Thank you.

Спасибо.

A great deal of work has been done in the last year on many subjects and you might like to know about some of it. Would you like to know about some of that work?

За последний год была проделана огромная работа в различных областях, и, возможно, вам хотелось бы узнать кое-что об этом. Вы хотели бы узнать кое-что об этой работе? (аплодисменты)

Audience: Yes.

Спасибо.

Thank you.

Год назад я уехал из Вашингтона, намереваясь пробыть за границей несколько недель. Что ж, я оказался за границей, и я обнаружил там кое-что весьма примечательное. Я обнаружил, что с тамошними кейсами работать труднее, чем с кейсами в Америке. Я нашел один предмет, который очень, очень сильно заинтересовал меня; воздействие, которое оказывает на людей современная война. Но я обнаружил за границей кое-что еще; я обнаружил, что там я могу очень легко получить превосходные услуги за плату, которая мне по карману. Это имело очень большое значение.

A year ago I left Washington here intending to stay abroad for a few weeks. Well, I got abroad and I found something very remarkable. I found cases tougher than American cases. And I found a subject which was very, very intriguing to me; the effect of modern war on a population. And I found something else abroad; I found it was very easy for me to get very excellent assistance within the limits of the exchequer. That was very important.

Так что я сел и принялся за работу. И первое, что было разработано сразу же после открытия «не знать», после открытия первого и второго постулатов здесь в Вашингтоне, – это коммуникационный мост. И я обнаружил, что придумать какой-нибудь процесс очень, очень легко (мы всегда это знали), я обнаружил, что придумать процесс гораздо легче, чем добиться, чтобы его провели кому-то. Можно даже сказать, что когда вы пытаетесь добиться, чтобы кому-то провели то, что является настоящим процессом, вы сталкиваетесь с некоторыми трудностями.

So, I sat down and started to do some work. And the first of that work that was developed immediately after the not-know, the first and second postulate work that was done in Washington here, was the communication bridge. And I found out that it was very, very easy to dream up a process (we'd always known this) but I found out it was much easier to dream up a process than it was to get it audited on somebody. I found out there might even be said to be a small amount of difficulty connected with getting an actual process audited on somebody.

В прошлом году я решил разобраться почему... почему? Знаете, в сфере душевного исцеления существовала одна давняя традиция (это старая сфера деятельности, про нее не вспоминали все эти годы)... но существовала такая традиция, и она заключалась в том, что «некоторые целители обладали особым даром проникать в суть проблемы, они обладали особым талантом, они могли с помощью некоего личного магнетизма устранять аберрации у людей». Существовала такая вот традиция.

And I set out a year ago to understand why — why? You know there was an old tradition in the field of mental healing (an old field, it has been laid aside these many years) but there was a tradition that "there were some mental healers who had a certain insight into a case, who had a touch, who were able to — by some personal magnetism — pull the aberration out of somebody." There was such a tradition.

Вы знаете, что Дианетика была полностью дискредитирована в сфере психологии и психиатрии, потому что эти ребята сказали: «Очень вероятно, что Хаббард может добиться таких результатов у своих пациентов...» Они даже не знали, что я не практиковал. «Очень вероятно, что он может добиться таких результатов... но это потому, что он обладает магнетизмом или какими-то еще личностными качествами, которые и дают ему способность проникать в суть вещей». И они говорили это людям; это действительно так. Некоторые из вас слышали это. Они говорили людям, что именно поэтому Дианетика и работает, когда она работает, но что как наука она не существует, что это просто попытка дать объяснение так называемой «способности проникать в суть вещей».

Do you know that the entirety of Dianetics was discredited in the field of psychology and psychiatry because they said, "It's very probable that Hubbard can get these results on his patients . . ." They didn't know I wasn't even in practice. "It's very probable he could get these results — but that is because a magnetism or a personal factor exists which gives him an insight." And they told people this; they really did. Some of you have heard that. And they told people this was why Dianetics worked when it worked, but that as a science it didn't exist, but was simply an attempt to explain this thing called "insight."

Что ж, спустя пять лет, в октябре 1955 года я решил изучить то, что называется

Well, five years later, in October of 1955 I decided I would study this thing called "insight." Why was it one person got results with a preclear and another person didn't get results with a preclear? Why? It was a big study and I thought I could wrap it up in a few weeks with my usual optimism.

=«способностью проникать в сущность вещей». Почему один человек добивается результатов при работе с преклиром, а другой – нет? Почему? Это было большое=исследование, но я со своим обычным оптимизмом думал, что смогу завершить всю эту работу за несколько недель.

So, a year later I am telling you about it.

И вот я рассказываю вам об этом спустя год.

First, there was the communication bridge. What is a communication bridge? It is a bridge between one state of beingness and another. It is a bridge between the destroy and the create of any cycle of action. A cycle of action is create-survive-destroy. How do we get onto another cycle of action?

Во-первых, у нас появился коммуникационный мост. Что такое коммуникационный мост? Это мост между одним состоянием бытия и другим. Это мост между созданием и разрушением в любом цикле действия. Цикл действия – это «создание – выживание – разрушение». Каким образом мы переходим к другому циклу действия?

All right, we are running a process. A good process on somebody called "Do Fishes Swim?" Oh, somebody is familiar with that process? That's a very workable process. Anyway, I'll tell you a joke about it in a minute.

Например, мы проводим человеку какой-нибудь процесс, мы проводим ему хороший процесс, который называется «Рыбы плавают?» О, кому-нибудь знаком этот процесс? Это очень эффективный процесс. Я расскажу вам о нем забавную историю через минуту.

So, here I was working away trying to get between one cycle of action and another. We say — we start in with a preclear, we start saying, "Do fishes swim? Do fishes swim? Do fishes swim?" We run out the communication lag that is developed by the process — gets flat — and we consider the process has done everything that the process can be expected to do; it's just as simple as that.

Итак, я упорно работал, пытаясь найти переход от одного цикла действия к другому. Мы начинаем работать с преклиром, мы спрашиваем его: «Рыбы плавают? Рыбы плавают? Рыбы плавают?» Мы устраняем задержку общения, которую вызывает процесс... мы сглаживаем ее... и мы считаем, что процесс уже дал все, что от него можно ожидать; вот так все просто.

Now, how do you get from that end of process to the next process? It requires a bridge. You have to wind up the old process, establish the session somewhat, and begin the new process.

Так вот, каким образом мы переходим от завершающей части одного процесса к следующему? Для этого требуется мост. Вам нужно закончить предыдущий процесс, удостовериться, что для преклира сессия продолжается, и начать новый процесс.

Now, let's look at that more carefully. In other words, if you flattened the process you would reach an end of session as far as the preclear is concerned, because that process has been audited, and that's all there is to that process. That is the end of that process. So, he equals it up as "end of session," and he could be expected to go out of session somewhat.

Давайте посмотрим на это более внимательно. Другими словами, если вы сгладили проводимый процесс, то для преклира это означает, что вы подошли к концу сессии, поскольку процесс проведен и больше в нем ничего нет. На этом данный процесс заканчивается. Так что для преклира это «конец сессии», и можно ожидать, что он в какой-то степени выйдет из сессии.

All right, how do you get between one state of livingness and another? You have to declare that one is ended, that this state still exists and that a new action is going to be taken.

Хорошо, каким образом вы переходите от одного состояния жизни к другому? Вы должны объявить о том, что одно действие подошло к концу, что это состояние все еще продолжает существовать и что вы собираетесь выполнить какое-то новое действие.

You do that this way: everything is done on agreement, this world is here because we agree it is, so therefore we have to get an agreement that in a command or two or three, we are going to end the process. We are thinking about it. We wonder how it is and we're thinking about it and we say — in — "Will it be all right with you if a couple more commands we end this particular process? Is that all right with you?"

Это происходит таким вот образом: все делается на основе согласия, этот мир существует, потому что мы соглашаемся с тем, что он существует, следовательно вам нужно получить согласие преклира по поводу того, что через одну, или две, или три команды вы закончите этот процесс. Вы думаете об этом. Вас интересует, как к этому отнесется преклир, вы думаете об этом, и вы спрашиваете преклира: «Вы не против, если мы выполним еще парочку команд и закончим этот процесс? Вы не против?»

The preclear says, "All right," or "No." If he says no, you'll have to keep going.

Преклир говорит: «Ладно» или «Против». Если он говорит «Против», вам придется продолжить.

All right.

Ладно.

Now, we carry it over then, and we have given him warning, we've given him no abrupt stop, and we say to him then, "Well, all right, that's the finish of that particular thing. Now, how are we getting on? How are you doing?"

Так вот, вы переходите к следующему шагу, вы предупредили об этом преклира, вы не стали резко его останавливать, и затем вы говорите ему: «Ну, хорошо, мы закончим с этим. Ну, как вы? Как у вас дела?»

We don't ask him how he feels because that as-ises things. We might as well ask him "How do you cry?" as "How do you feel anyway?"; it's just another part of the Tone Scale.

Вы не спрашиваете его, как он себя чувствует, поскольку это приводит к восприятию «как-есть». С таким же успехом вы могли бы спросить его «Как вы плачете?», наряду с «Как вы себя чувствуете?». Это просто другой уровень шкалы тонов.

So, we say, "How are you doing? How are we getting along?" and he says, "So-and-so and so-and-so."

Так вот, вы говорите: «Как у вас дела? Ну, как?», и он отвечает: «То-то и то-то, так-то и так-то».

