Спасибо.
Хорошо, сегодня вы... если вы до сих пор не усвоили данные, которые давались в ходе этих лекций, вы не усвоите их никогда.
Кстати, что случилось сегодня? Вы увязли в инграммах или что-то вроде этого? Слегка увязли? А?
Ну, если вы увязли в инграмме - это значит, что вы увязли в ней уже очень давно. Не говорите мне, что это известие вас огорчило.
Брать ответственность за свои преступления - ужасно... ужасно горькая пилюля.
Хорошо, сегодня у нас очень лёгкая тема. У нас очень... очень лёгкая тема. Она не особо связана с одитингом, который вы проводите. Мы поговорим о детях, о проведении процессинга детям.
В одитинге есть много специализированных задач. Большинство из них... вы их видите, когда вы их видите, и когда вы с ними сталкиваетесь, вы с ними справляетесь.
В один прекрасный день вы соберётесь одитироватъ диабетика, и вы впадёте в отчаяние, не зная, какой процесс ему провести. И вы будете готовы сказать: «Проклятье! Рон не сказал нам, что проводить диабетикам». Да, именно так. Но Рон знает, что проводить диабетикам, и я прямо сейчас расскажу об этом!
Вот вам правило: когда человек чего-то не переносит и не терпит, нужно добиться, чтобы он стал относиться к этому терпимо. Он является полным следствием того, что он не может терпеть. Вам нужно лишь изменить его состояние на противоположное (сделать его из полного следствия причиной), и вы победили.
Диабетик? Чего диабетик не переносит? Вам не потребуются никакие познания в медицине. Проведение процессинга диабетику - это не медицинская проблема. Прописывание инсулина и тому подобное - медицинская проблема, а процессинг - нет.
Вы должны выяснить, чего этот человек не переносит. Он скажет вам, что он не переносит сахар. Вот ключ к проведению процессинга диабетику. Проще простого.
Старые процессы: «Саентология 8-8008», хороший стандартный процесс, который существует с давних времён, - СРП 8. Вы всего лишь добиваетесь, чтобы преклир некоторое время растрачивал сахар впустую» и что-то происходит с его диабетом, понимаете?
Вот так просто. Вы побуждаете его делать что-то с тем, что превращает его в полное следствие, и его состояние улучшается, - вот и весь рецепт. Видите, как это просто? Что он может с этим сделать? Ну, как минимум, он может заменить это на что-то другое.
Взгляните на Шкалу реальности. Закупорить это, сделать это невидимым, уйти от этого и оказаться где-то в другом месте, конфронтировать это, познавать это на опыте, и, наконец, вообще не испытывать необходимости что-то с этим делать. И вы обнаружите, что чаще всего в кресле для одитинга перед вами оказывается человек, который одолжен что-то с этим сделать». «Должен что-то с этим сделать».
Как вы думаете, каким образом он всё время удерживает эту штуковину и почему? Он удерживает эту болезнь, чтобы он мог что-то с ней сделать. Я знаю, что это кажется идиотизмом, но такова любая аберрация. Это идиотизм! Индивидуум удерживает у себя аллергию на сахар для того, чтобы он мог что-то с ней сделать. Это слишком просто, не так ли? Но именно поэтому у него есть такая аберрация - ради того, чтобы он мог что-то с ней сделать. И почему он удерживает эту аберрацию? Разумеется, потому, что он должен что-то с ней сделать.
И когда вы рассмотрите какой-то очевидный предмет, скажем, сахар у диабетика, вы обнаружите, что когда-то у него было что-то, с чем он «должен был что-то сделать», но теперь он в апатии по этому поводу. И это гораздо более подходящая мишень для вас.
«О, - говорит он, — артрит? О-o! У меня много лет не было артрита. У меня сейчас диабет. Уже много лет не было артрита».
Иногда вас просто поражает, сколько усилий прилагает человек, удерживая у себя заболевание, чтобы он мог что-то с ним сделать. Ему приходится очень трудно. А в процессинге вы можете с лёгкостью убрать это состояние.
В частности, если у человека артрит, вы можете из тона 1,5 или одной из чуть более низких гармоник этого тона загнать его в апатию - и проявления артрита исчезнут.
Но ему не станет лучше, верно? Конечно, не станет. Забавно, что, если вы с помощью процессинга поднимете этого человека по шкале, артрит у него проявится снова. Таким образом, когда кого-то просто бьют по голове, это очень часто излечивает его болезни. Почему? Потому что это сбрасывает его вниз по Шкале тонов, ниже уровня, который позволяет ему удерживать заболевание. Так возникает представление о великой панацее под названием шок: ударив кого-то по голове, вы опускаете его тон ниже того уровня, на котором он может удерживать болезнь.
Однако он всё ещё пытается что-то с ней сделать. Этот парень всё ещё пытается что-то с ней сделать. Эта девочка, этот ребёнок... эти люди всё ещё пытаются что-то с ней сделать. Вам достаточно сказать: «Средство от этого очень простое. Вы берёте влажный мешок, как следует насыщаете его угольной пылью, а затем этим мешком протираете лицо больного три раза в день, в то же время пиная его в живот. И его ишиаса как не бывало.
Да, возможно, он избавится от ишиаса. Он опустится по шкале до точки, где он больше не сможет удерживать ишиас и что-то с ним делать. Конечно, это идиотизм - болеть ишиасом ради того, чтобы что-то с ним делать, это идиотизм. Но вы можете опустить человека ещё ниже - до точки, в которой он осознает, что не может ничего с этим делать, и тогда он создаст у себя другие болезни, которые будет непросто распознать и вылечить.
Понимаете, теперь с ним что-то не так. Вы начинаете одитировать его, поднимая его вверх по шкале, и у него что-то включается, - мы называем это «соматика». В ходе процессинга она появляется ненадолго. В процессинге человек проходит через такие соматики, которые практически убили бы его, если бы ему пришлось испытать их в повседневной жизни.
В одитинге вы можете вызвать у человека такой сильный жар, что если бы он начался у него на работе, то его немедленно отвезли бы в больницу. А в кресле для одитинга... это общеизвестно, но я всё-таки скажу: среди состояний, знакомых человечеству, нет такого, которое не включалось бы на короткое время в сессиях одитинга. Нет такого состояния, которое не включалось бы. Какая-то тень этого состояния, какое-то его подобие или же какое-то реальное и острое его проявление могут включиться в сессии одитинга. И это означает лишь то, что, поднимаясь по шкале, человек проходит через это состояние.
Чтобы из чего-то выйти, нужно через это пройти. Проходя через что-то, выходишь из этого. Это основные принципы процессинга.
