Thank you.

We have today a very, very solemn and sad subject to cover — the descent of man. And in your hands at the moment, as have been passed out by the seminar leaders and others, you have slips of paper. These paper slips come from pads of such charts and these pads are so composed so that an auditor in auditing can keep a very accurate track of his preclear and make notes as to what he is doing with that preclear. The pad you have or the slip of paper you have in your hand is a new chart.* I've already discussed this chart, already talked about it, but there you see a graphic representation of the descent of man. But let's take a happier look at it and call it the ascent of man.

Спасибо. Как у вас сейчас дела?

Now, we'll take a look at that chart and we will see that a great many values or ideas have been fitted into their consecutive places and we have, in effect, a gradient scale of ability. Now, if you call this anything else but a scale of ability you'll be in trouble. Why? Because a person is not insane simply because he hides something. A person is not sick simply because he's trying to protect something. Now, he could get sick in trying to protect something and he could get sick in trying to hide something. But that is not our concern.

Отлично. Я кого-нибудь превратил в настоящую развалину?

That is a chart of ARC. It is the same old chart of ARC that we've been working with for five years which was originated with the writing of the first book and became ARC in July of 1950, which was a long time ago. And we have borrowed the basics of this chart from Dianetics and we are using it in Scientology. And this chart represents the degree that a person can experience — the degree that a person can experience — affinity, reality, and perform communication. Now, that's — is merely a gradient scale. And the values which are on this chart from top to bottom, from bottom to top, are simply a gradient scale of that ARC triangle.

Женский голос: Пока нет, но вы еще успеете.

The most fundamental thing you could say about the ARC triangle is that it is impossible — impossible — to communicate in the total absence of an agreement of some kind. No communication is possible without an agreement of some kind. And no agreement is possible unless there is affinity of some kind or type. And no affinity is possible without a communication of some kind.

О, это точно. [Смех.]

Now, you see how that works out? Now, did you ever try to talk to somebody that you didn't know, had never seen and didn't know where they were? Well, now that would be trying to communicate in the absence of agreement. At least we have to have an agreement on location before we can communicate.

Сегодня случилось нечто очень, очень хорошее... я так понял, что два или три человека экстериоризировались за час процессинга, да? Не могли бы те люди, которые внезапно вылетели из головы, поднять руки? Один, два, три, четыре, пять... да, несколько человек... шесть, семь. Хорошо. Восемь.

• Editor's Note: A copy of this chart can be found in the appendix.

Так вот, находиться вне головы вовсе не обязательно. Но тот, кто сидит у себя в голове, просто болван!

And now you possibly know of somebody in your past who did you in or you did in and who is out of your life and you'd just rather not think about him. Well now, think of your attitude — your communication attitude — about that person. Do you want to talk to that person? Don't want to talk to that person. That's the affinity factor — you don't like that person. That person — nah! So, you have an absence of affinity and you don't have any communication. So every time we drop out a corner of this triangle, we drop out the other two corners. It's just as nice a neat little plan as you ever saw in your life.

Так вот, я хотел сказать вам несколько слов об экстериоризации, поскольку не стоит одитировать вас сразу же после хорошего обеда. Поэтому я просто собираюсь поговорить с вами об экстериоризации... что это такое? И я собираюсь очень быстро рассмотреть с вами составные части бытийности. Вы хотите послушать об этом... о составных частях бытийности?

The only funny part of it is that it happens to be a very broad highway on the road back to ability. It isn't just a cute datum. It works. And as long as we pay attention to this triangle and as long as we process in connection with this triangle, we then achieve remarkable successes in enhancing and increasing the ability of Homo sapiens. And then increasing the ability of the beingness that he really is.

Что ж, все это как бы начинается с чего-то, что имеет качество и не имеет количества. А после этого появляется количество. Вселенная просто растет, вроде Топси. Мы начинаем с того, что в Дианетике изначально называлось единицей, осознающей осознание. Она не имеет массы, она не имеет длины волны, она не имеет положения в пространстве. Но она обладает способностью создавать постулаты и делать множество других интересных вещей, например пить виски с содовой и льдом и...

ARC: affinity, reality and communication. Great deal to be learned from that. If a person knew all the factors involved in affinity, reality and communication he could probably communicate with anything.

Но как она все это делает? Как она все это делает? Она делает это, просто говоря, что она это делает. Вот и все, что тут можно сказать. И эта поразительная головоломка морочила ей голову на протяжении долгого времени. Как она может делать все эти вещи, просто говоря, что она их делает?

Now, there are several little maxims that jump up concerning this. One of the most notable is: When in doubt, communicate. Apparently it's always better to communicate than not to communicate. Because when you stop communicating, you acquire mass on the subject. But if you want to acquire mass, stop communicating. Do you see this? You stand up to a man and you've been discussing things with him and he's rather a violent sort of a man and you all of a sudden say, "I refuse to talk to you anymore," and then just shut up. The next thing you know, you're going to get some mass — a more violent representation.

Что ж, ей бы не хотелось верить, что каждый постулат, который она создает, будет сохраняться в действии. Задумайтесь об этом на мгновение... предположим, что каждый постулат, который вы создали, сохранялся бы в действии. Предположим, что всякий раз, когда вы говорите: «Хочу быть мертвым», – вы оставались бы лежать там. Ну разве это не было бы замечательно? Предположим, что всякий раз, когда вы говорите: «Лучше всего я буду соответствовать этой ситуации, если буду старым и дряблым», – вы становитесь таким. И предположим, вы сказали: «О, детство, детство! Вот это было времечко! Ба-ба-ба».

But the actuality is, is you'll have a preclear who's sitting there with a huge ridge in front of his face, you know. And you say, "All right. Shut your eyes. Now, what do you see?"

Так что одна из самых замечательных вещей, которые делает эта единица, осознающая осознание, – это держит себя на мушке. Она говорит: «Что ж, эти постулаты не будут сохраняться в действии. Я продолжаю быть Джо Джонсом. Но еслибы я мог делать все по-своему, то я был бы Джо Джонсом, Бесси Смит, П. Т. Барнумом, борзой собакой и все это, вероятно, где-то за один час. И это приводило бы в замешательство моих друзей, поэтому я сжалюсь над ними и просто буду Джо Джонсом». Можете представить себе, в каком замешательстве вы были бы, если бы у вас был такой друг. Он создает постулат и предстает перед вами во всей красе. Это бы вас расстраивало.

He'll say, "Nothing."

Поэтому мы делаем всевозможные хитроумные вещи, чтобы не давать себе подчиняться собственным постулатам по собственному желанию... ведь мы знаем, что не можем себе верить; конечно же, это первое, что мы должны знать. И мы делаем всевозможные вещи, чтобы все это срабатывало автоматически и чтобы все это нас удивляло.

You say, "What do you see?"

Один из излюбленных трюков духовного существа, который только можно придумать... Понимаете, это очень плохо, что дух оказался так основательно монополизирован высокими шпилями, мягчайшими коврами, крестами и так далее. Это очень плохо, поскольку создается впечатление, что в результате он попадает в категорию... понимаете, в особую категорию: нечто чрезвычайно серьезное и мрачное. Это означало бы, что никто никогда бы не смеялся. Если бы духовное существо было чем-то серьезным... если бы оно постоянно было серьезным, если бы его настроение соответствовало настроению, которое создается ладаном и тому подобными вещами... если бы это существо было точно таким же, мы бы все ходили и дымились.

And he'll say, "Nothing. Nothing except this blackness."

Так вот, это очень странно, понимаете? Если бы вы захотели, чтобы все люди относились к существованию серьезно, вы бы, конечно же, сказали им, что дух – это очень серьезное существо и мы должны относиться к нему с огромным почтением. И тогда все были бы очень серьезными и никто никогда не смотрел бы комиксы. Никто никогда не читал бы журналы АМА, чтобы посмеяться от души.

How'd he get it? He didn't get it by starting communication, he got it by stopping it.

А между прочим, я должен принести свои извинения... здесь в аудитории сидит два или три врача, а также жены двух или трех врачей, и на самом деле между Саентологией и врачами или между мною и врачами нет никаких противоречий. У меня масса очень, очень хороших друзей-врачей... они мои очень хорошие друзья.

Funny part of it is, is you could originate any number of communications and if they just sort of dwindled away and so on and there was nothing much left to talk about or talk to, why, there's no liability — you mean your interest is simply off of the subject now and so on — there's no liability to this at all.

Однако между мной и АМА, – профсоюзом, – ведется о-го-го какая война. Я просто хотел тихо-мирно сообщить вам об этом.

