Thank you.

Okay. What do we have here? We have the 26th of Jan. AD 12. And here we go for a lecture on what? I know. What do you need? What don’t you know anything about? Oh, Scientology. All right.

Come on. What don’t you know anything about? What do you feel foggy on?

Окей. Что у нас сегодня? У нас 26 января. ЭД 12. О чем сегодняшняя лекция? Я знаю. А о чем хотели бы? О чем вы ничего не знаете? А, о Саентологии. Отлично.

Female voice: Track.

Итак? О чем вы ничего не знаете? В отношении чего у вас полный туман?

Traps?

Женский голос: Трак.

Female voice: Track.

Что?

Male voice: Track. Track.

Женский голос: Трак.

Track? Oh, wow.

Мужской голос: Трак, трак.

Female voice: The whole track.

Трак? А, вот что.

Yeah. Whole track. I don’t know. I haven’t given a lecture on whole track for years. Do you want to hear something about whole track?

Женский голос: Полный трак.

Audience: Yes.

Да, полный трак. Вот что. Я уже много лет не читал лекций о полном траке. Вы хотели бы что-нибудь услышать о полном траке?

Well, once upon a time there was a thetan. And he was free and all-powerful and stupid. And he didn’t have any judgment at all, because he had no experience of any kind. And he thought if he just kept battering out things and withholding things and keeping things from coming in on him, that he would then stay as powerful as he had always been.

Аудитория: Да.

And that was a mistake. Because the more he battered out, the more he felt he ought to withhold — because at the same time he was doing all this, he was making other people guilty of battering out and telling them they shouldn’t have done it. And then he duplicated those he told he shouldn’t have done it. And the final analysis was that he was withholding. And here you are today.

Ну, жил да был тэтан. Не знал он ни горя ни печали, был свободен, всемогущ и глуп. И не было у него никаких суждений ни о чем, потому что вообще не было никакого опыта. И думал он, что если просто продолжать дубасить предметы, висхолдировать их и избегать их, то тогда он будет оставаться все таким же могущественным, каким всегда и был.

Oh, it’s very intriguing, the ideas of the whole track, but it’d be a nice — it’d be nice if you had ever lived before but, of course, this is just an idea. This is just an idea.

Но это было ошибкой. Потому что чем больше он их дубасил, тем большую потребность висхолдироваться он ощущал — потому что одновременно со всеми этими действиями он говорил другим о том, что дубасить вот это и вот это не следовало. И потом он стал воспроизводить тех, кто говорил ему о том, что дубасить вот это и вот это не следовало. И в конце концов он пришел к выводу, что надо висхолдировать. Вот он и стал таким как мы теперь.

I’m reminded of John and he left here in pretty good shape. That was a good win for us, but I think in all of the twelve years of arduous processing and hammering and pounding or something like that — I think it was just the educational process had just made a little dent on his case — 17th ACC. I think in all those years there wasn’t a single process that had ever been brought out that had ever made a dent on him.

Да, это все очень интригует, все эти идеи о полном траке, и было бы просто здорово, если бы вы жили до этой жизни, но, конечно, это всего лишь идея. Это всего лишь идея.

And he got over here and he started running into Routine 3A and 3D and Security Checking and a few things like that and all of a sudden, why, he blew off the first terminal of the Goals Problem Mass and found himself upgrading rapidly into other things and he was really flying.

Я тут вспомнил о Джоне, и он тут остался в достаточно хорошем состоянии. Для нас это была замечательная победа, хотя за двенадцать лет упорного процессинга, мытья и катанья и всякого такого — кажется, единственный процесс, который хоть как-то зацепил его кейс, был образовательный процесс с 17-того АКПУ. И за все эти годы ни один другой процесс не оставил на его кейсе даже царапины.

And — give you an idea how he was flying: he cancelled the plane which would have gotten him home by Christmas to his family in order to get another session from Norman. He did, didn’t he, Norman?

И он приехал сюда и начал проходить Шаблоны 3А и 3D, Секчеки и тому подобные вещи, и вдруг наконец выбил первый терминал Массы Проблемы Целей, и внезапно обнаружил, что начал продвигаться со страшной скоростью вверх и вверх, по всем направлениям.

Male voice: Yes.

И чтобы вы просто осознали, насколько большой это был прорыв, я вам просто скажу, что он отменил самолет, на котором собирался лететь домой на рождество, только ради того, чтобы получить следующую сессию у Нормана. Так ведь, Норман?

And Norman tied into it and found „an obstructionist“ as the upgraded terminal of „a menial,“ and this was tying into the teeth of „a cruel person,“ and in between „an obstructionist“ and so forth, there had been a hidden terminal called „a troublemaker.“ And in that session he became absolutely certain that he had been „a troublemaker“ (which he had never been). And that blew in just that one session, didn’t it? And then he found this „obstructionist,“ and I think went home with that package. Isn’t that right? I’d think if he — he was smart, because if he had left here just teetering on the edge of tipping over into a troublemaker, look at all the trouble we’d had.

Мужской голос: Точно.

Well, anyway, that is the toughest case I ever came up against, in that the case was just quietly tough. You know? There was nothing spectacular about it, but probably right here there are some people who have audited this fellow or seen him gone and they knew how rough this case was.

И Норман занялся этим, и обнаружил, что пункт «обструкционист» был обновленной версией терминала «слуга», который противостоял «жестокому человеку», а между этим «обструкционистом» и другими пунктами был скрытый терминал под названием «причинитель беспокойства». И в этой сессии он обрел абсолютную уверенность в том, что он был «причинителем беспокойства» (чего ранее с ним никогда не бывало). И все это прошло только за одну сессию, так? А потом он нашел этого «обструкциониста», и наконец утряс этот пакет. Так было? И мне кажется, что ему сопутствовала удача, потому что если бы он так и топтался на границе терминала «причинитель беспокойства», то мы бы так и таскали на себе все эти неприятности.

And so we made a dent on it. All right. We got him flying. All right. Swell.

И это был самый крутой кейс, с которым я сталкивался, в том смысле, что этот кейс был просто и безоговорочно крут. Понимаете? В нем не было ничего особенно впечатляющего, но даже прямо здесь наверняка найдутся те, кто его одитировал, и эти-то люди знают, что такое крутой кейс.

But what did it take to do this? It took a very, very precise knowledge of the whole track. It took a precise knowledge of the consequences of — that a thetan runs into and how he had gotten himself balled up and how he’d tangled himself up along the line and then if you knew this perfectly, why, of course, you could take it apart. That’s fairly easy to do.

Но мы его раскололи. Хорошо. Мы его запустили. Хорошо. Здорово.

Some lectures on this exist under Routine 3 and they have to do with this. But you are following a rule in auditing whole track and that rule is — it occurs actually as a first or second sentence of one of the sectional books of Dianetics: Modern Science of Mental Health: If you can parallel what the mind is doing and undo that or handle that, why, you will get a gain. And that is the basic rule of processing and we have not violated that rule in all these years. That’s remarkable that that thing has remained that constant.

Но что для этого потребовалось? Для этого потребовалось очень-очень точное знание полного трака. Для этого требуется точное знание последствий того, что происходит с тэтаном; как он попадает в такую завязку и как закручивает самого себя штопором — и если вы в совершенстве в этом разбираетесь, то, конечно, вы способны уладить это. И это довольно просто.

Well, let’s take a look at this. If an individual had lived only once and then you processed that one lifetime he had lived, wouldn’t it become apparent after a while that the individual would glow Clear and disentangle gorgeously on just having audited that one lifetime? Let’s just present that as a piece of evidence. That’d be possible, wouldn’t it?

По этому поводу было несколько лекций о Шаблоне 3, они связаны именно с этим. Но при одитинге полного трака вы следуете определенному правилу, и это правило сформулировано чуть ли не в первых строках книги «Дианетика: Современная наука душевного здоровья»: если вы сможете воспроизвести то, что делает ум, и уладить это или сломать это, то вы тогда получите победу. Это основное правило процессинга, и мы не нарушали его в течение всех этих лет. Стоит отметить, что эта вещь оставалась неизменной все эти годы.

Actually, if an individual had lived only one life — just one — here he was and if he was just a meat body and so forth and you know, he has a psychological-type brain; you know, solid meat and if that was — all there was to this fellow, then he would untangle in this lifetime. In other words, the aberrations could be untangled and so forth if they ever could be.

Итак, давайте посмотрим на это. Если бы человек жил только раз, и потом бы вы проодитировали его по той одной жизни, которую он прожил, то разве не очевидно, что довольно быстро этот парень бы засветился как Клир и отлично бы распутался со всеми своими заморочками, просто проодитировавшись по своей одной жизни? Это было бы просто отличным доказательством. Вполне вероятным, так ведь?

Now, if one lifetime were true, then Freudian analysis would work. If just one lifetime were true, Freudian analysis would work. But Freudian analysis didn’t work.

На самом деле, если бы индивидуум жил только одну жизнь — только одну — и если бы он был просто куском плоти, телом из мяса и костей, и больше ничего, обладающим мозгом психологического типа; просто эдаким телом, то тогда бы он все распутал за эту жизнь. Другими словами, все бы просто распуталось, и было бы нормально.

If just one lifetime were true, then running the engrams off one lifetime would clear somebody. Right? And that is not true and can’t be done. You run the life — all the engrams out of one lifetime, you can straighten somebody up remarkably, you can do marvelous things. But for some reason or other, there is always a little additional bug

Если бы постулат о единственности жизни был бы верен, то работал бы фрейдовский анализ. Но фрейдовский анализ не работает.

Unless you go at it on the basis of conditioning the individual to be able to confront all of the pictures and things and stuff that he found in the bank — that is to say, he isn’t afraid of pictures and he’s not fighting them — you can actually do a very delicate key-out on one lifetime and leave him separate from all of these masses and so forth.

Если постулат о единственности жизни был бы верен, то тогда прохождение инграмм одной жизни сделало бы человека Клиром. Так? Но это неправда, и это невозможно сделать. Пройдя все инграммы одной жизни, вы можете здорово улучшить состояние человека, достичь чудесных результатов. Однако по той или иной причине, всегда остается что-то такое, что мешает сделать последний шаг.

Well, you can — you can accomplish that.

Если вы не подходите к этому на основе принципа обучения индивидуума способности конфронтировать все картинки и другие штуки, которые находятся в банке — то есть не бояться картинок и не бороться с ними — то вы на самом деле можете добиться весьма тонкого отключения одной жизни, приведя его в состояние отделенности от всех этих масс и так далее.

Now, there’s just — that’s just evidence. This has nothing to do with anybody’s recall. This has to do only with the technical aspects of existence in Scientology.

Этого добиться вполне возможно.

Nineteen fifty-one, I rolled up my sleeves and started to investigate the whole track. Because in 1950 — late 1950 — it had started to raise its ugly and unseemly head. And auditors who would run into it and try to audit it and pcs who dare bring it up, of course, ran into a considerable social ostracism of one character or another. That was not done. The first Foundation board tried to pass a regulation, a board ruling to the effect that nobody would ever look at, believe in or investigate past lives, and so forth.

Это простое доказательство. Оно никак не связанно с чьей-либо способностью вспоминать. Это имеет отношение только к техническим аспектам Саентологии в отношении существования.

And yet auditors in auditing them kept running into them, you see? So that probably was the basic split-up of the first Foundation. The first Foundation wanted to sit there comfortably and just grind on and on in present-life engrams and consider that we had it all made and they wanted no further research or investigation of any kind whatsoever.

В 1951 году я засучил рукава и принялся исследовать полный трак. Потому что в конце 1950 году он начал все сильнее и сильнее проявляться и поднимать свое отвратительную голову. И одиторы, которые сталкивались с этим в одитинге и пытались проходить это со своими преклирами, рискнувшими выдать это, конечно, подвергались значительному остракизму в обществе и так далее. Это считалось неправильным. Первый фонд даже пытался выпустить ограничительный приказ, чтобы никто не занимался этим, не верил в это и не занимался исследованиями прошлых жизней.

Well, that wouldn’t go and that was that, because auditors were not turning out the results they should have turned out if one had only lived one life.

Тем не менее одиторы продолжали сталкиваться с этим явлением. И это, вероятно, стало основной причиной раскола первого Фонда. Первый Фонд просто желал сидеть спокойно на своем месте, работать с инграммами из настоящей жизни и считать, что у нас все замечательно, и не заниматься никакими дальнейшими исследованиями и изысканиями.

So in 1951 this — I didn’t fly in the teeth of this. I would have investigated anything. I mean, there’s no real resistance on my part. You show me something, tell me I can’t investigate it, I’m liable to investigate it. You show me something and tell me I can investigate it, I’m liable to investigate it. I mean, there is no influence in that line.

Но это не получалось, и все, потому что одиторы не получали результатов, которые должны были бы быть, если бы постулат о единственности жизни был бы верен.

I — just down through the trillennia, I have not paid attention to and/or paid no attention to people who have told me not to look. I just have not paid any attention to this one way or the other. This, of course, adds up to a total neglect of the — the „finer sensibilities,“ I think they’re called, of other people. The finer sensibilities, I think, is another way of expressing the idea „he’s too yellow to look.“

Но я вовсе не собирался бороться с этим постулатом. Я — просто исследователь. То есть я хочу сказать, что никакие идеи не встретят сопротивления с моей стороны. Покажите мне что-нибудь и скажите, что это невозможно исследовать, и я немедленно займусь именно этим. То есть я стараюсь не поддаваться никаким влияниям в этом смысле.

So anyway, 1951, I started in to investigate how far back this went and where it went and actually an entire year was spent. And Mary Sue was of considerable assistance at that time and we went plowing around — I didn’t mean to modify that by saying at that time only. I think — I think there was a time there in 54 when you were also of assistance for… But to be very blunt about the thing, there wasn’t anything, I don’t think, that we didn’t chew into one way or the other.

На протяжении многих триллионолетий я не уделял никакого внимания тем, кто говорил мне не смотреть на что-то. Я просто делал так, что они не могли на меня повлиять. Это, конечно, лишь усугубляло тотальность пренебрежения, с которым я относился к «тонким чувствам» других людей, так, кажется, это называют. Тонкие чувства — это, на мой взгляд, просто другой способ выразить идею о том, что «оно слишком желтое, чтобы на него смотреть» *Мне кажется, ЛРХ здесь намекает на открытие пятен на Солнце и в общую атмосферу неверия, которым это открытие сопровождалось. ОМ.

If there was any free track associated with it, we looked at it, and the result of that work, the records of that work don’t exist because you can’t sit around and do research and make records.

Короче говоря, в 1951 году я начал исследовать, насколько далеко все это простирались, до чего это простиралось, и потратил на это целый год. В то время мне значительную помощь оказала Мэри Сью, и мы занимались этим… Кстати, под словом «оказала» я не имею в виду, что это произошло только однажды. Потому что, ну… Еще в 1954 году было время, когда ты тоже помогала… если говорить напрямик обо всем этом, то можно сказать, что мы куда только не вляпывались по ходу дела.

You either research and get research done or you make records. And the primary thing they do today in the field of research is to make records. And you’ll find the time-wasting and expensive thing to do in research is making records. That costs like mad. And you have 185 clerks filing and compiling records in quintuplicate and crossfiling and crossindicating. And what they neglect on the modern research line is to have somebody who is finding any data to record. They’ve omitted him from the research line.

Если возникал какой-то связанный с этим свободный трак *СВОБОДНЫЙ ТРАК (FREE TRACK), та часть трака времени, которая свободна от боли и неприятностей, просто называется «свободным траком», в том смысле, что преклир на нем не застревает. (БОХС 15 мая 63) , то мы смотрели на него, и результатом этой работы было полное отсутствие записей о нем, потому что невозможно одновременно вести исследования и записи.

Of course, this is probably very wise, because when you think of the people the research is being done for, you could see at once why there would be a slowdown (a strike, you see, on people who could research). Well, look at it. Governments and politicians and that sort of thing. Who’d do any research for them?

Вы либо проводите исследования, либо делаете записи. Современные исследователи в основном занимаются ведением записей. И вы поймете, что при исследованиях ведение записей приводит к страшным затратам средств и потере времени. Стоит это страшных денег. Вам приходится заводить 185 клерков, которые занимаются подготовкой и сведением записей, размножением их в пяти экземплярах и составлением перекрестных каталогов. Чего не хватает в современных «научных» исследованиях — так это того самого парня, который мог бы добыть то, что надо записывать. Он как-то выпадает с этих линий.

I’d research them; I’d use them as case histories — research them: „Look around here and find something you can go out of ARC with.“ I think they — investigate that.

Это, конечно, весьма мудро, потому что если вспомнить о том, для кого эти исследования проводятся, то можно немедленно понять, что вести себя по другому означало бы прикончить все исследовательские программы (что привело бы к забастовкам среди способных проводить исследования). Просто посмотрите на это. Правительства и политики, и все такое. Кто на них станет работать?

Anyway, what we found out basically, was a lot of the operational characteristics of the E-Meter were discovered at that time. And tremendous numbers of incidents of all shapes, sizes, squares and types were dredged up in whole sections of track and so forth. And I got a — did a track map at some time or another. And you can do a track map on an individual. It’s fascinating, too. But you start to do track maps and you start to do this type of research, you are only researching free track.

Я бы провел для них исследования, взяв их в качестве кейсов — и исследовал бы: «Посмотрите здесь вокруг и найдите то, с чем вы можете разорвать АРО». Им бы этот процесс понравился.

Now, in view of the fact that amongst a dozen pcs, almost any part of the track is free track, you see, these twelve different pcs will have different parts of the track grouped and occluded into what we call valences. But they’ve still got lots of free track amongst them.

