Спасибо. По-моему, сейчас мы, весьма вероятно, могли бы обойтись несколько меньшим количеством данных и провести несколько больше процессинга. Как вам это?

Если там, где должно быть живое существо, находится организация, то этому пора положить конец.

Так вот, я уже продемонстрировал вам высший уровень «Процессинга значимости» – «Процессинг значения». «Процессинг значения». Мы проводили этот процессинг позавчера, помните?

Так вот, я сейчас не говорю об анархии. Среди аберрированных народов анархия совершенно невозможна. В основе анархии лежит идея о том, что она возможна среди аберрированных людей. Однако я говорю о том, что нам нужны более совершенные люди, а не более совершенные вывески.

Так вот, проводя этот процесс, очень важно понимать, что значение, которое человек чему-то приписывает, предпочтительно должно быть новым, другим и странным... предпочтительно.

Нам нужен более совершенный общественный строй, а не просто один-два более совершенных индивидуума, и нам нужна более совершенная организация. Но когда организация ставит себя в такое невероятное положение, при котором она оказывается вне критики, или когда индивидуум ставит себя в такое положение, при котором он оказывается настолько выше других людей, что к нему невозможно прикоснуться, это приведет к хаосу – неважно, в сколь отдаленном будущем это произойдет. Вы это понимаете?

Иначе говоря, если я попрошу вас заставить вон ту стену приписать себе какое-то значение, а вы будете просто сидеть и говорить... заставлять ее говорить: «Что ж, я стена», – или: «Я хочу сказать, что я стена», – или что-то в этом роде, а затем будете говорить «Хорошо» в ответ на это, то вы ничего не добьетесь... вы вообще ничего не добьетесь.

Возможность контролировать человека и направлять его деятельность зависит от доброй воли человека и от того, находится ли он в хорошем состоянии. Она не зависит от железных решеток и наручников. Она не зависит от тюремных камер или аппаратов для проведения электрошока.

Почему? Потому что мы имеем дело с нехваткой значения. В этом нет какой-то большей важности. Когда вы были ребенком и бегали тут и там, мир казался вам очень ярким и эта палка была конем, эта кукла была живым ребенком, а этот дом был замком. Годы спустя вы смотрите на все это, и что же вы видите? Вы видите палку, куклу и очень маленький дом.

Общество является больным, поскольку в нем есть больные люди. Однако, чтобы его исцелить, необязательно работать только с больными людьми и исцелять их. Если бы сами члены общества находились в достаточно хорошем состоянии и обладали достаточно высоким уровнем способностей, то для них не составило бы ни малейшего труда вытащить из грязи любого оступившегося человека. Вытаскивать людей наверх и возвращать их в строй не является функцией организации, это функция и ответственность самого человека. Вытаскивание людей наверх и возвращение им здоровья, восстановление хороших отношений между ними и другими людьми, возвращение их в игру – все это не зависит от группы специалистов. Это зависит от человека.

Что произошло? Почему ребенку мир кажется ярким? Причина этого заключается лишь вот в чем: ребенок приписывает значение, а взрослый человек так долго действовал на основе одностороннего потока, что он позволяет всему и вся приписывать значение ему. Он смотрит вон туда, он видит стену, так что это стена. Он смотрит на другого человека и говорит: «Просто человек... тело, определенный уровень образования, определенное количество неприятностей». Он думает: «Теперь я знаю», понимаете? «Теперь я знаю все обо всем». Иначе говоря: «Я получил значение от всего и вся. Теперь всему и вся приписано точное и правильное значение». И что мы в таком случае получаем? Мы получаем человека, который живет в совершенно сером мире.

А если помощь своим собратьям становится неким специализированным действием, которое могут выполнять только избранные, или только тот, кто носит соответствующую звезду, эмблему или соответствующий значок... то человек мертв! Поскольку все самое лучшее, что есть в человеке, проявляется тогда, когда у него есть желание и готовность оказывать помощь любому из своих собратьев и когда ему позволяют это делать.

