Мне сказали, что было несколько людей, у которых были здорово задеты кое-какие кнопки.

Well, we arrive now to the last lecture of this congress. And the usual thing for a last lecture at a congress is to give you more technical data.

Послушайте, вы можете говорить мне об этом. Конечно, в большинстве случаев я уже и так об этом знаю.

Now, to tell you where we're going from here if you want to go there — that's the main point here — is I don't think anybody in Australia would go anyplace unless they wanted to go there. Isn't that true?

Итак, наш конгресс продолжается?

Audience: Yeah. Yep. Yes.

Аудитория: Да.

The one continent left that hasn't been totally steamrolled by machine age and so forth, is Australia. That's fairly obvious, many spots.

Рады, что пришли сюда?

Your future in Australia is very definitely in your hands and nobody else's. There isn't anybody can do anything that people don't want to do or go where people don't want to go, as I've already said.

Аудитория: Да.

But Australia today is pretty well on the road toward a much higher plane, Scientologically. I have seen tremendous advances here in the past half year and I think you have too.

Отлично. О, скажите это громче. Вы рады, что вы здесь?

And Scientology advances tend to go by the square of time. They don't go on a smooth, simple climbing curve. They start going this way — rather easy.

Аудитория: Да!

As Scientologists become more able, so does its dissemination become easier. Very often people will tell you in organizations, „Well, we'll go better as soon as we represent it in ourselves better.“ And I think that is a very definite fact

Вот это лучше, лучше. Мне тут надо малость приободриться, понимаете.

Now, in 1950 I pulled off the organizational lines. I simply turned my back on organizations. I said, „That's it. We will go as far as Dianetics works. And we won't go any further than that. And with all the ballyhoo in the world, with all of the tremendous billboards in the world, with all of the TV time and everything else, we won't go any further and we won't go any faster than the subject works. And therefore from here on out my main concentration is solely on research, investigation and getting better results.“ And that was my goal way back in 1950.

Так, а прошлая лекция не была для вас излишне крутой в техническом плане?

And I've stuck to that very heavily and any organization that occurred up to 1957 was purely incidental. That make you understand a little bit better what's happened here in Australia?

Аудитория: Нет.

Because I found out — I found out that it would go as far as it worked. And it was my job to make it work better! And by the fall of 1957 I was willing to give a considerable amount of time to organizations, communication lines, keeping people better informed, getting a better standardization in Central Organizations, making Central Organizations work better for one reason only: We had made our first MEST Clears, made by somebody other than myself And now I knew we had a show on the road. And there are some people right in this room that are MEST Clears. It's not a remote fact. It can happen and actually can happen with the exact processes that the first MEST Clears in 1957 were made by.

Не была, ага?

Now, 1957, therefore, was a kickoff as far as organizations were concerned. Up to that time I didn't even have my own communication lines organized at all. Stuff just landed on me from any part of the world and got handled or didn't get handled to the degree that I had time to spare from research and investigation. And that wasn't much time to spare, let me assure you. Because — it's been calculated that if the Ford Foundation or some vast organization had taken over Dianetics and Scientology research, they would have finished it in 2080 A.D. at a cost of twenty million dollars a year — something on that order.

Аудитория: Нет.

The research which we have could never have been bought, not by any existing research organization. It had to be done economically and it had to be done as well as it could be. And it's been a rather tremendous job because it's been bucking the line of the unknown the whole way. It isn't as if anybody had ever been out along the line and marked any blazes on the trees. It was straight across the middle of the desert with no tracks whatsoever.

Просто задела несколько кнопок. Отлично.

That sounds like an exaggeration because you look at some of the old Vedic hymns and you look at this and you look at that and you'll find pieces of Scientology. Yes, but how many other pieces do you find in them? How many other pieces that had no part of the puzzle whatsoever!

Я объясню вам причину. На этом конгрессе я впервые хочу выпустить решение проблемы, которую можно обнаружить еще в Книге Один, и которая, вероятно, представляет собой главную причину неизменности вашего графика на тестах. Она пригвождает ваше личность прямо на этом месте, хотите вы этого или нет.

You're told in Lamanism that man is a separate soul and that he can exteriorize. And you're told at the same time that all he has to do is totally introvert and sit in one place and supermeditate and spin himself in 100 percent and he will go out the bottom! And that's twice as important as the fact he could exteriorize. On every hand you had data, data, data.

Я хотел бы рассказать вам об этом, потому что это совершенно новый материал, совершенно новое открытие. Это не очень сложная вещь, и я хотел бы выпустить это прямо здесь, в Австралии.

You can pick up today a book like somebody — one of the more advanced modern thinkers like Krishnamurti. Pick it up, read all about time. I've had somebody do this, you know. I've made them do it! And they read all about time and it's paragraph by paragraph by paragraph. And then all of a sudden they read a paragraph and, „You see? You say that in Scientology, too.“ And I say, „Go on. Read the next paragraph.“

Этот предмет — вейлансы. Вейлансы.

And so they read the next paragraph and they find that „all pebbles on the beach are timeless eons which congealed bluapul“ has the same meaning and the same importance as this true fact he's just said, you see.

Этот предмет не является чем-то эзотерическим. Как раз таки, это штука совершенно заурядная. И такой вещи, как "ваш собственный вейланс", не бывает.

And then now read the next paragraph and the next paragraph and turn the page and read the next and the next and the next. And where else in all that garbage do you find another true fact? And who is to tell anybody that in that garbage there was a true fact? And that's been „knowledge.“ It's been like a tremendous chute of water and you had to pick out the right drop. How were you going to pick out the right drop?

То и дело мы склонны поддаваться соблазну использовать это выражение. Но это просто вы. И вы не становитесь вейлансом, до тех пор пока вас не подберет и не наденет кто-нибудь другой.

Been an awful lot of smart men trying to pick out the right drop for an awful long time — my hat's off to them because it's been a rough deal.

Вот, скажем, у нас есть мама, которая очень и очень склонна к критике, и каждый раз, когда мы пытались что-то создать, она это разрушала. Или, скажем, каждый раз, когда у нас появлялась какая-то новая идея, она говорила: "Нет, нет, нет!". И каждый раз, когда мы пытались стать самими собой, что ж, мы оказывались сокрушены. Каждый раз, когда мы пытались быть самими собой, кто-то другой говорил: "Нет, нет, нет!. Будь кем-нибудь другим".

Now, I don't say that this was — means anything particular with regard to I'm bright or stupid or more introspective or something or other than they are. But, I will say this: that picking out the right drop, picking out the key data which led to freedom was far more important than getting the right letter answered. Far more important than handling the vastly horrible problems of somebody in lower upper Chicago. You got the idea?

Я как раз общался с вами по поводу общественных ценностей. И когда вы в конце концов приходите к убеждению в том, что ваши ценности и ваши способы смотреть на вещи совершенно неправильны, то у вас есть выбор. Вы можете либо просто прекратить существование, или схватить вейланс, который, очевидно, будет приемлемым. Именно это мешает вам быть самим собой, когда вы прекращаете быть самим собой.

Because getting the right facts in the right order done right, of course, solved all the problems in upper lower Chicago, too! So, in this case it was definitely the cart was put behind the horse.

И большинство графиков, которые составляются по вашим ответам, и большинство тестов, которые вы выполняете — это картинка вейланса, или совокупности вейлансов, которые вы позаимствовали в тот или иной момент, так как они представлялись вам приемлемыми, и именно их вы отмечаете на бланке для ответов.

And we could have been beating — as a matter of fact, in early 1951 I was offered a national TV program in the United States by a very well-known sponsor. And one of the reasons people here and there are so darned mad at me — and here and there they're awful mad at me — is that I would never play their game. I went along my way and did the job that I thought had to be done. And that outfit to this day practically spits every time they mention my name! It cost them about 75,000 dollars to line this thing up, and they had it all lined up and all I had to do was walk in front of the TV camera and take up people's problems on a national broadcast basis.

До тех пор, пока вы не измените вейланс преклира, вы не измените преклира.

I just had to take up people's problems and look nice and say witty things and so forth. And why wouldn't I? Well, that fifteen minutes, of course, would require a couple of hours of going to and from the studio and doing this and doing that. And it was just time we didn't have. It was time that couldn't be afforded. There it is. We never put on a TV program. One couldn't do it; he couldn't do that much work.

Если одитинг легко может изменить вейлансы, то вы очень просто можете изменить график, реакции преклира на жизнь, его способность справляться со своим окружением. Если вы можете изменить его вейлансы!

I've barely been able to do the job I have done. And whether I have done it poorly or well, time will tell. Of course, there's always more job to be done.

Если вы можете продолжать снимать с него вейлансы, до тех пор пока он не выкопается наверх — то, когда он окажется наверху, вы получите весьма поразительную личность. Эта личность будет давать стабильно высокий график, и оставаться в таком состоянии.

But at this particular time I hope you'll forgive my occasional inattentions, my seeming to be way off someplace else and — when you yourself knew it was all going to the devil and there was no interest paid to it whatsoever.

Есть множество способов определения Клира и наблюдения его. Но технически самый лучший способ рассмотрения Клира заключается не в кучке механики. Это просто вопрос о том, стал человек самим собой или нет. Если ответ — да, то тогда можно сказать, что он стал Клиром.

