Хорошо. Я собираюсь поговорить с вами о Кодексе одитора. И первая минута тридцать секунд этой получасовой лекции будет посвящена Кодексу одитора, а потом примемся за работу.

Хорошо. Я собираюсь поговорить с вами о Кодексе одитора. И первая минута тридцать секунд этой получасовой лекции будет посвящена Кодексу одитора, а потом примемся за работу.

Я прочту вам Кодекс одитора:

Я прочту вам Кодекс одитора:

1. Не высказывайте преклиру своих оценок.

1. Не высказывайте преклиру своих оценок.

И 16. Поддерживайте двустороннее общение с преклиром.

И 16. Поддерживайте двустороннее общение с преклиром.

Так вот, основа этого кодекса разрабатывалась в течение ряда лет и при этом мы тщательно изучали все те моменты, которые выводили преклиров из себя.

Так вот, основа этого кодекса разрабатывалась в течение ряда лет и при этом мы тщательно изучали все те моменты, которые выводили преклиров из себя.

Всякий раз, когда возникало расстройство, когда происходил какой-нибудь срыв, когда у преклира быстро ум заходил за разум, когда сессия шла наперекосяк... преклир сбегал с сессии и так далее... было нарушено одно или несколько этих положений. Так что за ними стоит огромный опыт. И поскольку за ними стоит огромный опыт, они, конечно же, не являются чем-то, что разработал ЛРХ, они являются результатом изнурительного труда тысяч одиторов и преклиров.Поэтому Кодекс одитора имеет огромную практическую ценность. Я вам скажу: всякий раз, когда преклир в той или иной мере съезжает с катушек во время одитинга... что, кстати, происходит очень редко... когда он переживает какое-то временное расстройство из-за одитинга, то можно сказать, что лишь три положения из этого кодекса имеют невероятную важность, лишь три положения. Вот они: преклира одитировали, когда он недостаточно поел, его одитировали после 10 часов вечера и во время одитинга не поддерживали хорошее двустороннее общение.

Всякий раз, когда возникало расстройство, когда происходил какой-нибудь срыв, когда у преклира быстро ум заходил за разум, когда сессия шла наперекосяк... преклир сбегал с сессии и так далее... было нарушено одно или несколько этих положений. Так что за ними стоит огромный опыт. И поскольку за ними стоит огромный опыт, они, конечно же, не являются чем-то, что разработал ЛРХ, они являются результатом изнурительного труда тысяч одиторов и преклиров.Поэтому Кодекс одитора имеет огромную практическую ценность. Я вам скажу: всякий раз, когда преклир в той или иной мере съезжает с катушек во время одитинга... что, кстати, происходит очень редко... когда он переживает какое-то временное расстройство из-за одитинга, то можно сказать, что лишь три положения из этого кодекса имеют невероятную важность, лишь три положения. Вот они: преклира одитировали, когда он недостаточно поел, его одитировали после 10 часов вечера и во время одитинга не поддерживали хорошее двустороннее общение.

И если вы осознаете, что лишь очень немногие люди были приведены в паршивое состояние в ходе одитинга, очень немногие... таких людей действительно очень мало... то для нас станет максимой, что плохой одитинг лучше, чем отсутствие всякого одитинга. Это весьма примечательно. Но если кейс преклира действительно привели в паршивое состояние, значит, имело место нечто вопиющее. Нужно как следует потрудиться, чтобы это произошло.

И если вы осознаете, что лишь очень немногие люди были приведены в паршивое состояние в ходе одитинга, очень немногие... таких людей действительно очень мало... то для нас станет максимой, что плохой одитинг лучше, чем отсутствие всякого одитинга. Это весьма примечательно. Но если кейс преклира действительно привели в паршивое состояние, значит, имело место нечто вопиющее. Нужно как следует потрудиться, чтобы это произошло.

Поэтому у нас есть Кодекс одитора. Но позвольте вас уверить, что когда вы соблюдаете Кодекс одитора, то вы просто-напросто действуете, исходя из хорошего, практического опыта. А если не хотите соблюдать Кодекс одитора, становитесь психиатрами.

Поэтому у нас есть Кодекс одитора. Но позвольте вас уверить, что когда вы соблюдаете Кодекс одитора, то вы просто-напросто действуете, исходя из хорошего, практического опыта. А если не хотите соблюдать Кодекс одитора, становитесь психиатрами.

Но хороший, практический опыт – это тот путь, который был проложен напряженными усилиями множества людей, на это ушло много времени. Первый Кодекс одитора звучал как какой-нибудь кодекс времен расцвета рыцарства. Однако с течением времени мы поняли, что на самом деле нам нужно много разных вещей, а не идеализм.

Но хороший, практический опыт – это тот путь, который был проложен напряженными усилиями множества людей, на это ушло много времени. Первый Кодекс одитора звучал как какой-нибудь кодекс времен расцвета рыцарства. Однако с течением времени мы поняли, что на самом деле нам нужно много разных вещей, а не идеализм.

Что ж, вся эта деятельность – одитинг преклира, основанный на соблюдении Кодекса одитора, – может пойти совершенно вкривь и вкось, если вы, как одитор, окажетесь не в состоянии выполнять все те действия, которые должен выполнять одитор. А Кодекс одитора подразумевает, что одитор выполняет все эти действия. Существуют определенные действия, которые одитор выполняет, когда одитирует; существуют определенные вещи, которые он делает. И правильное выполнение этих действий, основанное на соблюдении Кодекса одитора, – залог хорошего одитинга.

Что ж, вся эта деятельность – одитинг преклира, основанный на соблюдении Кодекса одитора, – может пойти совершенно вкривь и вкось, если вы, как одитор, окажетесь не в состоянии выполнять все те действия, которые должен выполнять одитор. А Кодекс одитора подразумевает, что одитор выполняет все эти действия. Существуют определенные действия, которые одитор выполняет, когда одитирует; существуют определенные вещи, которые он делает. И правильное выполнение этих действий, основанное на соблюдении Кодекса одитора, – залог хорошего одитинга.