Скажем, вот у этого человека был артрит. Его ударили по голове... Новейшее лекарство: инъекции золота. Я думаю, что эти инъекции золота «исцеляют» бумажник пациента намного быстрее, чем его артрит.
Врачи говорят, что есть какие-то лекарства под названием СН или что-то вроде того, или BN (нет, возможно, это от бешенства, я не очень за этим слежу). Эти лекарства производят какие-то изменения в пациенте и, если он будет принимать их до конца жизни, он будет исцелён. Так вот, я не считаю, что что-то можно назвать средством излечения, если человеку нужно весь остаток жизни принимать его. Понимаете? Это как костыль.
Допустим, вы перестаёте давать лекарство, и человек реагирует как-то иначе. Вы перестаёте давать лекарство, и он реагирует как-то иначе. Вы понимаете?
Хорошо. Вы одитируете его, и он реагирует как-то ещё. И если вы одитируете его правильно, то он поднимается по шкале. И если вы работаете в одитинге именно с тем, что с ним на самом деле не так, то он поднимается до апатии. И апатия - это очень высоко по шкале.
Он поднимается от незнания того, что же с ним не так, до чувства какого-то стыда (он сам не знает из-за чего), а потом начинает кого-то обвинять, а еще позже начинает сожалеть, что он вообще получил одитинг; после этого он становится апатичным, и он, возможно немного поплачет об этом или что-то в этом роде. Позвольте мне сказать вам, его состояние улучшается, он ступенька за ступенькой взбирается по основной Шкале тонов. Вы понимаете? Но поднимаясь вверх, он снова проходит через те состояния, ниже которых он когда-то упал. В сессии одитинга он проходит через них с лёгкостью. С ними не связана настолько сильная боль, которая возникла бы, если бы он пережил всё это в обычной жизни.
Вы можете включить у человека мигрень и провести его через эту мигрень к лучшему состоянию. Но в течение нескольких минут он будет страдать мигренью, сидя в кресле для одитинга. Улавливаете?
А если бы мигрень включилась у него в повседневной жизни, он был бы вынужден засунуть голову в ведро со льдом или что-нибудь такое, и он испытывал бы непереносимые страдания. Но поскольку он получает одитинг, он уже в какой-то степени делает что-то с этим, вы понимаете? Так что острота боли уменьшается, и он проходит через это состояние и поднимается по шкале. Возможно, одитору требуется не столько храбрость, сколько понимание этого обстоятельства и это имеет самое непосредственное отношение к проведению процессинга детям.
Чтобы как следует одитировать детей, вы должны знать всё о том, как одитировать взрослых. Одитинг ребёнка требует большего количества ноу-хау, чем одитинг взрослого, - всегда. Почему? Потому что ребёнок не может сказать вам, с чем он должен что-то сделать. Он не в состоянии ясно выражать свои мысли. Описательный язык, которым он пользуется, и неспособность долго удерживать внимание на чём-то одном, - оба эти фактора затрудняют задачу одитора.
Ребёнок находится в гораздо худшем состоянии... не потому, что я имею что-то против детей, это лишь опыт... Ребёнок находится в гораздо худшем состоянии, чем большинство взрослых. Вот маленький ребёнок носится туда-сюда: вы думаете, что он счастлив, да? А-а, давайте-ка посмотрим на него, давайте посмотрим на него. Да, у него есть сколько угодно шансов. У него есть надежда. У него есть будущее. Он надеется вырасти, стать взрослым. Это его побудительная сила.
Но давайте взглянем на него попристальнее. В каком количестве часов сна он нуждается? Как часто он должен есть, чтобы быть в порядке? Как он обычно выражает протест? И это чётко указывает его положение на Шкале тонов, не так ли? Он плачет. О, многие дети слишком низко на шкале, чтобы плакать. Ребёнок, который может легко заплакать, находится в довольно хорошем состоянии.
Между прочим, почти все книги о воспитании детей были написаны людьми, у которых не было детей. Я не из их числа... не из их числа.
Я чётко помню, как я поднял маленькую Диану выше тона горя. Она легко могла заплакать. Так что однажды я подумал: «Вот подходящий случай». Она могла плакать по самым разным поводам. Так что я взял и сказал ей: «Диана, плачь». Она стала плакать и потеряла контроль над плачем. Вы понимаете? Я сказал: «Хорошо. Отлично. Теперь плачь снова». Она стала плакать и снова потеряла контроль над плачем, но теперь немного меньше. Я провёл её через слёзы. И она обрела способность включать и выключать настоящие слёзы по желанию, полностью осознавая это. И она больше не плакала по любому поводу, но она стала с лёгкостью пугаться. Интересно, не так ли? Типичное проявление Шкалы тонов.
Так вот, состояние ребёнка, в общем-то, нельзя назвать хорошим. Давайте взглянем на него: время, в течение которого он способен удерживать на чем-то внимание, очень мало; обладание разбито вдребезги... оно очень плохое. Реакция ребёнка на обладание - это что-то невероятное. Его уровень общения - просто поразительный. А если он очень возбуждён, его способность следовать приказам и инструкциям оставляет желать гораздо лучшего.
А теперь просто посмотрите на него не как на ребёнка, а как на кейс. Тогда вам откроется секрет проведения процессинга детям. Перестаньте говорить: «Он всего лишь ребёнок, поэтому...» - и так далее, и так далее, и так далее... Перестаньте следовать социальной драматизации: «Всё оправдано, потому что дети есть дети, мальчики есть мальчики, банальности есть банальности» - и так далее, и так далее, и так далее, понимаете? Все такие заявления означают лишь то, что человек подвергает неестьности то, что он наблюдает.
Вот наблюдение очевидного: он является кейсом, и он находится в определённом состоянии. Он реагирует определенным образом. Будучи ребёнком, он ничем не отличается от взрослого, разве только размерами тела и состоянием кейса.
Он полон надежд, и у него лёгкое тело, которое сила тяжести меньше притягивает к Земле, чем взрослое тело, так что создаётся видимость, что он очень жизнерадостный и энергичный. И эта видимость нас обманывает. Дети редко бывают жизнерадостными. Если ребёнок всегда и везде остаётся жизнерадостным, то это нечто необыкновенное. Дети могут легко бегать и скакать, и кажется, что у них много энергии. Но это не так, если сравнить их со взрослыми. Посмотрите, например, долго ли они смогут поднимать кирпичи. Попросите ребёнка поднимать кирпичи. Он поднимет один-другой и выдохнется. Понимаете?