Now, I tell you why. Now, I tell you why HASI Melbourne could just sit down here and spin. People had tried to drag it out and straighten it up and so forth, but unless I'd put in full administrative time, made organization very solid, made it groove right straight down the line, put a lot of time in on training personnel and so forth, what else could it do but try to get along the way it did? And that it survived at all is a tremendous tribute to the people who are running it.

А если он — если это "я", заново открытое, очищенное от примесей, восстановленное, потом улучшается до состояния, в котором оно может, понимаете, расслабиться и сказать: "Ну, я как личность могу действовать на значительном расстоянии и при это достигаю действительного прогресса", и так далее, то вы получите ОТ.

But in running it, they themselves learned something that I didn't have to teach them. They themselves learned a certain amount of independence rather than a total dependence on Ron. Now, that's valuable. And I think it would be better understood here in Australia than in anyplace else in the world, wouldn't it?

Вот очень простой способ рассмотрения того, что есть Клир. Просто отбросьте все эти механические идеи, и скажите: "Нам надо просто сделать парня самим собой, чтобы ему не мешали наложенные поверх него личности".

Audience: Yes.

Вы когда либо слышали выражение "старый школьный галстук"?

Scientology organizations here in Australia are particularly strong because they have survived in spite of it all, even though they have yet to be as well known or as well appreciated as they will be. Right now there isn't a franchise holder, much less a large organization here in Australia, that isn't doing a splendid job right here at this moment that I am tremendously proud of. And they've done it practically off their own cuff and I'm real proud of that.

Аудитория: Да.

There's a great deal to be known and done organizationally and administratively, but I want you to understand and I want to tell you here at this congress that it is not any part of any plan I have or ever will have to own and control the actions of people.

Это вейланс.

The actions of people, fitted into an organizational framework, themselves shake into their best efficiency. There are certain things that have been learned by Scientology organizations — learned the hard way over the years. And fellows who really can run organizations are the first one to recognize that these lessons are valuable. And they put them into effect and they carry on and they win with them not because they'll be sacked if they don't, but because it makes good sense.

Есть даже люди, которых отправляют в Оксфорд (это не тот "Ааксфорд", который вы знаете, это "Оксфорд") — так вот, их отправляют в Оксфорд…

There's even an old Sec ED, Secretarial Executive Directive (which is an order to an organization put out by myself) that says: when a Sec ED violates good sense, why, follow the good sense and to hell with the Sec ED.

Это очень забавно. Мои малыши теперь ходят в английскую школу, и все слова, которые они знают с Америки, они все еще произносят с американским акцентом. А все новые слова, которые они изучили, совершенно новые слова, в Англии — чертовская смесь, какую только можно услышать.

Now, that doesn't look very much like we're trying to own and control large sections of Earth.

Эти оксфордские выпускники очень часто просто отправляются в Оксфорд для того, чтобы приобрести вейланс. Фактически, у них это есть. Это часть расписания. Предполагается, что они должны приобрести там тон и поведение. На самом деле я не хочу сказать ничего плохого против Оксфорда. Это просто тот факт, что это часть этого бизнеса.

We are in the perilous condition, however, of inheriting large sections of Earth if we don't look out. And that is my main difficulty, if you please, administratively — is try not to put great big barbwire fences around pieces and things and say, „Well, everybody else keep off.“ That's the hard thing to do.

На самом деле, это означает, что у них, должно быть, уже имеется какой-то паршивый вейланс, раз им так нужен следующий, который можно было бы наложить поверх данного.

But a long time ago an ethical problem occurred. It was a very interesting problem. This will amuse you because I don't think I've ever told anybody this before generally. Oh, a few people on the inside know this.

Такова судьба того, кто теряет самого себя. Он получает вейланс поверх этого, и ему он не нравится, так что он берет другой вейланс поверх предыдущего, потому что ему и этот не нравится, и он берет другой вейланс поверх предыдущего, потому что ему и этот не нравится — но ему и этот не нравится, и он берет другой вейланс. И получается некая мистическая серия вложенных друг в друга сфер — просто один вейланс за другим — каждый из них представляет собой пакетную личность. Каждый из них представляет собой пакетную личность. Ее реакции такие-то и такие-то в отношении того-то и того-то.

But up until July of 1950, in all the first months of burst and bang in the United States, I used to tell everybody with a perfectly straight face that Dianetics was the product of a number of fellows and I was their spokesman, in an effort to get them and it off of my back and keep from inheriting the administrative burden, because I didn't have any idea of wanting to be „the famous person.“

От того, кто учился в Оксфорде — просто для приобретения тона — всегда можно ожидать, что в случае аварии он скажет: "Ничего нет". Немедленный отклик. Потому что так диктует вейланс. Он говорит: "Никаких аварий не происходит", — понимаете.

In the first place I had had enough already to know that it was a snare and a delusion.

Проваливается крыша. Под его ногами трещит пол, а он должен сказать нечто типа: "Что такое, что за неприличные вещи?".

Perhaps if at that time I hadn't ever commanded ships or expeditions, if I'd never seen my name in print I might not have had quite as cleareyed a view of what fame means. But it's a bubble, it's nothing, it's froth. Well, it — and you go down and you write a movie and of course you're famous, right away. I mean, everybody seeks you out, you know, and they — all the young writers that want to write movies and all the movie actresses that want parts and — ah! The next thing you know, you just — many people do, they just lose their heads and that's it.

Предполагается, что он ответственен в одних областях и безответственен в других. Предполагается, что одни определенные вещи делают его счастливым, а другие — несчастным. У него имеется целый самосвал всяких "Я должен то-то и то-то". На любой данный стимул или стимулы у него имеется готовая реакция. И вы можете играть на нем как пианист на пианино, понимаете. Открываете крышку и жмете на клавиши. И каждый раз вы получите одну и ту же мелодию!

But if you've lived in that kind of an operating climate for any period of time at all and been here and there and done this and that, you eventually find out that the essential thing is to do your job! Not to be known for doing it. It's a big difference, you know.

Для рабовладельца очень удобно иметь дело с таким человеком, потому что он полностью предсказуем и никогда не выйдет за рамки четко отчерченных линий.

Sometimes in an organization we find somebody who is totally overlooked. Person's doing his job, doing his job well. No randomity in that person's vicinity and somebody who makes some randomity and apparently has a lot more noise around him, and so forth, gets promoted and that person doesn't. This one we have to look out for too.

Следовательно, с ним можно делать практически что угодно, и заставить его согласиться на что угодно. Вы можете заставить его делать что угодно, просто играя на правильных клавишах.

The fellow who does his job well is the only person who will ever help others or do anything for anybody and himself included. Doesn't matter how well he's known.

И я не могу сказать, что в обществе, которое стремится быть свободным, независимым, в котором признается ценность каждого индивидуума, особенно в Австралии, где людей не так уж много, присутствует какая-либо необходимость в таком механизме. Я полагаю, что гораздо удобнее, чтобы люди были самими собой.

But at the end of July 1950, a terrible thing had occurred: The Communist Party had elected me out. In the first place we had our biggest ARC break in 1947 when I was writing, as a member of the Authors League of America, stories which would not fit themselves into the framework required by the officers and directors of the Authors League of America which was 100 percent, almost, Communist Party card-carrying members! And they said I was a fascist! And I have even been hung in effigy long before Dianetics as a fascist. I was a popular butt of the communists because I wouldn't write stories totally calculated to stir up racial minority difficulties in America! I just wrote stories to be entertaining and that was no longer the fashion.

Конечно, я иногда чувствую себя страшно одиноким, с такими вот мнениями. Но я правда так считаю — что надежнее, чтобы люди были самими собой.

And you'll think this is a strange statement for me to make because that's a big organization. But they've already long since had my resignation.

Конечно, для того чтобы действительно взяться и распотрошить все эти вейлансы, и увидеть, что там, за ними, требуется немалая выдержка. Но почти всегда, даже при снятии пары вейлансов, под ними вы обнаружите более хорошего парня.

Now, these people in the early days of Dianetics said, „We can use Dianetics.“ They were all my friends. Everywhere I looked, every writer I knew who had ever been a member of the Communist Party was right there alongside of me pumping my hand, saying, „Good going, Ron. We knew you had it in you.“ I kept asking these fellows, „Why are you so interested in me?“

А когда вы устраните их все, вы обнаружите электростанцию. Когда мы говорим: "Человек в основе своей хороший" — при этом имея в виду также и женщин — мы имеем в виду, что если его или ее откопать, то она или он будут стараться следовать оптимальным решениям при любых данных обстоятельствах.

„Oh, well, you're very famous. You're very brilliant! You're very this.“ Yeah, yeah, yeah.

Только вейлансы удерживают человека зафиксированным на одной или двух динамиках. Потому что вейланс не может расширяться. Вейланс всегда сужает и притупляет.

We had the potential of an organization the influence of which could be used by another interest! And when they finally got it through their thick skulls in October of 1950 that I didn't care to have Dianetics and Scientology covertly used by any other organization on Earth for their own special purposes, Dianetics and Scientology in the public presses had it.

