Что ж, мне действительно очень жаль, что я даю вам такой рестимулирующий материал. Очень, очень жаль, поскольку рестимуляция, которую вызывает радиация, – это все, что она вызывает. Это все, что она вызывает. Вы меня понимаете? Я имею в виду, что, когда мы говорим о радиации, мы говорим только об одном, а именно о рестимуляции. Мы на самом деле не говорим больше ни о чем, кроме умственной реакции.

Спасибо. Я вижу, у нас нет потерь. Я вижу, у нас нет потерь. Людские потери, которые вы несете при обсуждении радиации, представляют собой очень интересное явление. Для саентолога это важно, поскольку, беседуя с людьми, он может обнаружить, что у него нет слушателей. И это, конечно же, хорошее упражнение по растрачиванию общения... очень хорошее упражнение по растрачиванию общения... но это не очень хорошее упражнение в публичных выступлениях.

Так вот, кто-то вполне может сказать: «Требуется 8,7 килограммов урана 238 или 82 или чего-то в этом роде, чтобы создать критическую массу» – и так далее. Я не знаю, имеет ли уран какое-то отношение к этому или нет. Возможно – да, возможно – нет. Нам уже удалось создать гамма-излучение без использования урана... мы уже сделали это, просто придав ускорение ионам ртутных паров. Возможно все дело в скорости. Может быть, тело просто не может выдержать столько движения.

Когда человек рассказывает о радиации, многие люди становятся преклирами, – это одно из наиболее интересных явлений. Они становятся преклирами толпами. Он говорит: «Что ж, в пространстве есть такие маленькие штуковины, которые носятся туда-сюда, понимаете? Они несутся в этом направлении, они несутся в том направлении, и... о, с людьми случаются ужасные вещи».

Но суть в том, что критерием здесь является движение. Вот здесь происходит какое-то действие; вот здесь происходит что-то, что просто не могло бы произойти, если бы человек не испытывал такого нежелания, чтобы это произошло. Я понятно выражаюсь? Если бы у человека не было такого нежелания, чтобы это произошло, то это никак бы на него не повлияло. Он, вероятно, мог бы стоять перед рентгеновскими трубками, атомными бомбами, отчетами по исследованию атомной энергии часами, и с ним бы вообще ничего не произошло.

Не успеет он и глазом моргнуть, как публика в аудитории начнет говорить: «(Кхе, кхе, кхе.) Понимаете, я... я не чувствую себя хорошо. Не чувствую себя хорошо. Что-то мне подсказывает, что я должен находиться в другом месте. Но у меня, кроме того, есть такое странное ощущение, что мне некуда идти!»

Так вот, на физическом уровне взрыв – это действие, которое имеет такие характеристики как теплота, скорость ветра и интенсивность света. Когда здания обрушиваются на тела, тела очень часто сплющиваются. Когда на тело дует ветер со скоростью пятьсот километров в час, оно обычно не реагирует на это так, как если бы это был какой-нибудь легкий ветерок. Ему становится некомфортно. Оно не хочет оставаться в этом месте, оно начинает перемещаться. Когда вы направляете на кого-то такое пламя, он сгорает. Попробуйте как-нибудь сделать это. Эмпирический эксперимент, все во имя науки, конечно! Вы нагреваете кого-то, и он варится.

Нет, это непопулярный предмет. Если уж сегодня о нем полностью запретили упоминать в газетах, то, возможно, потому, что их продажи начали падать.

Так вот, этот эксперимент уже был проведен. У меня был один старый приятель, вождь Вагаюнга, на Соломоновых островах, и он все мне об этом рассказал. Он рассказал мне, при какой температуре лучше всего готовить «длинную свинью». Он дал мне очень хороший рецепт: нужно взять лавровые листы и... ну, это не имеет отношения к делу, но... это очень хороший рецепт, но у меня так и не было возможности попробовать его, понимаете? Но человека можно сварить, если его нагреть.

Но это должно натолкнуть вас на мысль... тот факт, что радиация рестимулирует, должен натолкнуть вас на мысль... что этот вопрос относится скорее к сфере разума, чем к сфере физики. И во многом это так и есть. Этот вопрос относится скорее к сфере разума, чем к сфере физики.

Так вот, это всем известные физические реакции, которые возникают непосредственно при взрыве. Слишком много слишком горячего света, слишком сильный ветер, слишком много тепла, вас бьют кирпичи и проносящиеся мимо деревья. Все это физические реакции, которые возникли бы при любой катастрофе, и это не то, о чем мы говорим на этом конгрессеСуществует только одно средство против всего этого, и это довольно забавное средство. Вы очень удивитесь, когда услышите предысторию. Вы хотите узнать, как у нас появились эти современные материалы исследований, собранные за этот год? Что ж, я обнаружил, что я не знаю ни одного механического способа защитить тело от уничтожения при атомном взрыве. В феврале этого года... я использовал себя в качестве подопытного кролика и заболел. Я не очень хорошо пережил все это; потом я довольно долго болел. Казалось, что просто не существует возможности проодитироваться до такого уровня, когда на тело... не на человека, вы понимаете... когда на тело радиация не будет оказывать никакого воздействия.

Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы просчитывать, куда все эти маленькие штуковины понесутся. Вы знаете, что я имею в виду под «штуковинами» – частицы, которых нет. Это волна? Это частица?

Так что в момент... вы видели, как дети впадают в истерику? Время от времени у меня тоже случаются истерики, когда я занимаюсь исследованиями. Я начинаю колотить по ковру, кричу и говорю: «Это не сработает, это не сработает». И немного бранюсь.

Я так и вижу, как физик-ядерщик... Каждые несколько лет, понимаете, человечество использует... один фокус, что ж, сегодня им очень нравится фасон шляпок а ля императрица Евгения, а в следующем году они вообще не носят шляпок. Мужчины сегодня носят бананы, а на следующий год – брюки-клеш. Понимаете, люди постоянно меняют стиль. Что ж, что касается радиации и ядерной физики, то это выражается в следующем: «В этом году – это волна, в следующем – это частица, на следующий год – это снова волна». Понимаете? Это очень интересно: на это есть мода. Я не знаю, что в моде сейчас, вероятно, частица. Но какое-то время спустя никому не удастся найти частицу, поэтому они обнаружат, что это волна. Это весьма забавно.

Сотрудники привыкают к таким вещам, они все правильно понимают. Они говорят: «Так, мы снова оказались в тупике». Они не обращают на это особого внимания. Но в данном конкретном случае я сказал: «Очевидно, единственный способ сделать тело совершенно невосприимчивым к радиации и атомным бомбам, – это научить всех мокапить тела, чтобы они могли смокапить себе тело с нуля. Понимаете, тело разлетается в пух и прах, и вы просто мокапите себе новое. Мы должны привести всех в такое состояние, чтобы всякий раз, когда кто-то уничтожает их тело, они могли смокапить себе новое, и тогда все будет в порядке». И это было сказано мной с невероятным сарказмом, понимаете?

Мне говорят, что циклотроны все вращаются и вращаются и создают милликюри... но они, несомненно, создают проблемы. Возможно, радиацию и должны изучать в физике, а возможно, и нет. Возможно – да, а возможно – нет, но нет никаких сомнений, что радиацию должны изучать в науках о разуме. Определенно. И это должно помочь вам заглянуть в мир физики и увидеть нечто интересное... онибезрассудно работают с чем-то «горячим», что вызывает сильные умственные реакции. С чем-то, что может разрушить целые города... такое может произойти, а может и нет... но несомненно, что это разрушает души. Несомненно, это разрушает души.

И я находился в таком настроении несколько дней... я чувствовал себя очень подавленным. Я действительно довольно сильно болел. Я не знаю, сколько рентген мне удалось поглотить. И... это продолжалось несколько дней, и я сказал: «Послушай, я слышал, как я говорил что-то. Я отчетливо слышал, как я что-то сказал. Знаешь, это неплохая идея. Интересно, насколько мы сможем продвинуться в этом».

Вы начинаете говорить с кем-нибудь о радиации, и очень часто он уходит и не возвращается. Он говорит: «Я об этом ничего не знаю». Правильно. Но об этом никто ничего не знает... вот чего не знает он. Он говорит: «Уж лучше я потрачу свое время на вязание или на что-то вроде этого. А о том, о чем вы говорите, вероятно, знает кто-то другой». И единственное заблуждение, которое свойственно сегодня обществу в целом, звучит так: «Где-то кто-то знает». Это не правда. Где-то кто-то притворяется, что знает, но он знает, что притворяется.

На самом деле практически все исследования, которые я проводил, начиная с того времени... с февраля 1956 года... все эти исследования преследовали такую вот абсурдную цель. Первый шаг состоял в том, чтобы научиться делать людей способными создавать мокапы. Мы все знаем, что если бы мы могли сделать людей способными создавать мокапы, то мы помогли бы им справиться со множеством проблем, понимаете? И первое, с чем мы столкнулись, так это с задачей: как сделать человека способным создавать мокапы, чтобы он мог создавать умственные образы-картинки просто раз, раз, раз, раз. И сейчас мы можем это делать. Это одна из тех вещей, которых мы добились благодаря этому. Вот еще кое-что любопытное, что мы обнаружили: нам никогда не удавалось заставить преклира смокапить... создать во всей полноте со всеми серийными номерами... банкноты. Прямо перед тем как создать банкноту, он всегда говорил что-то вроде: «Это все уничтожит. Нам больше некуда идти. Не будет никакого общества. Это конец игры».

Нет никаких надежных знаний о радиации. Никаких надежных знаний. Иначе говоря, нет какого-то предмета вроде элементарной физики в средней школе, который раскрывал бы эту тему. В физике вы изучаете вес и равновесие. Там вы изучаете скорости. Там есть информация о расширении газов. Все это относительно изученные области, вы это понимаете. Но когда мы попадаем в область ядерной физики... и между прочим, я могу авторитетно говорить с вами об этом предмете. Я очень редко строю из себя авторитета в какой-то области, но я действительно авторитет в ядерной физике... можете на меня посмотреть. Ну да ладно, так уж случилось, что я действительно знаю о ядерной физике достаточно, чтобы видеть, что в лучшем случае она представляет собой лишь кучу догадок, вызывающих сильное беспокойство.

Так что на самом деле перед нами встала проблема окончания игры. Понимаете, игра закончится, если каждый будет в состоянии смокапить какой-нибудь мокап по собственному желанию. Вы бы не знали, разговариваете вы с Джимом, Томом, Смоки или Биллом, понимаете? Вы бы просто не знали, с кем вы разговариваете. И те из нас, кто больше всех любит проказничать, вероятно, изменяли бы свои идентности так же быстро, как я изменяю техники, а это происходит довольно быстро! Это создавало бы путаницу. Однако если бы вы могли смокапить столько денег, сколько вам нужно, у вас все было бы в порядке. А что если бы все могли сделать это? Никакой игры. Никакой игры.

Один предмет... что ж, квантовая теория – ужасно интересная штука. Она увлекательна... она всех увлекает.

Но мы очень многое узнали в ходе экспериментов, в которых стремились смокапить кого-то или пытались добиться, чтобы человек сам смокапил себя. В реальных экспериментах мы дошли до того, что мокапили мерцание посреди комнаты, и это мерцание потом могли видеть другие люди, ничего не знавшие об эксперименте. Довольно неплохо, правда? Конечно, это не портит игру, это просто всех интригует, так что...

Но это одна из наименее аккуратных... я бы сказал, наименее точных... математик. Я не слышал о том, чтобы люди знали наверняка, взорвется бомба или нет. И одно время среди физиков-ядерщиков была популярна такая шутка: им приходится взрывать бомбы, чтобы убедить самих себя, поскольку с математической точки зрения нет никаких оснований рассчитывать на взрыв.

Таким образом, мы здесь видим... мы видим довольно интересную цепочку событий, которые имели место начиная с февраля прошлого года, и все это развивалось вокруг идеи о том, что если создавать мокапы на полную катушку, то нас ждет успех. Говоря иначе, если способность человека создавать образы-картинки... умственные образы картинки... очень, очень высока, то этот человек находится в очень, очень хорошем состоянии, и он может сделать со своим разумом практически все, что ему захочется. Вы понимаете, что разум не тело, разум также и не дух. Но человек может делать все, что ему хочется, со своим разумом, если он способен мокапить практически совершенные умственные образы-картинки.

