Спасибо.

Спасибо. Я рад, что вы здесь. На самом деле я хочу поблагодарить вас за то, что вы здесь.

Что ж, вы знаете, что многие люди говорили о моих исследованиях растений.

На самом деле мы сейчас в неловком положении: нас меньше в Соединенном Королевстве, чем в Австралии, наша организация в Соединенном Королевстве меньше, чем организация в Южной Африке. Нас в Соединенном Королевстве, конечно же, не меньше, чем в Соединенных Штатах, но я решил, что, пожалуй, будет неплохо, если мы выполним программу для Соединенного Королевства. Я решил, что это очень хорошая мысль – выполнить программу для Соединенного Королевства.

Мне хотелось бы рассказать вам кое-что об этих исследованиях.

Не то чтобы с Соединенным Королевством было что-то не так, просто мы стали самодовольными. Мы работали на протяжении очень долгого времени, и сейчас мы погрязли в рутине. И понимаете, это своего рода «такова жизнь».

Тот факт, что это попало на страницы прессы и разнеслось по всему миру, к ужасу большинства ученых, великих, напыщенных... эм, прошу прощения... научных обществ в Соединенных Штатах, об этом было написано в передовице американского журнала «Эта неделя»... по крайней мере об одном из предметов исследования... этот факт заставил ученое сообщество просто-таки брызгать слюной, поскольку у них есть философия. И она состоит в следующем: если кто-то что-то изобретает, он тут же должен взять за это полную безответственность, отдать свое изобретение правительству или какой-нибудь корпорации и тут же удрать и так далее. Именно так появилась атомная бомба.

Что ж, жизнь не такова. Невозможно находиться на каком-то одном уровне и не начать падать вниз. Дела идут либо в гору, либо на спад. Поэтому у нас есть две программы для Соединенного Королевства.

Кучка ребят, которым следовало бы быть умнее, сказали: «Что ж, вот вам. Нам все равно, что вы с этим сделаете. Мы не против. Давайте, бомбите ими весь мир». И появилась атомная бомба, которая поставила перед всеми нами проблему: как нам справиться с их безответственностью. Что ж, мы справимся с ней... мы их одурачим.

Первая программа – план распространения в особых областях, о котором вы очень много знаете и о котором можно сказать еще больше. Тем не менее я не считаю эту программу программой номер один для Соединенного Королевства. Программа номер один для Соединенного Королевства начнет выполняться завтра утром в 7:30 у Черинг-кросса... станция метро «Эмбанкмент», откуда отправляется автобус до Сент-Хилла. Именно там эта программа и начнется.

Научная безответственность, конечно же, приносит кому-то большие деньги и наделяет большой властью не тех, кого нужно.

Так вот, вы могли бы подумать, что это просто попытка завлечь больше людей на ППК или вообще привести кого-то туда и так далее. Но послушайте, когда-то давно в Соединенном Королевстве прошло лишь два ППК, которые можно назвать хотя бы более-менее успешными... только два. И в результате этих ППК не был получен тот процент клиров или кого-то еще, который должен был быть получен. Вы понимаете?

Ну ладно. И члены этого ученого сообщества просто захлебываются словами:

Именно поэтому где-то 24 или 36 часов назад (вы должны быть частью организации; если это так, то вы знаете, с какой головокружительной быстротой могут развиваться события) я вдруг окончательно и бесповоротно решил: довольно, самое лучшее, что мы можем сделать для Соединенного Королевства... не то чтобы эта страна вызывала у кого-то беспокойство... но если что-то остается настолько статичным, оно будет воспринято «как-есть». (Шутка.)

«Понимаете, мы на протяжении многих лет пытались убедить всех, что Хаббард ни на что не годен, и вот он опять взялся за свое... ух... опять он взялся за свое. И что же нам делать? Что же нам делать?» Поэтому я им написал, что они могут сделать.

Так вот, к великому ужасу Всемирного ОХС и ОХС Лондона – и еще это заставило слегка сглотнуть кое-кого в МАСХ Лондона – я сказал: «Что ж, я собираюсь выжать изэтого ППК все, что можно». И я сказал: «На этом ППК я буду лично обучать людей для Соединенного Королевства, и я собираюсь добиться, чтобы по окончании этого ППК у нас были только клиры, сто процентов. Я устал сидеть и играть в ладушки» – и так далее.

Но исследование растений, несомненно, представляет огромный, огромный интерес, огромный интерес. Неважно, куда доходит весть об этом: в Европу, или в Южную Африку, или в Австралию, или еще куда-нибудь. Я имею в виду, об этих исследованиях продолжают говорить. «Такой-то ученый сделал то-то и то-то», понимаете? И так далее.

А теперь смотрите: если у вас будет 25 – 35 клиров в Соединенном Королевстве, все кардинальным образом изменится, не так ли? А? И если у вас в Соединенном Королевстве будет 25 или 35 человек, каждому из которых можно будет совершенно спокойно доверить клирование преклиров, как вы думаете, что это даст Соединенному Королевству?

И я удостоился высокой чести: мои исследования на эту тему повторили в Техасском университете. В Техасском университете поставили некоторые эксперименты, которые ставил я, и пришли к неверным выводам. Меня это не перестает смешить. Это эксперименты, связанные со светом... эксперименты, связанные со светом. И они пришли к совершенно ошибочному выводу, что лучший свет – красный.

Я знаю, это сложновато представить. Я знаю. Это немного тяжело.

Так вот, я повторял этот эксперимент снова, снова, снова и снова. Это не так, самый лучший свет – желтый, а они провели этот эксперимент один раз и добавили в один из горшков побольше удобрений и получили неверный результат.Что ж, мне не было никакого дела до растений. Это забава. Это забава. Вы кладете семечко в горшок, и оно прорастает. Это интересно. Но если говорить об исследованиях в этой области, то люди уже некоторое время назад разобрались, что к чему. Я хочу сказать, вы видели, что в магазинах продают растения, фрукты, цветы и все такое прочее, не так ли? Следовательно, люди могут выращивать растения, у них с этим нет проблем.

Во-первых, отклировать кого бы то ни было не так уж трудно. Клировать людей не трудно, только не сейчас. Основа наших действий изменилась. С тех пор как она изменилась здесь, в Соединенном Королевстве, прошло не больше семи-восьми недель, но она изменилась. Определенно. Поскольку из НЦХ всего мира во Всемирный ОХС поступают отчеты – как это было всегда, – из которых видно, что графики тестов у преклиров изменились. И через 25 часов одитинга графики тестов у тех кейсов, у которых они находились в самом низу, поднимаются близко к середине,

Но для того, чтобы вызвать всплеск интереса, понимаете, необходимо вырастить что-то в шесть раз больших размеров, причем в два раза быстрее или что-то вроде этого, понимаете, что-то, превосходящее все остальное.

Иначе говоря, они поднимаются с самого низа к середине. Еще через 25 часов они немного поднимаются над серединной отметкой. Еще через 25 часов их графики поднимаются в диапазон клира.

Что ж, это тоже довольно просто сделать, при условии, что ты... Мэри Сью... я говорил: «Существует пять факторов, влияющих на рост растений, вот они»... понимаете, «и они не должны изменяться», и так далее.

Единственный забавный момент, который с этим связан, состоит, конечно же, в том, что отчеты все поступают и поступают... просто груды отчетов. Министр почт любит нас. Мы рассылаем так много почты и получаем так много почты. Это поддерживает боевой дух.

И она отвечала: «Ты забыл еще про один фактор».

О, фактически о каждом преклире каждой центральной организации в мире (а их ужасно много) отсылается полный отчет в Сент-Хилл. И мы следили за всем этим, и на протяжении последних... ну, мы еще не добились, чтобы работа каждой центральной организации или каждого одитора в мире протекала совершенно гладко, но мы обнаружили нечто восхитительное. Мы обнаружили нечто совершенно восхитительное. Единственное, что мешает кому бы то ни было стать клиром в ходе проведения процессов, которые мы сейчас используем (и мы добиваемся восхитительных результатов), – это какая-нибудь грубая ошибка. Грубая ошибка. Это не какая-то маленькая ошибка. Эта ошибка примерно вот такого масштаба: одитор сидел и на протяжении 25 часов разглагольствовал о своей язве.

Я сказал: «Нет, не забыл. Посмотрим, вот воздух». И тут она меня в самом деле поддела. Я сказал: «Тут... ну, должен быть неизменный состав воздуха, неизменная влажность, неизменное количество витаминов и минералов, и неизменное количество воды, и неизменная температура. Если это и есть те пять факторов, значит, я ни про один из них не забыл». Я очень тщательно подумал и сказал: «Что ж, это и есть постоянные величины и так далее».

Спросите Робин. Она ужасно из-за них мучается. Время от времени я получаю от нее по линиям послания. «Пожалуйста, разрешите мне сказать одиторам в Нортумбрии, или в Верхней Слобиговии, или где-то еще... разрешите мне сказать им, чтобы они одитировали преклиров, а не начальника отдела процессинга». Или что-то вроде этого, понимаете?

– Ты позабыл об одном самом важном факторе, из-за которого эти помидоры выросли в три раза больше, – о факторе Рона.

Но это грубая ошибка. Фантастически грубая ошибка.

И, конечно же, это в любой момент может нарушить чистоту эксперимента. Это правда... в этом что-то есть, в этом что-то есть. Вы смотрите на них и говорите:

Теперь смотрите. Очень, очень долгое время основа наших действий состояла в том, что вы должны были очень тщательно соблюдать Кодекс одитора. Вы должны были очень тщательно следить за тем, как вы даете подтверждения. Всю сессию можно было сравнить с балансированием на канате. Клирование людей было весьма щекотливым занятием. Что ж, это совершенно верно. Процессы, которые у нас были, делали клирование весьма щекотливым делом. Но это лишь заложило хорошую основу для одитинга. Если одитора обучают подобным образом и если его ориентируют на то, чтобы он выполнял свою работу тщательно, из него получается хороший одитор.

«Растите», – понимаете, и они растут.

Но не это мешает людям стать клирами, не эти... не эти незначительные, малюсенькие отклонения. Люди не становятся клирами из-за вещей вот такого рода: одитор вообще не приходит на сессию.

Там сейчас растут такие замечательные ноготки, и они вот такой высоты, это очень, очень красивые ноготки, но я не знаю, почему они такие высокие. На самом деле с этими ноготками не происходило ничего принципиально иного, чего бы не происходило с ноготками где-то еще.

О, да, вы... это происходит из-за таких вот глупых вещей. Я даже не преувеличиваю. Это нечто невероятное. Человек должен был получить 12,5 часов... преклир должен был получить 12,5 часов процессинга, одитор наломал в одитинге дров, так что в итоге количество часов, полученное преклиром, оказалось намного меньше, это, конечно же, расстроило преклира, и он не получает никакого одитинга или что-то в этом роде. Либо у преклира постоянно меняются одиторы. Либо одитор не прошел ни одного терминала, который имел бы хотя бы какое-то отношение к кейсу преклира. Понимаете, я хочу сказать, это грубые ошибки.

Приходят репортеры и говорят: «Ого! Посмотри на эти ноготки». А я: «О, да, да, да...»

И теперь мы смотрим... мы смотрим на совершенно изменившуюся картину Саентологии.

Теперь я вам расскажу, зачем нужны вес эти исследования растений. Растение совершает быстрый цикл действия. Оно совершает цикл от роста до смерти за считанные дни. Иначе говоря, за 60 дней, за 80 дней, что-то вроде этого, и получается полный цикл жизни.

Так вот, может быть, меня можно обвинить в том, что я слишком часто радуюсь раньше времени и говорю: «Что ж, теперь мы создаем клиров. Да, это клирование. С клированием все в порядке» – и так далее. Возможно, будет вполне справедливо сказать: «Он говорил это слишком часто».

Насекомые тоже совершают очень быстрый цикл жизни... очень, очень быстрый цикл жизни. Но с насекомыми не сделаешь тех вещей, которые можно сделать с растениями. В царстве насекомых движение немножко быстроватое, за ними слишком трудно наблюдать.

Что ж, на то есть две причины. Весь мой опыт, самый что ни на есть субъективный, непосредственный и так далее, я получил, одитируя людей. И в течение где-то десяти последних лет я, бывало, выдумывал какой-нибудь процесс вроде:

А за растениями наблюдать очень легко, и я пытался найти решение для проблемы болезни.

«Удерживайте два угла комнаты позади себя». И говорил преклиру: «Хорошо, вы удерживайте два угла комнаты позади себя», – что-то вроде этого. «Просто сидите на стуле и получите идею того, что вы удерживаете те два угла комнаты позади себя». И происходили самые невероятные и странные вещи, и я говорил одитору: «Хорошо, пусть ваш преклир удерживает два угла комнаты позади себя», и невероятные и странные вещи не происходили.

Болезнь. Что это? Это куча бактерий? Или куча Пастеров? Или АМА или БМА? Что это? Что такое заболевание? Это плохая приспособляемость каких-то штуковин?