В основном, мы тогда обнаружили множество характеристик работы Э-метра. И гигантское количество инцидентов всевозможных форм, размеров, габаритов и типов, которые скрывались в темных закоулках трака. Я даже нарисовал какую-то карту трака. Для любого индивидуума можно нарисовать карту трака. И это восхитительно. Но как только вы начнете заниматься составлением подобных карт и проводить исследования такого рода, как вы окажетесь в положении исследователей свободного трака.

And if you take the free track collectively of these individuals, you can get a whole track. But the Goals Problem Mass consists of those sections of track you know not what of, which have become balled up into what we have for a long time called circuits; we’ve called them valences; we’ve called them ridges — they have had numerous names. Of course, a ridge deserves just a little bit of — it isn’t a valence. A ridge is a ridge. But a valence or a circuit are definitely just an identity that is so dominant that it balls up a whole section of the whole track. It takes a large section of the whole track and bundles it all up in a black ball and it’s got — all full of pictures and when you think at it, it does thinkingness and this is all very, very tricky.

Если взять дюжину преклиров, то практически любая часть трака окажется свободным траком, потому что у этих преклиров различные части трака сгруппированы и закупорены в виде того, что мы называем «вейлансами». Тем не менее у них найдется достаточное количество свободного трака. И если вы рассмотрите коллективный свободный трак этих людей, то вы сможете получить полный трак. Но Масса Проблемы Целей состоит из тех разделов трака, о которых вы ничего не знаете, закрученных в то, что мы долгое время называли «контурами», а также «вейлансами», «спайками» и кучей других названий. Конечно, спайка не столь важная штука — это не вейланс. Спайка — это спайка. Но вейланс, или контур — это определенно некая тождественность, которая доминирует настолько, что превращает в хаос целый кусок полного трака. Он отнимает здоровый кусок полного трака и скручивает его в черное месиво, заполненное картинками, и вся эта штука вдобавок еще и обладает мыслительными способностями, и при этом страшно запутана.

A thetan never made these things. He lived this life and then he got in trouble and it all went scrunch. And he’s since maintained it.

Тэтан никогда не создавал эти вещи. Он жил себе поживал, а потом вдруг раз — и попал в проблемы. И с тех пор он поддерживал это состояние.

Well, of course, it was trying — he was trying to persist while he was it, so of course the common denominator of all such circuits and valences is persistence. So naturally, there they are and you’ll find them right here in present time today. They’re persisting.

Конечно, он старался не исчезнуть — старался не исчезнуть, при этом являясь этим, так что, конечно, общим знаменателем всех этих контуров и вейлансов является неисчезаемость. Так что, естественно, они остаются, и вы обнаружите их прямо тут в настоящем времени. Они не исчезают.

Well, you take a whole section of lives. Let’s say he lived numerous lives as a plumber. And all these lives as a plumber, if he then withheld it and considered them reprehensible and attacked things as a plumber and was attacked as a plumber and a bunch of other conditions — in other words, your four flows are beautifully violated and mucked up during these four, six, eight, ten, twelve lives as a plumber. You’re going to get a gaudy mass of condensed pictures and characteristics and individual thinkingnesses, behavior patterns, everything that you now consider an individual, is all going to be bundled up in a little black ball. And that little black ball we call a valence or a circuit.

Вы рассматриваете целую коллекцию жизней. Скажем, он прожил множество жизней, будучи сантехником. И все эти жизни как сантехник, если он старается скрыть их, считает их чем-то предосудительным, и при этом в них он нападал на что-то, как сантехник, и сам как сантехник подвергался нападкам, и попадал в кучу других подобных обстоятельств — другими словами, все наши четыре потока были восхитительным образом перепутаны и замотаны друг в друге во время этих четырех, шести, восьми, десяти, двенадцати жизней сантехника — то там обнаружится некая поразительная масса из смятых картинок, характеристик и образов мышления и поведения индивидуума, всего того, что вы теперь рассматриваете как индивидуума — все это теперь свалено в один небольшой черный клубок. И этот небольшой черный клубок мы именуем вейлансом или контуром.

And when it be — gets activated or restimulated, of course, since he has been it, he can now dramatize it. And when it is too close in on top of him — and I do mean that in actual space — when it is too close in terms of space to the pc, he will dramatize it.

И когда эта штука активируется или рестимулируется, то, естественно, поскольку он этим был, то он теперь может начать драматизировать это. И когда это слишком близко наваливается на него — я имею при этом в виду, что это происходит в реальном пространстве — когда это оказывается к преклиру слишком близко в пространственном отношении, то он будет это драматизировать.

Now, to run out its individual characteristics is a long, thankless, arduous and stupid task. And there’d be no reason to do this. You can run out the whole package all at once. So there isn’t any reason to take it apart characteristic by characteristic.

Попытка стереть индивидуальные характеристики — это долгий, неблагодарный, непомерный и глупый труд. Причем нет никакой причины этим заниматься. Потому что можно сразу стереть весь пакет. То есть нет ни малейшей необходимости разбирать это характеристика за характеристикой.

Now, that thing I’m talking about, that circuit or valence — better known as a valence, but it operates as a circuit; anything I’ve ever said about circuits are done by valences — all of that in a balled-up mass is a mass; it is an electronic mass; it does have weight; it does have density; it does have influence; you could feel it and so forth. It is actually — to the degree — to the degree that it is in the mind and therefore rather ephemeral, it has the same reality in the mind as a big black billiard ball would have, sitting out here on the table. You see, that’s just — is it — isn’t any imaginary mass, you know, that all of us have heard about, you know?

И эта штука, о которой я говорю — это контур или вейланс, она более известна как вейланс, однако работает как контур; а все, что я когда-либо говорил о контурах, делается и вейлансами, — вся эта перекрученная масса является массой, это электронная масса, она обладает весом, она обладает плотностью, она способна оказывать воздействие, ее можно почувствовать, и так далее. Она в действительности — при той только оговорке, что все это находится в уме и вследствие этого несколько эфемерно — обладает в этом уме такой же реальностью, какой обладал бы черный бильярдный шар, если бы он находился вот на этом столе. Понимаете, это не какая-то воображаемая масса, о которой мы все что-то слышали.

When you run into this thing, you go splat, see? If you picked it up and threw it at somebody, it would go splat. You see, it does have that characteristic. You might ask why is your body at this present moment persisting or why is that blackboard persisting? Well, that blackboard is a — is a mass which is persisting in time and that’s all you can say about that. Present time is a persistence of mass.

Наталкиваясь на это, вы ощущаете сильный удар. Если вы возьмете и запустите этим в кого-то, то он ощутит сильный удар. Она на самом деле обладает этой характеристикой. Вы можете задать вопрос, почему ваше тело или вот эта доска [имеется в виду доска, на которой пишут мелом на лекциях] в настоящий момент продолжает существовать. Ну, эта доска просто представляет собой массу, которая продолжает быть во времени — и это все, что вы можете об этом сказать. Настоящее время суть неисчезаемость массы.

Well, in the mind you get a mental mock-up which nevertheless is persistence, which nevertheless is mass. And the primary mistake that you could make about these things is that these things are — you’d say these things are imaginary because, of course, they occur in the imagination.

В уме имеется умственная модель, которая тем не менее является неисчезаемостью, которая тем не менее является массой. И самая основная ошибка, которую вы можете допустить в этом отношении — назвать все это воображаемым, потому что, конечно, все это происходит в воображении.

And of course, when the fellow first runs into one of these things… Let’s take a bowling ball, you know, of some size — and a black bowling ball — and he’s standing there holding this black bowling ball and somebody has greased it up and he drops it and it hits him on the toe. Well, that would hurt. That would hurt, I guarantee you. And if you tried to tell him at that moment that it was an imaginary bowling ball, you are liable to get into an argument. You would be very likely to get into an argument.

И конечно, когда парень впервые сталкивается в такой штуковиной… Возьмем шар для боулинга *Боулинг: игра, в которой игроки запускают тяжелые шары с дырками для пальцев по деревянной дорожке с целью сбить деревянные кегли, стоящие на определенной отметке в конце этой дорожки. , некоторого размера — черный шар для боулинга — вот он стоит и держит этот черный шар для боулинга, но его кто-то смазал маслом, и он роняет его прямо себе на палец. Хм, это больно. Я вам гарантирую, что это будет больно. И если вы в этом момент попробуете убедить его, что это воображаемый шар, то вы рискуете нарваться на большие неприятности. Причем этот риск весьма велик.

As he stood there rubbing his toe, he would be likely to express not only his opinion of bowling balls but his opinion of you. He wouldn’t enter into the logic or a discussion as to whether or not it was imaginary. He would simply refute that. That was intolerably stupid.

Стоя там и потирая ушибленные пальцы, он выскажет все, что думает не только о шарах для боулинга, но и о таких, как вы. И он при этом не станет вдаваться в вопрос о том, логично ли то, что он говорит, и имеет ли это какое-либо отношение к воображению. Он просто не станет вступать с вами в спор об этом. Он отвергнет это утверждение как невыносимо идиотское.

Well, similarly, one of these black valence masses, when collided with, or these mental energies when collided with, are imaginary just up to the time of that collision. And after somebody yo-yos in and out of one or tries to go through one and hits an apathy strata in one and dramatizes it too, and after he’s had one pushed up against his chest or tearing the back of his head off, after he’s had all the somatics of the thing going through his stomach or something like that, he would not be in any condition to argue with. He wouldn’t be set up nicely to argue with.

Подобным же образом, при столкновении с одной из этих черных масс вейлансов или этих ментальных энергий, они будут казаться воображаемыми только до момента столкновения с ними. И после того как вы полетаете туда и обратно в одной такой штуке, попытаетесь пройти сквозь нее и попадете в слой апатии, и продраматизируете и ее тоже, и после того как встанете к ней лицом и попытаетесь прорваться или лишиться головы, после того как вы испытаете на своей шее все соматики при прохождении этой штуки сквозь ваш живот и тому подобное, то вы уже не станете ни с кем об этом спорить. Вряд ли вы станете вступать в светский спор по поводу того, реально это или нет.

You couldn’t come up and say — I think there are several in this class right now, that I don’t think — I think it would be adventurous to go up to them and say, „Well, you know, these masses you’ve been running into, you know they’re just imaginary. And they have no existence in fact and so on. They are just imaginary.“

К вам будет трудно подойти и заявить — и я думаю, что такие есть в этом классе прямо сейчас — к вам будет трудно подойти и заявить: «Ну, ты знаешь, все эти массы, с которыми ты имел дело, это просто воображение. Фактически, их на самом деле нет, понимаешь. Они просто воображаемые».

I think you would get a rather interesting argument at that point. Isn’t that right? And in fact, I don’t think you’d get much agreement at all. I don’t think that would be the way to build ARC.

Думается мне, в этот момент возникнет весьма интересный разговор. Так ведь? Факт, что большого согласия с вами в этот момент этот парень не достигнет. И это будет не самый лучший способ построить АРО.

Well, it’s not on the basis they’re defending anything. It’s just that it violates a reality. Well, what’s reality? Well, reality is not what the individual thinks reality is. Reality is what the — the majority agree it is. And you look over this and if people can weigh these things in their hand or feel the pain of these things in the small of their back or, as they hover out in front of their faces, they perceive them one way or the other, why, I don’t think you have any argument that they’re unreal or imaginary. They are real within that viewpoint.

И дело тут не в том, что у вас возникает необходимость защищаться. Просто это противоречит реальности. А какова реальность? Реальность — это не то, что индивидуум считает таковой. Реальность — это то, в отношении чего большинство соглашается. И если это можно увидеть, взвесить на руке, или почувствовать в виде боли в пояснице, или воспринять это тем или иным способом в тот момент, когда это болтается у вас перед носом — то никакие споры по поводу реальности или воображаемости этого мне не представляются осмысленными. В рамках данной точки зрения это реально.

Well, it’s so much for that. It’s almost as if here, on a broader agreement in the physical universe, we were to take billiard balls and bowling balls and footballs and several other types and pile them all up on the table here, just keep piling these balls up and get a whole big mass of these things and so on. Well, that would be something that would look very like a Goals Problem Mass. I mean, it wouldn’t look much different, except a Goals Problem Mass doesn’t have the pretty stitching and it doesn’t have orifices to blow them up. Otherwise — it doesn’t have holes in them to pick them up with three fingers. But aside from that, that would look quite like a Goals Problem Mass.

Вот такие дела. Практически то же самое, как если бы вот здесь, в рамках более широкого соглашения в этой физической вселенной, мы бы взяли миллиард бильярдных шаров, шаров для боулинга, футбольных мячей и других штуковин, и навалили бы это вот на этот стол, и продолжали бы наваливать до тех пор, пока не получили бы гигантскую массу вещей. И тогда получилось бы нечто весьма похожее на Массу Проблемы Целей. И это не выглядело бы чем-то особенно отличающимся от только что описанного, разве что Масса Проблем Целей не имеет столь симпатичных кожаных покрышек и ниппелей для накачивания воздуха. Или трех дырок для удобства держания в руках. Но если отвлечься от этого, то картина была бы весьма похожа на Массу Проблемы Целей.

Well, of course, a thetan is really in no great position to appreciate the character of their ephemeralness, once he collides with them and their ephemeralness ceases to be a matter of grave interest to him. Their isness is a great matter of interest to him. His effort to not-is them being combatted consistently by the isness of them causes him a considerable amount of worry.

Конечно, тэтан не находится в достаточно выгодном положения для того, чтобы восхищаться эфемерностью этого, поскольку как только он сталкивается с этим, то эта самая эфемерность как-то становится ему совершенно неинтересна. Ему теперь становятся интересны реальные характеристики этого. И противостояние его стремления отрицать существование этого и существования этого причиняет ему немалое количество беспокойств.

So that we find, then, that the authorities on the field of the human mind dared adventure into those areas which had been totally not-ised.

Таким образом мы обнаруживаем, что авторитеты в области человеческого ума рискнули вторгнуться на территории, существование которых до того момента тотально отрицалось.

Authorities on the field of the human mind do not believe in pictures, do not believe in engrams, do not believe in time track, do not believe in masses, don’t believe in any of these things. So we would say offhand, then, that they were only brave enough to adventure into those areas which had been totally not-ised by them. So if they had successfully not-ised something, then they were willing to look, if you call that looking.

Авторитеты в области человеческого ума не верят в существование картинок, инграмм, трака времени, масс — ни во что из этого. Так что про них можно только сказать, что они были достаточно смелы, чтобы вторгаться в те области, существование которых тотально отрицалось ими самими. И если им удается успешно отрицать существование чего-то, то тогда у них возникает желание на это посмотреть, если только можно называть это «смотрением».

There is looking and then there is not-ising and of course, not-ising, it’s very — it’s very easy to look. There’s many a fool has gone out in battle while the cannonballs were flying by, saying, „I don’t see any.“ And this — the sergeant there, lying under the log, says, „Well, you will presently.“

Есть «смотрение» и есть «отрицание того что есть», и в состоянии «отрицание того что есть» смотреть на что-то просто удивительно просто. Бывают такие идиоты, которые встают на поле боя под снарядами и пулями в полный рост и говорят: «Что-то я ничего не вижу». А сержант, лежа под бревном неподалеку, говорит: «Щас увидишь».

Of course, they lug him off to the burial detail shortly if he keeps walking around in all this. So I imagine that’s what’s happened to field-of-the-human-mind people who have been carefully schooled into believing it is all imaginary and then they’ve walked into one of these cannonballs. They probably tried to tell one another about these cannonballs. And the fellow tried to say, „You know, there’s cannonballs around here,“ and they’ve said, „Well, he’s gone stark, staring batty. He — now he thinks he is Napoleon or something of the sort,“ and they probably disposed of these chaps to the local institution, you see; the burial detail has gotten them. Or they’ve simply collided with them, have actually seen a tiny corner of one of these things and have cut and run and have said, „Well, we want nothing more to do with the study of the human mind. That is about that. I mean, that settles the point. We have now settled the point. Should anybody ever investigate the human mind? The answer is no. And therefore, we’re going to stick very, very closely with Freud. We’re going to stick very, very closely now with Wundt. Now, these are the boys to stay with. They don’t cause you any trouble. They say there is nothing in the mind but meat or inhibitions or an unconscious and that nobody can see he’s unconscious, so that’s all very safe.“

И вскоре после этого такого смельчака оттаскивает оттуда похоронная команда. Прогулка вышла на славу. Видимо, именно это произошло с этими спецами по человеческому уму, которых убедительно обучили тому, что все это воображение, а потом выпустили непосредственно на передовую. Вероятно, они что-то пытались рассказать друг другу про эти снаряды. Кто-то стал говорить: «Слушайте, тут вокруг летают снаряды», — и получил в ответ: «Так, этот уже готов, шарики за ролики закатились. Наверное, уже считает себя Наполеоном», — после чего отправляли его в местную психушку, то бишь к похоронной команде. Есть еще один вариант: он на самом деле столкнулся с одной из этих штук, на самом деле краешком глаза увидел нечто такое, получил от этого ранение, побежал назад и заорал: «Эй, не стоит соваться в изучение человеческого ума! Вот и все. Проблема решена. Все теперь ясно. Просто не надо ничего пытаться выяснить — вот ответ. Надо просто очень очень четко придерживаться учения Фрейда. Надо просто очень очень четко придерживаться учения Вундта. Вот кто разобрался в этом вопросе. С этим у вас не будет никаких неприятностей. В уме нет ничего, кроме мяса, подавлений и бессознательного, и никто не способен разглядеть это самое бессознательное, так что все нормально».