Why do you do that? You say, look — look preclear, I am still here; you're still here; the room's still here. And we do that by saying, "Well, how are we doing? Do you think you're getting anyplace now? Do you think that you could be doing a little better or a little worse? What's your general reaction?" And he talks with you about this for a moment or two. And then you say, "Well now, I was thinking about running another little process on you that was so-and-so and so-and-so and so-and-so. Now, what do you think about that?"

Для чего вы делаете это? Вы как бы говорите: «Послушай... послушай, преклир, я все еще здесь; ты все еще здесь; комната все еще здесь». И вы говорите это ему, когда спрашиваете:

And he'll say, "Well, I think that is a pretty good idea."

• Ну, как у вас дела? Как по-вашему, вы чего-нибудь добиваетесь? Как вы думаете, все это могло бы быть немного лучше или немного хуже? Как вы вообще реагируете на это?

And then you say to him, "Well now, the wording of this process is so-and-so. Do our finny friends fluctuate through water?"

И преклир рассказывает вам об этом в течение пары секунд. И потом вы говорите:

And he says, "No, I don't understand that."

• Ну хорошо, я подумал о том, чтобы провести вам еще один небольшой процесс, который то-то и то-то, так-то и так-то. Что вы скажете?

You say, "Well, do fishes ever dunk themselves?"

"No," he says, "I don't like that. Don't — don't — it just doesn't make sense to me."

You say, "Well, all right. Do fishes swim?"

"Ah, yeah," he says, "that's pretty good. That's pretty good. Yeah, I can understand that. That's easy to understand."

And you say, "All right, now let's begin the process now." And you ask him, "Do fishes swim?"

That's a communication bridge. That keeps people in-session — also keeps up their havingness.

И вы говорите:

Well, that was very neat. We had a number of processes; we found auditors did much better when they understood this thing called a bridge. Now, the funny part of a bridge is that every session begins with a half-bridge. The last half of the bridge is used at the beginning of session, and the first half of the bridge is used at the complete end of the session.

• Ну, хорошо. Рыбы плавают?

We would go at it this way. You say, "I'm going to audit you now. Are you all set? Get braced, get ready to turn on the no-effect."

And he says, "All right."

And you say, "Well now, I am thinking of running a little process on you called 'Do Fishes Swim.' I'll ask it over and over and you answer it and we'll see how we get along. Is that process all right with you?"

And he says, "Sure, that process is good with me."

Это коммуникационный мост. Благодаря ему преклир остается в сессии... крометого, он не позволяет снизиться обладанию преклира.

And so you start in and you say, "Do fishes swim?" And you're in-session. You see?

Что ж, все это очень ловко делается. В нашем распоряжении был ряд процессов; мы обнаружили, что одиторы одитируют гораздо лучше, когда они понимают, что представляет собой эта штука, называемая мостом. И вот что во всем этом забавно: каждая сессия начинается с полумоста. Вторая часть моста используется в начале сессии, а первая часть моста используется при завершении всей сессии.

All right, at the end — at the end of the session, you then use the first part of the bridge. You say, "I think — I'm thinking of ending this session after two or three more questions, is that all right with you?"

Это можно было бы сделать таким образом. Вы говорите:

And he says, "Yeah — yeah, I don't see why not."

• Я собираюсь провести вам сейчас одитинг. Вы готовы? Соберитесь, приготовьтесь показать, что это не оказывает на вас совершенно никакого воздействия.

And you say, "Well, all right." And you ask the "Do fishes swim?" and he answers you; and "Do fishes swim?" and he answers you, and "Do fishes swim?" and you say, "Well, that's all right. How — how are you doing now? How are you getting along?"

And he says, "Oh, I'm — I'm doing all right. I'm just a little bit anaten. I can almost see you."

And you say, "Well — uh ..." You know the comm is a bit flat on the process, and you realize he must be a bit out of present time, so you simply have to put on what? The rest of the communication bridge, start a new session and close it off. How do you do that? You don't simply say — you see he is groggy, so you say, "Well, spot some things in the room." No, that's wrong. Shocks him, startles him, and sticks him in session because of the sudden change.

• Что ж, я думаю о том, чтобы провести вам небольшой процесс, который называется «Рыбы плавают». Я буду задавать этот вопрос снова и снова, а вы должны отвечать, и мы посмотрим, как это у нас пойдет. Вы не против, если мы проведем этот процесс?

So what you do — he says, "I'm a bit groggy."

• Конечно, я совершенно не против этого процесса. Вы начинаете процесс и говорите:

You say, "Well, all right. Well, let's end this 'Do Fishes Swim' anyway, and let's start in now on something else. Now, how do — how do you feel? Do you feel all right? And you're doing okay. You say you're groggy. Well, how are you doing? You know, you're groggy?"

"Well ..."

Хорошо, в конце... в конце сессии вы используете первую часть моста. Вы говорите: «Я думаю... я думаю о том, чтобы закончить эту сессию после того, как я задам вам еще два или три вопроса, вы не против?»

You say, "Well if — would it be all right with you if we just . . ." (see, here you are on the rest of the bridge) "Would it be all right with you if I tell you to spot walls and objects in the room, and so forth? Would that be all right with you?"

• Нет, почему бы и нет.

And he says, "Ah — why not. Why not," he says.

And you say, "Well, I'm going to ask you, 'Look at that wall' and then you look at the wall ... and tell me when you've looked at it. Is that all right?" And he'd say, "Ah — ah, yes, that's fine."

И он отвечает вам. Вы: «Рыбы плавают?» – он отвечает вам; «Рыбы плавают?» –

And you'd say, "All right, we're going to do that now. Now, you look at that wall . . ." and so forth.

и вы говорите:

And then pretty soon he is alert again, and you say, "Well, I am going to ask you to look at two or three objects now, and then how would it be if we ended the session?"

• Что ж, хорошо. Как... как у вас дела? Как... как вам это?

And he would say, "Oh, that would be all right."

So you say — you ask him, "Look at the ceiling. Look at the floor. Look at the ashtray" or something of the sort. And you say to him then, "Well, all right now. You're doing okay now?"

И вы говорите:

And he says, "Yes. Yes."

– Ну... э...

So you say, "All right. End of session."

Вы знаете, что задержка общения на этом процессе немного сглажена, и вы понимаете, что преклир, должно быть, находится немного не в настоящем времени, так что вам нужно сделать просто что? Вам нужно использовать оставшуюся часть коммуникационного моста, начать новую сессию и завершить все это. Каким образом вы это делаете? Вы не говорите просто... вы видите, что у преклира затуманено сознание, так что вы говорите:

See? See what a bridge is?

• Выберите несколько вещей в комнате.

If you envision a bridge as a sort of a mechanism here that goes like this. This is a processing area, see, this is a processing area, see. Those are two processing areas; this is simply a "you're here and I'm here" area. See? So, we go — we end a processing area and we begin over here.

Нет, это неправильно. Так вы шокируете его, вы испугаете его, и он застрянет в сессии из-за этого внезапного изменения.

Now, when we start a whole session, a whole session looks like this — looks like this. Here we're both here and here's a processing area, and then no matter how many comm bridges occur in here, we finally wind up like this. And here we both are again, don't you see? You end here, see. So, this is a session. And that is a — that's just a bridge itself. Were always trying to get across the bridge in old Book One and there's the bridge.

Итак, что вы делаете... он говорит:

So anyway, if you know these auditing dodges, you actually know how to talk to people so that they listen to you if you know them.

• Мне дурно.

You can walk into anybody, talk to anybody if you use a bridge. Now, how would you use a bridge talking to somebody? You've just been talking about the big fire, and so forth. Well, you say, "Well, I don't know, that fire, there's been lots of fires around town. How's it going in your family?"

"The family is okay, and so forth. Everything is all — doing all right and so forth."

– Ну...

And you say, "Well, how about the floods that we've been having?" See, a new subject.

• Что ж, если... вы не против, если мы просто... – понимаете, в этот момент вы переходите к оставшейся части моста – вы не против, если я попрошу вас выбирать стены и предметы в комнате и так далее? Вы не против?

In other words, if you end a subject, say, "We're here talking," and begin a subject again, the person you are talking to stays in communication with you.

But if you go rattling along with him madly about fires, fires, fires, fires, and then you suddenly say, "Floods are bad too."

• Что ж, я скажу вам «Посмотрите на эту стену», и вы посмотрите на стену и скажите мне, когда сделаете это. Хорошо?

Much worse, you're talking about business and suddenly you say, "She sure is a pretty girl." He actually, goes out of communication with you because there is no agreement on the subject of the communication, so you end agreement on what you were talking about. You say, "We are still talking here, aren't we," and start again.

Now, a salesman doing this sort of thing very often discovers something very peculiar. He can sell razor blades very nicely, but all of a sudden he brings out a washing machine. The guy wanted razor blades, he bought some, but he doesn't want the washing machine, apparently. But the truth of the matter is something else took place entirely. He was not part of the conversation about washing machines. He was part of the conversation about razor blades. If a conversation existed and communication was taking place on the subject of razor blades, then, of course, there was some wire for the razor blades to travel on, don't you see, to get over to him. But there is nothing to roll a washing machine down! He's not part of the conversation about washing machines. Do you follow this use?