Еще один момент: другая моя пара глаз – это глаза других одиторов, которые лично, без промежуточных точек проводят исследования. И эти ребята лично одитировали преклиров, но они использовали тот процесс, который им сказал проводить Рон, и они проводили его в точности так, как им сказал проводить его Рон. И преклир, конечно же, знал об этом. Обычно мы получали согласие преклира на то, чтобы провести ему тот или иной экспериментальный процесс. Так что опять-таки, что это? Все дело в авторитете.

Мне кажется, в качестве причин болезней называлась практически вся чепуха, какая только существует на Земле... дурной глаз, демоны...

Так вот, я говорю кому-нибудь: «За какую часть этой проблемы вы могли бы быть ответственны?» Хорошо. Одитор-студент говорит это, понимаете, он говорит: «Так вот, за какую часть этой проблемы вы могли бы быть ответственны?»

Что ж, люди веками занимались изгнанием демонов, понимаете? Все, что нужно было сделать, – это сжечь достаточно серы в комнате больного человека, а демоны не любят запах серы, поэтому они уходят, несмотря на то, что во всех учебниках написано, будто дьявол пахнет серой. Люди немного запутались, но они верили в это. Это и было болезнью.

И преклир отвечает: «Ну, посмотрим, за какую часть проблемы... это не очень важно».

Что ж, поскольку пенициллин уже не так эффективен, как раньше, и всевозможные виды бактерий размножаются вопреки самым лучшим антисептикам, я подумал, что, наверное, было бы неплохо, если бы мы знали, что такое болезнь.

Кто-нибудь авторитетный говорит ему это: «Так вот, за какую часть этой проблемы вы могли бы быть ответственны?»

Поэтому я закатал свои воображаемые рукава и заперся в теплицах, которые есть у меня в Сент-Хилле. Сначала мне нужно было выяснить, как выращивать что-то так, чтобы оно постоянно росло, иначе говоря, чтобы можно было рассчитывать на то, что оно будет расти. Понимаете, дело не ограничивается тем, чтобы закопать что-то в землю, и вот оно вырастает, и у вас... выросло несколько цветов, поэтому вы говорите, что они выросли, и срываете их, понимаете? Вы должны быть уверены в том, что посаженное вами будет расти. Иначе вы добавите к проблеме ряд факторов или переменных, которые могут помешать вам найти решение.

Преклир спрашивает: «Кто? Я? Я? Чтобы я был за что-то ответственным? Посмотрим. Чтобы я был за что-то ответственным? Я? Ну, кого он имел в виду, когда говорил "вы"? Меня? Понимаете, мне кажется, этот парень говорит со мной. Что ж, посмотрим. За какую часть я мог бы быть ответственен? Ей-богу, не очень-то большую. А, да, да. Я знаю, за что я мог бы быть ответственен. Я мог бы быть ответственен за избегание этой проблемы».

Что ж, зная это, я понял, что мне нужно выяснить, из-за чего растение вырастает здоровым и из-за чего оно не вырастает здоровым. И я не очень-то представлял себе, что же я обнаружу, когда только взялся за работу, у меня не было никакого представления об этом.

Хорошо. Хорошо. Здесь все дело в авторитетности. Здесь все дело в авторитетности. И я уверяю вас, это должно играть минимальную роль. Это было нашей проблемой с тех самых пор, как я сам лично одитировал кого бы то ни было, что возвращает нас назад, в начало 1947 года. В последний год войны и после этого я провел в одиторском кресле очень много часов, я создавал тогда первых клиров.

Я сказал: «Что ж, мы просто вырастим кучу растений и будем с ними работать. И мы посмотрим, что мы можем выяснить о болезни и так далее, работая с этими растениями, поскольку растения могут болеть».

Что ж, позвольте мне рассказать вам нечто весьма интересное. Есть такая вещь, как вэйланс. Человек находится в вэйлансе кого-то другого. Он вообще не является самим собой.

Что ж, я все проверил и перепроверил. Одним из инструментов, которыми я при этом пользовался, был Е-метр. Создают ли тэтаны эти растения как мокапы, и создаются ли растения тэтанами как мокапы, и является ли жизнь, присутствующая в растениях, жизнью того же порядка, что и жизнь, присутствующая в человеческих существах?

Так вот, как только человек оказывается в чужом вэйлансе, в чужой бытийности... только тогда он может чувствовать боль, дискомфорт, расстройство, беспокойство и волнение. Нас не должен особенно волновать вопрос, почему это так, просто это так. Вот и все.

Иначе говоря, замешаны ли здесь тем или иным образом тэтаны?

Иначе говоря, идентность человека должна быть в высшей степени ложной, прежде чем его сможет постичь какая-то неудача. Если он вообще когда-нибудь говорит: «Я – это я», или ведет себя так, как свойственно ему самому, его не постигают неудачи. Ложность всегда является основой любой травмы, боли, расстройства, неудачи, рока, кармы, как это ни назови.

Самую лучшую проверку мог провести мистер Е-метр. Поэтому я стал подключать Е-метры к растениям и к человеческим существам, и они давали одинаковые реакции. И, вероятно, британская пресса поквитается с американской прессой, поскольку американская пресса утверждала, что представители британской прессы ничего не могли увидеть, когда смотрели на эксперименты, которые я проводил, и на возникающие реакции, и американская пресса назвала все это просто анимизмом... она сказала, что мы просто одушевляем то, что является мертвым.

Вот сидит Мэри Сью и улыбается. Она, бывало, время от времени составляла рекламу и размещала ее в журнале «Фэйт». Она это делала из чистого озорства, она писала: «Вы можете стереть свою карму». Это правда, вы можете. Но вот основа стирания вашей кармы: просто будьте самим собой. Поскольку ваша карма касается кого-то другого – человека по имени Джо, Билл или Пит, которым вы не являетесь. Понимаете?

Что ж, не знаю, как они смогли прийти к такому выводу. Они не проводили эксперимент и не видели, как он проводится. Но хотя они не наблюдали за экспериментом и не проводили его, у них было определенное мнение – такой подход оказывается все больше и больше в моде у современной науки.

Хорошо. Мы сталкиваемся с проблемой авторитетности каждый раз, когда кто-нибудь одитирует преклира по технологии, которая недостаточно сильна, чтобы устранить эту сложность в одитинге.

Но британская пресса пришла в ярость из-за того, что американская пресса заявила, будто британские репортеры ничего не видели. Что ж, эти бедняги-репортеры на самом деле ходили кругами и говорили: «Бр! Никогда больше не съем ни одного помидора!» – и так далее.

Одитор-студент или любой другой человек, который одитирует без особой уверенности, сидит и говорит: «За какую часть этой проблемы вы могли бы быть ответственны?» Понимаете, он говорит это в хорошем Тоне 40 и так далее.

Кто-то прознал об этом, репортеры все шли и шли, а мы их все впускали и впускали. И с этим больше ничего нельзя было поделать... они бы сорвали дверь с петель или все равно что-нибудь написали бы.

Он говорит это, а преклир отвечает: «За какую часть этой проблемы я... Мама, за какую часть этой проблемы могла бы быть ответственна мама? Посмотрим. Мне кажется, она могла бы быть ответственна за все подряд. За всю эту чертовщину, это уж точно. Да, да, да... ответственным за все это». (Ответ преклира.)

Ничего нельзя было поделать, кроме как дать репортеру в руки электроды, попросить его подумать о смерти, а потом показать ему реакцию стрелки. Конечно же, возникал тэта-боп: тик, тик, тик, тик. Вполне определенный шаблон движения стрелки. Понимаете?

Что ж, между прочим, это лишь одна из нескольких случайностей, которые стоят в одном ряду... одна из нескольких. Одитинг без авторитетности, без воздействия, без уверенности, без желания получить помощь со стороны преклира. Все это выливается в

А потом я говорил: «А теперь подумайте о ком-то, кто был очень энергичным и полным жизни», – понимаете, – и тэта-боп тут же прекращался. Проведя такую демонстрацию на живых репортерах, я поворачивался, подсоединял Е-метр к живому растению и отрывал у него побег. Тик, тик, тик, тик, тик, тик, тик, тик, тэта-боп, понимаете? А потом оно успокаивалось, я не вносил никакой сумятицы, вообще не двигался, вообще не говорил и так далее, оно успокаивалось, и все опять приходило в норму. Понимаете?

долгую, трудную игру... в долгую и трудную.

И репортеры смотрели на это и говорили: «Ну-ка, ну-ка, похоже, что эта штуковина... думает, что она умрет. Давайте оторвем еще один росток». Хрясь. Понимаете? Тик, тик, тик, тик, тик, тик, тик, тик, тик. А потом растение снова успокаивалось. Я отсоединял Е-метр от растения и вкладывал электроды в руки репортера со словами: «Подумайте о том, что вы счастливы, или вообще не думайте». Никакой реакции.

Одиторы по всему миру ставят передо мной просто фантастически сложную проблему: я должен выяснить, какое действие они предпримут в следующий момент, чтобы иметь возможность предотвратить его. Два или три года назад мой подход был таким: у меня будет совершенно понятный, ясный процесс. Либо какой-нибудь прекрасный процесс, который обращается к кейсу на более низком уровне, вроде старого процесса: «Выдумайте что-то, что было бы хуже этой ноги или какой-то ноги». Я выдумал это парочку лет назад. Вы видели, что даже этот процесс был усовершенствован. Но когда я брал преклира и говорил ему: «Выдумайте что-то, что было бы хуже этой ноги», – у преклира больные ноги, понимаете, – бам, бам, бам, бам, сорок пять минут, час и так далее... и преклир говорил: «Ай, ай, ай, ай».

«Знали ли вы кого-нибудь, кто теперь мертв?» Тик, тик, тик, тик, тик, тик.

Я говорю:

Поскольку все это однозначно демонстрировало, что... затем я забирал электроды у репортера и подсоединял Е-метр к неодушевленному объекту, например к куску дерева, понимаете, или к мертвому растению, или к чему-то вроде этого, и стрелка не давала никаких реакций. Я ничего не делал. А потом мы пробовали подергать электродами или сделать еще что-нибудь, чтобы заставить этот объект дать реакцию, и, конечно же, никакой реакции не было. Мы снова подсоединяли Е-метр к растению, получали тэта-боп, потом просили репортера почувствовать беспокойство. Понимаете? Говорили с ним о его работе, говорили с ним о... о его боссе, о подобных вещах, и показывали ему стрелку, ползущую вверх, что свидетельствует о беспокойстве.

• Что происходит?

Понимаете, мы просили его почувствовать себя так, будто он вот-вот потеряет работу, понимаете? Либо давали электроды его фотографу и давали репортеру понаблюдать, а потом запугивали фотографа: «Ну разве не ужасно было бы, если бы в мире постоянно выпадали радиоактивные осадки, понимаете, и вы никогда не могли бы снова проявить пленку, поскольку тогда она бы засвечивалась или что-то вроде этого, и вы не могли бы ее проявить». Понимаете, такие вещи беспокоили фотографа, расстраивали его, и мы видели, как стрелка ползет вверх. Затем мы брали помидор, приставляли электроды к помидору и нажимали на него ногтем. Вжжиххх! Мы получали реакцию беспокойства у помидора и реакцию беспокойства у человека, и реакции были одного порядка.

Поражает то, что и у людей, и у растений реакции возникают при одном и том же токе. Конечно, психологи сто лет назад (когда они впервые столкнулись с мостом Уитстона) пришли к весьма поразительному и интересному заключению. Они подумали, что все дело в потливости ладоней. Я спорил со многими из них, они по-прежнему об этом твердят, они по-прежнему говорят: «Что ж, Е-метр работает от того, что ладони потеют. И когда человек начинает сильно беспокоиться, его ладони потеют еще больше. Поэтому... Е-метр регистрирует потение ладоней». Они так думают и сегодня. Е-метр никак не может регистрировать наличие пота, поскольку когда... после того, как человек, переволновавшись, успокаивается, пот на его ладонях не высыхает. Понимаете? Ладони по-прежнему влажные.

А между тем Е-метр показывает, что человек снова спокоен. Существовало множество очевидных объяснений этому явлению, но реакции были одного порядка.

Что ж, когда я выяснил, что реакции были одного порядка, это, вероятно, на несколько дней отбило у некоторых людей охоту есть помидоры или что-то подобное, понимаете? Они держали перед собой помидор и говорили: «Ну...» Не могли сделать этого, понимаете?

И вдруг – бум! Я говорю:

Так что я упорядочил свои эксперименты, я получил достаточно данных и провел достаточно наблюдений, чтобы обнаружить нечто весьма примечательное. Мы не будем заниматься обсуждением мучительных последствий этого, поскольку их очень много. Все сводится просто вот к чему. Растение, которое хочет жить, живет.

• Что происходит?

Вы предоставляете ему постоянное место обитания, в котором оно может жить, и оно живет. Вы предоставляете ему место обитания, которое ему не нравится, и оно умирает.

А преклир смотрит вниз. Все боли или что-то там еще в ноге (щелк) – исчезли.