Вам ведь известно, как была создана первая атомная бомба, не так ли? У них была куча прутьев, брусочков и так далее, и они сложили все это в одну кучу. У них было достаточно массы, они просто продолжали класть все эти радиоактивные штуки одну на другую, и очень скоро они почувствовали опасность. И они положили на всю эту кучу еще один брусок. И внезапно что-то случилось... со счетчиком Гейгера... он начал: «Брррррр-ди-ди-ди-ди!» И они сказали: «Что ж, это и есть критическая масса». Потом кто-то рассчитал все это с помощью математики, и с той поры он продолжал быть обманщиком. (Смех) Так вот, сегодня эта история никого так не веселит, как физика-ядерщика.

Например, если парню не нравится его босс... пусть он смокапит его, вот и все. Смокапит его и размокапит, смокапит и размокапит, смокапит и размокапит, смокапит и размокапит... и все. Через некоторое время, он скажет: «Не такой уж он и плохой». А если вы будете достаточно долго проводить ему этот процесс, то когда он будет сидеть за своим столом и в комнату войдет его босс, он подумает: «Иди в другую сторону, старый козел», и тот развернется и пойдет в другую сторону. Ну, да ладно...

Но заблуждение по поводу этого предмета состоит в том, что якобы кто-то где-то все об этом знает. А такого человека нет. И меньше всего известно, как это сказывается на физическом теле. И ничего не известно... и я действительно имею в виду «ничего»... за пределами Дианетики и Саентологии, о том как радиация воздействует на человеческий разум. Никому даже в голову не приходило, что такое вообще возможно.

Эксперименты по созданию умственных образов-картинок примечательны тем, что проводились с большим успехом. Но, как я сказал, это был бы конец игры. Если бы все могли смокапить себе столько денег, сколько им нужно, то ни у кого не было бы настоящих денег. Не существовало бы никакой нехватки в деньгах, понимаете? Если бы не существовало никакой нехватки в телах – не существовало бы никакой игры; никакой нехватки в планетах – никакой игры. Другими словами, всегда должна существовать нехватка в чем-то, чтобы игра успешно продолжалась.

Вы не найдете никаких цифр, которые демонстрировали бы, сколько сумасшедших было до Хиросимы и после, или что-то в этом роде. Это не разработанный предмет – «Умственные реакции на распад атомного ядра, на облучение». Это не предмет. Но это становится предметом для нас, когда мы обнаруживаем определенную взаимосвязь между взрывами с одной стороны и состоянием ума с другой.

Так что все эти месяцы мы пытались разработать что-то такое, что позволило бы согласовать... чтобы у всех по-прежнему оставалась игра... но чтобы само тело можно было сделать до некоторой степени невосприимчивым к вторичным последствиям атомного взрыва, поскольку это единственное, что нас интересует. Если вы настолько глупы, чтобы оказаться в том месте, куда падает бомба, то это ваши проблемы. Мы просто хотим удостовериться, что если вы находитесь в Су-Фолсе, то на вас не будут воздействовать взрывы, происходящие в Кейптауне. Это единственное, что нас интересует. Ясно? И в этом мы добились успеха.

Так вот, я не просто ругаю людей. Я пытаюсь дать вам – по возможности придерживаясь фактов – некоторую оценку существующего знания. Людям известно достаточно, чтобы собрать что-то, что в результате распада и цепной реакции взорвется. Вы будете знать примерно столько же, сколько и они, если я скажу вам, что вот тут стоит одна тарелка из плутония, а вон там вторая; они совершенно безопасны, пока вы держите их порознь. Но стоит вам начать сближать их, как они начнут взаимодействовать. И если вы сблизите их вот так и положите одну на другую, они бум! – произойдет то, что известно как «атомный взрыв». Критическая масса.

На самом деле есть три важные темы, о которых я хочу поговорить с вами на этом конгрессе. Одна из них – это дианезин и радиация. Вторая – это решение основной проблемы осознания. Эта проблема как таковая сегодня решена. Каждый пытается стать более осознающим; что ж, мы знаем достаточно дефиниций слова «осознание» и у нас есть достаточно процессов, ведущих к осознанию, чтобы мы могли привести людей к осознанию, – что очень примечательно. И еще одна тема – безумие, мы вполне разобрались с ней. Это весьма большой объем информации... хотя мы проводим здесь небольшой неофициальный конгресс, количество имеющегося у нас материала далеко не маленькое. У нас заряжены оба ствола... на самом деле три ствола. И весь этот материал, как я сказал, охватывает эти три темы: радиация, с которой мы разделаемся сегодня, раз плюнуть; осознание, о котором мы как следует поговорим завтра; и весь понедельник мы будем говорить о том, как спятить. Это очень простая штука. Для этого требуется немного потрудиться... требуется немного потрудиться.

Иначе говоря, плутоний в небольшом количестве довольно стабилен. Если его немного больше, он не стабилен и он дестабилизирует другие вещи поблизости от себя. Вот что такое критическая масса.

Но теперь давайте поговорим еще немного о решении проблемы, связанной с тем, как сделать тело невосприимчивым к воздействию вторичного излучения, чтобы оно могло выдержать его. Вы хотели бы послушать еще немного об этом?

Я не разглашу никаких секретов, если скажу, что атомная бомба – это одна из тех штуковин, собрать которые проще всего на свете. И любой человек может вычитать об этом в элементарных учебниках, посвященных данной теме, в библиотеке Конгресса. Требуется лишь несколько пеннивейт плутония с одной стороны и несколько пеннивейт плутония с другой стороны – и при ударе они соединяются. Так вот, все это можно окружить бериллием, можно сделать то, можно сделать се, можно сделать так, чтобы все это выглядело красиво, можно пристроить к этому хвост, на носу у этой штуковины можно нарисовать какую-нибудь символику, но это, собственно, и все. Все трудности, связанные с пусковым механизмом, сводились к следующему: как сделать, чтобы эта реакция возникла на высоте четырехсот метров над землей? Понимаете, любой может сделать так, чтобы взрыв произошел в момент столкновения. Вы могли бы взять лук и стрелу, и поместить несколько пеннивейт плутония с одного конца стрелы, несколько пеннивейт плутония с другого ее конца, выстрелить ею в бетонную стену и произвести атомный взрыв. Понимаете, все настолько просто. Вы берете лишь чуть-чуть больше плутония, чем нужно, и этого оказывается слишком много, – плутоний не терпит таких вещей и взрывается.

Хорошо. Если тело разрушается непосредственно при взрыве и на этом все заканчивается, то это не наша проблема. Точно так же вы могли бы попытаться смокапить что-то... придумать что-то... что защитило бы всех от автомобильных аварий. Что ж, мне известен только один способ сделать это, и он заключается в том, чтобы дать человеку тело из чистой стали, которое при столкновении с неподвижными предметами всегда было бы непреодолимой силой. Это было бы решением данной проблемы. Другими словами, вам нужно быть твердым... нужно быть по-настоящему жестким. Так вот, это нереально, поскольку, если тела будут совершенно неразрушимы, у нас, опять же, не будет игры.

Так вот, в водородной бомбе просто используется атомный детонатор для запуска реакции синтеза. В ней самой по себе не так уж трудно разобраться, тут просто возникает атомная реакция иного порядка, которую запускает первичная реакция. Иначе говоря, вы используете взрыв плутония, чтобы вызвать взрыв иного порядка. Другими словами, у вас происходит два взрыва.

Мы сейчас говорим о вторичных реакциях. Мы не оказались в центре взрыва, мы оказались среди 1 995 000 000 людей, которые остались в живых после взрыва, когда все успокоилось. Итак, что нам делать? Что нам делать? Повсюду больные люди. У них возникают сильнейшие реакции; вся пища, которую они едят, пропитана радиацией, все животные болеют... знаете, очень неприятная картина. Что нам делать с такого рода вещами?

Так вот, глубинная бомба – это то же самое. Можно взять глубинную бомбу... я знаю, у меня вот тут только-только появилось несколько седых волосков. Они у меня появились из-за вашей всевозможной критики. Ну да ладно... ну да ладно, на самом деле они появились у меня (вы тут ни при чем), когда я наблюдал за тем, как несколько пуль попали в глубинную бомбу, она состоит целиком из тротила. Это такие большие бочки.

Что ж, первое, что вам нужно, чтобы вы могли что-то сделать с такого рода вещами, – это самому быть здоровым. Не смейте заболеть! Иначе никого не останется у штурвала.

В американском флоте их называют урнами потому... за подводными лодками охотятся с помощыо урн, их так называют потому, что это... вероятно, урны и есть. Они в точности на них похожи, и они целиком наполнены тротилом. Он плотный, вы могли бы взять топор и отколоть кусочек. Обращаться с тротилом таким образом не опасно;

Среди обладателей государственных титулов, вы не найдете ни одного, кто действительно мог бы изменить природу человеческого тела.

вы можете отколоть от него кусочек топором, ничего страшного. Но если вы помещаете внутрь бака зернистый тротил, а поверх всего этого... скорее, внутрь зернистого тротила... вы помещаете чрезвычайно взрывоопасное вещество: азид свинца или что-то в этом роде. Не знаю, что используют в наши дни, что-то другое... дихлорид чего-нибудь или что-то еще. Что, черт побери, использовали во время войны? Я не знаю. Азид свинца одно время использовался как катализатор, который подрывал зернистый тротил, и силы этого взрыва было достаточно, чтобы взорвать плотную массу тротила, понимаете? А когда в плотный тротил попадали пули, они его не взрывали. И однажды я наблюдал, как несколько вражеских пуль попало в эти бочки; не могу сказать, что я чувствовал себя словно в объятиях матери. Конечно, это тоже было не так уж безопасно, если вспомнить!

Так вот, во времена Августа, когда он первый стал богом (лишив Рим его республиканских прав), мы, конечно, ожидали, что Август будет... сразу же станет бессмертным. Его тело будет ходить, говорить, есть и делать все остальное вечно. Но этого не произошло. Август состарился и умер, как и любой хомо сапиенс. Так вот его провозгласили богом. Как вы думаете, титул «мэра», «главнокомандующего атомной войной» или кого-то еще поможет защитить все эти тела от воздействия вторичного излучения? Нет. Неважно, какой титул носит человек, неважно, как называется его профессия, в общем и целом, он просто находится в теле марки «Хомо сапиенс» двадцатого века. И это тело подвергается воздействию вторичного излучения, у него появляются заболевания, вызванные излучением, оно больше не хочет двигаться, работать, действовать, оно ужасно устает, оно очень больное и не хочет выполнять никакую работу, к которой обязывает его титул, даже если этот титул «почетный мэр». Даже если его титул «Глава главы главы главы гражданской обороны». (Когда не существует никакой гражданской обороны, титулы раздаются направо и налево.) Понимаете?

Но водородная бомба действует примерно по тому же принципу. Чтобы возник вторичный взрыв, нужен атомный взрыв – и получается большущий взрыв. Как-нибудь изобретут бомбу, для взрыва которой нужен будет водородный взрыв, понимаете? Атомный взрыв вызовет водородный взрыв, а водородный взрыв в свою очередь вызовет медный взрыв или какой-то еще, понимаете? Взорвать можно что угодно, если поблизости поместить что-нибудь достаточно «вспыльчивое».

Так что неправильным действием с вашей стороны было бы заболеть самому. Еще одним неправильным действием с вашей стороны было бы оставаться единственным здоровым человеком! Понимаете, оба эти состояния неприемлемы: быть больным или быть единственным здоровым человеком, понимаете? Вы просто не находитесь в согласии с обществом. Не имеет значения, какой плетью, или кнутом, или дубинкой вы будете бить людей, лежащих на улицах... они не станут двигаться просто потому, что вы двигаетесь. Они скажут: «Где же глава гражданской обороны? Где же врач? Что там происходит в больнице?» Там все тоже заболели. Понимаете?

Так вот, люди довольно неплохо разбираются во взрывах. Они знают, с каким количеством пеннивейт не будет смешиваться какое-то другое количество пеннивейт, какое количество пеннивейт нужно смешать с данным количеством пеннивейт, чтобы получить ту или иную реакцию, вот и все, что можно сказать о распаде атомного ядра. Так вот, при взрыве образуются всевозможные изотопы и, так сказать, побочные продукты; при взрыве образуется множество самых разных маленьких интересных элементов, это побочные продукты распада атомного ядра, все они достаточно интересны и используются, ну, например, там, где работают с рентгеновским излучением. Пациенту дают проглотить целый бокал какого-то вещества, насыщенного изотопами, а потом, там, где они «изотопнут», где они осядут, понимаете... вы сможете получить снимок желудка пациента. Кажется в этом нет смысла, не так ли? Что ж, так оно и есть. Ну кому нужен снимок желудка? У меня вот есть несколько хороших снимков симпатичных девушек, можете посмотреть, если хотите. Ну да ладно...