Вот что странно: именно «Процессинг значения» быстрее всего изменяет способность преклира получать озарения. Его способность получать озарения начинает изменяться быстрее, он начинает быстрее осознавать различные вещи... и причина этого заключается просто-напросто в том, что здесь мы имеем дело с высшим уровнем «Процессинга значимости».

Когда нам больно, мы позволяем любой собаке подойти и проявить сочувствие, и даже в том обществе, где люди живут в пещерах, человек позволяет собаке зализывать его раны, чтобы помочь ему исцелиться. Но только не в этом обществе! Когда людей ставят в такое положение, что они чувствуют, будто у них нет права оказывать помощь своим собратьям и только Джо или Биллу или кому-то еще с этой улицы позволено взмахивать волшебной палочкой или трясти магическим исцеляющим кристаллом, кто-то должен внимательно посмотреть на это общество, поскольку оно не является здоровым. Вы это хорошо понимаете?

Процессы значимости начинаются прямо вот здесь, внизу, с уровня «Прятать» или... вы знаете, эти парни проявили тут очень и очень большую изобретательность, они проявили очень большую изобретательность на этом конгрессе. Кто-то ужевысказал предположение, возможно, верное предположение о том, что уровень «Ждать» находится непосредственно под уровнем «Прятать», уровень «Приходить в упадок» – прямо под уровнем «Ждать», а уровень «Транс» находится прямо под этим, где-то там. Насколько низко находится уровень, до которого вы можете добраться? Это очень интересно.

Так вот, то, что у человека есть право исцелять, еще не означает, что он обладает способностью исцелять. Одно не следует из другого, не так ли? Но сегодня в Саентологии мы очень хорошо понимаем, что почти любому человеку можно дать достаточно наших данных, чтобы он смог улучшить состояние всех людей в своем окружении, в том числе и себя, и смог сделать их счастливее. И это та цель, которой мы стремимся достичь. И мы достигаем этой цели с помощью некоторых искусственных инструментов, уже существующих в этом обществе. И одним из таких инструментов является организация.

Что ж, значения действительно существуют. Определенно, существуют значения

Но я был бы очень огорчен, если бы увидел, что после стольких лет работы мы дали человеку не большую свободу в обществе, а более сильную, более могущественную организацию, пришедшую на смену существующим. И как однажды сказал Хендрик ван Лон: «Чем больше все изменяется, тем больше все остается таким же». Он сказал это в книге, которая называется «Терпимость», и я вам рекомендую прочитать эту книгу... «Терпимость», Виллем Хендрик ван Лон, величайший писатель, недавно умер. Совершенно замечательный человек. Но он сказал это о революции.

– основа основ значений этого мира. Если вы обеспокоены тем, что на самом деле значат те или иные вещи, и если те или иные вещи вас расстраивают... иначе говоря, эти вещи могут означать то и они могут означать се... если вы испытываете такое чувство по отношению к тому, что находится вокруг вас, то вы, вероятно, будете очень несчастны в том, то касается значения. Вы просто постоянно: «Каково действительное значение этой стены?»... вот вам и физик-ядерщик.

Огромные массы людей скапливаются у нас в кюветах и рвах, на проселочных дорогах, в переулках и сточных канавах, и они подминают под себя деспотическое правительство, действуя на основе лозунга: «Все будут свободны. У нас будет свобода, равенство и братство», – и мы получаем деспотство! Вместо того чтобы создать новый свободный строй, все, что они делают, так это используют уже существующие коммуникационные линии деспотического общества, чтобы править.

Он смотрит на какой-нибудь несуществующий атом (этот атом существует благодаря постулату, с которым согласились, и так далее) и говорит: «Так вот, это значит...» – и у него есть абсолютное согласие в отношении значения этого атома. Понимаете, это так же замечательно... у него все это определено, все разложено по полочкам, он точно знает, что это такое. Но это дурацкая ложь, и все, что он может с ее помощью сделать, так это что-нибудь взрывать. Вы это понимаете? Затем он неосознанно изобрел (помимо всех остальных вещей) какое-то новое значение и согласился с ним, затем он сказал, что это истина, и после этого он отказывается позволить самому себе вложить в это какое-либо иное значение.