Что ж, ладно, пока все идет неплохо. Естественно, если вы не будете подкармливать растение удобрениями, оно умрет, все это естественно, естественно... Да, но объясните мне вот что. Вот мы берем растение, раним его, потом вызываем у него включение и видим, что оно умирает, хотя у него идеальная среда обитания. Мы записываем ему инграммы. Записываем ему самые настоящие инграммы, вызываем у него включение. Я не буду вдаваться в подробности и рассказывать о том, как записывать растению инграммы, это довольно просто, особенно если поблизости от вас есть садовники, понимаете?

Это – чудо, совершеннейшее чудо. Это оставляет БМА без работы.

Самое ужасное в исследованиях растений заключается вот в чем: приходит какой-нибудь добрый садовник, видит, что растение склонило голову к земле, и говорит: «Бедненькое маленькое растеньице», – и ставит его прямо, чтобы все выглядело замечательно. Вы возвращаетесь и говорите:

Но когда я выпустил этот процесс, я сказал, что одиторы наверняка его испоганят. Это было цинично с моей стороны, поскольку этот процесс можно было испоганить. Можно было. Так они и сделали. И сегодня вы вряд ли видите, чтобы этот процесс использовался, но это один из самых замечательных процессов, какие вы только видели в жизни.

• Что случилось? Опыт не удался. Вы что-нибудь делали в теплице?

Вы могли бы заняться практикой прямо по соседству с главным зданием БМА и через три месяца выстроить куда большее здание. Вы могли бы! Я хочу сказать, что это факт. В процессах, изначальные формулировки которых не искажаются, едва ли есть недочеты. И происходило вот что: процесс возвращался ко мне, мне приходилось переделывать и подстраивать его таким образом, чтобы он все же работал, даже при отсутствии огромной авторитетности и вещей подобного рода.

Что ж, у меня ушло почти два года на то, чтобы понять, в чем было дело. Поэтому первое техническое данное, которое вы получаете на этом конгрессе, – это процесс: «Подумайте о чем-то, что было бы хуже (того, что у преклира не в порядке)».

Конечно, он ничего не делал, за исключением того, что был садовником. Вы пытаетесь вызвать мутацию растения. Вы веселитесь от души. Вы берете растение и подвергаете его воздействию сильной радиации или чего-то вроде этого. Берете облученные семена и насыпаете ровным слоем в коробку, а отличный садовник внимательно осматривает семена и ищет те, у которых есть отклонения от нормы. Понимаете, из таких вырастают растения, у которых слишком много листьев, или слегка низкорослые, или растения, которые тем или иным образом отличаются от других. Он берет эти семена с отклонениями и выбрасывает их. У вас остается все то же, что у вас и было, понимаете? Хотя именно из тех семян вырастают растения-мутанты.

Вы говорите преклиру:

И, конечно же, если вы используете сильную радиацию, процент семян с отклонениями от нормы доходит до 80 или около того. И поэтому в коробке с семенами практически ничего не остается, кроме наименее изменившихся семян, которые вам, конечно же, вообще не нужны. Они у вас и так есть.

• Что с вами не в порядке? Что не в порядке с вашим телом?

Что ж, отставим радиацию в сторону. Очевидно, что можно сделать так, чтобы растение потеряло желание жить, после чего оно начнет болеть. У него разовьются какие-нибудь заболевания. Очевидно, что оно перестанет отпугивать насекомых, после того как ему причинят неудобство или что-то в этом роде.

И вот что странно: можно взять растение А и растение Б и предоставить растению А просто идеальную среду обитания, также как и растению Б, но тут есть одно «но»: растению Б еще раньше, практически в пренатале, были записаны несколько инграмм. Понимаете? Ему еще раньше были записаны несколько инграмм... и вы позволяете этим растениям расти, а потом подсаживаете к ним в горшок несколько насекомых, либо выпускаете этих насекомых, чтобы они летали вокруг этих растений. Это очень трудно, такое может сделать только саентолог. И единственная причина, по которой растения ведут себя таким странным образом, заключается просто в том, что вы применяете к ним принципы Саентологии.

Но очевидно, что то растение, у которого есть инграммы, не отпугивает насекомых, и они его съедают.

Это «Подумайте о чем-то, что было бы хуже почек». Иначе говоря, вы выбиваете основу из-под этого состояния, поскольку преклир сопротивляется ухудшению своего состояния. Именно поэтому он и находится в плохом состоянии. Он сопротивляется тому, чтобы болеть, хворать, становиться хуже и так далее, а это нисходящая спираль. Он сопротивляется упадку. И этот процесс работает. Он работает очень, очень хорошо, он работает восхитительно... при условии, что преклир находится в сессии. Небольшая сносочка со звездочкой внизу страницы: при условии, что преклир находится в сессии.

А другое растение, у которого инграмм нет, не собирает вокруг себя очень много насекомых и не умирает, даже если вокруг него и есть насекомые. Как интересно. Что ж, в ходе многочисленных экспериментов подобного рода был, наконец, выявлен вот такой фактор и это единственное, что нам было нужно. Нам нужно было получить лишь одно это.

Но этого на самом деле не сложно добиться... теперь преклира не сложно ввести в сессию, поскольку есть такая вещь, как предсессионные процессы. Опять-таки, я собираюсь рассказать вам кое-что об этом на нашем конгрессе, поскольку у меня есть новые данные на этот счет, которые еще даже в бюллетенях не публиковались.

Желание жить – это единственное, что определяет предрасположенность к здоровью или болезни.

Хорошо. Но когда мы окидываем взглядом всю картину, что мы видим? Мы видим разнообразные вещи, которые стоят на пути от преклира к клиру. На самом деле плохой одитинг тут практически ни при чем. Что здесь играло роль, так это то, что вам приходилось проводить одитинг с такой осторожностью, что сам одитинг во многих случаях оказывался неэффективным, а одитору приходилось очень трудно, когда он вел капризную лодку под названием «преклир» через неспокойные воды аберрации. И тут требовалось такое мастерство рулевого... оно бы сделало честь даже чемпиону, который отстаивает свое право на международный кубок. Вы должны были быть чертовски умелым, вот и все.

При отсутствии желания жить тут же появляется предрасположенность к заболеваниям, и это приводит к болезни. Понимаете, болезнь – это часть невероятно длинной цепи овертов и висхолдов. Не может ли быть так, что действия человека, совершенные им по отношению к окружению, включившись, делают его больным или аберрированным, понимаете?

Если у вас не было авторитетности, вы должны были владеть своими инструментами в совершенстве. Понимаете? Так вот, мне позволительно допускать ошибки. Вам – нет. Если у вас нет авторитета, преклир заметит ошибку и все пойдет коту под хвост. Если я допущу ошибку, преклир скажет: «Наверное, так и нужно делать. Так сделал Рон», что, конечно же, создает трудности для вас. Так вот, на самом деле первый случай, когда другой человек осуществил клирование, произошел в 1957 году, в конце 1957 года. И я знал, что кое-чего по-прежнему не хватает, поскольку я не думал, что мы можем добраться до кейсов, которые находятся в самом, самом низу. Я думал, что, возможно, у них на пути встают еще какие-нибудь вещи, и вы видели, что в конце 1958 года я практически перестал говорить о том, что мы создаем клиров. Я помалкивал об этом.

Он может сделать так, чтобы получить какое-то воздействие извне, поскольку он желает этого, и это может быть использовано позже в цикле, и он получит мотиватор. Но он не сможет получить мотиватор, если только раньше на этой линии он не совершил какого-то зла, понимаете? Поэтому мы допускаем, что эти растения совершали какое-то зло.

Что ж, это произошло не потому, что мы не создавали клиров. Мы по-прежнему могли создавать клиров таким образом, но тут было одно «но». Мы делали клирами лишь какой-то процент людей, где-то 50 или 30 процентов, этого было просто недостаточно. И у одиторов НЦХ, и у полевых одиторов на это уходило фантастическое количество часов одитинга. На это уходило просто очень, очень, очень, очень много времени. Оценить это время заранее было невозможно.

Но самое главное то, что, когда желание жить пропадает, начинается болезнь. А когда желание жить присутствует, болезни нет.

И я оставил все это дело и решил разобраться с одним вопросом, я решил разобраться с ним основательно, окончательно и бесповоротно: является ли преклир причиной? Следует ли одитировать его как причину и только как причину? И вы обнаружите, что начиная с того времени и вплоть до апреля этого года работа велась исключительно в этом направлении.

Поэтому болезнь – это, вероятно, какой-то самосоздающийся механизм, определяющий, будет ли человек здоров или болен. Так вот, человек располагает большим количеством цифр на этот счет. В Англии была эпидемия чумы. Почему? Почему? Почему она поразила лишь 50 процентов населения? Смотрите, ведь остальные 50 процентов не меньше контактировали с крысиными и мышиными блохами и бактериями чумы. Тем не менее они не заболевали. Почему? Что ж, они просто не хотели болеть бубонной чумой. Они не сотрудничали с ней.

Теперь мы должны понять, мы должны посмотреть в лицо тому факту, что мы обнаружили новый закон, которому подчиняются кейсы: любое плохое или нежелательное следствие, которое получает человек, было изначально создано им самим и прошло через промежуточные точки ино-детерминизмов. Иначе говоря, если только он не был тем, кто создал это следствие, он никогда не получает этого следствия и никогда не получит.

Они не впадали во всякие «а теперь я должен...», которые становятся симптомами бубонной чумы. Вот и все. Очевидно, что это так. Почему чума не поразила так много человеческих существ... совершенно яростная, совершенно такая-то, сякая-то, какая-то еще... унесла с собой лишь 50 процентов населения? Что ж, вы могли бы сказать, что у этих людей каким-то образом выработался иммунитет, либо на них это не действовало, либо еще что-то в этом роде. Что ж, я бы сказал, что, вероятно, так оно и есть. Но кроме того, здесь присутствует определенная механика. Это факт, связанный с механикой. Должно быть, в то время 50 процентов населения Англии хотело умереть. Конечно, они умерли. Фьють!

Теперь вы знаете об этом довольно много. На эту тему выходило много бюллетеней, и у людей просто... когда люди впервые слышали об этом, у них волосы вставали дыбом.

Я знаю, я был... старый добрый Джордж Уичелоу однажды вечером... я был в Королевском театре и смотрел одно из его представлений. Потом я вышел оттуда и спросил:

Что ж, позвольте обратить ваше внимание кое на что. Человек никогда ничего не делал с другим человеком. Что ж, это факт, это факт. Если вы, преисполнившись надежды, почитаете всякие рекламные выпуски и объявления медицинской ассоциации, психиатрической ассоциации и так далее в попытках найти там какие-то средства исцеления, то ваши поиски будут тщетны. Вы найдете там очень много разных процедур. Вы найдете там множество вещей, которые делать обязательно... сначала сульфамидные препараты, потом пенициллин. Потом пенициллин, пенициллин, о боже, он лечил все, начиная с переломов ног и заканчивая выпадением волос. Единственное, что вам нужно было сделать, – это взять здоровенный шприц, прижать пациента коленом к полу, понимаете, и вшшшик. И они даже продумали, как сделать, чтобы пенициллин оставался в теле пациента на протяжении многих дней, чтобы не нужно было будить его каждые три часа, чтобы не нужно было ставить ему капельницу. Они в самом деле нее продумали.

• Джордж, что захоронено под этим театром?

А теперь пенициллин перестал что-либо лечить. Это факт. Теперь у огромного числа людей развилась на него аллергия. Он перестал быть эффективным. Вы больше не слышите рекламных объявлений, посвященных этому, но зачем нужен ауреомицетин? Зачем хлоромицетин? Зачем все эти изумительные лекарства, одно за другим, одно за другим? Позвольте заметить, остается только изумляться.

Мне кажется, что теперь даже БМА и все остальные им подобные изумляются этому. Но тут перед нами... тут перед нами кто-то, кто делает всю ставку на какое-то лекарство, на какой-то лекарственный препарат. Что ж, мы прекрасно знаем слово «абракадабра», которое используется во всех фокусах и так далее.

Да, Королевский театр построен на месте захоронения больных чумой. Да? Что ж, а как так получилось? Как получилось, что кто-то вообще заболел чумой?

У римлян тоже было лекарство, и, может быть, в свое время оно тоже действовало: человеку на грудь вешали треугольник. И на нем было написано «абракадабра», и это было написано так, что вы могли стирать по одной букве в день или что-то вроде того. И когда все буквы закончатся, проблема решится.

Что ж, давайте посмотрим на состояние страны в то время и не будем этому удивляться. Там были некоторые сложные моменты. Но очевидно, что это были не те сложные моменты, которые побуждали бы людей выживать, а те, которые побуждали их все бросить и начать делать что-нибудь другое или где-нибудь в другом месте. Ведь там разразилась опустошительная эпидемия чумы... несомненно, это правда, что существуют бактерии. Но бактерии не поразят вас, если только вы не совершали каких-то овертов против бактерий... что весьма интересно.

Это был чудесный амулет. Это был восхитительный амулет, и, быть может, в свое время он действовал. Но это было настолько далеко от абсолютного решения и существовало так много других факторов, которые могли сюда вклиниться, что постоянно полагаться на этот треугольник было бы просто глупостью. Поэтому новые лекарства все появлялись и появлялись, пока в конце концов не появился наш волшебный амулет – бутылочка с ауреомицетином. Что ж, вы делаете кому-нибудь инъекцию этого препарата, и человек выздоравливает. А потом микробы приспосабливаются, либо выпадают какие-нибудь радиоактивные осадки, и микробы мутируют – бум! И вот у нас появляется что-то новенькое.