Так вот, ребёнок способен удерживать своё внимание на чём-либо лишь в течение короткого времени, потому что каждый раз, когда вы пытаетесь улучшить его кейс, он сталкивается с таким количеством соматик, с каким ни вы, ни он не можете справиться. Вот почему я начал с разговора от том, что преклиры, поднимаясь по шкале, проходят через соматики. Каждый раз, когда ребенок пытается удержать своё внимание на чём-то, по нему бьет какая-то соматика, так что он может удерживать внимание на чём-то максимум несколько минут, а затем у него возникает включение. Что с ним происходит? Он проходит что-то вроде процесса под названием «Конфронт». Именно так; именно это и происходит, как только вы просите его обратить на что-то внимание. И то, что он может удержать своё внимание лишь в течении короткого времени, - это всего лишь говорит о том, что он «получает по голове» каждый раз, когда что-то конфронтирует. Знаете, человек пытается направить своё внимание на источник света, он совсем недолго удерживает внимание на источнике света и убирает его прочь - главным образом потому, что ему кажется, что это слишком. Это типично и для детей: им кажется, что это слишком.
Самая большая трудность при работе с детьми... В прошлом это было связано с их способностью удерживать внимание. В Саентологии такой проблемы нет. В Саентологии способность удерживать внимание - это не проблема. Самая большая трудность одитора при работе с детьми такова: добиться от ребёнка, чтобы он сделал что-то, что он может сделать. Это типичная проблема одитинга низкотонного кейса. Добиться, чтобы он сделал что-то, что он может сделать, а затем улучшить эту способность. Он мало что может сделать! Вот с чем у одиторов трудности. Они всегда переоценивают кейс.
Люди говорят о детях: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля, тра-ля-ля»... Из поэзии и прозы они вынесли образ: «Детство - счастливое время! Детство - самая счастливая пора. У ребёнка жизнь - легче не придумаешь, такая милая игра воображения». Да уж, еще какая игра воображения! Дети находятся на уровне «Заменять» на Шкале тонов. А взрослые говорят: «О, как бы я хотел снова стать ребенком». Или: «О, вот бы снова быть таким же полным надежд». «О, хотел бы я, чтобы вся жизнь снова была впереди, хотел бы я иметь в запасе ещё столько лет жизни тела». Но нам уж точно не стоит завидовать попыткам ребенка приспособиться к окружению после всего того, что он недавно пережил.
Ребёнок находится в довольно затруднительном положении главным образом потому, что ему только что снесли его глупую голову. Понимаете? Ей только что приходилось очень туго - возможно, она в больнице умерла от рака или чего-то подобного. Этот человек потерял все - от болезни или, возможно, от старости. Или, может быть, он только что совершил самоубийство, этот маленький мальчик, понимаете? Возможно, он совершил самоубийство всего три-четыре года назад. Знаете, спрыгнул вниз головой с крыши небоскреба, забрызгал весь тротуар внизу. Девушка сказала ему: «Прощай. Не хочу тебя больше видеть». Понимаете? Бац! А, может быть, она ехала со всем семейством в автомобиле, и на шоссе произошёл обычный инцидент, и они погибли, понимаете» - все до одного.
Ребёнок ужасно близок к смерти. Он оказался в новом окружении, но он всё ещё опасается того, что он только что пережил. Жизнь небезопасна. Прикасаться к вещам на самом деле небезопасно. По при этом, конечно, не имеет значения, к чему вы прикасаетесь, ведь неё равно всё на свете полетит к чёрту; так что давайте упадем с чего угодно и влезем во что угодно. Такой вот смешанный, запутанный подход.
Понаблюдайте, как играют дети, и вы сразу это увидите. Людям свойственно думать, что дети должны быть шумными и возбуждёнными. Хорошо, я допускаю, что дети действительно бывают шумными и возбужденными. Но понаблюдайте за ними, особенно к вечеру, - они все больше и больше шумят, все больше и больше расстраиваются и возбуждаются... Посмотрите, их выкрики, вопли и смех перемешаны с горем, болью и обидой, видите? У них всё сильнее и сильнее проявляется истерия, всё сильнее и сильнее проявляется истерия, всё сильнее и сильнее проявляется истерия, и под конец они становятся почти полностью невменяемыми.
Я поражаюсь, когда какая-нибудь мамаша снисходнтелыю говорит. «Ну, это... знаете, это просто дети. Так они себя и ведут. Разве они не веселятся от души?»
Как-нибудь подойдите к какому-нибудь ребёнку и спросите: «Тебе хорошо и весело?»
Он автоматически ответит: «О, да, мне хорошо...»
«Нет, скажи, тебе хорошо и весело?» Никто никогда не задавал детям подобные вопросы, а если и задавал, то редко получал ответы.
Нет, ребёнок - это трудный кейс. Это трудный кейс. Если вы одитируете взрослого через год после операции, от которой он чуть не умер, вы видите перед собой трудный кейс. Вы улавливаете?
Хорошо, а что если вы одитируете того, кто беззащитен в своём окружении и кто пять лет назад был убит? Видите, какого масштаба задача перед вами стоит.
Есть и еще один фактор. Этот ребёнок, возможно, попал в переплёт под названием «область между жизнями». Эта глупая штука всё ещё существует. Сразу после смерти ему всадили хороший, мощный имплант; ему что-то «стёрли», так что он теперь ничего не знает. Это довольно любопытно. Итак, вы как одитор сталкиваетесь с весьма непростой комбинацией.
Есть несколько ошибок, которые вы можете допустить. Вот главная - вместо стандартной сессии проводить ребёнку одитинг урывками. Вы берёте ребёнка: никогда толком не начинаете сессию, никогда толком её не заканчиваете, проводите ему немного такого одитинга... знаете, нечто вроде плохого «одитинга аа чашечкой кофе».
Вы себе не представляете, насколько лучше работает одитинг на маленьком ребенке, если вы, начиная сессию, говорите ему: «Найди одитора, найди преклира, найди комнату».
Когда вы одитируете детей, вам нужно научиться перестать обращать внимание на других взрослых поблизости, которые подсмеиваются, презрительно фыркают и осмеивают саму идею того, что ребёнок может понять вас, когда вы с ним говорите. Общение с ребёнком кажется большинству взрослых полной глупостью. Они не разговаривают с ребёнком.
Пяти-шестимесячный младенец... я видел, как няни... они очень быстро избавляются от такого подхода; что-то излечивает их. Я подхожу к пяти-шестимесячному младенцу и говорю: «Привет. Как поживаешь?» Я разговариваю с ним совершенно идеально... понимаете, с глазу на глаз; и ребёнок успокаивается и смотрит на меня... его лицо становится спокойным. Вы объясняете какому-нибудь маленькому ребёнку, что сейчас произойдёт... может быть, ему всего два месяца, но вы объясняете ему: «Сейчас я тебя сфотографирую»; вы подходите к нему и рассказываете, что сейчас произойдёт.