Вряд ли на всем белом свете можно встретить хоть одного одитора, который никогда не допускал ужасных промахов, кошмарных ошибок, невероятных ляпов при работе с преклиром. Одитор устал, рестимулировался, и одного лишнего слова, сказанного преклиром, было достаточно, чтобы одитор задал ему жару. Он сделал какую-то дикую вещь... он изменил процесс.

Вряд ли на всем белом свете можно встретить хоть одного одитора, который никогда не допускал ужасных промахов, кошмарных ошибок, невероятных ляпов при работе с преклиром. Одитор устал, рестимулировался, и одного лишнего слова, сказанного преклиром, было достаточно, чтобы одитор задал ему жару. Он сделал какую-то дикую вещь... он изменил процесс.

В тот момент преклира как раз одолевало огромное множество соматик, а одитор сказал: «Я больше не могу этого вынести» – и изменил процесс. Преклир рухнул вниз, оказавшись ниже самого дна, и следующие четыре сессии одитор потратил на то, чтобы соскрести преклира с пола... в течение двух сессий он умолял его вернуться на одитинг, и еще две сессии он соскребал его с пола.

В тот момент преклира как раз одолевало огромное множество соматик, а одитор сказал: «Я больше не могу этого вынести» – и изменил процесс. Преклир рухнул вниз, оказавшись ниже самого дна, и следующие четыре сессии одитор потратил на то, чтобы соскрести преклира с пола... в течение двух сессий он умолял его вернуться на одитинг, и еще две сессии он соскребал его с пола.

Так что, в конечном счете этот одитор... вы знаете, раньше мы говорили:

Так что, в конечном счете этот одитор... вы знаете, раньше мы говорили:

«Женщина платит». Нет, это не так, платит одитор. Меня не волнует, сколько он берет за одитинг, он платит, если нарушает Кодекс одитора. Так сделать проще всего. Если вы хотите поругаться с преклиром, что-то в этом роде, что ж, сделайте это после сессии, но не во время.

«Женщина платит». Нет, это не так, платит одитор. Меня не волнует, сколько он берет за одитинг, он платит, если нарушает Кодекс одитора. Так сделать проще всего. Если вы хотите поругаться с преклиром, что-то в этом роде, что ж, сделайте это после сессии, но не во время.

Это просто невероятно, понимаете, – поругаться с преклиром или повздорить с ним тем или иным образом, а потом проходить все это в одитинге. Что называется глотать оскорбления – далеко не деликатес.

Это просто невероятно, понимаете, – поругаться с преклиром или повздорить с ним тем или иным образом, а потом проходить все это в одитинге. Что называется глотать оскорбления – далеко не деликатес.

Я хочу вам честно и прямо заявить, что любой человек может следовать этому Кодексу одитора, любой. Это то, чему следовать проще всего на свете. Просто станьте такими, чтобы вы могли ему следовать. Знайте его назубок.

Я хочу вам честно и прямо заявить, что любой человек может следовать этому Кодексу одитора, любой. Это то, чему следовать проще всего на свете. Просто станьте такими, чтобы вы могли ему следовать. Знайте его назубок.

Но я скажу вам, чему следовать не просто... это выполнять все действия, которые должен выполнять одитор, несмотря на все те стрессы и тяготы, которые выпадают на его долю. Вы должны уметь выполнять эти действия очень хорошо. Вы должны достичь такого мастерства в этом, чтобы вы могли выполнять их несмотря ни на что.

Но я скажу вам, чему следовать не просто... это выполнять все действия, которые должен выполнять одитор, несмотря на все те стрессы и тяготы, которые выпадают на его долю. Вы должны уметь выполнять эти действия очень хорошо. Вы должны достичь такого мастерства в этом, чтобы вы могли выполнять их несмотря ни на что.

Так вот, каждый человек, который начинает изучать Саентологию, в некоторой степени – и это естественно – интересуется своим собственным кейсом. Это естественно. Это самое большое препятствие, с которым он сталкивается. Я не хочу сказать, что его кейс является для него самым большим препятствием: он жил с ним годами. Но когда он начинает одитировать, его кейс может стать ему помехой.

Так вот, каждый человек, который начинает изучать Саентологию, в некоторой степени – и это естественно – интересуется своим собственным кейсом. Это естественно. Это самое большое препятствие, с которым он сталкивается. Я не хочу сказать, что его кейс является для него самым большим препятствием: он жил с ним годами. Но когда он начинает одитировать, его кейс может стать ему помехой.

Я расскажу вам об одном презабавном случае... мы взяли две пары, в которой один человек был одитором, а другой преклиром, – ни одна из этих пар не смогла добиться сколько-нибудь значительных результатов. Одитору и преклиру дали в руки банки двух разных Е-метров и прошлись по списку тех вещей, которые одитор одитировал у преклира... одитировал безуспешно, потому что он так и не сгладил их у преклира. Но что бы вы думали, что бы вы думали. Хотя сам одитор так и не добрался до всех этих вещей, Е-метр, банки которого держал одитор, давал риды на то, что этот одитор пытался проходить в кейсе преклира, в то время как у преклира не было на все это никакой реакции. Понимаете?

Я расскажу вам об одном презабавном случае... мы взяли две пары, в которой один человек был одитором, а другой преклиром, – ни одна из этих пар не смогла добиться сколько-нибудь значительных результатов. Одитору и преклиру дали в руки банки двух разных Е-метров и прошлись по списку тех вещей, которые одитор одитировал у преклира... одитировал безуспешно, потому что он так и не сгладил их у преклира. Но что бы вы думали, что бы вы думали. Хотя сам одитор так и не добрался до всех этих вещей, Е-метр, банки которого держал одитор, давал риды на то, что этот одитор пытался проходить в кейсе преклира, в то время как у преклира не было на все это никакой реакции. Понимаете?