Механика всего этого не имеет значения. Люди умирают. Это звучит невероятно, супер-упрощенно. Люди умирают потому, что они не хотят жить. Звучит слишком просто, не так ли? Они умирают потому, что не хотят жить. Именно поэтому они умирают.

Честно говоря, я сочувствую медикам, фактически я никогда не выступал против медиков. Все медики, которых я знал, отличные ребята. Только все они почему-то, завидев меня, считают своим долгом подбежать ко мне и поговорить со мной как профессионалы хотя бы какое-то время. Они становятся суеверными. Я начинаю спрашивать их об их бородавках и подобных вещах, понимаете? А потом мне приходится становиться достаточно прямолинейным, закатывать рукава и предлагать им проодитироваться.

Что ж, давайте немного в это углубимся. Почему они хотят умереть? Да потому, что они думают, будто они нанесут чему-то вред. Они думают, что им нужно сдерживать, или висхолдировать все это зло. Они вдруг посмотрели на свое поведение, посчитали его злом и начали сводить счеты с жизнью. И если они не могли свести с ней счеты, свалившись с какого-нибудь утеса, что ж, они простужались, превращали простуду в пневмонию, приходили к слому и отбрасывали коньки.

И они в самом деле соглашались на это, пока однажды не так давно один из них не заявил Мэри Сью нечто поразительное. И я знаю, что вы представить себе не можете, чтобы подобное заявление было сделано кем-то вроде врача. Он сказал:

Механика того, как люди умирают, настолько сложна и многообразна, что люди сделали из нее предмет громадного интереса, и, очевидно, никто не смотрел на тот простой факт, что люди в самом деле умирают. И вопрос о том, как они умирают, можно превратить в обширный предмет изучения. Они умирают скрытно, и они умирают открыто. И все это самоубийство.

«Единственное, о чем я прошу вас, саентологов, – это просто позволить мне жить дальше и практиковать медицину в том виде, в каком я ее знаю, и получать те результаты, которые я могу».

Некоторые люди совершают самоубийство очень быстро. Понимаете, они подходят к тигру, но у них полно овертов против тигров на полном траке, понимаете?

По крайней мере... мы лишили предмет некоторой помпезности. Но я даже не злюсь на врачей, и не расстраиваюсь из-за них, и никогда не буду, поскольку я знаю, что они находятся в тяжелой ситуации, действительно тяжелой. Это очень, очень тяжелая ситуация, потому что им не хватает стольких ответов, что лечение становится ЖУТКИМ бременем. Это жуткое бремя: браться лечить. Посмотрите, что с ними случилось.

Человек выберет именно тигра, если у него есть оверты против тигров, и даст ему в зубы. Либо он постарается сделать так, чтобы один из патронов, которые лежат у него в куртке, побыл какое-то время в воде, полежав в луже в палатке. И он достанет его первым, чтобы зарядить ружье, понимаете? И он подождет, пока тигр не подберется очень близко, а потом он – щелк. И будет тут же тигрирован.

Посмотрите на психиатрию. Они по-прежнему твердят: «Имеет ли это химическую природу? Или умственную?» Я только что прочитал, что недавно они провели в Соединенных Штатах кампанию стоимостью в восемь миллионов долларов... они потратили восемь миллионов долларов на рекламу, и мне стало ужасно любопытно, что же они рекламировали, поэтому я собрал все эти рекламные объявления.

Либо он почему-то никогда не отдает свою машину в ремонт, чтобы там осмотрели ее колеса. Понимаете, он ходит и ходит вокруг этой машины и смотрит на то, как болтаются колеса. Понимаете, он пинает колесо, и колесо отклоняется аж вот настолько. Он говорит: «Мне нужно отремонтировать колесо».

И их реклама в основном касалась... по-моему, их профессиональный журнал – это «Ридерс дайджест», что-то в этом роде. Или журнал «Лук», и я там прочитал... вон там, по-моему, это «График», «Дэйли график» или что-то в этом роде. Неважно где... в журнале «Лук» было написано: «Психиатрия не знала, что такое безумие, и не могла лечить его, но в ней велись споры относительно того, какова его природа: химическая или умственная»... природа безумия.

И он ездит на машине все с большей, большей и большей скоростью, он обходит вокруг машины, он пинает колесо, понимаете, и на этот раз колесо отклоняется в эту сторону и так далее. «Понятно. Мне нужно починить его».

Что ж, это звучит невероятно. Вы бы подумали, что эта организация и эти люди, которые во всеуслышание провозглашают, что являются единственными в мире собственниками сферы безумия, хотя бы будут знать, что такое безумие, или придут к какому-то согласию между собой (хоть правильному, хоть неправильному), прежде чем будут претендовать на роль единственных в мире авторитетов в этой области. Ведь если единственный авторитет в этой области является авторитетом только потому, что заявляет: «Я не знаю, что это такое, и не могу это излечить», я уверен, что кто-нибудь найдет другого авторитета.

Но почему же он его не чинит? Мм. Вы могли бы подойти и сказать: «Эй! Почини это колесо».

Так вот, опять-таки, право единоличного владельца в такой области, как безумие, нас даже не интересует. Нам приходится достаточно тяжело с нашими людьми, что уж там говорить о сумасшедших. Но эти бедолаги, из-за того что не знают ответы, с фантастической скоростью оказываются в своих же собственных больницах для душевнобольных.

Вы беретесь за дело, восстанавливаете рифления на протекторе, прочно фиксируете колесо.

Они постоянно говорят: «В Соединенных Штатах всего лишь 3400 психиатров». Так вот, они говорят это уже на протяжении нескольких лет. В таком случае число психиатров, которые заканчивают обучение в больницах для душевнобольных, заканчивают интернатуры и так далее, должно равняться тому числу психиатров, которые вовсю сходят с ума или умирают, не так ли? И это тут же должно сказать вам о том, сколько психиатров ежегодно сходит с ума. Разве не так?

Парень проездит по дороге еще лишь пару-тройку дней и со всего маху врежется в грузовик. А вы чинили его автомобиль. Это не помогло.

И есть некоторые... конечно, это одно... это математика а-ля психиатрия. Тем не менее они постоянно сходят с ума. У них нет ответа на вопрос о том, что такое безумие. Они влезают в эту область, и они делают с безумием что-нибудь отчаянное и решительное, понимаете, они делают людям электрошоки, они дают им метразол, пиццу и... я не знаю всего, что они им дают, но они что-то делают.

Этот парень использует какой-то модус операнди, чтобы умереть медленно или быстро. И по сути дела, сейчас и это можно продемонстрировать на человеческих существах... по-видимому, одна команда вылечивает любого человека. Она не изменяет график теста человека, или его КИ, или что-то еще, она просто вылечивает его.

И с огромной помпезностью они заявляют, что знают, о чем они сами говорят, а потом все это возвращается к ним и сносит им крышу. Что ж, они... позвольте вас заверить, это, должно быть, ужасно опасная профессия.

Если вы в тот или иной момент начинаете подозревать, что... ну, если человек болен или если он когда-либо болел, вы должны подумать, что он, должно быть, в то или иное время считал свои действия достаточно злыми, чтобы свисхолдировать их. А потом он стал сдерживать их, пока не решил: его действия были настолько плохими, что в данный момент общество запросто может обойтись без него в этой идентности. Там по-прежнему есть постулат. Там по-прежнему есть постулат.

Так вот, опять-таки, у меня нет никаких конфликтов с этими ребятами. Возможно, с их точки зрения, со мной не в порядке именно то, что я не выступаю против них. Понимаете, поэтому... я либо чертовски опасен, либо ничего не знаю. И они так и не могут окончательно решить, что же из этого верно. Но они как бы недоверчиво к этому относятся.

Следовательно, первое действие при проведении предсессионных процессов состоит в том, чтобы уладить цикл действия, который мы раньше называли «цели». Мы заставляли преклира постулировать новые цели.

Если бы они не нервничали, они бы не вкладывали деньги в попытки доказать, что мы ни на что не годимся. Понимаете, они отводят все больше и больше места на заявления о том, что мы лодыри, проходимцы и шарлатаны и так далее. Понимаете, они очень усердно над этим трудятся. И похоже, им никого не удается убедить. И это, в свою очередь, тоже является поражением, из-за которого они оказываются в своих собственных психушках.

Что ж, вы можете сделать это в соответствующей части модели сессии, но с учетом того, как работают с целями, вовсе не факт, что они уладят его цикл действия. А приведя в порядок цикл действия преклира, чтобы он стал двигаться в направлении создания и выживания, вы можете добиться, чтобы человек выздоровел. Вы можете сделать это, вытряхнув из него все причины, по которым он должен умереть. Это просто вот такое незамысловатое теоретическое допущение.

Так вот, суть, однако, в следующем. Когда мы имеем дело с кейсами, мы не должны довольствоваться 30 или 50 процентами, поскольку это тут же говорит нам о том, что мы ничего не знаем об оставшихся 50 или 70 процентах кейсов. Понимаете? Значит, должно быть, вот столько мы не знаем, раз в целом мы не получаем результатов при работе с таким количеством кейсов. И это то, с чем я столкнулся зимой 57 – 58 года в области клирования.

Команда, одна из десятков команд, которые можно для этого использовать... одному Богу известно, сколько команд тут можно использовать и сколько комбинаций процессов... вы также смотрите на механику ситуации. Какой-нибудь такой вопрос:

Я сказал: «Что ж, тут есть какой-то фактор, который просто... эээээ... какой-то фактор». Что ж, мне пришли на ум лишь два фактора. Первый –вэйлансы, и второй: является ли человек аберрированным из-за других или же только он сам может себя аберрировать?

«Найдите повод не жить». Вы задаете этот вопрос почти как повторяющуюся команду. Конечно, вслед за этим вам нужно будет спрашивать: «Что это?» – если вы хотите это узнать. Иначе преклир будет просто кивать головой: мол, нашел.

Иначе говоря, идет ли аберрация извне вовнутрь или из... или изнутри наружу. В каком направлении? В каком направлении нужно атаковать, чтобы справиться с этой штуковиной под названием «аберрация»?

Но вы можете затронуть очень многие поводы, если не будете просить преклира объяснять, в чем именно состоял тот или иной повод, а просто продолжать работать. И на самом деле преклир может вытаскивать эти поводы целыми пачками. И мы, очевидно, играли в эту игру так долго, что по нам может нанести удар все, что угодно.

Что ж, все это время... с середины 1958 года и вплоть до апреля нынешнего года... я потратил на решение этой проблемы, и я надеюсь, вы простите меня за то, что у меня ушло на это так много времени, поскольку эта проблема оказалась в самом деле запутанной.

В этом и состоит механизм, обеспечивающий нашу безопасность: он избавляет нас от необходимости жить дальше, если мы думаем, что мы слишком подавляюще и слишком подло поступаем с окружением, чтобы продолжать жить. Мы используем этот механизм каким-то скрытым образом, поскольку на самом деле умирать очень плохо, умирать настолько плохо, что вы, в принципе, вообще не можете умереть. Вы можете забыть. Вы можете решить, что прошлое предано забвению, но вы не можете умереть. Так что это тот еще трюк.

Понадобилось провести неимоверное множество проверок. И оказалось, что это лишь сам человек... лишь сам человек, и причины, по которым он не может повернуть это вспять, имеют отношение к вэйлансам. Так что вэйлансы – это другая часть данной проблемы. Следовательно, нам нужно разобраться с вэйлансами, в самом деле разобраться.

Поэтому тэтан постоянно... очень часто у него валяется полным-полно этого добра где-то на задворках, и это его удивляет. И он совершает ошибки. Никто никогда не говорил, что тэтан всегда безошибочно делал все, за что бы ни брался. И он держит все это где-то там позади на полочке, или поблизости за печкой, или где-то еще. И он думает: «Что ж, в одной из этих жизней я, наверное... хе! Я, наверное, в самом деле выкину вот такой номер, и тогда самое лучшее, что можно будет сделать, – это обзавестись одной из вот этих штуковин... двусторонняя поясничная пневмония! Хо-ооо-хооо-хооо. Я мертв». Это неплохо. Это неплохо. И он так или иначе добивается своего.

Поэтому преклир должен быть причиной, в самом деле, по-настоящему, его следует одитировать так, чтобы он при этом являлся причиной, и его следует вернуть в его собственный вэйланс. На самом деле утверждение о том, что человек может чувствовать боль только в том случае, когда он не является собой, – это не беспочвенное утверждение. В действительности он является другой личностью, а не собой, если он может чувствовать боль, дискомфорт, терпеть неудачи и так далее. Поскольку именно вэйланс встает у него на пути.

И вот в один прекрасный день у него отлично идут дела, понимаете? И он вытаскивает одну из этих штуковин примерно одновременно с тем, как получает в наследство миллион долларов или что-то в этом роде, и у него начинается двусторонняя поясничная пневмония. Он говорит: «Это какая-то ошибка!»