Так вот, единственная причина, по которой люди в Хиросиме не получили слишком сильной дозы облучения, заключается в том, что это была их первая доза; очень многие люди там могли поглотить большую дозу вторичного излучения без каких-либо особых последствий. А что если бы это вторичное излучение оказывало незаметное воздействие на людей постоянно, постоянно, постоянно? Что ж, могу уверить вас, что вам нужно было бы всегда иметь что-то, что вы могли бы использовать вне комнаты для одитинга. Вам было бы необходимо, жизненно необходимо, иметь что-то, что можно было бы применять к широким массам населения. Вам нужно было бы уметь лечить людей в огромных количествах. И вам нужно было бы точно знать, что у вас есть кто-то еще, кто поможет вам, потому что эта работа может быть очень утомительной. Кроме того, вам нужно было бы точно знать, что где-то рядом есть ресурсы всего этого. Это интересно.

Это так называемое «медицинское использование». Использование побочных радиоактивных продуктов для исследования или «лечения» (в кавычках) той или иной болезни. Так вот, это атомная медицина. Конец атомной медицины. Обычно атомная медицина не занимается лечением лучевых ожогов. Лучевые ожоги – это большая, обширная тема, она имеет очень малое отношение к чему бы то ни было.

Вот в общем-то все проблемы, с которыми вам нужно было бы справиться в вашем непосредственном окружении. Поскольку если тело достаточно невосприимчиво к радиации, оно не будет возражать против того, чтобы съесть немного радиации. Оно не будет возражать. Другими словами, радиация – это радиация... попадает ли излучение вам в грудь или его преподносят вам на блюдечке, это все равно одно и то же. То, что убито радиацией, должно быть – в какой-то небольшой степени – годным в пищу. Конечно, вы всегда можете впасть в крайность... мы тоже можем впасть в крайность... мы можем отучить всех от еды. Однако «Дженерал фудс» не одобрила бы это.

«Что делать? Ну, не знаю, что делать?»... вот и все известное знание. Это не сарказм. Поскольку, поверьте мне, если бы существовал хороший, полезный, применимый на практике учебник о медицинском лечении воздействия радиации, вы бы мне его прислали. Точно. Но я такого учебника не получал. Помните, примерно год назад я попросил всех присылать мне о радиации все, что им только попадется? Боже мой, у меня теперь такая библиотека! Кстати говоря, в данный момент она находится в стране, в которой пока что нет законов о радиации... в Ирландии.

Хорошо. Итак, мы отучаем всех от еды. Нет, это не было... что нам нужно было бы сделать, так это накормить людей такими дозами, чтобы они могли справиться с воздействием всей накопленной у них радиации. Это в общем-то все, что нам нужно было бы сделать, поскольку радиация накапливается. Вы получили облучение в 10 рентген в 1943 году, 15 в 1945-м и 25 в 1946-м, и все это складывается, так что к 1956 году у вас накопилось уже 862 рентгена, и все они действуют иа вас.

В данном же случае используются разные радиоактивные вещества для диагностирования или лечения, это и есть атомная медицина. Нет ни одного раздела медицины, который бы имел непосредственное отношение к лечению лучевых ожогов.

Некоторые люди были облучены рентгеновскими лучами больше, чем другие. Поэтому они больше подвержены воздействию радиации. Некоторые люди сильнее облучались, чем другие, и из-за этого они, опять же, реагируют на все это по-другому. Все, что вам нужно сделать, – это избавиться от кумулятивного эффекта, и когда вы избавитесь от кумулятивного эффекта, вторичное облучение, которому вы можете подвергнуться, вызовет у вас на самом деле минимальные реакции. Понимаете? Именно то, что накапливается у вас... то, чему вы подвергаетесь из года в год... имеет значение, и с этим мы можем довольно легко справиться.

И в ней нет вообще никакого раздела, который бы имел отношение вот к этому: «Что нам делать, чтобы просто лечить реакцию? Что такое реакция?»

Так вот, если человека, который действительно страдает лучевой болезнью, накормить этим веществом под названием «дианезин», то он, несомненно, вылечится до такой степени, что сможет действовать. Так вот, никто не пытается утверждать, что дианезин может избавить человека от лучевой болезни в том виде, в каком она существует сегодня. Вы понимаете? Это... никто не пытается утверждать это. Дианезин делает жизнь терпимой, только и всего... он смягчает реакцию, он перемещает инграмму. Вы понимаете? Но ни в коем случае... ни в коем случае это вещество не избавляет от необходимости получать одитинг, ведь одитинг, в общем-то, единственное хоть сколько-нибудь эффективное средство. С помощью дианезина вы можете смягчить реакцию, вы можете привести людей в такое состояние, в котором они смогут действовать, но не думайте, что вы сможете сделать их Homo novis или суперклирами или чем-то в этом роде просто за счет того, что запихнете им в глотку несколько пилюль. Это никогда не работало и никогда не будет работать, и этот случай ничем не отличается от всех остальных.

«Что ж, вы просто... ну, вы даете человеку немного В1. Имеется в виду реакция такого рода. Вы... он должен лежать спокойно в тепле. Вы лечите его от шока, вы обмазываете его разными кремами от ожогов, вы купаете его, вы пытаетесь все это с него смыть». Эти действия можно было бы отнести к категории того, что обычный... можно сказать, непрофессиональный врач, член Американской медицинской ассоциации... непрофессионал знал бы о радиации. Это просто ожог, вот и все.

Но точно так же, как если бы вы дали голодному человеку еды и он почувствовал бы себя лучше, вы могли бы дать человеку, которого облепили инграммы, связанные с радиацией... и это, в общем-то, все, что имеется в виду под «накопленной» радиацией. Это означает, что инграммы обрушиваются на человека и остаются в таком состоянии, а потом у него появляется еще одна инграмма облучения, она обрушивается на него и остается в таком состоянии. Все, что делает дианезин, – это перемещает все это таким образом, что в результате это не очень сильно влияет на тело. Вот и все, что он делает. Вот и все, что он делает. Но, конечно, этого достаточно. Этого достаточно для наших целей.

Ну а как насчет этой реакции? Знает ли кто-нибудь что-то о такой реакции? Нет. Составляются всевозможные списки... всевозможные списки тех вещей, которые происходят, все эти списки немного отличаются друг от друга... но что это за списки? Что ж, в них входят: тошнота, раздражение слизистой оболочки, раздражение легких, головная боль, общая сонливость, ощущение истощенности, – примерно такой список, обычный список. Человек чувствует покалывание по всему телу, чувствует себя так, словно у него сильнейший солнечный ожог, вот, собственно, и все. Именно такая реакция возникает у большинства людей.

Так что вы могли бы одитировать большое количество людей и делать их способными конфронтировать пространство; и когда-то, как я говорил вам, мы справлялись со всем этим именно таким образом. Если человек способен конфронтировать пространство, сохраняя при этом замечательное равновесие, ах! – то вам не нужно слишком беспокоиться по поводу радиации. Но это одитинг, и он в настоящее время требует индивидуального подхода к кейсу. И это довольно высокое состояние бытийности, поверьте, и вместе с этим у человека появляется множество разных способностей. Для этого требуется, может быть, пара сотен часов одитинга... к тому же очень хорошего одитинга, понимаете... чтобы поднять человека на такой уровень, когда он сможет экстериоризироваться и конфронтировать пространство в настоящем времени, просто (щелчок), ну и что, понимаете? Он будет летать вокруг и так далее. Вы делаете клира, вот что вы делаете. Это не будет воздействовать на него, но что касается тела... Между прочим, именно дух заставляет разум постоянно обрушиваться. Это делает тэтан. У тела нет никакого отдельного механизма; у него есть лишь множество картинок, которые могут обрушиться. Ладно.

Это и есть распространенная реакция на распад атомного ядра, а не «Рванула бомба, его ударило о стену, и он сломал ногу». Понимаете? «Рванула бомба, и он сгорел дотла. Рванула бомба и сделала то-то». Этому уделяется основное внимание, понимаете? «Рванула бомба, и ураганный ветер скоростью в четыреста километров в час вывихнул ему плечо», понимаете? Все это предполагает, что жертвами атомного взрыва являются люди, находившиеся в момент взрыва бомбы где-то неподалеку. Очень близко, понимаете? Очень, очень, очень близко.

Такие реакции нас не интересуют. Послушайте, после взрыва выживает не так уж много людей, чтобы стоило волноваться о них. Зачем волноваться о них? Все, кто там был, как правило мертвы. Есть жертвы, которые в момент взрыва находились в пограничной области, их состояние ужасно, но зачем волноваться о них, если люди, которые находятся немного дальше, настолько больны, что не смогут за ними ухаживать?

Так вот, если мы изучим все это немного глубже, то мы обнаружим, что по какой-то идиотской причине, которую никто так и не смог установить до настоящего времени, ключевой ингредиент дианезина, никотиновая кислота... старого типа, не новая... сама по себе является катализатором для инграмм, связанных с радиацией или ожогами; причем очень жестоким катализатором. Она просто запускает их на полную катушку. Другими словами, если вы возьмете все ингредиенты, которые я назвал, кроме никотиновой кислоты, и просто дадите их человеку, то у него возникнет небольшая реакция, как показывают наши исследования в этой области. У человека возникнет небольшая реакция, он почувствует себя немного лучше, но ничего особенного не произойдет. Пока вы не дадите ему немного никотиновой кислоты... ниацина... и йоооу! Но если вы дадите ему никотиновую кислоту без всего остального, то он, конечно, йоооу! Однако не сможет справиться с этим так же быстро.

Одна из самых жестоких страниц в истории медицины была написана в Хиросиме. Так вот, Хиросима солгала о своих потерях, ведь она заявила, что выжило гораздо больше людей, чем это было на самом деле, она сделала это, чтобы получить побольше всяких медикаментов. В конце концов Япония опровергла собственные цифры. Агентства, занимавшиеся оказанием помощи при катастрофах, предоставляли ее таким образом: они высылали медикаменты для тех, кто выжил. Так вот, они просто сказали: «У нас всевозможные виды выживших» – и получили всевозможные виды медикаментов, понимаете? Теперь Япония заявила: «У нас было гораздо меньше выживших».

Так вот, это основные ингредиенты экспериментальных доз дианезина; в конце концов мы уравновесили все это, чтобы получить нужное соотношение, так что теперь мы знаем, какая доза является более или менее сбалансированной и не будет приводить к выпадению зубов и прочим вещам. После всех этих экспериментов, которые мы проводили в этой области, очень, очень интересно изучать различные «рецепты» (в кавычках), одобренные АППЛ. Поскольку некоторые витамины и минералы, изготовленные по этим рецептам для продажи в аптеках, принимать также безопасно, как и вести на поводке саблезубого тигра. У вас, вероятно, повылетали бы все зубы и так далее, если бы вы принимали эти витамины в течение длительного периода времени.

Что ж, теперь, теперь вы имеете дело с драмой. Понимаете, драматическая картина. Это одна из этих... в воздухе носятся самолеты, луч прожектора мечется туда-сюда, стреляют зенитные установки, понимаете, управляемые ракеты рассекают воздух, это просто драма из космической оперы в стиле Бака Роджерса. Понимаете? Это нормально. Это нормально. В этом нет ничего плохого. Да вот только не в этом состоит проблема распада атомного ядра. Это не имеет к ней никакого отношения. Это настолько незначительная проблема, что, несмотря на то что жителям этих городов и не поздоровится, нам было бы это совершенно безразлично, если бы в атомной войне происходило только это. Ведь что это означает? Это означает, что мир вовлечен в войну и жители каких-то городов гибнут в ее огне. Вот и все. Но происходит не это.

Один из таких препаратов сейчас рекламируют в каждом воскресном выпуске «Американ уикли», там говорится: «Можете ли вы составить для своей жены такую компанию, которой она жаждет?» Вы когда-нибудь видели эту рекламу? Знаете, реклама в стиле Американской медицинской ассоциации: «Можете ли вы составить для своей жены такую компанию, которой она жаждет? Принимайте эти витамины и минералы, и с вами все будет в полном порядке». Но если вы будете принимать этот препарат в течение года, то, как показывают результаты наших экспериментов, у вас не останется ни одного зуба. Там недостаточно кальция на такое количество В1, а В1 просто ускоряет распад кальция. Другими словами, со всем этим нужно обращаться очень осторожно, не как с правительственными отчетами.

Если бы вы сейчас подвергли бомбардировке двадцать городов Земли, то жертвами атомной атаки стали бы не только жители этих городов. Уровень потерь был бы иным. Жертвы были бы по всему миру... вторичная реакция. Реакция людей, которые слишком больны, чтобы работать, но недостаточно больны, чтобы оказаться совершенно недееспособными. Людей тошнит. Они до смерти устают. У людей напрочь отсутствует всякое желание выживать.

