной что-то, по-видимому, не считалось сколько-нибудь хорошим, если только оно само не делало себя видимым. Иначе говоря, занавес был хорошим занавесом, если от него шло излучение. Если от него шло достаточно сильное излучение, чтобы его можно было видеть без какого-либо отраженного света, то, с точки зрения тэтана, это была хорошая вещь.

Надо сказать, что мы взялись за дело слишком поздно, и прошло очень много недель, прежде чем мы поняли, что должны были полностью контролировать тренировки. И тогда мы действительно стали полностью контролировать их. До того мы просто стояли в стороне и говорили: «Что ж, мы его приведем в порядок», при этом позволяя тренировкам продолжаться в обычном режиме. И обычные тренировки спортсменов очень сильно мешали их процессингу и так далее.

Иначе говоря, каждый кубический сантиметр этой комнаты... в соответствии с представлением, существовавшим давным-давно на полном траке... каждый кубический сантиметр этой комнаты должен был бы ярко светиться, излучая интенсивную радиацию. У любого пожарного крана вы могли бы согреть руки хорошими, приятными, солнечными гамма-лучами.

Возьмите, например, британскую команду по конному спорту. Им было сказано, что о лошади ничего нельзя сказать с уверенностью. Нет никакого способа заставить лошадь сделать что-либо предсказуемое. «Вы можете узнать все, что только можно знать о верховой езде, – я просто цитирую то, что говорили их тренеры, – узнать все, что только можно знать о верховой езде. Все, что только можно знать о дорожках, о стипль-чезах. Все, что только можно знать о судьях. Вы можете быть в отличной форме. Есть одно, о чем вы никогда ничего не узнаете, и это лошадь!»

Но тэтаны не восхищались теми материалами, которые не светились, так что это именно то, что у них сейчас есть. Вам приходится посветить на тот или иной объект, чтобы он отразил свет. Вы видите, как одно отличается от другого?

И саентолог, который взялся за эту работу, сказал: «Ну ничего себе! Хм. Так, что мне теперь делать?»

Так вот, период полураспада элементов – это интересная теория, но она не очень-то полезна для наших целей. Это всего лишь теория, что элементам требуется полураспад, чтобы распасться наполовину. Это всего лишь теория; это не является фактом. Точно так же, как и многие другие положения, которые являются такими потрясающими истинами, тогда как на самом деле в них в общем-то нет ничего, кроме предположения.

И он придумал, что делать. Он повел их в конюшню и стал проводить им процесс «Удержите лошадей в неподвижности». Вот и все, что он сделал. И спустя немного времени это стало очень забавным. Члены команды могли пойти в конюшню, знаете, посмотреть на лошадь и удерживать ее в неподвижности, и лошадь просто дззз

Под «полураспадом» подразумевается период времени, который необходим куску радиоактивного вещества, чтобы его активность снизилась вдвое или чтобы его масса уменьшилась вдвое... «полураспад», понимаете? Сколько времени требуется на то, чтобы уменьшился размер этого куска?

– замирала на месте. Понимаете? И затем они переставали удерживать ее в неподвижности, и лошадь начинала снова есть из яслей, и затем они снова удерживали ее в неподвижности, и она останавливалась. Он сказал, что это очень странное явление.

Что ж, в таком случае очевидно, что если вы возьмете что-нибудь вроде куска радия, который весит одни миллиграмм, то очевидно, что в какой-то момент в прошлом он весил два миллиграмма; затем мы делаем предположение относитеьно того, как давно это было, и говорим: «Период полураспада радия составляет...»

И после того, как они немного позанимались этим, ему пришлось избавлять их от того, чему их научили. Ему пришлось избавить их практически... я думаю, от девяноста процентов того, что они научились делать, прежде чем он вообще мог начать двигаться в каком-либо направлении. Ведь их тренировали исходя из того, что дисциплина – это единственное средство для обучения. Игры же состоят из свободы, целей и барьеров, а не из одних барьеров. И поэтому спортсмен, которого обучали, используя лишь барьеры, не будет хорошим спортсменом. И причина, но которой мировые рекорды таковы, каковы они есть, заключается в том, что так много внимания уделяют барьерам.

Но я хочу обратить ваше внимание на одно обстоятельство. Поскольку лишь у очень немногих ученых-физиков есть какие-либо тэтаны, очень немногие из них наблюдали распад куска радиоактивного материала, чтобы с точностью определить период его полураспада... просто позвольте мне обратить на это ваше внимание.

Кроме того, сегодня слишком сильно увлекаются руководством командой извне. Самой команде никогда не позволяют принять решение относительно того, какие действия она будет предпринимать. Кстати, сейчас в шлемы трехчетвертных защитников встраивают динамики, чтобы тренер, стоя на бровке, мог по радио говорить им, что делать и тому подобное.

Так вот, доказать теорию полураспада так же трудно, как и абсолютное выживание. Как вы могли бы доказать абсолютное выживание? Вам пришлось бы прожить в этой вселенной до самого конца ее существования. Понимаете, чтобы доказать, сколько времени просуществует эта вселенная, вам пришлось бы наблюдать за ней в течение всего времени ее существования. Все остальное было бы «оттого что, потому что».

Это ведет к поражениям. В результате этого вы проиграете бессчетное количество игр.

Так вот, это правда, что масса радиоактивных материалов уменьшается со временем; это происходит потому, что им не нравится находиться вместе. Масса радиоактивных материалов уменьшается потому, что им не нравится находиться вместе.

Что ж, это вполне нормально – обсудить, что следует делать с преклиром. Однако мы научились тому, что, если вы будете давать каждому одитору точные указания относительно того, как он должен держать свой мизинец в каждый момент сессии – так что он сам не будет брать никакой ответственности за кейс, – вы не получите результатов, независимо от того, какую технику вы применяете. Вы это понимаете?

В этом высказывании содержится больше, чем можно заметить, поскольку реакция, воспроизводящая радиацию, заключается в том, чтобы не находиться вместе. Рассеивайся. Иначе говоря, радиация рассеивается, или же радиоактивное вещество рассеивается. Поэтому у кого-то, кто имеет дело с радиацией, появляется тенденция рассеиваться. Боюсь, что это и все, что тут есть.

Поэтому сейчас в НЦХ такая философия: «Я скажу тебе все, что ты хочешь знать о любом кейсе, но улучшить результаты теста на способность и поднять КИ – это твоя задача». Очень странно, по это приводит к несоизмеримо лучшим результатам. Другими словами, вы говорите одитору, что это его преклир. И независимо от того, сколько времени и сил уходит на подготовку этого одитора, преклир принадлежит ему, понимаете?

Частицы радиоактивного материала индивидуализируются; они становятся индивидуумами. Так что мы видим, как люди, подвергающиеся бомбардировке радиоактивным излучением, индивидуализируются, у них появляется тенденция распадаться, покидая друг друга, и становиться индивидуумами. Спустя какое-то время они становятся совершенно убеждены во всем этом и в результате у них появляется страх, что если они соберутся вместе в большую группу, то они взорвутся.

И двигаясь в этом направлении, мы в Саентологии сталкиваемся с одним небольшим затруднением, которое заключается просто-напросто в том, что развитие жизни, по всей видимости, не шло по нескольким путям. Жизнь развивалась по одной главной линии постулатов и соглашений. И Саентология – это не что иное, как эта единственная линия постулатов и соглашений. И Саентология является тем, чем она является, а не тем, чем ее делаете вы или чем ее делаю я. Она является тем, чем она является. И это те вещи, с которыми мы имеем дело. И некоторые из нас знают их лучше, чем другие. Таким образом, существует некая область знания.

И когда вы принимаете дианезин, когда кто-то другой, кто находится рядом с вами, принимает дианезин, вы порой слышите, как этот человек... время от времени, такой человек жалуется по поводу того, что когда вы принимаете дианезин, от вас начинает идти излучение. Он чувствует, как от вас идет излучение. Что ж, конечно же, я признаю, что вы испускаете некоторое количество тепла, вы начинаете немного светиться, но я не думаю, что это хоть сколько-нибудь соответствует действительности... что человек испускает гамма-излучение просто потому, что он принял немного дианезина.

Но что это за область знаний? Это область знаний о том, чем занималась жизнь. Это область знаний о ключевых, основополагающих постулатах, на которых строится жизнь. И это учение, Саентология, представляет собой деятельность по выявлению такого рода вещей, выделению действительно важных данных из массы иного материала и последующему донесению их до людей без искажения.

И тем не менее люди будут клясться, что дело обстоит именно так, и они будут стараться держаться подальше от тех, кто принимает дианезин. Так вот, это просто «В-и-В»... я имею в виду, что у вас есть какая-то ситуация, и решением для этой ситуации является сама эта ситуация. Таким образом, в радиоактивную эпоху, или время, или период возникает такое положение дел, когда индивидуализация – это именно то, что следует делать. Мы наблюдаем децентрализацию правительства, децентрализацию промышленности.

Таких учений могло бы быть много. Все, что вам нужно было бы сделать, – это внести небольшие изменения. И если вы, рассказывая людям о постулатах, находящихся на главной линии жизни, будете изменять их, эти люди не получат результатов, и не потому, что вы были правы или неправы, а потому, что у жизни действительно был определенный путь, по которому она прошла, определенная цепочка, определенная серия основополагающих согласованных постулатов, которые действительно сложились в некую систему, которую вы обнаруживаете у преклира.

Так вот, мы очень просто можем объяснить все эти явления. Мы говорим: «Что ж, конечно же, они децентрализуются потому, что если они будут оставаться вместе, они могут подвергнуться бомбовому удару». Тем не менее, это второстепенные рассуждения... второстепенные рассуждения. Они просто... радиация рассеивается, поэтому и различные вещи рассеиваются. Вы уловили идею?

Кстати, когда я говорю о техниках, я всегда просто передаю эти знания. Это не является в какой-либо мере моими выводами, сделанными на основании этого. И когда я сообщаю вам какую-то аксиому, это аксиома. Когда я сообщаю вам какой-то факт, это значит, что были сделаны наблюдения и этот факт был выделен из результатов этих наблюдений, и это не было искажено, ради того чтобы произвести нужный эффект.

Так вот, следовательно, в какой-то момент тэтан, должно быть, начал считать, что радиация причиняет какой-то вред, раз уж он начал реагировать на радиацию и думать, что эта радиация [реакция] вредна. И мы получаем один из фундаментальных постулатов, одно из фундаментальных убеждений... этот постулат не является столь же фундаментальным, как и само это убеждение, но он весьма фундаментальный... что нечто может быть вредным. Это та еще идея; это потрясающая идея. Эта идея доведена до крайности – идея о том, что что-то может быть вредным. И в истеричную эпоху достаточно просто указать на что-то и сказать «Это вредно», как это убеждение становится широко распространенным.

Это одна из причин, по которой чрезвычайно аберрированному обществу трудно достичь согласия с Саентологией: в таком обществе все эти вещи подвергаются дополнительным усложнениям и искажениям. И если бы мы сделали какие-то наблюдения, но сообщали людям не результаты наших наблюдений, а что-то еще – то, что нам хотелось бы, чтобы люди думали о наших наблюдениях, тогда у нас получилась бы очень аберрированная область знания. И эта область знания не давала бы результатов.

Так вот, я расскажу вам об этой штуке, о которой я упоминал несколько раз... о мессианском уровне на шкале тонов. В былые времена в Дианетике, саентологическая шкала тонов... по мере того, как какой-нибудь народ или какая-нибудь культура опускается по шкале тонов, у них возникает мессианская идея.