Well, now, you didn’t know you were brave people, did you? But frankly — frankly, there is no substitute for guts when it comes to taking a look at what goes on on the backtrack. You’re not necessarily brave people. You’re just people who are willing to look and there were lots of people who would have been willing to look if everybody had told them there was nothing to see. And nobody is willing to look when he says there’s nothing to see, you know? Somebody goes to the window and looks out and somebody says, „Well, what’s happening out in the yard?“

А вы и не знали, что это настоящие смельчаки, да? Но если говорить откровенно, то когда дело доходит до вопроса о том, что нужно посмотреть на прошлый трак, то силу воли ничем не заменишь. Вы не обязательно являетесь смельчаками. Вы просто стремитесь смотреть, и на свете есть множество людей, которые тоже стремились бы смотреть, если бы им не пудрили мозги сказками о том, что там все равно ничего не увидишь. Кто ж станет смотреть, если ему твердят о том, что там ничего нет? Вот он подходит к окну, смотрит наружу, а другой его спрашивает: «Что происходит во дворе?».

And the fellow says, „Nothing,“ so nobody else goes to the window. And that’s sort of been the field of the human mind.

И тот отвечает: «Ничего», — и тогда больше никто к этому окну не подходит. Примерно это и произошло в области человеческого ума.

Here was this terrific battle, these tremendous things out there in the yard, you see? There were all these masses and lines of soldiers and free track and pictures and identities and madnesses and pain and everything else out there in the front yard. The fellow went to the window, took a look out — it was his job to be lookout — and he went out and he looked. And he says — and they say, „What’s at the window?“

В то время как там происходила вся эта впечатляющая битва, понимаете, все эти события. Были все эти массы, и шеренги солдат, свободный трак, картинки, тождественности, сумасшествия, боль, да чего только не происходило в этом дворе. И некто подошел к этому окну, потому что его обязанностью было наружное наблюдение — подошел и посмотрел. Его спрашивают: «Что видно?».

And he says, „Oh, there’s nothing there. Nothing there,“ you see? Blood running all over the place. „Nothing going on. There’s nothing happening.“

А он отвечает: «Да ничего. Ничего нет» — вот как. Кругом течет кровища. «Ничего. Ничего не происходит».

So nobody else bothered to look. That’s about what it amounts to. Anybody who has an operation to control people in the past has apparently tried to work this operation on the basis of keeping them from looking at the mind, because all the mechanisms of control were resident in the mind. And if the mind was much looked at, it would as-is and therefore with it would as-is these mechanisms of slavery and control.

А остальные смотреть не стали. Так все и закончилось. Каждый, кто в прошлом занимался контролем над людьми, очевидно, старался проводить это на основе того, чтобы заставить людей не смотреть в ум, потому что все механизмы его контроля были упрятаны именно внутри ума. А если в ум слишком много смотреть, то произойдет восприятие как есть, и тогда заодно со всем остальным пропадут и механизмы контроля и рабовладения.

If you were to take a superstitious people — you know, superstition is a powerful control mechanism. You may run into a valence sometime or another that specialized in it. „Now, if you never touch the cherry trees in spring — never — and if you’re careful not to look at the moon during the first part of its phase and if you’re awfully, awfully careful never to eat your oatmeal with a left-handed spoon…“ You get the enormous number of not-looks that they’re sowing into the thing.

Посмотрите на суеверных людей — суеверие является мощным инструментом контроля. То и дело вы сталкиваетесь с вейлансами, специализирующимися на этом. «Если никогда не прикасаться к вишневым деревьям весной — никогда — и позаботиться о том, чтобы не смотреть на луну в момент ее первой фазы, и если очень-очень-очень внимательно следить за тем, чтобы не есть овсянку левой рукой…». Получается гигантское количество «не-смотреть», которыми просто усеяно все вокруг.

Well, if you — just on that basis alone, if you’ve sowed in enough notlooks, you would render a person so introverted he would be very easy to control. He would be very simple to control; he would be nothing but an automaton. You see how it’s done, you see?

Только с помощью этого, если вам удастся ввести достаточно много этих запретов, можно настолько сильно интровертировать человека, что потом сделать его подконтрольным будет делом простым. Его будет очень просто контролировать, потому что он превратится в автомат. Понимаете, как это происходит?

Militarily, you see this. You must not strike a superior officer, militarily. Well, what is this mechanism then? It means that you must not reach a superior officer, but a superior officer can reach you. It makes a nice stuck flow, doesn’t it? So after a while, a superior officer says, „Now, the best possible survival action that this company of troops can take is to dash over that parapet into the teeth of those new machine guns the enemy has just started firing.“ This is a survival action. Nobody questions it at all and they go over the top of the parapet and that’s the end of that. Nobody has to worry about that company anymore, you see?

Армия — вот где это явно наблюдаемо. Вы не должны бить старшего по званию. Так а в чем же состоит этот механизм? Это означает, что вы не можете трогать старшего по званию, а он вас трогать может. И получается симпатичный застрявший поток, понимаете? И поэтому рано или поздно возникает момент, когда старший по званию говорит: «Наилучшее выживательное действие теперь состоит в том, что наши войска должны встать и пойти грудью на эти новые пулеметы, которые враг только что выставил на передовую». Это выживательное действие. Никто даже не оспаривает это, все вылезают за бруствер, и вскоре все кончено. Никто больше не волнуется об этом подразделении.

But the recruiting sergeants are all talking about the line and they get people in. And people — they say the best possible thing to do is this or that or the other thing and everybody does it, you know?

Однако комиссары в военкоматах заливаются соловьями, и получают свое. Они говорят, что наилучшее решение — поступить так-то, так-то или так-то, и люди так и поступают, понимаете?

If you can’t look and if you don’t look and if nobody is trying to get you to look, of course, these mechanisms, then, all add up to slavery mechanisms. They are mechanisms of introversion.

Если вы не способны смотреть, если вы не смотрите, и если никто не призывает вас посмотреть, то, конечно, все это сводится к механизмам порабощения. Это механизмы интроверсии.

Now, if that is the bulk of thing which has been on the whole track, and it is — what do you expect the whole track’s condition to be like? The overts of making people introverted so they could be controlled — you get this as a different mechanism; introverted so they could be controlled, you see — the motivators are getting introverted so that one was controlled and the common denominator of the whole thing was „Don’t look.“ And, therefore, if we kept everybody from looking and if everybody kept us from looking and we get everybody’s anchor points well in, we of course would wind up with balls of goonk, inevitably, you see?

Если принять во внимание то, что большинство полного трака выглядело именно так, то каким, как вы думаете, должно быть состояние полного трака? Все эти оверты по интровертированию людей с целью контроля — некий новый механизм: интровертирование с целью подчинения контролю, понимаете — и мотиваторы по интровертированию с целью подчинения контролю — общий знаменатель всего этого таков: «Не смотри». Следовательно, если мы будем препятствовать тому, чтобы кто-либо смотрел, и если все будут препятствовать тому, чтобы смотрели мы, и если удастся достаточно сильно сжать якорные точки всех вокруг, то тогда, естественно, в итоге получатся клубки липкой гадости, понимаете?

If the individual led twelve lifetimes as a plumber and during that whole period of twelve lifetimes, he was basically dedicated to keeping customers from looking at their bills or at the plumbing work he had done, you see, and all of his customers were basically dedicated into keeping him from looking into the bathroom or the guest bedroom at the wrong time — in other words, their common ground of communication was not-look.

Если индивидуум двенадцать жизней работал сантехником, и в течение всего этого периода двенадцати жизней в основном направлял свои усилия на то, чтобы заставить своих клиентов не смотреть на счета или на результат сделанной им работы, понимаете, а его клиенты в основном направляли свои усилия на то, чтобы воспрепятствовать его появлению в ванной комнате или в гостиной в ненужный момент, то тогда, другими словами, общее основание их коммуникации состоит в «не смотреть».

He didn’t want them to look, they didn’t want him to look. Well, if this is very acute, you wind up with a ball, not a track.

Он не хотел, чтобы смотрели они, а они не хотели, чтобы смотрел он. И если этим заниматься весьма упорно, то, в конце концов, получится не трак [лента], а клубок.

Now, your track can be plotted against time. It goes pocketa-pocketa-pocketa-pocketa-pocketa and the seconds go on, the minutes go on, the days go on and so forth and all of this can be plotted out.

Трак можно разметить по времени. Он идет вот так, тик-так-тик-так-тик-так, секунды, минуты, дни и так далее, и все это можно точно указать.

Actually, the track isn’t vertical or horizontal or diagonal in somebody’s mind, but a person can move from one moment of time to another moment of time. The word move is used advisedly because he seems to be in different positions in location while he is in different positions in time. So he gets the position change associated with the time change, so therefore he thinks of himself as moving in time.

В действительности трак не представляет собой некую вертикаль, горизонталь или диагональ в уме человека, однако человек может перемещаться из одного момента времени в другой момент времени. Слово перемещаться используется тут намеренно, потому что при различных положениях во времени человек, видимо, находится в различных точках пространства. Таким образом, получается взаимосвязь изменения положения с изменением времени, и по этой причине человек воспринимает это как перемещение во времени.

He does have a mobility in time in all those areas except where he has a mass. Where a life — series of lifetimes or a lifetime has become a mass, he no longer has the possibility of moving in time or in space. Why?

Он обладает этой подвижностью во времени во всех областях, за исключением той, где имеется масса. Там, где серия жизней или одна жизнь становится массивной, он теряет возможность перемещаться во времени и в пространстве. Почему?

Because all the overts of it were introvertive and all the motivators of it were introvertive, so if the overts and the motivators both had the same thing in common, the commonest ground was not just don’t-look between himself and other valences, but introvert. And this introversion or looking inward, carries with it, pulling inward.

Потому что все оверты и все мотиваторы в этой области интровертировали, так что если и можно найти нечто общее в этих овертах и мотиваторах, то наиболее общим их свойством будет не просто отношения типа «не смотри» между самим собой и другими вейлансами, но интроверсия. И эта интроверсия, т.е. смотрение вовнутрь, приводит к затягиванию вовнутрь.

So we have these things taking up actually the most economical geometrical shape for the maximum mass for the minimum space. And that is a sphere. These things actually are spheres.

И все эти штуки стремятся принять наиболее геометрически удобную форму в смысле отношения максимума массы на максимум пространства. А это — сфера. Эти штуки представляют собой сферы.

So the maximum — maximum amount of content — if you want the maximum amount of content or volume of any geometric shape, you get a sphere. And you want the minimal surface for the maximal content, you get a sphere. In other words, that’s the most pull-in that’s got the most packed into it.

Если вы стремитесь получить максимальный объем или массу для геометрической формы, то вы получите сферу. И если при этом вам необходимо иметь наименьшую поверхность, то вы опять же получите сферу. Другими словами, именно таким способом можно упаковать наибольшее количество массы.

And these valences are very funny. I heard of one, one time very recently, in the last three or four weeks. You peeked into it and you could see all these little pictures like 35-millimeter pictures and when this thing moved in on the pc, it hurt and when it moved off, that was very nice. But when it came around he could look into it and he could see 35-millimeter pictures, all color slides in it and so forth. Well, that of course was the fellow’s track as that identity.

И эти вейлансы довольно забавны. Я недавно, в последние три или четыре недели, слышал об одном случае. Можно было смотреть на это и видеть все эти крохотные картинки, как на 35-миллиметровой пленке, и когда это надвигалось на преклира, то было больно, а когда отодвигалось, то все было нормально. Но когда это восстановилось и он смог посмотреть на это, то он сам увидел эти 35-миллиметровые картинки, со всеми цветами и так далее. И это, конечно, был трак этого парня как той тождественности.

And you got this identity, you see, but all of its time track is in a ball. You see, yesterday is tomorrow is next year is last year. All time is this time and of course there — it’s gone down to no time. So because it’s gone down to no time, it’ll float in present time like a shot. See, no time, present time, what’s the difference — not according to this valence.

И эту тождественность можно было получить, понимаете, однако весь ее трак времени представлялся как клубок. Вчера есть завтра есть следующий год есть прошлый год. Все время — это время, и, конечно, времени вообще нет. И поскольку времени нет, то все это плавало в настоящем времени, как кирпич. Понимаете — нет времени, настоящее время — какая разница, вот каков этот вейланс в таком состоянии.

So here it is. In that ball, if you could lay this ball out like you could a — you take a — you know, you take a — ladies, you take these bundled-up tape measures you’re always getting your hip measurements with to make sure that age is not creeping up on you, you know? Lots of those things. You take one of those tape measures and here it is and if you wadded it all up in a ball and laid it down in front of you, you see, knead it in, so it’s nice and spherical and so on, that would be one of these valences all grouped. See, that’s all time is no time, everything is here, now. It is a sphere. Now, that thing has got all the identities, characteristics, ideas, type of machinery thinking. Everything it’s got is all in it.

Вот так. И этот клубок, если бы его можно было взять в руки и рассмотреть, похож на рулетку, вроде той, с помощью которой дамы измеряют окружность бедер, чтобы убедиться, что у них все в порядке и что еще не пришла пора волноваться о возрасте. Вот такие штуки. Если вы возьмете такую вот измерительную ленточку, запутаете ее как следует, понавяжете там узлов и положите перед собой, то увидите отличную модель такого вейланса. В котором все время равно отсутствию времени, и все находится здесь и сейчас. Сфера. И эта штука содержит в себе все эти тождественности, характеристики, идеи, типы механического мышления. Все, что только можно, содержится прямо в ней.

Now, if you would take both ends of this tape measure, if you could find them, you see, and you just stretch it out like that, you’d have your — the lifespan stretched out. Well, it was like that once. See, it was nicely stretched out, but maybe about three-quarters of the way through that life, it started to ball up and the moment of death sure put the finishing touches on it, so it went uomp, and there it is all in a ball.

Если взять оба кончика этой измерительной ленточки, если отыскать их, понимаете, и просто растянуть их вот так, то тогда этот промежуток жизни растянулся бы. Он и был таким когда-то. Он был прекрасным и ровненьким, однако, может быть, примерно на трех четвертях пути по этой жизни он начал запутываться в клубок, и смерть добавила к этому окончательные штрихи, и все это сделало бумп! И превратилось в путаный клубок.

Now, that’s these things you’re handling. That’s these things; that’s these masses. Now, of course, they have engrams in them. Now, what you’re facing there is a package of engrams. Now, we’re auditing packages of engrams.

Вот с чем вы работаете. Именно с этими вещами, с этими массами. Естественно, в них есть инграммы. И вы здесь сталкиваетесь с целыми пакетами инграмм. Мы одитируем пакеты инграмм.

Now, if you think of Book One: supposing where Book One — Book One — everywhere you said „engram,“ you said „valence,“ you see that — instead of auditing an engram your target was a valence. You could have transferred over, then, all the characteristics of valences into these engrams, you see?

Давайте предположим, что вы взяли книгу один, и везде, где написано инграмма, поставили слово вейланс, понимаете — вместо одитирования инграмм вашей целью сделался бы вейланс. И тогда вы могли бы приписать все характеристики вейлансов инграммам, так?

You got what I’m talking about? I’m just trying to give you some kind of an idea. So, today, we’re not auditing engrams, we’re auditing packages of engrams. And we’re auditing these packages of engrams directly with 3D Criss Cross and that’s what audits them.

Вы понимаете, о чем я говорю? Я просто пытаюсь каким-то образом донести до вас эту идею. Итак, сегодня мы одитируем не инграммы, мы одитируем пакеты инграмм. И мы одитируем эти пакеты инграмм напрямую с помощью 3Д Крест Накрест, процедуры для подобного одитинга.

And these packages of engrams contain in them, if audited one by one, enough engrams to keep an auditor busy for about ten thousand hours of auditing — just one of these packages. Just one of these packages would have enough engrams in it to keep an auditor busy for about ten thousand hours. And he’d have to be a good auditor at that.

И эти пакеты инграмм содержат в себе столько всего, что при одитировании этого по одной инграмме одитору понадобилось бы примерно десять тысяч часов одитинга — чтобы проодитировать только один из этих пакетов. Только один такой пакет мог бы занять одитора на десять тысяч часов. И при этом речь идет только о хорошем одиторе.

All right. Now let’s look at this more closely: There are tens of thousands of these packages in what we call the Goals Problem Mass. So it’d be tens of thousands times ten thousand hours. You add it up and it makes an impressive-looking piece of arithmetic, but it would be just trying to give you an approximate idea. Say ten thousand hours of auditing and there’s tens of thousands of packages, each one of which would take ten thousand hours of auditing You’d have to multiply ten thousand times ten thousand and you’d get quite a few hours. And I don’t think you’re going to be around that long — I mean, just auditing one pc. I think you’d get bored.

Отлично. А теперь давайте посмотрим на это поближе: в том, что мы называем Массами Проблем Целей, имеются десятки тысяч таких пакетов. Но даже если вы сложите все это и посмотрите на получившийся результат, то это будет просто попыткой получить приблизительное представление о том, что я хочу вам сообщить. Скажем, десять тысяч часов одитинга, и десять тысяч пакетов, каждый из которых требует десять тысяч часов одитинга. Теперь вам надо перемножить десять тысяч на десять тысяч, и тогда вы получите достаточно большое количество часов. И я не думаю, что вы согласитесь потратить столько времени на одитинг только одного преклира. Потому что просто помрете со скуки.

I do — I don’t — I don’t think he’d see enough gain, because he’d just be out of one engram into the next engram and on and on and on.

И при этом я даже не надеюсь, что сам преклир будет счастлив, поскольку ему придется нырять из одной инграммы в другую, из одной инграммы в другую, из одной инграммы в другую, и так далее.

Well now, that all means if it were feasible to audit the engrams in these things, it would take ten thousand hours. But now let me cap this: It’s not possible to audit the engrams in them.