Как выглядит идеальный рядовой в армии? Идеальный рядовой? Над этим вейлансом сержанты работают не покладая рук. Вы наверняка слышали, как проходит эта работа. Любое мельчайшее отклонение от образа идеального рядового, любая попытка быть приличным парнем, любая инициатива, любая идея о практическом улучшении в том или ином плане, любое стремление следовать здравому смыслу — ага, они тут как тут со своими тяжелыми дубинками. "Вернись в строй. Забери эти якорные точки. Будь рядовым. Будь рядовым", — вот так.

Anything you see today in the public presses stems from that period and similar periods when people have walked up to me and said, „You've got awfully nice organizations. You have a tremendous appeal to the public. You represent things very well and you're very clever and very famous, too. And we'd be very glad to subsidize you very nicely. Don't you want some money.? How about some more money, huh? It's — money, money, checks? What do you want? What do you want?“ so forth.

И после многих, многих, многих лет вот такой жизни человек демобилизуется, приходит на гражданку, и ему требуется очень-очень много времени на то, чтобы перестать быть рядовым. Он обнаруживает, что приветствует людей и общается с ними так, как ему давно хотелось сделать с этим сержантом.

And I'd said, „You flatter me. You flatter me. You flatter all of us. But we've got this far on our own hooks and we're going to get the rest of the way the same way! There, sir, is the door.“

С армиями все в порядке. Армия — хорошая вещь — для учебника по истории! Армии на сегодняшний день, конечно, настолько страшно вышли из моды, что я просто поражаюсь тому, как у какого-то политика может хватить смелости выделять на военные расходы хоть какие-то деньги, сказать честно.

The fate of any piece of knowledge man has ever been able to learn about himself, his society or this universe has sooner or later become subservient to some special interest with a curve on it to make more slaves. And this is one time when as long as I've got words in my mouth and breath in my thetan — this is one time when that curve isn't going to happen. And that's all I want your help in. We want to make sure that what we know never comes to serve some special interest for the subjugation of man.

Конечно, это типичное политическое решение — как только армия перестала представлять собой какую-либо ценность, что ж, можно приступать к созданию большой и постоянной армии, понимаете?

The only reason you ever see me let my name go up on doors in organizations and that sort of thing is because I had learned by August of 1950 that unless I was willing to take ownership for it, it would go all agley. And all that name stands for is „This is the best we know at this time.“ That's all that name stands for. It doesn't stand for me or how famous I want to be or anything else, but that is „The best we know at this time will be released through this particular organization,“ and that's the only thing it can say. It doesn't even mean possibly that it would be a better organization than others, but it'd certainly say that the ethical standards are maintained at whatever cost and the technical knowledge that is available, is available, little of it pulled back, none of it hidden. The facts are yours.

Ассигнования на пушки, винтовки и пулеметы в наши дни похожи на трату денег на луки и стрелы. С таким же успехом можно выделять деньги и на них.

Because in the final analysis, to whom does Dianetics and Scientology belong but to you? Because it is about you. It is too intimate a thing to be owned by another person.

Кстати говоря, нечто подобное недавно раскопали в военном ведомстве США, кто-то спер у них сверхсекретные файлы, и выяснилось, что одним из суперсекретных оружий во второй мировой войне был лук со стрелами. На самом деле проводились разработки луков и стрел для использования коммандос, и эти проекты получили обозначение "сверхсекретных". И с того дня до сего момента лук и стрелы попали в разряд сверхсекретности для американской армии.

All Dianetics and Scientology attempts to do is to undo the magic spell which has made people less than they want to be. And to do that it requires that some truth be known. And that the central and principal truths of man be known, merely as truths — not as pitches and curves to serve some different reason or purpose. And that information is its own best protector.

А возьмите парня, которого делают генералом, обычно он получает некоторую обработку в некоем демократическом сообществе по поводу того, как быть идеальным генералом. Заранее и всегда известно, что должен делать генерал. Такой генерал — удобен. Потому что он находится в вейлансе генерала.

If it is itself, if it is what is known, if it is what has been learned, then it undoes its own spells. And the only possible excuse we have for training anybody, for processing anybody is that Dianetics and Scientology will undo Dianetics and Scientology. And that's the first time known in the history of man that a subject, if it ever curved down, could also go up — that a subject undid itself And that would be true knowledge.

А потом, когда приходит война, они начинают ему пенять, что он не там отступает, не туда направляет войска, совершенно неспособен приспособить армию к ситуации, терпит поражения там и сям, ломает оборудование и так далее, и потом все это так или иначе приводит к гигантскому количеству людских потерь.

Only true knowledge can undo the spells laid by true knowledge.

И они начинают расстраиваться по этому поводу. О да, конечно — ведь перед тем, как иметь лидера, надо иметь там личность. А у них вместо нее — вейланс под названием "генерал", с готовым набором точных реакций, которые приличествуют генералу — само собой, никакого лидерства там не получается.

For instance, I know a half a dozen processes by which you could run out Ron. See? Just like that! And of course we had two ACC Instructors over here that when we were assessing people in the last ACC — we were assessing people madly (last US ACC) to find out what was the most likely present time button they had. We found out that, oh, maybe, I don't know, 30 percent of them, something like that — came up with „Ron,“ you see, as a — as a valence that they had been overwhumped by.

И в критическом положении там никого не оказывается. И это правда о вейлансе — там никого нет. В этом обществе на данный момент имеется гигантское количество весьма редко посещаемых тел! Вейланс, можно сказать — это упакованная серия откликов. Вейланс любит шпина*В этом месте в лекции имеется шутка, основанная на игре слов и непереводимая на русский: "And every time that we tried to be ourselves, why, we get overwhumped. (That’s a Scientology technical term.)". Слово "overwhump", видимо, образовано от слова "overwhelm" (подавлять, сокрушать) и "hump" (горб). -ОМ., не любит бифштекс; любит зеленые шляпы и не любит белых; считает полных женщин слишком полными, а худых — слишком худыми — все, что этот вейланс думает, становится мыслью. И никакой гибкости в отношении чего-либо.

So, they very busily started to work running out „Ron“ as a valence and it didn't run out because it wasn't there. It undid itself so fast that you wouldn't have called it a valence. Except, of course, they would ask somebody „Ron?“ And then somebody would think of something they had thought about me or done to me and they'd get a little overt on the line or some darned fool thing like that and it'd go snip. So, they'd say, „Good! Well, that's a valence.“ It didn't run!

И в действительности, вы можете изменить преклира, просто дав ему достаточное количество побед для того, чтобы он начал верить в то, что он может обладать какой-то ценностью и не нуждается во всех этих пакетных откликах. В конце концов он поверит и в то, что он сам способен иметь свое собственное мнение о различных ситуациях, с которыми он сталкивается в жизни. И вы увидите перед собой реального, живого человека. А не какую-то заводную куклу.

If I started telling you large stacks of lies and all kinds of things and giving you big pitches and curves (which I would never do), yeah, I'd be a valence all right. I'd be one to reckon with. A horrible valence. Because in the guise of truth, you would have lies. Therefore, I have to be pretty careful what I tell people. I do. Not that I'm important.

Конечно, в этот век машин страна почти полностью населена людьми, которые страшно привыкли к существованию этих машин. Они настолько привыкли к тому, что кругом работают одни машины. Надо просто нажать правильную кнопку, и тогда поднимается капот, отходят колодки — и мотор запускается… может быть…

But, any time truth is put out, it has to be put out on a clean line. And it is itself and real truth runs itself out.

Они настолько привыкли к машинам, что думают, что и люди тоже должны полностью состоять из механики. И очень расстраиваются, когда кто-то вырывается из стройных рядов.

Knowing who you are — you knowing who you are, knowing what you are and knowing what you're capable of, are to that degree masters of your own destiny, not slaves of somebody else's destiny. And don't you ever think you have to do something because — merely because I told you the truth sometime or another. You have no obligation on this line of any kind whatsoever. You owe me nothing. That's the way it is. It isn't that you should or did or anything of this sort.

Однажды один мой друг (старый фантаст, Пол Эрнст), написал рассказ под названием "Он не любил супа". Возможно, вы уже слышали от меня об этом. Рассказ под названием "Он не любил супа".

But in August of 1950 I had to take responsibility for the fact that I was developing this information, I was putting it together and I was putting it out. And I found out the second I took my name off of it, we got a lot of lies on the line. We got people jumping up and putting a twist on it and a personal pitch and a curve and that sort of thing.

Там парень попадает в далекое будущее — сверх автоматизированное общество, понимаете, кругом сплошные линии сборки и ремни, и вообще суперсоциализм, никто не получает никакой платы. Каждый обязан появляться там-то и там-то, у него есть определенные трудовые задания, и он обязан проявлять такие-то и такие-то реакции, понимаете, и кругом все просто заведено и работает, как в кукольном театре. Этого парня выстреливают в будущее, и он попадает вот в такое общество. Должно быть, он был австралийцем — у него все еще сохранилась некоторая индивидуальность.

And we find out now, over the period of years, that rightly or wrongly if I sign a bulletin, then people think that's the right bulletin. And if somebody else signs a bulletin, why, they say, „Well, maybe that's the right bulletin.“

И его поймали, и отправили в столовую — чтобы накормить, понимаете — и вот заработали огромные ремни конвейера, на которых стояли гигантские тарелки с супом. И, естественно, как только тарелка подъезжала, каждый снимал ее с конвейера, и ставил ее перед собой.

