Спасибо. Спасибо.
Что ж, вы еще не выглядите совершенно мертвыми. (смех аудитории) Вы еще не совсем пропали, не в полной мере.
Вы на конгрессе?
Аудитория: Да. О, да.
Хорошо. Кто-нибудь принимает дианезин?
Аудитория: Да.
Некоторые из вас его принимают, а?
Аудитория: Да.
Ух ты, а?
Что ж, на самом деле... на самом деле дианезин не оказывает значительного воздействия. Один из более интересных моментов, связанных с дианезином, заключается в том, что это... так сказать вакцинация радиационного типа, понимаете? Вы устаете испытывать все эти вещи, так что когда вы действительно подвергаетесь воздействию радиации, вы не испытываете всего этого. Я имею в виду, что в этом на самом деле и заключается причина того, почему это работает. Это просто потрясающе... просто потрясающе – изменение, реакции.
Что ж, это сразу же подводит нас ко всей этой идее о безумии; и я подумал, что я еще немного расскажу вам о безумии. Вы хотели бы еще немного послушать о безумии?
Что ж, безумие – это проблема, которая была у человека на протяжении многих, многих и многих веков, эпох, лет трака... на протяжении громадного количества лет. И он использовал различные способы решения этой проблемы... различные способы решения этой проблемы. Так вот, эти методы включали в себя кнут, одиночное заключение, погружение человека в воду... на самом деле, эти методы включали в себя почти что все известные зверства. Весь этот предмет, судя по всему, был популярен в течение очень долгого времени. Один из способов решения этой проблемы заключался в том, чтобы взять душевнобольного человека и сделать его психиатром.
Так вот, вы думаете, что я шучу, но на самом деле это механизм, известный как «зов шамана». Это единственный метод, которым пользуются нанайцы, населяющие долины реки Амур, при выборе шаманов в своих племенах. Они ждут, когда кто-нибудь сойдет с ума, начнет бродить тут и там, начнет вести себя как-то странно, и тогда они хлопают его по плечу – и вот он уже следующий шаман. И он становится авторитетом во всем, что делает племя.
Так вот, на полном траке, на полном траке... и в Саентологии выражение «полный трак» является парасаентологической фразой, которая означает «все товремя, в течение которого тэтан находится на траке, начиная с того момента, когда он появился в этой вселенной, что включает в себя идею о времени, и этот трак, конечно же, усеян умственными образами-картинками тех событий, которые наиболее дороги тэтану, или же от которых он в наименьшей степени способен избавиться, или же которыми в наименьшей степени восхищались». И на полном траке... на полном траке психиатрия широко практиковалась в течение многих и многих миллиардов лет.
Так вот, вы должны знать, что в книге, которая первоначально называлась «Что одитировать», а потом стала называться «История человека» (и которая, вероятно, будет опубликована под названием... будучи полностью переписанной... «Опасная вселенная», в значительно большем объеме)... эта книга, по-моему, сейчас продается под названием «История человека», и в ней описаны основные инциденты полного трака, которыми в наименьшей степени восхищались, и, следовательно, за которые индивидуумы держатся сильнее всего, и эти инциденты включают в себя огромное множество явлений, связанных с радиацией. Практически в каждом инциденте с полного трака присутствуют радиоактивные материалы. Я дам вам некоторое представление об этом.
Когда-то давным-давно... когда-то давным-давно, дух, духовное существо, тэтан, не создавал стены и плотные объекты из этого материала. Этот материал является всего лишь своего рода отражением. Свет падает вон туда и оттуда что-то отражается, вы понимаете? Вот этот занавес виден только при условии, что на него падает свет. Сам занавес не делает себя видимым.
Так вот, очень и очень давно, на ранних этапах этой вселенной что-то, по-видимому, не считалось сколько-нибудь хорошим, если только оно само не делало себя видимым. Иначе говоря, занавес был хорошим занавесом, если от него шло излучение. Если от него шло достаточно сильное излучение, чтобы его можно было видеть без какого-либо отраженного света, то, с точки зрения тэтана, это была хорошая вещь.
Иначе говоря, каждый кубический сантиметр этой комнаты... в соответствии с представлением, существовавшим давным-давно на полном траке... каждый кубический сантиметр этой комнаты должен был бы ярко светиться, излучая интенсивную радиацию. У любого пожарного крана вы могли бы согреть руки хорошими, приятными, солнечными гамма-лучами.
Но тэтаны не восхищались теми материалами, которые не светились, так что это именно то, что у них сейчас есть. Вам приходится посветить на тот или иной объект, чтобы он отразил свет. Вы видите, как одно отличается от другого?
Так вот, период полураспада элементов – это интересная теория, но она не очень-то полезна для наших целей. Это всего лишь теория, что элементам требуется полураспад, чтобы распасться наполовину. Это всего лишь теория; это не является фактом. Точно так же, как и многие другие положения, которые являются такими потрясающими истинами, тогда как на самом деле в них в общем-то нет ничего, кроме предположения.
Под «полураспадом» подразумевается период времени, который необходим куску радиоактивного вещества, чтобы его активность снизилась вдвое или чтобы его масса уменьшилась вдвое... «полураспад», понимаете? Сколько времени требуется на то, чтобы уменьшился размер этого куска?
Что ж, в таком случае очевидно, что если вы возьмете что-нибудь вроде куска радия, который весит одни миллиграмм, то очевидно, что в какой-то момент в прошлом он весил два миллиграмма; затем мы делаем предположение относитеьно того, как давно это было, и говорим: «Период полураспада радия составляет...»
Но я хочу обратить ваше внимание на одно обстоятельство. Поскольку лишь у очень немногих ученых-физиков есть какие-либо тэтаны, очень немногие из них наблюдали распад куска радиоактивного материала, чтобы с точностью определить период его полураспада... просто позвольте мне обратить на это ваше внимание.
Так вот, доказать теорию полураспада так же трудно, как и абсолютное выживание. Как вы могли бы доказать абсолютное выживание? Вам пришлось бы прожить в этой вселенной до самого конца ее существования. Понимаете, чтобы доказать, сколько времени просуществует эта вселенная, вам пришлось бы наблюдать за ней в течение всего времени ее существования. Все остальное было бы «оттого что, потому что».
Так вот, это правда, что масса радиоактивных материалов уменьшается со временем; это происходит потому, что им не нравится находиться вместе. Масса радиоактивных материалов уменьшается потому, что им не нравится находиться вместе.
В этом высказывании содержится больше, чем можно заметить, поскольку реакция, воспроизводящая радиацию, заключается в том, чтобы не находиться вместе. Рассеивайся. Иначе говоря, радиация рассеивается, или же радиоактивное вещество рассеивается. Поэтому у кого-то, кто имеет дело с радиацией, появляется тенденция рассеиваться. Боюсь, что это и все, что тут есть.