Любой, кто рекомендует свержение какого-либо правительства при помощи силы, глупец. Он вообще ничего не понимает в политике и в людях. Поскольку ни одно правительство никогда не бывает свергнуто, просто на смену одному правительству приходит другое.

Теперь он изучил свой учебник. Его дело в шляпе, понимаете? Вот что тут забавно: существует точный способ, при помощи которого была создана эта стена, при помощи которого был создан этот человек и так далее. Существует такая вот точность. Но послушайте, лишь то, что существует точный способ, при помощи которого все это было создано, еще не означает, что вы должны отказаться от своей способности фантазировать и изобретать, ведь это единственное развлечение, которое у вас когда-либо будет.

Если вы хотите узнать, какое правительство вы получите после того, как свергнете какое-нибудь существующее правительство, посмотрите на правительство, которое вы свергаете. Кое-где будут виднеться следы от пуль, но это, пожалуй, будет единственное отличие.

Если бы физик-ядерщик мог посмотреть на атом и сказать: «Какая замечательная питьевая сода! Это, определенно, значит, что если я смешаю ее с профессором, то я получу какое-нибудь агентство»... если бы он мог сказать это, он мог бы прийти домой вечером, погладить детей по головке, приветливо поговорить с женой и поужинать, не запивая все это содой. Однако он так не поступает. Он постоянно торчит в лаборатории, и тот факт, что гамма проходит рядом с квадратным корнем из беты, который заходит под лямбду и в отношении всего этого было достигнуто согласие, и все это замечательно... вот только все это своего рода полнейшая тайна, которая приводит его в отчаяние; вот только ему нужно узнать еще что-то обо всей этой лжи, которая все еще существует. И он говорит: «Это значит просто то-то и то-то. И все это можно вывести математически, все это записано у меня в блокноте». И вот он приходит домой, дает подзатыльник ребенку, садится и... «Что там у тебя на ужин? Ррр!» – и пьет соду. Он говорит: «К черту этот мир, все это нужно взорвать».

Сейчас мы в Саентологии могли бы создать организацию или группу, которая обладала бы достаточной силой, достаточной мощью, чтобы подмять под себя все, что встретится ей на пути. Это было бы потрясающе. Это само по себе было бы игрой. А затем кому-нибудь... меня уже не стало бы, не стало бы других людей... и вдруг вы видите перед собой эту штуку, эту организацию. И кому-нибудь пришлось бы встать и сказать: «Одиторы всех стран, объединяйтесь. Свергните этого монстра!» И все увидели бы, как эта штука рухнула бы, все ясно увидели бы это, понимаете? Она бы рухнула. И тогда люди сказали бы: «Замечательно! Теперь мы свободны». И они получили бы новую стопку писем, отменяющих их сертификаты.

Почему он так поступает? Он утратил свою способность помещать во все это какое бы то ни было значение. Он не знает, откуда это взялось, он согласился с большим количеством лжи, и он застрял во всем этом.

Я пытаюсь смотреть достаточно далеко в будущее, чтобы предсказать, предвидеть, что может произойти, и не допускать слишком много ошибок. Вы должны позволить мне допускать определенный процент ошибок. И когда я смотрю в будущее, я вижу, что здесь мы имеем дело с материалом, используя который кто-нибудь мог бы получить контроль и власть над человечеством, поэтому нельзя допустить, чтобы когда-нибудь этот материал стал монопольной собственностью или инструментом в руках горстки людей, что явилось бы угрозой и бедствием для всех остальных. Возможно, я просто слишком горд, тщеславен или оптимистичен. Но я никогда ни на секунду не откажусь от роли тщеславного человека, просто чтобы получить одобрение или просто чтобы ошибиться в своем предвидении. И я думаю, что это предвидение является верным.