Now, you know the use of all of these communication mechanisms in everyday living is very fascinating. If you can audit well, and if you know these mechanisms so that you are totally relaxed about them, you're still not learning to act on the basis of "Let me see, where — where do I put my thumbs? Do they . . . ?" You know. Get the idea now — "What'll I do with my hands?" You know, sort of thing.

И довольно скоро преклир снова начинает осознавать свое окружение, и вы говорите:

If we have — if we have a conversance — if we have a conversance with our subject we don't have to put very much strain on it. The newness is out of it; we can use it.

• Я попрошу вас посмотреть еще на два или три предмета, и как насчет того, чтобы после этого мы закончили сессию?

Like trying to drive a car the first time. You very often take a hubcap off on the curve or something. But you never did that before, but it's just a new car.

Now, you get so you could really use your communication formulas, you could do the darnedest things with conversation, particularly with a non-Scientologist. You could even do strange things with a Scientologist. In his case just omit some of the steps. And he goes, "Zzzzzzz."

Так что вы говорите... вы просите преклира:

But it isn't just something we invented to know. That's the single difference about this particular subject. It's not simply invented so that we could know something about it. No, we have something else involved here, some-thing entirely different involved here. We talk to somebody in society and they are going chop, chop, chop, chop, chop, chop, you know, "It's all bad over here. It's all bad over there. It's all bad over something else."

• Посмотрите на потолок. Посмотрите на пол. Посмотрите на пепельницу, – или что-то в этом роде. И потом вы говорите:

Communicationwise, if you want to stay in communication with them, they're — you have two choices — chop! or be a Scientologist. Now, the way you be a Scientologist without putting them in-session is to "outchop" him!

He's doing something to create an effect on you. That puts you in a no-game condition. Do you see? So, you just, you know, pop! swing it the other way and he says, "Do you know that Mrs. Aster — Mrs. Aster actually said the other day that her maid ..."

You know, and you said, "Oh, wait, that's — that's nothing. That's nothing. Do you know that — what her husband told me?"

"What?"

Понимаете? Понимаете, что представляет собой коммуникационный мост?

"He said that her maid . . . Well, you know how maids are?"

Если представить мост в виде некоего механизма, который выглядит примерно вот так... Вот это область процессинга, понимаете, это область процессинга. Видите, это две области процессинга, а вот это просто область «ты здесь и я здесь». Понимаете? Так что, мы переходим... мы завершаем область процессинга, и начинаем вот здесь.

This person says . . . They're not chopping.

Так вот, когда же мы начинаем саму сессию, сама сессия выглядит примерно так... она выглядит примерно так. Вот на этом отрезке «мы вместе с преклиром», а вот это область процессинга, и не имеет значения, сколько коммуникационных мостов мы используем здесь, в конце концов получается что-то вроде этого. И вот здесь «мы снова вместе с преклиром», понимаете? Здесь вы заканчиваете. Итак, это сессия. А это... а это мост как таковой. Мы всегда пытались перейти через мост в старой Книге Один, и вот он этот мост.

In other words, you use a communication and put it — somebody is trying to put you in a no ... You see, you can talk to anybody about anything as long as they are not trying to make a super game out of it, whereby they are trying to put you in your place and stop you cold! Get the idea. They are trying to fix you up good. You know, chop, chop, chop. Well, all right.

Так что как бы то ни было, если вы знаете эти уловки, используемые в одитинге, то вы на самом деле умеете разговаривать с людьми так, чтобы они вас слушали.

Now, here we go. This person is talking not to inform you, not to spend a pleasant time with you, not to enjoy your company, but simply to cut you to ribbons by cutting somebody else to ribbons. See? Ha-ha! Just outchop him. This person wants to be in a game condition — put him in one from your standpoint, which puts him in a no-game condition, he stops. Do you get the idea? You can always end a game; that is the easiest thing to do in the world. The first requisite to ending a game, however, is to find out what game is going on.

Вы можете встретить кого угодно, поговорить с кем угодно, если вы используете коммуникационный мост. Каким образом вы можете использовать коммуникационный мост, когда разговариваете с кем-то? Вы только что разговаривали с человеком о большом пожаре и так далее. Вы говорите:

Very often in organizations I am — somebody on staff will — an executive post or something like that over in London or here, they look at me, and they'll say, "We're going to do what? But that newspaper reporter said so-and-so and so-and-so. And you mean, we aren't going to get him down and run birth on him?"

• Ну, я не знаю, этот пожар... в городе случалось множество разных пожаров. Как у вас дела в семье?

Say, "No. Nope. No."

"Well, how — what do you mean — what do you mean then when you want him back in for a pleasant talk? Do you really want to see him again?" "No. I don't want to see him again."

"Well, what's — supposed to do when he comes in?"

"He's supposed to look over these child group profiles on crippled children."

Но вот вы как одержимый обсуждаете с человеком пожары, пожары, пожары, пожары... а потом вы неожиданно говорите: «Наводнения – это тоже плохо».

"Oh, you dog. See, you've got him." Cognite suddenly. See?

Но еще хуже, если вы разговариваете с человеком о бизнесе и вдруг говорите:

What are we doing? This fellow chopped us up one way or the other. He said a bunch of things he shouldn't have said and didn't know anyhow, and tried to chew us up one way or the other, so, we just find a good method of reversing the effect.

«А эта девушка правда симпатичная». На самом деле этот человек выйдет из общения с вами, потому что у вас с ним нет согласия по поводу темы общения. Поэтому вы подводите к концу тему, которую вы обсуждали и по поводу которой у вас было согласие. Вы говорите: «Мы все еще беседуем, не так ли?» – и начинаете новую тему.

Theoretically, we would now hate him. We wouldn't have anything to do with him, don't you see. But we send for him! You'll find out that holding the post is a game condition. Not letting it approach is a no-game condition.

Так вот, продавец, действуя таким образом, зачастую обнаруживает кое-что очень странное. Он может легко продать человеку, например, бритвы, но потом он неожиданно начинает предлагать ему стиральную машину. Человеку нужны были бритвы, он купил несколько штук, и ему, как кажется на первый взгляд, не нужна стиральная машина. Но на самом деле здесь произошло нечто совершенно другое. Этот человек не принимал участия в разговоре о стиральных машинах. Он принимал участие в разговоре о бритвах. Если они разговаривали о бритвах и между ними происходило общение на эту тему, то, конечно, существовала определенная линия, по которой этому человеку можно было передать бритвы, понимаете. Но нет никакой такой линии, по которой можно было бы передать этому человеку стиральную машину! Он не принимает участия в разговоре о стиральных машинах. Вы понимаете, как это используется?

We send for him, we bring him in, we show him some profiles, we ask him if he wouldn't like to write a story on this now after he's chopped us all up otherwise, and he finds himself looking at the profiles of crippled children, and it was free processing given by the organization at the local hospital. He goes, "Oh, zzzzzzz-ssssss."

Знаете, когда вы используете все эти механизмы общения в повседневной жизни, это дает совершенно поразительные результаты. Если вы хорошо одитируете и если вы знаете все эти механизмы так, что вы можете совершенно спокойно их использовать... все равно, когда вы учитесь делать что-то, это не происходит таким образом: «Так, посмотрим, куда... куда я должен положить свои большие пальцы? Нужно ли...?» Понимаете? «Что мне делать с руками?» Понимаете, такого рода вещи.

Handling a communication line is quite necessary. Did you ever think that communication was a subject that was subject to control? Communication is something that one starts, stops and changes.

Если мы... если мы знаем... если мы знаем свой предмет, то нам не нужно делать на этом очень большой акцент. В этом нет ничего нового; мы можем использовать это.

The fellow who cannot stop talking when he wants to stop talking is in a pathetic state.

Это как если вы впервые садитесь за руль какой-то машины. Вы часто сбиваете колпаки с колес о бордюр или что-то в этом роде. Вы никогда не делали этого раньше, это просто новая машина.

Here's a little process you want to run on somebody. It's not particularly therapeutic because it doesn't have masses or objects connected with it. But you ask somebody to do this. Ask him to — you tell him that you will tell him when to stop talking, and he is then to stop his voice from going. We go it this way:

Так вот, когда вы способны по-настоящему использовать различные формулы общения, вы можете делать невероятные вещи, разговаривая с человеком, особенно если он не саентолог. И вы можете делать странные вещи, даже когда разговариваете с саентологом. В этом случае вы просто пропускаете некоторые шаги. И он: «Ззззззз».

He says, "One, two, three, four . . ."

Но это не просто что-то, что мы придумали. Это и есть то единственное, что отличает данный предмет от всех остальных. Это не просто что-то, что было придумано, чтобы мы могли знать кое-что об этом. Нет, здесь мы имеем дело с чем-то другим, мы имеем дело с чем-то совершенно другим. Поговорите с каким-нибудь человеком в этом обществе, он то и дело фыр, фыр, фыр, фыр, фыр, фыр, фыр, фыр:

We say, "Stop!"

«Там все плохо. Здесь все плохо. Где-то еще все плохо».

And he says, "Ff-iv-ve, ff-iv-ve."

Что касается общения, то если вы хотите оставаться в общении с этим человеком, он... у вас есть выбор: фыркать или быть саентологом. Так вот, вы можете быть саентологом, при этом вам не обязательно проводить человеку сессию, для этого вам нужно просто «перефыркать» его!

Quite interesting. He knew he could handle his voice. After we get through with him, he wonders if he ever did say anything. Something around there was talking but was he? And we run him a little bit further and he says for the first time, "One, two, three" and we say "Stop," and he says, "Four." See? He stops. He's in control of his communication.