Так вот, почему никто никогда не проводил эксперименты с использованием синтетических витаминов и не получил некоторые данные, необходимые для того, чтобы можно было сделать эти витамины безопасными для здоровья или пригодными к употреблению, я не знаю. Я никого не обвиняю... эти ребята, вероятно, просто поленились. Но сегодня на рынке много витаминно-минеральной продукции, которая, как утверждается, делает то, делает се, делает что-то еще. Несомненно, некоторые из этих препаратов действительно что-то делают.

И если в атмосфере окажется достаточно радиации, чтобы такое начало твориться в широком масштабе, то не останется никого, кто мог бы помочь больным. Проблема не в том, сколько людей погибнут при бомбардировке Нью-Йорка, проблема в том, как повлияют побочные явления, такие, как радиоактивные осадки и вспышка ионосферы (еще одно явление, о котором никто и слова не говорит), которые возникнут в результате бомбардировки Нью-Йорка... как они повлияют на жителей Орландо во Флориде; Топики в Канзасе; Рима в Италии и так далее.

В Калифорнии выпускается продукт под названием «Нутралайт»; это очень, очень интересный продукт... какие-то натуральные витамины. Вы даете этот «Нутралайт» человеку, который страдает артритом или чем-то в этом роде; на самом деле «Нутралайт» изменяет характер инграммы, в которой находится этот человек. Это какая-то картинка с записью чего-то пережитого в прошлом, и человек находится в ней, и из-за этого он болеет; вы даете ему «Нутралайт», и он воздействует на эту умственную энергию и перемещает ее; и человек выходит из этой инграммы или не выходит, как уж получится. Другими словами, это эффективная штука. Она действует эффективно; это заметно. Почему это заметно? Потому что это воздействует каким-то образом на умственный образ-картинку. Но кто еще знает об этом, кроме тех, кто занимается Дианетикой или Саентологией? Никто. Никто даже не знает, что существуют такие штуки, как умственные образы-картинки. Они вообще не знают об этом. Так что не удивительно, что они не очень тщательно исследовали эти вещи. Конечно, это не назовешь очень тщательным исследованием.

Это маленькая планета. Среди нас есть люди, которые с этим согласятся... это маленькая планета. Это маленькая, крохотная планета. Вы переходите реку, садитесь в какой-нибудь устаревший американский самолет, вжить-вжить-вжить, и вы в Гонконге, понимаете? Вы садитесь в другой самолет в Гонконге, жжить, и вы в Калькутте. Вы садитесь в другой самолет в Калькутте, жжить, и вы снова в Вашингтоне. Кто-то из ваших друзей спрашивает: «Привет, Джо, я не видел тебя день или два, где ты был?»

Вот парень бьет себя но пальцу молотком и вскрикивает: «Ай!» – это обычная реакция. Но теперь у него все в порядке, палец заживает, все это было вчера. И вот появляется человек, который занимается Дианетикой... это очень злобные люди... и вот он появляется и говорит: «Что ж, я вижу, у тебя больной палец. Что случилось?»

Если вы служите в ВВС, вы отвечаете: «О, я был в Гонконге».

И парень отвечает: «Ну, я ударил его молотком вчера».

А тот говорит, немного скучая: «А я вчера ночыо был у Мейми». Понимаете?

Конечно, этот человек, если бы он хотел действовать совсем неявно, просто попросил бы этого парня рассказать о том, как он ударил свой палец, где он находился, когда это произошло, и совершенно неожиданно этот парень сказал бы: «Ай! Что ты со мной делаешь?»

Это огромный-преогромный мир, если передвигаться по нему пешком; но человек больше не передвигается пешком. Однажды меня сильно удивило... я вышел, а у меня на пороге стояло несколько родственников. Они вошли: «Как поживаешь?» – и так далее.

«Ничего, только бью тебя по пальцу молотком; вот и все, что я делаю. Что я делаю? Ну, я беру умственный образ-картинку, которая была создана в тот момент, когда ты испытывал боль, и в ту мельчайшую долю секунды, когда ты находился в анатене и бессознательности, и снова рестимулирую ее. И теперь этот умственный образ-картинка удара находится здесь, и ты снова испытываешь воздействие силы, с которой молоток ударил по пальцу, вместе с сопутствующей этому болью».

Я лишь смог сказать:

Вы можете сделать это почти с кем угодно. Ну, конечно, в Дианетике, если вы делаете это... вы заставляете человека снова по-настоящему пережить все это, вы проводите его через эту небольшую инграмму несколько раз, а потом снова приводите его в настоящее время, и его палец каким-то загадочным образом исцеляется от того, что вы восстановили все это в памяти. Все знают, что сломанная кость заживает шесть недель, все, кроме людей, которые занимаются Дианетикой и Саентологией, они знают, что это не так. Для этого требуется ровно столько времени, сколько требуется, чтобы исцелиться, восстановив все это в памяти. И вы всегда можете изменить время, которое требуется для исцеления, если поработаете с умственным образом-картинкой самого инцидента, ведь именно умственный образ-картинка регулирует процесс исцеления и оказывает на него влияние. Если вы просто поработаете с умственным образом-картинкой, вы справитесь с психосоматическим заболеванием. Вы ничего не сделаете с тем, что человек бьет себя по пальцам молотком. Если вы сделаете с этим что-то лишь наполовину, то вы, возможно, вызовете у человека компульсию. И на следующий день он пойдет, возьмет молоток и скажет: «Я просто не могу... не могу... не могу сопротивляться этому». Бамс!

• Боже мой, откуда вы?

Но все это уже давно известно. Мы знаем это. Мы знали это много лет. Мы знаем, что если кого-то побили, то потом, когда он видит того человека, который его побил, он вздрагивает. Почему он вздрагивает? Потому что тот человек его побил. Сержанты в армии не смогли бы выжить без этого механизма. Сегодня они свирепо рычат, а завтра им нужно только шевельнуть пальцем. Почему? Они закладывают этот механизм. Они создают у рядового умственный образ-картинку «сейчас тебя съедят», и этот умственный образ-картинка затем рестимулирует другие картинки с далекого трака генетической линии, когда его действительно съедали. И рядовой видит эти зубы, слышит этот рев и говорит: «Меня сейчас съедят, – так точно, сэр!»

Это известно как дисциплина. В наши дни сержанты, как считается, должны быть «старшими братьями». Я не думаю, что они стерли все инграммы съедания у всех рядовых, но, возможно, они их все израсходовали, так что теперь им приходится быть таковыми, но это к делу не относится. Все, что я хочу сейчас сказать, так это то, что умственный образ-картинка – это умственный образ-картинка, и в случае с радиацией ничего не меняется.

Они проехали половину Соединенных Штатов. Они просто вели машину по очереди – и приехали к моему дому через шестнадцать, семнадцать часов. Понимаете, проще простого. Это небольшая планета. Объем атмосферы, который можно загрязнить, не так уж велик.

Включенные картинки удивят вас. Они напоминают космическую оперу, но это включенные картинки. Они приходят из самых разных частей трака. Каждый раз когда человек немного подвергается воздействию радиации, очередная старая картинка, связанная с радиацией, говорит «Ага, еще радиация», и немедленно придвигается к человеку. «А, здесь есть еще радиация. Это та радиация, которая оказывает на меня воздействие». Понимаете, он не может определить, откуда она приходит, так что он говорит: «Это та радиация, которая оказывает на меня воздействие. Я буду держать ее вот здесь очень близко к себе, чтобы она не причиняла мне вреда. Так, это не помогло. Посмотрим, я по-прежнему ощущаю радиацию. Должно быть, все дело вот в этой картинке вот здесь, фрррмп, вот здесь, рррмп». Но самое ужасное в этом то, что ни одна из этих картинок не содержит в себе никакой радиации. Они содержат последствия воздействия радиации, вот и все, что они содержат.

Так вот, эта планета окружена воздушным слоем. Практически все дышат. Есть парочка людей в вэйлансе роботов, которые пытаются не дышать, но даже они дышат. И в этом воздушном слое есть несколько наружных слоев. Один из них – стратосфера, а другой – ионосфера. Толщина воздушного слоя где-то пятьсот километров, или чуть больше, чем расстояние отсюда до Стамфорда в штате Коннектикут... не очень-то он толстый. Когда вы забираетесь на высоту где-то четырех-пяти километров, вы уже не можете зажечь свечу. Иначе говоря, на высоте трех-пяти километров кислород начинает пропадать. Это не очень-то способствует жизни. Когда вы забираетесь на высоту девять километров и пытаетесь работать без кислородной маски, вы немного устаете.

Так что нужно только дать человеку соответствующую дозу чего-то, что окажет совершенно противоположное действие на инграмму, связанную с радиацией, что-то, что переместит ее в каком-то направлении, что-то, что сократит саму эту инграмму, и тогда облучение будет оказывать меньше воздействия на этого человека. Это не обязательно устранит страх перед радиацией, но это, определенно, устранит дискомфорт.

Так вот, наружный слой атмосферы – ионосфера – представляет собой примерно следующее: на Солнце происходит ядерная реакция, это шар из распадающихся атомных ядер, который постоянно сам себе задает жару; излучаемый в результате свет врезается в атмосферу... в наружные слои атмосферы. И огромное количество радиации в довольно безобидной форме – в форме фотонов – спускается вниз, врезается в наружный слой атмосферы и замедляется, остывает и так далее, а внизу ходите вы. Хорошо. Если бы вы вдруг убрали этот воздушный слой и испытали бы все воздействие этого излучения, вы бы изжарились. Вы бы изжарились.

Так вот, если вы заставите человека испытать воздействие радиаций... это еще один способ... если вы дадите ему что-то, что действительно поднимет весь этот материал, знаете, этот жгучий жар, то он обнаружит кое-что невероятно интересное. Невероятно интересное. Он обнаружит, что может конфронтировать это, что может пережить это. Он обнаружит, что может испытать это. Так что в конце концов он скажет: «Зачем я беспокоюсь об этом?» И он перестанет притягивать инграмму каждый раз, когда вот в этом направлении будут проходить гамма-лучи. Понимаете? Он просто перестанет это делать, поскольку он и так будет знать, что произойдет, он прошел через это, и он больше не сможет убивать себя этим, так что он скажет: «К черту все это». Это очень забавная реакция.

Но нельзя сказать, что вы незнакомы с радиацией. Всякий раз, когда вы выходите на улицу и говорите: «Боже, какой чудесный день!» – радиация, понимаете? Что делает его чудесным? Что ж, где-то в небе идет распад атомных ядер, свет, который при этом излучается, настолько ярок, что вы обычно не глядите на него часами напролет. Он отражается от деревьев и всего остального, и вы говорите: «Ну разве не восхитительно! Милый денек. Восхитительный солнечный денек». Так что нельзя сказать, что вы незнакомы с радиацией.

Практически любой штатный сотрудник сегодня скажет вам... все они слушают эти лекции, и они как бы оглядываются назад и вспоминают, как были обеспокоены всем этим несколько недель назад, и они думают: куда делось их беспокойство. Это, вероятно, не очень сильно их удивляет. Они знают, что они могут конфронтировать это. Почему? Да потому что они все принимали дианезин. Но еще несколько недель назад они были другими! Это дикая штука. «Я не буду принимать еще одну дозу этого вещества. Вчера я принял маленькую дозу... я просто думал, что это маленькая доза... и вввввв, это чуть не снесло мне голову! Мне не следует даже прикасаться к этому сегодня».

Но среди нас есть люди, которые побывали в некоторых из самых голых пустынь Земли, где практически нет никакой пыли и где Солнце жарит с безжалостной яростью, и если оставить голову непокрытой хотя бы на несколько минут, что ж, у вас получится славная запеканка из мозгов. Это такие места, как Долина Смерти в Калифорнии (это центр Лос-Анджелеса), Сахара... южная Сахара в основном. В некоторых местах Земли достаточно прозрачный воздух и отсутствует влажность, и если вы подвергнетесь воздействию солнечных лучей там, неважно сколько, это обязательно приведет к роковым последствиям. Если вы окажетесь на экваторе... несмотря на то, что вокруг тихоокеанских островов рядом с экватором очень много воды... и походите без рубашки парочку часов, или даже в рубашке, но из тонкого хлопка, у вас будут самые замечательные жареные плечи, какие вы только видели.

Кто-нибудь из штатных сотрудников говорит: «Давай же. Давай, прими свою дозу».