Между прочим, большинство инженеров, которых очень основательно обучали тому, что в точности представляет собой материя... если вы вышибете такого человека из его головы и он прикоснется к стене, то он к ней прилипнет. Бог ты мой, как же он к ней прилипнет, шмяк! Вот только вы не сможете вышибить его из головы. Почему? Все дело в приписанном значении, и приписанное значение – это то значение, с которым согласились, это и есть правильное значение, и никакого другого значения не существует, и этот человек говорит самому себе: «Мне сейчас говорят».

И я думаю, что свобода этого материала, который мы знаем и понимаем, может быть гарантирована только в том случае, если мы будем делать лишь небольшой упор на организации и максимальный акцент – на людях, на хорошем обучении и хорошей, надежной, безупречной передаче информации. И если мы сможем это сделать, мы победим. Но если мы не сможем этого сделать, то рано или поздно, та информация, которой мы владеем, станет собственностью кучки людей, не заслуживающих доверия. Я в этом уверен, поскольку это всегда происходит таким образом. Но это не означает, что так должно происходить и дальше. Я не придерживаюсь той точки зрения, что что-то является неизбежным.

Так вот, просто взгляните на все это как на застрявший поток. Старый механизм... если поток слишком долго течет в одном направлении, вы получаете застрявший поток. Хорошо. Этот человек говорит лишь одно: «Это говорит мне; все на свете говорит мне». Так вот, загляните в Кодекс одитора, и вы найдете там такое вот положение: «Не высказывайте преклиру своих оценок». А этому человеку весь мир высказывает свои оценки. Все на свете высказывает ему свои оценки: стена говорит, что она стена, автомобиль говорит, что он автомобиль, небо говорит, что оно небо, атом говорит, что он атом. Понимаете? Это все, что они говорят. И это представляет собой постоянное и непрекращающиеся высказывание оценки.

У меня нет никаких иллюзий ни в отношении неважности Саентологии, ни в отношении ее важности. Понимаете, можно было бы очень и очень легко получить преувеличенное представление как о первом, так и о втором. Это было бы очень просто, понимаете, посмотреть на все это, а затем составить об этом какое-то мнение, которое не было бы связано с действительностью. Саентология, если ее хорошо понимать, является очень мощной штукой. Если использовать ее как следует, то можно очень многое сделать для общественного строя и для индивидуума. Если же передавать эту информацию плохо, если не доносить ее как следует до понимания людей, если ее монополизировать или использовать исключительно ради выгоды, то это может привести к очень разрушительным последствиям.

Добейтесь, чтобы преклир делал осознанно то, что он делает навязчиво, – это и будет «Процессингом значения», который позволит справиться с этими оценками. И это позволит человеку изменить свою способность получать озарения. Это позволит ему быть свободным. В этом и заключается суть «Процессинга значения».

Ко мне уже три раза обращались люди из структур, в которых сосредоточена власть, с предложением передать им большое количество информации и перестать говорить. Я был бы очень счастлив перестать говорить. Мне не важно, говорю я или нет. Я говорю, мне это нравится; я откидываюсь молча на спинку стула, мне это нравится – не имеет значения. Мне доставляет удовольствие и то и другое.

Так вот, я не собирался читать вам лекцию на эту тему. Я хотел очень ясно показать вам, куда ведет этот процесс, чтобы, сидя тут и глядя на стену, вы не заставляли ее говорить: «Я стена. Это значит, что стена здесь», а затем отвечать ей:

Но мне хотелось бы знать, почему это кто-то заинтересован в том, чтобы вдруг заполучить большое количество информации, которую он не сможет переварить... мои записные книжки и все такое... и заставить меня перестать говорить об этом? Почему вообще кто-то может быть в этом заинтересован?