Ведь что же получается? Он говорит: «Я являюсь вот этим другим существом, и это другое существо несет ответственность за все, что я делаю». Поэтому теперь этот человек действует при полном отсутствии ответственности за самого себя, и из-за этого ему может крепко достаться. На самом деле все настолько просто, но это было необходимо, чтобы распутать всю эту проблему под названием «клирование». Что сдерживало 50 – 70 процентов людей, которых клировали... что сдерживало их и не давало им достичь состояния клир? Все дело в том, что используемые техники были недостаточно мощными, чтобы с их помощью можно было пробиться вглубь каждого человеческого существа в 100 процентах случаев. Что ж, я зашел еще дальше.

Один человек как-то раз сказал мне это. Он не хотел этого. Что ж, это стало происходить автоматически, он утратил над этим контроль, понимаете, над какой-то функцией или движущей силой. И если у него таких штуковин целые кучи, то все это происходит очень просто.

Я клянусь, что теперь одитор может сидеть перед преклиром хоть в полусонном состоянии, и если он будет подавать преклиру команды одитинга, то преклир в конце концов станет клиром. Вот что вы заставили меня сделать.

Итак, вы активно одитируете преклира и вытряхиваете из него одну из этих штуковин: двустороннюю поясничную пневмонию, понимаете? Он кашляет, он хрипит, он говорит: «Что это? Ну, я должен был, я должен был выздороветь», – и так далее. И вы проводите ему процессинг. Он тут же начинает выдавать кучу причин, почему он не должен прийти в норму. И его в самом деле трясет и подбрасывает, пока вы проходите эту штуковину.

Сегодня в Саентологии, куда бы мы ни кинули взгляд, мы обнаруживаем, что человек до некоторой степени осознает свои оверты. Каждый человек довольно неплохо в этом разобрался, понимаете?

Во время прохождения он снимает с себя всякую ответственность за происходящее, понимаете? Кха-кха... температура подскакивает. Забавная вещь, которая способна убедить какого-нибудь стороннего наблюдателя и так далее: вы проводите преклира через инграммы высокой температуры и просто меняете его температуру механическим способом, понимаете? И вы спрашиваете: «У вас когда-нибудь в жизни была высокая температура?»

Если он испытывает по поводу чего-то какие-то неприятные чувства, это происходит потому, что он совершил оверты против этого. И вне всякого сомнения, так оно и есть. Вам не нужно обучать преклира этим данным.

И парень отвечает: «О, да, была. Один раз у меня была невероятно высокая температура. У меня была температура 40. Врачи не знали, смогу ли я вообще выжить. Они вообще не думали, что я выживу, но я выжил».

Вы вызываете недовольного служащего из офиса, отводите его в сторонку, усаживаете на стул, и он оправдывается, оправдывается: «И они сделали со мной то-то, и они сделали со мной се-то» – и так далее. И хотя это немного покоробит его, спросите: «Послушай, сынок, что ты сделал и что ты свисхолдировал?»

Он просто выскочил из этой двусторонней пневмонии, пронесся мимо нее, продолжил жить, и врачи сказали: «Ты должен жить». Поэтому он сказал: «Что ж, хорошо. Я потерплю поражение» – или что там было.

Так вот, критерием здесь является следующее: мы могли бы до бесконечности одитировать человека, необразованного, не обученного Дианетике и Саентологии... мы могли бы стереть у него из кейса все полученные им мотиваторы. С ним все было бы в порядке. Но мама родная, сколько же на это уходит времени. Он работал в этой организации... он работал в этой организации восемь лет. На него орали, его рубили на мелкие кусочки, его зарплату увеличивали, уменьшали, его повышали в должности, понижали в должности. Его ругали за то и это. На него падали коробки. На него...

Так что вы возвращаетесь, находите эту инграмму, зашвыриваете его назад по траку и заставляете пройти эту инграмму. Его температура подскочит до 40. Вы найдете эту инграмму чуть ли не с первого раза.

Ладно, так что нам нужно было привести его в такую форму, чтобы он мог проходить инграммы, понимаете? И нам приходилось очень тщательно приводить его в такую форму, чтобы он мог проходить это. И затем, если мы стирали все это с помощью дианетической процедуры, мы добивались успеха.

Поставьте ему градусник – его температура будет расти. Пусть преклир пройдет через инграмму примерно три или четыре раза, пока его температура не подскочит до

Странно в этом то, что мы в самом деле добивались успеха. Вот что удивительно, поскольку это практически невозможно. Смотрите, мы делали нечто такое, что совершенно невозможно сделать в Дианетике. Вся Дианетика имеет вот какую направленность: все было сделано человеку. А Саентология – вот какую: человек сделал это сам. В действительности это две противоположные философии.

40. Это в самом деле, в самом деле расстраивает некоторых сторонних наблюдателей. Только будьте осторожны, поскольку если наблюдатель врач, он скажет: «Немедленно уложите его в постель!» Конечно же, это самое последнее, что вам захочется сделать со своим преклиром, ведь в этом случае он так и останется с температурой 40. Вам нужно, чтобы он прошел через инграмму еще с полдюжины раз, вам нужно вернуть его в настоящее время, и тогда температуру как рукой снимет. Это очень впечатляет.

Вы в самом деле можете дойти до цели с помощью Дианетики, но время будет исчисляться тысячами часов, понимаете? Вы стираете эти мотиваторы, понимаете? Но их бесчисленное множество. Кроме того, вы проходите их все чуть ли не ценой жизни преклира. Ведь вы можете упереться ему коленом в грудь, протолкнуть его через эти инграммы и стереть их, хочет он того или нет. Нужно быть очень умелым, умным одитором и так далее, чтобы сделать это.

Послушайте. Почему он держит поблизости от себя умственный образ-картинку, в котором содержится такое физическое проявление, как температура 40? Почему? Это просто одна из тех штуковин, хранящаяся под рукой на задворках, на случай если он попадет в безвыходное положение. Ее очень полезно иметь.

Но давайте посмотрим на это с другой стороны. Мы усаживаем этого клерка по отправке грузов и говорим ему... мы говорим: «Подумайте о чем-то, что вы сделали боссу. Подумайте о чем-то, что вы свисхолдировали от него». Мы сглаживаем такого рода вещи. На это не уходит много времени. «Подумайте о чем-то, что вы сделали организации. Подумайте о чем-то, что вы свисхолдировали от организации».

Понимаете, его забирают в армию или что-то в этом роде. Бог ты мой, как же они у него включаются! Парень... можно прямо-таки видеть, понимаете, как некоторые из этих ребят пригоршнями выгребают из-за печки все, что только можно. Понимаете? Рассовывают эти штуки по карманам. Боже!

Эти штуковины начинают клип, клип, клип, клип. Бип, бип, бип, бип, бип, бип, бип. И он думает о том, что он действительно сделал им и так далее. И в самом начале он говорит: «Ну, я... что я им сделал... я честно отрабатывал свое рабочее время» – или что-то вроде того. Какая-то такая невероятная злая выходка с его стороны, понимаете?

Либо человека сажают в тюрьму, либо он обнаруживает, что женился не на той женщине, – все, что угодно. Он решает, что выбрал неверный курс, что он будет очень плохим или порочным по отношению к своему окружению. Он может посчитать это самозащитой, но на самом деле он никогда не делает ничего помимо того, что защищает свое окружение, и это немного странно.

И в конце концов все сведется к следующему: организация так сильно его расстраивает потому, что практически каждый день... он прекратил это делать лишь три года назад... практически каждый день он уносил домой коробку из-под обуви, набитую пимпочками, которые изготавливает организация, и никто об этом не знал. Понимаете? У него куча овертов против организации.

Так вот, когда он хочет защитить свое окружение по полной программе, что ж, он гробит или калечит себя.

Что ж, на то, чтобы вытащить все эти штуковины, не уйдет много времени, и внезапно у него появится хорошее расположение духа по отношению к организации. Что ж, это взгляд на одитинг преклира с позиции Саентологии, и он состоит в том, что преклира следует одитировать исключительно таким образом, чтобы он при этом являлся причиной... тут просто игнорируется то, что было сделано преклиру, тут просто проходят то, что сделал сам преклир.

Вы можете задать вопрос какому-нибудь хромому... Он хромает себе куда-то, а вы его спрашиваете: «Что произошло бы»... это очень интересное исследование, которое вы можете провести на ком-нибудь, кто хромает, в качестве упражнения...

Что ж, если поглядеть на цифры, то все это выглядит так. Человека окружают миллионы людей. Что ж, миллионы людей, конечно же, совершают миллионы разных поступков. И с этим человеком, о котором мы говорим, происходит неимоверное множество разных вещей... с человеком, который станет преклиром. Но он сам в действительности не располагает огромным количеством времени, чтобы быть в состоянии совершить больше, чем несколько поступков. И тут нам очень повезло, поскольку в этом случае нам нужно проодитировать небольшое количество инцидентов. Это весьма примечательно. Иначе говоря, вы можете сделать так, что клерк по отправке грузов будет счастлив работать в этой организации.

«Что произошло бы, если бы вы не хромали?»

Вы можете взять любого... что ж, супружеские консультации – это та область, которой еще нужно заняться. Кто-то в самом деле должен начать делать это. Я кому-то показал, как это делается, и этот человек отправился куда-то, нашел там какую-то супружескую пару и наладил их отношения. И все это происходит примерно вот так, но я говорю вам это лишь исходя из моей субъективной реальности. Это на самом деле нечто такое, что теоретически выглядит замечательно. Поэтому в действительности никто не должен делать этого, поскольку это... вероятно, не будет работать. Что-то в этом роде.

Мммммммм. На самом деле вам не следует задавать такой вопрос, поскольку он, скорее всего, запинал бы кого-нибудь до смерти, понимаете? Он мог бы сделать практически все, что угодно. Иногда окажется, что в то или иное время он, возможно, был чемпионом по бегу или кем-то в этом роде.

Вот как это происходит: одитор берет в сессию мужа и жену. Он не одитирует мужа, он не одитирует жену, понимаете? Фактически прямо передо мной тут сидит один человек, которому нужно было провести это давным-давно. И у него все пришло бы в порядок.

Но ему пришлось блокировать эту способность, ведь однажды он увидел, что она наносит ужасный вред его собратьям. И если это наносит вред его собратьям, то лучше уж ему уничтожить эту способность. Так он и поступил.

Понимаете... его кейс пришел бы в порядок... усадить мужа и жену в одной и той же комнате, в одно и то же время, какой бы антагонизм друг к другу они ни испытывали, и дать одному из них в руки банки Е-метра. И добиться, чтобы этот супруг говорил о том, что он сделал другому супругу. А другой супруг сидит прямо тут же. Это делает одитор. Это не становится сложным из-за того, что иногда вам придется разнимать их, понимаете, что-то вроде этого.

И он берет эти инграммы или инциденты того или иного рода, и втискивает себя в них так, как если бы кто-нибудь надевал на себя... о, «железную деву» или что-то в этом роде, и держит себя там. И для этого он использует инграммы. И пока его цикл действия не приведен в порядок, иными словами, пока он думает, что причиняет зло окружению, он будет пытаться уничтожить самого себя.

Потом, когда вы, так сказать, вытряхнули все это из первого супруга, что ж, вы беретесь за другого и добиваетесь, чтобы он рассказал о своих овертах, совершенных им против своего супруга. И самое забавное в том, что эта чертова ситуация начинает проясняться со страшной скоростью, и все становится милым и приятным, и все просто замечательно... но они должны находиться в одной комнате, и одитор должен одитировать каждого из них по овертам/висхолдам только в присутствии другого. Это и есть супружеская консультация.

На первый взгляд покажется, что им движет нечто не столь достойное похвалы: человек пытается сделать других людей виноватыми. Это игра в жертву. Но он пытается сделать их виноватыми для их же блага, он делает себя больным и служит им примером. И вы увидите, как такое будет случаться. Такое довольно легко случается с детьми. Маленькие мальчики и девочки, которые очень много кашляют, болеют, хромают и так далее, назовут вам в качестве первой причины этого следующее: они стараются сделать своих родителей виноватыми.

Поверьте мне, вся ситуация улаживается настолько основательно, что я просто поражаюсь, почему это не делается чаще. Было проведено довольно много таких консультаций, но никто никогда не заострял внимание на том, что именно так и нужно налаживать отношения между людьми. Так вот, конечно же, существует множество причин, по которым это невозможно сделать, по которым это сложно, и подобные оправдания. Но этот способ ничем не заменишь. Каким бы сложным он ни казался, только так это и можно сделать.

Что ж, маленький... маленький ребенок говорит: «Они об этом пожалеют. Я буду лежать в гробу. А они на меня посмотрят и скажут: "Почему я не давал ему есть больше яблок". Вот что они скажут».

Так вот, может быть, существуют и другие способы, и, может быть, когда-нибудь в дальнейшем мы откроем новые способы, но мы перепробовали большую их часть. Да, я изучил ряд техник, которые были разработаны в этой области, и я могу вам сразу же, прямо сейчас заявить, что шансов выдумать какой-то другой хороший способ очень мало. Ха!