Так вот, во всем мире Саентология объединяет в себе чрезвычайно много видов деятельности. И все эти виды деятельности не обязательно кто-то координирует, но, как ни странно, они довольно хорошо скоординированы.

Кто угодно может вскочить и сказать: «То-то и то-то, и то-то и се-то является вредным», – и все идут за ним. Уловили идею? В его распоряжении сразу же появляется толпа. Вы уловили идею? Я имею в виду, что если кто-нибудь остановится на углу и скажет: «Разве это не вредно делать эти фонарные столбы так, что они являются чистейшим ядом?», – то у огромной толпы людей появится стремление срубить эти столбы.

И только там, где три или четыре группы ведут борьбу за обладание какой-то территорией или сферой в жизни общества, мы не продвигаемся вперед. Другими словами, несколько отдельных групп ведут борьбу друг с другом не по поводу самой области знания или по поводу того, как ее следует применять, а по поводу того, как они будут продвигаться вперед в данном обществе. И только в таких случаях мы терпим неудачи в распространении Саентологии в обществе.

Иначе говоря, они потеряли из виду действительную причину и они заменяют ее чем-то еще – мы поговорим обо всем этом завтра. Замена причины.

Иными словами, единственный человек – поймите это, пожалуйста, – единственный человек, который способен остановить Саентологию, – это саентолог. Только у него хватило бы ума для этого. Вы это понимаете?

Точно так же индейцы проигрывали налево и направо главным образом потому, что у них... очень многие представители их культуры были неспособны производить, и сами индейцы не могли оказывать поддержку тем, кто сражался в поле. Так что они проигрывали белому человеку направо и налево.

И вот он начинает препираться с кем-то, кто находится на другом конце города, в бой вступают два тяжеловеса, и здесь с деятельностью покончено. Всю деятельность поглотили сражения и междоусобные распри.

Но вместо того, чтобы сказать: «Причина, по которой вырождается наша культура, – это белый человек», – вместо того, чтобы сказать: «Причина, по которой у нас больше нет бизонов, заключается в том, что белый человек истребил бизонов»... индейцы больше не могли смотреть на белых людей. И они сказали: «Причина, по которой мы вырождаемся, распадаемся и рассыпаемся в пух и прах, – это собаки. А значит, если мы истребим всех собак, бизоны вернутся к нам и у нас все будет в порядке». И вот они истребили всех собак.

Такое случается не слишком часто и не очень распространено, и во многих частях света главная причина неудач в распространении заключается не в этом.

Другой парень вскочил и сказал: «Ваша проблема заключается в том, что вы уязвимы для пуль. Я продам вам кое-какие рубашки, которые сделают вас неуязвимыми для пуль». И последнее великое восстание индейцев, которое произошло на территориях Дакота... «одежда духов». И вот эти ребята атакуют какой-нибудь форт, они одеты в эти «одежды духов», которые дважды благословил какой-то психотик-шаман, а пули прошивают их прямо насквозь – вжих-вжих-вжих! А они продолжают атаковать, и им потребовались годы и годы, чтобы понять, что «одежда духов» не останавливает пули. Иначе говоря, они не могли принять свидетельств. И это является основным показателем... люди не могут принять свидетельств, когда они опускаются на этот мессианский уровень.

Главная причина того, что распространения нет, – это отсутствие книг. Теперь, когда у нас появляются книги на других языках, распространение идет гораздо легче и быстрее. Однако пока все книги были на английском, у нас были трудности во всех странах, кроме англоязычных. У нас были значительные трудности.

Так вот, до тех пор, пока народ не опустился на этот уровень, он способен возродиться. Но когда этот народ в общем и целом уже не может принять свидетельств, когда он заменяет реальные причины всякими другими, то ни вы, ни я уже не сможем тут сделать много, поскольку никто не взял на себя достаточно ответственности за то, чтобы этот народ продолжал существовать. Поэтому он разваливается на части. И в особенности он разваливается на части, когда имеет место вот эта ситуация «В-и-В» с радиацией. Радиация рассеивается, поэтому и люди рассеиваются.

Но, как только книги начали выходить на других языках, дело сдвинулось с мертвой точки.

В такой период мы можем ожидать, что мессианский уровень будет достигнут довольно скоро. Мы уже сейчас видим некоторые признаки этого. И один из основных таких признаков – это то, что сегодня сходит за лечение этой штуки, называемой «безумие». Так вот, это признак мессианства... это признак того, что огромное множество людей уже не в состоянии воспринимать свидетельства, и они ударяются в практики, которых они не понимают, они дают этим практикам очень сложные названия, чтобы донести их до других людей.

Очень забавно, что лишь сейчас мы выявили, что именно позволяло нам идти вперед, и обнаружили, что это настолько просто. И то, что мы не всегда использовали это, весьма примечательно. Но то, что я сам не использовал это и не знал об этом, несмотря на то что я делал это в прошлом, достойно порицания. Я не собираюсь с этим мириться.

И правительства различных стран предоставляют таким людям столь колоссальные суммы денег для продолжения этой деятельности, что мы сами просто не в состоянии предположить, что это свидетельствует о чем-то ином, кроме как о слабоумии. Должно быть мессианский уровень уже близок, если выполняется программа, стоимостью во много миллиардов долларов, направленная на излечение безумия, которому этот культ даже не дал определения и которого он никогда не излечивал; так что мы, вероятно, уже одной ногой вступили в этот мессианский период, раз все это приобретает такой размах.

Так вот, истина такова, истина такова: у нас был совершенный метод распространения. И он был настолько совершенным, что мы не замечали его. И пока он применялся, мы добивались больших успехов, а когда его использование в той или иной мере прекращалось, мы все ощущали это, и больше всех это ощущали центральные организации.

Но безумие и лечение безумия присутствуют на траке почти на всем его протяжении. Безумие используется в основном... и ничего никогда не существует, если только это нельзя как-то использовать. Неважно, с какой ничтожной целью это используется, на самом деле, все вещи, которые существуют, действительно играют какую-то ничтожную роль в чем-то. Эта роль необязательно является важной, или истинной, или необходимой, но что-то всегда играет какую-то роль в чем-то.

И что же это был за метод?

Это относится и к безумию. Безумие является таким вот протестом: это... это происходит тогда, когда смерть перестает быть решением. Смерть уже не освобождает человека от наказания. И когда смерть уже не приводит к экстериоризации или к освобождению от наказания, мы получаем это вторичное решение – безумие.

Что ж, этот метод имеет отношение к согласию, существующему в обществе относительно книги. Книга, очевидно, знает больше, чем человек. И это согласие настолько укоренилось в обществе, что общество добивается наибольшего прогресса, если в авангарде у него идет какая-нибудь книга. Другими словами, что бы мы ни делали, если в авангарде у нас будет книга, мы добьемся успеха. Не очень важно, что это будет за книга, лишь бы она давала немного массы.

И безумие как бы заявляет всем, кто находится вокруг: «Вам незачем продолжать наказывать меня. Я больше не в состоянии нести какую-либо ответственность или выполнять какие-либо рациональные действия. Я не представляю угрозы для вас или для кого-либо еще, поскольку я не могу контролировать эту штуку – и я ее не контролирую».

Удивительным в этой истории является то, что мне, писателю, нужно было это открывать.

Так вот, смерть – это то еще изобретение. Тело берет и делает бом! и его нет, и все, что сделало это тело или его идентность, оказывается перечеркнутым. Кто-то ограбил парочку банков, а потом его убили. Когда он берет себе новое тело, никто не приходит к нему, не хлопает по плечу и не говорит: «Ты отправляешься под суд за те ограбления банков».

Невероятным в этой истории является то, что это вообще нужно было открывать.

Но если бы люди настаивали на том, чтобы дело обстояло именно таким образом, то безумие стало бы очень широко распространенным явлением, поскольку безумие было бы еще одним решением данной проблемы. Индивидуум сказал бы: «Я вас даже не знаю. Я не способен рационально мыслить, действовать и все такое. Я больше не в состоянии реагировать, так что вам больше незачем меня наказывать».

Но это нужно было открыть!

Используется несколько таких механизмов... механизмов безответственности. И все эти механизмы, судя по всему, приспособлены для решения различных проблем, с которыми жизнь сталкивалась где-либо на полном траке.

Примерно год назад произошел внезапный спад в деятельности британского офиса. Ни с того ни с сего – никакой деятельности! Доход офиса остановился на определенной отметке и словно приклеился к ней. Мы делали рассылку по почте, мы писали брошюры, мы говорили с людьми, мы улучшали качество предоставления услуг, мы совершенствовали работу офиса – мы делали все, что только могли придумать, и на протяжении восьми месяцев мы не могли изменить доход этого офиса ни на один фунт!

Но тут существует такая вот величайшая странность: безумие являлось серьезнейшей проблемой для той или иной культуры лишь в те времена, в те периоды, когда у людей появлялась идея о том, что существует громадная нехватка тел. Проблема безумия появляется лишь тогда и становится проблемой для той или иной культуры лишь тогда, когда в этой культуре начинает преобладать идея о нехватке тел, о нехватке индивидуальностей.

Иными словами, мы проводили почтовую рассылку, мы рассылали брошюры, мы читали лекции для публики, мы делали все, что только могли придумать, – и никаких изменений! И однажды я кое-что обнаружил: спад в деятельности британского офиса точно совпал с прекращением распространения книг британским издателем. До этого в Великобритании распространялись две книги: «Дианетика: современная наука душевного здоровья» (британское прилизанное издание; американское издание пользуется гораздо большей популярностью) и «Самоанализ в Дианетике». И эти две книги издавал в твердом переплете Деррик Риджвэй в Лондоне. И он зарабатывал столько денег, что не мог найти, чем бы ему заняться; поэтому ему пришлось создать нехватку денег. И не из-за этих двух книг, а из-за нескольких других факторов (эти две книги в его ассортименте по-прежнему приносили прибыль) он обанкротился.

Иначе говоря, можно породить безумие, распространяя идею о том, будто тела настолько ценны, что с ними вообще не нужно ничего делать, вообще не нужно управлять ими каким бы то ни было образом. И тогда вы сможете породить безумие в той или иной области. Иначе говоря, это нехватка обладания, нехватка массы. И когда возникает нехватка тел, никто, конечно же, не хочет покидать тело. И вместо того, чтобы покинуть тело, люди используют безумие в качестве замены смерти. И они говорят: «Вы видите, у меня по-прежнему есть тело, но я сумасшедший, я не могу ничего делать». Понимаете? В противном случае такой человек просто позволил бы, чтобы его прикончили, а затем он нашел бы себе другое тело.

И книги были изъяты из магазинов. Книги больше не поставляли в магазины. А до того все происходило автоматически. С момента открытия британского офиса книги всегда были в магазинах. В британском офисе никогда не думали, что наличие книг в магазинах имеет какое-то значение, и поэтому не обращали на это никакого внимания.

Но когда имеет место такая нехватка тел... и вы понимаете, что это равнозначно такой вот идее: «существует нехватка тел»; понимаете, это необязательно должно соответствовать действительности, это просто должна быть идея о том, что «существует нехватка тел»... когда эта идея становится широко распространенной среди людей, они держатся за тела гораздо дольше, чем это обычно бывает, и они избегают ответственности, избегают наказания, демонстрируя проявления безумия.

И я не обратил никакого внимания на то, что книги исчезли из магазинов. Но книги исчезли из магазинов, и в деятельности наступил резкий спад!

