Спасибо. Спасибо.

Мы здесь очень интересно проводили время последние шесть лет, не так ли?

Я полагаю, что конгресс уже начался.

(аплодисменты)

Возможно, вас интересует вопрос, что это такое, однако в Англии... в Англии, куда уходит вся американская мода, но откуда она раньше приходила, мы обнаруживаем, что большинство людей, которые профессионально занимаются какой-то деятельностью, – члены клубов, спортсмены и так далее – носят пиджаки с эмблемами на кармане. Мы не можем позволить, чтобы нас превзошли в этом, так что мы взяли и придумали для себя пиджак с эмблемой.

О черт, все было гораздо интересней! (громкие аплодисменты)

Мы не могли найти ни одного места в западном полушарии, где бы нам изготовили их по разумной цене, так что наши эмблемы были изготовлены в Гонконге, Китай. Очень, очень интересно... прямо из Гонконга.

И я надеюсь, что это ничто по сравнению с тем, каким интересным все будет следующие шесть лет. (очень громкие аплодисменты)

Таким образом, это полностью отражает международный статус Саентологии. Вот я стою здесь на сцене в Америке, на мне пиджак из Великобритании с эмблемой из Гонконга, Китай, понимаете?

Так вот, я хочу кое-что прояснить. К штатным сотрудникам подходили люди и говорили: «А что это такое Рон говорит о том, что исследования закончены? Да, я это уже слышал. Это неправда».

Если говорить о международном статусе Саентологии, то я обратил ваше внимание на то, что вам нужно смокапить вон там канадский флаг. А вот здесь есть парочка флагов, которые были поставлены сюда по ошибке; это не очень серьезная ошибка, но парочка флагов оказались здесь по ошибке. Вот этот, поскольку мы на самом деле не являемся членами Организации Объединенных Наций. На самом деле мы не подавали никакого прошения в Организацию Объединенных Наций с просьбой включить нас в их состав как дочернюю организацию. В настоящее время у нас нет своего делегата в Организации Объединенных Наций. Сначала мы проодитируем их!

В сущности, это не то, что я сказал. Я сказал, что критический этап исследований... я этого не говорил, но я хотел бы сказать четко, ясно и без лишних слов: критический этап исследований был пройден. Это так. Критический рубеж был пройден всего несколько недель назад, когда я получил данные о том, что происходит с кейсами различных типов в различных регионах и в руках различных одиторов.

Что ж, я полагаю, что вы... я полагаю, вы решили, что вы находитесь здесь и что конгресс начался; и это очень, очень хорошо, что вы находитесь здесь в таком благоприятном расположении духа, потому что мне не о чем с вами поговорить. Я полностью исчерпал себя!

Если одитор был обучен – как следует обучен – в особенности, если он прошел то, что мы называем «Обучением повышенного уровня», которое будут проходить участники предстоящего ППК, то я думаю, что теперь... я знаю, что я это уже говорил, но сейчас то, что я говорю, – это факт... я думаю, что теперь не найдется ни одного преклира, который все еще дышит и говорит на том же языке, что и вы, – или не говорит, это уж как получится, – чей кейс сможет сохранить свой статус-кво при прохождении современного одитинга. Я не думаю, что такие кейсы существуют. Это заявление не требует от меня особой смелости: я говорю не о себе. Я мог бы вам сказать то же самое несколько лет назад, потому что я не знаю ни одного кейса, который я не смог бы разрешить.

Когда бы мы... когда бы мы ни собирались вот так вместе, стоит мне поговорить с вами несколько минут, как у меня возникает идея, что, возможно, я мог бы рассказать вам что-то, что имело бы некоторую ценность... может быть, не очень большую. И когда я сказал, что мне не о чем с вами поговорить, это просто напомнило мне о том, что я никогда по-настоящему не обсуждал с вами такой предмет, как обладание.

Но сейчас я говорю об одиторе как следует обученном и знающем свое дело; такие одиторы больше не испытывают трудностей с кейсами.

Но вот что забавно: мне нужно было обсудить с вами такие вещи, как состояние игры и плотные объекты, прежде чем говорить с вами об обладании. Так что, видите, возможно, в этом предмете, называемым обладанием, есть что-то еще, что нам нужно изучить, поскольку ему предшествуют такие вещи, как игры, плотные объекты и шкала от «Знать» до «Тайны».

Возникает очень, очень интересный вопрос: сколько времени потребуется на разрешение кейса. Вот в чем проблема: сколько на это уйдет времени? Сколько мы сможем успеть за определенное количество часов?

Хорошо. Вы хотите услышать что-нибудь об обладании?

Исходя из своего опыта... и я уверен, что в ближайшие несколько месяцев вы обнаружите, что это так и есть... я не могу сказать, насколько трудным должен быть кейс, чтобы с ним возникли проблемы, потому что я таких кейсов не видел.

Это совершенно особенный предмет... особенный предмет.«Обладание» как процесс появилось у нас случайно, и тогда стало очевидно, что массы имеют какое-то отношение к состоянию здоровья преклира. Но еще семь месяцев назад мы уделяли так мало внимания обладанию, что мы практически полностью забыли о нем и выбросили его из нашей области знаний. Мы просто забыли включить его в список.

Вот что удивительно. Кейс может изо всех сил сопротивляться процессингу, но когда вы устраняете это сопротивление, вы обнаруживаете, что оно мешало и преклиру, и он очень рад тому, что вы это устранили.

Так вот, я... я всегда говорил студентам ППК... конечно, я говорил им столько всего... и все это, вероятно, казалось им настолько противоречивым, настолько несогласованным с другими данными, что иногда это доходило до них только через год или два. Подобные вещи вызывают продолжительные задержки общения. Очень интересно.

Таким образом, если вы можете устранить то сопротивление, которое преклир оказывает уничтожению его кейса, что ж, отлично. Дальше будут «хорошие дороги и хорошая погода». Преклир не спорит с вами, вот и все. Он не спорит с вами.Это должно вас обнадежить. Многие кейсы у нас двигались еле-еле. Так быть не должно, по крайней мере сейчас, и я надеюсь, что так не будет.

Но обладание само по себе является одним из этих особенных предметов. Мы даже не расстраивались, когда люди не исправляли обладание в течение некоторого времени. Я даже не заметил, что в нашем арсенале инструментов для процессинга чего-то не хватает... хм, это довольно неплохо. На этот раз я сказал «процессинга». Это довольно неплохо. Знаете, я, должно быть, нахожусь в Америке!

И если говорить о будущих исследованиях и будущих результатах одитинга, то здесь критический этап можно считать пройденным.

Так вот, мы даже не замечали, что в нашем арсенале инструментов для процессинга чего-то не хватает, пока Джулия не начала присылать тонны тестов – она присылает их мне каждую неделю – и пока начальник отдела процессинга лондонской организации не начал приносить мне еще стопки тестов; и по результатам этих тестов было видно, что с кейсами ничего не происходит! В течение одной недели, двух, трех... и я сказал: «Почти все одиторы в этом НЦХ неожиданно сошли с ума! Они все нарушают Кодекс одитора. Бог знает, что они проводят преклирам; в отчетах они, вероятно, пишут одно, а на самом деле проводят что-то другое. Что здесь происходит, я не знаю». Но стало очевидно, что в Саентологии есть какой-то процесс, который каким-то образом оказался упущен среди обычных процессов, широко используемых в центре практики.

Я поясню. Есть люди, считающие, что единственное направление, в котором они сейчас могут двигаться, – это вниз! Вам это понятно? Они сомневаются в том, что им становится лучше, или в том, что их состояние может улучшиться. Вы понимаете, в чем они сомневаются?

На курсах ППК мы говорили: «Если сомневаешься, исправляй обладание. Если сомневаешься, исправляй обладание». Вы помните эту старую фразу?

Если вы проведете такому человеку какой-нибудь современный процесс, это приведет к огромным изменениям, поскольку человек поймет, что ему может стать лучше и это осознание чрезвычайно высокого уровня. Возможно, пройдет восемь или десять часов, прежде чем человек осознает это. Но это произойдет, и тогда он будет знать, что на свете есть что-то, что может вытащить его из того болота, в котором он увяз. Это само по себе очень сильно обнадеживает, очень-очень сильно, это само по себе просто замечательно.

Что ж, по-видимому, никто не сомневался, кроме тестов! И я не знал, в чем дело! Мне потребовалось примерно три месяца, чтобы разобраться со всем этим, изучить все это и найти упущенный процесс.

Люди годами... кейсы, находившиеся на низком уровне, стояли на месте, они не двигались вперед. Сейчас наступил тот этап в наших исследованиях, когда таким кейсам можно помочь и они теперь могут начать двигаться вверх. Это просто замечательно.