Так вот, похожее явление... похожее явление: если вы просто начнете мокапить зубы (просто в качестве экспериментального процесса, понимаете?), просто начните мокапить зубы, мокапьте все больше и больше зубов, все больше и больше зубов, все больше и больше зубов, просто тонны, тонны, тонны и тонны зубов – улицы, заполненные зубами, города, заполненные зубами, и вы вдруг доберетесь до основной аберрации, от которой страдают тэтаны. Она появится в поле вашего зрения. (Вам нужно как-нибудь это проделать. Какой-нибудь преклир вам ее выдаст, и вы будете поражены). Постулат таков: «Э-ге-гей! Давайте превратим всех в зубы». Понимаете?

Так вот, похожее явление... похожее явление: если вы просто начнете мокапить зубы (просто в качестве экспериментального процесса, понимаете?), просто начните мокапить зубы, мокапьте все больше и больше зубов, все больше и больше зубов, все больше и больше зубов, просто тонны, тонны, тонны и тонны зубов – улицы, заполненные зубами, города, заполненные зубами, и вы вдруг доберетесь до основной аберрации, от которой страдают тэтаны. Она появится в поле вашего зрения. (Вам нужно как-нибудь это проделать. Какой-нибудь преклир вам ее выдаст, и вы будете поражены). Постулат таков: «Э-ге-гей! Давайте превратим всех в зубы». Понимаете?

В отношении человека было произведено какое-то следствие, поэтому он знает, что самый лучший способ произвести следствие в отношении кого-то другого, это произвести в отношении него точно такое же следствие. Понимаете? Поэтому каждый психоаналитик... в те давние времена, когда психотерапия еще существовала, аналитик был полностью зафиксирован на том, чтобы перенести пациента в вэйланс аналитика. Вот что представляет собой перенос. Пациент должен стать аналитиком. Что ж, все бы ничего, если бы мы не наблюдали то же самое явление, когда вы мокапите зубы. Это говорит о том, что здесь мы имеем дело просто с навязчивым стремлением.

В отношении человека было произведено какое-то следствие, поэтому он знает, что самый лучший способ произвести следствие в отношении кого-то другого, это произвести в отношении него точно такое же следствие. Понимаете? Поэтому каждый психоаналитик... в те давние времена, когда психотерапия еще существовала, аналитик был полностью зафиксирован на том, чтобы перенести пациента в вэйланс аналитика. Вот что представляет собой перенос. Пациент должен стать аналитиком. Что ж, все бы ничего, если бы мы не наблюдали то же самое явление, когда вы мокапите зубы. Это говорит о том, что здесь мы имеем дело просто с навязчивым стремлением.

Так вот, то, что мы изучаем, в гораздо меньшей степени является наукой, нежели жизнью. И использование слова «наука» – это своего рода взятка, которая была дана обществу. Мы изучаем жизнь. Калиль Гибран в своей совершенно, совершенно замечательной книге «Пророк» сказал, что любой человек, который хочет его понять, должен для начала иметь хотя бы крупицу того знания, которым обладает он. И если вы понимаете то, о чем я вам говорю, это происходит потому, что вы это уже знаете. И значит с этим «давайте превратим всех в нас» мы попали в самую точку, мы попали в самую что ни на есть точку. В людях нет ничего иного помимо того, что мы им делаем. Вы это понимаете? Что ж, если вы полностью это поняли, вы никогда не будете пытаться превратить преклира в свой аберрированный кейс. Вы это понимаете?

Так вот, то, что мы изучаем, в гораздо меньшей степени является наукой, нежели жизнью. И использование слова «наука» – это своего рода взятка, которая была дана обществу. Мы изучаем жизнь. Калиль Гибран в своей совершенно, совершенно замечательной книге «Пророк» сказал, что любой человек, который хочет его понять, должен для начала иметь хотя бы крупицу того знания, которым обладает он. И если вы понимаете то, о чем я вам говорю, это происходит потому, что вы это уже знаете. И значит с этим «давайте превратим всех в нас» мы попали в самую точку, мы попали в самую что ни на есть точку. В людях нет ничего иного помимо того, что мы им делаем. Вы это понимаете? Что ж, если вы полностью это поняли, вы никогда не будете пытаться превратить преклира в свой аберрированный кейс. Вы это понимаете?

Так вот, нас не волнует, какие навязчивые состояния могут возникнуть, нас не волнует, что может произойти в сессии, одитор должен знать, как выполнять определенные действия. И эти действия можно сравнить с ездой на велосипеде. Их можно сравнить с управлением самолетом... между прочим, они гораздо менее сложные, чем управление самолетом, они менее сложные, чем большая часть механических видов деятельности, но они довольно механичны, довольно механичны. Вы не найдете каких-то невероятных странностей даже в самых дальних уголках этого предмета. В нем нет ничего такого особенного, что внезапно выскочит и щелкнет вас по носу.

Так вот, нас не волнует, какие навязчивые состояния могут возникнуть, нас не волнует, что может произойти в сессии, одитор должен знать, как выполнять определенные действия. И эти действия можно сравнить с ездой на велосипеде. Их можно сравнить с управлением самолетом... между прочим, они гораздо менее сложные, чем управление самолетом, они менее сложные, чем большая часть механических видов деятельности, но они довольно механичны, довольно механичны. Вы не найдете каких-то невероятных странностей даже в самых дальних уголках этого предмета. В нем нет ничего такого особенного, что внезапно выскочит и щелкнет вас по носу.

Так вот, вы думаете о Саентологии в основном как о совокупности данных. Пожалуйста, расширьте... расширьте свое представление о ней. Саентология добавила кое-что к жизни.

Так вот, вы думаете о Саентологии в основном как о совокупности данных. Пожалуйста, расширьте... расширьте свое представление о ней. Саентология добавила кое-что к жизни.

Саентология – это нечто немного большее, чем данные и понимание, и это немного большее – это просто... процедура, позволяющая работать с жизнью, четкая установленная процедура, позволяющая работать с жизнью. И эта процедура не изменялась веками.