Частицы радиоактивного материала индивидуализируются; они становятся индивидуумами. Так что мы видим, как люди, подвергающиеся бомбардировке радиоактивным излучением, индивидуализируются, у них появляется тенденция распадаться, покидая друг друга, и становиться индивидуумами. Спустя какое-то время они становятся совершенно убеждены во всем этом и в результате у них появляется страх, что если они соберутся вместе в большую группу, то они взорвутся.
И когда вы принимаете дианезин, когда кто-то другой, кто находится рядом с вами, принимает дианезин, вы порой слышите, как этот человек... время от времени, такой человек жалуется по поводу того, что когда вы принимаете дианезин, от вас начинает идти излучение. Он чувствует, как от вас идет излучение. Что ж, конечно же, я признаю, что вы испускаете некоторое количество тепла, вы начинаете немного светиться, но я не думаю, что это хоть сколько-нибудь соответствует действительности... что человек испускает гамма-излучение просто потому, что он принял немного дианезина.
И тем не менее люди будут клясться, что дело обстоит именно так, и они будут стараться держаться подальше от тех, кто принимает дианезин. Так вот, это просто «В-и-В»... я имею в виду, что у вас есть какая-то ситуация, и решением для этой ситуации является сама эта ситуация. Таким образом, в радиоактивную эпоху, или время, или период возникает такое положение дел, когда индивидуализация – это именно то, что следует делать. Мы наблюдаем децентрализацию правительства, децентрализацию промышленности.
Так вот, мы очень просто можем объяснить все эти явления. Мы говорим: «Что ж, конечно же, они децентрализуются потому, что если они будут оставаться вместе, они могут подвергнуться бомбовому удару». Тем не менее, это второстепенные рассуждения... второстепенные рассуждения. Они просто... радиация рассеивается, поэтому и различные вещи рассеиваются. Вы уловили идею?
Так вот, следовательно, в какой-то момент тэтан, должно быть, начал считать, что радиация причиняет какой-то вред, раз уж он начал реагировать на радиацию и думать, что эта радиация [реакция] вредна. И мы получаем один из фундаментальных постулатов, одно из фундаментальных убеждений... этот постулат не является столь же фундаментальным, как и само это убеждение, но он весьма фундаментальный... что нечто может быть вредным. Это та еще идея; это потрясающая идея. Эта идея доведена до крайности – идея о том, что что-то может быть вредным. И в истеричную эпоху достаточно просто указать на что-то и сказать «Это вредно», как это убеждение становится широко распространенным.
Так вот, я расскажу вам об этой штуке, о которой я упоминал несколько раз... о мессианском уровне на шкале тонов. В былые времена в Дианетике, саентологическая шкала тонов... по мере того, как какой-нибудь народ или какая-нибудь культура опускается по шкале тонов, у них возникает мессианская идея.
Кто угодно может вскочить и сказать: «То-то и то-то, и то-то и се-то является вредным», – и все идут за ним. Уловили идею? В его распоряжении сразу же появляется толпа. Вы уловили идею? Я имею в виду, что если кто-нибудь остановится на углу и скажет: «Разве это не вредно делать эти фонарные столбы так, что они являются чистейшим ядом?», – то у огромной толпы людей появится стремление срубить эти столбы.
Иначе говоря, они потеряли из виду действительную причину и они заменяют ее чем-то еще – мы поговорим обо всем этом завтра. Замена причины.
Точно так же индейцы проигрывали налево и направо главным образом потому, что у них... очень многие представители их культуры были неспособны производить, и сами индейцы не могли оказывать поддержку тем, кто сражался в поле. Так что они проигрывали белому человеку направо и налево.
Но вместо того, чтобы сказать: «Причина, по которой вырождается наша культура, – это белый человек», – вместо того, чтобы сказать: «Причина, по которой у нас больше нет бизонов, заключается в том, что белый человек истребил бизонов»... индейцы больше не могли смотреть на белых людей. И они сказали: «Причина, по которой мы вырождаемся, распадаемся и рассыпаемся в пух и прах, – это собаки. А значит, если мы истребим всех собак, бизоны вернутся к нам и у нас все будет в порядке». И вот они истребили всех собак.
Другой парень вскочил и сказал: «Ваша проблема заключается в том, что вы уязвимы для пуль. Я продам вам кое-какие рубашки, которые сделают вас неуязвимыми для пуль». И последнее великое восстание индейцев, которое произошло на территориях Дакота... «одежда духов». И вот эти ребята атакуют какой-нибудь форт, они одеты в эти «одежды духов», которые дважды благословил какой-то психотик-шаман, а пули прошивают их прямо насквозь – вжих-вжих-вжих! А они продолжают атаковать, и им потребовались годы и годы, чтобы понять, что «одежда духов» не останавливает пули. Иначе говоря, они не могли принять свидетельств. И это является основным показателем... люди не могут принять свидетельств, когда они опускаются на этот мессианский уровень.
Так вот, до тех пор, пока народ не опустился на этот уровень, он способен возродиться. Но когда этот народ в общем и целом уже не может принять свидетельств, когда он заменяет реальные причины всякими другими, то ни вы, ни я уже не сможем тут сделать много, поскольку никто не взял на себя достаточно ответственности за то, чтобы этот народ продолжал существовать. Поэтому он разваливается на части. И в особенности он разваливается на части, когда имеет место вот эта ситуация «В-и-В» с радиацией. Радиация рассеивается, поэтому и люди рассеиваются.
В такой период мы можем ожидать, что мессианский уровень будет достигнут довольно скоро. Мы уже сейчас видим некоторые признаки этого. И один из основных таких признаков – это то, что сегодня сходит за лечение этой штуки, называемой «безумие». Так вот, это признак мессианства... это признак того, что огромное множество людей уже не в состоянии воспринимать свидетельства, и они ударяются в практики, которых они не понимают, они дают этим практикам очень сложные названия, чтобы донести их до других людей.
И правительства различных стран предоставляют таким людям столь колоссальные суммы денег для продолжения этой деятельности, что мы сами просто не в состоянии предположить, что это свидетельствует о чем-то ином, кроме как о слабоумии. Должно быть мессианский уровень уже близок, если выполняется программа, стоимостью во много миллиардов долларов, направленная на излечение безумия, которому этот культ даже не дал определения и которого он никогда не излечивал; так что мы, вероятно, уже одной ногой вступили в этот мессианский период, раз все это приобретает такой размах.
Но безумие и лечение безумия присутствуют на траке почти на всем его протяжении. Безумие используется в основном... и ничего никогда не существует, если только это нельзя как-то использовать. Неважно, с какой ничтожной целью это используется, на самом деле, все вещи, которые существуют, действительно играют какую-то ничтожную роль в чем-то. Эта роль необязательно является важной, или истинной, или необходимой, но что-то всегда играет какую-то роль в чем-то.