Когда у вас есть 10 000 процессов, может быть упущено 10 000 разных вещей, причем преклирам не проводят все 10 000 процессов, и это превращается в своего рода гадание на кофейной гуще. Что произошло в Саентологии, из-за чего она вдруг перестала безупречно работать? Мы получали лишь небольшие достижения там и сям. Мы не получали никаких крупных достижений. Что происходит? Что мы упустили?

А что это означает для Саентологии? Во-первых, это означает, что профессиональный одитор может получить гораздо больше реальности относительно своих возможностей, поскольку сегодня процессы пересекли некий рубеж и вышли на новый, совершенно изумительный уровень.

В конце концов я обнаружил, что было упущено, – обладание. Мы упустили это как процесс.

Несколько месяцев назад мы могли бы сказать – мы намекали на это, – что одитинг не должен рестимулировать. Никому не должно становиться хуже просто потому, что он одитирует. Сейчас это достигнуто, и это очень важно. Сегодня одитинг достиг того уровня, на котором он стал терапией.

Для тех из вас, кто... у кого возникают некоторые сомнения по поводу своего одитинга или кто еще не является одитором, позвольте я расскажу вам, что мы подразумеваем под обладанием. Мы говорим преклиру – это старый стиль, – чтобы он смокапил что-то наподобие массы и втолкнул это в свое тело. Это основано на том факте, что люди едят, что они поглощают массы и плотные объекты, и когда мы проводим такой процессинг, мы чувствуем, что нам нужно заставлять людей поглощать массы и плотные объекты. Такова основная теория процессов по обладанию.

Это очень важный фактор, очень важный. Ведь одна из причин, по которой одиторы перестают одитировать и прекращают профессиональную практику, заключается в том, что они не могут больше терпеть то, что с ними делают преклиры. Одитору попадается один за другим несколько очень трудных преклиров, и внезапно он чувствует, что он не хочет одитировать следующего преклира, что он предпочел бы пойти поиграть в гольф.

Мы обнаружили, что человека можно одитировать в течение какого-то времени, а потом он начинает... его начинает трясти, он немного расстраивается, он дергается, становится взбудораженным. Что происходит? Ему некомфортно.

У всех вас было такое ощущение. У меня было такое ощущение. Бывало, кто-то заходит ко мне в кабинет и говорит: «Рон, тут есть один человек, и он хочет, чтобы ты его проодитировал». Такое бывает довольно часто. А я сижу и вспоминаю последнего преклира, который у меня был. И я говорю: «Я очень занят: я пишу книгу». А мне отвечают: «Но, Рон, организация разорена».

Мы одитируем его еще немного, не делая ничего в отношении его обладания, и он говорит: «Вы нарушили Кодекс одитора. Вы сделали мне что-то плохое. Вы просите меня делать то, что я не могу делать». Другими словами, он спорит, спорит и спорит. Он становится несговорчивым. Он опускается по шкале тонов... что-то с ним происходит.

Знаете, я никогда не получаю плату за одитинг. Когда речь идет обо мне, платы за одитинг не существует. У меня самая паршивая профессиональная практика в Саентологии. Ужас! Если я одитирую, то это делается в исследовательских целях, а если мне приходится одитировать в организации, то я за это не получаю ни единого пенни. Все деньги похищает организация. Я их никогда не вижу. Мне говорят: «Но, Рон, знаете, знаете, эти новые питьевые фонтанчики... они такие дорогие». – «Да, – говорю я, – но у моего автомобиля шины уже почти не держатся на колесах. Могу я что-то с этим сделать?» И мне отвечают: «Ну да. У нас тут есть еще один преклир».

Но если вы попросите его смокапить или создать умственный образ-картинку, содержащий некоторую массу, и втолкнуть эту картинку в свое тело, то у него уйдет эта взбудораженность. Он почувствует себя лучше. Так что после того, как это было упущено, и после того, как мы обнаружили все это снова, мы взяли за правило исправлять обладание.

Я одитировал на протяжении многих часов, очень многих. Ха! Ого! Трак времени... трак времени. На сегодняшний день я уже одитировал французов, испанцев, итальянцев, китайцев, африканцев, англичан, мексиканцев, канадцев, гавайцев, японцев... должна быть еще какая-то национальность. Ах да, американцы!

У нас уже были некоторые знания об обладании. Мы сказали, что если человек начинает дергаться, если он становится беспокойным или впадает в бессознательность во время процессинга, значит его обладание снизилось или с его обладанием произошли какие-то изменения.

Говорят, что я проодитировал больше людей в расчете... на квадратный метр инграммы, чем любой другой одитор. Может быть, это так, а может быть, и нет, поскольку я не одитирую неделями напролет. Возможно, кто-то меня уже догоняет.

Так вот, преклир не обязательно впадет в бессознательность во время сессии просто из-за того, что у него снизилось обладание. Но забавно то, что когда вы начинаете исправлять его обладание, он начинает впадать в бессознательность, и вам приходится говорить: «Давайте же. Давайте же. Смокапьте это. Втолкните это внутрь. Смокапьте это. Втолкните это внутрь». И он донг! Вы говорите...

Но недавно я одитировал нескольких человек, и я планировал провести сессию перед поездкой на этот конгресс, чтобы у меня немного лучше получалось работать с мокапами. И я запланировал очень интересную сессию. Я все рассчитал, и я стал работать с преклиром по одной из самых современных процедур. И я одитировал и одитировал преклира, и я подумал: «Это интересно» – и все продолжал и продолжал одитировать преклира. И неожиданно вокруг все начало проясняться, грязь и пыль Лондона стали уходить из моих тэта-восприятии, а я продолжал одитировать преклира, и я подумал: «Ну надо же! Вот это да! Сейчас... – не надо было мне рассказывать вам эту историю... там был нарушен Кодекс одитора... – Сейчас одиннадцать часов вечера, а я даже не устал». Преклир пошел домой, а на следующий день он пришел снова, и я одитировал, одитировал и одитировал его. Около двух часов дня преклир ушел, и я вышел прогуляться.

«А. Да. Да».

Мой рыжик, Диана... она всегда приходит и говорит: «Я хочу пойти в магазин с папой». Она знает, что делает. Она умная девочка. Папа всегда покупает ей сладости. Ей уже почти четыре года. Как бы то ни было... она очень умная... она шла по улице рядом со мной и уже была готова налететь на тележку с фруктами. Знаете, толкотня на английских улицах. Англичане... многие из них носят очки, но я не вполне представляю себе, зачем они это делают, ведь они через них не видят. И двое человек прошли мимо нее: один – с одной стороны, другой – с другой, и от этого она завертелась, как юла. Затем, когда она перестала вертеться (а она почти бежала, чтобы поспевать за мной), она споткнулась и уже была готова налететь на тележку с фруктами. А я был на расстоянии трех метров от нее, и я развернул ее и поставил на тротуар, и мы пошли дальше по улице.

«Смокапьте это и втолкните это внутрь. Смокапьте это. Втолкните это внутрь».

И вдруг я сказал: «Так, минуточку. Минутку». Она тараторила, как сумасшедшая, и я не мог думать. Я сказал: «В этом что-то есть». И я стал очень внимательно наблюдать за людьми, которые ступали на бордюр, и среди них была одна старушка, которая собиралась ступить на бордюр, но ставила ногу мимо него. Поэтому я взял ее ногу и поставил на бордюр более устойчиво. И я внезапно осознал, что нет ничего трудного в том, чтобы контролировать любое количество тел, если проводить достаточно одитинга.

Донг!

Так вот, как это ни странно, то, что я вам только что сказал, – это правда. Это правда.

И вы делаете это в течение довольно долгого времени, и вдруг преклир больше не донг.

Сейчас есть процессы – лучшие процессы, из всех которые могут быть проведены преклиру, они простые, их легко проводить, это лучшие из всех возможных процессов. Есть способы проводить эти процессы. Одиторам, однако, нужно воздерживаться от этого. Но, когда одитор воздерживается от этого, он попадает в очень интересную ситуацию.

Я приведу вам пример того, как это можно использовать. Я работал с одним преклиром, у которого было совершенно черное поле. Мы называем такой кейс «закупоренным кейсом»... на самом деле его следовало бы назвать «черным кейсом» или «кейсом, лишенным света».

Помните, я часто говорил, что при проведении 8-К вы можете контролировать тело преклира, не давая самому преклиру принимать какое бы то ни было участие в сессии? Вы знаете это? Это невероятно. Одитор сидит и говорит: «Подойдите и прикоснитесь к этой стене». Тело преклира подходит и прикасается к стене.