But you start communicating and then stop communication because you have a good reason to stop communication, and you've got a ridge. The best definition I know of for a barrier is something which stops communication. That's a definition of a barrier. A barrier is that which stops communication. Very often an individual is so anxious about communications himself that he gets into this alarming state. He starts to talk to somebody and he feels like he's being throttled or he feels a sudden mass hitting across the mouth. The body is a barrier and it will stop communication. As long as you use it to communicate with, however, it can't stop communication because something is in control of it that isn't stopping communication.

Если говорить об АПА, то с ней у нас не ведется никакой войны (это Американская психиатрическая ассоциация). Вообще никакой войны, по одной простой причине: мне однажды предложили купить все акции корпорации, а я этого не сделал. И я думаю, что они с той поры на меня злятся. Однако, АПА – это акционерная корпорация, и чтобы стать ее членом, нужно купить немного акций. Они продаются прямо на улице. И мы могли бы прямо сейчас завладеть АПА, если бы захотели, но зачем она нам? Вы думаете, я шучу, но если вы посмотрите, то поймете, что так оно и есть.

But we find many people in the interesting and obsessive state of having to stop communication. It wouldn't matter who was communicating or about what, they would have to stop communication. And this is simply the dramatization of a barrier. For instance, the dissemination of Scientology finds, in many places and points in the society, people who simply gibber. And they say they are angry about this or angry about that; or they say, "That's a cult, that's a religion, it's no good, and you shouldn't have anything to do with it." And they go on like this — and that's all very curious, because these people don't know anything about Scientology, you see? This is a fascinating thing. They're talking out of an enormous fund of no data. And they see these communications going out, they see people talking to people interestedly on a subject, they see written material around and they see people getting together and talking together and being friendly and so forth — and this must stop! And it wouldn't matter if it were Scientology or somebody had simply dreamed up a new way to knit — you'd always find some of these barrier people jumping up and finding something terribly wrong with this new way to knit. They simply have to stop communication.

Так вот, тем не менее тут у нас есть идея о том, что дух – это очень серьезное, преисполненное спокойствия... когда мы проходим мимо могил, понимаете, мы должны... мне кажется, какой-нибудь мальчик должен насвистывать, но мы должны говорить: «Да упокой господь их кости», – и проходить дальше и так далее. А когда мы входим в церковь, женщины должны надеть головной убор, а мужчины – снять. Почему, я не знаю. Может быть, у женщин чаще происходит компульсивная экстериоризация в церкви. Но как бы там ни было, вы не должны смеяться на паперти. И я полагаю, что частенько религиозная карьера многих молодых людей была совершенно загублена из-за их неспособности сдержать смешок во время самых торжественных моментов проповеди. И мне кажется, что среди нас присутствует два или три человека, которые время от времени думали: «Моя мама как следует мне врежет, если я снова рассмеюсь во все горло в церкви», поэтому с той поры они всегда оставались серьезными.

Now, why do they have to stop communication? They have to stop communication because communication is in progress. Please learn that, if you learn nothing else. They stop communication because a communication is in progress. That is why they stop communication. These people have an obsessive barrier-ness and the human body, although we don't know anything about the human body and care less, the human body is apparently obsessed in some cases on this subject. It has to stop communication. It's just as though it had a great many automatic barriers that suddenly leap up in the air and get in front of a fellow. This fellow says, "Well, let's see, I think I will tell her how much I love her," and all of a sudden he can't talk. You know, he'd say, "Thh!" Now, where the dickens did that come from, you see? Now, how did that come to be? It came to be very simply, indeed. The body just suddenly said gnnk! He thinks, "Now I am going to communicate," and the body goes gnnk! and the body will shut off the communication to the degree that the person wants to — has to — communicate. It's very fascinating, you know? I mean, the fellow says — he's trying to say, "The house is on fire." You see immediately what happens.

Но если бы мы думали о религиозной торжественности, к которой склонен человек и которая местами чрезвычайно прекрасна... если бы мы думали о духе, как о чем-то всецело относящемся к этой категории, мы допустили бы одну из самых ужасных ошибок, которую только можно допустить и которую человек допустил. Самый свободный дух был бы, скорее всего, ребенком. У него еще нет достаточного опыта, совместного с телом, чтобы быть накрепко привязанным к телу, поэтому он легко экстериоризируется. На самом деле на свете, вероятно, очень мало интериоризированных детей. Они проходят одитинг просто замечательно... с ними работать очень легко. Если одитор знает, как работать с ребенком, он может проделывать с ним самые замечательные вещи. Внимание ребенка может лишь ненадолго удерживаться практически на чем угодно, за исключением хорошего одитинга. И знаете, на хорошего одитора ребенок реагирует весьма примечательным образом. Он будет одитироваться и одитироваться не переставая час за часом, и его внимание не будет рассеиваться. Это просто фантастика.

One time a few years ago in a war that everybody fortunately has forgotten, a submarine appeared on my port bow — it just appeared. We'd been hanging over it for some time and it ran up its periscope. The first sign they used to make, they used to throw up a patch of oil and then run the periscope up through the oil so as not to leave any salt scum or anything like that on their periscope lens, you know. So a blob of oil appeared and the fellow who was running the engine room telegraphs on the bridge was the only fellow looking in that direction. And he saw this blob of oil appear and he thought that was strange and interesting. We were going very slowly, we were almost dead in the water, and then right up through this big blob of brown oil on a blue sea comes a periscope — swswswswhhh — and looks around in every direction but at our ship! If it had turned another ninety degrees it would have read the biggest doggone 422 that you'd ever seen, fully magnified for the skipper. But anyway, the man on the engine room telegraphs is the only person who observed this incident in its various steps. And he stood there . . . (pause) (audience laughter) The bridge was absolutely crammed with men because we were at general quarters. But nobody was looking right down there; they were looking out there, you know. And the fellow on the engine room telegraphs would say, "Thh." I finally noticed this strange performance and I was all set at this moment, you see, the second I saw this — flank speed and drop a depth charge right ... Even if it blew our own stern off — that was fine, you see — and I said, "Khh!" That was the awfulest mess of noncommunication! It finally came off all right. We dropped a depth charge and so on, but we were laughing about this for days. Nobody could talk!

Понимаете, всем известно, что ребенок не может долго удерживать свое внимание на чем-то одном. Если же одитор хороший, ребенок будет одитироваться у него до тех пор, пока у одитора будет желание его одитировать. Конечно же, в середине сессии он поменяется с вами ролями и начнет одитировать вас. А потом вы поменяетесь с ним ролями и снова начнете одитировать его, все в порядке. Это очень весело. Но при хорошем одитинге внимание ребенка не рассеивается.

Well, what was happening there? We were merely getting the body's — it feels a tension or an urgency and then it shuts off communication. And a person is, after all, using the body's voice, so the body is perfectly capable of doing this. Well now, we get this condition just a little more deteriorated and we get this kind of a thing: a total and continuous mask or screen of some sort and we say to this fellow, "Be three feet back of your head so we can do Route 1 and get you in good shape," and this fellow says, "What are you talking about? I — I, uh — I'm not going anyplace." Well, what's happened? The body's got a barrier here and a barrier here and it's simply shutting off communication.

На самом деле я, вероятно, мог бы оценивать способность одитора одитировать взрослых людей, ориентируясь на тот промежуток времени, в течение которого этот одитор может удерживать внимание ребенка-преклира. Понимаете, я мог бы сказать, насколько хорошо одитор будет работать со взрослыми, если бы мог измерить тот промежуток времени, в течение которого внимание ребенка принадлежит одитору. Что ж, вот ребенок, он не очень-то серьезен, не так ли? Мне очень редко попадались серьезные дети, если только они не хотели получить пять центов. И конечно же, ребенок может быть серьезным... такая вероятность существует. Дети могут кричать и плакать и так далее, и мы просто надеемся, что все не настолько плохо.

Now, the cure for it oddly enough is communication, not not-communication. It is a condition of not-communication but if we continue to validate not-communication, we just get more not-communication. Well, the remedy for it is communication. It's an oddity — although it is not the best solution, it's just a test solution — that when these screens appear around the individual, it is an oddity that just Hellos and Okays to the screen will tear them up and do various things to them. Now, the oddity is that this will not banish the condition — it simply tears up the screen. The reason it won't banish the condition is because the screen is being manufactured by an automaticity which can manufacture more screens. And it can almost, and usually does, manufacture them as fast as the auditor is trying to tear them up. The thing to treat in this respect, if we're trying to exteriorize somebody, is the automaticity which provides the screen. Hellos and Okays to that produces some very interesting results because you're disabusing something of the idea that communication is bad.

Но перед нами стоит вот такая проблема: самый свободный дух, с которым мы только находимся в тесном контакте, – это дух ребенка. Он очень счастлив, он очень много смеется и очень много двигается. А между тем в западном полушарии к духу относятся как к тому, что славится своей серьезностью, неподвижностью и «недвижимостью». Так вот, не создаст ли это само по себе проблему для человека?