Итак, это говорит о том, что если бы было возможно проодитировать инграммы в этих штуках, то на это ушло бы десять тысяч часов. Однако вот вам еще один сюрприз: эти инграммы там невозможно проодитировать.

Yeah, why isn’t it possible? Well, that’s because you’ve got the condensed tape-measure action. You could not separate out enough time in one package to audit one consecutive engram.

Почему это невозможно? Потому что вы имеете дело с запутанной в клубок измерительной ленточкой. Вы не можете выделить достаточно времени в одном пакете для того, чтобы последовательно пройти хоть одну инграмму.

Now, you have seen a pc that every time you „put them on the time track“ (quote) (unquote) they got brrrrrrp. Have you ever noticed this? You’d said to them, „All right. Now, go to the moment when you hurt your foot.“ And the guy gets about fifty feet.

Вы видели преклиров, которые при каждой попытке «поставить его на трак времени» делает вжжжж. Видали такое? И вы ему говорите: «Так, хорошо. А теперь иди в тот момент, когда ты травмировал ногу». И парень выдает метров пятнадцать.

See — you ever have this happen? He gets about fifty feet and there are about fifty different times and he can’t tell the difference between them and you start moving him off of this point where he hurt his foot and he gets all sorts of feet and then he gets shoes and then the next thing you know he gets foundations and it all goes rrrrrrrp.

Вы когда-либо видели такое? Он выдает пятнадцать метров, пятьдесят разных случаев, и он не может назвать вам никаких различий между ними, и если вы начнете перемещать его из того момента, как он травмировал ногу, то у него вокруг возникают всякие ноги, потом ботинки, потом кирпичи и блоки, и потом все это на него обваливается со страшным грохотом.

And you say, „Now, come on now. We just want that one foot that you’re sitting there with right now and we’re going — we’re going to audit this foot“ — brrrrrrrp!

И вы говорите: «Так, давай-ка вот что. Нам нужна только одна нога, та, на которой ты сейчас сидишь, и мы ее собираемся проодитировать» — вжжжжж!

You can’t audit it, in other words. It — his attention, every time he hits anything, goes brrrrrrrp. Well, you’ve got a fellow whose present lifetime is a Goals Problem Mass valence. See, his lifetime — this lifetime has gone blunk! And, of course, all roads lead to now and all nows lead elsewhere, 80 that you’ve just got now, see?

Другими словами, вы не можете это проодитировать. Его внимание при каждом столкновении делает вжжжжж. Перед вами сидит тот, чья жизнь в настоящем представляет собой вейланс Массы Проблемы Целей. Вся его жизнь склеилась в одно целое! И конечно, все пути ведут в настоящее, и все настоящее ведет во все другие стороны, и вот это все вы и получаете, ясно?

And you say, „All right. Now, get in — get in contact with your tonsils.“ Say, the guy has got a sore throat, you know? Say, „Get in contact with your tonsils.“

И вы говорите: «Хорошо. Теперь войди в контакт со своими миндалинами». Скажем, у этого парня болит горло. И вы ему говорите: «Вступи в общение со своими миндалинами».

All right. He gets in contact with his tonsils, see?

Хорошо. Он входит в общение со своими миндалинами.

„Well,“ you say. „What’s happening?“

«Ну», — говорите вы, — «Что происходит?».

„Yeaow — ayeaa — yeooo. „

«Аааэээээиииэээ-эээээааауууэй».

„Well, what happens when you do it?“

«Что происходит, когда ты это делаешь?».

„Yeooo. It makes me very dizzy.“ He hasn’t got an engram in his throat; he’s got a Goals Problem Mass valence in his throat and it’s an oppterm. And every time he hits it, he doesn’t get the throat somatic, he gets dizziness, because it starts to move, you know? And it just shakes everything And this is „Ooo-o-o-oh, no. We don’t want to have anything to do with that.“ You see what this is?

«Ааааа. Голова кружится». У него нет никакой инграммы в этом горле, у него в горле есть вейланс Массы Проблемы Целей, и это противотерминал. И каждый раз, когда он сталкивается с этим, то возникает не соматика в горле, а головокружение, потому что все это начинает двигаться, понимаете? И все вокруг начинает сотрясаться. И тогда «Оооо нет, нет. Я не хочу больше этим заниматься». Понимаете, в чем дело?

So we’re not auditing individual pictures or individual bodies. We’re auditing packages of pictures and packages of bodies. We’re auditing packages of identities, as far as that’s concerned. I defy you to go into the middle of Goals Problem Mass. You know, I mean not with any 3DXX, see? Nothing like that. Let’s just say, „All right. Now pick up the moment you were a Roman senator. All right. That’s good. What’s the matter?“

Мы не одитируем отдельные картинки или отдельные тела. Мы одитируем пакеты картинок и пакеты тел. Мы одитируем пакеты тождественностей, если уж говорить прямо. Я утверждаю, что вы не можете войти в середину Массы Проблемы Целей. Если только вы не применяете 3ДХХ, конечно. Ничего подобного. Только попробуйте сказать: «Хорошо. Теперь найди момент, когда ты был римским сенатором. Хорошо. Здорово. В чем дело?».

„Well, I don’t find any moment when I’m a Roman senator. Yeaow-uuuu. Yeooooo.“ „Well, go on. Find the moment when you’re a Roman senator.“

«Хм, я не могу найти никакого момента, когда я был римским сенатором. Ууууууу, уууууу».

„Uhmm.“

«Так, продолжай. Найди момент, когда ты был римским сенатором».

„What are you looking at?“

«Хмм».

„Well, it’s just all black.“

«На что ты смотришь?».

„Well, can’t you find the period there where you were a Roman senator? I get a knock on the E-Meter here — Roman senator.“

«Не знаю, просто все черное».

„Nnaaa.“

«Ага, а ты не мог бы найти период, когда ты был римским сенатором? У меня тут на э-метре какие-то толчки — римский сенатор».

Well, you of course think you’ve moved him back in time. Of course, you’ve run him into the Goals Problem Mass and that’s all now. So he hasn’t gone back in time, he is right here at now. And as far as the Roman senator is concerned, he’s contacted it. And if you watched him leave the session, he would swing his toga. But he couldn’t see anything.

«Неаааа».

See, his pictures are in a total condensation. That’s what bars out knowledge. Every time you try to think like a Roman senator or think like a plumber, if you’ve got a valence of a Roman senator or a valence of a plumber, everything starts to move slightly and it goes zzzzzz. And you don’t want anything to do with that. So you promptly don’t think the kind of thoughts that a Roman senator or a plumber would think.

Вы, конечно, думаете, что переместили его назад во времени. Естественно, вы просто вогнали его в Массу Проблемы Целей, и теперь все готово. Он никуда не отправился назад во времени, он прямо здесь и прямо сейчас. Что касается римского сенатора, так с этим он вошел в контакт. И если вы его в этот момент отпустите из сессии, вы увидите, как он будет размахивать своей тогой. Но он ничего не увидит.

And you get into a technical school sometime or another and you’re going along fine, you’re learning some carpentry or something like that or how to saw small rabbits out with jigsaws or something And then you have to put a pipe through them to make them stand up, you know? And, my God, you can’t get the pipe through. You just do a beautiful job of sawing out the bunny out of the — out of the piece of board, but getting this little piece of pipe through so the bunny will stand up, you know? That’s just something you just can’t manage. You finally cut your finger on it and have to give up, you see?

Его картинки находятся в состоянии тотальной спрессованности. Именно это препятствует знанию. Каждый раз при попытке мыслить как римский сенатор или как сантехник, как только вы получаете вейланс римского сенатора или сантехника, как все начинает каменеть и делать ззззззз. И у вас пропадает всякое желание иметь с этим дело. Так что вы быстренько избавляетесь от всех мыслей, подобающих римским сенаторам и сантехникам.

Every other student in the place, they got the little pipe through okay. You didn’t, see? That’s because if you think or do like a plumber, you’ve had it.

И вы отправляетесь в профтехучилище, и у вас все в порядке, вы изучаете плотничное дело и всякое такое, учитесь выпиливать лобзиком из фанерок симпатичных кроликов и т.п. И потом вам надо приделывать их к трубке, чтобы они могли находиться в стоячем положении — но, господи, вы не можете протянуть руки к этим трубкам. Что касается выпиливания фигурок — тут все в порядке, но как только дело доходит до труб — упаси бог. Вы просто не можете с этим управиться. В конце концов вы режете палец, и вам приходится отказаться от этой задумки, вот как.

And it isn’t that you have a mechanism residual which says „Never again shall I ever be a plumber because it is a failed life.“ No, that thinkingness actually didn’t have to take place.

Хотя все другие ученики нормально справляются с этими трубками. А вы не можете, понимаете? Просто потому, что если вы станете делать нечто имеющее отношение к сантехнике, то вы получите это.

If you’ve got a valence as a plumber that can get disturbed in the Goals Problem Mass, then every time you try to think like a plumber, you think like an idiot. Now, you either can go into it wholly and with no self-determinism whatsoever, simply be it with no resistance — you’ll be a lousy one, by the way, but you could be it with no resistance at all. You can go on hooking up the cold-water pipes to the fridge, you see, and draining out — draining out all of the sinks into the fresh-water line and you could just go on and people wouldn’t quite find anything right with your plumbing, but they really wouldn’t find anything wrong with your plumbing You’d be sick most of the time. You’d be a very sickly sort of plumber, but you probably could make it — you probably could make it. I think probably most of the politicians that are around right now busy politicking are in the valences of politicians.

И дело не в том, что имеется какой-то остаточный механизм, который твердит: «Я больше никогда не должен быть сантехником, потому что это была неудачная жизнь». Нет, ничего подобного не существует.

It’s one of the easiest things in the world to get into one of these valences. First the individual just can’t stand the thought of it and then he makes up his mind to be it. And after that, he sort of goes through life this way, you see: fixed-eyed, steering an erratic course, no self-determinism, nothing of the sort, so that stimulus A happens, response B always occurs, you see? Just bang, bang. And they’re very easy to handle; they don’t make much sense.

Если у вас есть вейланс сантехника, который может быть побеспокоен в Массе Проблемы Целей, то тогда каждый раз, когда вы мыслите как сантехник, вы мыслите как идиот. И вы можете либо полностью войти в это, при отсутствии какого бы то ни было самоопределения, просто быть этим безо всякого сопротивления — из вас получится паршивый сантехник, кстати говоря, однако вы сможете быть им безо всякого сопротивления. Вы сможете продолжать присобачивать трубы с холодной водой к холодильникам, понимаете, подключать канализацию к кранам с питьевой водой, и люди будут ругаться с вами по этому поводу, но, однако, никаких серьезных претензий к вам не будет. Большую часть времени вы будете болеть. Сантехник из вас получится аховый, однако вы вполне сможете этим заниматься — вполне. Я думаю, что большинство современных политиков занимаются политикой именно пребывая в состоянии «вейланса политиков».

But if they’re in that state — now get this — they don’t dare think. You see? They can only dramatize. They can’t think; they can only dramatize. Now, how many pcs have you run into that you couldn’t run „think“ on?

Попасть в один из таких вейлансов — самое простое дело на свете. Сначала человек просто думать терпеть об этом не может, а потом он передумывает и становится этим. А потом он просто живет свою жизнь в эдаком вот состоянии: с остановившимся взглядом, блуждающим курсом, при отсутствии самоопределения — просто при возникновении раздражителя А всегда возникает реакция Б, вот и все. Раз и два. Таких очень просто контролировать; они все равно ни в чем лыка не вяжут.

Have you ever run into a pc you couldn’t run „think“ on? You had to run „Get the idea…“ or something. I don’t know where he’s going to get this idea. It’s evidently dragged in on an endless belt. And he takes it off of the assembly line.

Но как только они попадают в это состояние — поймите вот это — то они уже не смеют иметь мыслей. Понимаете? Они способны только драматизировать. Они не могут думать, они только драматизируют. Сколько вам попадалось преклиров, которых было невозможно заставить «подумать» о чем-то?

But the idea of thinking is totally foreign to his abilities. He cannot think. Have you ever run into any like this?

Вам когда-либо попадались преклиры, которых было невозможно заставить «подумать» о чем-то? И вам приходилось проходить это с помощью команд типа «Представь себе …» или типа того. Я не знаю, каким образом он должен что-то там себе «представлять». Видимо, это как-то притягивается с помощью бесконечного ремня. И он так вот снимает это с линии и рассматривает.

Let me tell you, they’re quite common — quite common. You possibly — because our processes over the last few years haven’t ever used this to any great extent, you probably haven’t noticed it too much.

Однако представление о мышлении совершенно чуждо его способностям. Он не может мыслить. Вы когда-нибудь сталкивались с чем-либо подобным?

But you say, „Put a thought in that object“ or „Think a thought,“ or „Think of yourself as“ any think-think. You know, the individual has got to input a thought — can’t do it. That’s because he’s sitting in the middle of a Goals Problem Mass. A case that cannot do that, does not really surrender on an auditing process auditing thinkingness.

Я вам скажу, что это довольно распространенный случай. Возможно, вы не обратили на это особенного внимания, потому что в последнее время это все не используется в наших процессах в широких масштабах.

You see, you don’t want them to audit thinkingness in order to get them to think. Now, there were some thinkingness processes in the Fourth London we had some that — they worked a bit. „What isn’t thinking,“ I think the process was. „Look around here and find something that isn’t thinking“ Well, that’s very interesting, because it would raise their havingness and it would move this valence off far enough so that the individual could think a thought.

Но вы говорите: «Помести свою мысль в этот объект», или «Подумай мысль», или «Подумай о себе как о» — любое «подумай». И вот ему надо вложить мысль во что-то — но он не может этого сделать. Потому что он сидит посреди Массы Проблемы Целей. Кейс, который неспособен это делать, на самом деле никогда не поддается одитированию по процессам, связанным с думанием.

Of course, havingness being havingness and no withholds having been pulled off, he probably walked out the front door immediately afterwards, had it collide with him again and was unable to think once more. But it was an interesting phenomenon.

Понимаете, вы не можете одитировать мышление, для того чтобы дать ему способность мыслить. Были там какие-то процессы мышления в Четвертом Лондонском, где у нас было нечто — и оно немного работало. «Что не является мышлением». Такой какой-то процесс. «Посмотри вокруг и найди то, что не думает». И это было довольно забавно, потому что это поднимало уровень обладательности и перемещало этот вейланс достаточно далеко для того, чтобы индивидуум мог подумать мысль.

So there are a lot of people around that can’t think and they don’t dare think. If they think, it almost kills them. They can dramatize, but they can’t think. Spot that particular pc, because he’s of interest to you.

Конечно, обладательность есть обладательность, и при отсутствии устранения висхолдов человек выходил на улицу и немедленно сталкивался снова с ними нос к носу, и опять терял способность мыслить. Однако это было интересное явление.

Now, trying to find an engram on that pc is one of the more adventurous things that you could do, because the second you try to find the engram, it goes zzzzzzzzt, bzoooooooom-swish, and you say, „Now. All right. Now let’s get the first moment you heard the news your father was dead. Now, let’s get the first moment…“ Zzzzzzzzzzt-ba-zooooooommm-boomp-boomp. What’s he got?

Вокруг находится множество людей, которые не могут думать и не смеют думать. Если они начинают думать, то это их чуть ли не приканчивает. Они способны драматизировать, но не мыслить. Отметьте такого преклира, потому что это интересное явление.

„Well; I’ve got myself as a pirate captain in the year 1051.“

Попытки найти у такого преклира инграмму — весьма рискованное мероприятие, потому что как только вы попытаетесь ее найти, как возникнет вжжжжжжжж, бах-трарарах, и потом вы скажете: «Так. Хорошо. Теперь давай отыщем первый момент, когда ты услышал о смерти своего отца. Давай отыщем первый момент…». Вжжжжжжжжж-трамбамбам-бабах-тарарах. Что такое?

„Oh? All right. Now, let’s just — let’s just get that moment, the first moment when you got the news that…“

«А, я вспомнил, как был капитаном пиратского брига в 1051 году!».

Zzzzzzzzzt-boom-mum-zooooooooom-boom. „What’s happened? What’s that — you look kind of startled. What’s happened?“ „Oh, uh — I don’t know. I was thinking about my little brother.“

«Да? Отлично. Так, давай-ка просто отыщем тот момент, первый момент, когда ты узнал о том, что…».

„Well, uh — did he hurt his — hurt his foot?“

Вжжжжжжжжж-трамбамбам-бабах-тарарах. «Что случилось? Ты выглядишь напуганным. Что случилось-то?».

„Uh — oh, no. He had mumps.“

«Ой, я не знаю. Вспомнил про своего младшего брата».

And you get the idea of a preclear being totally out of the auditor’s control and you’re liable to start treating the pc as somebody who is out of control, when actually the pc isn’t out of control, the pc is simply in a valence. And any time they move as the thetan — it’s actual movement as a thetan, you see — any time they move slightly as a thetan or as a thetan put out any fresh energy, something activates. And it controls them more heavily than the auditor controls them. You see, the auditor can’t hold the bank straight because there’s no bank to hold straight.

«Он что, травмировал себе ту же ногу?».

So the auditor is trying to hold the bank straight and there is no bank and there’s nothing there but a valence. Now, this is very amusing that a case of that character cannot have engrams run on him, but he can do 3D Criss Cross like a startled gazelle. Nothing to it. Give me a list of people you don’t like. Brrrrrrrrp bang-bang-bang-bang-bang. Differentiate the list. Bong-bong-bong-bong-bong. Null it out. Bu-bow-bow-bow.

«Нет, нет же. У него ветрянка была».