Саентология – это нечто немного большее, чем данные и понимание, и это немного большее – это просто... процедура, позволяющая работать с жизнью, четкая установленная процедура, позволяющая работать с жизнью. И эта процедура не изменялась веками.

Так вот, совершенно нормально заинтересоваться постулатом. Совершенно нормально заинтересоваться инграммой определенного типа. Совершенно нормально заинтересоваться всем, чем вам только хочется заинтересоваться, но только до тех пор, пока ваш интерес не начнет мешать вам как одитору следовать этим процедурам. Вы это понимаете.

Так вот, совершенно нормально заинтересоваться постулатом. Совершенно нормально заинтересоваться инграммой определенного типа. Совершенно нормально заинтересоваться всем, чем вам только хочется заинтересоваться, но только до тех пор, пока ваш интерес не начнет мешать вам как одитору следовать этим процедурам. Вы это понимаете.

Процедуры важнее знания. На самом деле мы можем взять одитора и вышколить его почти как робота... почти... и добиться, чтобы он вел кейс преклира вперед. Мы можем заложить в него какой-то процесс, и мы получим какой-то результат.

Процедуры важнее знания. На самом деле мы можем взять одитора и вышколить его почти как робота... почти... и добиться, чтобы он вел кейс преклира вперед. Мы можем заложить в него какой-то процесс, и мы получим какой-то результат.

Так вот, это жуткие слова, не так ли? Ужасно говорить такие вещи одитору. Но этот робот будет немного лучше самых плохих одиторов. Понимаете, он будет немного лучше самых плохих. Он будет бесконечно хуже – о, просто невообразимо хуже, даже если мы подключим его ко всевозможным механизмам, работающим по принципу стимул-реакция, – он будет бесконечно хуже любого хорошего или даже среднего одитора. Вы понимаете?

Так вот, это жуткие слова, не так ли? Ужасно говорить такие вещи одитору. Но этот робот будет немного лучше самых плохих одиторов. Понимаете, он будет немного лучше самых плохих. Он будет бесконечно хуже – о, просто невообразимо хуже, даже если мы подключим его ко всевозможным механизмам, работающим по принципу стимул-реакция, – он будет бесконечно хуже любого хорошего или даже среднего одитора. Вы понимаете?

Но когда мы рассматриваем все это, мы видим, что мы пытаемся ухватить суть, пытаемся понять, пытаемся разобрать на части и снова собрать воедино определенные принципы Саентологии. Бога ради, прежде чем нас начнет бить лихорадка из-за беспокойства по поводу всех этих принципов, давайте выясним, что же это за движение, называемое Саентология. И это просто.

Но когда мы рассматриваем все это, мы видим, что мы пытаемся ухватить суть, пытаемся понять, пытаемся разобрать на части и снова собрать воедино определенные принципы Саентологии. Бога ради, прежде чем нас начнет бить лихорадка из-за беспокойства по поводу всех этих принципов, давайте выясним, что же это за движение, называемое Саентология. И это просто.

Так вот, если мы возьмем все эти разнообразные навыки, которым нам нужно научиться, и овладеем каждым из них – одним за другим, – то впоследствии нам будет легче применять их все одновременно. По сложности это не идет ни в какое сравнение с игрой на пианино, но если мы овладеем этими навыками – каждым из них в отдельности, чтобы это не приводило нас в замешательство, – то в конце концов мы сможем использовать все их вместе. А этих навыков не так уж и много. Но мы должны владеть каждым из них по отдельности, причем хорошо.

Так вот, если мы возьмем все эти разнообразные навыки, которым нам нужно научиться, и овладеем каждым из них – одним за другим, – то впоследствии нам будет легче применять их все одновременно. По сложности это не идет ни в какое сравнение с игрой на пианино, но если мы овладеем этими навыками – каждым из них в отдельности, чтобы это не приводило нас в замешательство, – то в конце концов мы сможем использовать все их вместе. А этих навыков не так уж и много. Но мы должны владеть каждым из них по отдельности, причем хорошо.

Почему? Послушайте, вы изучаете любопытство. Вы обнаруживаете, что любопытство – это универсальный растворитель. Вы можете изучить инграммы. Вы можете изучить вакуумы. Вы можете изучить всевозможные явления и реакции, всевозможные болезни, которые проистекают из аберрированных состояний, из умственных аберраций. Вы можете изучить все эти вещи. И когда вы полностью все это изучите, и это очень странно, но вы не поймете, как привести в порядок другого человека.

Почему? Послушайте, вы изучаете любопытство. Вы обнаруживаете, что любопытство – это универсальный растворитель. Вы можете изучить инграммы. Вы можете изучить вакуумы. Вы можете изучить всевозможные явления и реакции, всевозможные болезни, которые проистекают из аберрированных состояний, из умственных аберраций. Вы можете изучить все эти вещи. И когда вы полностью все это изучите, и это очень странно, но вы не поймете, как привести в порядок другого человека.

Я скажу вам прямо, почему вы пришли в Саентологию. Вам пару раз не удалось произвести следствие в отношении людей. Это правда, не так ли? Что ж, пожалуйста, пожалуйста, протяните руку и возьмите процедуру, возьмите знание о том, как ездить на велосипеде «Саентология» (процедуру, не процессы), – изучите это, как методы работы с людьми, о которых до сих пор никто ничего не знал; просто не знал.

Я скажу вам прямо, почему вы пришли в Саентологию. Вам пару раз не удалось произвести следствие в отношении людей. Это правда, не так ли? Что ж, пожалуйста, пожалуйста, протяните руку и возьмите процедуру, возьмите знание о том, как ездить на велосипеде «Саентология» (процедуру, не процессы), – изучите это, как методы работы с людьми, о которых до сих пор никто ничего не знал; просто не знал.