«Хорошо». Ведь вот что забавно: вы делаете это постоянно, и вы никогда не сможете пройти и стереть так много трака.

Кроме того, однажды мне было сделано предложение заняться работой в определенном месте мира, чтобы «повысить внушаемость людей». Это было во время званого ужина. Это предложение было не менее официальным, поскольку именно ради этого я и был приглашен на тот званый ужин... я узнал об этом только тогда, когда попал туда... чтобы «повысить внушаемость людей»! И вот я сидел там, а этот парень, видимо, решил, что я потерял дар речи от изумления. Но я сидел там, не донеся до рта ложку с десертом, и надеялся, что каким-то чудом мне удастся сдержаться и не рассмеяться истерическим хохотом, который рвался наружу. Я сдержатся, но я никогда не слышал лучшей шутки. Это все равно, что возить песок в пустыню. «Повысить их внушаемость»! Достаточно лишь слегка нажать на человека, и он заснет крепким сном!

Я хочу, чтобы вы посмотрели на эту стену и сказали: «Это значит, что надвигаются ливни с грозой. Хорошо». Вот насколько это просто.

Так вот, многим людям кажется, что я часто говорю довольно дикие вещи о тех, кто по своей профессии занимается лечением. Что ж, время от времени я выхожу из себя. Я имею право выходить из себя. Я оставляю за собой это право как одно из моих прав человека. Когда кто-нибудь приходит... когда кто-нибудь ввозит на инвалидной коляске или на кровати ребенка, что-то в этом роде, он только что искромсал его всего на куски, понимаете, и говорит: «Что ж, это не принесло ему никакой пользы, теперь проодитируйте его». И я громко говорю: «Почему вы не привели его сюда сразу когда он еще не был болен? Сейчас он болен! До этого он был просто грустным. Что я по-вашему должен теперь делать?» Что ж, я почти никому не отказываю, но я могу выйти из себя из-за всего этого!

Так вот, не должно быть никакой враждебности между саентологом и кем-то, кто по своей профессии занимается лечением, если только это не одна из тех ситуаций, когда вы уверены, что имеете дело с глупостью того или иного рода. На самом деле единственный раз, когда я испытал враждебность, так это... почему в 1947 году... почему они не стали слушать? Почему в 1955 году они не хотят прочитать ни одной книги?

Но я могу сказать вам, что мы беспокоимся и мы говорим об очень маленькой части общества, и как один из вас сказал мне недавно: «Почему мы не можем просто перестать обращать внимание на все это? Зачем нам вообще об этом говорить?» Нам незачем об этом говорить! Это самая разумная вещь, которую я услышал на протяжении всего конгресса... «Зачем об этом говорить?» Зачем говорить о людях, которые занимаются лечением, зачем говорить о врачах или о психологах или ком-то еще? Почему бы просто не забыть о них? Ладно. Я сказал: «Ух ты, это хорошая идея. Самая лучшая идея, которую я услышал за долгое время». Так что я решил, что я так и сделаю, и я подумал, что сегодня я должен сказать вам, что я забыл обо всем этом.

Конечно, победителю очень легко быть великодушным. Когда вы приобрели очень много знаний, позволяющих вам сделать очень много вещей, главная из которых – позволить своим собратьям многое знать и многое делать, вам следует отбросить эти мелкие мысли, понимаете? Теперь вам следует удалиться в какую-нибудь глушь и там поспать. И в один прекрасный день я устрою все так, чтобы я мог действительно испытать подобное чувство!

Так вот, у нас было пять лет... пять лет, в течение которых мы постоянно и непрерывно занимались исследованиями, разрабатывали теорию, техники, продвигались вперед. Пять непрерывных лет. Ничто не прерывало эту работу в течение пяти лет. И у нас было пять лет организационного хаоса. Это интересно, не правда ли? Так вот, когда я говорю «хаос», я имею в виду организацию, характерную для человека... где все передают друг другу какие-то бумажки, туда-сюда.