And all of a sudden, particularly if you run lots of Havingness with this kind of thing, why, you’ll find the individual zzz-rrrr-m-oom. It’s all right.

И тогда вы понимаете, что означает «преклир полностью вне управления одитора», и у вас возникает склонность относиться к преклиру как к вышедшему из-под управления, в то время как на самом деле преклир вовсе не выходил из-под управления, он просто попал в вейланс. И каждый раз, когда он совершает движение как тэтан — настоящее движение как тэтан, понимаете — каждый раз, когда он совершает крохотное движение как тэтан или как тэтан направляет на что-то свежую энергию, то что-то активизируется. И это что-то управляет им в большей степени, чем одитор. Одитор просто не может удержать этот банк под контролем, потому там уже не просто банк.

Now you could say, „Well, now, think a thought.“

И вот одитор пытается удержать этот банк под контролем, но там уже не просто банк, и там вообще ничего нет, кроме вейланса. Совершенно поразительно то, что такого рода кейс, на котором невозможно проходить инграммы, способен виртуозно скакать по 3Д Крест Накрест. Для него это просто. Дайте мне список людей, которые вам не нравятся. Трррррррррррр бац-бац-бац-бац-бац-бац. Рассортируйте список. Бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом. Обнулите его. Хоп-хоп-хоп-хоп-хоп-хоп.

„Think a thought. Mm-mm.“ He’d be able to think a little bit, you know? Not for long, because you’ve still got some more masses for him to confront, but he wouldn’t be solidly impacted into a dozen at once.

И внезапно, особенно если вы проходите много обладательности с подобными штуками, что ж, вы обнаружите, что этот индивид ззззз-ррррр-м-уум. Все в порядке.

Now, they could be in one valence or they could be in three valences or they could be in a valence which is a combination of the oppterm and term — a combination valence. It has all the characteristics of the terminal and oppterm. You’ll find this occasionally. It’s the most maddening thing you ever had anything to do with, because it’ll do nothing but beef up the Prehav Scale and it’ll — just won’t run and euuuuuuu.

Теперь вы можете сказать: «Ну, а теперь подумай мысль».

What it is, is the waterbuck has faced the tiger until you have a waterbuck, you see, that is thoroughly striped and has long paws and swims and you’d say, „What is this?“

«Подумай мысль. Угу». Он будет обладать небольшой способностью думать, понимаете? Недолго, потому что там все еще остались массы, которые ему предстоит конфронтировать, однако он не будет намертво вцементирован одновременно в дюжину этих масс.

And he’d say, „Well, it is, ‘I’m a waterbuck.“’

Он может находиться в одном вейлансе, в трех вейлансах, или в вейлансе, представляющем собой комбинацию противотерминала и терминала. Вы временами встретите и такое. Он будет обладать характеристиками как терминала, как и противотерминала. Иногда бывает и такое. Это самое отвратительное из всего, с чем можно встретиться в одитинге, потому что это только накачивает Шкалу Предобладательности, и просто не будет стираться и все тут, хоть плачь хоть стони.

„All right. That’s fine, but what do you look like, you know?“

Получается нечто совершенно поразительное — это антилопа, которая стоит перед тигром, и при этом у нее сильные лапы, длинные когти и рыжая полосатая шкура, и вы спрашиваете: «Что это?».

And he’d say, „Well, I have these — I’m a waterbuck, I have these long stripes. I roar, uh — and so forth.“

Тот говорит: «Как что, это я — антилопа».

In other words, everything is totally collapsed into it and he would as easily call it a tiger. Only it’s the same thing. It’s a waterbuck-tiger.

«Хорошо. Здорово, но как ты выглядишь?».

And if you — if he said he was in a tiger valence, well, he was in a tiger valence and goes ga-zoo-uh, and he’s in a — he’s a swimming sort of tiger and he has smooth, soft fur — only it’s hair. He has hoofs. All his tigers have hoofs. In other words, it’s a combination valence — waterbuck-tiger.

Тот отвечает: «Обыкновенно, как антилопе-то выглядеть? Рыжий такой я, полосатый, рычу, и все такое».

And it — actually, he has lived along some Goals Problem Mass package, on and on and on and on, until finally he has hit this as a valence; he has become this valence in life.

Другими словами, там все претерпевает полный коллапс, и можно с таким же успехом назвать это тигром. Это просто одно и то же. Это антилопотигр.

He is a police officer with all the characteristics of a criminal, you see? He is a politician — he is a politician — an American politician with all the characteristics of a Russian, don’t you see? You get the idea? Or he is a criminal with all the characteristics of a police officer, or a Russian with all the characteristics of a…

И если бы он сначала заявил, что он в вейлансе тигра, ну что ж, так оно и есть — он плавает как тигр, и шерстка у него такая гладкая, коричневая, и рога на голове… Ну и копыта, само собой. Как у любого нормального тигра. Другими словами, это комбинация вейлансов — тигроантилопа.

This is a special kind of valence, see. It is one being. It is not two beings, but it has the characteristics of both sides and it won’t run. Won’t run! I insist on this, see?

В действительности он жил по какому-то пакету Масс Проблемы Целей, жил-поживал, жил-поживал, жил-поживал, до тех пор пока не столкнулся с этим как с вейлансом, став этим вейлансом в жизни.

This is the thing. This is a thing. And you’ll hit that occasionally and the pc will sell this to you — will sell this to you with all of the salesmanship of a Dale Carnegie. Hell give you the whole thing. He’ll try to fiddle the can and everything else because this is the thing. Hell tell you, „This is the me. Oh, man, oh-oh-oh-o-o-o-ah.“ It isn’t that every one he tries to sell you is a combination valence, but the combination valence is almost always sold. He’ll sell it to the auditor, you know? „Well, that’s it. I know what that is. Yeah. Ooooooh, yes.“ Terrific game going on here. Yeah, oh-oh, big, big game. Oh-oh, yes, yes, we gotta run that thing

Это полицейский со всеми чертами преступника, понимаете? Это американский политик со всеми признаками российского. Улавливаете? Или это преступник с наклонностями полисмена, или русский с привычками…

The auditor ran it. The Prehav Scale would beef up and the pc would fall in pieces and fall on his head, see? It’s a late valence on any cycle. Usually there is a combination valence toward the end of any long cycle.

Это особая разновидность вейланса. Это одно существо, а не два, но при этом обладающее характеристиками двух и непригодное для стирания. Это не стирается! Я настаиваю на том, что это так!

In other words, a period of 60 thousand, 600 thousand years and so forth of one game going on and on and on — one game, the spaceship officer and the spaceship crewman. Let’s call that just one game — the spaceship officer, spaceship crewman. And he will finally — you will finally get a spaceship crewman who acts like a spaceship officer who is a spaceship officer because he’s a member of the crew.

Это такая вещь. Вы иногда будете сталкиваться с этим, и преклир будет выдавать вам это и убеждать вас в своей правоте самыми неотразимыми трюками а ля Дейл Карнеги. Он выдаст вам все это. Он будет сжимать банки и делать что угодно, чтобы вы получили на этом показание. Он будет вам говорить: «Да, это я, ну что же ты меня не слушаешь, приятель, ааааааааа?!!!». Дело не в том, что каждый вейланс, который он вам будет впихивать, является комбинированным, однако комбинированные вейлансы практически всегда таким вот образом пропихиваются. Он будет продавать это одитору. «Вот это. Я знаю, что именно это. Да. Ооооо, да. Это ужасная игра. Да, охохо, огромная игра. О да, да, нам надо пройти эту штуку».

In other words, you get your current breed of officer, as it exists more or less in the armies today, you see? They’re not really officers. They’re not really enlisted men. They’re nice to all the enlisted men, you see and all the enlisted men are nice and then they all… Do you know, it’s all kind of messed up? It’s a very interesting state.

И одитор это проходит. Шкала Предобладательности накачивается массой, и преклир распадается на куски и ломает себе шею. Это поздний вейланс в каждом цикле. Обычно в конце любого длинного цикла имеется комбинированный вейланс.

Now, that’s — that’s a combination valence and cycles finish in these combination valences — quite ordinarily. The guy goes on playing the game of the criminal, the police official, the waterbuck, the tiger — standard games. This is a very, very standard game type of thing and he finally winds up with the guy in CID. The CID man who was just arrested the other day for burglarizing a warehouse. See? He’s a combination valence, you know? He’s both at the same time, simultaneously in one body in a lifetime. Quite amazing.

Другими словами, одна игра происходит снова и снова в течение 60 тысяч, 600 тысяч лет — одна и та же игра, офицер космического корабля и член команды космического корабля. Рассмотрим такую одну игру — офицер космического корабля и член команды космического корабля. И в конце концов вы получите члена команды космического корабля, который будет вести себя как офицер космического корабля, который является офицером космического корабля потому, что он член команды космического корабля.

Now, individuals, living as they come down the track, live a certain amount of free track and those are usually fairly happy lives. When you run into engrams on those, they will run them quite willingly, but what’s the difference? Not going to make any difference because actually it’s one engram out of God knows how many and it doesn’t amount to much.

Другими словами, вы получаете современную разновидность офицера, в том виде, как она существует в нынешних армиях. Это на самом деле вообще не офицер. Это не тот, кто служит в армии. Они любезничают со всеми призывниками, а призывники любезничают с ними, и потом все это… Малость запутывается, мягко говоря. Довольно забавное состояние.

Don’t mistake it though. You can change a case all over the place by running one of these whole track valences, you know? You can practically have him growing fleas. Everything is wonderful and so on. They say that’s the exact somatics and so on. You can make a change in the individual.

Это комбинированный вейланс, и зачастую циклы заканчиваются именно этими самыми комбинированными вейлансами — это обычное дело. Парень продолжает играть в игры преступник—полицейский, антилопа—тигр, это стандартные игры. Это совершенно стандартный тип игр, который заканчивается так, как та история с парнем из угрозыска. С тем парнем из угрозыска, которого недавно арестовали за кражу со взломом из публичного дома. Ясно? Он — комбинированный вейланс. Он и то и другое одновременно, в одном теле и в одной жизни. Просто поразительно.

In the same number of hours of 3D Criss Cross, you would make ten times the amount of change. See, so don’t say that you — running engrams is no good. That is not true.

Индивидуумы, продвигаясь в процессе жизни по траку, определенную часть его проживают как свободный трак, и это обыкновенно довольно счастливые жизни. И если вы наталкиваетесь на инграммы из этих жизней, то они довольно охотно примутся их проходить, однако в чем тут проблема? Да проблема в том, что от стирания такой инграммы все равно никакого толка, потому что это на самом деле лишь одна из бог знает сколько точно таких же инграмм, которые вовсе не так уж важны.

But you’re running engrams off of free track. And the trouble with the bloke, that is going to be the long, persistent trouble, is this valence and there’s no free track in the valence to run any engram out of.

Однако не надо и перебарщивать в этом отношении. Вы можете изменить кейс совершенно, пройдя один из таких вейлансов с полного трака, понимаете? Вы можете практически заставить преклира прыгать от счастья. Все будет чудесно и все такое. Он выдаст вам все точные соматики и так далее. Вы можете таким способом изменить индивидуума.

All right. Now let’s go a little bit further. How did these valences get there? Why did they get there? And why does a Goals Problem Mass hang up as a mass? Now, you already have an adequate answer when I say the motivators were to extrovert — introvert somebody and the overts were to introvert somebody and so on, you’re naturally going to get a ball of introversion. Naturally.

Но за то же количество часов на 3Д Крест Накрест вы добьетесь десятикратно больших изменений. Вот в чем разница, а не в том, что проходить инграммы — неправильно.

But what makes it so persistent? It’s because this ball, which is a valence, in its lifetime, had hates. It had things it didn’t like and things it had overts on. So we have this fellow and he’s lived this lifetime and he is this whole lifetime the temple priest. That’s fine. The temple priest, and he’s gone along, he’s done all right — sacrificial altars have all been well bloodied and he’s done every — all the now-I’m-supposed-to’s of a priest — collected all the loot, lied to the peasantry, invented gods that everybody would be terrified of; he’s done all the proper things that he’s now supposed to as a priest. He’s been a very successful priest, lifetime after lifetime, after lifetime, after lifetime, after lifetime, after lifetime, you see?

Однако вы проходите инграммы со свободного трака. А неприятности этого парня, которые представляют собой нечто длительное, неисчезающее — это вот этот вейланс, и в нем нет никакого свободного трака, на котором можно было бы пройти инграмму.

But somehow or another, down along the line, he just didn’t like these temple virgins. He just didn’t like these temple virgins. He never could quite see a temple virgin. Actually, he had a few overts on them and this sort of pyramided up into more overts.

Отлично. А теперь давайте пройдем чуть далее. Как эти вейлансы там оказались? Почему они там есть? И почему Масса Проблемы Целей зависает именно в виде массы? У вас уже есть адекватный ответ, потому что я вам рассказал о том, что мотиваторы состояли в экстравертировании–интровертировании других, оверты — в интровертировании, и так далее, что в конце концов, естественно, приводит к клубку интроверсии.

It’s not actually an overt-motivator situation. A fellow accidentally gets an overt on something. One day he was raising one of the burning pots up before the brass god, you see, and one of the vestal virgins was helping him and he slipped, because he was terrified of spiders or something, you see? He slipped and he spilled the whole ruddy lot on top of her and that burned her up to a cinder.

Но что заставляет это быть столь неисчезающим? Потому что этот клубок, представляющий собой вейланс, в своей жизни содержал ненависти. В нем есть то, что не нравилось и то, в отношении чего были совершены оверты. Вот перед нами стоит тот, кто прожил эту жизнь, и всю эту жизнь он был священником в храме. Здорово. Храмовый священник, жил себе и жил, и все у него было в порядке — алтарь регулярно обагрялся кровью жертвоприношений, и он делал все, что полагается нормальному священнику — забирал все пожертвования, лгал прихожанам, выдумывал богов, ввергавших в ужас всех окружающих, короче, делал все то, что подобает священнику. И он успешно продолжал быть священником, жизнь за жизнью, жизнь за жизнью, жизнь за жизнью, жизнь за жизнью, жизнь за жизнью, жизнь за жизнью, понимаете?

Well, having done this overt, you see, he now will do overts. See, he tries to prevent himself from doing this. So every time he gets around to burning incense pot, if there’s a vestal virgin anywhere in the temple anyplace, he of course is very careful not to let the incense pot go toward her.

Однако тем или иным образом, пока все это происходило, у него возникала растущая неприязнь к этим храмовым девственницам. Он просто терпеть не мог храмовых девственниц. Он никогда не мог спокойно смотреть на храмовую девственницу. На самом деле, у него были кой-какие оверты в отношении девственниц, и это со временем превратилось в некоторое нагромождение из большего количества овертов.

And it takes only a relatively short space of time, like a lifetime, two or three lifetimes, till just the thought of the incense pot and the vestal virgin, he’s h-hrum-hrum-hrum — he’s holding the incense pot — and by the reverse flow which he is setting up, he gets to a point where he sees the vestal virgin; he knows what he’s supposed to do. He’s supposed to take out the incense pot and dump it on her, you see? This is how you handle that situation. It’s easier to do that — to keep on restraining yourself from doing that, you see?

Это на самом деле вопрос последовательности оверт-мотиватор. Когда парень случайно делает оверт в отношении чего-то. Однажды он поднимал один из кипящих котлов перед бронзовым богом, понимаете, и одна из девственниц-весталок ему помогала, и он поскользнулся, потому что пришел в ужас при виде паука. Поскользнулся и пролил все содержимое котла прямо ей на голову, и она обгорела в жутких муках до самых костей.

And the fellow who every time he has an accident says, „Well, it ought — it had better be a good accident. We had better make it a good accident,“ you see? He’s just tired of restraining himself from having accidents. So now that — the mere thought that he’s going to have an accident, he’s going to have a good accident. This is the laws of flows at work.

При наличии этого оверта, понимаете, он теперь будет делать оверты. И он попытается удержать себя от совершения овертов. И каждый раз, зажигая благовония в горшочке и завидя неподалеку в храме девственницу-весталку, он, конечно, будет весьма внимательно следить за тем, чтобы этот горшок не оказался вблизи от нее.

So inadvertently at first and then later on, more purposefully and then more and more purposefully and more and more and more purposefully, he just gets more and more and more overts on vestal virgins and temple virgins. He just gets more and more overts on them, you see?

Проходит относительно небольшой период времени, жизнь, или две-три, пока сама мысль о горшке с благовониями и девственнице-весталке вводит его в состояние хмм-хм-хм — вот он держит этот горшок, и по обратному потоку, который он сам и создает, он доходит до состояния, когда при виде девственницы-весталки он уже знает, что надо сделать. Надо просто поднять этот горшок повыше и треснуть ей по голове. И все сразу уладится. Ему уже проще сделать это, чем удерживать себя от совершения этого, понимаете?

And finally he gets up to a point where he’s in a terrific games condition with them. They’re on that side of the temple and he’s on this side of the temple. If he is a priest in a temple, he knows that there’s one thing that he has to be very careful about, because the whole cult is liable to be overthrown by those vestal virgins. He knows what they’re up to; they’re plotting to dump burning incense pots on his head.

И тогда парень каждый раз при аварии говорит: «Ну, лучше представить себе, что это хороший случай. Надо как-то извернуться и выставить это как хороший случай». Потому что он просто устал удерживать себя от возникновения аварий. И теперь мысль о том, что сейчас случится авария, становится для него хорошей новостью. Таков закон работы потоков.

Now, of course, in view of the fact that all during this period of time the vestal virgins have been accumulating — the whole line has been accumulating overts on priests, we eventually get the two sides of the temple, which is the priest and the virgin and so forth. And we get this awrrrr and it goes wraaaw and wow! So he accumulates enough overts on one and he can’t stay out of them. That’s advisedly stated.