Now, there are two crimes in this universe and all crime stems from these two things: to be there and to communicate. Those are the two crimes of this universe — thereness and communicatingness. If you have any doubts whatsoever about the criminality of communicating, you should realize that the law is powerless to act in the absence of a statement by the criminal. It can only punish if an utterance is made.

Да, создаст. Он скажет: «Так, если я дух, мне нужно неподвижно сидеть, быть серьезным, уважать и почитать старших, я должен делать то и се. Если же я тело, я могу быть порочным, я могу грешить». Это поразительно. Это вовсе не является фактом. Это вовсе не факт. Это совершенно ошибочное заключение. Если он свободен, он может грешить. А если он сидит в теле, то он никак не может грешить... его посадят в тюрьму или женят.

The Constitution of the United States has the Fifth Amendment and it tries to remedy this. Now, this man doesn't have to testify. But if you will look over law or if you will talk it over with a lawyer who knows his business, he will tell you that there's only one way to really incriminate anyone: He has to confess. He has to make a statement that he has done it. And as long as you do not make a statement of any kind — that is to say, you haven't prior to an interrogation written your best pal all about it in your own handwriting, you know — if you haven't put out pamphlets saying, "Now, boys, we're going to overthrow the US government by force," such as the Commies carelessly used to do . . . (That's a very fine thing for the country that they did it, but nevertheless they had a lot of literature which more or less confessed this and this literature is about all they're hung on.)

Так что, когда мы рассматриваем точку зрения западной цивилизации и предмет под названием «дух», мы обнаруживаем множество вещей, которые не очень-то стыкуются между собой. Мы обнаруживаем, что на самом деле свобода человека измеряется не серьезностью, а тем, насколько он счастлив. Я бы не сказал, что нам периодически доводилось сталкиваться с полицейскими методами правления в сфере религии. Я бы не стал заходить настолько далеко. Но я бы сказал, что мы нашли к этой области очень неплохой подход.

Now here we have this condition of punishment only when communication exists. But this can invert too, and somebody who is alive and who is demanding communication can become very furious about not-communication, you see. But punishment is, you might say on a broad line, centered on the subject of communication. If you start communicating and then stop communicating, you can be punished. Or if you communicate and say, "Well, I did that and that's it," and confess and sign it all up and so forth, you could also be punished. This universe is very, very heavy on punishment of communication. And this is an oddity, isn't it, since it's a barrier universe.

Так вот, религия использовалась как инструмент контроля слишком часто. Так же как мечи, фотокамеры... даже леденцы на палочке использовались в качестве инструмента контроля. Практически все, что угодно, может использоваться для контроля – чтобы начинать что-то, останавливать и изменять. Практически все, что угодно. Но среди этого многообразия «всего, что угодно» самым примечательным является религия. Когда с человеком говорят о его духовной бытийности, о том, что он должен направлять свою душу по какому-то пути, что он должен спасти себя, сохранить себя, что он не должен быть способным, что кто-то возьмет его и: «Я ложусь спать и молю Господа мою душу принять; если мне суждено умереть во сне, я молю бога взять мою душу себе»... ай! О, нет. Вы хотите сказать... вы что, хотите, чтобы у ребенка началась бессонница, и чтобы потом, когда он вырастет, одитор был вынужден работать с ним часами напролет? Маленькие детишки, подвергшись такого рода контролю, ложатся в кровать и ждут, что к ним спустится какой-нибудь ангел и возьмет «их тэтана», что бы это ни было. Иначе говоря, они приходят в ужасное замешательство. Они не думают о себе, как о духе, они начинают думать о себе как о теле, поскольку им постоянно твердят о том, чтобы они заботились о своей душе. Это интересный механизм контроля. Он срабатывает как переключатель вэйлансов, в результате чего ребенок переходит в вэйланс тела. По меньшей мере, этот механизм делает человека практически шизофреником.

Why should it punish any variety or state of communication? Because communication is the only way out. To continue an entrapment it is necessary, then, to punish communication or some phase of it — to enforce or inhibit communication. In order to continue a barrier, to continue a trap in existence, you would have to debar communication. So therefore, a universe which operates all too often as a trap resolves, and escapement from that universe occurs, when communication is expertly and knowingly handled. And when it is not well handled, it's punished. Now, therefore we get a fixation in this universe.

Существует невероятное множество подобных механизмов, и все это механизмы контроля. Но именно так один дух держит на мушке других духов; он говорит: «Тут есть барьеры. Помните, давным-давно в 1006 году до нашей эры вы согласились с тем, что тут есть барьер, он по-прежнему здесь». И ребята отвечают:

Now, thereness is simply a part of communication. It is the creation of a station or a terminal from which one communicates. And that is thereness. So thereness and communicatingness are punishable things by those who desire to entrap. And they are good things to those who have some tolerance for and some desire for freedom.

«Ладно. Ладно, он по-прежнему здесь. Хорошо. Хорошо. Я чувствую стену».

So, we get the make and break of personality, of beings, above and below a theoretical line. And above this line a person would find nothing terribly wrong with thereness and he would certainly find nothing wrong with communicating or being communicated to. And above this line he can survive as himself in full knowingness. And below this line we would have an obsession to punish or a feeling that there should be punishment for thereness and communication.

У нас есть громадное множество соглашений, которые направлены на то, чтобы обуздать других и ограничить их в действиях. Но когда индивидуум становится довольно сильно напуганным и деградировавшим, он, скорее всего, начнет использовать самые замечательные вещи, до которых он только может добраться, в целях контроля. Так вот, эти вещи никогда не предназначались для использования в качестве механизмов контроля. Счастье – это не очень-то хороший механизм контроля, если использовать его в этом качестве... если бы вы сказали кому-нибудь, вот так пространно: «Ты не сможешь быть счастлив, если не кинешь 82 доллара и 65 центов в коробку для бедных. И мы позаботимся, чтобы ты не был счастлив, пока не сделаешь этого. На самом деле сегодня у нас назначена встреча с парочкой святых, которых мы очень хорошо знаем, и мы добьемся, чтобы тебя прижали к ногтю. Так вот, счастье твоего любимого почившего папочки всецело зависит от твоей способности выложить достаточное количество денежек, чтобы твой старик вышел из чистилища. И он будет там оставаться, сынок, пока мы не исчерпаем весь твой счет до самого дна». Что ж, это один из способов исправить обладание.

And that line and from there on down is succumb. And you see this marked on those pieces of paper which you're holding in your hand — survive and succumb. What is above that line? A tolerance for thereness and communication. What is below that line? — an intolerance for thereness and communication. So you could say that to change the state of any being, whether to increase his intelligence or improve his personality, it would be necessary to improve his consideration, to improve his tolerance of the presence and existence of other things and himself, and to improve his tolerance of communication — so that we would have an improvement of consideration as the common denominator of the ascent to higher levels of ability.

Так вот, один из самых мощных факторов контроля – это тайна. Тайна – это невероятный фактор контроля. Тайна может поработить... как это было в случае со священниками в Халдее: они превратили свою собственную страну в развалины, потом отправились в Вавилон и превратили в развалины его. Они контролировали общество, создавая тайну изо всего подряд. Они знали, как рассчитать время наступления затмения. Они знали, как предсказывать наступление определенных явлений, связанных с движением небесных тел. И они знали, что в основе всего этого лежат просто естественные законы. И как же они это использовали? Ха! Они говорили: «Это огромная тайна, и это делаем мы, а вы кланяйтесь вот этой штуковине из грязи, тогда вы будете спасены. И в подтверждение наших слов в следующее воскресенье в 10:32 произойдет затмение солнца. И если к этому моменту вы не заплатите церкви все, что должны, мы так и не откроем солнце». Что еще оставалось людям, как не изыскивать средства?

It's quite important for an auditor, somebody studying Scientology, to recognize those fundamentals because there are no more fundamental fundamentals in terms of practice or technique than these things. There are more fundamental data, such as the exact definition and characteristics of the human spirit, the thetan. There is a more fundamental material in the Axioms which trace the exact considerations which an individual has agreed upon and by which he is living to his detriment.

Далеко позади на траке, почти в средние века, на науку смотрели как на своего рода спасение. Одно время наука считалась своего рода спасением... восхитительной вещью, которая освобождала человека. Ведь она развеяла тайны, которыми так старательно окутывались все эти соглашения, известные как явления природы. И вот появилась наука, она пришла и сказала: «Эти затмения солнца случаются. И никакие священники не могут их контролировать».

Now, we see this as a background of agreements. But as a background of practice, as a background of application, thereness and communication are the keys. And the keys which open all doors are simply thereness and communication.