Нет, боюсь, что свобода не зависит от железных каналов организаций и не процветает в них. Позвольте мне рассказать вам кое о чем забавном, что происходит... что происходило в дианетических организациях и действительно происходит в саентологических организациях... и что объясняет, почему так ужасно перегружен руководящий и административный персонал, а также люди, занимающиеся канцелярской работой. И они действительно перегружены.

Это происходит. Это происходит независимо от того, находитесь вы в Лондоне или в Южной Африке. Неважно, где вы находитесь, вы можете не сомневаться, что это будет происходить. Вы нанимаете какую-нибудь девушку, и ее работа заключается в том, чтобы сидеть и печатать на машинке тексты писем. Она должна напечатать ответы всем этим людям, понимаете? Вот она сидит и печатает письма, она очень довольна всем этим, жует жевательную резинку, и она... «Ух ты, это интересно». И не успеваете вы глазом моргнуть, как она оказывается на курсе НСА! Чуть что – и она сразу же перестает работать просто для того, чтобы поговорить с кем-то о Саентологии. Ребята в организации работают упорно – это самое потрясающее, что вы когда-либо видели. Совершенно невозможно создать коммерческое предприятие и сохранить его в таком виде. Так что я просто сдался.

Так вот, это означает, что на самом деле мы в саентологических организациях... что люди стараются изо всех сил ответить на вашу корреспонденцию, отправить ваши заказы, предоставить вам пленки, сделать их копии, сделать то да се... они действительно стараются изо всех сил сделать все это. Им обычно не хватает персонала, как правило они работают около пятнадцати часов в сутки, и обычно еще пять часов кого-нибудь одитируют. Каждый человек в организации является одитором. Я хочу сказать, что вот так обстоят дела. Рано или поздно человек приходит туда, и вот он снова сидит и стучит по клавишам печатной машинки. Он не уходит оттуда, понимаете... он снова стучит по клавишам печатной машинки и вдруг он зовет недавно назначенного руководителя, который написал это письмо, и говорит: «Вы допустили тут ошибку. По-моему, для этого кейса существует гораздо лучший процесс, чем тот, который вы тут рекомендуете». Его сертификат висит тут же на стене, понимаете? На самом деле этот человек мог бы уйти из организации и, вероятно, он мог бы куда-нибудь поехать и заработать значительную сумму денег, однако люди этого не делают; они остаются рядом с организацией, они остаются там. где происходят события.

Происходит еще одна странная вещь: саентологическая организация становится домом для огромного количества людей. Это просто потрясающе. Это происходило в течение пяти лет... это дом. Вы видите какого-нибудь человека каждый день, он сидит на задней веранде и с кем-то разговаривает, и вы думаете: «Откуда взялся этот парень?»

Так вот, если бы вы управляли прачечной или промышленным предприятием, которое производит автомобили, то там не было бы постоянно полно людей, которых просто интересуют машины или которых интересует выстиранное белье. Вы просто не увидели бы там такого. И еще одна вещь: если бы вы уволили парня, который отвечал за все детали длиной в три сантиметра или что-то в этом роде, то затем вы не увидели бы, что он так и не ушел с территории предприятия. Вы его уволили, но он никуда не ушел. [Смех в аудитории.] Это ужасно!

Так что дианетические и саентологические организации – и я это знаю, поскольку у меня есть пятилетний опыт – никогда не превратятся в бизнес... никогда.

Так вот, те части организации, которые работают эффективно... которые сегодня работают эффективно... это центр процессинга, сектор одиторов и сектор обучения.