Они говорят: «Видите, я истощен. Я не могу работать. Я не могу двигаться. Я не могу контролировать эту штуку». Они говорят различные вещи, поскольку они пытаются сохранить это тело.

Мы снова организовали распространение книг, и дела круто пошли в гору, хотя не прошло и трех недель! Как вам это нравится?

Так вот, каким же образом все это связано с радиацией? Что ж, когда радиация использовалась изначально, ее было очень много. А затем ее стало меньше, людям нужно было, чтобы все светилось, поскольку иначе они не могли этого видеть, и они стали в большой мере зависеть от этого, а когда они перестали видеть то, что светилось, у них появилась аллергия на это. Иначе говоря, они начали зависеть от этого до такой степени, что уже были не в состоянии переносить это. Это стало ценным. Это стало настолько «ценным», что этому больше нельзя было позволить существовать. Вот что происходит с тем, что является ценным... вещи становятся настолько ценными, что вы не можете их иметь.

Так вот, раз уж мы заговорили о книгах, у меня есть небольшое объявление но этому поводу. Я широко не объявлял об этом, хотя это упоминалось несколько раз. И вот это объявление: Вашингтонская организация теперь полностью владеет американским изданием книги «Дианетика: современная наука душевного здоровья»: всеми печатными формами, всеми ее экземплярами и всем остальным.

Возможно, вы помните о какой-нибудь вещице, которую ваши родители хранили в память о чем-то и которой вы очень любили любоваться или с которой вы очень любили играть. Но она была ценной, и что же с ней произошло? Она попала вот сюда, на верхнюю полку шкафа.

Потребовалось почти шесть лет, чтобы вернуть эту книгу, поскольку она представляла собой большую ценность. И нам удалось выкупить ее только потому, что ее владельцы занялись изданием Библии, и им не нужно было платить автору Библии авторский гонорар, и они думали, что это очень ловкое надувательство. И они были готовы прекратить какую-либо деятельность, связанную с книгой «Дианетика: современная наука душевного здоровья». Они лгали нам о том, как быстро она продавалась, однако мы вычислили это, взяв то количество книг, которое у них было в начале переговоров, и то количество, которое они в конечном итоге вернули. Очевидно, что недостающие книги были проданы за это время.

Она оказалась вне досягаемости. Вы не могли к ней прикоснуться, вы не могли иметь ее. Она была слишком ценной, так что она перестала использоваться.

Другими словами, эта книга спустя все эти годы идет в магазинах нарасхват, если люди могут ее достать и если они знают о ней. Книге уже шесть лет, а она все еще продается как бестселлер.

А затем, в один прекрасный день, из-за того, что эта вещь могла покрыться небольшим слоем пыли, или из-за того, что с ней могло произойти что-нибудь еще в этом роде, или из-за того, что ее могли столкнуть с полки, ее убрали куда-то в сундук. А затем родители решили, что этот сундук нужно убрать в безопасное место, и его отнесли на чердак, а затем вы переехали в другое место, забыв про этот сундук. И больше у вас нет этой вещи.

И мы случайно сделали так, что она исчезла из магазинов. Другими словами, изъяв ее у того издателя и передав Вашингтонской организации, мы, сами того не желая, остановили это действие по распространению. И в тот момент, когда оно было остановлено, с Вашингтонской организацией произошло то, что произошло. Вот так! И никак иначе...

Вещи становятся настолько ценными, что они исчезают. Они становятся настолько ценными, что перестают существовать. И вам нужно лишь сделать так, чтобы что-то стало невероятно ценным, и тогда оно в конце концов совершенно перестанет существовать.

Вы говорите, что люди, которые покупают книги в магазинах, – это не обязательно те люди, которые станут одиторами. О нет, боюсь, что во всем этом есть что-то мистическое и магическое. Если книги есть в книжных магазинах, дела у нас идут хорошо. Если их в книжных магазинах нет, что ж... И нет нужды собирать статистику. Это просто происходило с нами слишком много раз.

Или же, наоборот, вам нужно лишь сделать так, чтобы что-то перестало существовать, чтобы сделать это ценным. Возьмите странствующего голубя... бог ты мой, это была наименее ценная вещь, существовавшая в Америке. Эти голуби летали над головами, а люди, вероятно, проклинали их и так далее. Люди использовали интересный способ охоты на этих голубей: они привязывали заряженное двуствольное ружье у основания какой-нибудь лестницы, затем выжидали, пока на эту лестницу усядется столько голубей, что на ней не останется свободного места, тянули за спусковой крючок и убивали всех разом.

Ну хорошо. У нас есть «Саентология: основы жизни». У нас есть «Дианетика: современная наука душевного здоровья», у нас есть «Дианетика 55!» и несколько других книг, и мы возвращаем их в книжные магазины. Мы возвращаем их настолько быстро, насколько мы можем, но после такой задержки общения трудно наверстывать упущенное.

Этих голубей было просто слишком... слишком много. Они не имели вообще никакой ценности... их привозили целыми фургонами. Люди настреливали целые фургоны этих голубей. А затем в один прекрасный день кто-то обнаружил, что их уже не так много... и эти голуби сразу же стали ценной птицей. А затем, когда их вообще не осталось, что ж, это было очень и очень печально; к тому времени эти голуби стали невероятно ценными птицами, но их уже не существовало. А затем кто-то нашел одного такого голубя... что ж, он стоил миллионы. Вы видите, как все это происходит?

Однако еще более важным является то, что мы открыли очень и очень ценный метод распространения. И этот метод распространения состоит в размещении рекламных объявлений, причем эти объявления должны не предлагать прийти и получить одитинг или рассказывать о том, как замечательны Дианетика и Саентология, а предлагать покупать книги, и это должна быть реклама в журналах, и это будет идеальная реклама.

Точно так же обстоит дело и с телами. Однако состояние ума, которое возникает вслед за этим, является весьма важным. Сначала возникает идея о нехватке. Этой нехватки может и не быть вовсе... идея о нехватке. А вслед за этим возникает идея о важности. А вслед за этим возникает идея «исчезло».

Всего несколько дней назад вышел журнал «Фэйт». Маленький журнал, ничего особенного. Там было маленькое рекламное объявление, и сразу же в Центр распределения посыпались заказы – бац-бац-бац-бац-бац!

Так вот, вы можете просто изменять последовательность этих идей, как вам вздумается. Вот что я вам сейчас скажу: «Что ж, подумайте о Джо. Его больше нет с нами». И Джо сразу же становится важным парнем, понимаете? Люди постоянно делают это на различных съездах. Они говорят: «А в прошлом году мы потеряли брата Бивана». И все (шмыг-шмыг). Брат Биван был ужасной занудой. Каждый раз, когда он приезжал на съезд, все пытались... он напивался, едва ли кто-то вообще знал его имя... но он умер. Иначе говоря, он перестал существовать... (щелчок) и он сразу же становится важным. Уловили идею?

Другими словами, все, что вам нужно сделать, – это разместить рекламу, предлагающую купить книгу по Дианетике или Саентологии: «Вот, пожалуйста, напишите и получите» – и более или менее подробное описание книги, и дело в шляпе.

Так вот, возможно на этом съезде есть какой-нибудь человек, который является очень ценным участником съезда, который успевает везде побывать, он всем нравится, дела у него идут замечательно, все рады его видеть и все такое. Что ж, а теперь просто увеличим масштаб этого: теперь исчезает вот этот парень. Ого, при этом образуется дыра, в которую могло бы провалиться Эмпайр стейт билдинг, вы понимаете?

Толстые журналы для этого не подходят. Начнем с того, что стоимость рекламы в толстых журналах неоправданно высока.

Поскольку вы всегда можете заменить идею ценности действительной ценностью. И когда это происходит, у вас действительно появляется нечто. Однако идея ценности вовсе необязательно сопровождается действительной ценностью.

Вы, вероятно, не понимаете принцип, на котором основана реклама в толстых журналах. Реклама в толстых журналах предназначена не для того, чтобы что-то продать, а для того, чтобы поддерживать платежеспособность рекламных агентств. Вот каково в действительности ее основное предназначение.

Идея нехватки могла бы сопровождаться действительной нехваткой, и тогда у вас действительно появилось бы нечто. Однако идее нехватки необязательно должна сопутствовать действительная нехватка. Но очень часто бывает так, что у людей появляется идея нехватки, а затем они энергично берутся за работу, чтобы создать нехватку всего и вся, поскольку это является столь ценным.

Сегодня «Сэтердей ивнинг пост» берет – я не знаю – десять тысяч, пятнадцать, двадцать пять тысяч за страницу. Однако, если бы мы поместили объявление размером на страницу в «Сэтердей ивнинг пост», собственно рекламная ценность этого равнялась бы нулю. Я хочу сказать, что мы, быть может, продали бы штук пять книг.

Вы знаете, что в наши дни человек стал настолько ценным, что люди серьезно подумывают о том, чтобы стереть его с лица Земли? Он является ценным. Он является слишком ценным. Его нужно защищать с такой яростью, что это убьет всех на свете. Идея о том, что для защиты чего бы то ни было нужно использовать атомную бомбу, это все равно, что дать человеку револьвер, заряженный одной пулей, и сказать ему, чтобы он играл в русскую рулетку для улучшения своей нервной системы.

Нет, это не то, что вы должны делать. Большие объявления в толстых журналах – это не решение. Большие радиопередачи и все такое – это не решение.

Так вот, вы должны понять это... это, так сказать, правильное соотношение между изобилием и нехваткой, а также то, как это связано с важностью – неважностью... иначе говоря, не ценное – ценное.

Если вы готовите радиопередачу, то продавайте в ней книгу. Не продавайте в ней больше ничего.

Вот что тут забавно: всегда проявляется природное равновесие и улучшает ситуацию в том, что касается ценности чего-либо. Это одно из наиболее интересных явлений. Здесь, в штате Мэриленд, всего лишь в нескольких километрах от этого зала, у людей когда-то была идея о том, что сокол является очень и очень неходким товаром. Тут было очень много этих птиц, их было слишком много. Так что власти округа установили награду за убитых соколов. Я не знаю, как велика была эта награда... пять центов, двадцать пять центов, пятьдесят центов, но это была премия. Любой, кто застрелил сокола и принес его, получал эту награду.

Другими словами, книга будет авангардом нашего движения, но не разговоры о нем.

Там было слишком много соколов. Так вот, эти ребята даже не знали, что соколы воровали кур. Не было никаких свидетельств этого, они просто знали, что соколов было слишком много. Так что местные фермеры с энтузиазмом взялись за это дело, и перебили всех соколов, получили за них премии и с тех пор их поля подчистую уничтожаются мышами, которые всегда служили пищей для соколов. Итак, у этих ребят было слишком много соколов, они их уничтожили, и теперь у них слишком много мышей.

Так вот, какие бы мероприятия вы не готовили, продавайте книгу. Однако интерес публики определяется тем, сколько раз вы разместите рекламу конкретных книг. Поэтому я хочу попросить участников этого конгресса сделать кое-что для меня.

Что ж, в один прекрасный день они, возможно, уничтожат всех мышей, а затем обнаружат, что те оказывали сдерживающее влияние на что-то еще, и тогда этого чего-то еще вдруг станет слишком много. Может быть, мыши поедают всех вредных насекомых, кто знает? Вы это понимаете?