Он делает что-то, чтобы создать следствие в отношении вас. Из-за этого вы оказываетесь в состоянии не-игры. Вы понимаете? Так что вы просто, знаете, (пток!) переворачиваете все это в другую сторону, и он говорит:

Now, a person who has a compulsive communication lag, in other words, they can't stop talking. They've described something to you and described something to you. They were trying to render an effect of some sort on you, possibly a bad one. And at no time while they were talking to you did you drop dead! So they, of course, have not reached end of line. They're in a position — they're in a position where they wait on something else to tell them when to stop talking. Got the idea?

• Вы знаете, что миссис Астер... миссис Астер недавно сказала, что ее горничная...

Well, you run this person on something like this; you say, "Now, I want you to stop talking when I say 'stop.' Now, I want you to count and then at some point, well, I want you to — I am going to say 'stop' and you are to stop talking at that moment. Is that right?"

Вы говорите:

And the fellow says, "Okay."

• О, погодите, это... это еще что. Это еще что. А вы знаете, что мне рассказал ее муж?

And we just go through the same exercise. He starts counting, "One, two, three, four."

• Что?

We say, "Stop."

And he says, "F-f-i-ive, f-fi-ive, f-f-i-ive, fi-ive, fi-ive, fi-ive, fi-ive, fi-i-ive, fi-i-ive, fi-i-ive, fiv-ve-e, fi-i-ive, fi-ive, fi-i-ive, five."

Другими словами, вы используете общение и приводите... кто-то пытаетсяпривести вас в состояние не... Понимаете, вы можете говорить с кем угодно на какую угодно тему, если этот человек не пытается превратить все это в какую-то суперигру, в которой он пытается поставить вас на место и полностью остановить! Понимаете. Он пытается как следует зафиксировать вас. Знаете, фыр, фыр, фыр. Ну, ладно.

And you say, "Did you stop yourself from talking?"

Итак, этот человек разговаривает с вами не для того, чтобы сообщить вам что-то, не для того, чтобы приятно провести с вами время, не для того, чтобы насладиться вашей компанией, а просто для того, чтобы разнести вас в пух и прах, разнося в пух и прах кого-то еще. Понимаете? Ха-ха! Просто «перефыркайте» его. Этот человек хочет находиться в состоянии игры... приведите его в состояние игры со своей точки зрения, и он окажется в состоянии не-игры, он остановится. Вы понимаете?

And he says, "Noo-ot no-ooot nooot verrrry vv-verrry ww-wwell."

Вы всегда можете прекратить игру; это самое легкое. Тем не менее первое, что вам нужно сделать, чтобы прекратить игру, – это выяснить, какая игра имеет место.

Now, this is all that stammering is. That's all stammering is. He's on a mechanical stop talk. See, he's sitting right on a stop talk. And every time he tries to say something it says, "Shut up!" The stop is out of his control.

Очень часто в организациях я... какой-нибудь штатный сотрудник... который занимает какой-нибудь руководящий пост или что-то в этом роде в Лондоне или здесь... он смотрит на меня и говорит:

So, we ask the stammerer to do this. I'll drop a pearl in your pocket. If you're supposed — if you can stop stammering on somebody, if you could make somebody stop stammering rather easily, you're supposed to be really hot, you're supposed to be really good. I never quite figured out why this was, since personally I've looked around at a lot of people, and I wish some of them stammered more.

• Мы сделаем что? Но этот газетный репортер сказал то-то и то-то. Вы имеете в виду, что мы не будем приводить его сюда и проходить с ним рождение?

But, you're supposed to be able to stop stammering, and the hypnotist tries to do this, everybody tries to do this, and they have very little luck. Well, this one I've just given you will do so.

You say, "One, two, three, four, five ..." You know, you have a — is what the fellow is going to say and then you say, "Stop." He — you have him count up and he's supposed to stop. Well, he's having an awful time getting to five. Now, that's very interesting. See? But you don't run start or change, you simply run the stop.

You say, "One, two, three, four, five, six, seven, eight."

You say, "Stop."

And he says .. .

Good. You've made it.

The way it runs basically, a stammerer starts like this. He says, "Wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha."

• О, хитро. – Понимаете, дошло... у него внезапно происходит осознание, понимаете?

You wait, it's all right.

Что мы делаем? Этот парень-репортер разносил нас в пух и прах тем или иным образом. Он говорил то, что он не должен был говорить и о чем в любом случае не имел никакого представления, и он пытался раздавить нас тем или иным образом, так что мы просто находим хороший способ изменить это следствие на противоположное.

"Wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha — one! Tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-two! Th-th-th-th-th-th-th-th-th-th-th-th — three!" You let him get up to about "Ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei — eight," and you say, "Stop."

Теоретически, мы теперь должны ненавидеть его. Мы не должны иметь с ним ничего общего, понимаете. Но мы посылаем за ним! Вы обнаружите, что держать пост

And you know what he does then, he says, "Nine, ten, eleven, twelve, thirteen, fourteen, fifteen . . ." Very interesting. In other words, this fellow doesn't have his speech under control.

• это состояние игры, а сделать так, что что-то не сможет приблизиться – это состояние ие-игры.

Now, some people are obsessive — are obsessive not-listeners. Did you ever run into an obsessive not-listener? Well, they've gone through a double inversion on the thing.

Мы посылаем за ним, мы приводим его, мы показываем ему несколько графиков, мы спрашиваем его, не хотел бы он написать об этом статью после того, как он разнес нас в пух и прах, и он обнаруживает, что смотрит на графики детей-инвалидов, и организация бесплатно провела им процессинг в местной больнице. И он: «О, грррр-зззз-хссссссс».

Remember, however, that you make a body talk — you are making a body talk. Therefore, you — making a body start talking, stop talking and change talking — are playing a game. You aren't talking! A body is talking. Don't you see? So this becomes a game condition because you are doing it. That's the key-note of a game — a game condition. You're doing it. The game isn't being played for you the way they handle professional football, and so forth; you are playing the game. And you're getting no-effect on self and making an effect on somebody else. So, an individual who is trying desperately to make the body talk better is actually in a no-game condition. You see? He is trying to help the enemy talk. From his standpoint he couldn't be friendly with a body if you gave him $1,000 in bonds along with it. He couldn't be friendly with a body. He'd never come around and put a beam on it and shake hands with the body actually and say, "My pal."

Уметь управлять коммуникационной линией совершенно необходимо. Вы когда-нибудь думали, что общение можно контролировать? Общение – это что-то, что вы начинаете, останавливаете и изменяете.

You start to process him and the first thing you know he gets his foot against the back of the body, you know and he says, "Oof — aaahhh." And he says, "Oh, I hate that thing! I hate that thing. Rahhhhhh."

Человек, который не может перестать говорить, когда он хочет перестать говорить, находится в жалком состоянии.

That's merely an obsessive game condition. He's fighting his body.

Вот небольшой процесс, который вы можете провести кому-нибудь. Он не дает особого терапевтического эффекта, поскольку в нем не работают с массами или объектами. Но вы просите человека сделать это. Попросите его... вы говорите ему, что когда вы попросите его перестать говорить, он должен остановить свой голос. Это делается так. Он говорит:

A fellow finds that his — something is happening; he's got ulcers, see — got ulcers. He's having a hard time with ulcers. Holes appear — swiss cheese sort of thing. And then they come along and they take x-rays of him — shoot x-rays in through it so more holes appear. Anyway, there's a case of ulcers.

• Один, два, три, четыре...

What's the fellow doing getting ulcers? He must be fighting his stomach. Obviously if he wanted to control his stomach he'd have to be able to stop his body from eating. Now, one doesn't change or start an enemy, one only stops him. And that is the last vestige of control one has in a game condition. So, one can stop one's enemies. He can sometimes by threatening to stop them change their course, but one doesn't have positive control over his enemies or there'd be no game.

Did you ever play — did you ever play chess with somebody that says, "All right, move your pawn now." And you moved your pawn, and then he moved his knight, and he says, "Now move your king's rook." It doesn't look like much of a game, does it?

It is like some old-time professional auditor being audited by one of his students. Hey, you know we can cure even that today, we can cure even that today. You know even I can be audited. You know I can be audited without telling the preclear what process to run. You're pretty swell. Yes, we've really come along.

Это довольно интересно. Он знал, что он может управлять своим голосом. После того как мы сделали с ним все это, он удивляется – а действительно ли он когда-нибудь что-нибудь говорил. Было что-то еще, что говорило, но говорил ли он сам? И мы работаем с этим человеком еще немного, и он впервые говорит: «Один, два, три», и мы говорим «Стоп», и он говорит «Четыре». Понимаете? Он останавливается. Он контролирует свое общение.

Well, if — if the body was on your team — you see, this would be different. But, of course, you never process the body as though it were because the preclear never considers, if it's in bad shape, that it is. He never considers the body really on his team. Down basically someplace he considers it a deadly enemy that he has had to accept — if he's having a lot of trouble with it.

Так вот, человек, у которого компульсивная задержка общения, который, другими словами, не может перестать говорить... Он описывает вам что-то, описывает вам что-то. Он пытается создать в отношении вас следствие того или иного рода, возможно, плохое. Но за все это время вы так и не упали замертво! Так что этот человек, конечно, не добрался до конца линии. Он находится в таком положении... он ждет, что что-то еще скажет ему, когда он должен перестать говорить. Понимаете?