Солдаты, военные моряки всегда усваивают этот урок... его усваивает каждое новое подразделение, и так происходит постоянно. Новое подразделение прибывает куда-то, где висит объявление: «Запрещается ходить под солнцем без головных уборов и рубашек». Все скидывают с себя одежду, срывают головные уборы, – и лазарет забит до отказа. Иначе говоря, там жарко. Но это не собственно распад атомного ядра, поскольку никаких других, так сказать, побочных продуктов, помимо просто фотонов, нет, а к ним мы привыкли. Но мы не привыкли к другим многочисленным штуковинам, которые были искусственным образом добавлены с Земли в воздух.

«Ну, хорошо». Он принимает ее: «Вот видите! Видите! Видите! Мне сейчас оторвет... Нет, минуточку. Ну, мне чуть не оторвало голову. Ай! Сегодня это не так больно».

Был один вулкан, с метким названием Кракаява, и он «крякнулся», и три года он сам себе задавал жару. И он выбрасывал в атмосферу столько радиоактивной пыли, что закаты Солнца по всему миру имели яркий сверкающий красный цвет на протяжении трех лет. Он – бум!., этот «бум» был примерно таким же, что и последний «бум» на атолле Бикини. Когда взрываются атомные и водородные бомбы, мы имеем дело примерно с таким же воздействием, понимаете? Кракаява сделал бум!., и разбросал эту гадость по всей атмосфере. Такое же воздействие... на Бикини сделали бум! Понимаете?

Что ж, эти люди играли роль подопытных кроликов, и, изучая, какое действие оказывает применение того, сего, пятого, десятого, мы разработали сбалансированные дозы, мы выяснили, что все это такое и какое влияние оказывает. Конечно, у нас были самые лучшие и тщательно подобранные подопытные кролики, штатные сотрудники-саентологи здесь, в Вашингтоне. Почему? Да потому, что практически все эти люди без исключения находились в четырехстах километрах от того места, где взрывались атомные и водородные бомбы, количество которых доходило до... о, я не знаю, восьмидесяти, девяноста, двухсот, примерно столько бомб... правительство никогда не говорило сколько там было бомб. Одна только серия тестов включала в себя восемьдесят бомб. Погода постоянно менялась, и однажды совершенно неожиданно на город обрушились порывы кипящего раскаленного воздуха, а потом стало холодно. Вы звоните в гражданскую оборону и спрашиваете: «Что произошло?»

Но только, к счастью, в последнем случае пыли было не так много. А что же происходит, когда «бум» делает бомба?! Что происходит? Не просто исчезает остров. Если бы это было все... у нас очень много островов, и ребята могли бы веселиться в свое удовольствие. Мы могли бы отдать им острова на растерзание, и они были бы счастливы. Остров оказывается сметен с лица земли... в последний раз от взрыва, по-моему, образовался кратер в пятьдесят метров глубиной... но это еще цветочки. За километры от этого места во всех направлениях бушевали ураганные ветры, жар, пламя и так далее. Но это происходило там.

«Ничего. А в чем дело?»

Так вот, а какое воздействие это оказывает на вас и на меня? Несколько иное. Происходят две другие вещи. Очевидно, что в ионосфере возникает дополнительная вспышка. Бомбы «вспыхивают» здесь, а потом над всем миром появляется вторая вспышка, которую еще не исследовали или о которой еще не говорили, и я не знаю почему. Ведь нас учили этому много лет тому назад... если вызвать достаточно сильную атомную вспышку, если ионизировать достаточное количество воздуха, это пройдет над всей планетой.

«Ну, только что на город обрушился сильный порыв воздуха».

Ладно, а как насчет еще одного... как насчет пыли? Как насчет частиц? Как насчет этих частиц, собирающих на себе влагу, как насчет других вещей, которые попадают в атмосферу? Что ж, последнее решение, предложенное Комиссией по атомной энергии, заключалось в том, чтобы взрывать все это настолько высоко... взрывать все эти ядовитые газы и частицы настолько высоко... чтобы проходило десять лет, прежде чем все они опустятся на поверхность Земли. Мне кажется, это было хорошим решением. А куда все это денется на эти десять лет? Так вот, куда все это денется? Что со всем эти произойдет? Куда все это будет выпадать? Нам даже безразлично, будет ли это выпадать куда-то или нет.

Они говорят: «Ну, это просто... это просто лето, понимаете? У нас всегда бывает такая погода летом». Снег!

Я скажу вам, что происходит со всеми этими веществами и, вероятно, вы уже знаете об этом, поскольку об этом отважились написать: стронций-90 опускается вниз и оседает на траве, корова поедает траву, потом дает молоко, ваш ребенок пьет стронций-90. Он вытесняет кальций из костей и вызывает рак костей, и, как мне кажется, это не совсем то, что... есть одна книга по уходу за детьми, и знаете, там нигде не написано, что вы должны это делать. Я проверял. Там в списке диетических добавок для детей нигде не значится стронций-90.

Вы говорите: «Ну, ладно, ладно. Но почему эта штука работает? Все наши счетчики Гейгера были выключены, а теперь у них сели батарейки».

Так вот, как много этого стронция-90 вокруг нас? Что ж, нельзя взять один квадратный или кубический сантиметр воздуха и сказать: «В нем его столько-то», – потом помножить это на число кубических сантиметров воздуха над Землей и сказать:

На самом деле у нас был там один счетчик Гейгера, и он запускался, только когда находился поблизости от... понимаете, у него не было никакого выключателя; он просто начинал использовать электроэнергию батарейки, когда находился рядом с источником урана. Понимаете? Очень ловко. Его не нужно включать, он не тратит батарейку впустую... он просто приходит в действие.

«Что ж, его столько-то», понимаете? Поскольку скопления или облака стронция-90 дрейфуют по всему миру, оседают здесь, перемещаются туда, взрываются где-то еще.

Что ж, в Финиксе в течение какого-то времени эта штука разряжалась каждые четыре или пять дней, понимаете? Она просто постоянно находилась в действии. Так что сотрудники в Финиксе подвергались очень интенсивному облучению. Невольно мы оказались... нас не предупредили. И эти люди подверглись довольно интенсивному облучению. Так что у них возникали гораздо более сильные реакции, чем у большинства других людей.

Вероятно, если бы больше вообще не взрывали бомбы... вероятно, если бы больше вообще не взрывали бомбы... все было бы в порядке. Вероятно, человечество адаптировалось бы к этой гадости, вся она улетела бы куда-нибудь и так далее. Но я не думаю, что это входит в планы. Прежде всего, Соединенные Штаты сегодня являются, как это ни странно, наименее злостными нарушителями. Так вот, я ругал Комиссию по атомной энергии, но недавно от нескольких своих приятелей услышал, что она всего-навсего бухгалтерский отдел. Она больше не имеет никакого отношения к атомной энергии. Это бухгалтерская организация. Ее отдали в аренду кому-то другому, неизвестно кому, и она оплачивает счета.

Но в то же время практически любой человек мог бы послужить подопытным кроликом, поскольку к тому моменту практически все люди уже подверглись облучению в какой-то степени. Говоря иначе, вся эта пыль была развеяна до Чикаго, Иллинойса, Мехико. Думаю, если дать немного дианезина какому-нибудь аборигену, обитающему в глуши Эквадора, то у него возникнут подобные неистовые реакции. И он скажет: «Колдуны наложили на меня проклятье». Мы никогда раньше не слышали, чтобы Оппенгеймера и всех остальных называли колдунами, но вот так обстоят дела.

На самом деле США взрывали бомбы лишь с одной целью: понизить количество свободных гамма-лучей; сделать бомбы более эффективными. И они постоянно взрывали бомбы, чтобы сделать их еще более эффективными. И наконец им это удалось. И действительно, гамма-лучей, образующихся при взрыве американской атомной бомбы, так мало, что ими можно пренебречь. Взрыв практически все их сжигает. Бомба становится весьма эффективной. И вероятно, теперь они не будут взрывать очень много бомб, поскольку они достигли цели, а это и была та цель, которую они преследовали. Ну вот я сказал пару слов в их защиту, чтобы меня считали человеком... так сказать, широких взглядов.

Хорошо. Эти люди действительно проверяли на себе все эти различные реакции. Эта смесь – дианезин – выборочно включает различные реакции, которые могут возникнуть у человека на радиацию (хотя никто не выбирает их специально)... и все эти реакции человек может вытерпеть. Однако эти реакции всегда кажутся более сильными. Вы понимаете? После приема каждой дозы у человека остается впечатление, что завтра ему лучше принять дозу поменьше, потому что эти реакции могут усилиться. «Так, посмотрим, мои руки, они опухают. Да, они опухают. Я чувствую, как они опухают». Они у него, разумеется, не опухают, они просто немного покраснели.

Россия недавно взорвала несколько бомб, и она еще не научилась... Россия еще не научилась контролировать ненужные гамма-лучи. И боже мой, когда они взорвали бомбу, то гамма-лучи разлетелись по всему земному шару, бум!

«Они могут лопнуть в любую минуту. Да, вот сейчас, вот сейчас. Они сейчас лопнут! Они... они... ха! Они не лопнули. Надо же». Разочарование.

То же самое можно сказать и о Великобритании, когда она недавно взорвала бомбы в Австралии, гамма-лучи разлетелись по всей Австралии. В Марлинге, где находится пастбище крупного рогатого скота... за шестьсот сорок километров от места взрыва... было забито стадо рогатого скота. Трупы исследовали и обнаружили, что количества гамма-лучей в щитовидной железе этих животных достаточно для того, чтобы созвать новую Комиссию по атомной энергии! За шестьсот сорок километров от места взрыва. Так вот, это было вызвано исключительно отраженной вспышкой. Ведь это случилось тут же... ветер не успел бы за это время перенести эту гадость на шестьсот сорок километров. Вы понимаете? А все потому, что при этом взрыве образовалось огромное количество свободных гамма-лучей.

Другими словами, эти различные проявления радиации... это просто проявления лучевой болезни. Эти проявления, конечно, включают в себя тошноту, покраснения, ощущение покалывания, головные боли, недомогание, сильное изнеможение, озноб, насморк... воспаление пазух носа, которое вы можете наблюдать у людей в наши дни, в большинстве случаев вызваны двумя причинами. Люди подхватывают вирус, сегодня в США ходит эпидемия гриппа, но отчасти это просто реакция на радиацию. Вы даете немного дианезина человеку, который ходит с насморком (этот насморк у него просто не прекращается или что-то в этом роде), и вдруг насморк прекращается – бамс! – и его больше нет. Вы даете немного дианезина человеку, который болеет гриппом, но грипп просто продолжается. Я имею в виду, что дианезин не оказывает никакого воздействия на грипп. Он очень избирателен: он оказывает воздействие только на реакции, вызванные радиацией, насколько мы можем видеть в настоящее время.

Послушайте, мы что, собираемся сидеть и ждать, когда каждая нация научится создавать экономичную бомбу? Это и есть наша цель? Теперь Россия усвоит этот урок, потом ей придется взорвать достаточно бомб, чтобы те стали эффективными, и Великобритании придется взорвать достаточно бомб, чтобы те стали эффективными, затем это придется сделать Франции... К тому моменту мы отдадим Насеру все бомбы, которые ему нужны, и он взорвет все бомбы, которые ему нужно взорвать, вероятно...

Вот перед вами человек, который болеет гриппом или чем-то в этом роде. Не давайте ему дианезин, поскольку это уж слишком – и то, и другое одновременно; хорошего понемножку. Но если вам кто-то не очень нравится, дайте ему маленькую дозу дианезина и скажите, что это было слишком много для него, и больше не давайте. Когда вы делаете что-то подобное наполовину, то, поверьте, этот процесс может пройти наполовину, а потом застрять! Это еще одна реакция, которую мы обнаружили.

Эй, загрязненность атмосферы уже достигла предела! Она не достигает предела, она, как очевидно, уже его достигла. Поэтому мне думается, что США должны прямо сейчас пойти в наступление за всеобщий мир и ничего страшного не произойдет.

Так вот, первые несколько доз могут включить крапивницу. Вы говорите:

Так вот, что случится с населением планеты, если его постоянно подвергать бомбардировке? Оно узнает о скрытом влиянии... скрытом влиянии, скрытой угрозе. Вы понимаете? «Скрытая угроза где-то рядом, и мы о ней ничего не знаем. Что-то делает зззтъ! И я не знаю, что это такое. Я чувствую себя странно, я не знаю, что это такое. В этом году я простужался чаще, чем раньше. Я не знаю, что это такое. Должно быть со мной что-то не так. Я больше не чувствую себя комфортно. Мое здоровье стало не очень-то хорошим». Такая реакция будет у многих. Но основная реакция будет такой: «Мне тяжело заставить себя делать свою работу». Вот на это в основном будут жаловаться люди.