К примеру, на днях маленький Артур... врач заставил его открыть рот и искал что-то у него в горле - наверно, часы, которые кто-то потерял, или что-то в этом роде. И ребёнок был немного в шоке. Понимаете, он: «А-а-а-а-а».
Я подошёл, взял его на руки и сказал: «Ну ладно. Всё уже закончилось».
Он глядел внимательно. Он сказал: «Уф! Это хорошо!» - понимаете? Врач заметил это краешком глаза; он стал смотреть в оба. Что-то произошло. Он увидел общение там, где он никак не ожидал его увидеть. Как правило, когда вы начинаете разговаривать с детьми как с людьми, другие взрослые обращают на это внимание. Вам нужно научиться не вступать в В-и-О с этой реакцией, потому что эти люди просто подвергают неестьности общение с детьми: именно это означают их насмешки, смущение, противодействие и так далее.
Обычно няни прекращают делать это после... Я устраиваю для них демонстрацию. Я убедительно им доказываю, что ребёнок куда сообразительнее их.
Так вот, когда вы вступаете в В-и-О с очень малыми размерами тела, с неспособностью общаться и так далее, свойственными ребёнку, и из-за этого не проводите ему стандартную сессию, не обращаетесь с ним как с преклиром, не понимаете, что с ребёнком можно говорить и он может вас понять, независимо от возраста и душевного состояния, - в этом случае вы не получите никаких результатов. Результаты будут просто ужасными, ведь вы обрезаете свои же коммуникационные линии.
Вы начинаете сессию с ребёнком, вы проводите сессию с ребёнком, вы используете коммуникационный мост, вы заканчиваете сессию, и точка. Это формальная сессия. Не имеет значения, продолжается ли она десять минут, час или два часа. Всё равно это формальная сессия.
Единственное исключение - это когда вы стремитесь сориентировать ребёнка в его семье. В таком случае вы не возражаете против присутствия других детей, при условии, что они у вас под контролем - другие дети, - потому что вы используете их в качестве терминалов, которые находит ваш преклир. Но вы должны быть очень хорошим одитором, чтобы одитировать ребёнка, в одной комнате с которым находятся четверо-пятеро братьев или сестёр. Вы должны быть на высоте, вы должны хорошо контролировать окружение.
Как правило, вы обращаетесь с ребёнком так же уважительно, как и со взрослым. Вы приводите его в какое-то тихое место. Вы обеспечиваете, чтобы его не беспокоили. Вы обеспечиваете, чтобы он понимал, что же вы делаете. И тогда вы проводите ему стандартную сессию. Что бы вы ни проходили в этой сессии - КОО 1... это просто замечательно работает с маленькими детьми - при условии, что рядом нет взрослых. Когда какой-нибудь взрослый видит это, он совершенно убеждён, что вы просто пытаете ребёнка, и он, возможно, попытается прервать сессию.
Кстати, вот замечание более общего характера: ребёнок начинает плакать, и взрослые тут же думают, что вы делаете с ним что-то плохое. На самом деле ребёнок поднимается по шкале, проходя через что-то; у него ничего не болит, и если вы прервётесь и поговорите с ним, то он перестанет плакать и продолжит проходить процесс. Понимаете? А взрослые слышат, как ребёнок кричит или плачет или что-то в этом роде, и они тут же набрасываются на вас и всё портят.
Когда вы одитируете ребёнка, присутствие его родителей вам только мешает. А если это ваш ребёнок, то вам иногда может помешать даже присутствие супруга. Ведь может произойти то же самое: взрослый расстраивается, потому что ребёнок расстроен. Ребёнок расстраивается, так что другой родитель тоже расстраивается. Вы понимаете?
Например, я проводил маленьким детям интервью, используя очень точную процедуру. Другими словами, процедура проведения интервью ребёнку была куда более точной, чем проведения интервью взрослому. Я добивался, чтобы ни мама, ни папа, ни кто-то ещё из родственников ни в коем случае не входил в комнату, где мы беседовали. Я просто требовал: «Уходите. Вон!» Я понял это на горьком опыте. Я многое понял на горьком опыте. Это вовсе не теория.
Одна маленькая девочка, которая, как считалось, была умственно отсталой... Я проводил ей «Процессинг создания», и я позволил её маме находиться в комнате. И мама тут же стала вмешиваться, оценивать, оценивать, оценивать, говорить дочке, что та должна думать, и вскоре всё пошло наперекосяк. Мы избавились от мамы и довели процесс до конца.
Но взрослые очень мешают. Кроме того, у ребенка есть какие-то взаимоотношения со взрослым — не такие, которые присущи сессии одитинга; ведь обычно ребёнок в значительной степени зафиксирован на взрослом, который приводит его к вам. И ребёнок не может войти в сессию. Поэтому вам нужно, так сказать, отодрать его от самого близкого ему взрослого, чтобы ввести его в сессию. Вы понимаете?
Та же самая девочка, пока рядом с ней находилась мама, вела себя как полная идиотка. Как только я избавился от мамы... не мама была виновата в этом, просто ребёнок был в паршивом состоянии... как только я выставил маму из комнаты, ребёнок решил: «О, ха-ха, теперь я уже не в полной изоляции. Пожалуй, мне придётся быть откровенной с этим парнем». Понимаете? И мы поговорили по душам - точно так же, как мы могли бы поговорить по душам с любым преклиром.
Это было нечто поразительное. И состояние этой девочки начало очень быстро улучшаться, она на самом деле превосходным образом реагировала на процессинг, при условии что никого из членов семьи не было поблизости. А как только они появлялись, она начинала вести себя как идиотка. Это интересно. В конце концов она перестала испытывать потребность вести себя таким образом лишь потому, что поблизости оказывался кто-то из родных. Между прочим, это был умственно отсталый ребёнок.
И кстати, таже самая процедура применима к психотикам. Никогда не проводите психотику интервью в присутствии его сопровождающих. Не имеет значения, мужчина это или женщина; просто ни в коем случае не разрешайте сопровождающим его или ухаживающим за ним взрослым входить или находиться поблизости.
В организациях, в НЦХ есть правило: любой человек, который является несомненным психотиком, если ему проводят процессинг... не то чтобы это было каким-то правилом, поскольку в центральных организациях не одитируют психотиков, так что это правило нечасто применяется. Но если внезапно оказывается, что какой-то преклир является настоящим психотиком, и у него есть сопровождающий или это муж, или жена, или какой-то член семьи, или кто-то ещё, - правило таково: всегда проводить процессинг и этому человеку тоже. Понимаете? Добейтесь, чтобы и он получил процессинг. Тогда он не будет болтаться под дверями вашей комнаты одитинга.