Now, you take some very pretty little girl or something like that, she's getting along fine, she doesn't have any trouble getting into her body, out of her body, doing things with her body, learning to do things with her body, and so forth. She and her body are friends. You know, "Hiya."

Вы проводите человеку что-то такое, вы говорите:

But you take somebody who is having a lot of trouble you know, has creak — arthritis — so on, having a real bad time. And what do we discover? The first thing, we examine his attitude toward a body we find out, "Well, let's see, what effect could I have on a body? Let's see now. Well, I could kill it. No, no, no, no; that's not enough. No. No. Now, let me see, I could — uh — I could — uh — well, I don't know, maybe push it slowly into a hot fire. No. No. No. How about falling endlessly through empty space? No, no, no, that is no effect on a body; that's not — that's not a good effect. I mean, that's not convincing. Let's see, what kind of an effect could I have on a body? Let's see, I could take each cell in it in a nutcracker and I could crack each cell very thoroughly. If it were screaming while I did that, yes, I would say that would be having an effect on a body. Yes! Good! Good!"

• Итак, я хочу, чтобы вы перестали говорить, когда я скажу «стоп». Я хочу, чтобы вы считали, и в какой-то момент я хочу... я скажу «стоп», и в этот момент вы должны будете перестать говорить. Хорошо?

That's his level of reality. That is actually — level of reality. It's with a great shock that a preclear will realize this suddenly that his attitude toward a body falls somewhat short of a friendly spirit of fair play.

• Хорошо.

Well, we examine this then and we discover that the one thing he can do with a body is stop. And that is, then, a good game condition. You start to put a body into motion as a process, and you violate this condition of enemy. And we don't care whether he considers the body a friend or an enemy, he can still stop the body, don't you see.

Мы выполняем ту же самую процедуру. Он начинает считать:

So, I — I'm very happy about one thing — that we don't have to have him stop the body eating in order to cure ulcers. Only the medical profession does that.

• Один, два, три, четыре.

Well, here we have — here we have actually a very interesting condition. That the first and foremost point of control when he gets in a game condition with a body is stop. No change, no start, just stop, that's all. Anything else he does to it, he considers to be a sort of a — of a betrayal to — of himself, so he could stop one.

Well, you can stop a body from having things, you could stop a body from eating, you could stop it from walking, you could stop it from growing skin, you can stop it from breathing, you can stop it from eating. You get all these stops? And that's what the common denominator of illness is — stop.

But after a while he really goes down scale. He has just been able to make a body thoroughly ill, see. And he goes down scale and he can no longer stop a body. Wow! Now what happens? The same thing happens that this fellow — he did find he could stop a body from talking. See, he'd go, "O-o-one, t-t-two, th-three, fa-f-four, f-f-five."

And you say, "Stop."

And he goes, "Seven, eight, nine, ten."

Это и все, что представляет собой заикание. Это и все, к чему сводится заикание. У человека работает механическая остановка разговора. Понимаете, он застрял прямо в остановке. Всякий раз, когда он пытается сказать что-то, он слышит: «Заткнись!» Он не контролирует остановку.

See? He inverted. So, when he thinks of stopping the body, it starts running.

Поэтому мы просим заику сделать вот что. Я скажу вам кое-что очень ценное. Если вы должны... если вы можете избавить кого-то от заикания, если вы можете довольно легко избавить человека от заикания, то вас считают очень классным специалистом, вас считают очень хорошим специалистом. Я так никогда до конца и не понимал почему, ведь я сам видел очень много таких людей, и мне хотелось, чтобы некоторые из них заикались еще сильнее.

He's walking up and down, see, walking up and down one way or the other. And he says, "You know, I'd better stop this." Get the idea? I mean, the thought of suppressing a body's actions puts the body in control of him so thoroughly that he's not controlling its actual actions. Follow me?

Но от вас ожидается, что вы можете избавлять людей от заикания. Гипнотизер пытается делать это, все пытаются делать это, но им очень редко это удается. А этот метод, о котором я вам только что рассказал, позволит вам сделать это.

In other words, he inverts: the thought of "stopping" causes him to "start."

Вы говорите:

This is so true that — the button wears out rather rapidly, but we'll take some — take some artist — he's a painter and he stopped painting, you know, standard artist. And he's laid away all of his brushes. He has laid away his canvas. He doesn't ever anymore feel that he can just get up energy enough to paint.

• Один, два, три, четыре, пять... – Знаете, у вас... это то, что говорит этот человек, и потом вы говорите: «Стоп». Вы просите его считать, и он должен остановиться.

You come around to him and you say, "I'll make you a bet that you have no control over your painting!"

Ему ужасно трудно добраться до пяти. Это очень интересно. Понимаете? Но вы не работаете с «начать» или «изменить», вы просто работаете с «остановить».

Supposing we were just as ornery and as mean as this (which we aren't) but supposing we said this to him, "I'll bet you have no further control over your painting."

Он говорит:

He says, "Ahh-ahh. Maybe you're right. Maybe you're wrong."

• Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь.

And you say, "All right now. I want you to decide to stop painting."

And he says, "All right. I'll stop." He says, "That's silly, you know I have." You say, "That's all right. You just decide to stop your body from painting anymore. You don't want to paint anymore. Just decide that." He does.

И он говорит...

"All right, decide to stop painting." This is not a good process, just a demonstration. "Stop painting."

Хорошо. Вам это удалось.

All of a sudden, he says, "Well, all right, I'm going to stop painting."

Но как это, по сути, выполняется... заика начинает примерно так. Он говорит:

You say, "All right, you decide to stop your body from painting." "Okay. Stop my body from painting."

• Оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди-оди. Вы ждете, ничего страшного.

You see, he's trying to start painting all the time. He starts painting — starts painting. It's the painting that stops him! It's done.

See, when he finishes a painting, and it's done, then he stops. Do you get the idea? When he finishes a job of any kind, he no longer has that job and so he stops doing the job. What stopped him? Did he stop doing the job? Or did the job stop?

And after a while he gets so that he can't stop. But his body could stop, so he stops working. He stops painting. He stops doing an awful lot of things that might have been very interesting. He stops kissing pretty girls. Any-thing can happen. He never — he never decided to stop himself. Something else decided.

Вы знаете, что он потом сделает? Он скажет:

A fellow walking along a dark street, walking along, he has no intention of stopping whatsoever — he is walking along and — a fireplug right there, you see — he's walking along, and bang he hits it! And he says, "Ow!" It stopped him, didn't it? He didn't intend to stop, but the fireplug intended to stop him or did it?

• Девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать...

Now, that's the way it is. That's the way — that's the dwindling spiral of life. Everything stops you, you never stop and you stop stopping others and you're dead.

Очень интересно. Другими словами, этот парень не контролирует свою речь. Так вот, некоторые люди навязчиво... находятся в навязчивом состоянии неслушания. Вы когда-нибудь сталкивались с таким навязчивым состоянием неслушания у людей? Что ж, у такого человека произошла двойная инверсия.

For instance, do you know that there are people alive ... I'll betcha there are some people right here in this audience — I'll betcha there are people right here in this audience that if a .44-caliber bullet were to come flying up here in some fashion or another and they put out a hand or something like that, it wouldn't stop. I'll betcha there are people in this audience that are weak that way.

Однако помните, что именно вы заставляете тело говорить... вы заставляете тело говорить. Поэтому вы... заставляя свое тело начинать говорить, прекращать говорить и изменять речь... играете в игру. Вы не разговариваете! Разговаривает тело. Понимаете? Так что это становится состоянием игры, потому что именно вы делаете это. Это ключевой момент в игре... в состоянии игры. Вы делаете это. Никто не играет в эту игру вместо вас, как это происходит в профессиональном футболе, и так далее; именно вы играете в эту игру. И вы не получаете никакого следствия в отношении себя, но создаете следствие в отношении кого-то еще.

Now, there's an oddity. That's a curiosity that you ought to examine. What's the matter with you that you couldn't stop a 16-inch shell, huh? You slippin'?

Так что индивидуум, который отчаянно пытается заставить тело говорить лучше, на самом деле находится в состоянии не-игры. Понимаете? Он пытается помочь говорить врагу. С его точки зрения он не может находиться в дружеских отношениях с телом, даже если вы дадите ему 1000 долларов. Он не может находиться в дружеских отношениях с телом. Он никогда не приблизился бы к телу, и не направил бы на него луч, и не пожал бы ему руку, и не сказал бы: «Приятель».

If you've depended on everything in the universe to do the stopping for you, why eventually you go through these two things; you get so that you stop everything, you don't control anything, you just stop everything, you know, bank presidents, and so forth, you just stop things. And then after a while you get so you can't even stop them anymore, and that's that. You've had it! Then's the time — then's the time when you should call your attorney, write out the last will and testament and take a ride with one of these hot rod drivers you see around town.

Вы начинаете проводить индивидууму процессинг, и он вдруг упирается ногой в спину тела и говорит: «Ууф, эээээ». Он говорит: «О, я его ненавижу! Я ненавижу его. Рррррр».

So, the common denominator that bridges between a friend and an enemy is stop. Do you get that? But stop is part of control. So, you have a control over your enemy to the degree that you are attempting to stop him — attempting to stop him. When you can stop him utterly he is no longer an enemy. He's dead.

Это просто навязчивое состояние игры. Он сражается со своим телом.