Так вот, именно столько Саентологии было разработано, опробовано на практике и стало действительностью. Но поверьте мне, произвести положительное следствие в отношении другого человека во время сессии или вне ее можно всегда, если использовать процедуры одитинга.

Так вот, именно столько Саентологии было разработано, опробовано на практике и стало действительностью. Но поверьте мне, произвести положительное следствие в отношении другого человека во время сессии или вне ее можно всегда, если использовать процедуры одитинга.

Какой-то парень написал мне недавно, как будто открыл нечто новое... Он написал: «Когда кто-то начинает создавать мне неприятности по работе и мне не удается справиться с этим, я прибегаю к хитрому приему... я на пару минут становлюсь его одитором».

Какой-то парень написал мне недавно, как будто открыл нечто новое... Он написал: «Когда кто-то начинает создавать мне неприятности по работе и мне не удается справиться с этим, я прибегаю к хитрому приему... я на пару минут становлюсь его одитором».

Что ж, это очень хорошо. Я рад, что он получил озарение. Но это одна из тех вещей, которые одиторы делают лучше всего.

Что ж, это очень хорошо. Я рад, что он получил озарение. Но это одна из тех вещей, которые одиторы делают лучше всего.

Так вот, одитор сталкивается с трудностями только тогда, когда ему приходится иметь дело с другими одиторами. Время от времени происходят состязания в фехтовании... два очень хороших одитора одитируют друг друга. О-го-го-го!

Так вот, одитор сталкивается с трудностями только тогда, когда ему приходится иметь дело с другими одиторами. Время от времени происходят состязания в фехтовании... два очень хороших одитора одитируют друг друга. О-го-го-го!

Я в самом деле... раньше в комнатах практики у меня была установлена система слежения, иначе говоря, микрофоны. Они не были спрятаны, они были на самом виду в каждой комнате одитинга в здании. И все они были подключены к системе селекторного переключателя и у меня там был динамик. И я мог слышать, что творится во всех этих комнатах. И время от времени кто-нибудь забывал, что в комнате установлен микрофон, переставал проходить процесс и начинал выходить из себя, понимаете. Он говорил: «Рон ясно сказал в лекции такой-то и такой-то то-то и то-то, то-то и то-то...»

Я в самом деле... раньше в комнатах практики у меня была установлена система слежения, иначе говоря, микрофоны. Они не были спрятаны, они были на самом виду в каждой комнате одитинга в здании. И все они были подключены к системе селекторного переключателя и у меня там был динамик. И я мог слышать, что творится во всех этих комнатах. И время от времени кто-нибудь забывал, что в комнате установлен микрофон, переставал проходить процесс и начинал выходить из себя, понимаете. Он говорил: «Рон ясно сказал в лекции такой-то и такой-то то-то и то-то, то-то и то-то...»

Так вот, в этом случае, конечно... в этом случае вы, конечно, одитируете человека, который имеет довольно хорошее представление о всех ваших инструментах, о всех механизмах, которые вы используете, и это похоже на то, как опытный маг показывает фокусы другому опытному магу.

Так вот, в этом случае, конечно... в этом случае вы, конечно, одитируете человека, который имеет довольно хорошее представление о всех ваших инструментах, о всех механизмах, которые вы используете, и это похоже на то, как опытный маг показывает фокусы другому опытному магу.

Но что бы вы думали, это все равно интересно. Выясняется, что опытные маги все равно интересуются опытными магами. Это очень забавно. И поэтому там совсем другая атмосфера, там другая атмосфера одитинга.

Но что бы вы думали, это все равно интересно. Выясняется, что опытные маги все равно интересуются опытными магами. Это очень забавно. И поэтому там совсем другая атмосфера, там другая атмосфера одитинга.

Вы обнаружите, что те же самые технологии в руках обученного одитора, примененные к человеку из публики, примененные к кассиру, или к управляющему банком, или к директору, или к кому-то еще... ого, ого! По мере того как вы продвигаетесь вперед и начинаете смотреть на одитинг шире, вы начинаете видеть в нем нечто большее, чем просто процедуры одитинга, нечто большее, чем просто то, что проводят в комнате одитинга, и вы обретаете способность довольно точно предсказывать, какие явления вы вызовете в человеке.

Вы обнаружите, что те же самые технологии в руках обученного одитора, примененные к человеку из публики, примененные к кассиру, или к управляющему банком, или к директору, или к кому-то еще... ого, ого! По мере того как вы продвигаетесь вперед и начинаете смотреть на одитинг шире, вы начинаете видеть в нем нечто большее, чем просто процедуры одитинга, нечто большее, чем просто то, что проводят в комнате одитинга, и вы обретаете способность довольно точно предсказывать, какие явления вы вызовете в человеке.

Однажды я просто из вредности заставил плакать управляющего банком. Как? Я просто там сидел, а этот парень постоянно увиливал от предмета, он юлил и вилял, он даже не присутствовал. И он повторил мне одно и то же уже где-то четыре раза. И на четвертый раз я от этого устал и дал ему подтверждение. Я просто там сидел. Я не сделал ничего такого, чего не мог бы сделать любой другой человек. Я просто саентолог, который дал кому-то подтверждение. «Я слышал вас. Я слышал, что вы сказали. Вы знаете, что, когда вы это говорили, я вас слушал? Я вас слышал. Я слышал каждое слово из того, что вы сказали и я понял то, что вы сказали. Вы в самом деле сказали это мне, и я слышал, что вы это сказали».

Однажды я просто из вредности заставил плакать управляющего банком. Как? Я просто там сидел, а этот парень постоянно увиливал от предмета, он юлил и вилял, он даже не присутствовал. И он повторил мне одно и то же уже где-то четыре раза. И на четвертый раз я от этого устал и дал ему подтверждение. Я просто там сидел. Я не сделал ничего такого, чего не мог бы сделать любой другой человек. Я просто саентолог, который дал кому-то подтверждение. «Я слышал вас. Я слышал, что вы сказали. Вы знаете, что, когда вы это говорили, я вас слушал? Я вас слышал. Я слышал каждое слово из того, что вы сказали и я понял то, что вы сказали. Вы в самом деле сказали это мне, и я слышал, что вы это сказали».