Так что можно сказать, что вы не уйдёте далеко в одитинге ребёнка, не приведя в порядок его окружение. Если вы собираетесь одитировать ребёнка, то всегда лучше одитировать также и его родителей. На самом деле, если вы одитируете родителей, вы позволяете ребёнку стать лучше. Даже если вы будете одитировать только родителей и не делать ничего больше, вы уже в какой-то мере добьётесь победы.
Только посмотрите на некоторых родителей и детей - это нечто поразительное. С точки зрения 8-К это просто «Какая стена?».
Вы можете продемонстрировать это какому-нибудь взрослому. Просто скажите ему сесть на стул, а потом скажите ему встать - прежде, чем он успеет присесть, - а потом отдайте ему целую кучу приказов, не давая выполнить ни одного из них. Вы демонстрируете ему, как выглядит плохой контроль. Конечно же, это вообще не контроль.
Но взрослые так и поступают. Обычно так с ребёнком и обходятся. Однако, если вы решите, что состояние ребёнка определяется исключительно поведением взрослых вокруг него, то это будет ошибкой. Да, поведение взрослых имеет значение. Оно имеет большое значение. Это фактор, который вызывает включение. Но это не самый главный фактор. События, только что произошедшие с ребёнком, имеют гораздо большее отношение к делу.
Если бы вы создали ребёнку окружение, в котором осуществляется превосходный 8-К, и если бы взрослые очень хорошо с ним обращались... И вы понимаете, 8-К не означает сплошную слащавость, это просто 8-К.
Человек... знаете, я не считаю, что люди работают на постах, где они чувствуют себя ненужными. Если человек не чувствует себя нужным, то он на самом деле не работает. Я не считаю... Ну, давайте сформулируем это так: если вы сделаете кого-то ненужным или лишите его зарплаты... я почти уверен, что, став ненужным, он уйдёт с работы скорее, чем лишившись зарплаты. Это может показаться странным в нашем чрезвычайно материалистическом мире.
Я считаю, что в армии мы наблюдаем прямо противоположную картину, это просто потрясающе. В армии люди опускаются всё ниже и ниже просто потому, что они не нужны по-настоящему, они не чувствуют себя нужными и так далее. Возможно, в этом всё и дело. Они служат в армии, но они не нужны, и они не могут уйти. Так что они становятся вялыми и апатичными.
То же самое происходит и с детьми. Ребёнок не нужен, вы понимаете? Его никто не использует, поэтому он опускается ещё быстрее.
Я не очень-то хочу сравнивать детей с собаками. Но я скажу вам вот что... вот вам сопоставимый пример. У меня как-то была собака - настоящий психотик. Внезапно я начал дрессировать эту собаку очень сурово, твёрдо, энергично, изматывая её до полусмерти. Она стала вполне душевно здоровой. Я перестал её дрессировать; она опустилась до тона 1,1, начала истреблять соседских цыплят. Понимаете, я не проводил собаке никакого процессинга. Просто я не пренебрегал ею, а заставлял ее работать.
И вы обнаружите, что в современном обществе детей не заставляют работать, детям не демонстрируют, что они нужны. Вы понимаете? Возможно, это один из основных элементов проблемы. Ребёнка не используют. Его существование не имеет цели.
Ужимки маленького ребенка... За ними весьма интересно наблюдать, если вы обращаете внимание на этот фактор; быть кому-то нужным. Ребенок делает себя нужным, развлекая своих родителей. Он делает то, что в его силах... чтобы как-то заполнить пустое место. Это кнопка «Помощь» - крайне важная, чрезвычайно важная кнопка под названием «Помощь», вы понимаете? Ребенок пытается позабавить своих родителей, он пытается присутствовать тем или иным образом.
Маленький ребенок... возможно, он придумывает по новой ужимке в день или что-то в этом роде. Маленькие дети так и поступают... это весьма интересно наблюдать.
А если вы не уделяете этому вообще никакого внимания, дети в конце концов впадают в апатию и перестают это делать. А если вы уделяете внимание... нам достаточно посмотреть на эту новую ужимку и сказать «Урра! Это замечательно! Это хорошо». И ребёнок доволен, у него улыбка до ушей, он очень рад. Обычно после того, как он получил подтверждение, он не продолжает это делать. Но ребенок предоставляет вам то, что, как он знает, вам нужно - он забавляет вас или что-то в этом роде.
Большинство детей потеряли целую жизнь и тело, потом прошли через чёрт знает что и родились, а потом оказались в окружении, где никто в вас особо не нуждается и где используется плохой 8-К. И это практически конец всему. Вы понимаете!? Такой вот кейс находится перед вами, когда вы смотрите на ребёнка. Вот с каким кейсом вы имеете дело, когда вы имеете дело с ребёнком.
Перед нами кейс, обладание которого находится очень низко, практически на самом дне, который не чувствует, что он кому-то нужен; который получает плохой АРО; который не привык к окружающему миру - он очень плохо знаком с тем, что его окружает; он не привык к своему телу. Он пережил много бед, и все его прежнее ноу-хау провалилось в тартарары, он больше не может его использовать - ведь если вы используете это ноу-хау, вас, конечно же, убивают. Очевидно, это было доказано.
Он чувствует себя очень незащищенным. Понимаете, двухлетиий ребёнок не может пойти и устроиться на работу. В следующий раз, когда вам будет два года, попробуйте. У вас ни за что не получится.
Если вы окажетесь поблизости от меня, я дам вам работу. Это факт. Я всегда могу найти найти работу для ребёнка. Я найду её очень быстро - так же быстро, как он ползёт. Нам с вами эта работа покажется глупой, но ребёнок вцепится в нее мертвой хваткой. И после этого вам нужно внимательно следитъ за тем, чтобы не нарушать его право на нее; это его обязанность и его работа, вы понимаете?
И вы поразитесь... Если вы начнёте воспитывать ребёнка в этом духе, когда ему будет примерно два с половиной или три года... К тому времени, как ему будет десять лет, он будет способен выполнять кучу работы и 6удет доволен. Работа никому не вредит. Только отсутствие работы делает её чем-то отвратительным.
Таким образом, ребёнка нужно понимать. А чтобы понять ребёнка, нам нужно забыть о той чепухе, которую прошлые культуры единогласно приписывали бытийности ребёнка. Все приторно-сладкие рассказы о том, как этот прелестный комочек радости был принесён журавлём, или аистом, или кем-то... сплошная орнитология. И "эта милая душа была послана нам с небес". Боже, кому-то определённо не хватает реальности насчёт области между жизнями, если он называет ее небесами.
Итак, вот ребёнок. Забудьте о сказках; одитируйте то, что вы видите. Когда вы начинаете смотреть на детей, происходят две вещи: вы начинаете сильнее с ними дружить и вы, несомненно, изменяете свою точку зрения на детство как таковое.