Now, I hope I don't restimulate anybody on this. I hope I don't make any people feel suddenly still. I hope — I was running — running a preclear one day on a process like this, and the preclear all of a sudden looked at me and says, "Shhhhhh."

Этот парень обнаруживает, что он... что-то происходит; у него язва, понимаете... у него язва. Эта язва доставляет ему много неприятностей. Там появляются дырки... что-то вроде швейцарского сыра. И потом появляются эти люди, и они делают рентгеновские снимки... пропускают сквозь него рентгеновские лучи, чтобы там появлялось еще больше дырок. В общем у него язва.

I says, "What's the matter?"

Почему у него язва? Должно быть, он сражается со своим желудком. Если бы у него было желание контролировать свой желудок, то он, по всей видимости, должен был бы уметь заставлять свое тело прекращать есть. Так вот, человек не начинает и не изменяет врага, он только останавливает его. И это последняя крупица контроля, которая остается у человека в состоянии игры. Так что, он может останавливать своих врагов. Иногда, когда он угрожает врагам тем, что он их остановит, ему удается изменить их образ действий, но он не обладает полным контролем над своими врагами, иначе не было бы никакой игры.

He says, "We must be very still."

Вы когда-нибудь играли... вы когда-нибудь играли в шахматы таким вот образом: ваш соперник говорит вам: «Хорошо, теперь ходи пешкой», и вы ходите пешкой, а потом он ходит своим конем и говорит вам: «Теперь ходи ладьей». Это не очень похоже на игру, не так ли?

I says, "Okay. What's the matter?"

Это как если бы какой-нибудь профессиональный одитор, который давно одитирует, получал одитинг у одного из своих учеников. Эй, знаете, сегодня мы можем справиться даже с этим, сегодня мы можем справиться даже с этим. Вы знаете, что даже меня можно одитировать? Вы знаете, что меня можно одитировать, не говоря преклиру, какой процесс нужно проходить? Вы великолепны. Да, мы действительно кое-чего добились.

He says, "What you whispering for?"

Что ж, если... если бы тело было в вашей команде... понимаете, это было бы другое дело. Но, конечно, вы никогда не проводите процессинг в отношении тела так, как если бы оно было в одной команде с преклиром, поскольку сам преклир никогда не считает, что тело, если оно в плохом состоянии, находится в одной команде с ним. Он на самом деле никогда не считает, что тело находится с ним в одной команде. Где-то в глубине души он считает, что тело является его заклятым врагом, с которым ему пришлось смириться... если тело доставляет ему много неприятностей.

Well, so as we worked along one way or the other throughout this last year, I've been developing the games condition material, I've been developing this stop material. And the reason I've spent so much time telling you about stop is for the simple reason that an auditor who is on obsessive stop could never audit a preclear.

Так вот, если мы посмотрим на какую-нибудь маленькую очень симпатичную девочку или кого-нибудь в этом роде, то мы увидим, что дела у нее идут хорошо, у нее нет никаких трудностей с тем, чтобы входить в свое тело, выходить из него, делать с ним разные вещи, учиться делать с ним разные вещи и так далее. Они друзья. Знаете, она с ним на «ты».

And an auditor who can't stop a preclear in his tracks usually doesn't make him well. Why? Because it requires good positive control of the pre-clear. And the anatomy of control is start, change and stop.

Но если вы посмотрите на какого-нибудь человека, у которого много трудностей, который скрипит... у него артрит... и так далее, ему действительно приходится туго. Что мы обнаруживаем? Во-первых, мы выясняем, как он относится к телу, и он говорит: «Так, посмотрим, какое следствие я мог бы создать в отношении тела? Так, так, так. Ну, я мог бы убить его. Нет, нет, нет, нет, этого недостаточно. Нет. Нет. Так, посмотрим. Я мог бы... э... я мог бы... э... ну, я не знаю, может быть, толкать его медленно в огонь. Нет. Нет. Нет. А как насчет того, чтобы пустить его в бесконечный полет по открытому космосу? Нет, нет, нет, это не создаст в отношении тела никакого следствия; это не... не очень хорошее следствие. То есть это неубедительно. Посмотрим, какого рода следствие я мог бы создать в отношении тела? Посмотрим, я мог бы взять каждую клетку этого тела и изо всех сил сжать ее щипцами. И если тело при этом будет кричать, то да, я могу сказать, что это создает какое-то следствие в отношении тела. Да! Хорошо! Хорошо!»

If you can't control the session so as to get the preclear in control of things, then, of course, you are going to have the preclear out from under you. You are going to have difficulties every time he has difficulties and you're not going to control him through his difficulties. So that's the other requisite I learned about auditing during the past year — control of the session, control of the case.

Таков уровень реальности человека. Это на самом деле уровень реальности. Для преклира будет огромным потрясением, когда он вдруг осознает, что его отношение к телу вовсе нельзя охарактеризовать как дружественную атмосферу честной игры.

There is no nice delicate insight nor a bunch of mechanics that can get you across if this stop factor is out of gear in your own — in your auditor's frame of reference. Don't you see that? If he has to obsessively stop every-thing, he will do the darnedest things to you as a preclear.

Так вот, мы рассматриваем все это, и вот что мы обнаруживаем: единственное, что человек может делать с телом, – это останавливать его. И это хорошее состояние игры. Когда вы проводите человеку процесс, в ходе которого он начинает приводить свое тело в движение, тело перестает быть врагом. И неважно, считает ли человек свое тело другом или врагом, он все равно может его останавливать, понимаете.

Ashtray — sitting there, you know, and you are getting deeper and deeper in, deeper and deeper — pop, crash goes the ashtray, and you go "Dahhhhh! What was that?"

Так что я... я очень рад одному обстоятельству... я рад, что нам не нужно добиваться, чтобы человек заставлял свое тело прекращать есть, пытаясь избавиться от язвы. Так делают только медики.

Why did he do that? He couldn't simply stop you by telling you to stop — that would be something he couldn't do. But he could knock an ashtray off the table, slam the door, make the telephone ring, do something. Don't you see? So, we've isolated then — this.

Так вот, здесь мы имеем дело... здесь мы в действительности имеем дело с одним очень интересным фактом. Первое и самое важное проявление контроля, которое наблюдается у человека, когда он оказывается в состоянии игры с телом, – это остановка. Никакого изменения, никакого начала, только остановка, вот и все. Что бы еще он ни делал с телом, все это он считает как бы... предательством по отношению к самому себе, так что он может останавливать тело.

Now, if an auditor can't stop on a communication bridge, what happens? What happens? The processes all just take their course, and the session just takes its course, and the processes take their course, and it just goes on and on and on, don't you see? Don't you — don't you see how this would go? I mean, there is nobody stopping anything. The preclear is in a kind of a condition so he can't stop it. And the auditor is in a condition so he can't stop the preclear and he can't stop the process and he doesn't ever know when to end the process and so he merely changes the process. And he has to change it rap-idly because he can't stop the process. And this communication bridge enforces a stop on the auditor and preclear.

Вы можете остановить тело, заставив его перестать иметь что-то, вы можете остановить тело, заставив его перестать есть, вы можете остановить тело, заставив его перестать ходить, вы можете остановить тело, заставив его перестать обновлять кожу, вы можете остановить тело, заставив его перестать дышать, вы можете остановить тело, заставив его перестать есть. Вы видите, что все эти остановки существуют? Это и есть общий знаменатель болезни – остановка.

A little bit of break, you know, and then, clunk! stop! Okay, and we've got the session — we've got a stop in the session. Don't you see that? So, this bridge gets the session under control.

Но через некоторое время человек на самом деле начинает опускаться по шкале. Все, на что он способен, – это сделать тело очень больным, понимаете. Он начинает опускаться по шкале, и он уже больше не способен останавливать тело. Ну и ну! Что происходит? Происходит то же самое, что и с человеком... он действительно обнаружил, что он может остановить свое тело и заставить его перестать говорить. Понимаете, он говорит:

Well, anyway, a lot of other things about that — but the whole itinerary of indoctrination, and so forth, worked out of a study of this start, stop and change and formula of communication. And I developed the materials — the basic materials and dummy sessions on this — over in London and then developed the other things that went alongside of them. And we all got to working on it very heavy putting it in practice, and the next thing you know, we were having a very delightful time. Let me assure you.

• О-о-один, д-два, т-три, чет-т-тыре, п-п-пять.

But there were some people at executive level that hadn't been through indoctrination yet. Terrible thing! But, they weren't convinced that indoctrination was absolutely necessary. It had merely been developed and used with a little bit to give people the communication formula and then to teach them the communication bridge and its use — and then to teach them the control of preclears and then to teach them how to use these various factors in order to put the preclear under his own control and square him around and put him in a condition where he could or didn't have to have a game as the case may be.

And we went along in this wise, and we got no cooperation — I got no cooperation particularly from the organization at large.

One day I was sitting in my office, and I decided — you've been watching these dummy process sessions in the morning, haven't you? Do you find them interesting?

У него произошла инверсия. Так что когда он думает о том, чтобы остановить тело, оно начинает действовать.

Audience: Yes.

Он ходит туда-сюда, понимаете, он ходит туда-сюда. И он думает: «Так, мне нужно остановить это». Понимаете? Я имею в виду, мысль о том, чтобы подавить действия тела, до такой степени дает телу контроль над ним, что он перестает контролировать настоящие действия тела. Улавливаете?