Это относится и к безумию. Безумие является таким вот протестом: это... это происходит тогда, когда смерть перестает быть решением. Смерть уже не освобождает человека от наказания. И когда смерть уже не приводит к экстериоризации или к освобождению от наказания, мы получаем это вторичное решение – безумие.
И безумие как бы заявляет всем, кто находится вокруг: «Вам незачем продолжать наказывать меня. Я больше не в состоянии нести какую-либо ответственность или выполнять какие-либо рациональные действия. Я не представляю угрозы для вас или для кого-либо еще, поскольку я не могу контролировать эту штуку – и я ее не контролирую».
Так вот, смерть – это то еще изобретение. Тело берет и делает бом! и его нет, и все, что сделало это тело или его идентность, оказывается перечеркнутым. Кто-то ограбил парочку банков, а потом его убили. Когда он берет себе новое тело, никто не приходит к нему, не хлопает по плечу и не говорит: «Ты отправляешься под суд за те ограбления банков».
Но если бы люди настаивали на том, чтобы дело обстояло именно таким образом, то безумие стало бы очень широко распространенным явлением, поскольку безумие было бы еще одним решением данной проблемы. Индивидуум сказал бы: «Я вас даже не знаю. Я не способен рационально мыслить, действовать и все такое. Я больше не в состоянии реагировать, так что вам больше незачем меня наказывать».
Используется несколько таких механизмов... механизмов безответственности. И все эти механизмы, судя по всему, приспособлены для решения различных проблем, с которыми жизнь сталкивалась где-либо на полном траке.
Но тут существует такая вот величайшая странность: безумие являлось серьезнейшей проблемой для той или иной культуры лишь в те времена, в те периоды, когда у людей появлялась идея о том, что существует громадная нехватка тел. Проблема безумия появляется лишь тогда и становится проблемой для той или иной культуры лишь тогда, когда в этой культуре начинает преобладать идея о нехватке тел, о нехватке индивидуальностей.
Иначе говоря, можно породить безумие, распространяя идею о том, будто тела настолько ценны, что с ними вообще не нужно ничего делать, вообще не нужно управлять ими каким бы то ни было образом. И тогда вы сможете породить безумие в той или иной области. Иначе говоря, это нехватка обладания, нехватка массы. И когда возникает нехватка тел, никто, конечно же, не хочет покидать тело. И вместо того, чтобы покинуть тело, люди используют безумие в качестве замены смерти. И они говорят: «Вы видите, у меня по-прежнему есть тело, но я сумасшедший, я не могу ничего делать». Понимаете? В противном случае такой человек просто позволил бы, чтобы его прикончили, а затем он нашел бы себе другое тело.
Но когда имеет место такая нехватка тел... и вы понимаете, что это равнозначно такой вот идее: «существует нехватка тел»; понимаете, это необязательно должно соответствовать действительности, это просто должна быть идея о том, что «существует нехватка тел»... когда эта идея становится широко распространенной среди людей, они держатся за тела гораздо дольше, чем это обычно бывает, и они избегают ответственности, избегают наказания, демонстрируя проявления безумия.
Они говорят: «Видите, я истощен. Я не могу работать. Я не могу двигаться. Я не могу контролировать эту штуку». Они говорят различные вещи, поскольку они пытаются сохранить это тело.
Так вот, каким же образом все это связано с радиацией? Что ж, когда радиация использовалась изначально, ее было очень много. А затем ее стало меньше, людям нужно было, чтобы все светилось, поскольку иначе они не могли этого видеть, и они стали в большой мере зависеть от этого, а когда они перестали видеть то, что светилось, у них появилась аллергия на это. Иначе говоря, они начали зависеть от этого до такой степени, что уже были не в состоянии переносить это. Это стало ценным. Это стало настолько «ценным», что этому больше нельзя было позволить существовать. Вот что происходит с тем, что является ценным... вещи становятся настолько ценными, что вы не можете их иметь.
Возможно, вы помните о какой-нибудь вещице, которую ваши родители хранили в память о чем-то и которой вы очень любили любоваться или с которой вы очень любили играть. Но она была ценной, и что же с ней произошло? Она попала вот сюда, на верхнюю полку шкафа.
Она оказалась вне досягаемости. Вы не могли к ней прикоснуться, вы не могли иметь ее. Она была слишком ценной, так что она перестала использоваться.
А затем, в один прекрасный день, из-за того, что эта вещь могла покрыться небольшим слоем пыли, или из-за того, что с ней могло произойти что-нибудь еще в этом роде, или из-за того, что ее могли столкнуть с полки, ее убрали куда-то в сундук. А затем родители решили, что этот сундук нужно убрать в безопасное место, и его отнесли на чердак, а затем вы переехали в другое место, забыв про этот сундук. И больше у вас нет этой вещи.
Вещи становятся настолько ценными, что они исчезают. Они становятся настолько ценными, что перестают существовать. И вам нужно лишь сделать так, чтобы что-то стало невероятно ценным, и тогда оно в конце концов совершенно перестанет существовать.
Или же, наоборот, вам нужно лишь сделать так, чтобы что-то перестало существовать, чтобы сделать это ценным. Возьмите странствующего голубя... бог ты мой, это была наименее ценная вещь, существовавшая в Америке. Эти голуби летали над головами, а люди, вероятно, проклинали их и так далее. Люди использовали интересный способ охоты на этих голубей: они привязывали заряженное двуствольное ружье у основания какой-нибудь лестницы, затем выжидали, пока на эту лестницу усядется столько голубей, что на ней не останется свободного места, тянули за спусковой крючок и убивали всех разом.
Этих голубей было просто слишком... слишком много. Они не имели вообще никакой ценности... их привозили целыми фургонами. Люди настреливали целые фургоны этих голубей. А затем в один прекрасный день кто-то обнаружил, что их уже не так много... и эти голуби сразу же стали ценной птицей. А затем, когда их вообще не осталось, что ж, это было очень и очень печально; к тому времени эти голуби стали невероятно ценными птицами, но их уже не существовало. А затем кто-то нашел одного такого голубя... что ж, он стоил миллионы. Вы видите, как все это происходит?
Точно так же обстоит дело и с телами. Однако состояние ума, которое возникает вслед за этим, является весьма важным. Сначала возникает идея о нехватке. Этой нехватки может и не быть вовсе... идея о нехватке. А вслед за этим возникает идея о важности. А вслед за этим возникает идея «исчезло».
Так вот, вы можете просто изменять последовательность этих идей, как вам вздумается. Вот что я вам сейчас скажу: «Что ж, подумайте о Джо. Его больше нет с нами». И Джо сразу же становится важным парнем, понимаете? Люди постоянно делают это на различных съездах. Они говорят: «А в прошлом году мы потеряли брата Бивана». И все (шмыг-шмыг). Брат Биван был ужасной занудой. Каждый раз, когда он приезжал на съезд, все пытались... он напивался, едва ли кто-то вообще знал его имя... но он умер. Иначе говоря, он перестал существовать... (щелчок) и он сразу же становится важным. Уловили идею?