Что ж, если это проявляется так, то это механизм контроля, но каким образом преклир превращает это в механизм контроля и зачем он вообще завел себе этот механизм? Что ж, механизм состоит в следующем: человек чувствует, что причинит вред окружению, и сам тот факт, что его наказывают или расстраивают тем или иным образом, говорит ему о том, что он не помогает своему окружению. Это говорит ему о том, что он не должен действовать. Он не должен предпринимать каких-то действий в отношении окружения. Этот урок заставляет его думать, что он не должен этого делать или что он причиняет зло окружению. Он принимает решение по поводу своих усилий. Он принял решение по поводу усилий других людей: они являются порочными по отношению к окружению, – и вот он оказывается заперт в такой маленькой беличьей клетке, и теперь он может спостулировать свою болезнь. В болезни всегда содержится такой постулат.

Да, вы тоже склонитесь к этой точке зрения спустя какое-то время, когда вы... вы берете какой-нибудь ящик для бумаг, и под его тяжестью у вас чуть хребет не ломается. А там хранится описание различных методов делать что-то, причем каждый умещается на одном листочке бумаги, понимаете? Что-то вроде этого.

Это все слишком запутано, чтобы это можно было понять с первого взгляда. Это слишком запутано, чтобы можно было сказать кому-то: «Что ж, принципы таковы. Ты захотел заболеть, вот ты и заболел. Теперь тебе это понятно? Хорошо».

Но этот метод работает. И чуть ли не единственное, из-за чего он не будет работать, – это если вы не сможете удержать в комнате кого-то из супругов или что-то вроде этого, но это легко решается. Просто пусть у вас этим занимаются два одитора. Один из них не дает супругам покинуть комнату, а другой одитирует их. Но именно так это нужно делать. И именно так нужно приводить в порядок супружеские отношения.

«Что ж, он здоров».

Вы запросто приведете их в порядок, просто бац! И их отношения наладятся, ведь каждый из них говорит: «Посмотрите, что он (или она) сделал со мной, бедняжкой». Именно это каждый из них и говорит.

Вы поворачиваетесь, смотрите, а он все также едет в своей инвалидной коляске, понимаете?

Что ж, может быть, они в самом деле сделали что-то друг другу. И может быть, их собственные грехи со всего трака за все то время, пока они жили... может быть, именно из-за этих грехов то, что делается ему (или ей), причиняет такую боль. Понимаете? Может быть... мы не можем оспаривать тот факт, что это в самом деле может причинять боль. Это очень расстраивает. Вне всякого сомнения, они так и считают, но мы берем их и убираем у них из кейсов то, что они сделали друг другу. Иногда до этого очень сложно добраться, поскольку во время исповеди вы будете сталкиваться со множеством оправданий, понимаете?

Что ж, это происходит потому, что тут в принципе все настолько переплетено, что тэтан позабыл когда, почему и как он это сделал. Если уж говорить о нем, то он находится под воздействием чего-то совершенно неизвестного и скрытого, и он должен быть в состоянии проанализировать данные. И единственное, что вы ему дали,

Вы должны буквально наступить на все это кованым сапогом и сказать:

– это данные.

• О, да, я знаю. Она три недели жила с другим мужчиной. Понятно. Мы слышали эту историю. Я уже слышал это от вас. Отлично. Спасибо вам большое. Мы это поняли. Я это слышал. Хорошо. Хорошо. Что вы сделали?

И сами по себе данные могут побудить его к тому, чтобы начать смотреть, но так же, как тот парень, который оказался в Кенте, тогда как должен был идти в Корнуолл, этот человек не может объяснить их, он в действительности не посмотрел на них, он просто нашел один случай. Он нашел момент, когда он отчаянно хотел сильно заболеть, чтобы не идти в школу, что делает все это весьма реальным, поскольку такая штуковина есть практически у всех.

Был какой-нибудь момент, когда человек не хотел идти в школу, или не хотел идти на работу, или не хотел делать что-то, поэтому он захотел быть больным. И заболел.

И все приходит в норму, понимаете?

Что ж, как он заболел? Ну, на самом деле он этого не планировал. На самом деле он рестимулировал момент, когда он... мог сделать себя больным... когда он был более способным, чем сейчас.

Но вы сможете привести в порядок отношения очень многих людей. Мы смотрим на общество в целом и обнаруживаем, что супружество должно разваливаться и много чего другого должно разваливаться. Что ж, это... вы можете очень быстро снова склеить эти отношения.

И так, мы смотрим на это, и он берет что-то с самого верха, понимаете? И говорит: «Что ж, я по-прежнему болен. Я чувствую себя лучше, но не намного».

Я думаю, что вы могли бы пойти даже на то, чтобы посмотреть список просроченных алиментов или что-то вроде этого и найти себе множество клиентов. Понимаете, просто найдите список людей, которых в течение последнего месяца вызывали в суд за неуплату алиментов или за то, что они их не принимают. Эти люди уже разведены. Понимаете, все уже пошло прахом. Пусть это будет нечто трудное. Притащите каждого из супругов за ухо, усадите в комнате, сядьте между ними и дверью и пройдите оверты и мотиваторы. Они снова сойдутся. Это весьма примечательно... я имею в виду, та сила, мощь и авторитет, которые здесь присутствуют.

Нет, боюсь ему нужно опуститься туда раза так 462 или около того, чтобы попасть в этот инцидент, и вы добиваетесь этого с помощью повторяющегося вопроса вроде: «Найдите повод не жить», или любого подобного вопроса. Это не оптимальный вопрос, это просто один из вопросов, составленных на основе этих принципов. Вы добиваетесь, чтобы он воспринял «как-есть» смерть в качестве решения для жизни.

Но разве это не является в высшей степени примечательным? Тут есть нечто в высшей степени примечательное, о чем вы должны знать... эта процедура не оказывает какого-то существенного влияния на график теста и на КИ. Она просто делает людей более счастливыми.

Так вот, проблемы – весьма странные штуки. Чем больше вы решаете проблем, тем больше их у вас появляется. Вам нужно воспринять проблему «как-есть». Если вы отказываетесь конфронтировать проблему, с которой вы столкнулись в жизни, вы говорите: «Что ж, вот она, а вот решение для нее», а потом зацикливаетесь на этом решении, понимаете, – то у вас тут же появляется проблема.

И вы, конечно же, скажете: господи боже мой, этого вполне достаточно, чтобы добиваться большего успеха в жизни. Но это на самом деле не приводит к существенному, быстрому изменению графика теста и КИ. Для этого нужен целый набор новых процессов.

Так вот, если внимание человека зафиксировано на решении и он отказывается конфронтировать саму проблему, его пространство обрушивается. Он должен в самом деле разбить эту зафиксированность на решении и конфронтировать проблему. И когда он это сделает, у него появится больше пространства и проблема, так сказать, уйдет, но уйдет непосредственно... я имею в виду, через пространство.

А если вы полностью измените график теста, то все оверты в любом случае уйдут, поскольку теперь человек будет находиться на достаточно высоком уровне, чтобы быть в состоянии смотреть на эти оверты как на то, чем они являются. И если все обстоит именно так, зачем тогда проводить какие-то другие процессы? Но не обесценивайте полуторагодовую работу, поскольку другой процесс тоже весьма ценен.

Так вот, это интересно, поскольку вы добиваетесь, чтобы преклир начал делать это... «Найдите повод умереть». Что ж, когда вы сказали «повод умереть», вы его рестимулировали. Я повторюсь, это не оптимальный процесс, но с его помощью вы найдете повод для смерти, который рестимулирует тот факт, что преклир хотел умереть, и проблема была этим поводом. «Конфронтируйте проблему» – это на самом деле... так вы будете работать с тем же самым, что вы уже проходили, но это будет какая-то конкретная проблема. Что ж, это снова заставляет преклира двигаться по всему циклу действия.

Что бы там ни доставляло беспокойство человеку, что бы там ни травмировало его или калечило его тем или иным образом, это калечит или травмирует его потому, что он открыл все двери для того, чтобы это с ним случилось. И это самое здравое утверждение, которое только можно сделать по этому поводу.

Вы должны восстановить желание человека жить, прежде чем он поправится. И поскольку он не может осуществлять хорошее наблюдение за окружением, он очень часто допускает ошибку, когда умирает, поскольку он должен был умереть в 1220 году. А он умирает в 1959 году или в 60-м. Это небольшая неточность в расчетах. Но если учесть всю длину трака в целом, то преклир ошибся не намного, всего лишь на несколько сотен лет. Но тем не менее это неточность в расчетах.

Он открывает двери всему этому своими же собственными поступками. Когда человек смотрит на это... на протяжении многих лет его просто резали на кусочки в какой-то сфере. Его там просто рубили в капусту, он там вообще не преуспевал. И мы смотрим... он смотрит и находит дверь, которая была открыта. Это те вещи, которые сделал он, – неважно, когда, где и как, – но их можно быстро найти, он распознает их в качестве непосредственной причины своих нынешних трудностей. И дверь закроется.

А этот парень выползает на сцену в 1940 году, видит утку и заболевает. Что ж, на самом деле его последний очень, очень плохой поступок, который он совершил давным-давно, состоял в том, что он украл и убил утку, и его за это повесили. И все было бы не так уж плохо, если бы до этого, несколько жизней тому назад, он не был на протяжении многих лет главным палачом Франции. Следовательно, вешая людей, он доказывал им, что они не правы, и тем самым он, конечно же, сделал возможным собственное повешение. Теперь его можно повесить. У него есть оверт, связанный с этим.

Что ж, это может и не изменить график теста, но это приносит значительную пользу. Это может и не изменить график теста, но это ценно. Это очень ценно.

Вы не можете... с вами ничего нельзя сделать, если только вы сами не распахнете двери навстречу этому, понимаете? Если вы не делали этого кому-то, с вами это не произойдет. Примерно вот так все и обстоит... либо, если вы это сотрете, этого с вами тоже не произойдет. Неважно, хоть так, хоть так. К счастью, благодаря Саентологии, ваша судьба перестает быть предрешенной.

Это говорит вам о следующем. Вы можете и не стать совершенно другим человеком во всех отношениях, но вы можете приобрести иммунитет к ядерному распаду в мире, где кучка психотиков, скрываясь под личиной политиков, кидает кости, начиненные плутонием, играя судьбой наций.

Итак, он был главным палачом, и он повесил всех этих ребят. А позже он украл королевскую утку или что-то в этом роде, понимаете, и был повешен. И утка означает «плохо», означает «повешение». Но все это уходит своими корнями на трак магии, когда он убивал уток с помощью постулатов – просто чтобы досадить принцессе, понимаете, – и превратил ее мужа в лебедя или что-то в этом роде, понимаете? И невозможно сказать, какая логика стоит за всем этим. Вы начинаете проверять и перепроверять это, и, боже мой, все это становится таким же сложным, как какие-нибудь химические формулы с кругом, и S, и двойным Е-образным треугольником и всем остальным. Все это становится очень, очень сложным, и очень часто все это уходит далеко за горизонт. И вы думаете: «Как, черт побери, этот человек может выполнять все эти логические построения?»

Почему вас беспокоят причуды какого-то клоуна, который живет к югу от полюса, и кого-то еще, чей срок пребывания у власти вот-вот закончится? Почему эти люди беспокоят вас? Единственная причина, по которой они вас беспокоят, состоит в том, что... они могут тем или иным образом создать следствие в отношении вас!

Что ж, к счастью, вам и не нужно все это знать. Я скажу вам, когда это будет сглаженным. Когда он выздоровеет. Если он выздоровел, значит, он через все это прошел. Именно так вы и узнаете, что прошли весь путь.

Что ж, как они могут создать следствие в отношении вас, если вы – единственный человек, который может стать причиной того, что вы получите следствие?

Так вот, когда вы будете делать это, вы в действительности не измените график его теста. Вы можете добиться этого случайно, если будете милы с ним или что-то вроде этого. На самом деле вы не измените его КИ. Все, что вы сделаете, это поменяете его представление о том, что он должен делать со своим мокапом: уничтожить, убить или построить. И это единственное, относительно чего вы меняете его точку зрения, раньше именно это мы и называли целями.

О, мне кажется, если вы приобретете иммунитет к ядерному распаду, к радиационным ожогам, атомным взрывам, ветру или чему-то еще, это будет самой грандиозной шуткой в мире. Мне кажется, это будет очень смешно. Это будет фантастической экономией средств, идущих на защиту от атомной бомбы или от политических ситуаций, состряпанных таким образом, чтобы все мы что-то друг от друга защищали. Быть может, в конце концов они будут защищать друг от друга все, что угодно, кроме красной кнопки.

Его идея о судьбе – вот что определяет его цели, если вы следите за моей мыслью. Ему необходимо иметь представление о своей судьбе, и после этого он наладит свой банк таким образом, чтобы воплотить эту судьбу в жизнь. И все эти бедолаги, которые были кирами. Вы знаете, Кир... Что ж, можете мне поверить, они были в Греции... оракулы. А, точно, точно, оракулы. Они там дышали всякими испарениями, понимаете? А еще у них было очень много шпионов, и они располагали всей политической информацией, понимаете? Они всю ее записывали, а потом вызывали из Спарты двух расторопных смельчаков, чтобы те распространили в Афинах дезинформацию. Понимаете... все это делалось при помощи слухов и так далее.