Таким образом поначалу нечаянно, а потом уже и более нацеленно, а потом все более и более намеренно, и все более и более и более и более намеренно он будет совершать оверты в отношении девственниц-весталок и храмовых девственниц. У него продолжает накапливаться все больше и больше овертов в отношении них, понимаете?

He kicks off as a priest one day: The mob as usual overflowing of the dikes of the temple has eaten them up and he takes off and he goes up and he sits on Cloud 19 for a little while and then he knows exactly what he should do. He goes right back down and picks up a girl and becomes a vestal virgin. See?

И в конце концов это доходит до такого момента, когда он уже вовлечен в гигантское состояние игры с ними. Они на той стороне храма, а он на этой стороне храма. Если он является священником этого храма, то он знает о том, что есть нечто, в отношении чего он должен соблюдать особую осторожность, потому что вся религия может быть подорвана этими девственницами-весталками. Он уверен, что они только об этом и думают; они таят заговор о том, как бы свалить ему на голову все эти горящие горшки с ладаном.

Now, you’ve got a real interesting game going. Up to this time, every time one of these lifetimes as a priest balled up, it would find itself opposed to only a thought of the existence of a temple virgin. And it’s only opposed internally into pictures he has of temple virgins.

Конечно, ввиду того факта, что в течение всего этого периода девственницы-весталки занимались ничем иным как накапливанием овертов в отношении священников, в конце концов мы видим две стороны храма, с одной — священник, а с другой — девственница. Потом возникает некое брррррр и тррррррр и оооааааооо и раз! И у него скапливается столько овертов, что он просто не может от них отстать. Я говорю это обдуманно.

But now we’re really going to fix him up. We’re really going to fix this one up now. He picks up this girl, he knows exactly what he’s supposed to do. He goes down — as soon as she is of any age whatsoever, he won’t let his parents rest, you see, until she is enrolled in the temple.

И вот однажды он как священник отбрасывает копыта, народ, как обычно, собирается толпами вдоль канав кормимого ими храма, и вот он отрывается, летит вверх, присаживается на Облако 19 на некоторое время, и потом приходит к твердому убеждению, что именно он должен делать. Он отправляется прямо вниз, находит девочку и становится девственницей-весталкой.

And he goes up through the lines and is very carefully virginal and goes carrying right straight on through and oddly enough, has a slight feeling that this virgin should be kept away from priests. He just has this idea as a virgin, there’s just something tells him — you call it intuition if you like — but that he had better not go very close to any priests.

И вы видите перед собой действительно интересную игру. До этого момента, все эти жизни в роли священника превращаются в клубок, противостоящий идее о существовании храмовых девственниц. Это противостояние содержится внутри картинок, в которых есть храмовые девственницы.

So by the fact of disassociation from the priest and by the fact of no communication with the priest, he of course is getting himself into a beautiful condition of just going into a long series of overts against priests.

Но теперь давайте действительно зафиксируем его. Теперь обработаем его как следует. Как только он становится девочкой, он обретает твердое убеждение относительно того, что он должен делать. Он опускается — и как только достигает достаточного возраста, он не дает покоя своим родителям до тех пор, пока те не отдадут ее в храм.

So now as a temple virgin — as a temple virgin, every time the cups for the libation are served, why, she, now, goes down the line, you see? And somehow or another, every time she comes to a priest — not a — not one of the local citizenry or something — every time she comes to a priest, she’s liable to trip — the wine, you see, is liable to be dripping slightly — there’ll be something a bit wrong — and occasionally spill a whole tray, you see, in their direction. And we’ll give her another lifetime or two running along this particular line and she doesn’t just drop wine cups, you see, she carefully puts the hemlock into one or two at the proper occasions, all for the good of the temple, you understand.

И он проходит все перипетии, строго храня свою девственность и все такое, однако его постоянно преследует такое ненавязчивое, но неизменное ощущение, что девственницам надо держаться подальше от священников. Просто у него как у девственницы есть такое представление, есть что-то, что шепчет ему о том — назовите это интуицией, если хотите — что ему лучше не приближаться к священникам.

This is well understood. Everybody realizes this. That it’s nothing personal about this. It’s just — it’s better to get rid of the priests and everything’ll be fine, see?

Далее, вследствие факта отстраненности от священников и отсутствия коммуникации с ними, он, конечно, вводит себя в поразительное состояние, приводящее к длинному ряду овертов против священников.

So we get up to the hemlock stage and then we get up to the cutthroat stage and then go back down into the hemlock stage and then somehow or another in all temple revolts claim the citizenry was the one who murdered the chief priest and it’s always, of course, somebody else who did it — and carefully puts the bloody dagger in her shirtwaist afterwards, you see? And says, „A bunch of peasants came up and stabbed him to death as he knelt at the altar. Yes, my lord, that is the way it happened,“ you see?

И теперь, будучи храмовой девственницей, каждый раз при подношении чаш для возлияний, хм, она просто делает то, что должна делать, понимаете? И как бы между прочим, каждый раз, подходя к священнику — ну, к такому, который не из ее города и не из ее храма — она как бы нечаянно проливает пару капель вина, что-то там такое происходит, а иногда и целое блюдо, в его направлении. И дадим ей еще одну-две жизней в таких вот обстоятельствах, и она начнет не просто ронять эти чаши, она начнет намеренно класть в вино цикуту, при случае — разумеется, для блага сообщества, вы же понимаете.

You got big withholds building up on this particular line and enough of these and all of a sudden you have a round ball called vestal virgin. Now, this can drift around loose because internally it’s only opposed to priests and it can drift around loose on the track but kind of floating in present time.

Это хорошо понятно. Все это осознают. В этом нет ничего личного. Просто надо избавляться от священников, вот и все, сволочи они потому что.

And then having lived a number of lives in this particular line and gotten this all balled up because it’s a high games condition, takes off one fine day after the peasantry has burned down the temple — which is the usual indoor sport of the peasantry after being oppressed and taxed for long enough — takes off, picks up a boy and comes back and joins as a priest. Now he’s a priest.

Так она доходит до стадии цикуты, потом до стадии перерезания горла, потом снова до стадии цикуты, и потом тем или иным образом во всех волнениях вокруг храма оказывается виноват какой-то совершенно непричастный к этому гражданин — его обвиняют в убийстве главного священника — а она при это хладнокровно прячет окровавленный кинжал в складки своего платья и говорит: «Просто ворвалась банда холопов, и они зарезали его, в тот момент, когда он стоял перед алтарем на коленях и молился. Да, боже, именно так это и произошло».

All right. Now let’s accumulate some more overts against vestal virgins, you see? Oh, my God! The first time he shoves a dirk into a vestal virgin, all of a sudden it’s so funny, but it’s all those — kind of waagh-thud!

Таким образом накапливаются гигантские оверты на эту тему, и когда их становится достаточно много, то вы вдруг видите кругляк под названием «девственница-весталка». И этот кругляк пребывает в свободном плавании, потому что внутренне он противостоит только священникам, и это может плавать где-то на траке, но всегда находиться при этом в настоящем времени.

You’ve got the ball in the bank which was the vestal virgin and the ball in the bank which is already the priest, went together scrooo splat! And there they are — almost inseparable.

И потом, прожив таким манером достаточное количество жизней, и наворочав и этот клубок тоже, потому что это высшее состояние игры, одним ясным днем он взлетает после того, как холопы сжигают храм — это любимый вид народного спорта для закрытых помещений, если народ достаточно долго угнетать и взимать налоги — взлетает, берет тело мальчика, возвращается и вступает в ряды священников. Теперь он — священник.

Now, he can go on and live lifetimes of priest; he can go on and live lifetimes of vestal virgin; he eventually will come up to a combination lifetime. He will come up to a life of an effeminate priest who has interesting habits.

Отлично. Теперь примемся накапливать новые оверты против девственниц-весталок, хо-хо. О, боже. В первый раз, вонзая кинжал в девственницу, ему вдруг становится как-то не по себе, но на самом-то деле она, гадина такая, сама напросилась, так ведь?!!!

And that’s the dying line. That’s the combination valence he has arrived at there and eventually it’s just too painful to be any of these things and he won’t want anything much to do with them and he’ll drift off. But he’s carrying all of that with him.

И вот клубок в банке, который был девственницей-весталкой, и другой — который уже был священником — вдруг со страшной силой сталкиваются друг с другом — хлюппп! — и слипаются до полной неразличимости.

It’s all part of his baggage. He doesn’t want anything to do with this baggage and he doesn’t quite figure out how he got this baggage, but there it is.

Теперь он может продолжать жить жизни как священник; и он может продолжать жить жизни как весталка, но в конце концов он придет к комбинированной жизни. Он будет жить жизнью женоподобного священника с весьма интересными привычками.

Now, by the time he’s gone through this whole cycle of the priest, the temple virgin, the combination valence and so forth, this whole thing balls up into a mass of some kind or another. It’s composed individually of a lot of individuals.

Но это будет отмирающая линия. Этот комбинированный вейланс, в котором он оказался — свидетельство того, что в конце концов ему станет слишком больно быть и тем, и другим, и у него пропадет желание быть хоть кем-то вообще. Однако все это останется с ним.

Now, if he’s — if he’s got all this — priests and vestal virgins and the combination valence — all bunched together, you’d think he wouldn’t have anything more to do with this, you see?

Это все станет частью его багажа. У него будет отсутствовать желание иметь что-либо общее с этим багажом, и он будет с трудом осознавать, какое он имеет к нему отношение и откуда все это взялось, но оно там есть!

Now that’s it. That’s a finished action.

К тому моменту, когда он пройдет весь этот цикл — священник, девственница, комбинированный вейланс и так далее — то все это спутывается в некоторого рода массу. Которая состоит из напластования отдельных индивидуумов.

Well, he goes along for a little while and he lives a lot of free track. He gets out; he’s — actually gets a job as a water boy or something like that to a camel train, goes travelling around the countryside — he gets a lot of free track. Nothing ever happens to that free track, it just stays free. It gets kind of looped up and squeezed in on other things. But one day he’s got a body as a merchant. And there he is as a merchant. And he is busy selling Aladdin’s lamps, cheap, cut-rate price, straight from Syria. And somebody drifts by in a canopied sedan chair and says, „Deliver it at the temple.“ He doesn’t see anything wrong with this. So he picks up the lamp and he takes it down and delivers it to the temple. And as he goes out, why, one of the vestal virgins chucks him under the chin.

Понимаете, когда он все это заработает — всех этих священников и девственниц-весталок и комбинированные вейлансы, все это слепленное в кучу — то он больше никогда не захочет иметь с этим никакого дела.

And he goes back and sits down. It’s been a bad day. It’s really been a bad day. Now he goes on as a merchant, gyps everybody, introverts them, keeps them from doing business, eventually becomes the military — a military governor who is bound and determined that nobody shall ever do any business, graduates up into a standard income-tax racket like they’ve got going in some countries now — I won’t mention the name of — where they take all and give back nothing. And this — he goes on this whole line. It hasn’t anything to do with anything like temples or anything like that, but it’s a brand-new game, you see?

Готово. Вот и конец этого действия.

It’s the merchant prince versus the tax collector versus the governor versus the army versus the government. The merchant prince versus the government, so he’s a merchant prince and he’s the government and he’s the government and he’s the merchant prince and he’s a military governor and he’s the collector of taxes and he’s a prince of merchants and he is a merchant and he sells things and then he’s an industrialist and then he manufactures armor and so forth, for the government. And we’ve gotten to our combination valence stage on this series of packages. See, he is an industrialist who manufactures only for the government; has only one customer, the government. And, of course, that’s a combination valence.

Какое-то время у него все в порядке, он проживает много-много свободного трака. Он выкарабкивается; получает должность поильщика при караване верблюдов, путешествует с ними по долам и весям, наслаждаясь свободным траком. На этом свободном траке ничего не происходит — он просто остается свободным. Все петли и перетяжки на траке находятся в других местах. Но однажды он берет тело и становится купцом. Вот он стал купцом. И он продает оптом алладиновы лампы, по дешевке, со скидками, прямо из Сирии. И вот к нему подкатывает кто-то в лимузине с бархатными сиденьями и говорит: «Эту лампу доставьте в храм». Он не видит в этом ничего такого. Берет эту лампу и доставляет ее в храм. И когда он выходит из храма, одна из девственниц-весталок ласково треплет его по щечке.

Ordinarily, when that gets down to a total thing, you — generally the political form the country has is a fascism. That’s the — generally the end product of fascism — all production is for the government. And usually by force of arms to keep the rest of the population enslaved. Interesting economics. But regardless of that, it’s some kind of a game of this character and it’s run on. Of course, as a merchant he has formed these masses; of course, as a military governor he’s formed these masses; and of course, by the overts, one another, you’ve got a whole new package here, see? You’ve got this whole new package.

И он возвращается домой с головной болью. Паршивый денек. Действительно паршивый. И он продолжает быть купцом, всех надувает, интровертирует, мешает заниматься своими делами, в конце концов становится военным правителем, который абсолютно и совершенно уверен в том, что никто вообще не должен заниматься никаким бизнесом, потом постепенно становится нормальным коррупционером, как это сейчас и происходит в большинстве стран — воздержимся тут от конкретики — который берет все и ничего не дает взамен. Вот такая вот история. Которая ну никакого отношения к храмам или чему-то подобному не имеет, это совершенно новая игра, понимаете?

So you had the temple priest, you see and the vestal virgin and all of that game and that became a package. And then you had a lot of free track. And then you’ve got this other thing and they have gradually grouped together as a package. You see, these things plotted out against time very nicely until they grouped. And of course, they grouped with the ne plus ultra combination valence sort of a thing

Это купец-богач против сборщика налогов против правителя против армии против правительства. Купец-богач против правительства, так что он становится купцом-богачом и правительством, он — правительство и купец-богач, он — военный правитель и сборщик налогов и купец-богач, он купец-богач и торговец, он — промышленный магнат, который начинает заниматься производством брони и продавать ее правительству. И из этой серии пакетов мы получаем комбинированный вейланс. Он — промышленный магнат, который производит бронь только для правительства; у него есть только один покупатель — правительство. Конечно, это становится комбинированным вейлансом.

A combination valence just groups everything anyhow. You see, the effeminate priest, he can’t do anything that doesn’t restimulate being a vestal virgin and he can’t do anything without restimulating a priest. So he can’t do anything without pulling his bank together. It’s impossible.

Обычно, когда это в конце концов доходит до полного завершения, то политическое устройство страны становится фашистским. Потому что, вообще говоря, основной конечный продукт фашизма — вся продукция для правительства. Обычно также применяется военная сила для сохранения порабощения народа. Интересная экономика. Но как бы то ни было, это некоторая разновидность игры, которая продолжается. Конечно, он создал эти массы как купец, он создал эти массы как военный правитель, и конечно, своими овертами от одного к другому он превратил это в целый новый пакет, понимаете? Так возникает целый новый пакет.

So you’ve got this Goals Problem Mass. Now, that is a Goals Problem Mass. You see, your — the problem that a vestal virgin would have with the priest and the priest would have with the vestal virgin and all that sort of thing, that’s a Goals Problem Mass all by itself.

Таким образом у нас имеется храмовый священник и девственница-весталка, вся эта игра, которая стала пакетом. Потом есть много свободного трака. Потом у нас появляется вот эта другая штука, и они постепенно группируются вместе в виде пакета. Понимаете, все это достаточно четко размечено во времени до тех пор, пока это не группируется. А когда все это группируется, то превращается в совершенно тотальный комбинированный вейланс.

And up here, we’ve got the merchant prince and the provost marshal and all that and that’s a Goals Problem Mass all by itself. And then one day after that — he can’t sell things anymore — what he does these days is he’s a night watchman in a rice paddy. And he’s sitting there nightwatching like mad and he notices there’s a fire going on over in the edge of the woods someplace. And he decides to go over and investigate it and he finds that somebody has set up a brass idol and they are all going oowah and wumm-wumm. And they’re all calling out to woo-woo, and so he says, „Hey! What you doing there?“

Комбинированный вейланс просто группирует все подряд, так или иначе. Женоподобный священник — хм, он не может сделать ничего, что не рестимулировало бы девственницу-весталку, он не может сделать ничего, что не рестимулировало бы священника. То есть просто ничего не может сделать, не слепив весь свой банк. Это невозможно.

That’s enough. They all come over and he has to knock one of them colder than ice. And he gets in trouble with the local authorities and all that sort of thing and the Goals Problem Mass of the merchant and the military governor and the Goals Problem Mass of the temple come together and they make one awful big mash of bthaaa. See?

И вот получается эта Масса Проблемы Целей. Это на самом деле Масса Проблемы Целей. Масса Проблемы Целей сама по себе и представляет проблемы девственницы-весталки со священником, священника с весталкой, и все такое.

Well, free track sort of sits out here someplace and these two things come together and become undifferentiated from any time in them. Now you’re really getting the mass.

Чуть выше вы видите этого купца-богача и военного полицейского, и всякое такое — и это само по себе Масса Проблемы Целей. И потом в один прекрасный день — когда он уже не может ничего продавать — он находит себе работу ночного сторожа на рисовом поле. И вот он сидит там и зорко бдит всю ночь напролет, и вдруг замечает какой-то огонь на опушке леса. Он принимает решение подойти и выяснить, что происходит, и видит там, что кто-то поставил там бронзового идола, и вокруг него пляшут люди, издавая дикие возгласы. Они взывают к какому-то богу, и он орет им: «Эй, вы что тут делаете, а?!».