Так вот, возможно на этом съезде есть какой-нибудь человек, который является очень ценным участником съезда, который успевает везде побывать, он всем нравится, дела у него идут замечательно, все рады его видеть и все такое. Что ж, а теперь просто увеличим масштаб этого: теперь исчезает вот этот парень. Ого, при этом образуется дыра, в которую могло бы провалиться Эмпайр стейт билдинг, вы понимаете?
Поскольку вы всегда можете заменить идею ценности действительной ценностью. И когда это происходит, у вас действительно появляется нечто. Однако идея ценности вовсе необязательно сопровождается действительной ценностью.
Идея нехватки могла бы сопровождаться действительной нехваткой, и тогда у вас действительно появилось бы нечто. Однако идее нехватки необязательно должна сопутствовать действительная нехватка. Но очень часто бывает так, что у людей появляется идея нехватки, а затем они энергично берутся за работу, чтобы создать нехватку всего и вся, поскольку это является столь ценным.
Вы знаете, что в наши дни человек стал настолько ценным, что люди серьезно подумывают о том, чтобы стереть его с лица Земли? Он является ценным. Он является слишком ценным. Его нужно защищать с такой яростью, что это убьет всех на свете. Идея о том, что для защиты чего бы то ни было нужно использовать атомную бомбу, это все равно, что дать человеку револьвер, заряженный одной пулей, и сказать ему, чтобы он играл в русскую рулетку для улучшения своей нервной системы.
Так вот, вы должны понять это... это, так сказать, правильное соотношение между изобилием и нехваткой, а также то, как это связано с важностью – неважностью... иначе говоря, не ценное – ценное.
Вот что тут забавно: всегда проявляется природное равновесие и улучшает ситуацию в том, что касается ценности чего-либо. Это одно из наиболее интересных явлений. Здесь, в штате Мэриленд, всего лишь в нескольких километрах от этого зала, у людей когда-то была идея о том, что сокол является очень и очень неходким товаром. Тут было очень много этих птиц, их было слишком много. Так что власти округа установили награду за убитых соколов. Я не знаю, как велика была эта награда... пять центов, двадцать пять центов, пятьдесят центов, но это была премия. Любой, кто застрелил сокола и принес его, получал эту награду.
Там было слишком много соколов. Так вот, эти ребята даже не знали, что соколы воровали кур. Не было никаких свидетельств этого, они просто знали, что соколов было слишком много. Так что местные фермеры с энтузиазмом взялись за это дело, и перебили всех соколов, получили за них премии и с тех пор их поля подчистую уничтожаются мышами, которые всегда служили пищей для соколов. Итак, у этих ребят было слишком много соколов, они их уничтожили, и теперь у них слишком много мышей.
Что ж, в один прекрасный день они, возможно, уничтожат всех мышей, а затем обнаружат, что те оказывали сдерживающее влияние на что-то еще, и тогда этого чего-то еще вдруг станет слишком много. Может быть, мыши поедают всех вредных насекомых, кто знает? Вы это понимаете?
У кого-то появляется идея, что имеется чересчур большое изобилие чего-то, он что-то делает в связи с этим, и внезапно он создает нехватку чего-то другого в какой-то области. А это порождает чересчур большое изобилие чего-то еще в какой-то другой области, и люди что-то делают с этим, создавая там нехватку, и они получают изобилие... но спустя какое-то время не остается уже ничего, что могло бы иметься в изобилии. И если вы создаете нехватку каких-то вещей, то помните об одном важном положении: всегда заботьтесь о том, чтобы у вас имелось достаточное количество чего-то, чтобы создать нехватку этого.
Это то, что республиканцы всегда упускают из виду. К примеру, они создавали нехватку продовольственных товаров тем или иным образом и забавлялись со всем этим, называя это «помощью фермерш». И теперь несколько штатов на Среднем Западе, засучив рукава, уничтожают свое продовольствие. Эти ребята превратили изобилие продуктов питания в их нехватку и в один прекрасный день кому-нибудь будет нечего есть. Они зарывают свиней в землю. Это было величайшей теорией в Англии, но там эта теория никогда не применялась, ее экспортировали в Америку как нечто первоклассное пару десятилетий тому назад, и это стало именно тем, что нужно делать. Так вот, прямо сейчас у нас все еще достаточно продуктов питания. Но кто-то устраняет ограничивающие факторы, нарушает существующее равновесие, а в дальнейшем ничто не сможет вернуться на соответствующий уровень, и неожиданно начнутся неприятности.
Иначе говоря, каждый раз, когда слишком сильно нарушается положение дел с нехваткой и изобилием чего-то, это, судя по всему, приводит к состояниям, характерным для безумия. Если вы слишком сильно выводите из равновесия ситуацию с нехваткой чего-то, если вы слишком сильно выводите из равновесия ситуацию с изобилием чего-то, то в большинстве случаев это приводит к состояниям, характерным для безумия.
То, чем занимались психиатры на полном траке, – это очень интересный предмет. В течение большей части времени на траке психиатрия была направлена на лидеров любой части общества. Это интересно, не правда ли? Если вы пройдетесь по всему этому, используя Е-метр, вы сможете найти значительное количество свидетельств.
Но даже сегодня в этом обществе едва ли найдется хотя бы один конгрессмен, у которого не было бы своего любимого психиатра. Это так. Если вы проверите, вы обнаружите, что его дочь проходит психоанализ или же его жена находится в местной психушке... что-то такое происходит. Люди, которые относительно важны в политике, люди, которые имеют большое значение в сфере промышленности... вы будете просто шокированы, когда узнаете, сколько обученных психиатров они содержат. Вот куда уходит огромное количество психиатров.
Но это является естественным поведением... естественным поведением для представителей профессии, которая основана на раздражительно-ответном механизме, как психиатрия. Это является естественным поведением для представителей этой профессии. Их не следует критиковать за это, они просто поступают таким вот образом. Они сразу же устремляются к тому, что представляет собой важность. Важные люди являются мишеныо психиатрии, поскольку «важность» – это ключевой момент в безумии... а психиатры этого не знают.
Они не знают, что важность имеет большое отношение к этому. Они описали несколько разновидностей безумия, таких как мегаломания, а также несколько других «-аний», маний и так далее, при которых люди слишком важны или же недостаточно важны или что-то в этом роде. Они описали все это, но они также описали и тысячи других разновидностей безумия, которые не имеют никакого отношения к этому. Однако они автоматически устремляются, они притягиваются к этим факторам важности. Вы это понимаете? Это просто потрясающе.
Вот человек, который командует какой-нибудь базой... какой-нибудь военной базой. Первым, на кого обратит внимание психиатр, назначенный на эту базу, или первым, с кем он что-нибудь сделает, будет именно тот человек, который командует этой базой. Психиатры поступали так на полном траке, и они поступают так сегодня. Как вам разрешить какую-нибудь политическую ситуацию? Нужно начать лечить от безумия лидера любой группы.