То, что состояние детей быстро восстанавливается, как я упоминал ранее, объясняется целиком и полностью тем, что они просто полны надежд. Они действительно чувствуют, что могут добиться успеха. Попробуйте поодитировать кого-нибудь, проблема настоящего времени которого состоит в том, что его завтра повесят; тогда вы увидите, что я имею в виду.
Вот у человека проблема настоящего времени. Вы ничего не добьётесь, проводя ему процессинг, пока вы не устраните эту проблему настоящего времени. Из-за проблемы настоящего времени весь кейс зависает. А у ребёнка нет проблемы настоящего времени, у него впереди весь трак. Возьмите человека постарше, которого должны повесить, и попробуйте его проодитировать. У вас ничего не получится; одитировать его очень трудно, если вообще возможно. Возьмите ребёнка, у которого впереди вся жизнь; его одитировать очень легко.
Но то, насколько легко одитировать человека, не показатель состояния его кейса. Кейс находится в весьма неважном состоянии, однако одитинг идёт очень быстро, если его проводят правильно.
Какие процессы вы проводите ребёнку? Вот основной принцип, золотое правило одитинга: найдите что-то, что преклир может делать, и добейтесь, чтобы он смог делать это лучше.
Вы совершите ужасную ошибку, если попытаетесь направлять ребёнка снова, снова и снова, каждый раз прося его делать что-то, что он не может делать. Ведь что это означает? Вы толкаете его к неудачам, неудачам, неудачам, неудачам.
Давайте возьмем младенца, свяжем ему руки за спиной, а потом встанем перед ним и скажем: «Дай мне свою руку. Спасибо. Дай мне свою руку. Спасибо. Дай мне свою руку. Спасибо». Если вы это сделаете, вы увидите, как он погрузится в апатию; ведь он знает, что вы говорите. Вы сделали невозможным... мало того, что он не может этого делать, вы сделали выполнение этой команды вообще невозможным. И он реагирует на это точно так же, как отреагировал бы взрослый преклир: он падает ниже самого дна.
Хорошо, теперь давайте не будем связывать ему руки за спиной. Он лишь грудной младенец, и вы говорите: «Дай мне свою руку». Его руки не находятся под его контролем. Это снова означает неудачу, неудачу, неудачу, неудачу, понимаете? И опять-таки, ребёнок падает ниже самого дна.
Теперь давайте подойдём к этому разумно. Что этот ребёнок может делать? Чтобы дать ответ на этот вопрос, у вас должна быть хорошая способность наблюдать, потому что всё не так просто, как в случае следующей команды.
«Ты заставь это тело лежать в этой кровати. Спасибо». Понимаете, вы смотрите на него и обнаруживаете, что он может заставить тело лежать в кровати. Очевидно, именно это он и делает. Так что вы позволяете ему делать то, что он может делать! И вы добиваетесь, чтобы он стал причиной над тем, что он делает. Так вот, вам нужно немного понаблюдать, чтобы выяснить, что же ребёнок делает. Вы всегда можете добиться, чтобы он делал то, что он делает.
Вот ребёнок, который никому не подчиняется, он в очень тяжёлом состоянии, сильно рестимулирован, болеет почти всё время и так далее... не подчиняется никаким приказам, не понимает вообще ничего. Он просто сидит как деревянный, сжав кулаки, и не собирается выполнять ничего из того, что вы ему говорите.
Так вот, только попробуйте не вспомнить этот принцип! Что делает ребёнок? Посмотрите на него. Посмотрите на него. Что он делает? Он лежит со сжатыми кулаками. Хорошо. «Лежи на кушетке со сжатыми кулаками. Спасибо. Лежи на...» Вы обвели его вокруг пальца, не так ли?
Скажем, ребёнок не желает делать ничего другого, кроме как носиться по комнате, носиться по комнате, носиться по комнате, носиться по комнате. И вы подыгрываете той игре, в которую он играет, когда говорите ему: «Носись по комнате. Спасибо. Носись по комнате. Спасибо». Вы понимаете, это совершенно элементарно. Это разговор на очень простом уровне. Очевидно, что ребёнок может делать то, что он делает, но он не является причиной над этим действием. Поэтому то, что он делает, представляет собой ино-детерминизм, который вы берёте под контроль и превращаете в селф-детерминизм. Поразительно!
Вы можете работать таким же образом с психотиками. Это не значит, что дети - психотики. Но принцип тот же.
Если вы выясните, что делает разум, и будете действовать аналогично в процессинге (это еще один старый принцип), то состояние преклира улучшится. Сейчас мы понимаем это куда лучше, чем раньше. Почему? Потому что преклир делает то, что он делает, на основе ино-детерминизма. А вы добиваетесь, чтобы он это делал на основе селф-детерминизма. Вот как всё просто. Вы понимаете?
Так вот, процессы, связанные с направлением, очень хорошо работают на детях. Низший уровень таких процессов - в которых ребёнок указывает на какое-то направление, показывает его... Для этого ребёнку должно быть примерно два с половиной года или больше. Лучший из них такой: «Где (знакомый предмет)?» Понимаете, «Где стол?». А если ребёнок знает только себя и одитора, то вы используете только эти два терминала. И такой процесс можно начинать где-то в два года. «Где я? Где ты? Где я? Где ты?»
Если вы спрашиваете, где вы, а ребёнок не указывает на вас, то вы берёте палец ребёнка и указываете им на вас. Вы не даёте ему избежать выполнения команды одитинга - это всегда пагубно. Но вы делаете это очень мягко. «Где ты? А где я? А где ты? А где я?» Это, пожалуй, простейший уровень устной команды, связанной с мышлением.
Ребёнок не может с лёгкостью выполнить команду типа «Посмотрите на эту стену», ведь он не в состоянии посмотреть на стену. Он слишком низко по шкале, чтобы по-настоящему смотреть на стену, и эта команда выводит на поверхность слишком много замешательства. Так что ребёнок не может выполнить такой сложный приказ, но он может ответить на вопрос. И это, как всегда, процесс, который находится ниже по шкале. Ниже по шкале находится процесс, в котором нужно давать ответ на вопрос, а не выполнять приказ.
«Где стол? Где стул? Где мама?» Вы понимаете? Вопросы такого рода. Время от времени простительно говорить ребёнку, чтобы он нашёл терминал, которого нет в поле зрения. Понимаете, это простительно. Это не идеальный одитинг, но это подбадривает ребёнка.
Понимаете? Вполне нормально. Это один из типов «Ориентационного процессинга». Он очень, очень хорошо работает.