Попросите человека закрыть глаза, и он увидит черноту, и эта чернота появилась не просто потому, что он опустил веки. На самом деле большинство преклиров видят свои веки черными, но с красноватым оттенком. Так что если преклир закрывает глаза и ничего не видит, когда вы спрашиваете... это очень забавно... если вы спросите большинство людей... вы говорите: «Закройте глаза». Человек закрывает глаза. Вы спрашиваете:

«Подойдите и прикоснитесь к этой стене». Тело преклира подходит и прикасается к стене.

• Что вы видите?

Вам нужно добавить еще кое-что. Вам нужно добавить к этому процессу еще кое-что, чтобы сделать его хорошим процессом. Вам нужно сказать: «Так, а теперь подойдите и прикоснитесь к этой стене». И вы должны спросить: «Кто прикоснулся к ней? Это вы прикоснулись к ней? Вы уверены, что это вы прикоснулись к стене?» Вам понятно? Вы должны добиться, чтобы человек осознавал это и укреплять это осознание, иначе, если вы очень хорошо умеете делать подобные вещи, вы просто будете водить его тело туда-сюда и оно будет ходить туда-сюда. Очень забавно наблюдать это. Это нечто весьма примечательное!

Я уверен, что у некоторых из вас такое бывало. У нас есть один небольшой процесс, при проведении которого преклир имеет дело с предметом. И мы работали с каким-то предметом, и Смоки сказал: «Тут, должно быть, не обошлось без телепатии или чего-то такого. Преклир сказал, что прежде чем он собрался остановить предмет... Я сказал преклиру остановить этот предмет... но прежде, чем я сказал это, рука преклира остановила его». Я пытался объяснить Смоки, что есть довольно большая вероятность того, что он провел уже достаточно этого процесса, так что ему нужно избегать подобных ситуаций, иначе сессия будет сводиться к тому, что Смоки будет сидеть и управлять телом преклира. Вам нужно добиться, чтобы преклир осознавал, что он управляет своим телом, и тогда преклир почувствует себя лучше.

Это кажется жутким, не так ли? Это кажется скверным. Это кажется наглым вторжением в частную жизнь! Кажется, что это нарушает селф-детерминизм преклира, не так ли? Ну, когда имеешь дело с определенным уровнем кейса, можно задать один каверзный вопрос: какой такой селф-детерминизм? Боюсь, что преклирам, получающим одитинг, придется улучшить свое состояние ради самозащиты!

• Ничего.

Можете относиться к этому с недоверием, если хотите. На самом деле все гораздо хуже, только вы мне не поверите. Когда вы начнете брать ноги старушек и ставить их на бордюры, заставлять лошадей идти вбок просто для того, чтобы смутить конного полицейского; когда вы начнете нажимать на тормоза в машинах других водителей и останавливать все движение на боковых улицах, независимо от того, есть ли там знак «Стоп» или нет, просто ради того, чтобы вы могли проехать, – тогда я скажу, что мы камня на камне не оставляем от селф-детерминизма. Пора уже кому-то стать пан-детерминированным!

Знаете, есть история о волках и зайцах. Появляется кто-то, берет несколько зайцев и превращает их в волков. И тогда другим зайцам приходится тоже стать волками. А когда и эти зайцы превращаются в волков, другие зайцы делают то же самое, а затем появляется кто-то и создает сверхволка. И тогда другим волкам, чтобы жить, нужно стать сверхволками. Ужасно, правда? Это было бы ужасно, если бы вы превращали людей в волков, но вы-то этим не занимаетесь!

Я видел, как преклиры начинают скандалить и превращаться в волков, и испытывать чрезвычайно сильное недовольство происходящим... можно было почти что видеть, как ликантропия возникает в виде искр у преклира над ушами, и он уже был готов оскалить зубы и дать волю своим чувствам... так бывало в тот момент, когда у преклиров брали плату за одитинг. На некоторых из них это оказывает определенное рестимулирующее воздействие. Но, конечно, теперь одитору очень легко сделать это. Нужно просто залезть к преклиру в карман и... Нет, все не так плохо.

Знаете, на самом деле есть одна забавная вещь, о которой я должен был рассказать в Англии. Я должен был рассказать там об этом, потому что это нечто невероятное... нечто совершенно невероятное. Вы думаете, что можно ухудшить состояние человека, так? Вы думаете, что можно ухудшить состояние человека, проводя ему одитинг. Мы выяснили одну вещь в 1950 году, и я вижу в этом зале людей, которые подтвердят мои слова. Каким бы скверным ни был одитинг, это было лучше, чем полное отсутствие одитинга!

Однажды я сидел, пытаясь разобраться в этом. И знаете, что я обнаружил? Человек в основе своей хороший. Мне страшно не хочется вам об этом говорить, потому что «хороший» и «плохой» – это просто прилагательные и это всего лишь мыслезаключения, о чем мы часто говорили. Но почему тогда человек согласен двигаться к хорошему, а не к плохому? Я не знаю. Этого я не знаю.

И его не удивляет тот факт, что он смотрит на что-то, хотя он еще ни разу ни на что не смотрел. Он находится в таком состоянии, что он ни на что не смотрит. Первое, что он видит, когда он начинает видеть, – это черноту.

Чтобы изменить человека, его нужно сделать лучше. И в этом весь успех Дианетики и Саентологии: они пошли в направлении, противоположном тому, в котором двигалась любая другая придуманная или предложенная кем-либо психотерапия и любое другое течение, имевшее дело с разумом. Это интересно. Мы пошли в прямо противоположном направлении.

Что такое чернота? На самом деле это энергетические массы, которые в полной мере создают следствие в отношении тэтана, но в отношении которых он сам создает незначительное следствие или не создает никакого следствия. Вы понимаете? Он оказывает незначительное воздействие или не оказывает никакого воздействия на эту черноту, но чернота оказывает на него сильное воздействие, так что он в это время и в этом месте создает мыслезаключение, о том, что все это черное и что он ничего не может с этим сделать, и это мыслезаключение постоянно находится в действии.

Только не пытайтесь сказать мне, что мы должны быть терпимы. Не говорите мне, что я должен проявлять терпимость. Я уже устал проявлять терпимость! Начинать нужно с себя!

На самом деле у него в голове и перед лицом находятся энергетические массы умственного характера, эти массы черные, и они практически неразрушимы. Когда вы пытаетесь заставить преклира уничтожить одну из таких штук или сделать с ними что-то, он сталкивается с огромными трудностями. Нам всем доводилось иметь с этим дело. Причина этого состоит в том, что эта чернота привела его в состояние не-игры.

Я недавно провел исследование и опубликовал его результаты в БПО. Я уверен, что многие из вас их уже видели. Статья называется «Критика психоанализа».

Что ж, я расскажу вам об одном старом методе исправления обладания... старый метод исправления обладания. Вы просите человека смокапить что-то и втолкнуть это в тело. Смокапить что-то еще и втолкнуть это в тело.

Вы, наверное, подумали, что это было просто проявлением злонамеренности с моей стороны. На самом деле мне нужно было написать эту статью для того, чтобы сообщить одиторам, из-за чего работа с кейсами идет немного не так, как надо, и что представляет собой плохой одитинг. И я обнаружил, что все... по-моему, было около десятка вещей, которые делают психоаналитики. Я получил письмо из Швеции с протестом по поводу этого БПО. Я получил еще одно письмо с протестом из Швейцарии, и еще одно из Австрии, из Вены, и объяснения данного предмета во всех этих письмах были настолько бестолковыми, что их невозможно было понять.

Вы никогда не добивались полного исправления обладания. Позднее процесс «Исправление обладания» заключался в том, что вы мокапили что-то и вталкивали это в его тело. Мокапили что-то и вталкивали это... отбрасывали это. Мокапили что-то и вталкивали это внутрь. Мокапили что-то и отбрасывали это. В этом заключалось полное «Исправление обладания»... вы могли делать и то, и другое.

Все критические замечания, которые я получил, невозможно было разобрать, независимо от того, на каком языке они были написаны. Что-то вроде того, что «Фрейд был добрым человеком. И все остальные были добрыми людьми. И сублимация эго – я

Но в более ранней терминологии мы просто называли это «Исправлением обладания»... преклир мокапил что-то и вталкивал это в тело.

– это настоящее «я» и это не «я», потому что «я» – это «я» – это ид – это «я» – это настоящее «я»». Там было написано что-то вроде этого. «И у вас нет никакого права критиковать, потому что критиковать, потому что критиковать, потому что критиковать. Искренне ваш». Да уж, вот кто действительно получал психоанализ!