Сегодняшнее представление психиатров о Саентологии весьма интересно... весьма интересно. Если они станут высказывать какое-нибудь мнение о Саентологии, то они, вероятно, скажут: «Что ж, начнем с того факта, что Хаббард, конечно же, сумасшедший. И у каждого человека, который принадлежит к этой группе, есть свой психиатр»... я слышал это недавно. Я хотел согласиться с этим... я собирался описать, в каких клетках мы держим этих психиатров.
Но вы слышите такие разговоры просто потому, что кто-то в этой группе, возможно, имеет несколько большую важность, чем кто-то другой, или же, возможно, его имя несколько более известно или что-то в этом роде... и психиатр сразу же выносит суждение о том, что это человек – сумасшедший, понимаете? Он сразу же реагирует таким вот образом. Понимаете, это необязательно означает, что все важные люди являются психотиками; но это означает, что психиатры, будучи психотиками, реагируют в соответствии со своим раздражительно-ответным механизмом только на важных людей. Вы это уловили? Это просто раздражительно-ответный механизм.
Так вот, может иметь место душевно-здоровая реакция на любую нехватку, на любое изобилие, на любую важность или отсутствие важности. Понимаете, может иметь место душевно-здоровая реакция... людям могут нравиться какие-то люди, поскольку те являются важными; люди могут разговаривать с какими-то людьми, поскольку те являются важными; люди могут разговаривать с какими-то людьми, поскольку те не являются важными... однако их суждения основаны на свидетельствах, имеющих отношение к делу. Они воспринимают свидетельства, имеющие отношение к ситуации, вы понимаете?
Так вот, давайте посмотрим на это с другой точки зрения. В какой-нибудь школе все дети внезапно начинают разговаривать с Джимми. Джимми стал невероятно важным для всех детей в этой школе. Что сделал Джимми? Они не знают. Он важен. Что он сделал? «Ну, я не знаю». Вы это понимаете?
Тут нет ничего, кроме их идеи о том, что нечто является важным, вы это понимаете? Этот человек... этот Джимми... важен, поэтому им нравится разговаривать с ним. Вы уловили идею?
Нет никаких свидетельств, имеющих отношение к делу, поэтому мы говорим, что они сумасшедшие. Понимаете, вот насколько это просто.
Весь предмет важности и отсутствия важности – это предмет разумности. Данные являются настолько важными, насколько их можно соотнести с другими данными... Логики Дианетики. Важность и отсутствие важности, способность выбирать, что важно и что не важно, является способностью, характерной для душевного здоровья.
Но когда что-то становится важным или неважным на реактивной основе, исключительно в силу нехватки или изобилия чего-то, мы движемся в направлении сумасшествия. Вы уловили идею? Вы видите, как это взаимосвязано?
Если человек думает, что что-то не важно, а что-то важно, это вовсе не является показателем его душевного здоровья или безумия. Свидетельства, относящиеся к тому, что, по мнению этого человека, является важным или неважным, а также то, насколько все это относится к делу, имеет самое непосредственное отношение к тому, насколько душевно-здоровым является этот человек. Вы это понимаете?
Если вы не можете выбрать то, что является важным, и если вы не знаете, кто или что является важным в той или иной группе данных или людей, то вы сумасшедший. Но если у вас есть какие-то представления о важности или отсутствии важности, которые уже никак не соотносятся с каким бы то ни было соглашением, существующим в обществе, то вы, вероятно, чокнутый.
Хорошо, вот все мы входим в какую-то комнату. В центре этой комнаты сидит черная пантера. Мы говорим: «Ой!» – и убегаем обратно. Мы говорим, что это важно, чтобы в этой комнате существовала нехватка нас. Мы действуем рационально, поскольку мы действуем на основе законов о последствиях.
Так вот, все мы входим в какую-то комнату и один из нас говорит: «Ой! В этой комнате сидит черная пантера!»
Мы говорим: «Минутку. Тут нет никакой черной пантеры. Что с тобой?» Этот человек просто-напросто находится вне согласия с нами, не так ли?
Что ж, вот что тут забавно: если этот человек находится до такой степени вне согласия с остальными, то он, вероятно, скажет: «Что ж, тут есть черная пантера, и я сейчас пойду и съем ее». Иначе говоря, если он нарушил одно соглашение, он начнет нарушать и другие соглашения. Таким образом, мы видим, что в его рассуждениях относительно этой мифической черной пантеры, которая сидит посреди комнаты, не существует никаких имеющих отношение к делу последствий или свидетельств. Вы это понимаете?
Следовательно, этот человек приписывает чему-то важность аберрированно, и это именно то, что вы назвали бы аберрацией... просто потому, что это не соответствует тому, чему приписываем важность мы сами. Вы уловили идею?
Хорошо, можем ли мы искусственно привести любого человека в состояние, похожее на безумие? Да. Да. Не при помощи электрических шоков, префронтальной лоботомии, психиатров или чего-нибудь еще, а просто используя очень простой механизм. Мы убеждаем его в том, что существует нехватка его тела и что его тело является невероятно ценным, не предоставляя ему никаких свидетельств, имеющих отношение к делу. Вы это уловили?
Мы берем какого-нибудь автомеханика и с величайшей тщательностью объясняем ему, насколько это важно, чтобы он отдыхал, при этом мы не предоставляем ему никаких свидетельств, имеющих отношение к делу. Без каких-либо причин, понимаете?
Так вот, вам доводилось видеть, как люди выбирали кого-нибудь из своей группы и выкидывали с ним эту шутку. И этот человек в конце концов пробуждается и тоже смеется над этим, поскольку он осознает, что его завели прямо в глубокую яму-ловушку. Они делали это в такой вот грубой форме. Они говорили... они договариваются между собой, что они разыграют Джо, они убедят Джо в том, что он сегодня не очень хорошо выглядит. И вот когда Джо проходит мимо, ему говорят: «Что случилось, Джо?» Каждый задает ему этот вопрос, и вскоре Джо начинает чувствовать себя несколько глупо... он чувствует себя плохо и так далее. И в конце концов он осознает, что это хохма, и он сразу же выходит из этого состояния.
Что ж, это одна из вещей, которые они делают. И эти две вещи взаимосвязаны. Они говорят: «Ты знаешь...» И между прочим, этот парень, Джо, занимается тем, что выбрасывает картонные коробки в печь для сжигания мусора, понимаете? И вот все начинают говорить: « Бог ты мой, я не знаю, что делала бы эта организация без Джо». Они продолжают повторять это Джо, и в один прекрасный день Джо говорит: «Что ж, я кое-что осознал. Я кое-что осознал. Я самый важный человек в этой организации». Понимаете, так вот, это противоречит действительному положению дел. Эта организация может нанять десятки других парней, которые будут запихивать эти картонные коробки в печь для сжигания мусора. Это мнение не основано на свидетельствах.