What do you think happens after a thetan has had ten thousand such games? Ten thousand such games on the track? You see, each one of these games is one whole Goals Problem Mass, see?

Готово. Они все набрасываются на него, и ему приходится одного из этих парней прикончить. Потом у него возникают неприятности с местными властями, и всякое такое, и Масса Проблемы Целей конца и военного правителя и Масса Проблемы Целей храма схлопываются вместе в одну жуткую гигантскую мешанину — баааахххх… понимаете?

They’ve got terminals, they’ve got oppterms, they’ve got everything all mixed up. And, of course, as these things associate, you see, he had two association points that could have brought it together: once he did visit a temple as a merchant, but that was enough to start and then he actually knocked somebody out who was practicing rites in a wood, you see, while operating as a guard. Umm. And that really keys him in. He, by the way, got malaria after that and got very sick and they eventually buried him in the rice paddy, thinking he was possessed of demons — and he was, too.

И вот так свободный трак оказывается вот тут, а эти две штуковины склеиваются в нечто единое, совершенно неразличимое по времени. Теперь на самом деле возникает масса.

So these masses just keep adding together and adding together and adding together and sometimes they’re not totally added together at the moment the auditor enters into one. The auditor says to the fellow so-and-so and so-and-so.

Как вы думаете, что произойдет после того, как тэтан сыграет в десять тысяч таких игр? Десять тысяч таких игр на траке? Каждая из таких игр — одна целая Масса Проблемы Целей.

And all of a sudden the fellow says, „You know that has some vague connection — a merchant prince and a temple. And there’s something between a mer — — . Oh, there’s something between a merchant — “ Clank! And two pieces of Goals Problem Mass — two Goals Problem Masses go together with a splash. And the pc will say…

В ней терминалы, противотерминалы и все остальное смешано в одно. И эти штуки ассоциируются друг с другом, понимаете, потому что есть две точки, которые могут выступить в качестве ассоциирующих моментов для совмещения этого: однажды он как купец посетил храм, и этого оказалось достаточно для начала, а потом он на самом деле прикончил кого-то из этих лесных идолопоклонников, когда работал там сторожем. Хмм. И это на самом деле делает ему включение. Он после этого, кстати говоря, заболевает малярией, очень сильно, и в конце концов его хоронят на рисовом поле, полагая, что он одержим демонами — что, в общем-то, так и есть.

This has rarely happened, see? In other words, the auditing furnished the key-in, see? Don’t let that worry you because it’s inevitable. The thing was about to key in anyhow if it was that close, see?

Так все эти массы складывались вместе, складывались вместе, складывались вместе, а иногда они складывались вместе в тот момент, когда одитор входил в одну из них. Одитор говорит парню то-то и то-то.

Now you both key it in and separate it out again. He never would have had a chance of separating it out again, you see? So, don’t let that worry you because you all of a sudden have these masses suddenly colliding with masses while you’re auditing somebody.

И вдруг ни с того ни с сего этот парень отвечает: «Это имеет какую-то смутную взаимосвязь — купец-богач и храм. И есть еще что-то между куп—… А, точно, что-то общее есть в этом, да!!!…». Хрясь! И два куска Масс Проблемы Целей — два куска Масс Проблемы Целей схлопываются с гулом. И преклир говорит…

You can sometimes group this lifetime. You’re going along, pocketa-pocketa-pocketa-pocketa, auditing and you all of a sudden hit a whale of a grouper in this lifetime — overts and motivators and that sort of thing And this lifetime goes clank! And it becomes a balled-up mass. It’s nothing to worry about. It would have gone in another year or two anyhow. You can separate it out and so on.

Это происходит редко, конечно — я имею в виду, чтобы одитинг привел к включению. Вам не стоит об этом беспокоиться, потому что это включение неизбежно произойдет без вашей помощи. Вопрос только в том, чтобы это оказалось достаточно близко для того, чтобы включиться вот таким образом.

Now, the odd part of it is, you can take this lifetime apart if you can find the exact prior confusion to the exact moment of group. And you better learn how to do that because you can always take a Goals Problem Mass and put it back into a longitudinal track. You can take one of these valences and stretch it right out along the track again by picking up — if you wanted to audit just that valence.

Теперь вы оба их включили, и снова это разделяете. У него на самом деле никогда не было никаких шансов разделить это, понимаете? Так что вам не стоит беспокоиться о подобных вещах, потому что вы увидели столкновение как раз тех масс, которые вы одитировали в любом случае.

Let’s take him as — let’s take him as Ali the errand boy of Baghdad. And we’ve got a valence there that’s Ali the errand boy of Baghdad.

Иногда вы можете сгруппировать эту жизнь. Вот вы работаете, трам-пам-пам, трам-пам-пам, трам-пам-пам, одитируете себе, и вдруг натыкаетесь на группер размером с кита — оверты, мотиваторы, и подобные штуки. И эта жизнь делает хрясь! И становится клубкообразной массой. Но об этом нечего волноваться. Это бы произошло в течение года или двух все равно. Надо порадоваться тому, что вы можете разделить все это, не дожидаясь последствий.

And we managed to have gotten this thing straightened out and separate. We’ve peeled it off, you see? And we’ve got it separate and it’ll stay separate, if you can imagine such a thing. It won’t.

Самое странное в этом — то, что вы можете разложить эту жизнь по полочкам, если вам удастся отыскать предшествовавшее замешательство — замешательство точно перед моментом группера. И вам лучше научиться этому, потому что этим способом вы сможете всегда разобрать Массу Проблем Целей и вернуть ее в состояние последовательного трака. Вы можете взять один из этих вейлансов и снова растянуть его на траке, если вы хотели бы заниматься отдельным вейлансом.

But let’s say we could get it to stay separate. We could then audit it this way: We could say, „What is the principal problem that Ali the errand boy of Baghdad had?“ and he gives it to us and we said, „Well, when did that happen?“ and so on. And we run it down. And „What’s the prior confusion to that?“ and „What were you withholding at that time?“ and so on. And we’ll get Ali the errand boy of Baghdad straightened out, so that it’ll be — it’ll be a section of free track.

Возьмем его как Али–мальчика-порученца из Багдада. Вот у нас тут вейланс Али–мальчика-порученца из Багдада.

We could do that. We don’t have to do that.

И мы управились с распрямлением и разделением этой штуковины. Просто счистили это как кожуру. Мы ее отделили, и она остается отделенной, если вы вообразите это себе. На самом деле такого не бывает.

But you could get all of these valences straightened out again and you could straighten them out along the track or you could group them up in a ball. You could do almost anything you want to with them with auditing. They’re fairly easy to handle.

Но давайте допустим, что нам удалось это проделать. Далее мы могли бы одитировать таким образом: «В чем состоит основная проблема, которая стояла перед Али–мальчиком-порученцем из Багдада?», он бы выдал ее нам, и мы говорим тогда: «Хорошо, когда это произошло?», и так далее. И стираем все это. «Какое замешательство этому предшествовало?», и «Что ты висхолдировал в это время?», и так далее. И мы выпрямляем Али–мальчика-порученца из Багдада, и все это становится частью свободного трака.

The best way-to do something with them, of course, is to differentiate them, one from another: Both by finding them, naming them, getting them inspected very closely by the pc and blowing them off, nulling them and winding up with those that won’t budge. And those that won’t budge, of course, won’t budge because they are impacted on others that are too heavily charged. You just bleed charge, bleed charge, bleed charge.

Мы могли бы это сделать. Но этого нам не нужно делать.

Now, these things are dependent on one another for their own charge, and the thing wouldn’t hang together as — now, you notice you didn’t get a ball-up happening until the fellow had an overt on the oppterm and then you get enough overt on the oppterm, you get a ball-up. See, the priest didn’t get the track collapsing on him — if you wanted to call it that, he didn’t get the track collapsing until he actually had run up an awful lot of overts on vestal virgins.

Однако есть возможность взять все эти вейлансы и снова их распрямить вдоль трака, и можно сгруппировать это в клубок. Вы можете сделать практически что угодно с ними с помощью одитинга. С ними довольно просто справиться.

Now, that priest thing could collapse all by itself because he had overts inside it on vestal virgins without any valence of the vestal virgin being around, see? But frankly, that will unwind very easily. There’s not very much to it. So he had some overts against some vestal virgins. That’s about all it amounts to.

Самое лучшее, что с ними можно сделать — это, конечно, дифференцировать *ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ (DIFFERENTIATION), 1. Способность выявлять место вещей во времени и пространстве. (5209CM04B) 2. Просто расстояние между частицами. (PDC 28) их один от другого. Посредством нахождения их, называния их, проведения очень близкого рассмотрения их преклиром и устранения их, обнуления и дохождения до тех, которые не станут шевелиться. А те, которые шевелиться не станут, естественно, не будут шевелиться, потому что они стоят на других, которые слишком тяжело заряжены. Вы будете просто доить заряд, доить заряд, доить заряд.

It takes the mechanics of a problem to keep this thing in suspension and keep these things from straightening out.

Эти штуки в плане заряда зависят одна от другой, и они просто не смогут быть такими, если — вы замечали, что клубок не возникает до того момента, пока у парня нет оверта в отношении противотерминала, и потом при достаточном количестве овертов в отношении противотерминала, возникает клубок. Трак не обрушивается на священника до тех пор, пока он не наработает достаточно большого количества овертов против весталок, понимаете?

Now if you’ve got valence A versus valence B, you have the terminal and oppterm of a 3D package — A versus B. And let us suppose that both A and B are heavy inflows. You’ve got a valence versus a valence which is flowing away from a valence while the two things are held closely together, you create a vacuum. And you have brought later valences up into the vacuum between these two valences.

Эта штука со священником могла сколлапсировать сама по себе, просто потому, что у него было достаточно много овертов против девственниц-весталок, без наличия какого-либо вейланса девственницы-весталки, понимаете? Просто у него были какие-то оверты против девственниц-весталок. Вот и все дела.

You’ve got inflow — or outflow valences actually create the same thing. Two outflow valences flowing against each other will tend to create the vacuum at the backs of the valences — two vacuums created.

Для того, чтобы это оставалось в подвешенном состоянии, необходимо наличие механики проблемы, для того чтобы это не выпрямлялось.

So you get the thing held together, really, by the mechanics of opposition. These things have to be in pretty close balance to hang there at all. Otherwise, they’d as-is. It takes a lot of doing to get one of these things persisting. I mean, it’s very delicately, the way they hang together. It’s something.

Вот у вас имеется вейланс А против вейланса Б, то есть терминал и противотерминал пакета 3Д — А против Б. Предположим, что и А, и Б представляют собой мощные входящие потоки. Вы получаете вейланс против вейланса, которые создают поток прочь от вейланса, в то время как две вещи жестко держатся вместе — и возникаем вакуум. И потом более поздние вейлансы входят в вакуум между этими двумя.

Now, once you’ve got these things shredded on, the charge blown and the fellow has looked at them and he’s discarded them and he winds up with what it was and you find some more of them and blow that and you straighten them up, another step could — two more steps could be done with this stuff — is when you’re doing line A, let us say, in the Goals Problem Mass, you could take every zig and find out what problem it had with every zag.

Вейлансы с входящими и исходящими потоками в действительности создают одно и тоже же. Два вейланса с исходящими потоками, направленные против друг друга, склонны создавать вакуум позади этих вейлансов — два вакуума.

In other words, you could take the zig and the zig in it is temple priest and the zag is vestal virgin. And you could ask the individual, „Now, what problem would a vestal virgin have with a temple priest and what problem would a temple priest have with a vestal virgin? And just state the problem.“

И все это, на самом деле, подвешено с помощью механики противостояния. Для того, чтобы там вообще висеть, они должны находиться в довольно тонком состоянии баланса. В противном случае они воспримутся как-есть. Для того, чтобы подобная штуковина не исчезала, надо здорово потрудиться. То есть все это весьма тонко сконструировано. Нечто такое.

The individual will usually state it that fast. But you could do a little assessment on that point and tend to blow these things even further than they have blown. Just a method of differentiation, this would be.

И как только вы нашинковали все это, сняли заряд, парень посмотрел на это, отбросил это, выяснил в конце концов, что это такое, и вы обнаружили еще кое-что, и устранили это, и выпрямили это, то дальше с этим можно сделать еще два шага — это когда вы берете строку А в Массе Проблемы Целей, то вы можете взять каждый зиг и выяснить, какую проблему это имело с каждым загом.

And then you could say — your next one is — that happens on that opposition line is for some peculiar reason an idol maker and you’ve got, well, „What problem would a vestal virgin have with an idol maker?“ Now you see, the vestal virgin always — already had a set of problems with the priest. Now, the vestal virgin can also have a set of problems with the next zig which is the idol maker, see?

Другими словами, вы можете взять и зиг, и заг — и священника, и девственницу-весталку. И вы можете спросить человека: «Какую проблему может девственница-весталка иметь со священником, и какую проблему может иметь священник со девственницей-весталкой? Просто сформулируй ее».

So you could then get all the problems of the zags with the zigs. See? Consecutive. You got the problems of the zigs with the zags and now you can get the problems of the zags with the zigs. And you keep writing down problem and the fellow looks at these things. And it’s like running problems on somebody, only he’ll keep recognizing that he’s had these problems and so on.

Обычно индивидуум довольно быстро это скажет. Но в этом месте вы можете провести небольшое оценивание и скорее всего, устранить это в еще большей степени, чем ранее. Это будет просто метод дифференциации.

This thing blows, blows, blows, blows further apart.

Предположим, что в этой последовательности противостояний следующим пунктом по некоей замысловатой причине стоит «создатель идолов», и вы получаете, скажем, «Какую проблему девственница-весталка может иметь с создателем идолов?». У девственницы-весталки уже имеется набор проблем со священником. И у нее может иметься набор проблем со следующим зигом — создателем идолов.

Well, every time you enter this thing at all, you improve the person’s ability to confront it and his ability to confront it as long as he’s permitted to confront it. It takes good auditing; bad auditing inhibits his confronting of it. Poor auditing, rough auditing, keeps him from confronting it and it’s trying to keep him from confronting it and the two complement each other and he really gets upset.

Таким образом вы получаете все проблемы зигов с загами. Ясно? Последовательно. Вы получаете проблемы зигов с загами, и теперь можете получить все проблемы загов с зигами. И вы продолжаете записывать проблемы, и парень рассматривает эти штуки. Это как прохождение проблем с кем-то, только он распознает, что у него были эти проблемы, и так далее.

But it — let’s say it’s good auditing and he’s going along fine, as it would be if any of you did it (or I’d knock your blocks off). The — the point we’re making here is that the individual is continuously confronting the phenomena of the Goals Problem Mass, you see? He’s continuously confronting it, one after the other and what these things are and he’s handling these things by the bushel-basket load. And he’s getting somatics here and getting somatics there. And it’s kicking his brains in on this side and it’s going on and on. And he gets accustomed to this sort of thing; he gets used to it, that’s all.

Эта штука разваливается, разваливается, разваливается все в большей степени.

He’s blowing them. He’s separating them, differentiating them. He’s seeing what they are. And they frankly have less and less effect on him.

Каждый раз, когда вы как-то входите в это, вы улучшаете способность человека конфронтировать это, способность конфронтировать это до тех пор, пока ему разрешено это конфронтировать. Для этого требуется хороший одитинг; плохой одитинг навредит его конфронту этого. Плохой и грубый одитинг отстраняет его от конфронта этого, как и эта штука, и эти две вещи дополняют друг друга, и он действительно расстраивается.

Now, all the way up the track, he has only been the effect of those things. He himself has been the effect of those things, but now they are being the effect of him. And just by reversing this cycle and doing no other action but just reversing this cycle, you’d stretch out the whole Goals Problem Mass. And you stretch it out back down the track.

Но предположим, что это хороший одитинг, и у него все в порядке, как и должно быть (а иначе бы я вам тут головы поотрывал). Мы здесь обращаем особое внимание на то, что индивидуум постоянно конфронтирует явления Массы Проблемы Целей, понимаете? Он последовательно конфронтирует это, одно за другим, то, что они собой представляют, и он обрабатывает эти вещи, вычерпывая их ведром. Он получает соматики там и тут. И это долбит его по мозгам там и тут, и это продолжается и продолжается. И он привыкает к подобным вещам, он привыкает к этому, вот и все.

And your eventual product of this, particularly if you added dating as a step (which I haven’t taken up with you and which I sometimes shudder at having to teach you, because I’ve had loses on it before) but if you were to date the thing and if you were to get a long roller tape of some kind or another that was about four, five, six inches wide and — so that you could put sections; you know, like motion-picture film on a spool. And you just kept writing down where these things were and you dated these things, you dated these valences, where they were found and so on and you got them all neatly in place on this long, endless belt of tape that — not endless belt of tape — the tape was so fixed that you could cut it out with a pair of scissors. And you could take another section — because it looked like you had everything consecutive, but all of a sudden a million years opens up in here that you never suspected before. So you cut the tape and take some Scotch tape and put another tape in the middle, see?

Он их просто устраняет. Он разделяет это, дифференцирует это. Он видит, что это такое. И они, на самом деле, все меньше и меньше на него влияют.

You add a section of tape, you see, because this thing will keep going that way. It will keep spreading out, naturally, as you get more and more track, don’t you see? Eventually you’d have a time track of the fellow and you wouldn’t do it on a — on a simple paper graph.

А по всему пути на траке он был только следствием этого. Он сам был следствием этих вещей, но теперь они становятся его следствием. И просто посредством обращения этого цикла и не делая ничего другого, кроме этого, вы распрямляете всю Массу Проблемы Целей. Вы распрямляете ее по всему траку.