Хорошо. Я взял одного преклира, у которого было совершенно черное поле, он не видел ничего, кроме черноты. Эта чернота была такой же черной, как черный базальт. И мы ожидали, что этот преклир будет способен сделать что-то с умственными образами-картинками, что он будет способен видеть инграммы, делать то, делать се. Очень интересно... он вообще не мог делать ничего из этого. Почему? Потому что он на самом деле не видел, что он делает. У него перед лицом находился черный экран, и эта чернота оказывала очень негативное воздействие на все усилия, которые мы предпринимали в процессинге.

Но вы бы сразу подумали, будто я опубликовал все это, чтобы сказать, что психоанализ делает людей больными! Я этого не говорил. Я просто сказал, что такие вещи были нечестными, и что они не дали бы кейсу двигаться вперед, и что из-за них у кейса возникли бы странные ощущения, если бы это делалось в одитинге.

У меня был преклир, на котором ни один другой процесс, направленный на то, чтобы восстановить его способность видеть и избавить его от всего этого закупоривания... на самом деле я провел преклира через такого рода процедуру –

Но похоже, в разуме есть некий механизм: когда он обнаруживает, что с разумом обращаются плохо, он разрывает связь. Это очень интересно. И это настолько верно, что если исключить хирургическое вмешательство и непосредственную установку инграмм, то так называемая терапия не может причинить разуму существенный ущерб. Все, что она может, – это сделать человека немного более осторожным или заставить его немного больше беспокоиться или расстраиваться. Но если говорить о снижении его КИ и показателей интеллекта, этого она не может.

ничто другое не оказывало на его черноту никакого воздействия. «Смокапьте черную массу и втолкните ее в тело».

Было продемонстрировано (я получил эту информацию из очень, очень ненадежного источника – из доклада психоаналитика), что проведение психоанализа на протяжении трех – пяти лет не приводит к ухудшению состояния кейса. Никакого улучшения, но и ухудшения тоже нет.

«Смокапьте черную массу и втолкните ее в тело».

Мне говорили, что многие люди кончают жизнь самоубийством после психоанализа. Но что интересно, они просто откладывали самоубийство, пока не поняли, что и психоанализ не дает результата. Так что нельзя даже утверждать, что причиной самоубийства был психоанализ.

«Смокапьте черную массу и втолкните ее в тело».

Если кто-то говорит, что за нами тянется длинная вереница самоубийств, смертей, несчастий и тому подобного, то это пропаганда. Могу вам гарантировать, что если бы у нас было много таких случаев, то я бы об этом узнал.

«Смокапьте черную массу и втолкните ее в тело».

Проблемы психотерапии были связаны не с плохой терапией, а с отсутствием помощи. Я понятно говорю? Дело не в том, что терапия была ужасно вредной, а в том, что людей обнадеживали, а затем их надежды так и не оправдывались. Надежды совершенно не оправдывались, и надеяться было уже не на что, и иногда люди кончали жизнь самоубийством, гибли и так далее. Но они просто пребывали в ожидании, и кейсы не ухудшались из-за терапии.

У преклира были большие трудности с этим, он впадал в анатен, расстраивался; он выполнял этот процесс пятнадцать минут, и я не думаю, что в течение всего этого времени он находился в сознании более одной, двух минут. Тем не менее он продолжал выполнять этот процесс, хотя и пребывал в полной бессознательности.

Насколько я смог выяснить, даже высококвалифицированный одитор несколько месяцев назад не смог бы добиться ухудшения в состоянии кейса. Он мог бы поработать над этим. Он мог бы сделать с кейсом странные вещи. Но, знаете, я провел серию экспериментов... в трех разных случаях я провел серию экспериментов, чтобы выяснить, как можно привести человека в паршивое состояние. Добровольцы... они знали, что я мог вытащить их из этого состояния. Мы взялись за дело и попытались наломать дров, но у нас ничего не получилось.

И в конце этого промежутка времени черное поле вдруг изменилось, и преклир начал создавать мокапы. Потом он начал создавать просто великолепные мокапы, и я провел ему еще парочку процессов, и преклир действительно стал способен избавиться от энергии.

Что ж, скажу я вам, некоторые их этих экспериментов были весьма жестокими. Некоторые из них были слишком жестокими, чтобы... ха, о-го-го! Человек делал тест на КИ. Затем он садился на кушетку. Его возвращали в рождение, проходили инцидент наполовину, обесценивали, высказывали оценки, рестимулировали. А затем он садился в кресло вот сюда, делал тест на КИ и результат был лучше!

Между прочим, это было очень забавно. Процесс, который использовался, чтобы заставить преклира избавиться от чего-то... все лишь обрушивалось на этого преклира... процесс, который использовался, чтобы заставить его избавиться от чего-то, заключался в том... о, я скажу вам, сначала эти мокапы были вот такого размера.

Вы можете сказать, что в той комнате было хорошее намерение и он среагировал на него, но нет, его намерение было, чтобы его состояние ухудшилось. В конце концов мы обнаружили, что мы улучшали его обладание, интеллект и результаты тестов именно таким образом. Мы рестимулировали инграммы, и это делало человека умнее.

В конце концов я спросил:

Это факт. Вы встаете перед классом. Рассказываете им все о рождении, о пренатальных инцидентах, прошлом траке и обо всем остальном, и вы думаете, что у слушателей просто ум зайдет за разум. Что ж, время от времени вам будет попадаться кто-то, кто играет в такую игру: у него ум заходит за разум. Понимаете, человек жил такой жизнью и до этого. Входит мама, стирает пыль со стола. «О, ты меня убила».

• Какого размера эти мокапы?

Он был в школе, учитель стер мел с доски – и парень говорит: «Мм, мм, мм, мм». Одитор заходит в комнату – и слышит:

• Ты нарушил кодекс. Одитор спрашивает:

И мы начали увеличивать их, и в конце концов они стали в натуральную величину, и преклир сделал несколько безобидных вещей, он мокапил различные безобидные приспособления, образы, и вталкивал их внутрь, делал с ними разные вещи.

Потом преклир смокапил слона, и он был очень доволен тем, что он смокапил этого слона. В первый раз слон был вот таким, во второй раз вот таким, потом вот таким, и потом он превратился в слона, понимаете?

Вы стоите перед этим человеком и читаете ему лекцию об инграммах электронного типа, и он говорит: «Мм, мм, мм, мм, мм» – то же самое. Иными словами, можно исходить из того, что этот человек будет говорить «Мм, мм, мм, мм». Ну и что?

Когда... когда слон стал достаточно большим, так что преклир почувствовал себя некомфортно, я сказал: «Теперь пусть слон уйдет».

Мы провели другую серию экспериментов. Мы хотели выяснить, насколько плохой была работа инструкторов. Это было в Финиксе. Некоторые из присутствующих участвовали в этом.

Преклир заставил слона уйти. Он сказал: «Ему ужасно трудно пройти в дверь». Но слону удалось это сделать. Бог ты мой, насколько же реальными были для преклира барьеры.

Мы не делали практически ничего с целым ППК, кроме как учили. Провели немного группового процессинга – совершенно ничтожное количество, – а затем просто учили. Учили всему подряд, я читал лекции обо всем подряд, что только приходило мне в голову. И в конце у всех в этой группе состояние было лучше, и эта группа была более успешной, чем те группы, которые занимались одитингом.

Он сказал: «Слону ужасно трудно пройти в парадную дверь. Он не может повернуть ручку». Слон вышел на улицу.

Так что мы стали действовать дальше, чтобы выяснить насколько это плохо – рестимулировать людей с помощью саентологических данных. Мы начали заниматься этим в открытую: двадцать минут одитировали человека, затем двадцать минут высказывали ему свои оценки, затем одитировали еще двадцать минут, а затем еще двадцать минут высказывали ему свои оценки. Мы делали это с преклирами-добровольцами. Они хотели умереть. Они очень старались, но у них не получалось. Им стало лучше! Им действительно стало лучше.

И я сказал: «Пусть он просто продолжает уходить».

Конечно, оценивание не приносит такого уж большого вреда, если оно не сопровождается большим количеством противоречия... то есть обесценивания. Но мы действительно сообщали людям разные вещи.

К этому времени слон уже скрылся из вида, и преклир сказал: «Да».

Так вот, мы брали человека и давали ему какую-нибудь книгу вроде «Что одитировать». Знаете, названием этой книги... настоящим названием теперь должно быть «Что не надо одитировать». Но... о нет, извиняюсь, я только что вспомнил одну вещь. Когда-то эта книга называлась «Что одитировать», затем – «Что не надо одитировать», и теперь она называется «Что одитировать». Да, в конце концов книга стала называться так, как надо.