Well, I hate to tell you this, but the Director of Training in London didn't entirely approve of this kind of thing. He wasn't working in this direction very much. So, one night he was sitting in the office and a couple other of my pals over there, were sitting there . . . So, he says, "You know about this funny kind of auditing that you have been developing in the research unit?" He says, "What's this — you know, it's kind of funny," he says, "putting somebody through a couple of weeks just doing auditing that doesn't do any case any good." See? He says, "I haven't had time to read over these processes."

Говоря иначе, у него происходит инверсия: мысль об «остановке» заставляет его «начинать».

I says, "Yes, yes, yes" I says. "Well, I'll tell you, they go this way. They go this way. We'll take this command here, we'll say 'Are mullets wet?' — we'll take that as an auditing command."

Это настолько верно, что... эта кнопка теряет свою силу довольно быстро, но давайте рассмотрим какой-нибудь... давайте рассмотрим какого-нибудь художника... он был живописцем, но он перестал писать, – знаете, стандартный художник. Он отложил в сторону все свои кисти. Он отложил в сторону холсты. Он больше не чувствует, что у него может появиться достаточно энергии для того, чтобы писать.

"Okay," he says. "Okay, are mullets wet?"

Вы приходите к нему и говорите:

"And then we'll take another auditing command here," I said, " 'Are cats lonely?' And then we'll take another auditing command, 'Is red red?' All right, fine. Fine."

• Могу поспорить, что вы не контролируете свою живопись!

"Okay," he says, "all right. What am I supposed to do?"

Предположим, что мы были бы такими вот злобными и подлыми (а это не так)... но предположим, что мы сказали бы ему:

I said, "Well, you take a communication bridge, such as you've been hearing about and you'll use a communication bridge to get into the session and out of the session. You'll deliver the auditing command and acknowledge each time it's executed. You will handle the origin of the preclear and here we go. Okay?"

• Могу поспорить, что вы больше не контролируете свою живопись.

"Oh, yeah. Yeah! Yeah! I've been auditing for years — old-timer. Nothing to that."

So, I was sitting there at my desk.

He starts in. He says, "All right, are you set?"

And I says, "Yeah. Yeah. Yeah."

He says, "Are mullets wet?"

Он делает это.

See.

«Решите, что вы перестанете писать» – это не очень хороший процесс, это просто демонстрация. «Перестаньте писать».

Was that a session?

И вдруг этот человек говорит:

Male voice: No.

• Ну, ладно, я перестану писать.

No! He hadn't even started. Well, he was an old-timer. So, I was an old-timer myself once.

So, he says, "Are mullets wet?"

And I says — being the preclear in this dummy session — "Well," I said, "I don't know. I just don't know. Ummmm, yes."

Понимаете, он все время пытается начать писать. Он начинает писать... начинает писать. Именно живопись останавливает его! Дело сделано.

And he says, "Good. Good. Fine. Are mullets wet?"

Понимаете, когда он заканчивает писать картину, дело сделано, и тогда он останавливается. Вы понимаете? Когда он завершает работу любого рода, у него больше нет этой работы, и поэтому он останавливается и перестает выполнять эту работу. Что останавливает его? Он сам остановился и перестал выполнять работу? Или это работа остановилась?

"I — well — I don't know."

И через некоторое время он приходит в такое состояние, когда он не может остановиться. Но его тело может остановиться, так что он прекращает работать. Он прекращает писать. Он прекращает делать много всего, что могло бы быть очень интересным. Он прекращает целовать симпатичных девушек. Может произойти все что угодно. Он никогда... он никогда не принимал решение остановиться. Что-то другое принимало такое решение.

Well, he says, "Good. Good." He says, "Are mullets wet?"

Вот парень идет по темной улице, он идет по улице, у него нет намерения остановиться... он идет себе, и... прямо там находится пожарный кран, понимаете... он идет себе, и – бамс – он сталкивается с ним! Он говорит: «Ой!» Этот кран остановил его, не так ли? Сам он не намеревался останавливаться, но пожарный кран намеревался его остановить... или как?

And I said, "Well . . . What's a mullet?"

Что ж, вот так это и происходит. Вот так... такова нисходящая спираль жизни. Вас все останавливает, вы ничего не останавливаете, вы прекращаете останавливать других, и вы мертвы.

And he says, "Well," he says, "uh — well — uh — you know what a mullet is!" I says, "No, I don't!"

Например, вы знаете, что есть люди, которые... Могу поспорить, что в этой аудитории есть несколько человек... могу поспорить, что прямо в этой аудитории есть такие люди... если бы на них летела пуля 44 калибра, то они могли бы выставить перед собой руку или что-то в этом роде, и она не остановилась бы. Могу поспорить, что в этой аудитории есть люди, которые отличаются такой слабостью.

And he says, "Well, just answer the question!"

Так вот, здесь существует одна странность. Это нечто любопытное, что вам следует изучить. Что с вами такое, почему вы не можете остановить шестнадцатидюймовый снаряд? Мм? Вы начинаете сдавать?

And I says, "Well, all right, all right. What do you want me to say?" He says, "Say yes, of course."

Если вы рассчитываете, что все остальное в этой вселенной будет останавливать вместо вас, то в конце концов вас ожидает две вещи; вы придете в такое состояние, что будете останавливать все подряд, вы ничего не будете контролировать, вы будете только останавливать все, знаете, как президенты банков и так далее, вы будете только останавливать все. А потом через некоторое время вы окажетесь в таком состоянии, что вы больше даже не будете способны останавливать что-либо, и все. Вам крышка! И

I says, "All right. Yes. Yes. Yes. Yes. Yes. Yes. No. Yes, of course."

тогда... и тогда вы должны будете позвонить своему адвокату, написать завещание и прокатиться по городу с лихим водителем в машине с форсированным двигателем.

And he says, "Well, now . . . Are cats lonely? Oh, now, are cats lonely?"

Таким образом, общий знаменатель, который является мостом между дружбой и враждой – это «остановка». Вы понимаете? Но остановка является составляющей контроля. Так что вы контролируете врага в той степени, в какой вы пытаетесь останавливать его... пытаетесь останавливать его. Когда вам удается полностью его остановить, он больше не является врагом. Он мертв.

And I said, "Yeah, I suppose so. Suppose so."

Так вот надеюсь, я никого не рестимулировал этим. Надеюсь, я не заставил вас ВДРУГ почувствовать себя неподвижными. Надеюсь... я проводил... однажды я проводил одному преклиру подобный процесс, и преклир вдруг посмотрел на меня и сказал. «Шшшшшшшшшш».

And he says, "Well, are cats lonely?"

Я спрашиваю:

And I said, "Suppose so."

• В чем дело? Он отвечает:

And he says, "Well, are cats lonely?"

No acknowledgment, no .. .

And I said, "Hummm," I said, "What's a mullet?"

And he says, "What are you doing thinking about mullets?"

Что ж, пока мы работали тем или иным образом в течение последнего года, я разрабатывал весь этот материал, связанный с состоянием игр, я разрабатывал этот материал, связанный с остановкой. И я так долго рассказывал вам об остановке по одной простой причине – одитор, который застрял в навязчивой остановке, никогда не сможет одитировать преклира.

I said, "I don't know! I — what is a mullet?"

А одитору, который не может мгновенно остановить преклира, обычно не удается привести его в хорошее состояние. Почему? Потому что для этого требуется установить хороший четкий контроль над преклиром. Анатомия контроля: начать, изменить и остановить.

Completely lost his head. He says, "Now! Don't think!" He says, "Stop thinking! And be quiet." He says, "It's all right now!"

Если вы не способны контролировать сессию и добиться, чтобы преклир взял что-то под контроль, то, конечно, преклир выйдет из-под вашего контроля. У вас будут возникать трудности всякий раз, когда они будут возникать у него, и вы не сможете контролировать его, продираясь через его трудности. Так что это еще одно требование, которое, как я обнаружил в течение последнего года, должно соблюдаться в одитинге... контроль над сессией, контроль над кейсом.

So, I said .. .

Не существует никакой тонкой способности проникать в суть вещей и не существует никаких механических приспособлений, которые позволят вам чего-то добиться, если у вашего одитора что-то не в порядке с этим фактором остановки. Понимаете? Если ему нужно навязчиво все останавливать, он будет делать с вами самые невероятные вещи.

And he says, "Is red red?"

Пепельница... она стоит там, знаете, и вы проникаете все глубже и глубже, глубже и глубже... пток, хрясь, и пепельница разбивается, и вы: «Аааээээээээ! Что это было?»

And I says .. .

Почему он это сделал? Он просто не смог остановить вас, он не смог сказать вам, чтобы вы остановились... это то, чего он не может сделать. Но он может столкнуть пепельницу со стола, хлопнуть дверью, он может сделать так, что зазвонит телефон, он может что-то сделать. Понимаете? Так что мы обнаружили это.

He says, "Answer my question. Is red red?" He said, "Come on," he said, "you can talk!"

Если одитор не может выполнять ту часть коммуникационного моста, которая содержит остановку, то что происходит? Что происходит? Процессы просто проводятся сами по себе, и сессия просто проводится сама по себе, и процессы просто проводятся сами по себе, и все это просто продолжается, продолжается и продолжается, понимаете? Вы видите, как это происходит? Я имею в виду, что никто ничто не останавливает. Преклир находится в таком состоянии, что он не может остановить это. И одитор находится в таком состоянии, что он не может остановить преклира, он не может остановить процесс, он даже не знает, когда нужно закончить процесс, так что он просто изменяет его. И ему нужно изменить его быстро, поскольку он не может его остановить. А этот коммуникационный мост заставляет одитора и преклира остановиться.