And that doesn't mean a thing beyond this one thing: that we have identified source and therefore can run it out very easily.

И во тон там стоит, подъезжает его тарелка с супом на ленте конвейера, тот его нюхает… и не снимает с ленты!

We must never let what we know get into a state whereby it itself is a tremendous number of „now-I'm-supposed-to's.“

Тарелка, конечно, едет к концу конвейера, валится там с грохотом, разбивается *Игра на произношении слов. ЛРХ любил шутить на тему отличия британского и американского произношения слов. -ОМ. а куски и останавливает всю систему лент и конвейеров.

For instance, you have never read from me a code of right conduct. That's the obvious one, isn't it? Somebody is writing a great deal and he's writing on the line, he's writing research materials and he's writing about you. Well, obviously the right thing to put on the line would be a code of right conduct, wouldn't it? Hm? Oh, yeah?

И поскольку в этом обществе уже давно не было ничего подобного, там даже не осталось электрических пробок. Из-за этого поломка на кухонном конвейера приводит к замыканию на всех электростанциях в городе. И в конце концов этот дурацкий факт — что он не любил суп — приводит к тотальной разрухе всего этого машинного общества.

I'll call to your attention that that's probably the first thing that any philosopher in past ages ever thought of — was a code of right conduct. And the reason the communist had a China to break up, and the reason China never got up is because a fellow by the name of Confucius who could write not that I have anything comparable magnitude to that — but this fellow laid down a code of right conduct! And this was what you did.

Если подумать над этим, то можно отметить, что век машин создает тенденцию обесценивания индивидуальный пристрастий людей. Возникает тенденция уравнивания и четкой стандартизации. И единственный способ, которым этого можно добиться — собрать кучу вейлансов и сказать: "Вот идеал человека, и ты должен быть таким человеком, и никаким другим, не должен иметь никаких других мнений, кроме его мнений, и вот таким ты и должен быть!". Далее для достижения этого используются разнообразные механизмы.

Now, it's like saying, „Always sit on the back of a vehicle.“ And somebody invents one that has to be driven from the front. Times change. Times change. „Now-I'm-supposed-to's“ change. Social conditions change. We are here wrapped up in the present moment in a machine age. It's not the age of a philosopher. That age has passed. Men no longer have leisure to think. Most of the scientific thinking done today is done by ENIACs, UNIVACs and other peculiar electronic equipment!

Семьи начинают работать над этим. И после того, как человек слишком много проиграл, его можно убедить в том, что он неспособен побеждать, а вместо него это может сделать некая пакетная тождественность. Поэтому он покупается на эту пакетную тождественность, которую ему предлагают.

I went into a large laboratory not too long ago where they had one of the biggest electronic brains in the world. A friend of mine said, „You've just got to come to see our electronic brain.“ And I said, „I'll be very happy to come to see your electronic brain.“ And I went up. He said, „You'll be very interested that it has neuroses.“

Способ заставить тэтана сделать это — просто открыто давать ему поражения, поражения, поражения. Сваливать на него вину за то и за это, за все эти провалы и предательства, и изобретать все больше и больше вещей, вину за которые он должен нести.

We looked at this thing — I looked at it — and we fed it answers and that sort of thing. I did a terrible thing with that electronic brain — I gave it a neuroses.

Я не говорю о христианстве — забудьте об этом. Я оставляю человеческих богов в покое, они оставляют в покое меня, а я — их. Кстати сказать, сегодня я чуть не привел к вам — но потом подумал: "Ну, не буду я создавать ей столько головной боли" — богиню разрушения, Кали, которой со страшной силой поклонялись в Индии, когда я был там всего несколько дней назад. Фестиваль богини Кали. И я взял одну из них. Это поклонение разрушению. И они готовы объяснять вам множеством способов, зачем надо поклоняться разрушению, но все это сводится к тому факту, что их гигантский импульс в сторону созидания, в котором мы вчера говорили, создает автоматический импульс в сторону разрушения. И, вероятно, на сегодня это один из наиболее могущественных богов Индии — богиня Кали, разрушительница.

He said — a lot of the engineers around there — said, „This is Hubbard, you know.“ And, „Dianetics and Scientology fellow,“ and so forth. „I'll show him the electronic brain. Maybe he can ask it some complicated question, you know, test how good the thing is,“ so on. „Go ahead, Ron. Go ahead. Go ahead.“

Именно она, хотя там, в Индии, я озадачил пару людей этим фактом — я спросил: "Но ведь она всегда была богиней удушителей, не так ли? Понимаете, убийц, парней, которые гуляли по большой дороге и убивали на ней прохожих".

So, I wrote down „two times two equals question mark“ and fed it to the machine. That was it. It didn't develop a neurosis, it went psychotic!

"О да, конечно, но на самом деле она — Божественная Матерь". Да и вообще, знаете: "Этот западник, что он вообще об этом знает, надо просто нагрузить его как следует, и все". И они поклоняются — они поклоняются Кали.

I had fellows explaining to me carefully that the machine could not accept a double datum only. It could only accept five-digital problems, not two-factoral problems. And I'd wronged their machine.

А Кали, конечно, сама по себе представляет некий синтетический вейланс. Это богиня преступников. И большинство богов — созданных богов такого вот рода — это просто синтетические вейлансы того или иного рода.

I said, „Well, isn't it horrible that it knew the answer to anything complicated but not anything simple? Well, can't this machine think out anything simple like you can?“

Очень часто они стараются поймать тэтанов. Они выставляют картины, которым надо поклоняться, и так далее, и говорят: "Тэтан обязан взять одну из этих картинок", и все такое. И через некоторое время вы оказываетесь в теле. Вот один из наиболее хитрых способов интеризации: заставить тэтана совершать оверты против тел, до тех пор пока он сам не станет телом. Это дает ему кучу вещей, чтобы ими быть и их делать.

„Oh, that machine is much brighter than we are!“ They were convinced of this. I never did break this down with them. I asked them patiently various questions like, „Who built the machine?“ And I swear they thought it arrived there by spontaneous mechanization.

Для того, чтобы полностью освободить кого-то и восстановить его собственное суждение, на самом деле не требуется никаких рискованных трюков, как вы могли бы подумать, потому что только тогда, когда он совершенно деградировал, он начинает делать неправильные вещи, плохие вещи, и проявлять реакции разрушения и зла, и поклоняется, можно сказать, богине Кали.

I said, „Who has to dream up the problems to feed it to the machine?“ I thought I had them there, but I didn't. They opened the door and showed me the other machine.

Для того, чтобы быть достаточно хорошим, человек должен находиться в достаточно хорошей форме. Это верно всегда.

Well, it's a machine age. It's certainly no place for a philosopher, no place for a person to try to look closely into the problems of man because the problems of man are quite unimportant. Man is quite unimportant. Man after all, is just a cogwheel in the big machine, isn't he?

Вейланс — это не какая-то бесформенная штуковина, как вы могли бы подумать. На самом деле у него есть и форма, и масса. Ему принадлежат серии картинок. У него есть целый ряд синтетических постулатов, "я должен делать …", которые относятся к нему. Он обладает более или менее целостной личностью. И преклиры покупают такие штуки. Они покупают их у папы, они покупают вейланс у мамы, они покупают тот, что со старым школьным галстуком, и тот, который знает, как быть хорошим младшим лейтенантом, хотя я ни одного такого не встречал.

Well, if man's a cogwheel in the big machine, I suppose someday we will have a society where a great many machines produce for a great many machines. And nobody will be troubled with any people around. And apparently on present trend that's the way it will go.

Вейланс — это тот профиль, который проявляет большинство людей. И есть даже трюизм о том, что на самом деле вы одитируете не преклира, вы одитируете вейланс. И если вы просто одитируете вейланс, и никогда, никогда, никогда, никогда не направляете внимание на проблему отделения преклира от этих вейлансов, конечно, все, чего вы достигаете — улучшаете вейланс.

But as man develops more and more ability in using force in the society — as more and more force is at his command and control, his own force is less. He gets to a point finally where, well, war is not a matter of grappling a fellow man or something like that, war is a matter of going in and doing a calculation, feeding it to a machine, which then feeds the problem to another machine, which then feeds the answer out into some kind of an endless belt which touches off a guided missile and which arrives then in the right locale — boom.

Вы просто берете несколько "теперь-я-должен-…" у вейланса. И преклир говорит: "О, мне стало лучше".

But it certainly didn't take much to — force to write the equation down on a piece of paper and feed it to the machine in the first place.

Очень часто вы будете сталкиваться с человеком, который страшно обеспокоен по поводу вейланса — господи, он на самом деле является им! — и как только он начинает в одитинге от него избавляться, как вы начинаете замечать, что вы одитируете его, а он одитирует что-то другое. Никогда такого не замечали? То, что вы говорите, на самом деле попадает не к нему. Вы направляете это к нему, а он направляет это туда. И вы спрашиваете его, что это у него там, и он отвечает: "Ну, я не знаю. Какая-то масса или что-то такое исходит оттуда. У она отлично одитируется на этом процессе!".

Man becomes, unfortunately, incapable of making correct decisions to the degree that he is incapable of confronting force. If a man cannot handle or confront force, a man is then dependent upon force to give him his decisions. And at last, why, it just adds up to „That nation which has the most force is the rightest nation.“ Of course, that's not true at all.