И я спросил его: «Ну что ж, вы избавились от чего-то?» И преклир сказал: «Эй! Ну надо же!»

Как бы то ни было, человек начинает читать эту книгу, знаете: «Ого, «Подбрасыватель», «Прыгун», «Моллюск»». Человек говорит: «О-о-о, какая у меня ужасная соматика. О-о-о, ох, я... О, я где-то застрял».

И потом мы создавали еще больше слонов, которые уходили прочь, и верблюдов, которые уходили прочь, и в конце концов мы уже могли заставить уйти что угодно, и мы привели преклира в такое состояние, что он мог смокапить умственный образ-картинку и втолкнуть его внутрь с величайшей легкостью или смокапить умственный образ-картинку... просто взять его и просто – псссть! – и его больше не было. Другими словами, преклир мог отбрасывать их и втягивать. Так вот, в этом заключалось полное исправление обладания.

К сожалению, застрявший, он умнее и у него результаты тестов лучше, чем у не застрявшего. Мы ему дали почитать книгу... преклиру, то есть добровольцу, мы дали почитать книгу «Что одитировать». Таких людей было четверо или пятеро, и они не знали о том, что они были участниками эксперимента, и им сказали: «О-о, лучше бы ты этого не читал. Понимаешь, в этот раз Рон зашел слишком далеко. Он зашел слишком далеко. Он хочет, чтобы ты прочитал это поздно вечером, не поужинав».

Как это повлияло на одитинг этого преклира? Он впервые начал двигаться вперед. До этого времени у него в одитинге происходили лишь какие-то мелкие, незначительные вещи, и ничего из этого не было по-настоящему реальным. Кто-то другой мог заметить, что у преклира больше не болит зуб или что-то в этом роде, но сам он не признавал этого.

На этот раз мы зашли слишком далеко, и человеку сказали, что потом он будет высказывать мне протесты, так что он был ужасно обеспокоен. Таким образом, было сделано практически все, что можно, чтобы заставить человека максимально участвовать в эксперименте. Знаете: «Ты вызвался быть добровольцем. Дело плохо. Дорога назад закрыта. Человечество, понимаешь ли, и все такое».

Другими словами, этот преклир находился в одном из этих состояний игры, которые заключаются в том, чтобы быть в состоянии практически полной не-игры. Понимаете? К этому кейсу была применена саентологическая теория.

И вот человек читал книгу, рестимулировался, сильно расстраивался, делал повторный тест – и результаты были лучше, чем в предыдущем тесте. Не знаю, что делать с этими людьми? В сущности, человек, конечно же, действует на основе постулата, что Саентология улучшает состояние людей, и в результате начинает чувствовать себя лучше. Я думаю, он не умеет делать ничего другого!

Так вот, это очень интересно. Человек должен быть способен управлять своими умственными образами-картинками. Если он не может этого делать, то они управляют им.

Однако, что интересно, разум сам жмет на тормоза. Можно чувствовать запах горелой резины. Когда разум чувствует, что дело плохо, что тот, кто с ним работает, некомпетентен, разум жмет на тормоза, рестимулируется, вытаскивает себя из всего этого, остервенело сопротивляется одитору, а тот настаивает на продолжении, запихивает его обратно. Но у одитора ничего не получается, вот и все. В одитинге должно быть АРО, иначе никакого одитинга не будет. Вы все это знаете. Когда нет АРО, одитинга не бывает. Не может быть одитинга под дулом пистолета.

Так вот, это просто дает вам представление о старой процедуре исправления обладания. Она работает.

Ну хорошо. На основании множества экспериментов мы пришли к выводу, что, когда людям сообщают саентологические данные, это их не аберрирует. Нам нужно было убедиться в этом. Иногда – до того как у нас появились ознакомительные курсы – у нас бывали случаи плохого одитинга на курсе НСА.

Одиторы очень часто ее избегали, что приводило к катастрофам. Я расскажу вам о некоторых катастрофах, которые могут произойти в результате этого.

Так вот, я знаю, что это позор, и мне очень неприятно об этом говорить, но я должен сделать это, потому что многие из присутствующих получали просто отвратительный одитинг на курсе НСА. Это так?

С преклиром проходят «оттого что, потому что», «оттого что, потому что», «оттого что, потому что», «оттого что, потому что». «Хорошо. Получите концепт. Получите идею. Получите концепт. Получите еще одну идею. Теперь измените эту идею. Теперь получите концепт. Получите идею. Получите концепт. Получите идею».

Иногда одитинг был очень плохим. Знаете, в конце концов мы поняли, что при современном обучении... что одиторы, которых обучали так, как это делается сейчас, не знают, насколько плохим может быть одитинг. Без учебного одитинга одитор ничему не научится. Но в современном учебном одитинге, который проводится после обучения, вероятность плохого одитинга, несомненно, была сведена к минимуму, если не к нулю.

Все это процессы, связанные с мышлением. Они находятся ниже уровня плотных объектов.

Но в те времена, когда у нас изредка бывали случаи действительно плохого одитинга, приходил кто-то и проводил... о, я не знаю... немного того, немного сего и немного чего-то еще, и говорил преклиру о том, что он делает, и преклир сильно расстраивался, и нам приходилось выслушивать те или иные протесты.

Но думание приводит к восприятию «как-есть» плотных объектов! Мысль уничтожает плотные объекты!

И мы тестировали студентов. И когда графики тестов опускались, нам нужно было знать ответ на вопрос: опускаются ли они из-за данных, которые давали человеку, или из-за одитинга, который он получал? Ухудшившийся график – страшное дело, просто ужас. График опускается от того уровня, на который он был поднят с помощью Саентологии, и, как мы выяснили, достижений, приобретенных благодаря саентологическому одитингу, можно лишиться, получив еще саентологический одитинг, но жизнедеятельность на протяжении двух или трех лет не ухудшает результаты. Это очень странно.

Преклир начинает немного думать, а потом он начинает думать еще немного больше. Почему? У него в голове образуется дыра оттого, что он думает.

Только саентологический одитинг может свести на нет результаты саентологического одитинга, но даже саентологический одитинг не в силах привести кейс в еще худшее состояние, чем оно было, когда вы увидели человека в первый раз. Я не знаю... я просто даю вам данные. Они не обязательно должны быть логичными. Это факты.

Давайте я продемонстрирую вам, как именно это происходит. У преклира действительно образуется дыра в голове оттого, что он думает.

Иными словами, мы начинаем работать с кейсом, когда его график находится вот здесь внизу, мы одитируем его, и график поднимается вот сюда. И наш преклир... сейчас он проходит обучение, и он делает тест на КИ в середине обучения, и его график находится здесь. Иными словами, он находится выше своего первоначального уровня лишь вот настолько. Он был здесь. Иными словами, он потерял часть своих саентологических достижений. Вот что он теряет.

Здесь действует такой вот основной механизм. Вот преклир. Замечательный преклир, который чувствует себя комфортно и у которого очень хорошее видео. Оно в... он находится вон там. Он находится где-то там, внутри. Вот преклир. Он чувствует себя довольно-таки комфортно. Рядом с ним находится вся эта замечательная масса.

И мы выяснили, что невозможно понизить график человека, предоставляя ему какие бы то ни было саентологические данные. Учите его, чему хотите. Вы можете сказать... конечно, не следует обучать публику таким вещам, если мы хотим, чтобы эти люди остались у нас на курсе, предоставляемом для группы, но, допустим, вы сказали:

И вот он говорит: «Ну, должно быть, что-то идет не так, потому что я не вижу все, что можно видеть, и я становлюсь нетерпеливым, и время от времени я начинаю испытывать беспокойство».

«Ну, я не знаю. Вы жили и раньше. И доказательством служит то, что вы, вероятно, в любой момент можете, закрыв глаза, увидеть перед собой свое последнее тело, после того как оно умерло».

Приходит одитор и говорит: «Хорошо. Вы испытываете беспокойство время от времени, так? Хорошо. Ну что ж, подумайте о... о... о чем-то, по поводу чего можно испытывать беспокойство».

И человек отвечает: «Ой, а ведь это правда! О, какая ужасная смерть. Знаете, инструктор, это была ужасная смерть».

Преклир делает это.

Неважно, чему вы их учите. Это не имеет значения. Потому что всякая аберрация – это незнание... это состояние незнания, и все, что человек узнает о себе, все, что он узнает о траке, всякое истинное данное о жизни поднимает его по шкале! И поскольку у него есть механизм, благодаря которому, человек знает, что такое ложь, он не верит лжи.

Одитор говорит: «Испытывайте беспокойство по поводу этого». Преклир делает это.