Далее, «Где это случилось? Где ты сейчас? Где это случилось? Где ты сейчас? Где это случилось? Где ты сейчас?» Процесс такого рода очень быстро «подлатает» множество разбитых носов и коленок у детей.
Вы иногда поражаетесь, видя, как быстро у ребёнка исчезает соматика. Её как ветром сдувает. Но однажды вы будете проводить какой-то процесс, и он начнёт вгрызаться во что-то, совершенно вам непонятное, и у ребёнка включится соматика, которую он абсолютно не конфронтирует. Ваше дело табак. Что вам делать? Что вам делать? Нy, тем или иным образом, с помощью Тона 40, вам придётся заставить ребёнка пройти через это. Так что вам лучше не проводить процесс, в котором вы не можете заставить ребёнка выполнять команды. Водь ребёнок совершенно не конфронтирует боль и соматику.
Вы хотите узнать, где ребенок на Шкале тонов? Подойдите к ребенку которого вы очень хорошо знаете, и скажите: «Ударь меня». Если ребёнок как следует шлёпнет вас, он, вероятно, где-то в диапазоне 1,5... он со злым умыслом закатит нам звонкий шлепок, знаете. А если он начнет боксировать с вами, смеясь, - он выше этого уровня. Но на более низких уровнях... во-первых, если ребёнок к вам вообще прикоснется, он заплачет, а ещё ниже он и вовсе не будет к вам прикасаться. «Но я люблю тебя. Я не хочу ударять тебя». И все в таком роде. Он будет приводить вам всевозможные доводы в пользу того, что он не должен прикасаться к вам или бить нас.
Это не рекомендуемый процесс, это просто демонстрация. Это просто небольшой тест. Вы говорите ребёнку: «Ударь меня». И если он ни за что на свете не согласится сделать это... ну что же, вы узнали его положение на шкале.
Ну ладно. Существует такая вещь, как «кошачий процесс» - процессинг животных. Вы пододвигаете руку к передним лапкам кошки и не убираете руку; вы ждете, чтобы кошка потянулась к вашей руке. А когда кошка потянет лапу в направлении вашей руки, вы медленно, а не быстро (чтобы не напугать кошку) отодвигаете руку - кошка пытается достать её лапой. И кошка снова нацеливается цапнуть вашу руку - вы отодвигаете руку немного дальше.
В конце концов эта кошка станет в восемь раз больше льва, если вы будете проводить это каждый день регулярно по расписанию - всего несколько минут в день играть с кошкой. Эта кошка будет готова сожрать кого угодно, понимаете. Да, эта кошка теперь опасна, опасна!
И поскольку эта кошка становится опасной, психотерапевты прежних времен (у которых кишка тонка) ни за что не стали бы продолжать проводить ей процессинг. Они бы не осознали, что ей нужно пройти через диапазон, в котором она опасна, прежде чем она сможет стать доброй. Они считали, что задабривание или апатия или что-то в этом роде - это желательный уровень для другого живого существа. Если проводить кому-то процессинг, то он будет постепенно проходить через различные уровни и в конце концов станет опасным; он становится очень опасным, прежде чем он может стать добрым.
Подобным образом дети поднимаются по тону, проходя через различные уровни. И в какой-то момент в середине процессинга люди могут решить, что состояние ребёнка стало гораздо хуже. Время от времени та же проблема возникает с психотиками. Психотик начинает двигаться или что-то делать в обществе, и все его родственники начинают набрасываться на вас. Тоже происходит и с детьми.
Ребёнок просто... ого, он ррр-ррр-ррр-ррр. Он оборачивается к отцу и заявляет; «Заткнись, ты, старый козёл» - или что-то в этом роде. Папе это не нравится! Ему это не нравится.
Семейные проблемы в окружении психотика, семейные проблемы в окружении ребёнка - достаточно серьезная помеха одитингу. Окружение является достаточно психотическим, чтобы время от времени мешать вашим действиям. Следовательно, всегда лучшее решение - одитировать ребёнка вне самого близкого ему окружения, если это можно обеспечить на несколько дней.
Чтобы как следует одитировать детей индивидуально, в особенности тех, кто находится в плохом состоянии и у кого множество проблем, на самом деле нужно нечто вроде больницы или санатория. Если бы у вас не было чего-то вроде больницы, где могли бы позаботиться о ребёнке в ходе процессинга, то вы бы допустили ошибку. Так что вам нужно что-то вроде детской больницы; когда-нибудь она у вас появится.
Если кто-то пытается одитировать ребенка в частном доме и ребёнок возвращается к родителям сразу после процессинга - и если ребёнок находится в плохом состоянии, - то во многих случаях можно сказать, что одитор откусил больше, чем он сможет проглотить. Это совершенно точно. Слишком тяжёлый груз. Это значит требовать слишком многого.
Ребёнок довольно сильно взбудоражен, вы понимаете? Он довольно сильно взбудоражен. Рано или поздно одитор потерпит поражение. Он будет удивляться, почему ребёнку не становится лучше. Он проводит процессинг и уходит - ребёнок чувствует себя замечательно. Он возвращается - ребёнок: «Ааааа». Он снова проводит ему процессинг, тот чувствует себя замечательно. Он возвращается - ребёнок: «Гы-ы-ы».
Одитор говорит: «О боже! Что здесь происходит? Это просто... очевидно, у него депрессия».
Нет. У него семья. Члены семьи видят, что ребёнок становится чуть более активным, и они быстро опускают его по шкале. Все это происходит за спиной одитора. Не думайте, что вам дадут письменный отчёт об этом.
Возьмите умственно отсталого ребёнка, возьмите ребёнка, который испытывает огромные трудности физического плана - та же ситуация; этому ребёнку приходится туго. И прежде чем он полностью поправится, он станет активным, он будет делать гадости, он будет огрызаться, он будет совершать в какой-то мере антиобщественные поступки, прежде чем к нему вернётся способность контролировать вещи и управлять ими.
Ребенок должен пройти через середину шкалы. Но каждый раз, когда он будет пытаться пройти через эту точку, родители, родственники и весь остальной мир будут сталкивать его вниз - если только он не находится в особом окружении. Понимаете, вы вытаскиваете кого-то наполовину, а окружении сталкивает его вниз, и потом вы вытаскиваете его наполовину, а окружение сталкивает его вниз, и вы снова вытаскиваете его наполовину... Квк долго вы хотите заниматься этим сизифовым трудом?
Так что более успешное действие... возможно, более скрытое... проводить детям, находящимся низко на шкале, групповой одитинг. Тогда никто не будет знать, чему приписать изменения в поведении, и родители так и будут приводить к вам детей снова и снова.