«Интересно, откуда взялась эта крапивница». Ну, я не знаю, откуда она взялась, но откуда-то она взялась. Эго одно из проявлений лучевой болезни. Вы ощущаете покалывание, это ощущение покалывания значительно усиливается, и у вас появляется крапивница, вот и все. Вы увидите, как у человека, принявшего дианезин, распухает кожа, она вздувается примерно вот настолько, а потом приходит в прежнее состояние, и все. И больше дианезин не вызывает у него крапивницы, он больше не будет подвержен крапивнице... кожа не будет такой чувствительной.

Что ж, что делать в такой ситуации? Послушайте, в этом нет никакой драмы. Вам не нужно мчаться но улицам и говорить людям: «О, у вас простуда? Атомные бомбы». Они вам ответят... что ж, как-то раз в Гольфстриме появился айсберг и люди свалили всю вину на атомную бомбу. Недавно я видел в газете карикатуру: два пещерных человека сидят перед пещерой, и один из них говорит другому: «Я знал, что изобретение этих луков и стрел погубит атмосферу». Понимаете, в этом нет никакой драмы. В этом вообще нет никакой драмы. На самом деле это скучный, неинтересный предмет... если забыть о том, что люди болеют. Понимаете, это очень скучный предмет.

Но предположим, вы дали ему такую дозу, которой как раз достаточно для того, чтобы включить у него крапивницу... которой на самом деле не достаточно, чтобы включить крапивницу на полную катушку, понимаете, но как раз достаточно для того, чтобы только включить ее. И вы сказали: «Нет, это слишком много для тебя. Это явно передозировка. Тебе нужно... тебе нужно принимать микстуру от кашля или гистамин». Таким образом вы вызвали у него крапивницу, которая будет продолжаться примерно шесть месяцев. Другими словами, если вы уже начали делать это, то у вас нет пути назад. Вы либо принимаете эту штуку и доводите все это до конца, либо вы не делаете этого.

На самом деле не было бы никакого смысла говорить о нем, если бы у нас не было чего-то похожего на средство исцеления. Вы это осознаете? Поскольку все, о чем я рассказывал вам последние несколько минут, вы могли бы вычитать в журнале «Тайм» (это официальный орган Американской медицинской ассоциации и Комиссии по атомной энергии). Вы могли бы прочитать все это в журнале «Тайм», «Ассошиэйтед пресс». Это не новость. И единственная новость, которую я вам сообщаю, – мы увидели это. И мы совершенно точно определили, что это и есть причина неудач с очень большим числом преклиров.

И это может сказать вам любой штатный сотрудник. Они усвоили этот урок на горьком опыте. Все они являются экспертами в этом вопросе. Конечно, один из них эксперт по ознобу, другой – эксперт по тошноте, третий – эксперт но крапивнице. Это довольно интересно. Но самое забавное то, что те проявления или заболевания, которые у них были на протяжении последних нескольких лет, включаются, а потом уходят. То есть они просто появляются, и потом исчезают. Это запоздалая реакция.

Кстати, сегодня нам не нужно как-то оправдывать неудачи. Если есть хороший одитор, хорошие условия для работы, если одитор хорошо обучен, если преклир будет смирно сидеть... боже мой, мы поможем ему справиться даже с тещей. Потрясающе. Это просто потрясающе, на что мы способны.

Так вот, каким образом все это становится запоздалой реакцией... каким образом подобное заболевание может вызывать запоздалую реакцию, и почему одитинг не оказывает на него сколько-нибудь значительного воздействия? Как такое может быть? Что ж, непрерывная бомбардировка или непрерывное вторичное излучение постоянно включает все это, причем с такой же скоростью, с какой вы проходите все это в одитинге, если только вы не одитируете человека с целью разрешить проблему радиации. Поэтому если вы просто одитируете человека, у него постоянно включается все больше и больше инграмм.

Почему мы стали такими потрясающими? Откуда мы так много узнали? Что ж, боюсь, мы шли вперед, преодолевая сопротивление неизвестного «противника». И в качестве «противника» выступало вот что: люди чувствовали усталость, вялость, у многих из них возникало ощущение ужаса в животе... очевидно, что все это происходило не из-за радиации, попадающей в человека, а из-за умственных реакций, вызванных телом, которое ощутило присутствие радиации в атмосфере.

И если кто-нибудь из вас пытался пройти и стереть весь трак преклира, вы знаете, о чем я говорю. То есть это все, что было пережито генетической сущностью за последние несколько миллиардов лет. Каждый более или менее значимый инцидент, связанный с этим шаблоном... есть там. Мы знаем, что представляет собой эволюционный шаблон; каждая инграмма на этом траке хранится в каком-то месте и одитор может найти ее и пройти.

Так что эта проблема связана отнюдь не с количеством. Количество рентген в этой комнате в данную минуту не имеет к этому никакого отношения. Но их присутствие имеет, причем самое непосредственное. Вы чувствуете разницу? Наука деловито подсчитывает количество рентген и говорит: «Сто рентген, двести рентген, шестьсот рентген, человек, работающий на предприятии по производству краски, может выдержать столько-то рентген. И мы будем вешать на всех ярлыки, указывающие на то, что этот человек получил свои десять рентген, тот человек больше не может смотреть телевизор, так как он уже получил сто пятьдесят рентген...» – фррфф!

Знаете, дианетические одиторы разочарованы тем, что мы ушли в Саентологию, поскольку Саентология – это что-то нежное и мягкое. Это не Дианетика. Дианетические одиторы говорили: «Ну, это было... о, сессия прошла хорошо. Да, у него прошел... у него прошел артрит».

Имеет значение реакция отдельных людей на угрозу радиации, вот и все, к чему это сводится. И если само тело плохо реагирует на угрозу радиации, не способно перенести ее, не отваживается посмотреть на нее прямо, убегает от нее, то оно заболеет и умрет. Медленно, в течение многих лет.

И вы спрашиваете: «В чем дело?»

Перед нами встает другая проблема, понимаете? Перед нами встает проблема, которая больше относится к Саентологии, чем к ядерной физике. Перед нами встает проблема реакции человека на облучение. Ведь каждый человек реагирует на нее по-своему. Реакции разные по силе. Иначе говоря, это индивидуальная проблема, она связана с тем, насколько человек хорошо переносит радиацию, а не частицы.

"Ну, он просто лежал и проходил это».

На самом деле вы никогда не слышали о том, чтобы кто-нибудь заболел именно от рентгеновских лучей, не так ли? О, время от времени вы говорите, что кто-то под рентгеновскими лучами почувствовал себя немного нехорошо, или что-то в этом роде. Вы бы храбро подставили свою грудь под рентгеновские лучи и получили бы портрет своего позвоночника, не так ли? Вы бы даже не задумывались об этом. Что ж, это рентген, рентгеновские лучи... в этой радиации больше ничего и нет.

«В чем дело?»

Вы садитесь перед телевизором всякий раз, когда вам нечем заняться. Что ж, дешевые телевизоры (я не буду говорить никаких названий) излучают больше гамма-лучей, чем бомбы. Именно поэтому они дешевые. Требуется много дополнительных частей и деталей, которые фокусируют, локализуют излучение, чтобы телевизор не действовал как излучатель. Иначе говоря, они... если не принять все необходимые меры предосторожности, телевизор будет излучать всякую всячину. Он будет излучать ультрафиолетовые лучи, гамма-лучи, альфа-лучи и так далее. Если взять хороший телевизор, то вы можете поместить перед ним ключ и рентгеновскую пластинку, понимаете? Лаборатория по технике безопасности утверждает, по-моему, что даже через тридцать дней на пластинке не будет никакого изображения. Понимаете, это хороший телевизор. Возьмем какой-нибудь дешевый телевизор, который собрали за пару минут и продали вам за пять баксов. Подержите перед ним ключ и рентгеновскую пластинку, а потом пойдите и проявите ее, и надо же! Снимок... замечательный снимок ключа. Но даже это не причинит вам большого вреда. Это не причинит вам большого вреда. Но, возможно, вы почувствуете себя немного странно, вам будет как-то не по себе и как-то неспокойно; поскольку вы начинаете конфронтировать такое количество этого добра, которое заставляет вас осознать его существование.

«О, он не сворачивался калачиком, он не падал на пол, он не выпрыгивал в окно, он ни разу не вскрикнул. Один из этих скучных кейсов».

В один прекрасный день вы идете по улице, дует ветер, немного пыльно и вам встречается большое облако радиоактивных осадков... оно путешествует с той поры, как была взорвана бомба где-нибудь в 1950 году или что-то вроде этого. Вы приходите домой, и у вас начинается простуда. Вы говорите: «Я простудился». Странная простуда, не так ли? У вас озноб, вы чувствуете тошноту, волосы начинают выпадать, у вас начинается рак легких, и кто-то говорит: «Ты болен». Что ж, черт побери, вы и так это знали!

Серьезно. Дианетический одитор в прежние времена мог... «Соматическая лента пойдет в рождение». Понимаете? (Щелчок.) Бамс! «Вам на ум придет фраза». (Щелчок.) Бамс! Бдддррррр, бум! Преклир ощущает схватки и расширения и так далее.

Что ж, вы столкнулись с таким количеством радиации, которое вы не могли объяснить. Так вот, какой будет реакция? Какова реакция тела? Чтобы раз и навсегда покончить с этой отвратительной и ужасной темой... что это за реакция?

Пройдите с кем-нибудь операцию по удалению миндалин, засекая время по часам, понимаете? «Соматическая лента пойдет к началу операции по удалению миндалин и пройдет через всю операцию». Гм! Этому врачу потребовалось девятнадцать минут, чтобы удалить ему миндалины. Я имею в виду, что все это происходит с такой вот точностью. Был один случай, когда врачи стояли рядом с человеком, который проходил инграммы; они настолько увлеклись процедурой самой операции, что начали обсуждать мастерство врача, который проводил эту операцию. Они совершенно забыли, что это дианетический эксперимент и что никакой операции в тот момент не проводилось. Вот насколько точным все это было, понимаете? Все точно совпадало по времени и происходило прямо по учебнику.

История тела – это история генетической линии. Это история, которая начинается с амебы и заканчивается «может быть». Начинается с морей аммиака и заканчивается профессорами колледжей. На всем протяжении этой истории к телу добавлялось что-то новое, согласно самой популярной теории, и вот перед нами наконец появилась сформировавшаяся форма, которая несет в себе весь опыт существования, с момента зарождения жизни на этой планете. Мы это называем генетическим шаблоном.

Так что вы можете привести в действие эти картинки. Но когда человек начинает беспокоиться о своем теле, когда он начинает беспокоиться о жизни, он так крепко держится за то, что у него есть, в страхе, что у него этого не станет, что он не позволяет соматической ленте перемещаться. Она просто застревает.

Но, к несчастью, как показали эксперименты, проведенные в Саентологии, данный генетический шаблон начал формироваться не с образованием этой планеты. Он начал формироваться с образованием этой вселенной и даже раньше.

Дианетический одитор 1950 года... (щелчок) «Пройдите инграмму», (щелчок)

Но с момента появления жизни и до сих пор, на этой планете не было чрезмерной радиации. Теперь же она в какой-то мере присутствует. Очевидно, что на многих планетах этой вселенной имелись формы жизни. (Я признаю, что это парасаентология, но нам необходимо ее коснуться.) Формы жизни появлялись на планетах здесь, там, по всему космосу. И очевидно, что некоторый опыт существования этих форм, как это ни странно, доступен нынешней генетической линии. И весь этот опыт указывает на то... я прошу вас провести вот такой эксперимент, если у вас есть Е-метр, это весьма забавный эксперимент: просто спросите человека, что означает слово «радиация», и смотрите на шкалу. Спросите любого, когда он последний раз... отсчитывайте миллионы лет, миллиарды лет назад, пока не доберетесь до момента, когда он последний раз хоть как-то имел дело с радиацией, и вы покинете генетическую линию этой планеты и перескочите на другие генетические линии, генетические линии других планет, которые существовали раньше. И каждая генетическая линия обрывалась вот из-за чего: кто-то обнаруживал атомную энергию... и нет планеты.

«Пройдите инграмму» (щелчок). Попробуйте это сегодня. Возьмите преклиров того же типа и попробуйте пройти с ними такие же инграммы. Они вязкие. Этот парень держится... этот преклир сейчас держится за жизнь в десять раз крепче, чем в 1950 году. Во всяком случае так это выглядит для нас. Так что нам нужно было придумать что-то, что позволило бы ослабить это состояние в одитинге.