Он может опуститься по шкале, из-за того что он слишком долго играл в слишком много игр... и тогда они становятся ему неизвестны. Вот как низко человек может опуститься по шкале, и он в самом деле опускается по шкале на протяжении длительного времени под воздействием ужасного насилия.

Одитор говорит: «Теперь подумайте о чем-то еще, по поводу чего можно испытывать беспокойство».

Однако я не думаю, что вы смогли бы писать о тех вещах, которые, как я обнаружил, действительно оказывают угнетающее воздействие в жизни. Вы не встречали на этой планете ничего столь же ужасного.

Преклир делает это.

На прошлом траке преклира есть такие мощные штуки, что все эти мелкие игры, в которые человек играл последние две-три тысячи лет (за исключением некоторых великолепных игр в Древнем Риме, которые были весьма занятными), не аберрируют. И вы рассказываете человеку что-то о его прошлом траке, и человек притягивает картинку тут и картинку там и говорит: «Оппа! Погляди-ка на эту картинку ракеты». Бум! «У меня соматика». На самом деле он чувствует себя лучше, когда, по крайней мере, знает, что вероятно, это с ним происходило, чем когда не знает об этом вовсе! Как вам это нравится? Кошмар, не правда ли?

И вдруг происходит что-то необычное... появляется какая-то новая энергетическая масса и притягивается к преклиру. Что же здесь, в сущности, произошло? Преклир думал так что у него в голове появилась дыра.

Так вот, ужасное насилие, пытки, увечья и... он теряет целую планету и 18000 лет падает через пространство, а следующие 10000 лет его заставляют штукатурить одну и ту же стену. В центральном управлении в баке хранится кусочек его плоти, и если он покинет эту стену, то все, что нужно будет сделать, – это вонзить иглу в этот кусочек плоти, и человек скажет: «Ай» – и явится обратно. Это было суровое испытание. Знаете, эти безобидные штучки с полного трака были суровым испытанием.

Вот он находится здесь, понимаете, и он начал делать все это. И что здесь происходит? Внутри области, где существует масса, находится другая область, где нет никакой массы, а вот здесь существует давление. Понимаете?

Но именно таким было прошлое вашего преклира, и дело не в том, что «когда я был маленьким... когда я был маленьким, одна девочка постарше... она сказала мне одно нехорошее слово – вот почему я сумасшедший». Ой ли?

И каков конечный результат всего этого? Конечный результат всего этого таков: Теперь преклир находится в центре этого. Понимаете, как это происходит? Другими словами, он становится плотнее.

Таким образом, все, что он узнает о самом себе или о жизни и что, как он знает, является истинным, что, как он чувствует, является истинным, – все это приводит к тому, что он начинает чувствовать себя лучше.

Преклир… бог ты мой, не существует ничего подобного тэтану, кроме самого тэтана. Он пытается навлечь на себя еще больше неприятностей, чем у него уже есть, если вы даете ему хоть малейшую возможность позаниматься рассуждениями и прийти к выводу, что если у него будет достаточно много неприятностей, то у него не будет никаких неприятностей. Только вот еще никому не удавалось найти предел того, сколько неприятностей может быть у человека.

Человек, подвергаясь в своей жизни бог знает какому насилию, чувствует себя хуже, но требуются многие столетия, чтобы опустить его по шкале. Вот что мы обнаружили. Это очень важно. Действительно ли психоанализ... вы хотите сказать, что сидеть на кушетке и лгать... то есть лежать на кушетке... что это кого-то аберрирует? Нет. Нет. Это не так.

Вы знаете старую песню... слова песни «Индейка в соломе»? Парень все потерял, а потом налетел ураган и снес его дом и амбар, а потом появился сборщик налогов... к этому времени парень уже потерял все, что у него было... но тут появился сборщик налогов и обложил его налогом на дыру в земле. Что ж, именно это, по сути, и происходит с преклиром. Понимаете?

Я даже не знаю, вредит ли тэтану то, что у него вырезают лобные доли мозга. Однажды к нам пришел человек, у которого не было лобных долей, и мы поодитировали его некоторое время. И он забыл о том, что у него нет лобных долей, и был ничуть не хуже других. Такова истина. Мы сделали это прямо здесь, в НЦХ, в Вашингтоне. Одна из причин, по которой мы постоянно терпим неудачу в работе с психотиками, заключается в том, что мы не работаем с психотиками, это не наш профиль. У нас нет всего необходимого для такой работы, а другие люди при этом продолжают делать им уколы. Знаете, человека берут, накачивают наркотиками, проводят ему шоковую терапию или что-то вроде этого, а затем снова отправляют к одитору. И одитор говорит: «Что это с ним такое?»

У него образовалась дыра в голове оттого, что он думал. Вот и все. А векторы давления... это довольно механическое явление, это все равно что возиться с тестом или чем-то в этом роде... в результате преклир оказывается погруженным во все это в два раза сильнее, чем до этого, а его способности снижаются наполовину; тем не менее это, по-видимому, очень хороший процесс. Он... он, по-видимому, позволяет преклиру восстановить свободу выбора и способность принимать решения и так далее.

«О, я не знаю. Он просто...» – и так далее. Одитор выясняет, что человек побывал в восемнадцати сумасшедших домах. Одитор этого не знал. Он не может защитить себя. Одитор не имеет никакой возможности полностью обезопаситься от психотиков, которых ему навязывают, чтобы он их одитировал. Это не его профиль. Он не должен этим заниматься! И тем не менее нет закона, который защитил бы человека... нет закона, в котором было бы сказано что-то вроде: «Является противозаконным приходить и требовать обучения или духовного наставления, когда на самом деле тебе нужна психотерапия». Такого закона нет. В законе все наоборот. Но этот закон нас не интересует, мы думаем, что это чушь.

«Вы испытываете беспокойство, да? Хорошо, что ж, подумайте о чем-то, по поводу чего можно испытывать беспокойство. Хорошо. Теперь испытывайте беспокойство по поводу этого».

Каждый психиатр... я не пытаюсь опорочить психиатров. Я знаю, вы не любите, когда я ругаю психиатров. Я это знаю. Да, я это знаю. Вы не любите, когда я ругаю психиатров. Вы считаете, что это ниже моего достоинства, и я хочу поблагодарить вас за это. (аплодисменты)

Это не работает. Почему? Потому что... я скажу вам, что не в порядке с думанием: думание!

Но мы занимаемся этим по той причине, что это существует и это часть жизни, я имею в виду эту мелкую игру под названием «Уничтожь их». Это часть жизни. И если бы мы были настолько слабоумны, что нам казалось бы, будто мы должны избегать этой части жизни и еще вот той части жизни, то жизнь тут же сказала бы: «Они избегают меня. Вссссссссрпп» – и мы все стали бы психиатрами, а я не хочу, чтобы с вами это случилось. Так что нам приходится их немного ругать.

Так вот, если бы вы могли просто пройти и стереть думание, не используя думание, то вы могли бы добиться, чтобы он перестал испытывать беспокойство. И вы можете это сделать. Вы можете. Вы можете пройти и стереть думание, не используя думание.

Но то, что мы обнаружили, очень и очень интересно, это странная иллюстрация к одной фразе из книги «Дианетика: современная наука душевного здоровья», очень странная иллюстрация. Эта фраза – «Человек в основе своей хороший». Чтобы ухудшить состояние человека, требуется такое огромное насилие над ним, что я думаю, коммунистам, участвовавшим в войне в Корее, не известно ни одного метода, с помощью которого можно было бы уменьшить КИ или ухудшить подлинные способности человека.

Вот преклир, сейчас он находится вот здесь внизу. Давайте теперь опустим его еще немного ниже, пусть он смокапит черную массу вот здесь... он находится вот здесь, понимаете... и втолкнет ее внутрь. Пусть он смокапит еще одну черную массу. Втолкнет ее внутрь. Смокапит еще одну массу вот здесь. Втолкнет ее внутрь. И вдруг он снова поднимется, по меньшей мере вот сюда. Ему даже не нужно думать, чтобы делать все это, не так ли?

Так вот, вы слышали о промывании мозгов. Недавно мне удалось получить всю информацию, содержащуюся в книге, которая была написана Павловым для Сталина и до сих пор не покидала стен Кремля. У меня есть эта книга. Я пытался кратко изложить ее содержание в доступной форме, потому что это интересная книга. В ней говорится об исследованиях, проведенных одним человеком. Я не могу писать так плохо! Просто не могу. Вы думаете я шучу. Я не могу переписать эту книгу. Не могу кратко изложить ее содержание. Я внезапно начинаю дополнять ее недостающей информацией. Нет, это так. Вы бы сделали то же самое! То же самое!