Если мы попытаемся отнести детей к категории «особых кейсов», если мы скажем, «Ну, дети имеют особый кейс, и нам надо быть выдающимся специалистом, то это будет ложью. Это неправда. Основная мысль, которую я хочу до вас донести, такова: дети - это преклиры.
С умственно отсталыми детьми и правда нужно обращаться особым образом, но, по сути, это сводится к тому, чтобы очень упорно проводить им очень хороший одитинг. Ведь умственно отсталый ребёнок, как правило, утратил надежду, вы понимаете? По той или иной причине он не надеется жить. Можно сказать, что его мечта была разрушена и он по-прежнему остаётся взрослым, которым он был в момент смерти, или что-то в этом роде. У него проблема с вэйлансами и так далее.
Но это не какой-то особый кейс. Вам нужно к нему привыкнуть и как следует с ним познакомиться, чтобы лучше справляться с ним. Вот зачем вам стоило бы изучать его: вам нужна ознакомленность. Вам нужно пробыть поблизости от него какое-то время, вам нужно познакомиться с ним, и тогда вы будете чувствовать себя довольно уверенно при работе с ним. Это лучший образ действий. Однако умственно отсталые дети - это далеко не все дети.
Между прочим, люди, как ни странно, очень часто тратят огромные суммы на больных детей и ничего не делают для гениев. А я предпочитаю сделать очень сообразительного ребенка очень, очень, очень сообразительным ребёнком. Я предпочитаю сделать хорошо приспособленного к обстановке ребёнка ребёнком, который может очень, очень, очень хорошо приспосабливаться к обстановке. Человек, который может приспосабливать что угодно... таково моё представление об очень хорошо приспособленном ребёнке. Он очень хорошо приспосабливает всё то, с чем он имеет дело. А психология девятнадцатого века утверждает, что если вы полностью приспособлены, то ваше дело в шляпе. Да уж, если вы полностью приспособлены, вы кусок МЭСТ.
Так вот, дети... состояние детей изменяется с легкостью, но вы обнаружите, что любому трудному кейсу нужно огромное количество АРО. Ребёнку нужно очень много АРО, потому что его незащищенность и способность удерживать внимание так велика... точнее, неспособность удерживать внимание.
Когда вы входите в комнату одитинга с ребенком... первые несколько раз вы пожалеете, что вы вообще начали этот одитинг. Помните, что я вам сказал: не относитесь к кейсу слишком оптимистично, не будьте слишком оптимистичны, ожидая результатов.
Лучший способ одитировать детей - собрать целую кучу детей в комнате и проводить им процессы по общению.
Чтобы это делать, вы должны быть в состоянии справляться со взрослыми. Если вы хорошо умеете справляться с группами взрослых, то вы наверняка справитесь и с группой детей. Вам нужно держать их под контролом. Группе детей нужно проводить превосходнейший 8-К; но боже, какой энтузиазм они могут у вас проявить! Они чуть ли не разнесут весь дом. И они будут возвращаться к вам каждую субботу, они будут становиться лучше, они будут чувствовать себя лучше и так далее.
Как ни странно, дети довольно быстро поднимаются по шкале. Они полны надежд, поэтому они готовы действовать. Они готовы учиться и так далее. И как ни удивительно, дети становятся очень хорошими одиторами. Вы можете начинать учить ребёнка на одитора в возрасте примерно шести лет. А когда ему исполнится десять или одиннадцать лет, он может пройти курс.
Родители держат детей в школе до бесконечности только потому, что они не хотят платить няням. Что справедливо и в отношении американских студентов, возраст которых от 18 до 25. Родители больше не хотят платить няням, так что они посылают детей учиться... не для того, чтобы те обрели какие-то знания.
Я думаю, что на самом деле ребёнок мог бы узнать практически все, что он хочет узнать, к десяти или двенадцати годам... узнать практически всё, при условии, что его бы начали учить и учили по-настоящему, а не запихивали в него целую кучу хаотичных данных.
У многих людей в голове образовалась настоящая каша и скорость усвоения информации упала, из-за того что образование, которое они получили, было очень хаотичным. Так что если вы собираетесь научить ребёнка чему-то, то учите его как одитора и учите его по-настоящему. Не пытайтесь «подсластить» информацию и сделать её «интересной»; так вы только всё испортите. Дети будут слушать вас, если вы просто будете рассказывать им, что и как; вы удивитесь, когда вы это увидите.
Лучшее отношение к ребёнку в процессинге - говорить с ним как мужчина с мужчиной, или мужчина с женщиной, или женщина с женщиной! или женщина с мужчиной. Не проводите различия по возрасту.
Сокращать разницу в возрасте нужно не за счёт того, чтобы самому становиться трёхлетним ребёнком. Нужно обращаться с ребёнком так, как если бы ему было двадцать пять. Это кажется нереальным - кажется, что вы превышаете уровень его понимания. Вовсе нет; я на днях говорил с несколькими двадцатипятилетнимн людьми.
Но если вы ожидаете, что дети, у которых серьёзные психосоматические заболевания, трудности со зрением и слухом и так далее, волшебным образом поправятся, стоит вам только взмахнуть над их головой парочкой процессов, - выбросьте это из головы.
Затруднения общения у ребёнка - более сложная проблема, чем затруднения общения у взрослого. Чтобы их устранить, нужно провести много процессинга. Много тщательного процессинга. Много одитинга... спокойного. Нужно хорошее окружение, нужно много чего. И если вы обеспечили всё это - вперёд, вас ждёт огромный успех.
Если же вы не можете всё это обеспечить, то ваш лучший шанс таков: собрать детей вместе - хороших, плохих, средних, глупых, умных, шумных и каких угодно, - собрать их целую толпу и проводить им групповой одитинг в Тоне 40 на всю катушку. Вы обнаружите, что все они получат достижения, и все будут этим довольны, и всё получится.
Если ребёнку нужно уделить особое внимание, то вам лучше иметь какое-то место, куда его можно поместить, чтобы уделить ему такое внимание, потому что ни один родитель не поспорит с дикой и неуправляемой группой, но будет ещё как спорить с одитором, который имел наглость улучшить состояние маленького Джонни.
Одитор, который решил специализироваться на проведении процессинга детям, принял очень хорошее решение. Общество платит больше за поддержание в норме детей, чем взрослых. В западных обществах люди всегда предпочитают помочь ребёнку. А в восточных обществах на детей чуть ли не молятся - там это ещё более выражено. Одитор может достичь огромного успеха, не делая ничего иного, кроме как проводя процессинг детям.
Но если одитор специализируется на детях, его навыки должны быть куда выше среднего. Он должен соблюдать Кодекс одитора ещё более ревностно, и он должен быть способен справляться не только с детьми, но и с их родителями. Спасибо.