На какое-то время он будто окаменел, понимаете? Между прочим, вы думаете, что люди, если вот так грубо использовать в общении с ними эти вещи, подумают, что вы только что сбежали из психушки, но уверяю вас, ваше оружие превосходит их способность здраво мыслить. Когда вы начинаете делать это, человек не может составить об этом никакого мнения. Вы никогда не видели человека, у которого настолько бы отсутствовало собственное мнение. Он даже не думает, что вы чокнутый. С его точки зрения подобное поведение не является аберрированным; вы сделали что-то такое, что превышает его способность реагировать на поведение.

На какое-то время он будто окаменел, понимаете? Между прочим, вы думаете, что люди, если вот так грубо использовать в общении с ними эти вещи, подумают, что вы только что сбежали из психушки, но уверяю вас, ваше оружие превосходит их способность здраво мыслить. Когда вы начинаете делать это, человек не может составить об этом никакого мнения. Вы никогда не видели человека, у которого настолько бы отсутствовало собственное мнение. Он даже не думает, что вы чокнутый. С его точки зрения подобное поведение не является аберрированным; вы сделали что-то такое, что превышает его способность реагировать на поведение.

Так вот, если вы можете проделать это с любым человеческим существом из общества, взятым наобум, – а вы это можете, – то это хорошо. Иногда вам нужно сесть и начать глупо – неважно, насколько это будет грубо, – вам нужно начать давать подтверждение человеку, который обычно не получает подтверждений. Возможно, вам придется тут же приблизить свое лицо к его лицу и ужасно громким голосом сказать: «Хорошо», – а возможно вам придется сделать что-то другое, но донесите до него ваше подтверждение, и вы увидите, как этот человек совершенно окаменеет.

Так вот, если вы можете проделать это с любым человеческим существом из общества, взятым наобум, – а вы это можете, – то это хорошо. Иногда вам нужно сесть и начать глупо – неважно, насколько это будет грубо, – вам нужно начать давать подтверждение человеку, который обычно не получает подтверждений. Возможно, вам придется тут же приблизить свое лицо к его лицу и ужасно громким голосом сказать: «Хорошо», – а возможно вам придется сделать что-то другое, но донесите до него ваше подтверждение, и вы увидите, как этот человек совершенно окаменеет.

Он жил как «один-единственный» с самого детства. Он единственный живой человек на свете. И вдруг он обнаруживает, что в мире есть еще кто-то живой. Благодаря чему? Благодаря лишь одному механизму подтверждения. Так что все это оружие, мощное оружие.

Он жил как «один-единственный» с самого детства. Он единственный живой человек на свете. И вдруг он обнаруживает, что в мире есть еще кто-то живой. Благодаря чему? Благодаря лишь одному механизму подтверждения. Так что все это оружие, мощное оружие.

Так вот, произвести следствие в отношении другого человеческого существа можно и с помощью одной лишь процедуры. Вы узнаете это на ознакомительных курсах. Теперь добавьте к этому ваше знание того, как устроен разум этого человека, ваше знание точных процедур, и вы получите одитинг. Вы понимаете?

Так вот, произвести следствие в отношении другого человеческого существа можно и с помощью одной лишь процедуры. Вы узнаете это на ознакомительных курсах. Теперь добавьте к этому ваше знание того, как устроен разум этого человека, ваше знание точных процедур, и вы получите одитинг. Вы понимаете?

Но что нужно изучить, так это процедуру. И первое, что нужно знать о процедуре, – это кодекс. И самое важное, что нужно знать о кодексе, -нужно знать его весь.

Но что нужно изучить, так это процедуру. И первое, что нужно знать о процедуре, – это кодекс. И самое важное, что нужно знать о кодексе, -нужно знать его весь.

Вы заметите, что в кодекс включены некоторые очень, очень интересные моменты, такие, как «Поддерживайте двустороннее общение с преклиром». Номер 16. Это чертовски важно.

Вы заметите, что в кодекс включены некоторые очень, очень интересные моменты, такие, как «Поддерживайте двустороннее общение с преклиром». Номер 16. Это чертовски важно.

Если вы не в состоянии справиться с оригинацией преклира, вы можете моментально опустить его на самое дно. Бах. Вы можете резко опустить его ниже того уровня, на который мог бы опустить его психоаналитик за два года, – одного этого будет достаточно. Вы просто не справились с его оригинацией. Он что-то сказал, а вы с этим не справились.

Если вы не в состоянии справиться с оригинацией преклира, вы можете моментально опустить его на самое дно. Бах. Вы можете резко опустить его ниже того уровня, на который мог бы опустить его психоаналитик за два года, – одного этого будет достаточно. Вы просто не справились с его оригинацией. Он что-то сказал, а вы с этим не справились.

Понимаете, вы живете в сильно разреженной атмосфере. Но когда вы начинаете использовать процедуры одитинга, вы оказываетесь в атмосфере, насыщенной тротилом. Это просто атомная энергия. Это не какая-то обычная атмосфера «Давай поговорим на углу улицы». Вы проникаете в самые глубины преклира, так что если вы делаете что-то неправильно, это производит невероятно сильное воздействие.

Понимаете, вы живете в сильно разреженной атмосфере. Но когда вы начинаете использовать процедуры одитинга, вы оказываетесь в атмосфере, насыщенной тротилом. Это просто атомная энергия. Это не какая-то обычная атмосфера «Давай поговорим на углу улицы». Вы проникаете в самые глубины преклира, так что если вы делаете что-то неправильно, это производит невероятно сильное воздействие.

Так вот, я всегда говорил, что одитор вообще ни на что не годен, пока его не проодитирует кто-нибудь, кто прочитал лишь полкниги. Тогда одитор будет знать... он будет знать, насколько плохо все может быть. Это приносит ему огромную пользу.