Не успеете вы и глазом моргнуть, как он окажется... если вы очень хороший одитор и вы очень хорошо работаете с обладанием, вы работаете с обладанием в отношении физической вселенной и с обладанием в отношении банка, то преклир придет в такое вот интересное состояние.

Объем ваших познаний о разуме настолько превышает то, что знал этот человек, что вы бы начали писать и вы бы сказали: «О, да он упустил вот это. На самом деле это должно быть вот так. И потом...» Я где-то четыре раза пытался кратко изложить содержание этой книги и выделить основные положения, на которые Павлов опирался в своей работе, поскольку я думал, что это может быть интересно людям. Я брал книгу в руки, и затем снова бросал ее на дальний конец стола. У меня не получается. В один прекрасный день я поубавлю свое самомнение и снова возьмусь за перо.

Сейчас я нарисую вам картинку преклира, который находится вне всей этой массы. Вот. Вот он.

Но это правда. Кстати сказать, эта книга упомянута в... по-моему, автора зовут Эдвард Хантер... в его книге, посвященной промыванию мозгов, которая сейчас продается здесь, в Соединенных Штатах. И это удивительная книга. В ней 400 страниц, и в ней говорится о том, как все эти эксперименты Павлова с собаками можно применить к людям для получения определенного результата, – вот что содержится в этой книге.

Но забавно здесь то, что когда преклир хотел выбраться из этой массы, он попадал в эту. Но когда мы просто даем ему больше массы, мы получаем вот это.

Эта книга оставалась в Кремле. Павлову не разрешалось покидать Кремль, пока он ее писал, и впоследствии он в той или иной степени находился под арестом, но он не осознавал этого до конца своей жизни. И эту книгу стали использовать в процессах над шпионами... нет, не в процессах над шпионами, а в процессах над деятелями коммунистической партии. Помните, в тридцатые годы весь мир был внезапно потрясен тем, как все эти российские лидеры стали признаваться во всем на свете? Ну я не знаю, признавались они или нет. Впоследствии никто ни в чем не признавался подобным образом... или из-за применения тех же материалов. И никто не делал этого во время войны в Корее.

Понимаете?

По этому поводу у меня есть собственные выводы... я хотел написать небольшую книгу под названием... техническую книгу по промыванию мозгов, и единственная причина, по которой я хотел сделать это, заключалась в том, что оно неэффективно. Промывание мозгов неэффективно. Я повторю. Оно неэффективно. Оно не дает результата.

Так что когда мы, как кажется, толкаем его вниз по шкале в том, что касается какой-то конкретной ситуации, в которой он оказался, – слишком много массы, – то мы на самом деле снова поднимаем его по шкале.

По всей видимости, некоторый небольшой процент людей можно свести с ума, просто чихнув на них, но эти люди уже сумасшедшие. И применительно к этим людям промывание мозгов дает результат. Но этот процент столь мал, что результат вряд ли оправдывает затраченные усилия.

Когда он... когда мы позволяем ему думать, он пытается двигаться прямо в направлении меньшей массы. Он находится в состоянии не-игры здесь. Все оказывает на него воздействие. Он ни на что не оказывает воздействия. Если мы просим его думать, то он в еще большей степени попадает в состояние не-игры, поскольку сам он не создает то, жертвой чего он становится.

Количество человеко-часов, необходимое для промывания мозгов одному человеку, приблизительно в два раза превышает количество часов, которое уходило на работу с дианетическим преклиром в 1950 году! Две-три тысячи.

И в этом и заключается основное правило, применимое ко всему одитингу. Вы заставляете преклира создавать то, жертвой чего он является. А он не является жертвой мысли; он является жертвой масс, которые он не может контролировать. Так что вы просите его создать несколько масс и взять их под контроль. Так вот, это теоретическая основа процессинга по обладанию. Вы понимаете?

Так из-за чего мы все так боимся того, что называют промыванием мозгов? Это надувательство, чистой воды надувательство. Коммунисты никому не могут промыть мозги, если только человеку уже не были промыты мозги. Они не могут сделать этого, потому что не знают, как это делается.

Преклир наивно полагает, что, например, вот этот потолок – это то, что с ним не в порядке. Он такой плотный. Он не может его воспроизвести. А потолок не может воспроизвести преклира.

Вы можете усомниться в этом, поскольку вы очень много слышали об ужасах промывания мозгов. Вы слышали об этом даже от меня, и вы слышали об этом и от других людей, но мне нужно было взять и посмотреть на это как следует. И раз уж я сделал это, я вполне могу сказать вам о том, что я приподнял завесу тайны, заглянул за нее и обнаружил нечто... я думаю, гораздо опаснее класть маленькие петарды себе в рот и поджигать их. Вероятно, это гораздо опаснее, чем подвергаться промыванию мозгов.

Вам нужно поднять преклира до такого уровня, когда он сам будет способен создавать потолок, чтобы потолок больше никогда его не беспокоил. Почему? Потому что это состояние игры.

Они так плохо сделали свое дело, они так мало знают о разуме, что, когда это видит саентолог, у него возникает желание сказать: «Нет! Нет! Нам нужно показать им, как это делается!»

Итак, первое правило, которое я вам дал, – это правило из старого процессинга создания: Что бы ни было у преклира не в порядке, заставьте его делать это. Помните? Неважно, что у преклира не в порядке, заставьте его делать это.

Промывание мозгов. Книга, которую я собирался написать, была кратким обзором данных о реальном воздействии, которое оказывало на кейсы промывание мозгов. Понимаете, я знал многих, кто побывал в плену у японцев. В конце войны я опрашивал довольно многих военнопленных, возвращавшихся из японских концлагерей. Я опрашивал этих людей и записывал их рассказы о том, что они пережили. Они не подвергались промыванию мозгов. Они просто голодали. Японцы с ними ничего не делали. И их состояние было хуже, чем у военнопленных, которых подвергали промыванию мозгов в Корее! И нам говорят о промывании мозгов!

Когда-то существовал такой предмет, как... не знаю, что это был за предмет, но, допустим, это была френология; так, кажется, он назвался... эти ребята зашли так далеко, что сказали: «Он должен делать то, что он боится делать, или он должен делать то, что его расстраивает».

Это один из инструментов пропаганды. Вот и все, что оно собой представляет. Нам говорят: «У нас есть ужасное оружие, называемое «промывание мозгов». И мы промоем мозги всем на свете». Ну, если бы они могли, то это было бы очень опасно. Но знаете ли вы, что в этом помещении нет практически ни одного человека, которому промывание мозгов нанесло бы непоправимый ущерб – если не считать вреда от голода и насилия. Иными словами, если вы поместите человека в тюрьму для военнопленных и будете его плохо кормить на протяжении двух-трех лет, то в конце концов он придет в неважное состояние, не так ли?

Видите, они практически попали в точку. Вы обнаружите, что сержанты разделяют такую же точку зрения. Если парень боится забираться на флагшток, то первое, что приходит в голову сержанту, – это заставить его забраться на флагшток. Понимаете? К несчастью, это не оказывает терапевтического эффекта. Это срабатывает достаточно часто, чтобы на это можно было полагаться, но на самом деле это не оказывает терапевтического эффекта. Время от времени кто-нибудь умирает от разрыва сердца. Конечно, это пустяк для сержанта!

Именно в этом заключалось воздействие промывания мозгов. И ни в чем больше. Если бы я сам не знал многих их тех, кто побывал в японском плену, не видел их, не разговаривал с ними, не опрашивал и не составлял официальных отчетов, я бы тоже был шокирован промыванием мозгов. Но не забывайте о том, что тем, кто попал в плен к японцам не промывали мозги, их просто держали в тяжелых условиях заключения как военнопленных, им давали очень мало еды, очень мало давали отдыхать и оказывали не так уж много медицинской помощи на протяжении нескольких лет. Это суровое испытание. Но состояние тех, кто побывал в плену у японцев, было хуже, чем тех, кто был в плену у китайских коммунистов и подвергался промыванию мозгов в течение двух лет! Тут есть о чем подумать, не так ли?

Но здесь мы имеем дело с этим состоянием; если бы мы просто знали, что когда мы заставляем преклира создавать то, что с ним не в порядке... если бы мы делали только это... вы могли бы подумать что он избавился бы от чего угодно, не так ли? Но дело обстоит иначе. Как бы мне хотелось, чтобы я мог сказать вам только это, но у нас было ложное представление об этом на протяжении многих лет, это было заблуждение... это была ошибка. Это была крупная ошибка, поскольку мы делали акцент на создании, а это не то, на чем должен делаться акцент. Акцент должен делаться на игрании.