На самом деле он улучшает или одитирует вейланс. Так что наличие процесса, который снимает вейлансы — это очень хорошая штука.

It's not even true that that nation which has the most machines is the best nation. Only people would have us think so these days. They say, „It's a great country. Nobody ever lifts a finger in it.“ It doesn't sound to me like a very industrious or healthy people.

Один из первых процессов, который резко снимал вейлансы, был, конечно, процесс, который убирал отстраненность.

And as we look over our future society we are unfortunately looking at space opera. Now there are some amongst you who have never read or contacted science fiction. I'm afraid this is a minority.

Что такое "отстраненность"? "Отстраненность" означает "Я не такой, как все" — различия между собой и другими. И когда эти различия достигают огромной величины, человек, конечно, не может становится партнером или общаться с другими людьми, независимо от того, насколько они важны.

Any one of you sooner or later has collided with some science fiction where the great machines clank around the great machines, and the plot is mainly evolved by what tricky gimmick the hero had up his sleeve that untrickies the gimmick that the other villain had up his sleeve, where the whole solution to the civilization hangs on whether or not somebody got the right whatnots in the test tube.

Другими словами, возникновение отстраненности обычно происходит из-за вейлансов, если вы можете понять это.

Science fiction is very interesting and I'd be the last man to run it down having written a couple of million words of it myself.

Этот пк уже потерял себя в другом вейлансе, и этот вейланс, как он знает, весьма сильно отличается от всех других вейлансов. Поэтому он отстранился от всего вокруг. В то время как на самом деле преклир в совершенно хорошей форме может пойти и сесть у придорожной канавы, чтобы пообщаться с бомжами — пойти и поговорить с ними, о бомжевании и так далее, и при этом совершенно не испачкаться. Это не деградирует. Потом он может пойти и пообщаться с президентами банков, понимаете. Нет особой разницы. Он может общаться — общаться практически с кем угодно, без особых проблем. Только у вейланса возникают особые проблемы.

But very few science fiction writers except those who have gotten smart enough to move on into Scientology — and they have, by the way — you see their plots consistently and continually now taken out of History of Man and other Dianetics and Scientology sources. They get somebody and get an E-Meter and start plowing up and down the line. There are several people doing this. That's right.

Человек в старом школьном галстуке, разговаривающий с человеком без такого галстука, конечно, деградирует. Вейланс запросто может проиграть, понимаете, но преклиру проиграть очень трудно. Для того, чтобы аберрировать преклира, надо здорово поработать. Для того, чтобы аберрировать кого-то, надо здорово, очень здорово поработать. Даже и не думайте, что его аберрации появились в этой жизни — нет. Над ними шла работа уже порядочное время.

Read a costume historical the other day that came right out of somebody's reactive bank. They'd actually — actually had E- Metered it out — and it was line by line, paragraph by paragraph, right out of something some pc had told them. They'd actually picked up a plot back in 1750 and so forth, because here and there they skidded and used one of our terms.

Отделение и отождествление, конечно, вещи более или менее сравнимой величины. Что такое отождествление? Ну, если я считаю себя этим микрофоном, или вон тем столом, то я себя с ними отождествляю. Окей?

What most science fiction writers do not realize is that space opera is a recurrent phenomenon in man's past. Certainly this is not an original statement. No less a personage than Henry Ford said that if you emptied all the seas of the world in the bottom of one of them at least you would find railroad tracks from a billion years ago.

Иногда вы можете делать это постулатом. Вы можете сказать: "Хорошо, я — этот автомобиль. Что у меня сломано? А! Теперь я опять я", — обратно, и вы можете сказать: "Знаешь, у этой колымаги сломался коленвал".

It's pretty obvious that man comes up to civilized peaks and then they drop off and then he rises to new civilization peaks and they drop off and so forth. What we know that's different about this is that he repeats his whole cycle over long periods of time. And he's moving right now up into a space opera cycle. Space opera, of course, is the slang term that writers use to say „rather corny space stories.“

Вы не обязаны делать это настолько тупо-механически, для того чтобы познать и постичь автомобиль. Вы не обязаны впадать в вейланс автомобиля. Это просто метод выяснения, что с ним.

These patterns of civilization come about when man, himself less and less powerful, builds more and more powerful gimmicks and gadgets and builds gimmicks and gadgets up to a point where they are capable of totally overwhelming whole societies. And then the whole thing blows up and something or other happens and they start it all in again. And they go through the various barbaric periods and, oh, stone ages and so on, build it on up again and here they go again into the machine age. And then they get into space opera and they start shooting rockets up to the nearest moons and having stuff whiz around Earth and build spaceships with men in them, and then helmets and space.

Знаете, хороший механик может как бы становиться автомобилем. Это точно — можете с ними поговорить об этом. На самом деле они не увидят ничего смешного в вопросе типа: "Как чувствует себя мотор со сломанными клапанами?". И прежде чем механик успеет подумать, о чем его спросили: "Ну, он чувствует себя малость раскрыто и скрипливо".

It's very funny that all you've got to say to one of these space opera bent people, so on, is, „I want you to think of something now. Would you mind thinking of something?“ He's busy doing something of the sort, you know, with rockets, you know, or missiles or something like that. And you say, „Think of a cracked space helmet.“

Однако ваша способность проникать в свое окружение, конечно, больше, чем способность общаться с окружением. Ваша способность переживать больше, чем ваша способность конфронтировать.

Now, why does he get a headache at that moment? Yet he inevitably does. He's been through it all before.

Если вы просто будете ходить и конфронтировать это окружение и говорить: "Ну, я буду храбрым и посмотрю на эту стену", — что ж, это довольно храбро.

How do we know what is modern? Why do we all agree on what's modern if we haven't seen it? We have. We've seen it all — we've seen a modernistic society before and that's the point it reached, and so forth, and there's where it goes.

Но если вы вздумаете говорить: "Ну, я могу быть этой стеной", — вот это уже рискованно. Потому что если вы сидите в вейлансе, то вы знаете, что мама никогда не может быть стеной. Вы это просто знаете.

Well, these societies move on up into space opera. Of course, it's an interim solution to the society to turn the tensions of governments to outer space, and say, „There's a solar system out there. Go out and conquer it and stop slapping each other up down here.“ That's one of the first big solutions that is handed out to them and that solution was handed out to the governments. And we helped hand it to them within the last three years. We were trying real hard — bringing pressure to bear on the subject and more and more money has finally gotten appropriated in this direction. And the next thing you'll know there will be experimental stations on Venus. I hope the space command doesn't mind.

Но как мы попадаем в вейланс с самого начала? Мы пытаемся быть отдельным от кого-то другого. И говорим: "Ни при каких возможных обстоятельствах, никогда, никогда, никогда я не буду этим человеком. Никогда! Никогда! Никогда!".

But, the course of existence of every one of these space opera societies has been the newer, brighter and shinier it got, the more degraded and hypnotized its people became! And while it went up, its people went out through the bottom.

И вы начинаете упорно работать над этим, знаете — отделиться! Отделиться! "Изыди, бес!", — вот так. Но в конце концов, весьма скоро у вас заканчивается ресурс отдельности. Готово. И вы становитесь той же самой вещью.

A sailor of the future in a space fleet: He's sitting in some low dive, swilling yak or whatever he's drinking. Press gang, government warrants come along. They say, „Greetings. You're hereby recruited.“ And they take him along and they put him on board a spaceship, and his indoctrination is being tied down to a bunk. And they shoot him in the arm with some hypnotic drug and a speaker opens up over his head and says, „You are a torpedo man second class.“ Tells him all the duties — „You mustn't associate with officers. You can't escape from the hull. You mustn't exteriorize. Yik-yak, yik-yak, yik-yak.“ Give him all the rules and regulations, lay it in as a total valence and „now-I'm- supposed-to.“ And you've got a sailor.

Люди склонны становиться тем, чему они сопротивляются. Почему?

Get their officers the same way. Only they in officers' quarters are told they're an officer — they're a second officer. They'll never be any ... It's all done, you know. Man becomes the machine.

Ну, вчера я дал вам ответ на этот вопрос. Они никогда не будут создавать этого другого человека — никогда! Потому что он плохой. Никогда не создадут этого другого человека; такие люди нам не нужны на свете. Таким образом, они начинают продолжать существование этого человека. Они продолжают существование этой личности вместе с каждой из ее отрицательных характеристик. И потом они говорят: "Я никогда не буду таким", — и тотально фиксируются на этом. А хитрость состоит в том, что на самом деле там нет никакого пространства — пространство — это механизм, который существует только в наших с вами мечтах. И вы можете прикончить его ужасно быстро.

And after a while there's every place to go and everything to do but nobody to do it because nobody cares anymore what they do, because there are no people left. And that is the way these societies go. They don't necessarily just blow themselves up.

Потому что когда вы говорите: " Я никогда этим не буду. Я никогда этим не буду", — вы говорите: "Между мной и этим нет пространства. Нет пространства между мной и этим. Нет пространства. Нет про…. …. …. ". Теперь понимаете, как это срабатывает?

Well, I know this and I'm sure there are those amongst us who have a good subjective reality on this. Don't you?