Но таким вот образом этого парня можно хладнокровно свести с ума. Первым признаком этого будет то, что он перестанет использовать тело, он не будет его контролировать, не будет работать, он просто будет уклоняться от всего этого... поскольку он так важен, ведь очевидно, что никто другой не признает, что он невероятно важен, то есть, все это признали, но люди, занимающие высокие посты в этой организации, не осознают этого. И вы можете просто продолжать обрабатывать этого парня, убеждая его в том, что его работа невероятно важна... брать эти коробки и бросать их в печь.
Так вот, мы признаем, что этот человек относительно важен, и мы можем видеть, какова его подлинная важность, однако он не является самым важным человеком в этой организации. Так вот, он проникается убеждением, что он является самым важным человеком, тогда как он таковым не является, и он делает первый шаг по направлению к безумию. Понимаете, в конце концов он просто перестанет использовать тело.
Это верно, что он находится на определенном уровне важности по отношению к уровням важности других людей. Но когда все это нарушается слишком сильно, то в конце концов навыки и способности человека ухудшаются. Вы это поняли?
Иначе говоря, для этого потребуется вот чего... у вас не должно возникнуть такой идеи, будто для этого требуется, чтобы человек начал считать, что он не важен. Понимаете, это нарушило бы соотношение в сторону изобилия. Человек начинает считать, что он совершенно не важен. Это тоже является дорогой к безумию, поскольку при этом будет нарушено соотношение изобилия и нехватки. Человек важен ровно настолько, насколько он важен, и это то, насколько он важен, понимаете? Он не является менее важным или более важным по сравнению с тем, насколько он действительно важен. Вы уловили идею?
Так вот, всякий раз, когда у человека нарушается представление о важности, это приводит к тому, что возникают нарушения в последствиях и логике жизни в окружении этого человека. И у него начинают появляться признаки безумия.
К примеру, если бы президент Соединенных Штатов вдруг взял и уволил всю секретную службу, если бы он начал настаивать на том, что ему больше не нужны секретари, если бы он жил в Белом доме со своей женой и жарил бы себе блинчики на плите, то вы сказали бы, что он чокнутый. Поскольку он не приписывает себе правильную степень важности, которую он должен иметь в этой структуре. Так вот, в данном случае он считает, что он не важен, не так ли?
Хорошо. Теперь давайте предположим, что у нас есть президент Соединенных Штатов, который не общается ни с кем, кроме величайших людей в этой стране. Он не разговаривает ни с кем, кроме величайших людей в этой стране. Он не разговаривает со своими секретарями или кем-то в этом роде, он разговаривает только с величайшими людьми. Он разговаривает только с теми людьми, которые являются авторитетами в той или иной области, и никому, кто не является авторитетом в той или иной области, он вообще не позволяет ничего говорить, поскольку это было бы тратой его времени. Предположим, что этот президент никогда не встречался бы с обычными людьми и не позволял бы обычным людям даже близко подходить к своим владениям.
Так вот, мы можем преувеличить это еще больше: допустим, он настаивает на том, что каждый вторник в четыре часа он будет проезжать по авеню, а все люди должны будут становиться на колени, когда он проезжает мимо; в таком случае он чокнутый. Понимаете, в этом случае он будет сумасшедшим... поскольку он преувеличивает свою важность.
Президент Соединенных Штатов должен иметь определенную степень важности; и если он преувеличивает или преуменьшает свою важность, то он действует вразрез с теми представлениями о важности, которые существуют в его окружении и в отношении которых достигнуто согласие, и поэтому мы сказали бы, что он сумасшедший. От него ожидается, что до определенной степени он будет держаться как «свой парень» в том, что касается его работы, понимаете... от него это ожидается. От него ожидается, что он будет считать себя ровно настолько вот важным здесь и ровно настолько вот не важным там. Вы уловили идею? И если он действует в соответствии с этими представлениями, которые существуют у обычных людей и в отношении которых достигнуто согласие, люди будут принимать его. Так вот, на самом деле, идеи этого человека, возможно, гроша ломаного не стоят, но люди будут говорить: «Что ж, ладно. Хорошо... он президент». Видите, как тут можно установить соответствия?
Так вот, это и есть безумное поведение. Человек либо гораздо менее важен, либо гораздо более важен, чем в действительности. Так вот, возьмем какую-нибудь домохозяйку, которая не занимается детьми, не разговаривает с ними, которая ничего для них не делает, ничего им не покупает, не готовит завтрак мужу, которая не хочет иметь с этим ничего общего... она даже не ленивая, она просто не хочет выполнять ничего из того, что относится к ее обязанностям.
Так вот, это не просто женщина, которую мы назвали бы сумасшедшей, это женщина, которая действует вразрез и со многими другими соглашениями и которая не в состоянии быть достаточно важной для самой себя. Так вот, она может поступать таким образом по двум причинам: первая причина заключается в том, что она недостойна того, чтобы быть домохозяйкой... понимаете, вы получите такую причину... а вторая причина заключается в том, что она слишком важна, чтобы быть домохозяйкой, понимаете?
Несколько лет назад появился кто-то, кто подтолкнул к безумию всех женщин в этой стране, сказав: «Есть что-то унизительное в том, чтобы заниматься семьей». Позвольте мне сказать вам кое-что: для этого требуется самый настоящий гений... для этого требуется величайший гений... чтобы заниматься даже самой маленькой семьей. Это не что-то такое, что вы просто вроде как делаете (щелчок), понимаете, при условии, что вы занимаетесь этим как следует. И вот кто-то пришел и сказал: «Эта роль не делает женщину важной». Это славный трюк, не правда ли?
Конечным результатом этого было то, что женщины просто взорвались. Это произошло много, много десятилетий тому назад... задолго до того, как любая из вас вступила в жизнь. Верно... избирательные права женщин. Что вы подумали бы о группе женщин, которые ходят по барам с топорами и разносят эти бары в пух и прах? К примеру, если исходить из согласия, существующего в вашем мире, вы знаете, где обычно можно найти женщин... их можно найти в барах!
Что ж, забавно в этом было то, что именно мужчины начали принижать женщин, превратив их в собственность. В какой-то период, когда закончились времена Рима, женщины были превращены в собственность. Иначе говоря, кто-то сказал: «Они менее важны, чем на самом деле». Кто-то принизил их, наделив их меньшей важностью, понимаете? Они пробивались через все это в течение долгого времени, и в конце концов взбунтовались и преувеличили свою важность... и то и другое является поведением психотика. И то и другое не является реальным, поскольку это идет вразрез с согласием, существующим в обществе.
Однако мы наблюдаем эти соответствия одного другому в любой форме жизни, вот только обычно все это происходит в незначительных масштабах. Возьмем рабочего... рабочий настолько важен, насколько он важен. Он не является менее важным или более важным по сравнению с тем, насколько он важен. Когда вам нужен водопроводчик, братцы, вам нужен водопроводчик. И когда он чинит водопровод, он является чертовски важным парнем. Но это не означает, что мы должны воздвигать храмы водопроводчикам. Вы уловили идею?