Так вот, я всегда говорил, что одитор вообще ни на что не годен, пока его не проодитирует кто-нибудь, кто прочитал лишь полкниги. Тогда одитор будет знать... он будет знать, насколько плохо все может быть. Это приносит ему огромную пользу.

Он говорит: «Понимаете...» – он говорит: «У... у меня просто... у меня есть такое представление о моем кейсе и... и...»

Он говорит: «Понимаете...» – он говорит: «У... у меня просто... у меня есть такое представление о моем кейсе и... и...»

Его одитор отвечает: «Ну, ладно, давайте продолжим процесс».

Его одитор отвечает: «Ну, ладно, давайте продолжим процесс».

Он тем или иным образом проходит инцидент снова или проговаривает то, что происходит, и обнаруживает, что застрял в конце инцидента, он чувствует, что совершенно не в настоящем времени, он где-то далеко, далеко на траке. Он очень встревоженно смотрит на одитора, ожидая, что тот скажет что-то вроде: «Пройдите это снова. Вернитесь в настоящее время. Давайте придумаем другого противника. Давайте придумаем другую причину иметь этот инцидент. Давайте придумаем какой-то способ остаться в этом инциденте». Он напрасно ждет, чтобы что-то произошло, а одитор просто сидит... «одитор» (в кавычках) просто сидит и ничего не говорит.

Он тем или иным образом проходит инцидент снова или проговаривает то, что происходит, и обнаруживает, что застрял в конце инцидента, он чувствует, что совершенно не в настоящем времени, он где-то далеко, далеко на траке. Он очень встревоженно смотрит на одитора, ожидая, что тот скажет что-то вроде: «Пройдите это снова. Вернитесь в настоящее время. Давайте придумаем другого противника. Давайте придумаем другую причину иметь этот инцидент. Давайте придумаем какой-то способ остаться в этом инциденте». Он напрасно ждет, чтобы что-то произошло, а одитор просто сидит... «одитор» (в кавычках) просто сидит и ничего не говорит.

Парень находится очень, очень далеко на траке, соматики включились на полную мощь, он совершенно интериоризирован в инцидент, а одитор не произносит ни единого слова. Не только ни слова за пять минут, он не произносит ни одного слова за полчаса, хотя все это время преклир умолял: «Сделайте что-нибудь». В конце концов преклир собирает себя по частям и каким-то образом вытаскивает себя из всего этого. Вы бы сказали, что он выходит из сессии.

Парень находится очень, очень далеко на траке, соматики включились на полную мощь, он совершенно интериоризирован в инцидент, а одитор не произносит ни единого слова. Не только ни слова за пять минут, он не произносит ни одного слова за полчаса, хотя все это время преклир умолял: «Сделайте что-нибудь». В конце концов преклир собирает себя по частям и каким-то образом вытаскивает себя из всего этого. Вы бы сказали, что он выходит из сессии.

Вот насколько плохо все может быть. Но известно ли вам, что, когда преклир проходит инциденты такой силы, которые мы проходим сегодня, когда он проходит их с огромной скоростью, когда он испытывает на себе огромное напряжение и давление, присутствующие в этих инцидентах, известно ли вам, что вы можете загнать преклира прямо в апатию, если всего лишь подумаете о том, что вы могли бы изменить формулировку команды.

Вот насколько плохо все может быть. Но известно ли вам, что, когда преклир проходит инциденты такой силы, которые мы проходим сегодня, когда он проходит их с огромной скоростью, когда он испытывает на себе огромное напряжение и давление, присутствующие в этих инцидентах, известно ли вам, что вы можете загнать преклира прямо в апатию, если всего лишь подумаете о том, что вы могли бы изменить формулировку команды.

Вы задействовали коммуникационный мост; вы сделали все, что вы должны были сделать. Вы следовали правилам двустороннего общения; вы задействовали коммуникационный мост, но вы просто предположили, что преклир движется недостаточно быстро, и преклир погружается в глубокую апатию. И вы начинаете задействовать коммуникационный мост, чтобы можно было слегка изменить процесс, и это приводит к тому, что ваш преклир проваливается прямо сквозь дно; он погружается прямо в апатию. Бах.

Вы задействовали коммуникационный мост; вы сделали все, что вы должны были сделать. Вы следовали правилам двустороннего общения; вы задействовали коммуникационный мост, но вы просто предположили, что преклир движется недостаточно быстро, и преклир погружается в глубокую апатию. И вы начинаете задействовать коммуникационный мост, чтобы можно было слегка изменить процесс, и это приводит к тому, что ваш преклир проваливается прямо сквозь дно; он погружается прямо в апатию. Бах.

Другими словами, его связь с существованием и настоящим временем настолько слаба, что он не может этого перенести. Вы допускаете ошибку, а мы ожидаем, что вы не будете их допускать, однако каждый одитор допускает такие ошибки время от времени. Он случайно неправильно произносит команду одитинга. Он ее как-то искажает. Он использует другое слово, хотя команда одитинга означает то же самое. Знаете ли вы, что преклиру, которому приходится нелегко, этого достаточно, чтобы снова нырнуть в апатию, и вам придется ой как потрудиться, чтобы выудить его оттуда. Одной небрежности с одним словом уже достаточно.

Другими словами, его связь с существованием и настоящим временем настолько слаба, что он не может этого перенести. Вы допускаете ошибку, а мы ожидаем, что вы не будете их допускать, однако каждый одитор допускает такие ошибки время от времени. Он случайно неправильно произносит команду одитинга. Он ее как-то искажает. Он использует другое слово, хотя команда одитинга означает то же самое. Знаете ли вы, что преклиру, которому приходится нелегко, этого достаточно, чтобы снова нырнуть в апатию, и вам придется ой как потрудиться, чтобы выудить его оттуда. Одной небрежности с одним словом уже достаточно.