Иногда вы можете просто взять и сказать: "Между мной и этим есть пространство. Между мной и этим есть пространство. Между мной и этим есть пространство! Пространство! О, черт". Потому что пространство зависит от вашей способности обладать там якорными точками. И когда вы говорите, что там нет никаких якорных точек, то вы утверждаете, что там нет пространства. Так что, если вы говорите, что никогда не будете этим человеком, вы просто отказываетесь от собственности на якорную точку. И вы будете лишены какого-либо пространства между собой и этим человеком. Таким вот образом вы попадаете в переплет, и заполучаете вейланс. То, как все это срабатывает, выглядит хитрым и очень путаным, но на самом деле это очень просто.

Audience: Yes.

Человек говорит: "Я не могу, я не имею способности быть этим человеком. Я не буду им. Я не способен. Я не могу". И все это сокращается до факта, что "Я не способен. Я не могу". Сталкиваясь с "злобными качествами" и тому подобными вещами, человек склонен выбрасывать их из области понимание, и вследствие этого они для него зачастую продолжают существование гораздо успешнее, чем хорошие характеристики. И он попадает в вейлансы.

And this time let's be different!

Достаточно того, что вы видели немало мальчиков, которые ходят и являются девочками. Что это, как не простое переключение между парнем и девицей?

Think of the wonderful thing it would be to have a society totally capable of all scientific developments and thingumbobs and doingnesses and everything else and have at the same time people with judgment, courage and decency enough to handle them! Wouldn't that be wonderful?

Иногда можно увидеть и обратное. И что же это такое? Опять же, это какой-то заворот, связанный с вейлансами.

Audience: Yes.

Есть гораздо более очевидный и смешной пример, о котором довольно часто вспоминают: "Все англичане похожи на своих собак". Я в это, кстати сказать, не верю. Я думаю, что это собаки похожи на англичан.

Well, are you with me in doing that?

Это поразительно. Можете сходить в Гайд-парк и понаблюдать, если вы в это не верите.

Audience: Yes.

Вейлансы — характеристики вейлансов тем или иным образом перепрыгивают с одних на других. И навязчивая попытка поддерживать различие переключает отождествление или уподобление полностью на автоматику.

Well, we have made very, very good progress over the period of about, actually, twelve years or thereabouts of direct research, in the public view about nine years; abroad and so forth, the view looks about seven or eight years old. Over this period of time we've made considerable progress. Over the last two years we've made considerable progress. Over the last six months we've made enormous progress. We're getting better faster. We're getting more able to get where we want to go quicker.

Другими словами, человек никогда не берет никакой ответственности для подобия, и исчерпывает запас различий.

And I don't think the future will require that we put many billboards alongside the superhighways nor very much on the TV stations or much literature in people's hands because I'm looking in the very, very near future to Scientologists themselves representing in themselves such tremendous gains and advantages that people look at them and say, „Well, that's a Scientologist, of course!“ And that is the best dissemination program we could have. Isn't it?

Говорит: "Я другой. Я — хороший парень, а тот — плохой". Да, и при этом он никогда не говорит: "Я тоже плохой парень", понимаете. Никогда не говорит: "Он тоже хороший парень", — понимаете? И эта вещь выходит из равновесия — очень сильно.

Audience: Yes.

Он говорите: "Я другой, другой, другой, другой, другой. Сосчитай количество отличий меня от Джо. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь". И забывает о том, что, по сути, у него есть столько же сходств с Джо, сколько и отличий, и он никогда не исчерпывает, не воспринимает как-есть и не делает ничего другого с этими отождествлениями, с этими подобиями. Он позволяет им оставаться на своих местах, и так вейланс обретает мощь. Это точное описание механики, лежащей в основе этого явления.

Well, my interest is in you. My interest is in the future and my view of the present here in Australia is that it is a very good one. And internationally we have a very good view.

Выставлять кого-то как абсолютного злодея — это неправильно. Не бывает абсолютных злодеев.

I would feel today that if any organization had ever lived through the fire and gotten its chance — if any body of people had ever gotten its chance, this one has.

Попробуйте как-нибудь походить и пообщаться со злодеями — они все вам скажут, что сделали это из самых лучших побуждений. Просто поразительно! У вас просто челюсть отпадет, если вы подойдете и поговорите с осужденным убийцей, и обнаружите, что ж, что он просто не мог этого не сделать, и на то у него были совершенно четкие основания, но этого почему-то никто не понимает. Это его испорченная, перекрученная, вейлансная версия того, "зачем он это сделал". И нас это очень сильно запутывает.

Today we hear occasionally from very uninformed sources — oh, occasional newspaper (quote) stories (unquote). These things are kickbacks from yesterday. Actually there was never a word of truth in any of the stories they wrote, any „scandals“ (unquote) that they ever dug up. Ha!

Мы говорим, что тогда получается, что хорошие намерения привели этого человека к преступлению. Да нет, это вовсе не были его собственные намерения — это были преступные намерения. Он был вейлансом. Он совершенно потерял контроль над ситуацией, в противном случае он бы поступил совсем не так, как у него получилось на самом деле.

It was my lot never to be interviewed by a single reporter about anything from any source until 1955 in England when one re- interviewed me and talked to me and then went back and wrote a very favorable story.

Конечным выводом из всего этого… Некоторым людям не нравится слышать, как я наезжаю на психиатров — да они просто ими не были. Не были. И одна из причин, по которой они берегут меня от этих моих высказываний, состоит в том, что они хотят защитить меня, понимаете, как бы уберечь от столь большого бурления. Конечно, я вовсе не возражаю против того, чтобы быть психиатром. Я, определенно, не психиатр.

Of recent times, the only place in the world where we're hearing any (quote) „bad press“ and so forth is here in Australia. This is a very remarkable thing because they're beating a dead horse. This has all gone, disappeared, there wasn't anything to it. But it's the duplicate program that was launched against Dianetics in the United States in 1950. They're even using the same facts - „facts“!

На самом деле, очень даже удивительно иногда прийти и пообщаться с психиатрами, и почувствовать, каково это — быть виновным в таком количестве овертов. Просто жуть.

Only this time, unfortunately, the program is going up against organizations that are hanging together because they think it's a good idea. They're going up against Scientologists that are hard to fool. They're going up against processes which can be demonstrated to individuals as highly workable on which they can get very good subjective reality in a very short space of time. They got the wrong target. Just like they got the wrong dope.

Но я не обязан отличать от них, понимаете? И я не обязан быть на них походить, и эта проблема не возникает. Однако каждого человека с раннего детства просят решить, хотят ли они быть похожими на папу или на маму, или не быть похожими на папу или на маму.

If they wanted to dig up something scandalous, I could have found them something scandalous. It was probably very truthful. Probably could have found all manner of horrible scandals for them. I'm sure I could have. I don't know why they keep on digging up the same ones, unless they're just not creative! But I don't even feel abashed about those things anymore. They aren't — they're more to be pitied than censored.

Я встречал девушек — бедные девушки — они не умели ни готовить, ни шить, ни делать что-либо по дому, ни работать на работе, не могли ничему научиться, просто потому, что "не хотели быть похожими на мать!". А мать, к несчастью, умела готовить, шить, работать и учиться. И бедный ребенок вот так вот попадал! Возможно, у матери его была огромная куча отвратительных качеств. И несчастному малышу ничего не оставалось, кроме как решить, что "он не хочет быть похожим на это. Я не хочу быть таким гадким по отношению к людям. Следовательно, я должен выбросить все способности, которые есть у матери".

Because if we start censoring the press and jumping around, why, we'd wind up by curtailing communication and pressing everything into this and that. Let them talk. Let them talk. Maybe they'll talk themselves into some sense someday.

И очень часто вы обнаруживаете, что у мамы на самом деле были кое-какие отвратительные качества, и ребенок, стараясь избежать этих качеств, принял решение отказаться и ото всех хороших качеств тоже.

Communication will never hurt us but suppression of it will. That's for sure. They can't see anything bad enough to turn anybody against us. But they run a terrible risk — that which you resist ...

Здорово, бедный малыш растет, проходят годы, она выходит замуж, и вдруг — щелк! Она все так же не может ни готовить, ни шить, ни чего другого, но зато переняла некий полукомплект всех отвратительных характеристик — и работать не может тоже. А потом она внезапно полностью перестраивается, и теперь уже умеет готовить, шить и работать, и делать все остальное, и при этом гадко обращается с людьми.

The only reason I'd feel bad at all about any of the — some of the press stories and so forth I see coming out — if it's made any of you feel bad or made any of you upset. They certainly haven't any effect on me anymore. I've read them all before and I've seen the guys that wrote them before, now writing little favorable mentions.

И самое печальное во всей этой истории — то, что человек знает, что с ним не так. Он чувствует это. Спросите у любого человека, жалующегося на то, что у него куча проблем: "Каким ты хотел бы быть?". Обычный ответ: "Самим собой". Что-то типа: "Если кто-нибудь когда-нибудь меня откопает… Или я когда-нибудь откопаюсь… То, что я делаю — это не я, но кто это?".