Теперь, когда мы не изменяем техники каждые двадцать пять – тридцать секунд [смех в аудитории] и когда один одитор может разговаривать с другим одитором, который завершил свое обучение восемь месяцев тому назад... происходит нечто странное: одитор, который занимается проведением процессинга, очень уверен в своих инструментах и он с большой легкостью общается с другими одиторами, которые также занимаются проведением процессинга. А у одитора, который занимается обучением, наблюдается очень странный взгляд на вещи... я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь, кто преподает биологию, был таким пуристом, таким энтузиастом своего дела, чтобы он был таким придирчивым и упрямым, как некоторые из тех одиторов, которые обучают «Шести базовым шагам». И затем этот человек говорит: «Что ж, хорошо. Итак, вот как я это делаю... я говорю... Что... что же я теперь говорю? Что я... я говорю... я говорю: “Вспомните что-нибудь реальное”, – а затем он вспоминает что-то реальное, и я говорю: “Хорошо”, – правильно? Ладно, хорошо, вот так. Ладно, так вот. “Вспомните что-нибудь реальное”».

И человек отвечает: «Мм-ммм-ммм, да». Одитор говорит: «Хорошо».

Что ж, его инструктор стоит рядом, понимаете? И инструктор говорит: «[вздох] Прояви интерес!»

Но сектора обучения и процессинга сегодня становятся эффективными и заинтересованными, что весьма интересно. Одиторы МАСХ, например, начинали свою конференцию штатных одиторов в пять часов. Понимаете, они ничего не ели с самого ленча, а в пять часов они начинали конференцию штатных одиторов, и в восемь часов эта конференция все еще продолжалась – никакого обеда. Я это заметил, мне стало жаль этих людей и я заставил их начинать свои конференции в четыре часа. Но одна из таких конференций все еще продолжалась в девять часов вечера! Всем очень интересно, они сравнивают свои заметки, приводят все в порядок и так далее.

Еще одна вещь, которая в течение последних месяцев становится все более и более заметной: люди в Саентологии все больше и больше... там, на Западе... становятся в какой-то степени чувствительными к МЭСТ, понимаете? Они начинают лучше одеваться, начинают носить галстуки и так далее. Самая потрясающая вещь, которую я когда-либо видел, так это один начальник отдела процессинга... до этого одиторы приходили без пиджаков и так далее... и эта женщина – начальник отдела процессинга – вдруг начала вовсю вводить строгую военную дисциплину! Она только что исправила какую-то ситуацию с одитингом и ее уровень терпимости... или ее нежелание управлять умственными машинами других людей было устранено. И вот она смотрит на этого одитора... он пришел на конференцию одиторов, на нем аккуратнейшим образом выглаженная чистая рубашка и галстук. И эта женщина говорит: «Что ж, надеюсь вы не одитировали своего преклира в таком ужасном виде!» Она заставила всех ходить в пиджаках. Невероятно. Да, времена меняются. Думаю, что когда-нибудь в будущем я, вероятно, разработаю процесс, с помощью которого из человека можно будет сделать руководителя коммерческого предприятия.

И я разработаю процесс, который будет посвящен тому, как управлять коммерческим предприятием. Что ж, я изучал это, но я не знаю, следует ли опускать этих людей по шкале или же поднимать их. [Смех в аудитории.] Мы делаем людей гораздо более сообразительными и компетентными руководителями, однако мы еще не довели их до такого состояния, когда они потеряли бы всякий интерес к своим собратьям, когда они просто сидели бы, уставившись на кипу бумаг и перекладывая их с места на место. Понимаете, именно в этом и заключается работа руководителя. Перекладывать бумажки с места на место. Кто-то кладет сюда какую-нибудь бумажку, а он должен положить ее в эту корзину. Это и есть работа руководителя. И количеством бумажек, которые вы можете переложить с места на место в течение часа, определяется ваша важность как руководителя.

Что ж, однако этим, к сожалению, не определяется ваш успех как бизнесмена. Это совсем другое дело. Это нечто другое. И чтобы добиться успеха в этом деле, вам нужен такой человек, который может посмотреть на ситуацию, оценить ее, найти решения, позволяющие исправить эту ситуацию, добиться, чтобы их использовали, и воплощать все это в жизнь, пока не будет достигнут желаемый результат. Что ж, мы можем делать таких людей, но они не будут сидеть за письменными столами.