Вы проводите процесс с чередующимися командами: «Посмотрите на стену. Посмотрите на пол. Посмотрите на стену. Посмотрите на пол». Вы очень хорошо проводите этот процесс, но вот вы случайно дважды повторяете одну и ту же команду:

Вы проводите процесс с чередующимися командами: «Посмотрите на стену. Посмотрите на пол. Посмотрите на стену. Посмотрите на пол». Вы очень хорошо проводите этот процесс, но вот вы случайно дважды повторяете одну и ту же команду:

«Посмотрите на стену». Понимаете, вы не говорите: «Посмотрите на стену. Посмотрите на пол». Вы говорите: «Посмотрите на стену. Посмотрите на стену. Посмотрите на пол». И преклир тут же проваливается сквозь дно.

«Посмотрите на стену». Понимаете, вы не говорите: «Посмотрите на стену. Посмотрите на пол». Вы говорите: «Посмотрите на стену. Посмотрите на стену. Посмотрите на пол». И преклир тут же проваливается сквозь дно.

Понимаете, сегодня вы проходите с преклирами столь мощные инциденты, что преклир оказывается в состоянии к ним подобраться лишь только потому, что вы проводите одитинг превосходно. Понимаете?

Понимаете, сегодня вы проходите с преклирами столь мощные инциденты, что преклир оказывается в состоянии к ним подобраться лишь только потому, что вы проводите одитинг превосходно. Понимаете?

Только потому, что вы были рядом, только потому, что вы были тем, кем вы были, и делали то, что вы делали, преклир смог настолько близко подобраться к этому инциденту. А потом вы что-то изменяете. Вы забываете о какой-то части коммуникационного моста. Вы не заключаете соглашение с преклиром по поводу формулировки. Вы не обсуждаете, какой процесс собираетесь проводить. Вы не задействуете коммуникационный мост, переходя от одной команды к другой. Вы что-то упускаете или роняете пепельницу. Конечно, что возмутительно... вы не даете подтверждения оригинации, или вы не даете подтверждения чему-то еще, или же вы не даете команду своевременно. И любая из этих оплошностей может на какое-то время вызвать у преклира чувство, будто он только что сошел с ума или так глубоко погрузился в апатию, что вряд ли когда-нибудь сможет из нее выбраться.

Только потому, что вы были рядом, только потому, что вы были тем, кем вы были, и делали то, что вы делали, преклир смог настолько близко подобраться к этому инциденту. А потом вы что-то изменяете. Вы забываете о какой-то части коммуникационного моста. Вы не заключаете соглашение с преклиром по поводу формулировки. Вы не обсуждаете, какой процесс собираетесь проводить. Вы не задействуете коммуникационный мост, переходя от одной команды к другой. Вы что-то упускаете или роняете пепельницу. Конечно, что возмутительно... вы не даете подтверждения оригинации, или вы не даете подтверждения чему-то еще, или же вы не даете команду своевременно. И любая из этих оплошностей может на какое-то время вызвать у преклира чувство, будто он только что сошел с ума или так глубоко погрузился в апатию, что вряд ли когда-нибудь сможет из нее выбраться.

Ваши процедуры – это наиважнейшая часть одитинга. И если сегодня вы и допускаете какие-то оплошности, то они связаны именно с процедурой.

Ваши процедуры – это наиважнейшая часть одитинга. И если сегодня вы и допускаете какие-то оплошности, то они связаны именно с процедурой.

Если кажется, что ваш преклир не горит желанием одитироваться или увиливает от сессии, а вы знаете, что все идет хорошо, вы должны спросить его: «Что я сделал не так?» И он назовет вам какую-то выдуманную ошибку, которой вы вообще не делали.

Если кажется, что ваш преклир не горит желанием одитироваться или увиливает от сессии, а вы знаете, что все идет хорошо, вы должны спросить его: «Что я сделал не так?» И он назовет вам какую-то выдуманную ошибку, которой вы вообще не делали.

В этот момент не спорьте с преклиром и не говорите, что вы этого не делали. Просто выясните это, потому что преклир тут же снова вернется в сессию. Очень часто преклиры воображают, что вы что-то сказали, хотя вы ничего подобного не говорили. Смотрите на это как на один из тех негативных моментов, с которыми приходится иметь дело одитору. Никогда не старайтесь оправдать себя или свои действия. Вы – причина в сессии одитинга. И с теми процедурами и процессами, которые у нас сегодня есть, вам будет чертовски сложно быть не причиной, а чем-то другим. Это единственное, чем вы стараетесь быть. Вы производите следствие в отношении своего преклира, вполне ощутимое следствие. Вам не нужно производить какое-то следствие, отличающееся от того, которое вы можете произвести, потому что вы производите вполне удовлетворительное следствие. И вам будет легче всего его произвести, если вы будете следовать всем положениям Кодекса одитора, огромное внимание при этом уделяя тому, чтобы быть невероятно точными при использовании процедур Саентологии.

В этот момент не спорьте с преклиром и не говорите, что вы этого не делали. Просто выясните это, потому что преклир тут же снова вернется в сессию. Очень часто преклиры воображают, что вы что-то сказали, хотя вы ничего подобного не говорили. Смотрите на это как на один из тех негативных моментов, с которыми приходится иметь дело одитору. Никогда не старайтесь оправдать себя или свои действия. Вы – причина в сессии одитинга. И с теми процедурами и процессами, которые у нас сегодня есть, вам будет чертовски сложно быть не причиной, а чем-то другим. Это единственное, чем вы стараетесь быть. Вы производите следствие в отношении своего преклира, вполне ощутимое следствие. Вам не нужно производить какое-то следствие, отличающееся от того, которое вы можете произвести, потому что вы производите вполне удовлетворительное следствие. И вам будет легче всего его произвести, если вы будете следовать всем положениям Кодекса одитора, огромное внимание при этом уделяя тому, чтобы быть невероятно точными при использовании процедур Саентологии.

Спасибо.

Спасибо.