The great opponent of Dianetics in the United States was Time magazine and you would have thought Time magazine had been personally insulted and assaulted and called by name the day that book was published in the United States — Dianetics: The Modern Science of Mental Health. It was called upon as a committee of one to right this great wrong and to suppress that creation. Time magazine in the next two years gave me personally more space than it gave the president of the United States. And although all of its stories in its early instances were wrong and bad and upside down and twisted and snarling and all of that sort of thing — we got the full collection back in Washington. We made them send them to us.

Ну, это очень просто обнаружить с помощью Э-метра. Вы можете выяснить, кто это.

And they finally got up to a point where now when the medical profession adopts little pieces of Dianetics — as they are doing today — they adopt this and adopt that, and they adopt the effects of birth on children, and they adopt prenatals, and they adopt parental relationships, and they're creeping up on the more elementary and less valuable parts of Book One at a great rate. And in creeping up on these things, they have quite fairly begun to mention consistently, „As Dianeticist, L. Ron Hubbard, told us years ago, so-and-so of Cornell Medical College has discovered...“

Вы просто проводите оценивание на вейлансы их этой жизни, которые человек принимал, оценивая на наибольшую реакцию стрелки широкие классы, типа "мужчины", "женщины", и вверх по динамикам, рассортировывая все возможные варианты по широким классам и обнаруживая тот класс, который дает большую реакцию на стрелке, чем все остальные. И потом этот класс с наибольшей реакцией вы начинаете сужать, и получаете тот вейланс, который является наиболее трудоемким в работе с этим кейсом.

And I — although one time — one time they sarcastically said they had had many nominations for me as Man of the Year — and they had had, but they, of course, thought this was very bad. I suppose one of these days, why, they will just have to flip — only it would be too pat if they asked me to be an honorary editor.

Вы просто сужаете его до конкретной вещи. Вы на самом деле можете эксплуатировать то, что я вам сейчас приведу в качестве наилучшего примера того, как это выполняется: восемь динамик. И вы просто берете — проходите эти динамики, описывая, что каждая из них представляет собой, не обязательно называя их первой, второй и так далее. Даете описание каждой динамики по очереди, и выясняете, которая из них дает явно отличное показание по сравнению с другими. Возможно, вы вдруг обнаружите, что это динамика пятая: "живые существа". "Человек" не дает падения, ничто другое не дает падения, кроме "живых существ".

But that is the course of these attacks. All you have to do is — is ho-hum it and carry on one way or the other.

И вы вдруг обнаруживаете, что человек является деревом. Вы просто сужаете рассматриваемый класс. Из восьми возможный вариантов вы вычленили "живые существа", теперь вы сужаете этот класс, подразделяя его на классы: птицы, рыбы, звери, овощи, животные — что угодно в этом роде. И на одном из них вы получаете лучшее падение, и если вы действительно владеете Э-метром в совершенстве, то вы просто садитесь и обнаруживаете, что этот человек является кустом можжевельника! Это, к слову, реальный случай из практики.

We had, however, learned a great deal about such attacks and we find out they are basically initiated by people who have things that they themselves never want discovered. And they get so worried about these things being discovered that they'll attack anybody as soon as they feel he is on the real line.

Другой реальный случай, в котором падение обнаружилось на пятой динамике, был собакой. Единственным другом этой малышки была собака, и эта собака ненавидела всех других собак. Как вы понимаете, это была та еще заморочка! Она не имела ни малейшей возможности быть собакой, потому что ненавидела всех собак. Да, ведь она была собакой, которая ненавидела всех собак. Улавливаете? Да, она в какой-то степени была сама собой, однако, являясь собакой, она ненавидела собак. Она не могла объяснить этого. Но небольшой процессинг помог ей сломать этот вейланс.

If anybody in the world thought we were fakes and it was a lot of bunk, they would never attack us for a minute. Look around you and you'll find all kinds of palmists and fortunetellers and thingamabobs and cults and anything you want to mention. And nobody's busy attacking them. They only attack the real McCoy.

Существует множество способов избавиться от вейланса, как только вы его выявили и выловили.

And whenever we are attacked it must be from some source that feels we know what we're talking about, and that that constitutes a fantastic menace to their future security because we could find out. And that is something that they must not permit us to do.

Один из старинных способов был "Как ты мог бы помочь собаке?", — или любому другому выявленному вейлансу. "Как ты мог бы помочь собаке? Как собака могла бы помочь тебе?". Это был один из самых первых способов сделать это.

If you were to say to anybody who suddenly attacked you for being a Scientologist, in a quiet, patient voice — I don't advise you to do this because it's a dirty trick — but if you were to say in a quiet, patient voice — he says, „Oh, that stuff. I understand you're interested in that stuff. What do you mean going along that line? That's a lot of bunk! That's already been blown up for a long time.“ If you just said in a quiet voice, „What is it you don't want found out?“ You'd get a reaction on the other end.

Можно применить пятистороннюю вилку, в которой вопросов больше. И человек, обнаруживая способы, которыми он мог бы помочь чему-то, и как это могло помочь ему, и так далее, будет обретать склонность к отстранению от этой штуки, и таким образом вы получите разделение вейлансов.

The symptoms of future success are marked by the critics. That we are succeeding here in Australia, that we've already got a show on the road — not that we're just starting one — that we're already winning is signalized by the fact that there are some people around who don't want us to win.

Это один из старейших, очень хороших "вейланс-расщепителей", как мы их называли.

And if nobody was criticizing us at all, I would feel very upset and wondering what you were doing wrong.

Имеется множество других, еще более ранних, но этот настолько хорош, хорош и по сей день, что это первый процесс, который приходит в голову, когда вам надо найти очень эффективный вейланс-расщепитель.

I'm very proud of what you are doing and of all areas in the world — and there are plenty of them — the one I'm proudest of and the one that I believe is most capable of a long-term success is Australia.

Вы выявляете этот вейланс, вы обнаруживаете, что это такое, вы обнаруживаете, кем является этот человек. Неважно, что именно вы обнаруживаете — он может быть гаишником, она может быть официанткой в отеле, или еще кем-то — всё равно. Затем мы прорабатываем этот вейланс по помощи: "Как ты могла бы помочь официантке в отеле? Как официантка в отеле могла бы помочь тебе? Как другие люди могли бы помочь официантке в отеле? Как официантка в отеле могла бы помочь другим людям?", — и так далее. И вы на самом деле получите изменение вейланса. Это на самом деле меняет вейланс, и это был первый очень и очень эффективный способ. Он был достаточно эффективен для того, чтобы его проведение могло привести — ну, чуть меньше половины кейсов — к состоянию, которое вы могли бы назвать "МЭСТ-Клир". Вот насколько хорош был этот процесс. Он на самом деле прояснял эти вейлансы, и все, что надо было сделать одитору — бац, бац, бац — потом взять следующий вейланс, пройти его, взять следующий вейланс, пройти его, и в конце концов они приходили к самому первому случаю, когда человек отказался от своей собственной личности и принял другую тождественность, и мы называем это "Рок".*Булыжник, скала. -ОМ.

I'm very proud to have been here today and yesterday and talked to you. I hope to see you again. And thank you very much for coming to this congress. You have done me a great honor. And I hope to see a lot more of you.

Другими словами, мы в конце концов обнаруживали первый случай на траке, когда это произошло. Однако эта серия процессов работала не на каждом человеке — она все же оставляла некоторые кейсы совершенно незатронутыми.

And so for now, goodbye.

Помощь на них работала, но сопровождающие ее процессы для избавления от остатка банка, называвшиеся "Шагом 6", делали банк более твердым и более неудобным. Так что это было не для всех.

И с того времени — это был 1957 год, поздняя осень, когда я впервые сломал этот барьер — с того момента и далее у нас было немало подвижек в этом конкретном направлении, и мы были… Мы кое-что узнали о МЭСТ-Клирах, например то, что МЭСТ-Клир вполне способен обратно загнать себя постулатом в аберрированное состояние. Вот что случается с МЭСТ-Клирами.

Человек клируется до определенного момента — он обретает способность постулировать, но он еще не научился тому, что он способен на такое. Улавливаете? И прежде, чем он успевает постичь, что он способен делать постулаты или утверждения, создавать мысли, цели, мечты и так далее, и заставлять все это воплощаться, прежде чем он на самом деле успевает выяснить это, он иногда — не во всех случаях, конечно, но в некоторых так бывает — он делает обесценивающие постулаты.

Он говорит: "Нет, я не так уж крут. У меня все еще есть банк", — раз, и он у него есть!

Те, которые находятся прямо на грани, запросто могут загнать себя постулатами прямо на дно — и очень быстро. Они, конечно, никогда не придут в состояние хуже того, что у них было раньше, однако сбросить себя с края состояния Клир — запросто.

Конечно, в этом плане нас больше интересует Тэта-Клир. Это гораздо более важное состояние, потому что Тэта-Клир является самим собой, и не обязан зависеть от тела, чтобы быть собой. И этому состоянию можно дать определение без каких-либо дальнейших механических разветвлений — вы говорите: "Ну, у этого человека есть тело, он живет, его опознают по этому телу, и он известен как такое-то тело, но на самом деле он не обязан зависеть полностью от характеристик этого тела для того, чтобы обладать личностью, идеями или мыслями".

Уловили? Он знает о том, что он делает жизнь. Он не является рабом лампы или тела, понимаете? А тот момент, может ли он выходить их своей головы и входить в нее назад, как собака из конуры — это на самом деле не столь важно!