You’d have to have an endless-belt proposition, because I think the paper required to do this sort of thing would be something like about a hundred feet long, I think about a hundred feet of paper at a wild guess (just to give you some idea of the magnitude of it, you see). By cutting and patching — and you write up the track that you’ve got, this whole thing: he was a this and then in so many years he was a that and he was a that and he was a that and he was something or other and you put that…

И вашим конечным продуктом будет, особенно если вы добавите в качестве шага датирование (что я не обсуждал с вами, и что я, сказать по правде, малость опасаюсь делать, потому что у меня были поражения в этом направлении), но если бы вы датировали эту вещь и взяли бы такую вот измерительную ленту шириной в 10-15 сантиметров — чтобы на ней можно было делать разделы, понимаете, как на катушке кинопленки; и потом просто записывали, что там такое, и датировали это, все эти вейлансы, где они были найдены и так далее, и разместили бы все это в четком порядке на этой длинной ремнеобразной пленке — закрепив ее таким образом, чтобы ее можно было резать ножницами. И потом вы могли бы взять другой раздел — потому что там все выглядело бы как последовательность, но внезапно вам открылся бы еще один миллион лет, о котором вы прежде даже и не подозревали. И тогда вы берете пленку и скотч, и вклеиваете посредине еще один кусок пленки, понимаете?

Now, you find out, horribly enough, that this belongs in the middle of the temple-and-vestal-virgin game; it was an excursion on the temple-and-vestal-virgin game. You had to cut the temple-and-vestal-virgin game plot in half and sticky-plaster the thing to the both ends and now you’ve got that smoothed out. Don’t you see?

Вы добавляете кусок пленки, потому что эта вещь шла таким образом. Она будет продолжать удлиняться, естественно, и вы получите все больше и больше трака, понимаете? В конце концов вы получите трак времени этого парня — это довольно трудно будет изобразить просто на бумажном графике.

And you could keep on drawing time track on the individual like this as an exercise, which would again just increase his ability to roll on the thing.

Вам нужно сделать для этого что-то вроде бесконечной ленты, потому что если это делать на бумаге, то понадобились бы листы метров по тридцать — я так предполагаю, чисто с потолка, чтобы вы просто представили себе, сколько это займет места. С помощью отрезания и вклеивания можно расписать его трак, который у вас получится — здесь он был там-то и занимался тем-то, здесь то-то, здесь то-то, здесь то-то, и так далее.

Now, at the same time, if every time you made one of these plots, you had him tell you the principal problems that were faced between these terminals and oppterms, you see, and the oppterms and the terminals and you had to — wrote the problems down on this line, you’d eventually have a long run of problems, problems, problems of various kinds. You’d be running problems on him at the same time.

И вы обнаружите, что вот это, к вашему ужасу, относится к середине игры священник-весталка, это было просто некоторое отвлечение в сторону. И вам приходится перерезать график игры священник-весталка и вклеивать посредине с помощью скотча вот эту новую штуку, и тогда все выравнивается. Понятно?

What would you wind up with?

Вы можете продолжить изображать трак времени индивидуума, в качестве вот такого упражнения, которое, кстати сказать, также повысит его способность раскатывать трак далее.

Well, you’d wind up with a whole track. Well now, when would these things start to unball? Well, you’ll eventually find, early on the track, the mechanisms which made them ball up in the first place. And the individual actually straightens out his postulates on this subject and you would only find his postulates by doing this.

В то же время, если вместе с составлением таких вот схем вы попросите его изложить основные проблемы, с которыми он сталкивался в связи с этими терминалами и противотерминалами, и противотерминалами и терминалами — и надпишите эти проблемы напротив этого, то вы в конце концов получите длиннющий список проблем, проблем, проблем самого разного рода. Вы одновременно будете проходить с ним проблемы.

And he straightens out his postulates on this subject and all of a sudden all of them just go brump-brump-brump, stretch out, stretch out, stretch out, stretch out. They’re eventually all lying out like tape measures, not lying out like balls of mud.

И что же вы получите в конце концов?

Now he could run on the time track and he could go the whole length and breadth of the time track. He could think of anything he has ever done and remember it.

В конце концов вы получите полный трак. А когда же все эти клубки начнут распутываться? В конце концов вы найдете в начале трака те механизмы, которые были исходной причиной их спутывания. И индивидуум действительно распрямит свои постулаты в отношении этого, и с помощью такой работы вы просто обнаружите его постулаты.

Now, the reason he can’t remember it, of course, is too much of his existence is in areas and in valences at which he must not think. If he thinks at them, he goes stupid, because they can think and he can’t think. So therefore, he cannot remember his past. His past is totally occluded as far as he’s concerned, because of there — total areas of no thinkingness. Do you see how that would be?

И он выпрямит свои постулаты в отношении этого предмета и внезапно все они просто начнут тррррррр, тррррррр, тррррррр, распрямляться, распрямляться, распрямляться. В конце концов все это ляжет подобно линеечкам, а не грязным клубкам.

Now, that’s about the only way you would ever recover a person’s memory on the whole track and that’s about what a whole track is all about.

Теперь он может двигаться по траку времени, двигаться на любое расстояние и в любом направлении. Он может подумать о чем угодно из того, что он делал, и вспомнить это.

And don’t blame me if after you’ve got this universe straightened out, you haven’t straightened out the home universe yet. That’s your worry. We’re talking about the whole track, we normally refer to this universe’s track. Because earlier track is not in agreement with one person and another person, beyond the fact that they usually agree that there was a home universe and that they were building their own universe and other things were happening which were quite desirable and then those dirty dogs came with all the black muck and spread it all over everything and we stuck and that’s why we’re in this universe, see?

А причина того, что он не может этого вспомнить, конечно, слишком сильно связана с его существованием в этих областях и с вейлансами, в которых он был обязан не думать. Если он там начинал думать, то становился глупым, потому что они (вейлансы) могли думать, а он нет. Следовательно, он не может вспомнить своего прошлого. Его прошлое тотально закупорено, если говорить о нем самом, потому что это области тотального отсутствия думания. Понимаете, почему это происходит?

At first, in discussing things with them, you cannot find the identity of the dirty dogs with the black muck. I have discussed this with several pcs and they keep insisting on using the „they.“ They is the most prevalent pronoun with regard to this. So we haven’t found the fellows who did this and got this universe started and this time track going on total agreement. We haven’t found them yet. We’re still looking. We’re still looking to find the people who got this universe started that way and trapped everybody in it. We know it wasn’t you.

Можно сказать, что это практически единственный способ восстановить память человека в отношении полного трака, и это практически полное описание того, что представляет собой полный трак.

But on the other hand, you might — you might have met one of them at one time or another. And you might have some responsibility for turning him against beings or something. You might have had some minor overt that took them, you see and made them antisocial so that they would do this.

И не ругайте меня за то, что если вы выпрямили эту вселенную, что вы на тот момент еще не выпрямили домашнюю вселенную *ДОМАШНЯЯ ВСЕЛЕННАЯ (HOME UNIVERSE), вселенная, которую тэтан создал для самого себя (the universe a thetan made for himself). (SH Spec 83, 6612C06) . Это ваше беспокойство. Когда мы говорим о полном траке, то обычно имеется в виду эта вселенная. Потому что более ранний трак не зависит от согласия одного с другим, за исключением того факта, что они обычно соглашаются в отношении того, что она существует, и что они строили свои собственные вселенные и другие вещи, которые там происходили, и представляли собой нечто вполне приятное, а потом пришли эти сволочи со своими черными делишками и все вокруг перепачкали, и мы потом в этом застряли, и таким образом оказались в этой вселенной, понимаете?

Or on the other hand, on the other hand, on the other hand, thinking it over carefully, you might have been there and watched them — not intending to do it, of course and not having anything to do with it, but, you know, like people watch construction on the street — you might have been there watching them, something. And occasionally you might have offered them a small pebble — just to be helpful, you see; that’s just to be helpful, but no responsibility of yours.

Поначалу, при обсуждении этого с ними, вы не сможете идентифицировать этих «сволочей с грязными делишками». Я обсуждал это с несколькими преклирами, и они настаивали на использовании слова «они». «Они» — наиболее часто используемое местоимение в отношении этого. Так что мы не нашли тех парней, которые это проделали, начали эту вселенную и этот трак времени в соответствии с тотальным согласием. Мы их пока не обнаружили. Все еще ищем. Мы все еще ищем тех, кто начал эту вселенную в таком виде и заловил в нее всех нас. Мы знаем, что это были не вы.

Or on the other hand, on the other hand, there is some possibility — there is some possibility that you knew one of them rather well and agreed with what he was doing, you see, just because you knew him well. And there’s another possibility, if we reach a little bit further, that you were one of the workmen — of course, being driven with a whip, of course; but you were one of the workmen that was doing this.

Но с другой стороны, вы могли встречать одного из них, при случае. И вы можете нести ответственность за то, что он повернулся против других существ. Возможно, у вас был некий маленький оверт, заставивший их стать настолько антисоциальными, что они стали этим заниматься.

And then there’s another possibility if you look very carefully on the whole track. You may very possibly find yourself standing there and the picture of a whip just below the level of your eye, and a hand holding this whip; and it might come through to you as a sort of a dim suspicion that if you had this kind of a picture at that point of the track that it might be you who was making them build a universe and who trapped everybody. You see, that’d be pretty hard to face.

С другой стороны, с другой стороны, с другой стороны, если тщательно над этим подумать, вы могли там находиться и наблюдать за всем этим, как люди наблюдают за стройкой на улице, понимаете — вы могли там находиться и наблюдать за всем этим. Может, вы даже иногда подавали им нужный им камешек — просто из вежливости и желания помочь, безо всякой ответственности с вашей стороны.

So I’m not asking you to look at that, now. But I am asking you to look back at that period when you might have been standing there, caught, a total victim at the beginning of track.

С другой стороны, с другой стороны, есть некоторая вероятность, что вы были достаточно хорошо знакомы с ними и согласились с тем, что они делали — просто потому, что это были ваши хорошие знакомые. И есть еще одна возможность, если мы посмотрим чуть дальше — вы могли быть рабочим, естественно, работая из-под палки, но вы могли бы одним из рабочих, которые это построили.

Anyway, there is the — there’s the whole track and the way it rolls; that it exists, that it is there as a plot, that you’re still mocking it up and so forth, is quite remarkable. That this universe exists at all is quite remarkable and I am — I congratulate you. You did a pretty persistent job on it.

Кроме того, если вы внимательно посмотрите на полный трак, то увидите, что есть еще одна возможность. Очень даже вероятно, что вы обнаружите себя там, вместе с картинкой палки чуть ниже уровня вашего взгляда, и руки, держащей эту палку; и у вас может возникнуть какое-то смутное подозрение, что если у вас имеется подобная картинка в данной части трака, то именно вы и могли быть тем, кто заставил их построить эту вселенную, а потом заловил всех в нее. Это будет довольно трудно конфронтировать.

Okay. Do you see what you’re handling when you handle the Goals Problem Mass?

Так что я вас не прошу смотреть на это сейчас. Но я прошу вас посмотреть назад, на тот период, когда вы стояли там, пойманные, в роли полной жертвы, в начале трака.

Audience: Yes.

Итак, такая вещь, как полный трак, существует, и она выглядит вот так; его можно изобразить в виде графика-схемы, вы все еще моделируете его и так далее, что вполне примечательно. То, что эта вселенная вообще существует — тоже довольно примечательно, с чем я вас и поздравляю. Вы делаете достаточно упорную работу ради этого.

Every one of the main valences has hundreds of subordinate valences and you can pull those off. And they’re what you get on a list; they’re the things that don’t hold on a list. They’re little incipient warts on the main — on a main mass. And then you know, at first, why, you just — the pc can’t tell the difference between them. At various — as you go on running, the pc can all of a sudden, even when he lists, recognize what the mass is and the identity of the mass. Even before you null it or differentiate it, he knows what it is.

Окей. Вы понимаете, с чем вы имеете дело, работая с Массой Проблем Целей?

And then that goes from there to knowing a little bit more about the whole track and knowing a little bit more about the game and then knowing more and more about life and knowing more and more and more and knowing more and then finally knowing all about it. That’s the other end that comes out.

Аудитория: Да.

There are many assistive things that an auditor could do. Many of these things probably won’t have to be done, because remember that you’re auditing a pc toward a rather steep increase of ability and recognition.

Каждый из главных вейлансов имеет сотни подчиненных ему вейлансов, и вы можете счистить и их. И это то, что вы вносите в список, но оно не удерживается там. Это просто мелкие бородавки на основной массе. Потом вы понимаете, что преклир не может толком объяснить, в чем разница между ними. Вы продолжаете работать, составлять список, но потом он распознает, что это была за масса и в чем она состоит. Он знает, что это такое, еще до того, как вы обнулите или продифференцируете это.

That’s the Goals Problem Mass as it relates to the whole track. You might find the information useful — if, of course, you ever find anybody with a whole track.

И потом это продолжает идти от чуть большего знания о полном траке и чуть большего знания об игре и чуть большего и большего знания о жизни, к чуть большему и большему знанию, чуть большему и большему знанию, и потом, наконец, полному знанию обо всем этом. Вот второй результат этого.

If somebody comes around, you know and tells you that past lives don’t exist or you have no reality on past lives, I’ll give you one little tip in taking this sort of thing apart. People can’t think of past lives when they’re stuck in one life. But they normally, quite normally, have had the subject of past lives itself invalidated heavily in this lifetime. And if you pull that apart as invalidation and get all the ramifications with relationship to that, why, generally it will all straighten out.

Есть множество вспомогательных вещей, которые может сделать одитор. Многие из них, вероятно, не понадобятся, потому что вы одитируете преклира по довольно крутому пути к способностям и распознанию.

This is too new a subject for anybody to have too much antipathy against. After all, it hasn’t been around since Egypt. And in those days, if you said there was no such thing as a past life, why, you were liable to have had it, because it went quite the reverse.

Вот Масса Проблемы Целей и ее взаимосвязь с полным траком. Вы можете получить пользу от этой информации — если, конечно, найдете хоть кого-то с полным траком.

I remember vividly — one of the mechanisms and overts and uses of past lives in Egypt was that the king could come back and claim his possessions. And I thought that was an awfully handy mechanism: did very well for a number of years. Went many lifetimes before anybody got wise to this thing and thought, „Well, we’ve got a better idea; a better idea. And that is, if we claim that everybody when he dies is dead, dead, dead, then we never have to give him back any of his possessions. And that settles that!“

Если к вам приходит кто-то и говорит вам о том, что прошлых жизней не бывает или что вы просто не понимаете, о чем говорите — то я готов дать вам один небольшой совет по поводу того, как можно справляться с подобными вещами. Люди не могут думать о прошлых жизнях тогда, когда они залипают в одной жизни. Но обычно, совершенно нормально, сама тема насчет прошлых жизней была очень страшно обесценена в этой жизни. И если вы разберетесь с этим обесцениванием и снимете все суждения по этому поводу, то тогда, обыкновенно, вопрос отпадает сам собой.

And the idea of one lifetime stems purely and entirely and completely out of ideas of property and that is all. So you see why the popularity of it. I imagine the Prudential Life Insurance people and the Bureau of Statistics and the Record of Wills and the Recorder of Wills and Testaments and so on would be amongst the first people to shoot you down on sight if you went around saying people have lived before and you are only living again, because, of course, they have a very vested interest in it.

Это слишком новый предмет для того, чтобы кто-то имел к нему слишком большую антипатию. В конце концов, об этом никто не слыхивал со времен Египта. В те дни, если бы вы рискнули утверждать, что прошлых жизней не существует, то вы бы столкнулись с прямо обратным отношением.

But so does everybody have a vested interest in there only being one life. Unfortunately, unless we admit the evidence before us that there — one has lived more than one life, we don’t clear anybody or make him any better.

Я живо припоминаю — одним из механизмов, овертов и применений прошлых жизней в Египте было то, что фараон мог вернуться и заявить свои права на собственность. Мне лично кажется, что это был ужасно удобный механизм: это здорово работало в течение долгих лет. Прошло много жизней, прежде чем люди помудрели и задумались надо всем этим: «Так, это надо исправить, надо сделать получше. Так: если заявить, что когда кто-то помирает, то тогда он становится трупом, мертвым-мертвым-премертвым, то тогда нам больше не придется отдавать ему никакой собственности. И вопрос будет решен!».

The only reason we’re interested in the subject particularly is because unless you pay attention to one lifetime as a fallacy and audit past lives and whole track and so forth, you make no gains. And we’re interested in gains, we’re interested in understanding of the subject and interested in wins, so therefore, we have to admit something that seems much closer to the truth. Okay?

И идея о единственности жизни проистекает чисто, полностью и исключительно от идеи о собственности, и ничего больше. Вот почему она так популярна. Думаю, что сотрудники «Благоразумного Страхования Жизни», «Бюро Статистик», «Записей Волеизъявлений и Завещаний» будут первыми среди тех, кто пристрелит вас на месте, если вы будете говорить там и тут о том, что люди жили прежде этой жизни и что они просто живут снова, потому что, само собой, у них тут имеется корыстный интерес.

Thank you very much.

Но этот корыстный интерес в отношении утверждения о единственности жизни есть у каждого. Но, к сожалению, если мы не признаем факт о том, что люди живут не одну жизнь, то нам не удастся никого отклировать.

Единственная причина, по которой мы проявляем к этому особенный интерес, состоит в том, что если вы не обратите внимание на то, что идея о единственности жизни — ложь, и не проодитируете прошлые жизни, полный трак и так далее, то вы не получите никаких достижений. А нам нужны достижения, нам нужно понимание этого предмета и победы, следовательно, мы не можем не признать то, что так близко к истине. Окей?

Большое вам спасибо.