Так вот, какое-то великое социалистическое движение попыталось свести всех с ума, заявив: «Этот рабочий гораздо более важен, чем на самом деле». В действительности, они сделали его гораздо более важным по сравнению с его собственным представлением о своей важности, и в конце концов рабочие сказали:
«Зачем мы носим эти комбинезоны? Мы должны носить по меньшей мере цилиндры!»
– понимаете? А затем они узнали, что они не являются настолько важными, и у них начался слом, они начали двигаться в противоположном направлении. Они сказали: «В таком случае, мы вообще не важны». И был потерян целый слой общества... я сейчас говорю о средних веках, когда профсоюзы действовали на полную катушку. И вдруг рабочие какой-нибудь части города говорили: «Что ж, в таком случае мы вообще не важны. Мы просто дворники». И ей-богу, не успеете вы и глазом моргнуть, как не останется никаких дворников; не будет никаких дворников.
Иначе говоря, различные шестеренки общества стремятся подстроиться друг под друга в соответствии с разумностью, полезностью и рациональностью. У них есть определенные изобилия и нехватки, определенные важности и отсутствия важности. И когда все это нарушается, мы получаем некое хаотичное, а не упорядоченное состояние. И это хаотичное состояние можно описать как безумие, при условии, что нам необходимо называть что-то «безумием».
Но безумие само по себе на самом деле является отсутствием ответственности. Это отсутствие каких-то вещей; это полнейшее отсутствие многих вещей, а следовательно, этого нет. Вы следите за мыслью?
Я хочу сказать, что вы можете... вы очень ясно можете это увидеть. Нет смысла воздвигать тут идола и говорить: «Это Трогмагог», – понимаете? Что ж, мы можем наделить эту штуку идентностью и сказать, что это Трогмагог, но это не имеет никакой важности, во всяком случае не до такой степени. Это является тем, чем оно является, то есть это нечто, что мы наделили идентностью. Вы это понимаете?
Таким образом, безумие – это то, чем оно является; это нечто, что мы наделили идентностью. И на самом деле это отсутствие чего бы то ни было. Когда у вас возникает полнейшая нехватка и нет никакой надежды на то, что когда-либо в будущем у вас что-то появится, когда у человека больше нет никакой роли, связанной с чем бы то ни было, тогда он приближается к тому состоянию, которое мы назвали бы безумием.
Иначе говоря, индивидуум, который находится одной ногой в могиле, говорит:
«Я больше не важен для общества. Моя жизнь кончена; моя жизнь растрачена». И тогда он начинает действовать как психотик. Его банк начинает обрушиваться на него, человек сталкивается с замешательствами, у него появляются видения... с ним происходят самые разные странные вещи.
И вы говорите: «Ради бога, посмотрите на всю эту аберрацию. Посмотрите на эту вещь, которая называется “безумием”». Нет, вы не смотрите на какую-то вещь. Вы смотрите на отсутствие жизненности, отсутствие участия в чем-либо, отсутствие какой-либо надежды на то, чтобы быть частью чего-либо. И это приводит к этим умственным странностям и дисбалансам, которые вы видите в людях.
Так вот, индивидуум... индивидуум, конечно же, играет с этими вещами, поскольку для него это является игрой. Это интересная штука... жизнь является тем, чем она является, люди являются тем, кем они являются. И между прочим, у одного из величайших религиозных орденов, у иезуитов, всегда была идея... по-моему, это были иезуиты... идея о том, что люди, что человек был создан Богом таким, каким он был создан. Человек был создан таким, каким он был создан, и Бог использовал его таким, каким он был.
Иначе говоря, их отношение к человеку и к жизни позволяло им воспринимать все это совершенно «как-есть». Очень разумное общество во многих отношениях... во многих отношениях. Но у них, определенно, была тенденция постоянно выводить себя из игры тем или иным образом.
История ордена иезуитов весьма интересна... это американские горки. Когда вы имеете дело с таким количеством восприятия «как-есть», не пытаясь изменить что-либо, то в один прекрасный день вы можете оказаться без игры.
Вы думаете, что это было бы неплохо – стоять на краю... будучи частью эскадрильи, посмотреть на все это и сказать: «Что ж, это эскадрилья, это то, как обстоит дело, вот и все». Да, что ж, где же в этом игра, а?
Нет, нет, это нужно делать таким вот образом. Вы говорите: «Что ж, вот это эскадрилья и бог ты мой! в каком же ужасном состоянии она сейчас находится. Нам придется как-нибудь ее подлатать». Если вы не можете найти ничего неправильного в этой эскадрилье, создайте в ней что-нибудь, что было бы неправильно!
Именно так нужно играть в жизнь, понимаете? Это не было бы оптимальным состоянием, если бы каждый саентолог откинулся на спинку стула и сказал: «Что ж, таков уж человек». Не дай Бог!
К сожалению, наша свобода действий ограничена... чтобы сделать человека хуже, нам пришлось бы работать слишком усердно. Но в настоящее время у нас более чем достаточно того, что уже было ухудшено, так что игра, конечно же, автоматически развивается в направлении улучшения человека. И мы можем сделать очень многое в этом направлении.
Но что же это за штука, которая называется безумием? Безумием называется некая вещь. Однако там ничего нет, и это именно то, что превращает это в безумие. Вы уловили идею?
Так вот, если вы изучаете безумие, пытаясь поместить туда какие-то вещи, чтобы вы могли понять, что они собой представляют, то рано или поздно вы окажетесь в психушке, это уж точно. Именно поэтому психиатрия на полном траке и оказалась... психиатрия – это одна из наиболее древних профессий, известных человеку... после проституции, прошу прощения.
Однако эти ребята действовали главным образом в тех областях, где было меньше всего обладания. Они с легкостью действуют в вооруженных силах, поскольку никому в вооруженных силах не позволяется владеть чем-либо. И в будущем, по мере того, как мародерство будет все больше и больше выходить из моды, эти ребята начнут действовать в вооруженных силах даже в еще больших масштабах и более вопиющим образом.
Если вы не позволите рядовому даже грабить, что является обычным делом, то он не сможет ничем владеть. И по мере того, как рядовой будет владеть все меньшим и меньшим количеством вещей, он будет получать все больше и больше психиатрического воздействия. По мере того, как он будет становиться все менее и менее важным, или же по мере того, как его важность будет преувеличиваться, он будет получать все больше и больше психиатрического воздействия.
На самом деле важность рядового солдата в наши дни, вероятно, преувеличена, а не преуменьшена. Он является просто рядовым, он делает то, что он делает... традиционно, на протяжении веков рядовые делают определенные вещи... рядовые необходимы, они важны, они также не важны во многих отношениях, вы это понимаете? Они находятся на определенном уровне важности. И когда вы вдруг говорите: «Что ж, со всеми рядовыми нужно обращаться как с капитанами», – бог ты мой, тогда у вас действительно будет целая куча психиатров... они вам потребуются. (Уж не знаю, для чего, но...)