И люди сказали: «Да неужели? Нам больше не нужно изыскивать средства». И они были очень благодарны, что появилась наука и указала им на этот факт. Хотя меня немного вводит в замешательство вот какой момент: почему парочка ребят в переломный момент, сидя на крылечке магазина, не обратила внимание на то, что эти затмения всегда «раз-затмениваются». Это кажется чуточку невероятным. Мне кажется, с течением времени люди должны были заметить, что точность заклинаний и молитв не имеет никакого отношения к затмению солнца или луны. Но очевидно, что они этого не заметили. Пришла кучка ученых и развенчала все эти тайны, продемонстрировав, что все это – естественные законы. Это было очень, очень и очень хорошо. Но, по всей вероятности, с течением времени даже наука погрузилась в темную пучину тайн.

So we have, then, on this pyramid — we have the survival band, and we could say a person is surviving when he could tolerate thereness and communication. We could say to some degree or another he is succumbing when he can no longer tolerate thereness and communication. Now, I won't bother to go into the exact thereness and communication characteristics of control since I don't think it is necessary to. When you start to control something, you have to locate it. And to continue control of it, you have to stop to some degree its communications and yet continue your own, making an imbalance of communication — to the unhappy state — the unhappy state of a jealous man who wishes to continue to communicate with his wife and desires no other man anywhere in the world to communicate with her.

Первым симптомом этого явилось вот что: для того чтобы называться ученым, совершенно необходимо специализироваться. Человеку нужно... я не знаю, как сейчас обстоят дела? Человеку нужно проучиться до тридцати двух лет, прежде чем он сможет получить государственную работу с окладом в двести долларов в месяц. Ему нужно учиться, учиться и учиться, и он учится быть специалистом, быть специалистом, быть специалистом, и в конце концов из него получается инженер-эксперт по пару высокого давления. Но после этого ему нужно учиться еще шесть лет, чтобы узнать о паре низкого давления.

Looks to me like that's one channel of communication open and one billion channels closed. And eventually he will neither know, recognize, sense or experience any pleasure from his wife. She will disappear as far as he's concerned. You know people get into a state finally where people will simply occlude — they have tried to cut communication to them so many times that they'll see other people on the street and they can recognize their features very clearly, but the person that they've tried to cut communications about consistently starts to get blurry. That's seldom noticed; but you do notice it on a hearing basis. Somebody whose communications have been cut consistently — that is to say, who has had communications cut by somebody else — the somebody else will eventually not hear or pay attention to that person. You know, Mr. A has cut communications to his wife so consistently and so continually that at last he's out of communication with her, and she says, "Dear, do you want coffee or tea for dinner? Dear, do you want coffee or tea for dinner?"

Рассмотрим человека, который ходит в университеты и колледжи, упорно учится и работает... это умный человек, человек, который хочет лечить людей... и он изучает тело человека на протяжении многих, многих, многих лет. И вот, завершив обучение, он становится специалистом по какому-то определенному типу ревматизма. Я хочу сказать, он все это время изучал это и стал специалистом.

"Nuh?"

Вот так и создаются тайны: вы дробите науку на чрезвычайно специализированные области. И когда наука начинает развиваться в этом направлении, она уже больше никого не делает свободным, она начинает порабощать. И с течением времени самая большая, самая огромная научная организация будет становится все более, более и более таинственной, пока у нее вообще не останется ни одной коммуникационной линии. А потом она начнет постепенно превращаться в своего рода духовенство... и когда позади магической атомной бомбы появится маленький флажок и начнет развеваться, это будет означать, что люди должны выложить еще по пять баксов. Я хочу сказать, именно так все и происходит. Именно так и появляется духовенство. Обнаруживается какое-нибудь естественное явление, а потом кто-нибудь делает из него тайну.

Now, how does that condition come about? It comes about through Mr. A's desire to cut her communication lines, one way or the other. Either cut them with the family or ex-boyfriends or his business associates, somebody. There is cut communication going on there all the time and eventually, because the individual's trying to keep one line open and all others closed, he eventually goes deaf himself on the subject. We can notice this quite easily. It's less apparent to us that it also happens in the field of sight.

Прямо сейчас, как мне сказали... сам я этого не знал... Комиссии по атомной энергии очень трудно вести дела в своих собственных организациях. Ведь ее линии безопасности настолько надежны, ее барьеры настолько непроницаемы, что она не может надлежащим образом установить для всех доступ по степени секретности, поэтому она повсеместно искривляет свои коммуникационные линии. И в один прекрасный день у одного человека будет одна часть формулы, у второго – вторая, у третьего будет еще какая-нибудь часть, и никто из них не будет знать, где находятся другие. Это будет здорово, да... я с вами согласен.

But it also does happen in the field of sight. His wife buys a new dress. She looks gorgeous. Everybody tells her so. Two months later her husband says to her, "Where'd you get the dress?" Now, there is control — individual trying to keep one line open and another line shut or trying to change lines.

Но что они будут... что они будут делать тогда? Каким будет следующий импульс? К сожалению, импульс будет состоять в том, чтобы просто сказать: «Хорошо. У меня есть вся бомба целиком»... огромная ложь... «у меня есть вся бомба целиком и она лежит прямо в ящичке моего стола. И если вы все не заплатите за определенное количество свечек, или не купите определенное количество новых пробирок и не подарите их лаборатории, бомба взорвется. И я ничего с этим не смогу поделать, потому что ее контролирует демон. Вот он. Вы не верите... мы сделали его плотным. Мы зовем его “водородная бомба”». Такого рода вещи. Тайна. Тайна, используемая для контроля и порабощения.

And one of the more obsessive things that can happen in communication is the effort to continue to change communication. Somebody says, "Beans" to you, and you say, "Doughnuts" — that's what he said.

Всякий раз, когда вы начинаете прятать знание, или запутывать явления, или превращать какую-либо функцию жизни в чрезвычайно специализированный и ограниченный культ, вы можете ожидать, что контроля будет больше, чем его нужно для нашего счастья. Это несомненно.

And he says, "No, beans."

Что ж, вот что сделал дух. Он пришел и сказал: «Понимаете, я могу создавать идеи. Тело преобразовывает еду в энергию, выполняет разные действия и все это специализированная функция». Правда? Ну, а как это тело оказалось здесь? Что ж, это тело существовало на траке ужасно долго... даже приверженцы Дарвина согласились с тем, что оно существует на траке ужасно долго... поэтому о нем успело позаботиться очень много духов. Они встроили в него всевозможные автоматические образцы поведения, всевозможные машины, чтобы оно могло выполнять все эти функции. Но любой из них мог начать с нуля и создать готовое тело, которое было бы так же хорошо видно, как и любое существующее сейчас тело. Это весьма странно, понимаете?

"Oh, I've got you now — I've got you now — coffee cups."

Так вот, рассмотрим духа... индивидуума, который радостно занимает тело и думает, что он от этого тела зависит. Ведь это тело знает так много, оно знает, как можно так замечательно себя построить, тогда как сам дух, как он чувствует, ничего подобного построить не может. Следовательно, он зависит от тела. А это неправда. Он не является специалистом. И это первое, что вы должны знать о тэтане. Он может

What's happening here is we're getting a refusal to duplicate — a resistance towards a duplication — and we're getting an obsessive change. Now, control itself consists of start, stop and change. Start, stop and change of thereness — presence, location or even form — thereness; or start, stop and change of communication. And when you think of control, just think of start, stop and change by energy and you have the more — well, the Scientological definition of control, whatever else it might mean, because it works that way.

притвориться, что он специалист, но он им не является и никогда не будет являться. И его здоровье, могущество, сила и способности зависят от его неспециализированности.

Right out of this, we get a process. We could say to somebody, "Now, what would you like to have changed?"

А что такое специализация, как не идентность? Мы говорим, что такой-то человек водопроводчик, кто-то еще – плотник, кто-то еще – инженер, кто-то еще – врач. Это идентности, не так ли? Это идентности по функции. Но давайте спустимся отсюда ниже по шкале и скажем: «Этого человека зовут Джо, этого – Билл, а этого – Том».

And the individual says, "Oh, my!" and maybe turns on some terrific automaticity and just sits there and says that and that and that and that and that, you know.

Интересно, не так ли? Это нечто весьма специализированное. Вы хотите сказать, что это человек, который обладает вот такой идентностью? Это единственный человек, который обладает этой идентностью.

And after this is sort of run down — you've said okay to each one of these — you then say, "Well, what would you like to have remain unchanged?" "My case."

Скажите мне, есть ли на свете хоть кто-то, кто сможет получить выгоду от того, что индивидуумы будут иметь лишь одну идентность, от которой они не могли бы избавиться? Очень просто собирать налоги. Очень просто выяснить, «кто это сделал». Очень просто фиксировать людей и задавать им местоположение, – все это очень просто делать, если у людей есть вполне определенные имена.