Есть огромное количество книг, которые никогда не появляются... точнее говоря, журналов, которые никогда не появляются в газетных киосках. Ими там и не пахнет. Я могу без подготовки назвать вам полдюжины профессиональных журналов. Знаете, «Национальный вестник водопроводчика» или что-то в этом роде. Это профессиональные журналы того или иного рода, и их не продают в газетных киосках. И я не знаю никакого другого действенного способа собрать эти журналы, кроме как обратиться к широкому кругу саентологов с просьбой: если им известно о существовании подобных журналов или если они увидят их где-нибудь в кабинете стоматолога, или мануального терапевта, или кого-то вроде этого, то пусть сунут их себе в карман и отошлют мне. Вам понятно?

У кого-то появляется идея, что имеется чересчур большое изобилие чего-то, он что-то делает в связи с этим, и внезапно он создает нехватку чего-то другого в какой-то области. А это порождает чересчур большое изобилие чего-то еще в какой-то другой области, и люди что-то делают с этим, создавая там нехватку, и они получают изобилие... но спустя какое-то время не остается уже ничего, что могло бы иметься в изобилии. И если вы создаете нехватку каких-то вещей, то помните об одном важном положении: всегда заботьтесь о том, чтобы у вас имелось достаточное количество чего-то, чтобы создать нехватку этого.

Такие журналы никогда не продаются в газетных киосках. Вы никогда не увидите их там, где обычно продается периодика. Например, журнал, посвященный мистике, который распространяется по подписке тиражом в пять тысяч экземпляров, никогда не попадает в киоски. Он никогда не попадает к нам, и мы ничего о нем не слышали.

Это то, что республиканцы всегда упускают из виду. К примеру, они создавали нехватку продовольственных товаров тем или иным образом и забавлялись со всем этим, называя это «помощью фермерш». И теперь несколько штатов на Среднем Западе, засучив рукава, уничтожают свое продовольствие. Эти ребята превратили изобилие продуктов питания в их нехватку и в один прекрасный день кому-нибудь будет нечего есть. Они зарывают свиней в землю. Это было величайшей теорией в Англии, но там эта теория никогда не применялась, ее экспортировали в Америку как нечто первоклассное пару десятилетий тому назад, и это стало именно тем, что нужно делать. Так вот, прямо сейчас у нас все еще достаточно продуктов питания. Но кто-то устраняет ограничивающие факторы, нарушает существующее равновесие, а в дальнейшем ничто не сможет вернуться на соответствующий уровень, и неожиданно начнутся неприятности.

Есть такой журнал... маленький журнал под названием «Орион». Вы, возможно, и не слышали о таком журнале. Я знаю, что это должен быть хороший журнал и в то же время он должен быть хорошим носителем рекламы: на днях я заглянул в него, и оказалось, что в нем печатаются трое моих старых добрых знакомых – авторы научной фантастики. Только публика, конечно же, не знает, что они авторы научной фантастики. Они думают, что это мистики. Это довольно интересно.

Иначе говоря, каждый раз, когда слишком сильно нарушается положение дел с нехваткой и изобилием чего-то, это, судя по всему, приводит к состояниям, характерным для безумия. Если вы слишком сильно выводите из равновесия ситуацию с нехваткой чего-то, если вы слишком сильно выводите из равновесия ситуацию с изобилием чего-то, то в большинстве случаев это приводит к состояниям, характерным для безумия.

Вот эти парни, вот эти ребята. Они пишут маленькие статьи и широко рассылают их, и их произведения никогда не появляются в газетных киосках этой страны.

То, чем занимались психиатры на полном траке, – это очень интересный предмет. В течение большей части времени на траке психиатрия была направлена на лидеров любой части общества. Это интересно, не правда ли? Если вы пройдетесь по всему этому, используя Е-метр, вы сможете найти значительное количество свидетельств.

Сколько существует таких журналов? Ну, я не знаю. Но в каждом из них есть рекламное пространство, и это рекламное пространство относительно дешево. Более того, когда вы помещаете объявление, от вас в какой-то мере ожидают, что вы напишете небольшую статью.

Но даже сегодня в этом обществе едва ли найдется хотя бы один конгрессмен, у которого не было бы своего любимого психиатра. Это так. Если вы проверите, вы обнаружите, что его дочь проходит психоанализ или же его жена находится в местной психушке... что-то такое происходит. Люди, которые относительно важны в политике, люди, которые имеют большое значение в сфере промышленности... вы будете просто шокированы, когда узнаете, сколько обученных психиатров они содержат. Вот куда уходит огромное количество психиатров.

Сколько таких журналов в стране? Я не знаю. Однако это то, что нам нужно. То, что нам нужно.

Но это является естественным поведением... естественным поведением для представителей профессии, которая основана на раздражительно-ответном механизме, как психиатрия. Это является естественным поведением для представителей этой профессии. Их не следует критиковать за это, они просто поступают таким вот образом. Они сразу же устремляются к тому, что представляет собой важность. Важные люди являются мишеныо психиатрии, поскольку «важность» – это ключевой момент в безумии... а психиатры этого не знают.

В следующие четыре месяца мы намереваемся разместить в этих журналах многие десятки объявлений. И каждое объявление продает книгу. И все. Оно не пытается сообщить кому-либо что-либо еще, оно просто продает книгу. И мы распространяем книги в обществе, и они снова становятся нашим авангардом.

Они не знают, что важность имеет большое отношение к этому. Они описали несколько разновидностей безумия, таких как мегаломания, а также несколько других «-аний», маний и так далее, при которых люди слишком важны или же недостаточно важны или что-то в этом роде. Они описали все это, но они также описали и тысячи других разновидностей безумия, которые не имеют никакого отношения к этому. Однако они автоматически устремляются, они притягиваются к этим факторам важности. Вы это понимаете? Это просто потрясающе.

И я могу сказать вам по опыту, который у меня действительно есть, что еще до конца 1957 года все это снова превратится в бушующий степной пожар. Без проблем.

Вот человек, который командует какой-нибудь базой... какой-нибудь военной базой. Первым, на кого обратит внимание психиатр, назначенный на эту базу, или первым, с кем он что-нибудь сделает, будет именно тот человек, который командует этой базой. Психиатры поступали так на полном траке, и они поступают так сегодня. Как вам разрешить какую-нибудь политическую ситуацию? Нужно начать лечить от безумия лидера любой группы.

У нас есть решение. Это решение было слишком очевидным. Я сказал вам, что вы должны просить человека создавать мокап куба, и создавать мокап куба, и создавать мокап куба. Понимаете? Это слишком простое решение.

Сегодняшнее представление психиатров о Саентологии весьма интересно... весьма интересно. Если они станут высказывать какое-нибудь мнение о Саентологии, то они, вероятно, скажут: «Что ж, начнем с того факта, что Хаббард, конечно же, сумасшедший. И у каждого человека, который принадлежит к этой группе, есть свой психиатр»... я слышал это недавно. Я хотел согласиться с этим... я собирался описать, в каких клетках мы держим этих психиатров.

А как вообще все это стало известным? Что ж, это стало известным потому, что я написал книгу, чтобы изложить в ней все, что я знал об этой области знания. И я сделал это потому, что я устал излагать все, что я знал об этой области знания, в каждом письме, которое я писал в ответ на очередной вопрос. Я отдал эту книгу человеку, который руководил издательством, публиковавшем учебники по психиатрии, – не потому, что я доверял ему или знал его. Просто он сказал, что хотел бы ее опубликовать. И я ответил: «Что ж, хорошо. Это избавит меня от необходимости самому печатать эту книгу!»

Но вы слышите такие разговоры просто потому, что кто-то в этой группе, возможно, имеет несколько большую важность, чем кто-то другой, или же, возможно, его имя несколько более известно или что-то в этом роде... и психиатр сразу же выносит суждение о том, что это человек – сумасшедший, понимаете? Он сразу же реагирует таким вот образом. Понимаете, это необязательно означает, что все важные люди являются психотиками; но это означает, что психиатры, будучи психотиками, реагируют в соответствии со своим раздражительно-ответным механизмом только на важных людей. Вы это уловили? Это просто раздражительно-ответный механизм.

Да уж, это действительно избавило меня от этой необходимости – через шесть лет книга вернулась ко мне! В течение этих шести лет о ней не сообщали публике, ее не распространяли и не рекламировали. Это просто невероятно. «Зачем ее рекламировать? – сказали мне пару раз. – Она хорошо продается! Почему кто-то должен знать о ней? Ведь книга продолжает продаваться».

Так вот, может иметь место душевно-здоровая реакция на любую нехватку, на любое изобилие, на любую важность или отсутствие важности. Понимаете, может иметь место душевно-здоровая реакция... людям могут нравиться какие-то люди, поскольку те являются важными; люди могут разговаривать с какими-то людьми, поскольку те являются важными; люди могут разговаривать с какими-то людьми, поскольку те не являются важными... однако их суждения основаны на свидетельствах, имеющих отношение к делу. Они воспринимают свидетельства, имеющие отношение к ситуации, вы понимаете?

Для них это было совершенно логичным. Книга была для них просто стабильно продающимся товаром. Им было необходимо работать над теми книгами, которые не продавались. Иными словами, философия книгоиздания заключается в том, чтобы взять книгу, которая не продается, и, раз она не вызывает восхищения, заставить ее продолжить свое существование.

Так вот, давайте посмотрим на это с другой точки зрения. В какой-нибудь школе все дети внезапно начинают разговаривать с Джимми. Джимми стал невероятно важным для всех детей в этой школе. Что сделал Джимми? Они не знают. Он важен. Что он сделал? «Ну, я не знаю». Вы это понимаете?

Таким образом, решение, вне всякого сомнения, связано с книгами. Понимаете, это – решение. Когда книга расходится, распространяется тем или иным способом, это значит, что общество живет и группа живет.

Тут нет ничего, кроме их идеи о том, что нечто является важным, вы это понимаете? Этот человек... этот Джимми... важен, поэтому им нравится разговаривать с ним. Вы уловили идею?

Если бы вы сразу же давали каждому, кто когда-либо приходил в вашу группу, книгу «Саентология: основы жизни» – просто выслали бы ее им по почте, – то дела у вас наладились бы быстрее, чем вы могли бы ожидать.

Нет никаких свидетельств, имеющих отношение к делу, поэтому мы говорим, что они сумасшедшие. Понимаете, вот насколько это просто.

Мы уже пробовали так делать, мы уже провели такой эксперимент. Книга ходит по рукам. Она переходит от человека к человеку.

Весь предмет важности и отсутствия важности – это предмет разумности. Данные являются настолько важными, насколько их можно соотнести с другими данными... Логики Дианетики. Важность и отсутствие важности, способность выбирать, что важно и что не важно, является способностью, характерной для душевного здоровья.

И все же гораздо лучше продавать книги. Вы сами можете мне сказать об этом. Это то же самое, что одитировать человека бесплатно, – он не очень ценит это. Если ему приходится платить за процессинг, тогда он тоже вносит свой вклад. Потому что вносить вклад... Во что он может внести свой вклад?.. Вносить вклад – для человека это всегда интересней, чем получать его от кого-то другого. Вам это понятно? Не давая людям возможности купить книгу, вы в какой-то мере лишаете их игры.

Но когда что-то становится важным или неважным на реактивной основе, исключительно в силу нехватки или изобилия чего-то, мы движемся в направлении сумасшествия. Вы уловили идею? Вы видите, как это взаимосвязано?