Вы видите, как вы могли бы это сделать? Вы могли бы сказать рядовому... так вот, когда-то рядовой был важнее, чем сейчас. Он не был важен, как индивидуум, которого нужно было баловать, он был важен, поскольку он был членом храброй группы людей, имеющих цель. Это был боевой дух... это была важность по третьей динамике. Сегодня он меняет это на важность по первой динамике.
И я думаю, что сейчас эти ребята приближаются к оптимальному соотношению: несколько месяцев тому назад, когда я изучал положение дел в этой области, на одну роту приходился один психиатр, по-моему, они ставили своей целью довести это соотношение до одного психиатра на роту, и, по-моему, сейчас это изменяется на одного психиатра на взвод, а к 58-му году это будет по одному психиатру на отделение, и я надеюсь, что это соотношение никогда не достигнет... нет, я надеюсь, что это действительно дойдет до одного психиатра на каждого солдата; у нас не так много психиатров.
Вы уловили идею? По мере того как мы изменяем соотношение факторов и начинаем действовать вразрез со всем этим, вразрез с разумностью, со значением, с целью индивидуумов, мы попадаем в неприятности.
К примеру, рядовой сегодня дурачит себя, если он говорит, что он очень важен на войне, поскольку сегодня характер вооружений таков и характер следующей громадной войны будет таким, что индивидуум не будет играть во всем этом значительной роли. Рядовой, вероятно, не проживет в следующей войне достаточно долго, чтобы принять в ней какое-то участие, не больше, чем гражданский человек. Вероятно, сегодня это оказывает на рядового какое-то воздействие.
Иначе говоря, всегда действуют какие-то факторы, которые изменяют все эти соотношения и выводят из равновесия ситуацию с важностью и с отсутствием важности. И когда эта ситуация выводится из равновесия в огромной степени, возникают состояния, характерные для безумия, которые мы затем называем иррациональными и которые мы не хотим понимать, с которыми мы не хотим иметь ничего общего. На самом деле эти состояния не поддаются пониманию, поскольку в них нечего понимать, вы это понимаете?
Если вы можете понять ситуацию, в которой нечего понимать, то дело сделано. Никогда не стойте, наблюдая за тем, как у какого-нибудь психотика ум заходит за разум, и не говорите: «Интересно, что он делает и что лежит в основе всего этого?» Или: «Как вы думаете, почему он это делает? Интересно, какое греческое слово подходит для описания этого вида безумия?»
Нет, у него нет тела. У него нет обладания, там нет бытийности, там... там нет ничего, что могло бы там быть, и это именно то, что с ним не так. Он является телом. Он является индивидуумом, который находится в теле. Ему следует использовать это тело в соответствии с определенными соображениями, существующими в том обществе, в котором он живет. И он не использует это тело, и он не осмеливается... оно является слишком ценным, оно является недостаточно ценным, он слишком важен, поскольку все это настолько неважно, и он просто совершенно запутался в нехватках и изобилиях, но у него действительно есть тело, и он там не присутствует и... он чокнутый. Вот, пожалуй, и все.
Что вам нужно сделать, чтобы излечить его? Что ж, вы никогда не должны подвергать его одиночному заключению. Бог ты мой, это неправильный способ излечить преступника или психотика.
Позвольте ему узнать, как его много, – это один из способов, который тут можно использовать, и это основано на массе. Никогда не позволяйте психотикам жить поодиночке... собирайте их в толпы. Пусть де Милль будет режиссером для этой толпы... сцены с участием толп людей.
Так вот, это один грубый подход к этому. Одна из худших вещей, которые вы могли бы сделать с такими людьми, это изолировать их от общества. Возможно... возможно, это плохо, когда в обществе тут и там находятся психотики, возможно, это плохо, но вполне возможно, что если их изолировать от общества, то это будет еще хуже. Понимаете, возможно, что средство излечения хуже, чем предание анафеме. Возможно.
Ведь у вас и у меня, к примеру, как у отдельных граждан, будут способы и средства, позволяющие позаботиться о психотиках. Мы нашли бы способы и средства позаботиться о психотиках, если бы нам постоянно приходилось иметь с ними дело. Если бы мы могли столкнуться с каким-нибудь парнем, который ведет машину по обеим сторонам дороги и так далее, то, я уверен, что любая группа людей из тех, кто тут присутствует... мы в общем-то действовали бы в соответствии с одним и тем же шаблоном. Вы, вероятно, заставили бы его съехать на обочину и отобрали бы у него ключи, оставив его сидеть в машине. Иначе говоря, мы делали бы различные вещи, чтобы справиться с этой проблемой. Мы не стали бы прятать эту проблему, чтобы никто не мог ее видеть.
Так вот, средством излечения психоза является исправление обладания в отношении тел. И это очень и очень полезно знать. Если вы сможете добиться, чтобы психотик растрачивал впустую то, что находится вокруг него, растрачивал впустую тела, то он поправится. Просто делайте это достаточно хорошо до тех пор, пока вы не исправите его обладание в отношении тел, и ваше дело будет в шляпе.
Боюсь, это все, что об этом можно сказать. Хотел бы я, чтобы это было каким-нибудь сложным предметом, но тут почти ничего нет, подобно тому как и в безумии вообще ничего нет. Но, конечно же, это та простота, которая настолько проста, что мне потребовалось очень много времени, чтобы увидеть это. Я надеюсь, что вам не потребуется для этого так же много времени; я надеюсь, что все это вам поможет.
Так вот, весь предмет психиатрии – это, конечно же, то, что на полном траке всегда было предметом непристойных шуток. Больше всего психиатров было в космической опере. Почему? Потому что там было меньше всего массы, меньше всего тел. Громадное количество пространства и очень мало массы. И эти ребята прибегали к самым разным психиатрическим трюкам, эти трюки были чертовски интересны; сегодня используются лишь жалкие подобия этих трюков. Даже не утруждайте себя тем, чтобы протестовать по поводу того, чем эти ребята занимаются сегодня. Сегодняшние психиатры с их префронтальными лоботомиями, с их электрошоками и так далее просто салаги. Они неэффективны; они даже не являются эффективными в том, чтобы быть неэффективными. И для этого требуется потрудиться.
Тем не менее, мы должны привести кое-что в порядок в том, что касается психиатрии и безумия, поскольку это неправильно, что группа людей, которая не располагает информацией, располагает телами. Это само по себе является состоянием, характерным для безумия. Те, кто не могут ничего сделать для них, владеют ими, и в будущем они создадут больше душевнобольных людей, чем вылечат, если только мы сейчас в этом обществе не займем активную позицию и не возьмемся решать эту проблему, для которой у нас теперь есть решение.
Спасибо.