Вот что это означает для тела. Это означает: «Никакого игрового поля». Это означает: «К чему пытаться?» Это означает: «Давайте выйдем из игры и покончим со всем этим». Это означает: «Зачем ждать?» Это означает: «Не будет никаких будущих поколений. Поколения, которые ты создашь сегодня, не будут жить для того, чтобы создавать новые поколения, так зачем же вообще что-то делать?»

Дианезин не заменяет одитинг. Я повторю это еще раз, он совершенно не заменяет одитинг. Однако одитинг должен проводиться, чтобы повысить обладание и конфронт человека. Одитинг должен проводиться, чтобы привести человека в такое состояние, когда он сможет быть полностью свободным, не испытывая никаких страхов перед своим непосредственным окружением и не подавляя в себе ничего в связи с этим, и только тогда он поднимается на такой уровень, когда радиация не будет оказывать на него никакого воздействия. Человек действительно должен быть свободен. Он должен чувствовать себя свободным. Он должен быть способен действовать свободно. Он должен быть способен действовать, не подавляя в себе ничего, не испытывая постоянного страха перед тем, какие последствия это может иметь.

Поэтому реакция тела на радиацию – это реакция практически полностью по первой и второй динамикам. Если отсечь вторую динамику, останется первая. Иначе говоря, если убрать секс... вторую динамику... мы полностью убираем секс, и у нас остается только эта форма, существующая сейчас. Понимаете, только это тело, существующее сейчас, вот, собственно, и все. Больше не будет никаких будущих поколений.

Его способности, конечно, возрастают, его КИ возрастает, и вы говорите: «Бог ты мой, нужно сделать человека в значительной степени человеком, чтобы он стал невосприимчивым к радиации. Это слишком много для него». Используйте дианезин.

Так вот, почему люди ходят и говорят, что это как-то связано с мутациями, я не знаю. И почему они говорят, что основное беспокойство вызвано тем, что потомство получается каким-то странным. Все это сказки. Это полная чушь; это просто – фу.

Насколько хорошим станет состояние человека, зависит от того, сколько... сколько работы вы готовы вложить в него. Но мы говорим не только об одитинге, мы говорим о том, что вы можете сделать для человека, который подвергался воздействию радиации. Существующая формула дианезина вовсе не является окончательной формулой, но это безопасная формула. Ее можно назвать безопасной экспериментальной формулой, дающей тот эффект, который она должна давать. Другими словами, дианезин, по-видимому, выключает инграмму кумулятивного типа, которой является радиоактивное облучение. Вот что он делает.

Дело вот в чем: жизнь пытается произвести потомство, но она знает, что не может. И она говорит: «Мы должны жить сами по себе в теле, которое у нас сейчас есть. И это последнее тело на траке». Поэтому, боже мой, каким же важным становится это тело! Оно становится настолько важным, что вы ничего не осмеливаетесь с ним делать. Оно слишком ценное, чтобы двигать его туда-сюда... вы ведь можете порезать палец на ноге. Оно слишком ценное, чтобы заставлять его работать.

Будут найдены и более хорошие формулы. У нас появится больше знаний по этому предмету и так далее. Однако того, что мы уже имеем, достаточно. Никто не пострадает, если пройдет этот курс полностью. Если же он остановится в середине, у него может появиться хроническая соматика, которая не будет проходить несколько месяцев. Но обычно это бывает именно та хроническая соматика, которая у него и так была, так что какая разница? Возможно, у него появится больше интереса к тому, чтобы страдать от этой соматики.

В результате начинается распад общества; таким образом, третья динамика не поднимает бунт... она просто исчезает. Вторая динамика отваливается и остается лишь первая динамика. И нам остается жить в атмосфере и в мире, где «каждый сам за себя». Именно поэтому мир кончится не взрывом, но всхлипом.

Так вот, мы испробовали практически все возможные дозы и комбинации доз. Мы пробовали давать людям только никотин и ничего больше. Мы пробовали давать «гак» – это смесь, содержащая большое количество В1 и черт-те что еще, которую мы использовали еще в 1950 году. Мы пробовали давать людям несколько одинаковых доз в один день. Мы пробовали давать их до еды и после еды и... понимаете, мы пытались давать их с конфетами и без них и так далее. И обычно мы обнаруживали, что если человек питается более или менее нормально... один раз в день три таблетки – это была экспериментальная доза, которую мы разработали. Все это за один раз. Неважно, поел человек или нет, но лучше всего эти таблетки запивать молоком... три таблетки с молоком, один раз в день. Таким образом, человек испытывает соматики один день... то есть один час в день.

Так вот, а что с этим можно сделать? Мы очень нахально поставили проблему. Мы поставили проблему, которую, кстати говоря, жизнь не решила за долгое, долгое время. Жизнь ни разу не решила эту проблему в этой вселенной, насколько нам известно. Можете проверить это на Е-метре, можете поработать с каким-нибудь человеком, который вообще ничего об этом не знает, и найти моменты, когда появилась радиация, в каком году это было; найти моменты облучения, что это такое и так далее. Вы получите те же самые ответы, которые я даю вам сейчас, хотя это и не относится к парасаентологии. Вы найдете их с помощью Е-метра... это все равно что детектор лжи.

Продолжительность страданий, вызванных одной дозой, может быть примерно от... соматики появляются через несколько минут после того, как человек принял дозу. Это время немного отличается от человека к человеку, но не очень сильно. Это примерно от... я не ошибусь, если скажу, от трех до восьми минут после принятия дозы. И в течение этого времени у человека возникает реакция, или же у него не возникает вообще никакой реакции. Так вот, эта реакция длится у него приблизительно пятьдесят минут, и потом все заканчивается. И обычно у него больше не возникает реакций в этот день. У него может проявиться кое-какая остаточная реакция. Некоторые люди в течение двух или трех дней испытывали непрерывную головную боль или что-то в этом роде... небольшую, легкую головную боль... и потом она тоже проходила.

Вы получите это как реакцию тела на радиацию. Оно говорит: «Больше никаких семей. Больше никаких семейных линий. Больше никаких детей. Больше никакой жизни на этой планете. Это тело – последнее тело, поэтому о нем, конечно же, нужно заботиться. Нам лучше заботиться о нем, и мы ничего не посмеем с ним сделать. Ему может быть нанесен вред, ему может быть причинена боль. Вероятно, это последнее тело, которое у нас есть. Появилась атомная радиация, и больше не будет никаких будущих поколений. Если мы вырастим детей сейчас, они, быть может, проживут годы, но не больше. Рано или поздно кто-нибудь выйдет из себя и нажмет кнопку. Все начнут взрывать. А если уровень загрязненности атмосферы уже близок к критической точке, но в ней по-прежнему можно жить... – понимаете, я говорю о такой степени загрязненности атмосферы, при которой она все еще пригодна для жизни; мы можем жить в такой атмосфере. – Если же она загрязнится больше, мы не сможет жить в такой атмосфере, на этом всему и придет конец». Что ж, нам рисуется картина очень интересного будущего, – если тело полагает таким образом, если это правда, если эти исследования не ошибочны.

Ошибка, которую обычно при этом допускают, заключается в том, что люди полагают, будто соматикой является только боль, или только ощущение покалывания, или жар, или что-то в этом роде. Помните, что озноб тоже относится к этой категории. И что еще более важно, чувство изнеможения, недомогание, безразличное отношение к происходящему, чувство «о, двигаться слишком трудно». Но тем, кто испытывает что-то подобное, это знакомо. Человек, у которого появляются какие-либо из этих проявлений, на самом деле когда-то уже испытывал их. Мы здесь имеем дело вот с чем: накапливаемая с годами радиация все сильнее и сильнее включает уже существующие у человека хронические соматики, пока они не становятся постоянными и в высшей степени хроническими. Так вот, вы даете дианезин человеку, у которого есть какая-то хроническая соматика, и ему требуется несколько дней, чтобы избавиться от этой хронической соматики и перейти к чему-то другому.

Человек, вне всяких сомнений, будет использовать радиацию в войне. Но если он поступит так, на том и делу конец. Это не оружие. Это такое же оружие, как и двухдолларовый испанский пистолет с патронником из медно-свинцового сплава... вы делаете выстрел из такого пистолета, и ваша рука летит в одну сторону, а голова в другую. Он может не причинить вреда человеку, в которого стреляют, но он, вне всякого сомнения, убьет того, кто стреляет. Вы понимаете? Стало быть, это не оружие, не так ли? Что ж, пока люди будут считать это оружием, рассматривать это в качестве оружия, ничего не делать с ним как с оружием, – всему придет конец.

Сколько времени требуется на все это? Это не было установлено. Это не было установлено. Вероятно, порядка нескольких недель. Это не было установлено потому, что для каждого человека требуется разное время, и похоже, не существует никакой стандартной реакции. Но это, возможно, объясняется тем, что все подвергались облучению в разной степени. Понимаете? Степень облучения может быть разной.

Но народы действительно совершают самоубийства. Их можно убедить сделать это... тем не менее народы действительно совершают самоубийство, и на нашей памяти, в наше время такое случалось. Обратите внимание: японский народ прекрасно знал, что если вступит в войну против Соединенных Штатов, то потерпит поражение. Он прекрасно знал это до того, как вступил в войну; вряд ли была хоть какая-то надежда на победу.

Так вот, в связи с этим я расскажу вам один интересный факт, который имеет отношение к ингредиентам дианезина (сейчас я говорю с вами исключительно о результатах исследований): существует новая никотиновая кислота. О, существует новая никотиновая кислота... которая не вызывает вообще никакой реакции. Это «усовершенствованная» кислота. Она не работает. И это никотинамид. Так вот, можно быть совершенно уверенным в том, что никотинамид не вызовет никакой реакции, но он и не принесет никакой пользы, и точка. Так что мы говорим о никотиновой кислоте, не о никотинамиде. Понимаете?

И если уж речь зашла о револьверах, то позвольте мне обратить ваше внимание на то, что в России популярна русская рулетка. Понимаете? Они вращают барабан револьвера, в котором находится один патрон, нажимают на курок и говорят: «Ха-ха-ха! На этот раз я выжил». Это Россия. Я ничего не имею против России... я не стал бы бросать камни в ее огород. Но сделает ли Россия что-то или нет, сделают ли США что-то или нет... они могут просто и дальше проводить испытания, пока все мы не сыграем в ящик.

Так вот, фармакопея в США настолько ошибочно описывает никотиновую кислоту, что дальше некуда. Там сказано, что никотиновая кислота токсична, что она вызывает реакцию, как при отравлении, и покраснение. Что ж, она вызывает забавное покраснение в форме купальников! Это забавная токсичность, которая проявляется только в тех местах, которые подвергались облучению. И эта забавная токсичность сама по себе проходит. Это очень забавная токсичность.

Так вот, это было бы мрачной картиной... это было бы мрачной безвыходной ситуацией, и все вы имели бы полное право чихать, вздыхать, рестимулироваться, сидеть, печалиться и говорить: «Боже мой, зачем Рон рисует все в таком мрачном свете»... если бы мы ничего не могли с этим поделать.

Между прочим, с этого мы и начали проводить эти эксперименты еще в 1950 году. Мы прочитали, что это вещество... мы экспериментировали с разными минералами и витаминами... мы прочитали, что это интересное вещество токсично. Мы прочитали это с такой же наивностью, с какой учащиеся обычно читают учебники... они думают, что авторы учебников знают, о чем пишут. Когда же они становятся специалистами... слову «специалист» можно дать такое определение: человек, который больше не верит учебникам. Обычно так и бывает. Он лишился иллюзий на этот счет.

Но кое-что мы можем сделать. На самом деле мы разработали в высшей степени эффективный препарат – «дианезин», – он существует пока что в экспериментальном виде. Он состоит из различных минеральных и химических веществ, которые заставляют тело отреагировать на всю ту радиацию, которую тело избегало. Очевидно, что дианезин позволяет телу отреагировать на ту радиацию, которую оно уже накопило.

Ладно. Мы обнаружили, что реакция на никотиновую кислоту совершенно отличается от реакции на отравление. Это не реакция на отравление. Это свидетельство о том, что что-то выходит. И в 1950 году мы обнаружили, что это вещество удаляет солнечные ожоги. И кстати, это все, что оно удаляло. Это все, что оно делало. Если у человека были сильные, сильные солнечные ожоги, то эти ожоги пропадали. Почему никотиновая кислота не удаляла ожоги от огня или от горячей стали? Почему никотиновая кислота не выводила такие ожоги? А она не выводила такие ожоги. Она выводила только солнечные ожоги.