Так вот, если вы узнаете о небольшом еженедельнике, который выходит каждую пятницу и печатает каталог товаров сети супермаркетов «Сейфуэй», купите там рекламное пространство размером пять на пять сантиметров и поместите туда рекламное объявление о продаже книги, указав свой почтовый ящик – просто напишите, чтобы вам прислали доллар, а вы в обмен отправите книгу, – то вы обнаружите нечто интересное: необходимо продать двадцать пять книг, чтобы получить одного саентолога. Продайте двадцать пять книг – и у вас есть саентолог.

Если человек думает, что что-то не важно, а что-то важно, это вовсе не является показателем его душевного здоровья или безумия. Свидетельства, относящиеся к тому, что, по мнению этого человека, является важным или неважным, а также то, насколько все это относится к делу, имеет самое непосредственное отношение к тому, насколько душевно-здоровым является этот человек. Вы это понимаете?

Один из этих людей в среднем... мы берем среднее по очень большому количеству, один из этих людей внезапно вдохновится в достаточной степени, чтобы начать делать что-то в обществе.

Если вы не можете выбрать то, что является важным, и если вы не знаете, кто или что является важным в той или иной группе данных или людей, то вы сумасшедший. Но если у вас есть какие-то представления о важности или отсутствии важности, которые уже никак не соотносятся с каким бы то ни было соглашением, существующим в обществе, то вы, вероятно, чокнутый.

Это говорит нам об одном очень интересном факте. Это говорит нам о том, что, применяя лишь одну эту систему, можно заинтересовать Саентологией каждого двадцать пятого человека в США. Это статистика, это не так на самом деле, это просто статистика, но так это выглядит.

Хорошо, вот все мы входим в какую-то комнату. В центре этой комнаты сидит черная пантера. Мы говорим: «Ой!» – и убегаем обратно. Мы говорим, что это важно, чтобы в этой комнате существовала нехватка нас. Мы действуем рационально, поскольку мы действуем на основе законов о последствиях.

И сколько же книг вам придется продать? Всего сто шестьдесят семь миллионов! Это не так много, потому что в этом случае книги должны были бы получить даже маленькие дети.

Так вот, все мы входим в какую-то комнату и один из нас говорит: «Ой! В этой комнате сидит черная пантера!»

И если бы вы сделали это, то вы довольно сильно изменили бы это общество.

• Где? – спрашиваем мы.

Вы бы предоставили огромному количеству людей то, что они могут использовать.

Например, это могли бы использовать инженеры Комиссии но атомной энергии. Причина, по которой они принимают такие серьезные меры безопасности, состоит в том, что люди могут прийти туда и выяснить, что они там прячут.

Мы говорим: «Минутку. Тут нет никакой черной пантеры. Что с тобой?» Этот человек просто-напросто находится вне согласия с нами, не так ли?

Вы не верите в это. Вы не верите в это. Но я не знаю никакой другой причины для такой секретности, что вам даже не говорят, почему запрещается заходить на территорию, где копают ямы и где туда-сюда ездят бульдозеры? В густонаселенной местности где-то близ Детройта сейчас строится реактор, и на эту территорию не допускают посторонних, потому что это секретный объект.

Что ж, вот что тут забавно: если этот человек находится до такой степени вне согласия с остальными, то он, вероятно, скажет: «Что ж, тут есть черная пантера, и я сейчас пойду и съем ее». Иначе говоря, если он нарушил одно соглашение, он начнет нарушать и другие соглашения. Таким образом, мы видим, что в его рассуждениях относительно этой мифической черной пантеры, которая сидит посреди комнаты, не существует никаких имеющих отношение к делу последствий или свидетельств. Вы это понимаете?

Что происходит на этой территории? Они копают какие-то ямы. Я в первый раз слышу, чтобы для ямы была необходима такая секретность! Это просто создание тайны.

Следовательно, этот человек приписывает чему-то важность аберрированно, и это именно то, что вы назвали бы аберрацией... просто потому, что это не соответствует тому, чему приписываем важность мы сами. Вы уловили идею?

В обществе произошло бы очень много изменений, если бы было начато хорошо продуманное, эффективное, широкое распространение книг. Я думаю, здесь вы согласитесь со мной.

Хорошо, можем ли мы искусственно привести любого человека в состояние, похожее на безумие? Да. Да. Не при помощи электрических шоков, префронтальной лоботомии, психиатров или чего-нибудь еще, а просто используя очень простой механизм. Мы убеждаем его в том, что существует нехватка его тела и что его тело является невероятно ценным, не предоставляя ему никаких свидетельств, имеющих отношение к делу. Вы это уловили?

Так вот, какую ответственность несет человек, когда он что-то знает? Некий человек твердо уверен в чем-то. Ложится ли при этом на него хоть какая-то ответственность?

Мы берем какого-нибудь автомеханика и с величайшей тщательностью объясняем ему, насколько это важно, чтобы он отдыхал, при этом мы не предоставляем ему никаких свидетельств, имеющих отношение к делу. Без каких-либо причин, понимаете?

Если говорить о первой динамике, если учитывать только первую динамику – нет, он не несет вообще никакой ответственности. Но есть еще семь динамик. Соотношение семь к одному, и это говорит в пользу того, чтобы он рассказал кому-нибудь о том, что он узнал.

Так вот, вам доводилось видеть, как люди выбирали кого-нибудь из своей группы и выкидывали с ним эту шутку. И этот человек в конце концов пробуждается и тоже смеется над этим, поскольку он осознает, что его завели прямо в глубокую яму-ловушку. Они делали это в такой вот грубой форме. Они говорили... они договариваются между собой, что они разыграют Джо, они убедят Джо в том, что он сегодня не очень хорошо выглядит. И вот когда Джо проходит мимо, ему говорят: «Что случилось, Джо?» Каждый задает ему этот вопрос, и вскоре Джо начинает чувствовать себя несколько глупо... он чувствует себя плохо и так далее. И в конце концов он осознает, что это хохма, и он сразу же выходит из этого состояния.

Если он видит, как общество или культура приходит в упадок, и просто сидит, как зритель, сложа руки, наблюдая за этим, хотя сам зависит от нее очень сильно, то, я боюсь, этот человек не берет на себя свою социальную ответственность перед собой, даже перед собой, не говоря уже об остальных динамиках. Это невозможно – сидеть вот так, сложа руки.

Что ж, это одна из вещей, которые они делают. И эти две вещи взаимосвязаны. Они говорят: «Ты знаешь...» И между прочим, этот парень, Джо, занимается тем, что выбрасывает картонные коробки в печь для сжигания мусора, понимаете? И вот все начинают говорить: « Бог ты мой, я не знаю, что делала бы эта организация без Джо». Они продолжают повторять это Джо, и в один прекрасный день Джо говорит: «Что ж, я кое-что осознал. Я кое-что осознал. Я самый важный человек в этой организации». Понимаете, так вот, это противоречит действительному положению дел. Эта организация может нанять десятки других парней, которые будут запихивать эти картонные коробки в печь для сжигания мусора. Это мнение не основано на свидетельствах.

Если вы хотите справиться с чем-то, вам, по меньшей мере, нужно дать этому определение. И мы уже сказали, что нехватка тел создает нечто, что люди называют состоянием безумия, и что в действительности никакого особого состояния нет: это просто постепенное угасание жизни. Вам это понятно?

Но таким вот образом этого парня можно хладнокровно свести с ума. Первым признаком этого будет то, что он перестанет использовать тело, он не будет его контролировать, не будет работать, он просто будет уклоняться от всего этого... поскольку он так важен, ведь очевидно, что никто другой не признает, что он невероятно важен, то есть, все это признали, но люди, занимающие высокие посты в этой организации, не осознают этого. И вы можете просто продолжать обрабатывать этого парня, убеждая его в том, что его работа невероятно важна... брать эти коробки и бросать их в печь.

Люди, у которых больше нет интересов в этой вселенной, постепенно угасают, и в конце концов они приходят именно к этому: они ничем не владеют в этой вселенной. У них не хватает семи динамик, даже если они сильны по одной динамике, только они больше не сильны по одной динамике, потому что эта динамика ослабевает в той мере, в какой ослабевают другие динамики. Можно сказать, что неумение приспособиться к своему окружению – это крайняя безответственность по всем динамикам, включая отсутствие ответственности за самосохранение. А это значит, что человек покатится по наклонной плоскости и на этом все будет кончено. Необходимо брать некоторую ответственность за остальные динамики, иначе вы мертвы.

Так вот, мы признаем, что этот человек относительно важен, и мы можем видеть, какова его подлинная важность, однако он не является самым важным человеком в этой организации. Так вот, он проникается убеждением, что он является самым важным человеком, тогда как он таковым не является, и он делает первый шаг по направлению к безумию. Понимаете, в конце концов он просто перестанет использовать тело.

Можно, конечно, сказать, что Саентология – это просто хорошая игра и она не имеет большого значения. Она может вообще не иметь никакого значения. Но если она не имеет значения, тогда нам надо посовещаться и послать экспедицию на какую-нибудь близлежащую планету, чтобы выяснить, можно ли там начать генетическую линию. Я серьезно! Я бы начал смотреть вокруг и искать какую-нибудь близлежащую планету, которую можно привести в порядок. Это так.

Это верно, что он находится на определенном уровне важности по отношению к уровням важности других людей. Но когда все это нарушается слишком сильно, то в конце концов навыки и способности человека ухудшаются. Вы это поняли?

Однако я боюсь, что вопрос стоит так: либо-либо. Либо привести эту планету в такое состояние, что она сможет выжить, либо найти такую, которую можно привести в такое состояние, что на ней захочется жить! И если существует еще какая-то альтернатива, то мне о ней не известно. Если вообще есть какие-то другие альтернативы, то я о них не слышал.

Иначе говоря, для этого потребуется вот чего... у вас не должно возникнуть такой идеи, будто для этого требуется, чтобы человек начал считать, что он не важен. Понимаете, это нарушило бы соотношение в сторону изобилия. Человек начинает считать, что он совершенно не важен. Это тоже является дорогой к безумию, поскольку при этом будет нарушено соотношение изобилия и нехватки. Человек важен ровно настолько, насколько он важен, и это то, насколько он важен, понимаете? Он не является менее важным или более важным по сравнению с тем, насколько он действительно важен. Вы уловили идею?

К несчастью, ни у меня, ни у вас нет такой альтернативы: «Что ж, давайте просто посидим и посмотрим, как пойдут дела». В течение многих лет мы знали, каким будет неправильное действие в отношении чего угодно. Мы можем не знать, каким будет правильное действие, но, черт возьми, мы знаем, каким будет неправильное действие при любых обстоятельствах и в любой ситуации, и это – бездействие.

Так вот, всякий раз, когда у человека нарушается представление о важности, это приводит к тому, что возникают нарушения в последствиях и логике жизни в окружении этого человека. И у него начинают появляться признаки безумия.

В любой ситуации вы садитесь и думаете: «Что делать?» Всегда есть одно данное, в котором вы, как правило, можете быть уверены. Вы можете быть абсолютно уверены в одном: бездействие будет ошибкой.

К примеру, если бы президент Соединенных Штатов вдруг взял и уволил всю секретную службу, если бы он начал настаивать на том, что ему больше не нужны секретари, если бы он жил в Белом доме со своей женой и жарил бы себе блинчики на плите, то вы сказали бы, что он чокнутый. Поскольку он не приписывает себе правильную степень важности, которую он должен иметь в этой структуре. Так вот, в данном случае он считает, что он не важен, не так ли?