Я знаю, как начнется следующая война, понимаете? Это просто очевидно... однажды уборщица зайдет в комнату с сигаретой в зубах, чтобы стереть пыль с пульта. Но мне кажется, что в таком мире, как наш, будет очень забавно, если у всей нашей группы будет полный иммунитет к ядерному распаду. Я уже так много об этом знаю, что это стало простой проблемой.

Итак, они входили в транс, понимаете? Бам! И потом говорили:

Прежде всего, гамма-лучи даже не могут остановиться внутри вас. Они даже не могут оставаться внутри вас. Тут присутствует своего рода сигнальная система, и, когда гамма-лучи проходят сквозь вас, вы решаете, что вы получаете мотиватор. Почему? Они ведь даже никоим образом не наносят вреда вашему физическому здоровью. Это начинает проявляться многие месяцы спустя или недели спустя или вроде того, в случае сильных ожогов – дни спустя.

• Боги сказали мне, что Спарта должна потопить весь свой флот.

Но поскольку мне уже доводилось видеть, как радиационный ожог исчез через двадцать минут ассиста-прикосновения... сильный радиационный ожог... мне уже доводилось видеть, как команды «Где вы были и где вы сейчас? Где вы были? Где вы сейчас? Где вы были? Где вы сейчас?» вылечили человека, чьи глаза были практически выжжены вспышкой от ядерного взрыва... я начал думать, что эта проблема не столь уж сложна.

Поэтому я заказал несколько рентгеновских аппаратов для Сент-Хилла... жесткое излучение и прочие штуки... и мы собираемся раскусить эту задачку. Понимаете, теоретически я знаю, что мы можем решить ее, и мне кажется, так оно и есть, но на самом деле мы собираемся окончательно и бесповоротно решить... мне нужно рассказать вам об этом кое-что еще... Мне, кроме того, нужно рассказать вам кое-что о некоторых моих исследованиях растений, поскольку это становится очень забавным. Все думают, что я занимаюсь исследованием растений.

Но если говорить по существу, то мне кажется, что относительно программы для Соединенного Королевства... мне кажется, то, что мы уже сделали, вряд ли очень быстро станет очень реальным для кого бы то ни было, поскольку это пока что едва ли реально для меня самого или для технического персонала. Мы по-прежнему видим, как весь этот материал вылезает наружу, со дна на поверхность, мы наблюдаем за этим четыре недели... со дна на поверхность, понимаете, просто бац!

Начальникам отделов процессинга это кажется настолько нереальным... я собираюсь раскрыть вам один забавный секрет. Для начальников отделов процессинга во всем мире это настолько нереально, что они постоянно позволяют преклирам, которые стали клирами, покидать организацию со статусом релиза, даже не отправляя их в ОХС, чтобы там их проверили на состояние клир.

Это то, что называется овертом. Не удивляйтесь, если впоследствии этот человек, став королем Германии или кем-то вроде этого, потеряет весь свой чертов флот. Понимаете? Бум! И нет флота. Как так?

«Мы должны... мы... очень жаль, что мы не можем задержать его еще на недельку – тогда бы он стал клиром... или на две недельки, но мы не можем задерживать его, поэтому нам приходится его отпустить» – и так далее. «Но он вернется примерно этой осенью, чтобы завершить клирование». Начальник отдела процессинга читает это и поражается, понимаете, поскольку у него в руках есть график теста этого человека, у него есть описание поведения стрелки, у него есть результат теста на КИ – все это как у МЭСТ-клира. И это что-то вроде... мы так долго были столь критичными, что мы чрезвычайно критично относимся к уровню результатов в центральных организациях... к уровню технических результатов. И мы видим, как эти люди проходят мимо и выходят через парадную дверь.

Но нет никакой причины, по которой этот флот должен потонуть. Да, есть причина. Будучи оракулом, этот человек с помощью одного только постулата сделал так, чтобы другой потерял весь свой флот. Вы понимаете? Эти бесчестные оверты-постулаты, которые неизбежно приводят к разрушению и уничтожению, поначалу кажутся не очень-то реальными. Спарта кажется нереальной. Это нереально. Это просто факт, который имеет отношение к механике. Позже этот человек осознает, что это было овертом.

И секретарь ОХС сказал мне на днях: «О, я в курсе. Первый клир, который появится в этой организации... будьте спокойны, я его проверю». И графики тестов таких людей лежат у нас прямо на столах. Я не знаю. Может быть, ожидается, что график теста или что-то в этом роде должен просто исчезать.

Что ж, это также переплетается с идеей о том, что он постулирует судьбу и судьба складывается таким образом и что судьба весьма хитрая штука. И потом он вдруг видит, что в будущем с ним произойдет что-то ужасное, и он обрушивает на себя свой банк и автоматически переносит себя в другую часть цикла действия, чтобы оказаться в точке смерти.

Что ж, мы занимались этим долгое время. Я уже на протяжении десяти лет пытаюсь добиться, чтобы кто-то еще создавал клиров постоянно, регулярно. Была проделана огромная работа в сфере одитинга, чтобы получить максимальные результаты... в обоих направлениях.

А потом он становится не вполне уверен в том, что это так, и он перемещается поближе к концу цикла действия, чтобы иметь возможность отбросить коньки в самом крайнем случае, понимаете, но чтобы ему не нужно было умирать прямо сегодня. Да, он... с этим связаны всевозможные расчеты, но они настолько сложны, что любой, кто посмотрит на это, не поймет, в чем состоит механизм этого. А он состоит в том, что цикл действия в самой своей основе – создавать-выживать-разрушать, – в своей более истинной форме представляет собой следующее: создавать, создавать-создавать, не создавать или контрсоздавать.

Иначе говоря, нам нужно было обучить очень хороших одиторов, которые, даже если они не будут очень хорошо одитировать, все же будут при помощи этих техник создавать клиров, и люди будут становиться клирами, и на этом точка. И единственное, что мы пытаемся получить, – это МЭСТ-клира. На самом деле мы добились большего. Мы получаем людей, которые через две или три недели могут стать тэта-клирами. Именно этого и добиваются все начальники отделов процессинга, даже не подозревая об этом.

Анатомия цикла действия весьма интересна, и за всем этим стоит именно цикл действия. Человек остается хозяином своей судьбы до тех пор, пока он может тем или иным образом перемещаться по стадиям цикла действия. А из-за давления, которое оказывает время, и из-за того, как ведет себя время, человек в основном сдвигается на стадию «разрушать» цикла действия.

Практически все данные, которые у них есть, либо которые они ждут, либо которые они бережно хранили, относятся к тэта-клиру. И никому в голову не пришло пойти, открыть Книгу Один и прочитать главу о клире, прочитать ее! А не просто подвергнуть искажению «как-есть» от начала и до конца.

Если человек находится на стадии «выживать», то ему гораздо проще переместиться вперед, на стадию «разрушать», чем обратно на стадию «создавать», но нет никаких причин, по которым стадии цикла действия должны идти именно в таком порядке. Это просто мыслезаключение.

Пробежаться по тексту и сказать: «Что ж, я знаю, кто такой клир. Клир – это человек, который не ходит по земле». «Я знаю, кто такой клир. Клиры могут воспринимать фуражки полицейских "как-есть"». У людей какие-то свои странные дефиниции. Если вы пойдете и прочитаете эту дефиницию, вы обнаружите, что мы предоставляли обещанное уже на протяжении довольно долгого времени.

Цикл действия «создавать-выживать-разрушать» мог бы с тем же успехом быть и таким: «разрушать-выживать-создавать», но так уж случилось, что все это обстоит иначе. Поэтому данная вселенная именно такая, какая она есть.

Вокруг достаточно... много клиров, которые являются таковыми в соответствии с дефиницией из Книги Один. На самом деле с этой дефиницией мы уже сейчас перегнули палку, поскольку мы определяем это состояние по графику теста. Мы сказали, что стрелка Е-метра указывает на то, что все вопросы, связанные с помощью, должны быть полностью сглажены, что график теста должен быть вверху, в верхней трети, и что КИ должен равняться... по-моему, он должен быть выше 135 или что-то в этом роде, я забыл, каким должен быть КИ.

Что ж, если вы начнете перемещать своего преклира по циклу действия, он почувствует себя старым. А потом он окажется в другой части цикла действия и почувствует себя молодым, а потом старым, а потом он почувствует, что приносит разрушения. Поэтому он снова начнет чувствовать себя старым и будет ограничивать свою деятельность.

У нас их так много, что шкаф... нам уже нужно покупать новые шкафы для бумаг. Но люди уходят, и что же они осознают? Как только они заносят ногу над ступенькой, они вдруг осознают, что являются самими собой и что им нужно пройти еще долгий путь. Что ж, это правда.

Иначе говоря, он движется то вверх, то вниз, то вверх, то вниз, то вверх, то вниз. Что ж, вы могли бы переместить его на другую стадию, просто подобрав какой-то вопрос наподобие вопроса о поводах умереть.

Они говорят вам: «Что ж, я поставил ногу на самую нижнюю ступеньку лестницы. Я впервые в жизни осознал, что я – это я». Что ж, это чуть ли не первое утверждение, которое делает клир. Да, ему еще нужно пройти долгий путь. Я с ним согласен. Я с ним согласен. Но ей-богу, будет лучше, если он уяснит, где он оказался, прежде чем пойдет дальше.

Человек очень хорошо прячет – даже от себя самого – тот факт, что он по-прежнему является хозяином своей судьбы. Но он делает это так медленно, что спустя какое-то время начинает от этого страдать, и он скажет вам совершенно честно: «Я не знаю, почему я болен». Он не знает, почему он болен.

Да, я думаю, это абсолютно верно. Я думаю, однако, что человек, который обладает иммунитетом к ядерному распаду, человек, которому не нужно есть, человек, которому в принципе и тело-то не нужно, который может оставить тело где-нибудь в кровати, понимаете, и пойти по своим делам, а увидев друга, может внезапно появиться. Ух ты, это о-го-го как высоко. Это не клир. Это уже очень высоко, где-то на уровне ОТ. Так вот, это довольно высоко, но это состояние уже существует не только в теории.

Он потерял причину. С его точки зрения, все это представляет собой хаос. Когда вы начнете прослеживать в обратном порядке его постулаты, он обнаружит, что в тот день, когда он заболел, он даже не чувствовал, что от окружения исходит какая-то опасность.

Мы добились такого большого прогресса в клировании, что более высокие диапазоны, более высокие состояния все продолжают и продолжают появляться на горизонте, и люди постоянно стремятся к этим более высоким состояниям. Что ж, я хвалю их устремления, но я осуждаю их неспособность понять, где они находятся. И я очень рад, что они хотят быть лучше, но почему они никогда не осознают, что их состояние уже стало довольно хорошим?

Что ж, внезапно вдова вошла по парадной лестнице и позвонила в дверь. Он вышел, поговорил со вдовой, и ее голос был в точности похож на голос жены того человека, которого он убил просто ради забавы в 1603 году. Понимаете?

Что ж, это один из тех маленьких крестов, которые мне приходится нести. Но у нас... у нас все схвачено. И за счет того, что я кое на кого насяду, а технический персонал ОХС навалится всей своей тяжестью на эту проблему, мы собираемся получить клиров здесь, в Сент-Хилле, за следующие шесть недель, клиров, которые будут, кроме того, достаточно хорошо, основательно обучены, подготовлены и достаточно уверены в том, что они прошли, так что они смогут выйти в свет и в течение определенного времени отклировать людей в своем собственном окружении.

И из-за этого он начинает чувствовать (щелчок)... в нем возникает автоматическая реакция: «Что ж, я не делаю ничего стоящего», или что-то вроде этого, понимаете? Он чувствует это, а потом осматривается вокруг. Вот автоматический механизм, который в нем пробудился: «Однажды я могу стать ужасно безответственным, поэтому мне лучше устроить все таким образом, чтобы всякий раз, когда я чувствую побуждение убить кого-то, вот этот постулат включался и я становился слишком больным и слабым, чтобы сделать это. Это будет умно».

Единственное, что нам нужно сделать, – это выполнить данную программу, и если говорить об Англии, то, я думаю, у нас все схвачено, самым замечательным образом.

Итак, вдова подходит к двери, нажимает на кнопку звонка. Он открывает дверь и смотрит на нее, а она выглядит точь-в-точь как жена того человека, которого он убил в 62 году. Трам, пам, пам. Он входит в дом, ложится и чувствует себя ужасно больным.

Нам нужно лишь показать пример – и победа у нас в кармане, так что я думаю, это самый лучший способ. Как вы думаете?

Спросите кого-нибудь, было ли когда-нибудь в его жизни так, что он вдруг по необъяснимой причине, внезапно начинал болеть и не мог понять почему.

Что ж, вот программа. Надеюсь, вы с ней согласны. И, честно говоря, мне все равно, есть у кого-нибудь деньги или нет. Я хочу видеть всех, кто был обучен до НРА, у Черинг-кросса, около станции метро «Эмбанкмент» в 7:30. Садитесь на автобус до

Что ж, просто начните разбираться с поводами не жить, и вы поменяете направление цикла действия человека, но вы также раскроете ему глаза на то, что в тот день, когда он заболел, произошло нечто такое, что продемонстрировало ему, что он зашел слишком далеко. Может быть, удушение ребенка не означало, что он зашел слишком далеко, но вид этой вдовы означал.