Так вот, радиация опасна лишь потому, что она имеет свойство накапливаться, и если бы вам удалось избавиться от ее кумулятивного эффекта, вы могли бы смеяться ей в лицо. Что ж, у нас есть средство в виде пилюль, которые вы можете давать людям корзинами, – оно показывает людям, что те могут конфронтировать радиацию и смеяться ей в лицо.

И только когда я установил связь между радиоактивностью солнечного света и данной реакцией этих препаратов, мы начали использовать минералы... мы не используем лекарства, мы используем минералы и витамины дня устранения воздействия радиации.

Это одно действие, которое оно оказывает. Другое действие, как очевидно, состоит в том, что оно «сжигает» и разряжает инграммы радиации. Его действие подобно действию «гак-бомбы»... «гак» разряжает инграммы. Это же средство, как очевидно, разряжает кумулятивный эффект радиации.

Вот так все это и было разработано. Но в 1950 году, когда мы проводили эти эксперименты, это было очень забавно. Мы... о, мы, кстати, всегда выбирали симпатичных девушек, на которых все это и проверяли. Мы давали ей двести или триста миллиграмм никотиновой кислоты, понимаете? Через несколько минут – ярко красные плечи и руки. Четкие следы от купальника (вот почему мы всегда выбирали для этих экспериментов симпатичных девушек), следы от лямок и все остальное совершенно белое, а все те места, которые сгорали под солнечными лучами, были ярко-красными, понимаете?

Но оно делает и кое-что еще. Оно делает и кое-что еще. Понимаете, тело знает, как это ужасно болеть из-за радиации. Оно чувствует себя несчастным... человека тошнит, у него головные боли, он не может пошевелиться, у него не может возникнуть ни одного стремления, он никуда не может пойти, он ничего не может делать. Зззз! Как бы вам понравилось, если бы вас постоянно тошнило? Не очень-то, а? И тело стремится этого избежать. И оно так отчаянно старается этого избежать, что тут же притягивает к себе радиацию. Понимаете? Если тело достаточно сильно избегает радиации, оно притягивает радиацию из банка к себе.

Но вот и все, что никотиновая кислота выводила в 1950 году. Сегодня она выводит кое-что еще, поверьте мне. Но она выводит и солнечные ожоги. Это просто дополнительные ожоги... бесплатное приложение, понимаете?

А действительно ли в банке, в реактивном уме, есть радиация? Умственные образы-картинки человека... есть ли там вообще радиация? Нет.

Так вот, сейчас я говорю с вами, конечно, об экспериментах, которые тем не менее принесли нам большую пользу; и они не проводились Американской медицинской ассоциацией... они не имеют отношения к медицине. То есть их не проводили на одном человеке и их не проводили кое-как. На самом деле в этих экспериментах участвовало тридцать или сорок человек, накладывались различные ограничения и осуществлялся контроль, и хотя эти эксперименты были проведены не идеально, они были выполнены в десять раз лучше, чем все обычные исследования в этой области. Они отличаются от обычных исследований тем, что мы даем вам точные данные об источнике, о характере и о поведении всего этого. Понимаете?

Послушайте, бетонная стена не может остановить гамма-лучи... вы что хотите сказать, что это может сделать человеческое тело? Можно взять метровую бетонную стену и направить на нее гамма-лучи, – они тут же вылетят с обратной стороны. А что насчет человеческого тела... насколько оно толстое? Оно не очень-то толстое, не так ли? Несколько сантиметров в толщину. Вы хотите сказать, что оно остановит гамма-лучи? Фи! Не остановит. Но когда гамма-лучи проходят сквозь тело, они создают инграмму. И тело хватается за картинку. И тело путает картинку с радиацией. И из-за этой путаницы тело делает себя больным, стерильным и, если вам угодно, убивает себя.

Я не пытаюсь убеждать вас: «Вот то, что нужно!» Понимаете? «Эббот», «Лили», «Парк-Дэвис»: «Новое лекарство побеждает туберкулез» – такие заголовки появляются во вторник. В среду: «“Антитуберкулин” не всегда дает результат». В четверг:

Вы приводите тело в хорошее состояние, проходя радиацию... вы ее включаете, включаете лучевую болезнь, устраняете ее, заставляете тело действительно сконфронтировать эти инграммы... и что делает тело? Поначалу оно говорит: «Мммм. Нет. Нет. Нет. Не буду смотреть». Это поразительно... немного позже я расскажу вам о некоторых связанных с этим приключениях штатных сотрудников.

«“Антитуберкулин” запрещен». Следующий понедельник: «Новое лекарство». Вторник:

Парень будет вам говорить: «Нет, я вообще не хочу к нему прикасаться, это самый жуткий препарат, который я... он ужасен, а если я застряну во всем этом?» Пререканья, пререканья, пререканья, пререканья.

«Есть некоторые сомнения в его эффективности». Среда: «Он не очень-то хорошо лечит». Четверг: «Запрещен как очень вредный для здоровья». Но эти лекарства продают людям. Понимаете? Эти лекарства... вы покупаете их в аптеках.

• Давай, прими его!

Например, вы слышали об этом цитроиде, или о... рибофлавине и так далее. Все это действительно хорошо помогает при простуде, если включено в состав определенных смесей.

Вы слышали эти восторженные речи по телевидению. Вы знаете, как... кстати, вы знаете, как фармацевтические компании сегодня рекламируют свои лекарства от простуды? Они заставляют всех на телевидении кашлять достаточно сильно, чтобы вызвать у людей включение. И все... все актеры и так далее начинают достаточно сильно кашлять и хрипеть, и тогда люди идут и покупают эти лекарства.

Что ж, тело посмотрело в лицо этой штуковине. И тем сотрудникам, которые проходили эту программу, теперь плевать на радиацию. Они, вероятно, недоумевают, зачем я вообще о ней говорю. Она никак на них не влияет. Почему? Да потому, что накопленное воздействие радиации потеряло свою силу. Вся рестимуляция ушла. Вероятно, эти люди могли бы встретить грудью взрыв атомный бомбы, их бы раскидало направо и налево, понаставило бы им синяков, но, вероятно, они выбрались бы оттуда и сказали: «Ничего себе! Там было чертовски жарко! Посмотрим, где я поранился и...»

Продается несколько подобных лекарств, и только одно из них, по-видимому, хоть как-то влияет на простуду... оно называется «Суперанапак», по-моему, или что-то в этом роде... его выпускает «Рексолл». Так вот, оно стоит в одном ряду с огромным количеством других лекарств, полученных нз цитрусовых. И все они, как предполагается, должны быть очень эффективными, однако лишь один из этих препаратов, в котором, очевидно, соблюдены правильные соотношения компонентов, действует. И он на самом деле действует.

Иначе говоря, мы обнаружили то, чего тело не хочет конфронтировать: взрыв атомной бомбы. Это та вещь, которую оно в самом деле никогда прежде на траке не конфронтировало. Оно никогда не говорило: «Хм! Что бы вы думали, кто-то придумал деление атомного ядра. Посадим-ка его под замок». Вместо этого тело, как правило, говорило: «О-о-о-о, кто-то придумал деление атомного ядра, я не буду на это смотреть». Вы увидите, как люди делают это в кинотеатрах: показывают кадры, запечатлевшие атомную бомбу... до того как это запретили цензурой, показывают взрыв атомной бомбы... люди прячут головы. Почему они прячут головы? Что с ними такое? От чего? От картинки с экрана? Она не кусается. И все же люди прячут головы и выходят.

Так вот, кто-то может взять какое-то другое лекарство, и сказать, что оно плохое. Да, оно плохое. «Суперанапак» действительно помог кому-то, но его относят к категории «этих цитрусовых препаратов, которые совершенно не действуют». Понимаете? Но это лекарство подействовало. Таким образом, вероятно, было потеряно огромное количество информации об изготовлении лекарств; но что действительно было потеряно, так это энтузиазм покупателей. У них очень быстро отбивают охоту покупать все это.

Так вот, вы можете поговорить с людьми об этом, и на самом деле, если они будут знать это, их состояние будет лучше, чем если они не будут этого знать. Они будут более здоровыми, если просто будут знать, чего они не хотят конфронтировать. Вы понимаете? Это в самом деле так. Поэтому повсеместная цензура в отношении радиации – это все, что потребуется, чтобы погубить остальное человечество.

Так вот, никто не пытается сказать вам, что дианезин завоюет мир. Он называется дианезином потому, что он непосредственно связан с Дианетикой. Он пришел к нам из Дианетики. Он действует по-дианетически. Все, для чего он был создан, так это чтобы перемешать инграммы на траке.

Единственное, что нужно сделать человечеству, – это посмотреть на радиацию, сконфронтировать ее. Это довольно глупо, что они не хотят конфронтировать ничто, проходящие сквозь ничто, но они не хотят. Принять немного пилюль, «включить» ожог, пройти накопившуюся за последние девять-одиннадцать лет радиацию и сказать: «Не обращай на нее внимания». Это положит конец опасности радиации. Мне кажется, об этом стоит знать, не так ли?

Я рассказал вам, каким образом он появился, я рассказал вам все, что я о нем знаю. Поскольку это дорого, и в аптеках очень трудно купить... купить достаточное количество В1 и достаточное количество нужного вида кальция, а также достаточное количество нужного вида железа и других ингредиентов, и никотиновой кислоты и смешать это все так, чтобы получить нужную дозу... для того чтобы мы могли использовать это в экспериментах и для того чтобы саентологи, которые занимаются всем этим, могли использовать это, мы изготовили большое количество этого вещества, поскольку мы обнаружили, что мы сами можем изготавливать его, и это будет стоить нам очень дешево. Это стоит примерно... я не знаю, если вы будете покупать все ингредиенты по отдельности, то такая же доза будет стоить вам восемь, девять или десять долларов, а мы добились, чтобы фармацевтическая компания изготовила все это за три с половиной доллара, что довольно... гораздо дешевле, поскольку этого хватает примерно на двадцать дней.

Хорошо. Позже я расскажу вам об этом еще. Спасибо.

Так вот, это... вот первое, с чем мы столкнулись: каждому приходилось обеспечивать себя лекарствами, и это стоило бешеных денег.

[В этом месте запись обрывается в оригинале].

Но благодаря тем приключениям, которые пережили штатные сотрудники в ходе всех этих экспериментов, вы уже унаследовали огромный опыт. И я уверен, что если вы, имея весь этот материал, который мы собрали воедино, поработаете над этим немного, то вас весьма удивит ваша способность выдерживать все эти ужасы. Я уверен, вы сами удивитесь тому, что такое безобидное вещество может включить ваши любимые соматики. Это странно. Оно просто включает ваши любимые соматики. Вот что оно делает. И я совершенно уверен, что если вы будете использовать его на преклирах и так далее в экспериментальных целях, то вам за это воздастся в виде некоторых значительных изменений в поведении кейсов... и это единственная причина, по которой я рассказываю вам об этом.

Так вот, я исчерпал тему радиации. Для меня она полностью истощена. Мне больше не о чем говорить. Это все, что мне известно. Я просто рассказываю все это вам, чтобы вы узнали кое-что об этом и потом могли рассказать что-нибудь мне. Но я надеюсь, что мы не напрасно проводили все эти эксперименты, и я надеюсь, что в 1957 году кто-нибудь на этой планете все еще будет жив. Было бы неплохо поговорить с ними. Сотрудникам станет одиноко, если вас не будет в живых.

Сейчас нет никакой критической ситуации. Предельный уровень радиации, при котором вы становитесь очень, очень больными, не будет достигнут, если только кто-нибудь не сбросит еще несколько бомб во время войны, но тогда все это, вероятно, будет иметь смертельный исход. Мы близки к этому; но еще не дошли до этого. Я не хочу пугать вас, не хочу переоценивать, что может с вами сделать атомная бомба, поскольку все это – вопрос рестимуляции и вы знаете достаточно, чтобы суметь справиться с этим.

Так что, если вы будете использовать дианезин... который на самом деле скажет вам больше, чем я могу сказать... и если вы изучите общие реакции людей в одитинге на такую вещь, как «конфронтирование пространства» – что ж, вы будете готовы действовать. Не существует... это не технический предмет, это саентологический предмет. Он является таким же техническим, как и Саентология, но не более. Это не предмет ядерной физики, это не какой-то загадочный предмет, это не то, о чем известно всем, кроме вас, понимаете? Один из таких глупых предметов.

Хорошо. Я очень рад, что покончил с этой темой, так что мы можем начать конгресс, ведь мы должны обсудить с вами на этом конгрессе некоторые важные вещи. И сегодня вечером нам нужно провести кое-какой важный одитинг.

И немного позже вы поймете, почему я делал такой акцент на слове «важный». Хорошо.