Людям, которые быстро устают, трудно принять такую точку зрения. Однако вы столкнетесь с чем-то совершенно невероятным, если будете рассматривать те ситуации, когда мы говорим: «Ну, я ничего не могу сделать по этому поводу. Это меня не касается. Что я – каждой бочке затычка, лезть в это дело?» И дальше мы говорим:

Хорошо. Теперь давайте предположим, что у нас есть президент Соединенных Штатов, который не общается ни с кем, кроме величайших людей в этой стране. Он не разговаривает ни с кем, кроме величайших людей в этой стране. Он не разговаривает со своими секретарями или кем-то в этом роде, он разговаривает только с величайшими людьми. Он разговаривает только с теми людьми, которые являются авторитетами в той или иной области, и никому, кто не является авторитетом в той или иной области, он вообще не позволяет ничего говорить, поскольку это было бы тратой его времени. Предположим, что этот президент никогда не встречался бы с обычными людьми и не позволял бы обычным людям даже близко подходить к своим владениям.

«Что ж. Я ничего не буду делать по этому поводу. Теперь я знаю об этом. Что я должен сделать по этому поводу? Ничего!»

Так вот, мы можем преувеличить это еще больше: допустим, он настаивает на том, что каждый вторник в четыре часа он будет проезжать по авеню, а все люди должны будут становиться на колени, когда он проезжает мимо; в таком случае он чокнутый. Понимаете, в этом случае он будет сумасшедшим... поскольку он преувеличивает свою важность.

Неужели? Это правильное решение? Отмечайте развитие этой ситуации на траке времени, неделя за неделей. Когда-нибудь в будущем, поскольку вы ничего не делали, та же самая ситуация как бабахнет! И вы спросите: «Что случилось?»

Президент Соединенных Штатов должен иметь определенную степень важности; и если он преувеличивает или преуменьшает свою важность, то он действует вразрез с теми представлениями о важности, которые существуют в его окружении и в отношении которых достигнуто согласие, и поэтому мы сказали бы, что он сумасшедший. От него ожидается, что до определенной степени он будет держаться как «свой парень» в том, что касается его работы, понимаете... от него это ожидается. От него ожидается, что он будет считать себя ровно настолько вот важным здесь и ровно настолько вот не важным там. Вы уловили идею? И если он действует в соответствии с этими представлениями, которые существуют у обычных людей и в отношении которых достигнуто согласие, люди будут принимать его. Так вот, на самом деле, идеи этого человека, возможно, гроша ломаного не стоят, но люди будут говорить: «Что ж, ладно. Хорошо... он президент». Видите, как тут можно установить соответствия?

Не всегда бывают такие совпадения и не все так просто, ведь жизнь гораздо сложнее, чем нам хотелось бы. Не все так просто, как в следующей ситуации. Вы заметили, что у автомобиля вашего соседа что-то не так с шиной. Поскольку это вас не касается, вы ничего ему об этом не говорите. Понимаете, это упрощенная ситуация. Три дня спустя вам звонят и сообщают, что ваша жена попала в больницу. Как она там оказалась? Она попала в аварию. Какую аварию? Лопнула покрышка у машины. У какой машины? У машины вашего соседа.

Так вот, это и есть безумное поведение. Человек либо гораздо менее важен, либо гораздо более важен, чем в действительности. Так вот, возьмем какую-нибудь домохозяйку, которая не занимается детьми, не разговаривает с ними, которая ничего для них не делает, ничего им не покупает, не готовит завтрак мужу, которая не хочет иметь с этим ничего общего... она даже не ленивая, она просто не хочет выполнять ничего из того, что относится к ее обязанностям.

Видите, это слишком просто. Очень легко проследить эту цепочку. Такие ситуации происходят нечасто.

Так вот, это не просто женщина, которую мы назвали бы сумасшедшей, это женщина, которая действует вразрез и со многими другими соглашениями и которая не в состоянии быть достаточно важной для самой себя. Так вот, она может поступать таким образом по двум причинам: первая причина заключается в том, что она недостойна того, чтобы быть домохозяйкой... понимаете, вы получите такую причину... а вторая причина заключается в том, что она слишком важна, чтобы быть домохозяйкой, понимаете?

Тем не менее я хорошо помню один случай. Я хорошо помню, как я сказал себе, что мне нет никакого дела до неурядиц в одной семье, жившей на той же улице, что и я. Я сказал, что меня это не касается, и я никак не вмешивался в их отношения, хотя я и мог кое-что сделать по этому поводу. Понимаете, я знал об этом, и я мог с ними поговорить, и я мог как-то заинтересоваться этим. Я совершенно забыл, что эти люди – часть общества. Я совершенно забыл об этом.

Несколько лет назад появился кто-то, кто подтолкнул к безумию всех женщин в этой стране, сказав: «Есть что-то унизительное в том, чтобы заниматься семьей». Позвольте мне сказать вам кое-что: для этого требуется самый настоящий гений... для этого требуется величайший гений... чтобы заниматься даже самой маленькой семьей. Это не что-то такое, что вы просто вроде как делаете (щелчок), понимаете, при условии, что вы занимаетесь этим как следует. И вот кто-то пришел и сказал: «Эта роль не делает женщину важной». Это славный трюк, не правда ли?

И в один прекрасный день я разговаривал с учителем местной школы. У него в классе на первой парте сидели два малыша, которые ничему не могли научиться. Они не могли учиться. Они были в состоянии нервного истощения. И я решил помочь этим двум малышам. И только на следующий день я выяснил, что они из той самой семьи, которая распалась. Я начал действовать слишком поздно! Понимаете? Но я сделал кое-что по этому поводу, хотел ли я этого или нет.

Конечным результатом этого было то, что женщины просто взорвались. Это произошло много, много десятилетий тому назад... задолго до того, как любая из вас вступила в жизнь. Верно... избирательные права женщин. Что вы подумали бы о группе женщин, которые ходят по барам с топорами и разносят эти бары в пух и прах? К примеру, если исходить из согласия, существующего в вашем мире, вы знаете, где обычно можно найти женщин... их можно найти в барах!

Что ж, перед нами открывается ужасная перспектива, потому что в таком случае человеку необходимо быть каждой бочке затычкой и развивать бурную деятельность. Однако если вы хотите знать, почему дела до такой степени идут наперекосяк, посмотрите, сколько раз ничего не было сделано! А теперь возьмите все те случаи за последние семьдесят шесть триллионов лет, когда ничего не было сделано, и вы увидите, откуда взялась та самая проблема, которая у вас есть прямо сейчас! Вы отказывались от контроля, ответственности и общения! И у вас есть проблемы, много проблем.

Что ж, забавно в этом было то, что именно мужчины начали принижать женщин, превратив их в собственность. В какой-то период, когда закончились времена Рима, женщины были превращены в собственность. Иначе говоря, кто-то сказал: «Они менее важны, чем на самом деле». Кто-то принизил их, наделив их меньшей важностью, понимаете? Они пробивались через все это в течение долгого времени, и в конце концов взбунтовались и преувеличили свою важность... и то и другое является поведением психотика. И то и другое не является реальным, поскольку это идет вразрез с согласием, существующим в обществе.

Ведь что вы, в сущности, делаете? Что это? Вот есть придуманная кем-то штуковина, хорошенькая, маленькая штуковина. Это реальность, аффинити и общение. Жизнь есть жизнь, и любой ныне здравствующий тэтан – это ваш брат или сестра. И

Однако мы наблюдаем эти соответствия одного другому в любой форме жизни, вот только обычно все это происходит в незначительных масштабах. Возьмем рабочего... рабочий настолько важен, насколько он важен. Он не является менее важным или более важным по сравнению с тем, насколько он важен. Когда вам нужен водопроводчик, братцы, вам нужен водопроводчик. И когда он чинит водопровод, он является чертовски важным парнем. Но это не означает, что мы должны воздвигать храмы водопроводчикам. Вы уловили идею?

всякий раз, когда вы замечаете какую-то ситуацию и ничего не делаете по этому поводу, вы игнорируете вот эту сторону треугольника. Вы говорите: «Этого больше нет». И вы думаете, что после этого у вас будет какая-то реальность в отношении жизни и аффинити к ней? Вы понимаете, о чем я говорю?

Так вот, какое-то великое социалистическое движение попыталось свести всех с ума, заявив: «Этот рабочий гораздо более важен, чем на самом деле». В действительности, они сделали его гораздо более важным по сравнению с его собственным представлением о своей важности, и в конце концов рабочие сказали:

Не важно, было ли это что-то хорошее или плохое. Хорошее и плохое – это просто инструменты, с помощью которых одни люди заставляют других действовать. Понимаете? Хорошее или плохое – само по себе это не существует. Однако существовало нечто, и мы сказали: «Я не хочу общаться с этим. Я не хочу делать что-либо по этому поводу». Какова разница между двумя этими высказываниями? Можно видеть, что никакой разницы нет. «Я не хочу делать что-либо по этому поводу. Я не хочу общаться с этим».

«Зачем мы носим эти комбинезоны? Мы должны носить по меньшей мере цилиндры!»

Что происходит с вашей реальностью? Что происходит с вашим аффинити? Что происходит с реальностью и аффинити других динамик?

– понимаете? А затем они узнали, что они не являются настолько важными, и у них начался слом, они начали двигаться в противоположном направлении. Они сказали: «В таком случае, мы вообще не важны». И был потерян целый слой общества... я сейчас говорю о средних веках, когда профсоюзы действовали на полную катушку. И вдруг рабочие какой-нибудь части города говорили: «Что ж, в таком случае мы вообще не важны. Мы просто дворники». И ей-богу, не успеете вы и глазом моргнуть, как не останется никаких дворников; не будет никаких дворников.

В результате мы получаем крайнюю обособленность. Нет ничего плохого в том, чтобы быть индивидуумом, но также нет ничего плохого в том, чтобы быть кем-то еще. Нет ничего плохого в первой динамике, если у вас все в порядке с семью остальными динамиками. Нет ничего плохого в том, что вы – пуп земли, если все остальные настолько же важны, как и вы. Вы действительно это поняли?

Иначе говоря, различные шестеренки общества стремятся подстроиться друг под друга в соответствии с разумностью, полезностью и рациональностью. У них есть определенные изобилия и нехватки, определенные важности и отсутствия важности. И когда все это нарушается, мы получаем некое хаотичное, а не упорядоченное состояние. И это хаотичное состояние можно описать как безумие, при условии, что нам необходимо называть что-то «безумием».

Единственное, что вам не нравится в важных персонах, – это то, что они слишком часто ведут себя так, будто все остальные люди – полные ничтожества.

Но безумие само по себе на самом деле является отсутствием ответственности. Это отсутствие каких-то вещей; это полнейшее отсутствие многих вещей, а следовательно, этого нет. Вы следите за мыслью?

Вы действительно важны. Однако вы настолько важны, насколько важны семь остальных динамик – для вас.

Я хочу сказать, что вы можете... вы очень ясно можете это увидеть. Нет смысла воздвигать тут идола и говорить: «Это Трогмагог», – понимаете? Что ж, мы можем наделить эту штуку идентностью и сказать, что это Трогмагог, но это не имеет никакой важности, во всяком случае не до такой степени. Это является тем, чем оно является, то есть это нечто, что мы наделили идентностью. Вы это понимаете?

На каждом из нас лежит определенная ответственность в этой области, в этой вселенной, какой бы большой она ни была. И сколько раз мы не вступили в общение, столько раз мы были вне общения. Поэтому мы всегда можем сказать: «Неправильное действие – это бездействие».