And we could simply ask these two questions over and over: "What would you like to have changed? What would you like to have remain unchanged?" And we would get a remarkable alteration — some old-time Dianeticist had better perk up his ears right here — in the person's position on the time track. This is the fastest method I know of to change the position of a person on a time track: "What do you want changed? What do you want unchanged? What do you want changed? What do you want unchanged?"

Но тут есть такая странность: чем больше вы занимаетесь идентификацией, тем больше совершается преступлений. Это невероятно. Это означает, что размах деятельности ФБР будет пропорционален количеству файлов в ФБР. И чем лучше и полнее будут составлены эти файлы, чем проще ФБР будет добираться до людей и находить кого угодно в мире... «Вот он!»... тем больше преступлений будет совершаться.

Why? Because time is change.

Вероятно, когда мы в предыдущий час проходили этот небольшой процесс: «Что ж, теперь мы тебя нашли», – вы, вероятно, на мгновение испытали такое отчаянное чувство, что-то вроде: «Я должен что-то предпринять, каким бы странным это ни было. Я в самом деле должен что-то предпринять». Быть может вы почувствовали такой маленький импульс. Велика вероятность, что так оно и было, но не обязательно. Но как только преступник оказывается полностью идентифицирован, ему вообще больше не на что надеяться. И если он начнет вести жизнь порядочного человека, это не принесет ему ни малейших преимуществ. Нет никакого возврата, никакого возрождения и никакого изменения. Он обречен следовать тем же курсом. И теперь неважно, кого он грабит или убивает. Иначе говоря, мы обставили все таким образом, что возврат преступника к добру и добродетели невозможно вознаградить. Таким образом, преступника невозможно реабилитировать до тех пор, пока его местоположение оказывается совершенно точно известным, пока к нему приклеен какой-то ярлык, пока вам о нем все известно. И всякий раз, как в городе Скенектади кто-нибудь грабит отель, то хватают этого парня, даже если он находился в Сан-Франциско. Спустя какое-то время этот парень как следует усвоит, что в этом нет никакого смысла, нет никакого смысла в том, чтобы быть честным. Совсем наоборот... существует масса причин не быть честным.

The change of position of particles in space is time and when we agree upon a uniform rate of change, we have physical universe time. And when we process directly at change and unchange, we process directly at time. It's just as easy as that.

Так вот, это ужасно странная штука. Идентификация. Чем с большей уверенностью и легкостью можно идентифицировать человека, тем больше преступлений он будет совершать. Звучит невероятно, но это так. Кажется, что все должно быть как раз наоборот, не так ли? Кажется, что если бы преступники свободно разгуливали на свободе и их местоположение вообще невозможно было бы установить, если бы они могли пришить любого, кого им захочется пришить, если бы они могли убить любого, кого им захочется убить и так далее, тогда, очевидно, в мире процветала бы сплошная преступность. Вы не могли бы идентифицировать людей и так далее. Любой мог бы совершить преступление и тут же скрыться. Вы бы никогда не смогли его найти. Кажется, что за этим последовала бы длинная череда событий вроде тех, о которых вы читаете на страницах журналов Херста или в журнале «Тайм» или «Настоящий детектив».

So, looking at that piece of paper you have in your hands, you see there the — right there at that point we have, I think, on that piece of paper, Start, Stop and Change, don't we? Stop is the bottom, Start is the top, Change is the middle. You see where that is there, hm? Well now, those three things together mean control. And we could write superimposed over those three lines — Start, Change and Stop — we could write in lighter letters "Control," because that is the mechanism of control. It's a very important button. The reason I'm talking about that button in relationship to this chart is because the only reason people do not exteriorize is because they are upset on the subject of control. And that is the basic primary reason they don't exteriorize.

Так вот, чрезвычайно странно... чрезвычайно странно то, что это неправда. Это неправда. Не существует зависимости между тем, насколько мирная обстановка и насколько много вокруг полиции. И пока вы будете верить в то, что обстановка является настолько мирной, насколько много вокруг полиции, вы будете и дальше наблюдать, как мир... пока мир будет в это верить... вы будете наблюдать, как мир втягивается в одну войну за другой, в одну войну за другой, в одну войну за другой. Не думаю, что кто-нибудь из нас не согласится со следующим утверждением: в мире, вне всякого сомнения, достаточно национальной полиции. У России под ружьем ходят миллионы, миллионы и миллионы людей. Так же как и у нас. В России есть военно-воздушные силы, управляемые ракеты, бомбы, ОГПУ, а у нас есть ЦРУ и... полиция, полиция, полиция. Целые армии и флоты. Люди, назначение которых стрелять и защищать и так далее... огромные армии полиции. Если увеличить их численность еще на один миллион, начнется война. Между миром и порядком и численностью полиции не существует прямой зависимости, между ними существует обратная зависимость. Чрезвычайно странно.

But let us say that they cannot face straight up to the idea of control, then we have to go south from this very important button and go on down and find out what we've got earlier than that. And we have "responsibility as blame," which is marked on your chart there simply as Responsibility. And that is a lower button. A person believes that to be responsible for anything would be to be blamed for something. If he's responsible for a communication, giving one or receiving one, or responsible for a thereness of any kind, he believes he's in for it. So therefore he wants no responsibility. Yet in an obsessive and unknowing fashion he is actually controlling this thing, and yet he's not even responsible for it; it's a fantastic condition. And yet the spirit gets into that kind of a condition with the greatest of ease! You see what happens?

Понимаете, если у людей больше свободы, их нужды будут не такими большими. Они не будут испытывать отчаяние по поводу того или сего. У них будет достаточно свободы, чтобы они сами могли взять какую-то моральную ответственность за общество, в котором они живут. Известно ли вам, что именно законы о детском труде, которые вписаны в книги Вашингтона, в первую очередь являются причиной детской преступности, которая, как все мы признаем сегодня, является серьезной проблемой. Законы о детском труде. Конечно, есть капиталисты. Где-нибудь поблизости всегда орудуют какие-нибудь фашисты, которые затрудняют всем жизнь.

Now that whole chart is a scale of knowingness versus unknowingness. If anybody really knew what he was doing anyplace on that chart, he would be free and clear at that level. Now, he may be doing a great many of the upper-scale things on an obsessive, compulsive or hidden basis — in other words, he's going on doing these things but he doesn't know he's doing them. So this chart also has this connotation: One has to know where he is on it. It's not what one is doing on it, it's what one knows about on it. He knows he's doing this. And when he knows that he, to a marked degree, recovers his ability to do it and so it no longer troubles him. So he could be controlling something and be down at the level of responsibility. See, he was obsessively, unknowingly controlling something. Well, his knowingness is one step below what he's doing.

Нам говорили, что они заставляют детей работать на фабриках. И в конце концов пришлось издать закон о детском труде, чтобы детей больше не могли эксплуатировать. Знаете, что делают эти законы? Они просто говорят ребенку: «Ты не можешь принимать участие в этой игре, пока не станешь совершеннолетним, и тебе уже больше не захочется играть в эту игру. Ты не можешь принимать участие в этой игре. Ты не можешь играть в эту игру. Нет». И ребенок говорит: «Ньяаа! Вы хотите сказать, я не могу продемонстрировать людям, что я стою того, чтобы для меня или вместе со мной что-то делалось? Вы хотите сказать, что вы лишили меня основного способа приносить пользу моему народу, моей нации, моей семье? Вы хотите мне сказать, что я не нужен в этом обществе? Что ж, если я не нужен, это автоматически означает, что я никчемный человек».

He's merely resisting. He knows — he knows very articulately — that he doesn't want to be responsible for things. This he knows. He knows he's doing this. He knows he doesn't want to be to blame. Yet he is — you know, sort of with his left hand in back of his right hand, you know — he's sort of controlling things, somehow or another, but he's not letting himself in on it. But he is letting himself in on the fact that he doesn't like responsibility. Somebody comes along and says to him: "Well now, we're going to put you in charge of this whole service station."

И затем, прямо под стать этим законам о детском труде, у нас появляются законы о детской преступности, создающие самые невероятные трудности, которые вам только доводилось видеть. Эти законы поразительны. Их сложность и глупость поразительны. К примеру, вот вам сравнение: молодой человек имеет полное право пойти и быть убитым за свою страну, но он не имеет права напиться пьяным, выпивая за свою страну.

And he says, "Nnnyyrrrow! No, I just want to stand here and put the gas in the cars. The county tax problem and the people coming up and ... No, huh-uh!"

Это странно, не так ли? Что ж, а наряду с этим существуют полицейские законы. В соответствии с ними молодежь должна уходить с улиц после девяти часов. Она должна то, она должна се, она должна идти туда, она должна идти сюда. У нее нет никаких законных прав.

"I don't want that much communication" is what he's saying. But he knows this, see. He knows he doesn't want the responsibility. What he doesn't know is that he is obsessively controlling in several directions. So, he's at a state of unknowingness about control. He won't exteriorize.