Сент-Хилла завтра утром, поскольку я хочу, чтобы дела в этой стране завертелись, слышите? Я хочу видеть, что дела здесь в самом деле завертелись, мы больше не можем позволять себе оставаться статичными.

Должно быть, в этом что-то есть, поскольку недавно я неплохо позабавился, когда работал в Сассексе в качестве организатора безопасности уличного движения. Я запугивал тамошнее население передвижной платформой с изображением вдовы. Я хотел, чтобы они немного попротестовали против несчастных случаев. Понимаете, чтобы в обществе немного больше об этом говорили и так далее. Чтобы люди говорили: «Пусть у нас тут будет меньше несчастных случаев», – что-то вроде этого. Водите машины осторожно. Поэтому я постоянно помещал в газете мокап этой передвижной платформы, которая должна была быть частью карнавального шествия, понимаете?

В этом и состоит моя программа. И надеюсь, вы сделаете ее своей.

И эти люди оказывали очень большую помощь. Люди никогда не делают ничего иного, кроме как оказывают ужасно большую помощь. Я сказал им протестовать, и они протестовали вовсю, понимаете? Люди писали письма из всех уголков, выражая свой протест против этой передвижной платформы со вдовой. Они протестовали против того, чтобы передвижные платформы с изображением вдовы использовались для обеспечения безопасности на дорогах, понимаете?

Мы не должны видеть картинку вдовы. Разбитые машины, кровь, трупы... да, но не картинку вдовы, пожалуйста.

И пять лет назад, здесь, в Англии, я отыскал исток этого... практически никому не была известна эта история, но причиной ее появления было министерство. Это был плакат министерства транспорта, а не Королевского общества по предотвращению несчастных случаев на дорогах. И он не был запрещен. Он простоял весь срок, но боже мой, как неистовствовала общественность! Это было примерно в 55-м году. Это была просто картинка, на которой изображалась вдова с грустным взглядом, и по-моему, там было написано: «Водите осторожно» или что-то вроде этого. Вот и все, что там было. Это сводило публику с ума.

Они могут смотреть на кровь, но не на то, что они никогда не конфронтировали... на семью жертвы. Понимаете? Они просто не могли смотреть на это. Конечно, если вы хотите разобраться с этими принципами, вы будете иметь дело со всем тем, что лежит в основе конфронта, но это уже тема для какого-нибудь ППК.

Вы можете придумать другие плакаты, от которых у людей просто крыша поедет, например: маленькие дети, на заднем плане разбитая машина, дети смотрят на полицейского. И они говорят: «Где наш папа?» Понимаете? Что-то вроде этого. Можно придумать бесчисленное множество таких плакатов.

Но публика помогла мне очень сильно. Мы выставили эту передвижную платформу и сказали: «Этот плакат был запрещен, поскольку на него слишком тяжело смотреть».

На самом деле я не знаю, сколько Саентологии они задействовали во всем этом.

Но мы, конечно же, из кожи вон лезем, чтобы добиться своего. В один прекрасный день мы добьемся успеха и положим конец несчастным случаям на дорогах Великобритании. Но позвольте мне сказать вам, что мы не положим конец несчастным случаям до тех пор, пока люди будут видеть автомобиль как очень, очень удобный способ сводить счеты с жизнью, когда им это нужно.

И они поступают бездумно, поскольку очень часто, когда они сводят счеты с жизнью, они допускают ошибку в расчетах и врезаются не в дерево и не в опору моста, они не подгадывают все таким образом, чтобы с ними не было пассажиров, они просто включают это у себя и лоб в лоб врезаются в грузовик, убивают кого-то в грузовике, убивают себя и своих пассажиров, и так далее, и тому подобное. Это происходит потому, что они не должны этого делать, но они должны это делать. Но это стоит сделать, поэтому они этого не делают... но поэтому они делают это.

От этого вполне может поехать крыша. Вы смотрите на какого-нибудь человека, пытаясь понять, почему он попал в несчастный случай, и с этим можно работать, используя что-то вроде: «Повод попасть в несчастный случай».

Между прочим, это, конечно, можно использовать для восстановления способностей деятеля искусства, только нужно работать не с поводами умереть, а с поводами не создавать.

Вы могли бы просто сесть и попросить его воспринимать «как-есть», воспринимать «как-есть», воспринимать «как-есть», воспринимать «как-есть». Пусть он объясняет вам как следует снова и снова, много раз, почему он не должен рисовать, или почему он не должен чертить и так далее, пусть он вам все это объяснит. Обязательно давайте ему подтверждения, а потом снова спрашивайте.

Что ж, это не идеальная, не механическая форма процесса. Это просто его теория. И если вам нужно восстановить чьи-то способности, вы должны спрашивать:

«Почему началось ухудшение?»

Что ж, ухудшение началось потому, что он начал думать, будто то, что он делает, наносит вред, будто это не помогает, а совсем наоборот. То, что он делал, никому не помогало, так что лучше уж ему свисхолдировать это. Это был его последний способ помочь. И его последний способ помочь заключался в том, чтобы свисхолдировать определенные действия... не продолжать принимать участие в чем-то, а свисхолдировать определенные действия.

Что ж, когда он обнаружил, что не может с успехом висхолдировать эти действия всегда, постоянно, он начал наказывать себя за то, что не висхолдирует их. И мы оказываемся на стадии смерти, ухудшения и всего остального.

Но если вы имеете дело с кем-то, у кого есть очень мощный ридж, подправить его цикл действия можно следующим образом: «Что ж, назовите мне поводы выживать». Давайте рассмотрим какого-нибудь человека, у которого имеется ужасно сильно застрявшая картинка. Он вечно ходит с застрявшей картинкой. У него всегда перед лицом застрявшая картинка. У него всегда застрявшая... Боже мой! Да уж, он выживает. Он выживает, поскольку следующая застрявшая картинка – «он мертв». За этим стоит какой-то такой расчет.

Не меняйте положение этой картинки, пожалуйста, поскольку сразу же вслед за этим маленькая Лайза побежит по льду и провалится под него. Так хорошо, когда вокруг есть весь этот лед и снег. Так хорошо, но... и там холодно, я знаю, что картинка холодная. Но, конечно же, лишь два кадра спустя мы замерзнем до смерти. И вот эта прохлада, которую мы постоянно ощущаем, предпочтительнее, чем все остальное, что там есть.

Что ж, давайте выясним, почему у него должна быть эта картинка, либо что́ эта картинка сдерживает, либо что он сделал бы, если бы у него не было этой картинки, либо используем любой другой подход к этому, основанный на следующем положении: что было бы, если бы у него вообще не было этой картинки – ни единого мгновения.

Если бы человек полностью доверял себе, если бы он был абсолютно уверен в том, что́ он собирается делать в жизни, и знал бы, где он все время был, он бы не использовал такой механизм. Так что здесь... вот еще один подход к этому: «Чему в ваших действиях вы могли бы полностью доверять?» Понимаете, это опять-таки выстроит своего рода мостик, и парень перенесется на другую стадию цикла действия.

Все эти вещи, какие бы механизмы в них ни использовались... теперь мы знаем, что человек подчиняет себя циклу действия в том случае, если он собирается умереть или если ему нужно умереть... у него будет метод, который позволит ему это сделать.

Процент самоубийств выше всего в тех странах, где у людей меньше всего возможностей свести счеты с жизнью... самый высокий процент заболеваемости и так далее.

Безумие, конечно же, делает человека недостаточно сообразительным, чтобы порвать всех на куски, поэтому человек сходит с ума и рвет всех на куски. Хорошее решение. Не очень-то эффективное.

Сложив все это вместе, мы увидим, что узнали о жизни нечто новое. И вот что мы о ней узнали: мы можем добиться, чтобы человек... что ж, единственное, что вам нужно сказать девушке... к примеру, эта девушка влюблена в парня, а он ей говорит:

«Ну, я тебя больше не люблю, я женюсь на Юнис и так далее». Она тут же хочет умереть. Что ж, это поражение в настоящем времени. Понимаете?

Что ж, у нее происходят включения, а эта штука окружена со всех сторон. Жизнь становится чем-то не столь уж стоящим, так что эта девушка включает один из таких механизмов и начинает болеть. Позже все это превращается в одно целое. И однажды она видит на экране, как актер говорит актрисе: «Что ж, я тебя больше не люблю. Я женюсь на твоей сестре Юнис». И она, придя домой, по какой-то необъяснимой причине начинает ужасно сильно болеть. И она не знает почему, ведь она просто была в кино. Затем она говорит, что в опыте существования нет ничего хорошего.

Что ж, опыт существования плох только в том случае, если вы не хотите жить. Если вы хотите жить, вы можете иметь весь опыт существования в мире, поскольку если вы хотите жить, ничто не может причинить вам боль. Вам можно причинить боль только в том случае, если вы хотите умереть.

И конечно же, у людей появляется желание умереть в том случае, когда они обнаруживают, что их собственные действия приносят вред другим. После этого они блокируют эти действия и не действуют и так далее.

Вы можете сделать с этим бесчисленное множество разных вещей.

Клирование человека сегодня устранит все это, а также многое другое. На самом деле сейчас этот момент представляется настолько незначительным, что он разрешится сам собою. Человек станет клиром.

Но этот момент все же стоит рассмотреть. Конечно, если вы будете снова и снова спрашивать человека: «Назовите мне повод жить. Назовите мне повод жить», – поводы жить могут закончиться. Понимаете, и вы оставите все поводы умереть на автомате. И те, и другие имеют силу. Лучше всего убирать из кейса поводы умереть. Так легче всего передвинуть человека на другую стадию цикла действия, особенно в данное время и в данном месте.

Сегодня нам нужно больше клиров. Этого очень легко добиться. Почему? Что ж, единственное, что вам нужно сделать, – это выпустить в общество одного клира, и его способность и желание помогать, быть, делать и так далее, ускорит прогресс в его районе. Что еще более важно, ему в действительности не придется делать очень много, чтобы добиться там улучшений.

Я чувствую, прямо сейчас мы находимся в таком положении, что, если мы возьмем ответственность за то, что мы знаем, и будем применять это и приведем себя в хорошее состояние... поднимемся вверх... мне кажется, что тогда миру придется чрезвычайно усердно трудиться, чтобы по-прежнему иметь те неприятности, которые у него есть сейчас.

Мне кажется, ему придется работать над этим день и ночь. Я прямо так и вижу, как проводятся разные съезды, я так и вижу, как всякие У-2 и Хрущевы будут создаваться просто как на конвейере, чтобы только поддерживать то количество неприятностей, которое есть у нас сейчас. Им придется как следует потрудиться. Им придется как следует потрудиться, поскольку это желания умереть по третьей и четвертой динамикам.

Сейчас на Земле есть только одна страна, у которой есть оверт, связанный с атомной бомбой, и это Соединенные Штаты. Но недавно кто-то еще ужасно много говорил об атомных бомбах и угрожал ими. Кто-то угрожал Великобритании атомной бомбой во время Суэцкого кризиса, впервые, и таким образом, Россия – еще одна страна, которая может пострадать от атомной бомбы. Итак, получается, что на Земле есть два государства, которые могут пострадать от атомных бомб.

Что ж, атомная бомба – это такая механическая штука, это такая чепуха, что мне даже не верится в то, что кто-то может от нее пострадать, если только он не разбрасывал их везде и всюду. Да, я уверен, что вы это делали.

Следующая область исследования представляет собой вот что: как нам доказать это всем, как нам привести все это в порядок и разобраться с этим. И мы в самом деле добьемся успеха. Но прямо сейчас наша программа заключается в том, чтобы сделать из вас клиров.

Так вот, мы собираемся внести в это свою лепту здесь, в Сент-Хилле: как минимум 25-30 человек мы сделаем отличными одиторами, которые будут делать людей клирами. Я собираюсь отклировать этих одиторов, и я добьюсь, чтобы сами они могли хорошо клировать людей и чтобы они тоже включились в осуществление этой программы.

А пока НЦХ активно одитирует, ведя людей к состоянию клир, и в академии обучают техникам, которые направлены непосредственно на это.

Таким образом, мы работаем над этой программой по всем возможным направлениям. Сегодня на наших плечах лежит огромная ответственность за весь мир. Я не шучу. Если вы посмотрите на то, что лежит у меня на столе, вы подумаете: «Что ж, никто никогда не сможет сделать все это». Это так. Это так. Никто никогда не сможет сделать это. Без вашей помощи – нет.

Я как бы стою тут, увязнув по колени в различных обязанностях и надеясь на то, что я не погружусь в них по пояс, надеясь, что они не поглотят меня с головой, прежде чем вы станете клирами. Вы меня слышите? Что ж, я подержу стену до этого момента, а потом вы сможете присоединиться ко мне. Хорошо?

Большое спасибо за то, что вы пришли на конгресс. Было приятно поговорить с вами.