Таким образом, безумие – это то, чем оно является; это нечто, что мы наделили идентностью. И на самом деле это отсутствие чего бы то ни было. Когда у вас возникает полнейшая нехватка и нет никакой надежды на то, что когда-либо в будущем у вас что-то появится, когда у человека больше нет никакой роли, связанной с чем бы то ни было, тогда он приближается к тому состоянию, которое мы назвали бы безумием.

«Вот большая атомная бомба. Что я могу сделать с атомной бомбой! Я – это просто я. Я ничего особого собой не представляю».

Иначе говоря, индивидуум, который находится одной ногой в могиле, говорит:

А почему вы – это просто вы? Как вы дошли до такого состояния, когда вы – это «просто вы»?

«Я больше не важен для общества. Моя жизнь кончена; моя жизнь растрачена». И тогда он начинает действовать как психотик. Его банк начинает обрушиваться на него, человек сталкивается с замешательствами, у него появляются видения... с ним происходят самые разные странные вещи.

«Ну, все разорились, пять штатов бедствуют, на Среднем Западе засуха, и у нас избыток продовольствия». Я не знаю, как мы умудряемся увязать одно с другим. «И нет денег, чтобы покупать продукты, и с распределением у нас то-то и то-то и так далее». И вы говорите: «Ну, я – это просто я. Я ничего не могу сделать».

И вы говорите: «Ради бога, посмотрите на всю эту аберрацию. Посмотрите на эту вещь, которая называется “безумием”». Нет, вы не смотрите на какую-то вещь. Вы смотрите на отсутствие жизненности, отсутствие участия в чем-либо, отсутствие какой-либо надежды на то, чтобы быть частью чего-либо. И это приводит к этим умственным странностям и дисбалансам, которые вы видите в людях.

Каким образом вы дошли до такого состояния, когда вы – это просто вы, который ничего не может сделать по этому поводу? Вы дошли до такого состояния из-за того, что ничего не делали по этому поводу. Понимаете?

Так вот, индивидуум... индивидуум, конечно же, играет с этими вещами, поскольку для него это является игрой. Это интересная штука... жизнь является тем, чем она является, люди являются тем, кем они являются. И между прочим, у одного из величайших религиозных орденов, у иезуитов, всегда была идея... по-моему, это были иезуиты... идея о том, что люди, что человек был создан Богом таким, каким он был создан. Человек был создан таким, каким он был создан, и Бог использовал его таким, каким он был.

Когда-то, рано или поздно, каждому придется атаковать дьяволов, которые его преследуют. Когда-то. Вы можете сделать это в процессинге, а можете – в жизни. Каким образом? Делая что-то по этому поводу.

Иначе говоря, их отношение к человеку и к жизни позволяло им воспринимать все это совершенно «как-есть». Очень разумное общество во многих отношениях... во многих отношениях. Но у них, определенно, была тенденция постоянно выводить себя из игры тем или иным образом.

Какими бы ни были действия, правильными или неправильными, все равно ошибка никогда не будет такой, как в случае, когда «ничего не делается по этому поводу». Вам понятно?

История ордена иезуитов весьма интересна... это американские горки. Когда вы имеете дело с таким количеством восприятия «как-есть», не пытаясь изменить что-либо, то в один прекрасный день вы можете оказаться без игры.

Невозможно сделать что-то и быть неправым в той степени, в которой вы будете неправы, если не сделаете ничего. Даже если вы врезались на автобусе в стену: вы пытались вписаться в поворот в последний момент и врезались боком в гору, и – бабах! в аварии погибло пятнадцать человек. Вы говорите: «Если бы я не вывернул руль, они все остались бы живы. Ах! Ах! Ах!» Чего ради вы выбрали этот последний момент, а? Как вообще возникла эта ситуация? Что ж, вполне возможно, что, когда вы поехали, у автобуса был какой-то странный стук в двигателе, а от тормозов пахло гарью, и вы ничего не сделали по этому поводу. Позднее вы сделали что-то, а затем вы говорите, что были неправы, когда сделали что-то.

Вы думаете, что это было бы неплохо – стоять на краю... будучи частью эскадрильи, посмотреть на все это и сказать: «Что ж, это эскадрилья, это то, как обстоит дело, вот и все». Да, что ж, где же в этом игра, а?

Люди не любят, когда их слишком сильно беспокоят другие люди, поэтому они постоянно говорят другим, что те неправы, когда они действуют, двигаются и дышат. По мнению этих людей, во вселенной есть только два преступления: первое преступление – это общаться, а второе – присутствовать. Итак, присутствие и общение – это два наитягчайших преступления из всех, какие только могут быть. Понимаете, это два наиболее тяжелых преступления (по мнению тех людей, которые хотят вам только зла).

Нет, нет, это нужно делать таким вот образом. Вы говорите: «Что ж, вот это эскадрилья и бог ты мой! в каком же ужасном состоянии она сейчас находится. Нам придется как-нибудь ее подлатать». Если вы не можете найти ничего неправильного в этой эскадрилье, создайте в ней что-нибудь, что было бы неправильно!

Если бы вы хотели всем только зла, вы бы очень старательно учили людей следующему: «Послушай, Джо, есть две неправильные вещи. Первая – это общаться, а вторая – присутствовать. Не дай бог я замечу, что ты делаешь что-то из этого». Это прикончило бы Джо, не так ли?

Именно так нужно играть в жизнь, понимаете? Это не было бы оптимальным состоянием, если бы каждый саентолог откинулся на спинку стула и сказал: «Что ж, таков уж человек». Не дай Бог!

Итак, в сущности, когда мы окидываем взглядом всю картину того, что связано с распространением... я говорю обо всем этом не только для того, чтобы поговорить о распространении, но раз уж я начал говорить о распространении, то мне надо закончить говорить о нем.

К сожалению, наша свобода действий ограничена... чтобы сделать человека хуже, нам пришлось бы работать слишком усердно. Но в настоящее время у нас более чем достаточно того, что уже было ухудшено, так что игра, конечно же, автоматически развивается в направлении улучшения человека. И мы можем сделать очень многое в этом направлении.

Когда мы смотрим на общество в целом и видим, что оно понемногу начинает распадаться, когда люди говорят: «Что толку в этой демократии? Зачем все это? Я хочу сказать, что один голос... что значит один голос в сотне миллионов голосов? Что это решает?» – когда вы слышите, что люди говорят это, когда вы видите, что фашизм принимают за демократию, когда вы видите всякого рода события, когда то тут, то там поднимают свою голову тираны... они становятся ужасно смелыми, если не обломать им рога.

Но что же это за штука, которая называется безумием? Безумием называется некая вещь. Однако там ничего нет, и это именно то, что превращает это в безумие. Вы уловили идею?

И обламывать рога тиранам необходимо тогда, когда вы еще способны сделать это! Большинство людей в наше время слишком склонны к тому, чтобы ждать, пока тираны не вырастут настолько, что до рогов будет не достать, а сами люди не станут такими маленькими, что не посмеют даже пошевелиться. В жизни необходимо немного предвидения. И если у вас есть немного предвидения, то вы способны видеть, что происходит.

Так вот, если вы изучаете безумие, пытаясь поместить туда какие-то вещи, чтобы вы могли понять, что они собой представляют, то рано или поздно вы окажетесь в психушке, это уж точно. Именно поэтому психиатрия на полном траке и оказалась... психиатрия – это одна из наиболее древних профессий, известных человеку... после проституции, прошу прощения.

Обсуждать с кем-то такую тему, как «человек» или сказать кому-то, что он не настолько сложный, чтобы его нельзя было понять, что он может существовать, что он может быть счастлив, – такого рода вещи, – сегодня это настоящая сенсация! Бывали случаи, когда люди говорили мне: « Вы хотите сказать, что я мог бы понять себя?»

Однако эти ребята действовали главным образом в тех областях, где было меньше всего обладания. Они с легкостью действуют в вооруженных силах, поскольку никому в вооруженных силах не позволяется владеть чем-либо. И в будущем, по мере того, как мародерство будет все больше и больше выходить из моды, эти ребята начнут действовать в вооруженных силах даже в еще больших масштабах и более вопиющим образом.

И я отвечаю: «Ну, я не уверен насчет того, чтобы вы поймете себя, но вы, определенно, могли бы понять кого-нибудь еще».

Если вы не позволите рядовому даже грабить, что является обычным делом, то он не сможет ничем владеть. И по мере того, как рядовой будет владеть все меньшим и меньшим количеством вещей, он будет получать все больше и больше психиатрического воздействия. По мере того, как он будет становиться все менее и менее важным, или же по мере того, как его важность будет преувеличиваться, он будет получать все больше и больше психиатрического воздействия.

И он говорит: «Правда? Нет, вряд ли. Вы хотите сказать, что и мою мать тоже можно понять?»

На самом деле важность рядового солдата в наши дни, вероятно, преувеличена, а не преуменьшена. Он является просто рядовым, он делает то, что он делает... традиционно, на протяжении веков рядовые делают определенные вещи... рядовые необходимы, они важны, они также не важны во многих отношениях, вы это понимаете? Они находятся на определенном уровне важности. И когда вы вдруг говорите: «Что ж, со всеми рядовыми нужно обращаться как с капитанами», – бог ты мой, тогда у вас действительно будет целая куча психиатров... они вам потребуются. (Уж не знаю, для чего, но...)

Конечно, некоторые люди настолько сложны, что вы предлагаете им нечто простое и – подобно тому как это происходит с умственной энергией на белом кубе, мокап которого вы создаете, – все, что их окружает, обрушивается на них. Все приходит в движение.

Вы видите, как вы могли бы это сделать? Вы могли бы сказать рядовому... так вот, когда-то рядовой был важнее, чем сейчас. Он не был важен, как индивидуум, которого нужно было баловать, он был важен, поскольку он был членом храброй группы людей, имеющих цель. Это был боевой дух... это была важность по третьей динамике. Сегодня он меняет это на важность по первой динамике.

Это один из интересных фактов. Я, бывало, мог сказать кому-нибудь: «Знаете, нет никакой причины, по которой вы не могли бы постулировать, что вы клир».

И я думаю, что сейчас эти ребята приближаются к оптимальному соотношению: несколько месяцев тому назад, когда я изучал положение дел в этой области, на одну роту приходился один психиатр, по-моему, они ставили своей целью довести это соотношение до одного психиатра на роту, и, по-моему, сейчас это изменяется на одного психиатра на взвод, а к 58-му году это будет по одному психиатру на отделение, и я надеюсь, что это соотношение никогда не достигнет... нет, я надеюсь, что это действительно дойдет до одного психиатра на каждого солдата; у нас не так много психиатров.

Что ж, я могу сказать, почему большинство людей считают, что это трудно или рискованно. Человек говорят себе: «Хорошо, я клир. И зачем я это сказал?»

Вы уловили идею? По мере того как мы изменяем соотношение факторов и начинаем действовать вразрез со всем этим, вразрез с разумностью, со значением, с целью индивидуумов, мы попадаем в неприятности.

Ведь что случилось. Он сказал: «Я – это нечто простое». И в ту же секунду, когда он сказал: «Я – это нечто простое», – все сложное было выпущено на свободу, и начинается свистопляска, все это перемешивается и он приходит в замешательство. Понимаете?

К примеру, рядовой сегодня дурачит себя, если он говорит, что он очень важен на войне, поскольку сегодня характер вооружений таков и характер следующей громадной войны будет таким, что индивидуум не будет играть во всем этом значительной роли. Рядовой, вероятно, не проживет в следующей войне достаточно долго, чтобы принять в ней какое-то участие, не больше, чем гражданский человек. Вероятно, сегодня это оказывает на рядового какое-то воздействие.