Я видел, как недавно один судья упек какого-то паренька в сумасшедший дом. Для этого он просто созвал заседание суда где-то на старых ступеньках и сказал: «Что ж, теперь идет заседание. Я обнаружил, что за этим ребенком никто не присматривает, этот ребенок теперь находится на попечении суда. Отправить его в сумасшедший дом».

Now, he'd be in pretty good shape, though. He knows exactly where he stands on responsibility. He's going to be a private for the rest of his life. Or obsessively the other way, he's going to run everything for the rest of his life. Both obsessive on responsibility. He knows this, however. He knows he's doing this. He knows — this is quite articulate. But he doesn't know he's controlling things and he won't exteriorize. But that fellow's in good shape.

Ребенка там не было. Никакие свидетельства не были представлены. Никаких компетентных медицинских заключений. Форма собрания суда не была соблюдена.

Let's go a little bit lower and let's get to a level where a great many people reside. They know they can or cannot own and they know about ownership. Their level of knowingness about ownership is very good. They know how you own things. You go down, you put some money down and somebody issues you a deed of title and you drive it off. And that's how you own something. You go down and you buy a license at the license bureau and marry the girl and you own something else — or you persuade him to go down and then you own something else. Meantime saying, of course, that you had nothing to do with it.

Это детская преступность в действии. Может быть, это крайность. Но забавно то, что это единственный случай, который я изучил, – я наткнулся на это случайно. Я просто отправил кого-то в суд, чтобы исследовать что-нибудь наподобие детской преступности... и это первое, на что он наткнулся. Потом он пришел и рассказал мне. понимаете? Все это произошло где-то за час или около того. Я как-то побоялся посылать этого человека туда снова, чтобы раздобыть информацию о еще каком-нибудь случае. А что если бы это оказалось еще хуже?

Now, this level is not a lightly unimportant level. The level of ownership as represented on that chart right there contains the clue and the key — and Dianeticists again sharpen up your ears — of engram erasure (snap) like that. It's right there on that Ownership button. Just as the analyst with his large concern about guilt lived in the band of responsibility — guilt, he had guilt feelings and so forth; that belongs in responsibility. Guilt of blame — other such things. But this "ownership" is apparently so innocent that I never suspected until I suddenly fell across it with a crash that it contains as a button and a level, the guide and key to the erasure of any and all engrams, locks, secondaries or bodies. You heard me, bodies — the erasure of. There's many a preclear who was run in Dianetics, who was not there to erase engrams but to erase his body if he could.

И получается, что у нас в стране есть парни и девушки, и они в их возрасте уже способны выносить ребенка и вырастить его, они в состоянии работать, но вот они сидят и знают, что они не могут принести никакой пользы обществу.

Now, what is an engram? It's a mental image picture containing pain and unconsciousness. And it's pretty darn hard to reach down to the large depths and the deep depths of unconsciousness that some of these pictures contain. A person has a painful experience, something takes a picture of it and then he has that picture. And Dianetics was a science devoted to the eradication of such pictures and their control, so as to bring about a better physical and mental condition. We found practically anything and everything you wanted to find in these pictures. There's only one trouble with Dianetics — it took a long time. And there was only one criticism that could have been leveled at it — it was too mechanistic!

Знаете ли вы, как можно свести человека с ума? Просто убедите его в том, что он никому не может помочь. Просто убедите его в этом, и он пропал. А мы еще недоумеваем, почему у нас так много случаев психозов, неврозов, подросткового хулиганства, нарушений законов, и почему нам нужно иметь все эти файлы, файлы, файлы. Каждый плохой мальчик, убежденный в том, что он никому не может помочь, попав на учет полиции, остается в их списках навсегда, и из него получается настоящий, стопроцентный преступник. И мы производим их с той же скоростью, с какой мы можем крутить колеса машины правосудия... ха!

All right. Here was this thing called an engram. And in the many years which have proceeded since the release of Dianetics: The Modern Science of Mental Health, article after article has appeared in the more popular medical publications, such as the Reader's Digest (audience laughter), which talk about birth traumas and so on. Well now, actually this was a Freudian idea — basically a Freudian idea — but Freud never got, to be colloquial, the "put-together" of the brain, mind and picture. See, he never got this. But he did understand that there was something like a memory of the womb and of birth and although he had no method of reaching it, he said that there was some sort of an idea connected with this because he had this as an obvious observation. He'd go into asylums and things like that and he'd see patients curled up in the prenatal position, and he couldn't help but assume that they had some, at least, memory of the womb. And he talked about their desire to return to it and so forth. There was no desire connected with it. It was simply a picture appeared and says, "There you are." And the picture had greater reality than the environment and so we had an insane person suddenly curl up in a prenatal position.

Мы их сами производим. Мы берем ребенка на заметку, потому что в четырнадцать лет он прогуливал уроки, потому что он украл яблоко, когда ему было шестнадцать лет, потому что он украл машину, когда ему было семнадцать, потому что он застрелил человека и ограбил станцию обслуживания, когда ему было восемнадцать... Мы, конечно же, просто растим урожай преступников. Это первое, что необходимо иметь полиции: преступников.

Now actually, a Dianetic Auditor in the old days could put any preclear, no matter how sane, through the same positions and attitudes as you'd find in insane asylums. In other words, he could turn on and off insanity practically at will. This was a very interesting thing because a person stopped being afraid of these things happening to him, so he couldn't possibly go insane because of them. The only way a person could go insane is when he is assaulted by some unknown force which suddenly engulfs him to his detriment and terror. And when the force ceases to be unknown and becomes knowable and handleable by the person, well, he says, "So what? So I know about that. So my head feels like it's blowing off. Ha! Engram." This is his attitude. Very close in to truth.

Вас никогда не поражало... вас никогда не поражало и не казалось странным, что в игре «полицейские и разбойники» необходимо наличие разбойников? И что в наше время в этом прекрасном цивилизованном обществе разбойников совершенно не хватает?

Now, these mental image pictures and the study of these mental image pictures made up the bulk of Dianetics. Of course, there was a lot of philosophy back of Dianetics — a lot of put-together, you might say, connected with it — which was useful and beneficial. There was an organization of knowledge and philosophy back of Dianetics which made Scientology possible.

Вы знаете, что художник, который рисовал «Дика Трэйси», восхитительно проводил время, пытаясь найти достаточное количество злодеев, которых бы мог преследовать Дик Трэйси: Безлицый, Каменнолицый, Головотяпка, Головорепка. Он просто восхитительно проводил время, пытаясь найти таких злодеев. И никому так ни разу и не пришло в голову: «Надо же, работа полицейского была бы чрезвычайно увлекательной, если бы вокруг было так много проходимцев, и если бы приходилось так много за ними гоняться».

All right. Where we had these image pictures and wherever we had these image pictures, we had misownership. Incorrect ownership alone could throw into restimulation an engram, a secondary or a lock. You had to misown the picture before it could become solid or effective. And the moment that you correctly owned it, that you assigned its ownership to the correct thing, the thing that had made it — the moment you did this accurately, you had no picture — bang! Think of it. Nine, twenty-five, fifty hours on a birth. That's a Dianetic Auditor. He'd get rid of it — he'd grind it out, chew it up, put the preclear in control of it one way or the other. But that little button that you have there on that slip of paper — Ownership Processing — goes click, click, click, brrrrrt! That was birth running out.

А известно ли вам, чем занимается полицейский? Он ездит на полицейской машине, набирая вес и постепенно заполняя собой весь салон. Он должен быть бдительным, он должен быть энергичным и расторопным. Он должен кого-нибудь арестовывать. Он полицейский. Ему постоянно читают лекции: «Преступность должна исчезнуть!» А может быть, ее и нет? Нет ничего глупее, чем полицейский без прохвоста, за которым он мог бы гоняться, нет ничего глупее, чем армия без войны, в которой она могла бы сражаться. И эти ребята стараются выйти из этого глупого положения настолько быстро, насколько они способны.

So, we're getting someplace and I do have something to tell you, don't I? Quite an interesting thing. You know, the original thesis was written here in Washington. Don't know if you knew that or not. It was written right here in Washington. I used to live down at 1902 R Street — basement apartment. And worked quite a bit on this material. I didn't do any research as such in Washington. I had already worked on patients and people elsewhere. What I was doing here, when I got back here, was adding up and squaring around a tremendous amount of accumulated data trying to find out where it fitted. And the conclusions about engrams and dramatizations and the actions of these engrams were reached down there at 1902 R Street, Northwest.

Так вот, здесь есть такая странность: люди настолько перестают понимать самих себя из-за контроля... внешнего контроля... и из-за тягот и принуждения, что начинают думать, будто никому нельзя доверять, поэтому необходимо установить еще вот столько-то барьеров.