Так вот, это состояние также достигается отделением вейлансов, и я открыл следующую важную особенность вейлансов: Вейлансы возникают из-за навязчивого отделения от чего-то — по любой динамике. Навязчивое отделение.

Человек говорит: "Не должен–не должен–не должен". И позволяет отождествлению работать на автоматике.

Это может происходит и наоборот. Человек говорит: " Я — этот вейланс. Я — этот вейланс. Я — хороший парень. Каждый вечер, прежде чем ложиться спать, я буду говорить: "Я хороший парень", или "Я хорошая девочка". Каждый вечер, прежде чем ложиться спать, я буду говорить "Я хорошая девочка" двадцать раз, и в конце концов я стану хорошей девочкой, я буду такой, какой хочет меня видеть моя мамочка", — и так далее. А потом раз, и она начинает грабить банки. Что произошло?

Она просто попала в навязчивое отождествление. И отделение и отождествление стали парой противоположностей. Вы либо отделены от чего-то, либо отождествляетесь с этим, или находитесь на грани первого или второго состояния в отношении всей вселенной.

Отождествление. Посмотрите Книге Один, "Дианетика, современная наука душевного здоровья", и вы там найдете A=A=A=A. Это рассказ о вейлансах. Все равно всему.

Другими словами: "Я равен телу". Понимаете? Это отождествление.

"Я — мама". Понимаете? Это отождествление.

Это неправильное утверждение. Мне все равно, имеет ли тэтан тело, у которого есть дети, тэтан мамой быть не может! Присмотритесь к этому на минутку. Этот тэтан является мамой. Небольшое такое отличие.

Многие мужики очень волнуются по поводу бытия семьянином, потому что он должен все время говорить: " Я — отец. Я — отец. Я — отец. Я — отец", — понимаете. Это постоянно и непрерывно висит над ним. "Я — отец". Он не отец, он является папой. Его роль состоит в роли отца, и он пытается говорить, что он тотально отождествлен с этой штукой под названием "отец".

И если он не любил своего отца, понимаете, то он скажет: "Я не хочу быть отцом", — и, о-хо-хо, готово, приехали. Замешательство, замешательство, замешательство.

Но есть эти две противоположности — отделенность и отождествление. И есть простой процесс, который работает со этим состоянием.

Вы проводите оценивание — это совершенно новая вещь, она никогда не выпускалась, по этому поводу даже нет БОХСов. Вы находите, с чем человек себя навязчиво отождествляет — человека или вещь, которой он навязчиво является — и вы найдете то, что он на самом деле быть не хочет быть тем, что он есть. Вследствие этого он ненавидит себя, не любит себя или чувствует себя негодным человеком. Вы находите эту вещь, что бы это ни было, и потом проводите в отношении нее очень простой процесс, который, конечно, совершенно очевиден. Вы выбиваете это навязчивое "должен не быть на это похожим", которое приклеивает его к этому.

Работает это примерно так: вы произносите любую формулировку, смысл которой состоит в "Назови мне то, что отличается от этого объекта. Назови мне то, что точно такое же, как этот объект". — "Назови мне то, что ты делаешь не так, как твой отец", или "Назови мне то, чем ты от него отличаешься — любое отличие". любая формулировка. Я не хочу давать вам никаких готовых команд — я хочу, чтобы вы это поняли!

• Назови мне то, что точно такое же, как ______ .

Уловили?

• Вы можете сказать: "Назови мне то, в чем ты не похож на своего отца", — понимаете? "Назови мне то, в чем ты точно такой же, как твой отец".

Уловили? Различие-сходство; различие-сходство; различие-сходство.

Отождествление состоит из различия и совпадения, и если как следует пропахать это попеременными командами, вы можете снимать вейлансы просто как вжжжжжж! И они отделаются, и вдруг этот парень говорит: "О, я чувствую себя униженным".

Вы говорите: "А в чем дело?".

"Ну, я больше не чувствую себя похожим на своего отца".

Вы говорите: "Ты чувствуешь себя очень-очень униженным? А почему это так?".

"Не знаю, просто такое чувство, вот и все. Чувствую себя как малое дитя".

Вы обнаружили момент, когда он потерял себя и стал другим человеком. Вы просто проводите процесс чуть подольше, и он в конце концов возвратит себе тот же самый боевой дух, который был у него, когда он был ребенком.

Но мы должны пройти поглубже, и выяснить, кем еще он так деловито является, погнаться за этим, проведя новое оценивание, и потом пройти "то же самое" и "отличающееся".

• Назови мне то, что точно такое же, как ______ .

Теперь мы делаем другое оценивание, проходим "то же самое" и "отличающееся", получаем это, и так далее.

Одитору-ветерану может показаться, что этот конкретный тип процесс идет вразрез с обладательностью. Индивидуум ведь что-то теряет, не так ли? Он теряет вейлансы; он теряет готовые упаковки реакций. И это кажется настоящей потерей.

Нет, единственные вейлансы, которые вам нужны, и которые вы снимаете — это те, где он настолько отличается от всего остального, что не может ничем обладать. И каждый раз, когда вы снимаете вейланс или улучшаете состояние преклира, вы улучшаете его обладательность, потому что единственный способ обладать чем-либо в какой-то степени связан со способностью быть этим.

Например, если вы навязчиво отличаетесь от стены, то вы определенно не можете ею обладать. И если вы — вейланс, который не может иметь стен, то вы никогда не можете иметь стены. И надо просто снять этот вейланс, и тогда, хоть вы его и потеряли, у вас появятся стены.

Довольно поразительно отмечать, что вейлансы на самом деле отделяются таким тривиальным способом. В этом есть великая странность: это было отдельно запрещено в старом буддизме. Буддист ни в коем случае не мог думать о различиях, тождественностях или отделенности. Он не должен был думать категориями отдельности.

И не надо мне рассказывать о религиях, которые стали ловушками, потому что вот вам реальный пример — реальная ловушка. Если человек никогда не думает об отдельности и о тождественности, он определенно никогда не выберется из вейланса, так же? Тем не менее, в этой древней религии было запрещено именно это.

Но вот у нас в руках способы и средства откопать человека. И этот человек стал кем-то другим потому, что он сам больше не мог быть собой, потому что принял, что он должен быть отдельным от чего-то или тождественным с ним. И если вы проработаете обе стороны этого, конечно, вы снимете вейланс.

Это довольно ужасающий — это довольно ужасающий процессинг, и вы не можете упустить этого шанса. Для этого нужен Э-метр. И то, с чем вы будете работать. И это можно делать в ВЦХ. Здесь, в Мельбурне, это будут делать в ВЦХ очень скоро — на этой неделе.

Вам надо отследить и точно выявить, что это за штука, и потом получить все причины, по которым, так сказать, этот парень не может быть ею и обязан быть ею. И как только это от него отвалится, он вздохнет с облегчением, и станет самим собой в гораздо большей степени.

Конечно, для такой работы требуется немалая выдержка, потому что если у кого-то имеется эдакий успешный вейланс, то иногда у него может появляться чувство, что он берет свой вейланс в свои собственные руки! И понеслась!

Один из наиболее трудных факторов при прохождении такого процесса может здорово помешать вам. Каждый раз, когда человек выходит из вейланса, у нему приходит ощущение деградации в течение первых робких моментов, когда он пытается быть самим собой в большей степени.

Вся деградация, какая есть в кейсе, лежит на самом человеке. И она начинает улетать, как только вы приступаете к уничтожению вейлансов.

Это одна из причин того, почему люди так не любят расставаться — потому что когда кто-то уходит, то вы мгновенно чувствуете себя каким-то потерянным. Замечали такое? Так вот, то же самое ощущение потери наваливается на человека в течение нескольких команд, когда он начинает терять папу.

Он ненавидел этого папу до чертиков. И вот папа от него уходит, и — хм, он не так уж уверен, что это хорошо, понимаете. Потому что маленькому мальчику нужен папа! И потом отваливается этот вейланс.

Очень интересно, насколько люди способны в поддержании этих штук, и не менее интересна их способность оставаться при этом безответственными за поддержание моделирования этих штук. Сам человек должен поддерживать моделирование их, для того чтобы там было хоть что-то. Верно. Но не вздумайте ожидать, что кто-либо когда-либо сможет принять такую ответственность. Люди могут справиться с ней только постепенно, обычно, с хорошими сессиями процессинга — тогда они смогут принять столько ответственности, а иначе это выглядело бы примерно как то же самое, что взять и поменять свое мнение и сказать: "Ну, я сам моделирую этот реактивный банк" — БУМ — и он пропал, теоретически. Это был бы Клир в один прием. "Так, посмотрим. Я все это делаю… хм… так, не найти ли мне одитора, чтобы это пройти! (смеется) ".

Итак, я надеюсь, что сообщил вам кое-что полезное. И я хотел бы на этом конгрессе выдать вам кое-какие новые материалы, поэтому вот это я так тщательно скрывал с того самого момента, как я это узнал — и теперь передал это вам.

Вы не поймете, как это классно — пока не увидите, как на ваших глазах меняется лицо преклира — "Ого! Пришел папой в одной сессии, и вышел мамой!".

Большое спасибо, и скоро у нас следующая лекция.