Другими словами, похоже, что простота – это как бы приглашение к сложности. Для существования сложности необходима простота, следовательно, простота разрушает сложность. Простота всегда обладает большей реальностью. У простоты всегда большая реальность, чем у сложности. Вы это понимаете?

Иначе говоря, всегда действуют какие-то факторы, которые изменяют все эти соотношения и выводят из равновесия ситуацию с важностью и с отсутствием важности. И когда эта ситуация выводится из равновесия в огромной степени, возникают состояния, характерные для безумия, которые мы затем называем иррациональными и которые мы не хотим понимать, с которыми мы не хотим иметь ничего общего. На самом деле эти состояния не поддаются пониманию, поскольку в них нечего понимать, вы это понимаете?

Если у нас есть две вещи, которые мы считаем реальными, и одна из них очень сложная, а другая – довольно простая, и мы задаемся вопросом: «У какой из этих двух вещей в действительности большая реальность?» – то на этот вопрос можно дать универсальный ответ: «Простая вещь обладает большей реальностью, чем сложная». И мы обычно обнаруживаем, что это правило справедливо, скажем, в таких вещах, как техническое проектирование. Это хороший, работающий принцип.

Если вы можете понять ситуацию, в которой нечего понимать, то дело сделано. Никогда не стойте, наблюдая за тем, как у какого-нибудь психотика ум заходит за разум, и не говорите: «Интересно, что он делает и что лежит в основе всего этого?» Или: «Как вы думаете, почему он это делает? Интересно, какое греческое слово подходит для описания этого вида безумия?»

Допустим, есть человек, который должен проверять конструкторскую документацию, прежде чем она будет передана дальше, – знаете, схемы, чертежи, – и он должен их проверять, и в конце концов он обнаруживает комплект конструкторской документации, который состоит из этого, этого и вот этого, и еще несколько других комплектов, которые состоят из тра-та-та-та-та-та и тра-та-та-та-та-та и еще пяти дополнительных чертежей, и при этом оба комплекта разработаны для достижения одной и той же цели. Человек может подумать, что ни один из этих комплектов не годится. Однако странность состоит в том, что он будет чаще прав, чем не прав, если он, просто взглянув на всю эту документацию, возьмет более простой комплект и займется его дальнейшей разработкой, вместо того, чтобы изучать документацию обоих комплектов. Понимаете?

Нет, у него нет тела. У него нет обладания, там нет бытийности, там... там нет ничего, что могло бы там быть, и это именно то, что с ним не так. Он является телом. Он является индивидуумом, который находится в теле. Ему следует использовать это тело в соответствии с определенными соображениями, существующими в том обществе, в котором он живет. И он не использует это тело, и он не осмеливается... оно является слишком ценным, оно является недостаточно ценным, он слишком важен, поскольку все это настолько неважно, и он просто совершенно запутался в нехватках и изобилиях, но у него действительно есть тело, и он там не присутствует и... он чокнутый. Вот, пожалуй, и все.

Причина этого в том, что нечто сложное – это просто набор неправильно соединенных простых вещей. И как только вы привносите в какую-то ситуацию новую простоту, все начинает рушиться.

Что вам нужно сделать, чтобы излечить его? Что ж, вы никогда не должны подвергать его одиночному заключению. Бог ты мой, это неправильный способ излечить преступника или психотика.

Так вот, вы предлагаете людям книгу. Допустим, книга написана довольно просто. Она написана на английском, а не на «профессорском» языке. Вы предлагаете людям книгу, и все начинают: «Ля-ля-ля. Ля-ля-ля-ля-ля-ля. Сложность, сложность, критика-критика-критика. Бах! Бах! Гав! Гав! Бах! Бах! Тра-та-та-та-та!»

Позвольте ему узнать, как его много, – это один из способов, который тут можно использовать, и это основано на массе. Никогда не позволяйте психотикам жить поодиночке... собирайте их в толпы. Пусть де Милль будет режиссером для этой толпы... сцены с участием толп людей.

Вам нужно расстраиваться только в том случае, когда этого не происходит! Если этого вообще не происходит, значит, у вас нет ни простоты, ни влияния.

Так вот, это один грубый подход к этому. Одна из худших вещей, которые вы могли бы сделать с такими людьми, это изолировать их от общества. Возможно... возможно, это плохо, когда в обществе тут и там находятся психотики, возможно, это плохо, но вполне возможно, что если их изолировать от общества, то это будет еще хуже. Понимаете, возможно, что средство излечения хуже, чем предание анафеме. Возможно.

Вы были бы удивлены тем, что произошло, если бы наша политика распространения в масштабах этой страны заключалась в следующем: мы не делаем ничего другого, а только излагаем некоторые из тех принципов, в отношении которых у нас есть хорошая, большая субъективная реальность и хорошая объективная реальность, просто излагаем эти принципы на нескольких страницах и распространяем это в виде брошюр или книжек. Бабах! Вы были бы потрясены. Кажется, что здесь и делать-то нечего. Кажется, что ничего особенного не произойдет. Отнюдь. Отнюдь.

Ведь у вас и у меня, к примеру, как у отдельных граждан, будут способы и средства, позволяющие позаботиться о психотиках. Мы нашли бы способы и средства позаботиться о психотиках, если бы нам постоянно приходилось иметь с ними дело. Если бы мы могли столкнуться с каким-нибудь парнем, который ведет машину по обеим сторонам дороги и так далее, то, я уверен, что любая группа людей из тех, кто тут присутствует... мы в общем-то действовали бы в соответствии с одним и тем же шаблоном. Вы, вероятно, заставили бы его съехать на обочину и отобрали бы у него ключи, оставив его сидеть в машине. Иначе говоря, мы делали бы различные вещи, чтобы справиться с этой проблемой. Мы не стали бы прятать эту проблему, чтобы никто не мог ее видеть.

Можно взять нечто простое и сделать это достаточно сложным, чтобы это могли переварить «сложные люди». Но знаете, от этого не рухнет ни один из их сложных риджей и, следовательно, эти люди не изменятся.

Так вот, средством излечения психоза является исправление обладания в отношении тел. И это очень и очень полезно знать. Если вы сможете добиться, чтобы психотик растрачивал впустую то, что находится вокруг него, растрачивал впустую тела, то он поправится. Просто делайте это достаточно хорошо до тех пор, пока вы не исправите его обладание в отношении тел, и ваше дело будет в шляпе.

Если бы вы написали «Дианетику» на «профессорском языке», то это уже была бы не «Дианетика», и от этого ничего не рухнуло бы в разуме ни у одного профессора. Она лишилась бы одного из ее самых больших достоинств.

Боюсь, это все, что об этом можно сказать. Хотел бы я, чтобы это было каким-нибудь сложным предметом, но тут почти ничего нет, подобно тому как и в безумии вообще ничего нет. Но, конечно же, это та простота, которая настолько проста, что мне потребовалось очень много времени, чтобы увидеть это. Я надеюсь, что вам не потребуется для этого так же много времени; я надеюсь, что все это вам поможет.

Вы были бы удивлены той дискуссией о литературных достоинствах книги «Дианетика: современная наука душевного здоровья», которая продолжается и по сей день.

Так вот, весь предмет психиатрии – это, конечно же, то, что на полном траке всегда было предметом непристойных шуток. Больше всего психиатров было в космической опере. Почему? Потому что там было меньше всего массы, меньше всего тел. Громадное количество пространства и очень мало массы. И эти ребята прибегали к самым разным психиатрическим трюкам, эти трюки были чертовски интересны; сегодня используются лишь жалкие подобия этих трюков. Даже не утруждайте себя тем, чтобы протестовать по поводу того, чем эти ребята занимаются сегодня. Сегодняшние психиатры с их префронтальными лоботомиями, с их электрошоками и так далее просто салаги. Они неэффективны; они даже не являются эффективными в том, чтобы быть неэффективными. И для этого требуется потрудиться.

Некоторые люди говорили мне: «Я не могу читать ее. Не могу я читать ее, знаете. Я не могу, знаете, не могу. Я не понимаю тот английский, на котором она написана!»

Тем не менее, мы должны привести кое-что в порядок в том, что касается психиатрии и безумия, поскольку это неправильно, что группа людей, которая не располагает информацией, располагает телами. Это само по себе является состоянием, характерным для безумия. Те, кто не могут ничего сделать для них, владеют ими, и в будущем они создадут больше душевнобольных людей, чем вылечат, если только мы сейчас в этом обществе не займем активную позицию и не возьмемся решать эту проблему, для которой у нас теперь есть решение.

Дело не в том. Дело не в английском. Человек опирается на некий принцип, и его собственные принципы, основанные на этом принципе, очень сложны, и они рушатся при столкновении с этой книгой. И человек говорит: «О-о-о-о! Со мной случилось что-то ужасное».

Спасибо.

Человек, у которого нет интересов в сфере разума, читает книгу объективно и говорит: «Знаете, это хороший английский. Это современный научный английский».

Один университетский профессор как-то сказал, что эта книга написана самым литературным языком из всех научных книг этого столетия. Это интересное утверждение. Меня не волнует, так это или не так. Однако этот человек смог взглянуть на книгу объективно. Почему? Потому что он был надежно защищен всеми литературными течениями, направлениями и жанрами. Ему не нужно было думать о содержащихся в книге принципах, а она не посягала на принципы литературы, поэтому в разуме этого человека ничего не рухнуло. Понимаете? Он мог просто читать ее.

Но человек, чьи корыстные интересы лежат в сфере разума, опирается на определенные принципы и не знает об этом. Поэтому он испытывал болезненные ощущения. У него упрощался его собственный банк, нравилось это ему или нет. Поэтому вы что-то сделали для него, даже если вы привели его в неописуемую ярость!

Таким образом, программа распространения представляет значительный интерес для нас по нескольким причинам. Во-первых, ее следует считать – и это так и есть – первым саентологическим проектом по третьей динамике.

И этот проект по третьей динамике представляет собой не что иное, как распространение простых истин Саентологии. Понимаете?

А это в сочетании с аберрацией «книги знают, а люди – нет» означает, что мы должны распространять книги. А внимательное изучение этого вопроса приводит нас к выводу, что распространять книги – значит распространять их так, чтобы люди могли обращаться к нам, чтобы купить книги. Люди должны обращаться к нам, чтобы приобрести книги.

И по этой причине я хочу сказать вам, что сегодня у нас есть книга, которая в силу свой простоты, по всей видимости, пользуется большой популярностью. И это «Саентология: основы жизни». Это небольшая книга. Она вышла недавно, но по числу продаж она уже превзошла все остальные книги, которые у нас есть.

Мы печатаем очень много этих книг. Первый заказ, заказ на печать, – двадцать пять тысяч экземпляров. Он еще не был доставлен. Довольно трудно собрать такое количество копий, пока вы не наладите все это как следует, и пока мы их не собрали. Но тем не менее у нас уже есть на много сотен экземпляров больше, чем нужно для удовлетворения спроса нашей публики, существующего в данный момент.

У нас много программ. Большинство из них довольно сложные, большинство из них трудно выполнить, большинство из них сначала очень, очень трудно понять – пока их не выполнишь. Однако я хотел бы прямо сейчас объявить вам о том, что у нас есть дианетическая и саентологическая программа номер один, а именно размещение в журналах и газетах по всей стране объявлений, целью которых является продажа отдельных книг индивидуальным покупателям, и сегодня это наша программа номер один, и я уже знаю по опыту, что это принесет нам победу.

Спасибо.