Now, it was very remarkable for the object which was doing the miscommunication to be isolated. That was remarkable for that to happen — the exact thing which was enforcing these pains and ideas on the person to be isolated. That was quite something. All right. A method by which it could be erased was something else, and I knew that the picture was at fault, and what was about it, but how to handle and get rid of that picture? And we did quite a bit of work on that, an enormous percentage of it very successful work.

Но барьеры сами по себе демонстрируют, что никому нельзя доверять. И мы приходим к выводу, что никому нельзя доверять, а поэтому мы обзаводимся еще некоторым количеством барьеров. И из-за этого мы приходим к выводу, что никто не достоин доверия, и тогда мы обзаводимся еще некоторым количеством барьеров, мы переходим к более низкой части цикла, и так все это и продолжает катиться вниз.

And here at a time when we don't even need the information anymore — clear up here in 1955 — we have that button on that piece of paper which you hold in your hand. And the way you use that button is simply this: "Get the idea . . . Oh, you got a picture? All right." We have several ways of getting rid of pictures, by the way. We know enough now to get rid of them and get them back. The preclear sometimes loves them. Say, "All right. You got a picture? All right. Get the idea that you own it, that your body owns it, that your body's machinery owns it, that your machinery owns it, that your mother owns it, that your father owns it, the doctor owns it, you own it, your body owns it."

Вам необходимо насоздавать определенное количество барьеров, чтобы быть в безопасности. Если вам необходимо быть в безопасности, значит, должно быть, в окружении присутствует что-то опасное. Это самое очевидное заключение.

And he says, "What picture?" Remarkable! Somewhere along the line you got the right owner!

Например, если бы вы постоянно разъезжали взад-вперед по улице в машине, оборудованной турелью, в которой сидела бы парочка охранников с заряженными автоматами, и сами вы были бы защищены пуленепробиваемыми стеклами, а дно машины было бы таким, что мины и бомбы не могли под ним взорваться... если бы вы просто поездили в этой машине несколько дней, вы бы начали думать, что на вас охотятся.

Now, if you'd gotten the wrong owner too long and said, "Now listen, you understand that picture's really yours. You really made that picture." Now, what do you mean by you? You mean a spirit, that's what it means! And this is why all of this has become so pointed and so necessary to understand. When we say you, we mean a spirit, because Ownership Processing on the most casual preclear doesn't work unless you understand that a person is a thetan.

Точно вам говорю. «У меня так много барьеров». И мы подошли к главной аберрации, от которой страдает человек, и к одной из причин, по которой он все время себя сдерживает: «Должна быть какая-то причина». Понимаете, он все время говорит:

We say, "Oh, you — this birth. All right. Now, all right. Now, you've got birth there — doctor keeps dropping those drops in your eyes. All right. You keep seeing this all the time. Well, fine, fine. Now, you know you own that picture. Well, just get the idea now that you own the picture. That's fine. Now, all right. Now, let's get the idea that you own the picture. That you did it; that you own it." The eyedropper and the drops and the doctor and the walls of the delivery room will get solid enough to do 8-C on. It's a misownership, and we get solidity by misownership. Anything that is persisting as space and mass must therefore, perforce be misowned. If you get the right owner, it's gone. And that is the primary lie.

«Должна быть какая-то причина». Мне приходилось наблюдать самые примечательные проявления этого. Встает какой-нибудь человек, произносит речь. Он говорит всем людям, которые сидят перед ним, что Саентология – это очень хорошо. Он начинает свою речь с того, что говорит им это, и прежде чем он заканчивает свою речь, он говорит: «Все это очень хорошо, да вот только все люди, связанные с Саентологией, сумасшедшие и все такое».

And so we take a look at this engram bank. This fellow has birth and eight accidents and the death of his father and his mother and his grandmother and his grandfather and his cousins and his aunts and all of his shipmates. And we take a look at this engram bank with its tonsillectomies and everything else in it, and we used to say, "Well, five hundred hours, I guess." You wouldn't do that today. You'd say, "All right. Now, what's happened to you in your life?"

И странно в этом то, что сидящие там одиторы говорят: «Ну, должно быть, у этих людей есть веские причины так себя вести. Да, должно быть на это существует какая-то причина. Вероятно, это объясняется просто с точки зрения поведения. И, вероятно, это объясняется тем фактом, что, вероятно, в Саентологии никто ни на что не годится. Может быть, это относится и ко мне. Но должна быть какая-то серьезная, веская причина, почему это так. Посмотрим. Должна быть, должна быть какая-то причина».

The fellow says, "Well, I don't know. I had some bad times, grandfather died."

Да, такая причина есть, вне всякого сомнения, такая причина есть, если безумие можно назвать причиной. Либо это явное желание полностью уничтожить Дианетику и Саентологию, если вам хочется назвать это причиной. Но они всегда думают, что есть какая-то более веская причина. И это, вероятно, самая замечательная аберрация, которую я только наблюдал у кого-либо: «Должно быть, есть более веская причина».

And you'd say, "Okay. Now, do you have a picture of that?"

Я встречал людей, которые сидели и логически рассуждали, находя всевозможные причины того, почему Джо внезапно ворвался, выхватил револьвер и убил Билла. И у этого, наверное, было множество причин. И эти люди выискивали эти причины часами напролет и совершенно упускали из виду тот факт, что, может быть, все дело в том, что Джо просто вошел, выхватил револьвер и застрелил Билла. Понимаете? Что, может быть, за этим не стоит вообще никаких причин.

"Well yes, as a matter of fact I have a sort of a black hazy thing out here every time I think of my grandfather."

Так вот, если бы вы ездили, защищенные со всех сторон броней, и если бы вы жили в обществе, в котором порядок поддерживали бы бог знает сколько подразделений полиции или армии, вот что вы в конце концов почувствовали бы:

"All right. Now, let's discover who owns this thing. Now, you get the idea that you own it" — you see a thetan makes pictures too; they're of a different kind. There might be eight or nine of these engrams, all made by different things. "All right. Get the idea your machines own it, your body owns it. All right, that's fine. Now, get the idea that pictures own it, the reactive bank owns it, that you own it, that your grandfather owns it, your grandmother owns it, your childhood home owns it."

«Знаете, должно быть, есть какая-то причина, по которой все эти люди здесь. Понимаете, должно быть, есть какая-то причина, по которой на каждом углу стоят полицейские в восемь рядов. Должно быть, на то есть какая-то причина, вот и все. Кто-то еще более опасен, чем мы, иначе нам не нужно было бы так основательно себя защищать».

Fellow's waiting for the fireworks. You know and I know that on grandfather's death, who was the closest ally the fellow had, there's a tremendous grief charge. Where's the grief? Pfff.' And it never affects the fellow again. Where did it go? Well, it could only affect him to the degree that it was misowned. He would only cry if he had the complete misownership of the picture of Grandfather's death. And if you kept working at him, making him misown this picture — in other words, say this: "Get the idea that you created it. All right. Get the idea you created it. Now, all right. Now get the idea your grandmother created it. Now you created it. And your grandmother created it. And..."

И я сейчас только что описал интериоризированного тэтана, он говорит: «Если я так старательно прячусь, должно быть, за мной кто-то охотится. Если я так стараюсь защитить это тело, должно быть, кто-то старается его уничтожить. Если мне приходится так напряженно трудится, преодолевая все трудности, чтобы чем-то обладать, должно быть есть кто-то, кто старается все это у меня отнять». И, если подняться немного выше по шкале: «Если мне приходится так вкалывать, чтобы доказать свою ответственность и сделать других людей ответственными, должно быть все люди безответственны, включая меня. И если мне приходится так потеть, кряхтеть и мучиться, чтобы поднять это тело утром и уложить его в кровать вечером, должно быть, телами управлять очень сложно. Значит, контроль – это серьезная штука».

"Sniff, sniff, sniff, sniff"

Еще немного выше на шкале мы обнаруживаем следующее: «Все говорят о смерти. Значит, из этого вытекает, что в один злосчастный день я умру. Вы только посмотрите на всех этих апатичных людей. Должно быть, в обществе есть что-то такое, из-за чего оно находится в апатии. А если все эти люди сидят и плачут, значит, мир, должно быть, печален. И если все вокруг меня напуганы до смерти, боже мой, должно быть, здесь повсюду привидения! И если мои родители и мой босс постоянно на меня злятся, значит я, должно быть, дрянь. И если все, кого я знаю, относятся друг к другу антагонистично, это должно означать, что люди вообще ни на что не годятся. И если все в Нью-Йорке изнывают от скуки, значит, это, должно быть, очень скучное место».

"Now, get the idea you created it."