I said, "Well, thank you. Well, red — is red red?"

Небольшая пауза, и потом дзыньк! Стоп! Хорошо, и мы проводим сессию... мы сделали остановку в сессии. Понимаете? Так что благодаря этому мосту сессия остается у вас под контролем.

He says, "What's the matter with you!"

Ну, как бы то ни было, многие другие вещи... но вся программа обучения и так далее была разработана в результате изучения «начать», «остановить» и «изменить» и формулы общения. И я разработал все это, я разработал основы всего этого и имитационные сессии, в которых все это используется, в Лондоне, и потом я разработал другие сопутствующие этому вещи. И мы все усиленно взялись за работу, чтобы ввести все это в действие, и вдруг дела у нас пошли просто восхитительно. Я могу уверить вас в этом.

I says, "You said, 'don't think!' "

Среди руководящего персонала было несколько человек, которые еще не прошли обучение. Ужас! Но они не считали, что обучение является чем-то совершенно необходимым. Мы просто разработали все это и использовали, чтобы дать людям формулу общения, а затем обучить их тому, что такое коммуникационный мост и как его нужно применять; затем чтобы обучить их контролировать преклира, и потом чтобы обучить их тому, как можно использовать все эти различные факторы, чтобы преклир сам начал контролировать себя, чтобы у него было все в порядке и чтобы привести его в такое состояние, когда он может иметь игру или когда ему не обязательно иметь игру, в зависимости от обстоятельств.

The next morning I found him in Indoctrination Course.

Мы действовали таким образом, но никто не поддерживал нас в этом; в особенности, меня не поддерживали в этом организации в целом.

Yes. And then he went out the door out of the office that night terribly embarrassed because two auditors — other auditors had been sitting in the office, his closest friends, and he finally says, "Damn it, Ron!" he says, "It takes a sane man to act that psychotic!"

Однажды я сидел в своем офисе, и я решил... вы видели эти имитационные сессии сегодня утром, так ведь? Они показались вам интересными?

Well, what with him and other little minor matters and getting the subject wrapped up — that's what I've been doing the last year. And if not productive, it's at least been interesting. But it has been intensely productive.

Что ж, мне ужасно не нравится говорить вам об этом, но начальник отдела обучения в Лондоне не вполне одобрял это. Он не очень-то много работал в этом направлении. Как-то вечером он сидел у меня офисе, и там была еще парочка моих приятелей... И вот он говорит:

I think the last year — the last year has been in terms of actual advance the most interesting of all these six years because it's given us actually almost the entirety of refined auditing procedure which is about 60 percent of modern auditing, and it's given us the remaining 40 percent which tells you what to use the procedure on.

– Помнишь, этот смешной тип одитинга, который ты разрабатывал в исследовательском отделе? Что это... знаешь, как-то смешно заставлять человека в течение двух недель проводить одитинг, который не приносит кейсам никакой пользы,

We were in a very interesting condition last February by the way; we had dropped Havingness out of the auditing procedures — processes, see; no Havingness was being audited. We're doing it with perfect procedure and never remedying anyone's havingness. We never gave anybody anything. He couldn't have anything of any kind, it just dropped out of sight.

• понимаете? – У меня не было времени прочитать эти процессы.

But we were doing our auditing with perfect procedure. Of course, if you dropped all Havingness out of sight entirely in auditing, you, of course, never would make anybody well.

И я говорю:

But, the insight, the skill, the way the auditor had learned how to hold his little finger as he audited the preclear was so good, so perfect, and was done with such consummate aplomb that even without a technique to handle anything, they were making people well — better than 22 percent, too!

• Да, да, да. Ну, я расскажу тебе. Они выполняются таким образом. Они выполняются так. Мы берем вот эту команду, мы спрашиваем: «Кефаль мокрая?» Мы используем это как команду одитинга.

Well, we've had a very, very fascinating time of it. My only regret during the past year is not being with so many of my good friends. I don't particularly enjoy Europe. I don't particularly enjoy fumbling around with foreign languages — such as cockney!

But the level of case was sort of this way. I figured out if I could crack one of those, why, any of yours would be a pipe. And by golly! We even started to crack the cases of old auditors in England!

The last year was very productive. The material picked up along it actually is relatively simple; it is very easy to use; there is nothing to handling preclears now, as long as you know it all perfectly. That's all you have to be able to do. Handle it perfectly and get perfect results. I am not studying that sort of thing now.

For the last three, four years, people have been asking me, "What's an Operating Thetan?" You know they have been asking me this: "What's an Operating Thetan? What is this thing? I want to be an Operating Thetan." Or, "What are the techniques used to make an Operating Thetan?" and so forth.

So having wrapped up auditing procedure, I am going to spend the next few months trying to find out. I coined the phrase a long time ago and made some notes, but I lost the notes. You know how I am with notes.

Evidently an Operating Thetan would be somebody who — well, I don't know, we'll have another congress one of these days and I will tell you then.

И вот я сижу за своим столом. Он начинает. Он говорит:

• Хорошо, вы готовы?

Это была сессия?

Нет! Он даже не начал ее. Что ж, он был ветераном в этом деле Когда-то я тоже был ветераном.

И вот он говорит:

• Кефаль мокрая?

И я отвечаю как преклир в этой имитационной сессии:

• Ну, не знаю. Не знаю. Эммммм, да.

• Ну, хорошо. Хорошо. Что вы хотите от меня услышать?

Он совершенно потерял голову. Он сказал:

• Так! Не думайте! Перестаньте думать! Ведите себя спокойно! Все в порядке! Так что я сказал... (пауза) Он сказал:

И я говорю... Он говорит:

• Ответьте на мой вопрос. Красный красен? Давайте, вы можете говорить!

На следующий день утром я увидел этого человека на ознакомительном курсе.

Да.

В тот вечер он вышел из офиса, чувствуя себя ужасно неловко, потому что в офисе было еще два одитора, его близкие друзья, и он в конце концов сказал: «Черт возьми, Рон! Только душевно здоровый человек может вести себя до такой степени как психотик!»

Так вот, то, что я делал с этим одитором... и разные другие незначительные вещи, а также работа над тем, чтобы привести все это в окончательный вид... вот чем я занимался в течение последнего года. И если это было не продуктивно, то по крайней мере это было интересно. Но на самом деле это было очень продуктивно.

Думаю, за последний год... последний год из шести предыдущих был наиболее интересным в плане реального прогресса, поскольку в этот год у нас на самом деле появилась практически вся усовершенствованная процедура одитинга, которая составляет примерно 60% всего современного одитинга, и также у нас появились оставшиеся 40%, которые вы используете, чтобы определить, с чем вам нужно работать в этой процедуре.

Кстати, в феврале прошлого года мы находились в очень интересном состоянии; мы упустили процессы по обладанию из процедуры одитинга, понимаете; мы не проводили никаких процессов по обладанию. Мы использовали совершенную процедуру и никогда не занимались исправлением обладания. Мы никому ничего не давали. Никто не мог ничего иметь, это просто исчезало из поля зрения.

Но мы проводили одитинг, используя совершенную процедуру. Конечно, если вы, проводя одитинг, совершенно упускаете из вида все процессы по обладанию, то вы, конечно, никогда не сможете сделать кого-либо здоровым.

Но способность проникать в суть вещей, мастерство, умение оттопырить мизинец определенным образом во время одитинга – все это было на таком высоком уровне, одиторы владели всем этим настолько совершенно и делали все это с таким невероятным апломбом, что даже не владея техниками, которые позволили бы справиться с чем-то, они делали людей здоровыми... в более чем 22 процентах случаев!

Что ж, это было очень, очень удивительно. Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что в прошлом году я не общался со многими своими хорошими друзьями. Мне не особенно нравится находиться в Европе. Мне не особенно нравится, запинаясь, объясняться на иностранных языках... например, на кокни!

Но приходилось иметь дело примерно с таким уровнем кейсов. Я подумал, что если я смогу взломать один из этих кейсов, то любой из вас будет для меня плевым делом. И бог ты мой! Мы даже начали в Англии взламывать кейсы одиторов, которые давно одитируют!

Прошлый год был очень продуктивным. Материал, который у нас появился в течение этого года, на самом деле довольно простой; все это довольно легко использовать; сейчас у вас не будет никаких трудностей в работе с преклирами, если вы знаете все это в совершенстве. Это и все, что вы должны уметь делать. Выполнять все это в совершенстве и добиваться самых лучших результатов. Я не изучаю все это сейчас.

В течение последних трех или четырех лет люди спрашивали меня: «Что такое оперирующий тэтан?» Знаете, мне задавали такие вопросы: «Что такое оперирующий тэтан? Что это такое? Я хочу быть оперирующим тэтаном». Или: «Что это за техники, с помощью которых человека можно сделать оперирующим тэтаном?» – и так далее.

Итак, завершив работу над процедурой одитинга, я собираюсь потратить следующие несколько месяцев, чтобы выяснить, что все это такое. Много лет назад я придумал это название и сделал несколько заметок на эту тему, но я их потерял. Вы же знаете, как это бывает у меня с заметками.

По-видимому, оперирующий тэтан – это кто-то, кто... ну, я не знаю, мы организуем еще один конгресс в ближайшее время, и тогда я расскажу вам обо всем этом.