Но к счастью, в некоторых отношениях... мы входим и видим банкира. Он чрезвычайно консервативен, поэтому мы приходим к выводу, что есть что-то, к чему следует относиться с сомнением. И еще более отрадно... еще более отрадно то... что мы видим кого-то, кто преисполнен невероятного энтузиазма, и если мы находимся в довольно хорошей форме, мы говорим: «Знаете, должно быть, есть что-то, из-за чего можно прийти в такой энтузиазм». Но знаете ли вы, что сегодня говорит человек, когда видит кого-то в сильном энтузиазме? Он говорит: «Чокнутый!» А если мы видим, как кто-нибудь сидит, пребывая в потрясающей безмятежности... и очевидно, что для того, чтобы оставаться безмятежным, необходимо прилагать массу усилий... мы делаем вывод, что быть безмятежным чрезвычайно трудно.

"(crying) Huh, huh."

Иначе говоря, когда мы просматриваем Шкалу тонов снизу вверх, то всякий раз, когда мы добавляем к ней «Должна быть какая-то причина», мы привносим туда какое-нибудь необоснованное обобщение, которое приводит нас к выводам, не всегда соответствующим нашим интересам.

You see what you'd be doing? You'd be making him assign misownership to it and you would get the grief charge in full. In other words, the picture would become effective! So that Ownership Processing does the fantastic thing of just no effect, no picture. About the easiest slide-out you ever heard of.

Со мной был один странный случай. Я был на корабле, и нам приходилось очень трудно: мы боролись с бурным морем и буйными ветрами, причем двигатели вышли из строя. И к нам на борт высадилась спасательная команда. Все были убеждены в том, что корабль вот-вот развалится на куски и пойдет ко дну.

Now, because an individual does not really object to thereness, he has to inject a certain amount of unknowing ownership — misownership — into his life. He has to say, "That's my car." Nah! You notice the car's still there. It's not his car either. He didn't make it.

На самом деле этот вывод не был обоснованным. Просто море бушевало так сильно, что это казалось возможным. Но все они пришли к выводу, что в течение этих последних минут они доживают свои последние дни, – каждая минута длилась примерно двенадцать лет. И на палубу высадилась спасательная команда, которая так не считала. И трое человек из этой спасательной команды сделали то, что не смогли сделать двадцать восемь человек экипажа. И эти трое сделали все это в течение десяти минут, в то время как другие не могли справиться с этим в течение десяти часов.

Now, we have two kinds of ownership then. We have the ownership which would evolve through a lie so as to get a persistence of the object so that you could control it. We've got an object and we can control it, see. Well, there's that kind of ownership and we're accustomed to that kind of ownership. Real, actual, truthful ownership is of a different category. You only own what you make. Only the maker of the object is its proprietor and owner. If you made the engram, you own it. But if you know you own it, you haven't got it. So that's why there has to be a lie over there in that wall for that wall to continue to exist.

Разные выводы. Одна и та же ситуация, один и тот же корабль. Конечно, вы могли бы сказать: «Ну, команда на корабле уже была усталой». Что ж, спасательная команда тоже была усталой. Им пришлось идти на веслах через открытое море три мили, чтобы добраться до нас. Они устали в два раза больше, чем ребята на борту корабля.

Now, we have several outfits in earlier religions which used to go around and say, "Repent, repent, repent, take the blame, take the blame, be responsible, be responsible" — look right on your chart there. What would they drive these fellows down into, huh? They would hound them and beat them and say, "Guilt, guilt, guilt, blame, blame, blame! Ask somebody's forgiveness." And the fellow would sink right down into misownership and all of his engrams would go into restimulation and they had him trapped. That kind of thing, if you wanted to call it religion, would make you sick and has made people sick. Why? Because you've told somebody to take on himself the reason for the creation of all of his difficulties. You've said to him, "Now look, you take the blame and then you'll be free." No, it didn't work that way. You take the blame and it'll all get solid, because he made some things and other things around him made some things. You see this? There were different authorships of incidents.

Поэтому мы приходим к выводу, что вы должны быть способны иметь независимый подход к существованию – неважно, каково положение дел. Очевидно, что вы можете иметь независимый подход к существованию, не зависящий от уже существующего подхода. И вовсе не обязательно, что независимый подход к существованию не устоит перед общим подходом к существованию. Это не является неоспоримым фактом.

There are people right here right now that still, maybe, are grieving to some degree about some incident like a marital separation or the loss of a child or something like this, that find that persistent with them, who are saying to themselves, "If I just could admit that I really did it." Or, you know "I really realized to a large degree that it's my fault. (sigh)" And it doesn't go away. They're trying to accept the responsibility. They're trying to accept the blame for this incident and they didn't do it! Somebody else did.

Так вот, в начале мы заговорили о постулатах. Человек может иметь независимый подход к существованию невзирая на происходящее, он может ухудшать и улучшать что-то по собственному желанию, и это напрямую зависит от его способности сохранять свою уверенность, веру в себя и в свою способность создавать постулаты.

Full responsibility contains the willingness to let somebody else be responsible, too.

Он может сказать, что он чувствует то-то, и вот он уже чувствует это. Но он должен быть в состоянии верить самому себе, чтобы сказать это. Он должен быть в состоянии сказать: «Я могу проявлять настойчивость; я могу добиться успеха», – а потом добиться успеха. Он также должен быть в состоянии сказать: «Что ж, думаю, на этот раз я проиграю», – и просто проиграть. Его в равной степени не должны впечатлять ни победы, ни поражения. Он должен быть до какой-то степени не впечатлительным. Но он будет в состоянии как побеждать, так и проигрывать. Он сможет взять контроль над сложившейся ситуацией в свои руки либо улучшить любую ситуацию, не подвергнувшись огромному влиянию окружающих обстоятельств.

Now, any malcondition which is persisting is being misowned. It may be that the person did it and is saying somebody else did it and has a picture, then, which is misowned. He's saying, "I didn't run the car into the tree. I didn't run the car into the tree. The actuality is she was talking so much and so hard, she distracted me so much that the car ran into the tree and I didn't do it. I didn't do that." And they've got the accident right there all the time. They ran the car into the tree and they made the picture. Just like that. And they're shoving the blame off on somebody else so it persists. But equally they have other things which they're saying, "I did it. I was a nag, I was a bum, I should have lived better. I did it." And the thing's persisting. And they didn't do it. Their wife went bad or their husband left them from other causes than their own action and behavior. And this person is accepting all of the responsibility for some other person having done something terrible or dreadful and is feeling bad about it when the actuality is they had nothing to do with it!

И как мы это называем? Мы называем это «селф-детерминизм». Таким образом, способность человека быть счастливым и вести жизнедеятельность... я бы предпочел называть это «жизнедеятельность»... способность человека жить зависит от его способности детерминировать свои действия и действия других людей просто с помощью постулата.

Now similarly, the spirit says, "Look at all the trouble I've gotten this body into. Daaah!" And that body's gone down a genetic line and in this Ownership Processing you get a fantastically clear disentanglement of who is what and where and you just see it — the easiest, fastest thing you ever looked at. This thetan is saying, "Well I've made a bum out of this body. That's all there is to it. I made it sick. It must be because I want it to be sick that it is sick and it goes on being sick." The thetan didn't do it. He's saying he did it and it persists. Obviously, he didn't do it. That's all the evidence you need.

И тот, кто может это делать, возвышается среди других подобно гиганту. А тот, кто не может этого делать, был, есть и всегда будет рабом.

You audit him on Ownership Processing and you simply ask him this:

Спасибо.

"All right. Now, get the idea that you created all your difficulties, the body created all your difficulties, that you created all your difficulties."

And he says, "When I say I created all my difficulties, you know I get these great big heavy black masses around here."

And you say, "Well, get the idea that your body did it."

"Yeah, they're lighter."

"All right. Now get the idea your body machinery did it."

"Oh, they're much lighter!"

"All right. Now, get the idea that your body did it."

Why aren't we saying you did it anymore? Because he didn't. The most that he did would be to take a picture of the difficulty which had already been done, which would just be a light interest picture. So you'd hit it sooner or later and clear up that light interest picture. But his body was doing things without his consultation and without letting him in on any of it.

Now similarly, we have people around who are saying, "This body has just troubled me and troubled me and troubled me! I hate it! Look how sick it is! Look what it's doing to me!" It's persisting, isn't it? A condition's persisting. Nah!

You better have the thetan say, "All right. Now, get the idea your body did it. Now, get the idea you did it — that you created all this difficulty." "Oh no, it doesn't seem very acceptable to me."

"Well, get the idea."

"Oh, I can get the idea — I can just say it."

And very shortly the body is well.

It's a fantastic button, that Ownership button. It contains the answer to the riddles of Dianetics, as well as the answer to the riddles of why this universe is here. I'll talk to you about that later. But now do you think we've brought something to this congress?

Audience: Yes.