О, они старались. И все, чего им удалось добиться, – это устроить хорошую игру, которая помогла развеять тоску, связанную с пребыванием в тюрьме!

Почему преклир был расстроен из-за того, что находился в середине массы?

Павлов говорит о том, как свести с ума собаку. Хотел бы я пожать лапу той собаке, которую свели бы с ума методы, изложенные в его книге.

Вы хотите сказать мне, что тэтан расстраивается из-за того, что оказывается в середине черной массы? Я находился в черных массах, и вы, возможно, тоже. Они не расстраивают вас.

Все эти ученые эксперименты, когда мы постепенно превращаем круг в квадрат, а квадрат – в круг и при этом бьем в гонг, и – дзинь-дзинь – звоним в колокола, и кормим собаку, и бьем собаку... Тьфу!

Тогда что же во всем этом расстраивает тэтана? Должно быть, существует что-то еще, помимо массы, что расстраивает тэтана. Да, так и есть. У него возникает ощущение, что с ним что-то сделали. С ним сделали это. Он сам не делал этого. Он находится в состоянии не-игры. Я рассказывал вам об этом вчера – состояние не-игры.

Когда-то у меня был маламут. Очень здоровый пес. Единственное, что он мог принять в качестве подтверждения, – это удары поленом промеж ушей. Моя мама, которая была очень маленького роста, бывало, брала палку или цепь и била, била, била этого маламута, чтобы он перестал гоняться за коровами. И пес говорил: «Х-х, х-х, х-х, х-х, х-х, х-х». Он говорил: «Я тебя тоже люблю!»

Чтобы привести преклира в состояние игры, нужно добиться, чтобы он превратил это в игру.

Бывало, я возвращался домой после некоторого отсутствия. Это был очень свирепый пес. Он был наполовину маламут, наполовину шпиц, очень суровый пес. Он знал только одно: если вы сажали его на поводок и он чувствовал эту «упряжь» на своей груди, он начинал тянуть! И вы шли за ним, хотели вы того или нет. И он видел, как я подхожу к дому, и выбегал из ворот. Я отсутствовал месяц, два или три. И он выбегал из ворот, оскалив все свои клыки. И я ждал, пока он подбежит ко мне, хватал его за складки кожи с обоих сторон его рта и, используя его инерцию, швырял его где-то вот на такое расстояние. И он приземлялся, пролетев почти восемь метров – бум! Затем он вставал и говорил: «А, это ты, Рон. Как дела?» Пес был наполовину русским! И Павлов говорит, что если его немного подержать без еды, то он сойдет с ума.

И теперь мы говорим: «Смокапьте массу и втолкните ее внутрь. Смокапьте массу и втолкните ее внутрь».

Это неправда. Это неправда, что то крохотное количество насилия, о котором говорилось в имеющихся документах, могло бы хоть что-то сделать с кем бы то ни было. Был создан миф, в сердцах людей был посеян страх, что с их разумом могут что-то сделать люди, которые не знают, как это делать, и у которых в любом случае нет технологии для работы с разумом! И этот миф раздули до таких масштабов, что министерство обороны США и даже американская морская пехота – а это удивительно, ведь там у людей есть здравый смысл, – были готовы промыть мозги некоторым из своих людей, чтобы защитить их от промывания мозгов. С таким же успехом можно защищать человека от внезапного взлета с Земли и полета на Луну. Этого все равно не случится. Так зачем защищать его от этого?

Это работало. Но почему это не срабатывало всегда? Это должно было работать во всех случаях. Если бы это было совершенно правильно, то это должно было бы работать всегда, но это не работало всегда. Время от времени нам попадался какой-нибудь черный кейс, и он не реагировал на такого рода процесс, и мы говорили, что это не реально, это не то, это не се... много критических высказываний, поскольку мы не совсем понимали, что мы делаем.

Не было такой области знания – это все, что я пытаюсь вам сказать! Русские этого не знают: нет такой области знания, как промывание мозгов. Я ознакомился с их материалами и с тем, что они делали с людьми. Я внимательно изучил эти материалы. Я изучил лучшие из имеющихся материалов, которых в Соединенных Штатах просто нет. И такой области знания у русских нет, и они не промывали мозги людям, но они хотели напугать всех до смерти этим промыванием мозгов.

Хорошо. На самом деле вы приводите преклира в состояние игры – «отсутствие следствия в отношении себя, следствие в отношении других», и вы просите его, чтобы он мокапил эти черные массы и надевал их на других людей, и мы обнаруживаем, что это один из основных трюков тэтана... помещать другого тэтана в темноту. С ним сыграли в эту игру, и он застрял в поражении. Вы должны заставить его сыграть в эту игру еще раз!

В результате им удалось добиться одного, и это нечто ужасное. Нечто поистине катастрофическое: они заставили нас думать о промывании мозгов.

Так вот, вы видите, что вся эта идея о создании и так далее была неверной. Понимаете? Все это лишь приближалось к состоянию игр. Понимаете? Просить преклира смокапить это и втолкнуть внутрь было не совсем правильно. Если просить преклира смокапить это и надеть на другого тэтана – теоретического тэтана – несколько раз, то что произойдет? Игра будет продолжаться. Таким образом, это вытаскивает преклира из поражения, и он вновь оказывается в состоянии игры и он сам говорит: «Я не являюсь следствием... отсутствие следствия в отношении меня, следствие в отношении других», понимаете?

Однажды, давным-давно, была такая страна – Россия, Российская империя. Думаю, когда-нибудь кто-то, возможно, так и скажет: «Однажды, давным-давно, была такая страна – Россия».

Так что вам нужно добиться, чтобы игра возобновилась, если вы хотите вытащить преклира из этого состояния. Его усилия направлены главным образом вот на что: «давайте снова играть в эту игру», а не «давайте играть в игру». Понимаете?

Обладая почти безграничными возможностями изучения полного трака, включая возможность исследования каждого момента и события на полном траке на протяжении 76 триллионов лет – а это очень большой объем данных для изучения, – мы стали искать настоящее промывание мозгов, исходя из того, что, раз оно пугает людей, где-то на траке оно действительно должно было иметь место.

У него есть множество игр. На самом деле время от времени в процессинге ему приходится придумывать еще несколько игр, иначе они у него закончатся. Но это правда... это самая настоящая правда, что когда бы он ни оказался в таком вот состоянии... неважно, в насколько глупом состоянии он оказался, а я могу уверить вас, что тэтан может оказываться в наиглупейших состояниях, которые я когда-либо видел.

Еслижеонодействительноимеломесто,должныбылисохраниться свидетельства этого. И они сохранились. Оно имело место, и есть свидетельства. Миллиарды лет назад было известно, как это делать. Единственное, чего могут добиться те, кто занимается промыванием мозгов сейчас, – рестимуляции этого, но тогда человек, которому промывают мозги, будет больше знать об этом и станет умнее.

Например, молодой человек. Он хорошо выглядит, он кажется сильным, мужественным, он энергично берется за дело; когда он идет по улице, девушки присвистывают, глядя на него, и он говорит: «Я не нравлюсь женщинам».

Что я думаю по поводу факсимиле «Один»? Факсимиле «Один» – это ерунда. Это такой легкий инцидент, что я никак не пойму, как кто-либо мог позволить себе быть аберрированным из-за него. Ему, наверное, не хватало проблем!

Мы недоумеваем: «Что с этим парнем? Может быть, он просто того. Что с этим парнем? Мм?»

Нет, методы промывания мозгов существуют, и их можно было бы применить прямо сейчас. Можно как следует промыть мозги человеку за двадцать секунд, и НЦХ потребовался бы час на то, чтобы избавить человека от этого воздействия. Мы могли бы заставить его полностью «отключиться», добились бы полной амнезии, а затем привели бы в себя, и он бы хорошо выглядел.

Я скажу вам, что с ним. Он играл в игру «я не нравлюсь девушкам» и потерпел поражение. Так что он всегда пытается сделать так, чтобы эта игра возобновилась. В конце концов он начнет делать самые невероятные вещи. Он начнет курить мексиканские сигареты. В конце концов он начнет прибегать к разного рода чудачествам, приспособлениям и так далее, и все это рассчитано на то, чтобы отталкивать девушек!

Иными словами, русские кое-чего добились: они заставили нас думать.

Он приходит к нам как преклир и говорит: «Я не нравлюсь женщинам», куря мексиканскую сигарету – хуу. Он снимает туфли, и мы: «Фуууу». Он говорит: «Когда мы начнем процессинг?» И мы обнаруживаем, что ему, кроме всего прочего, нужно пользоваться «Листерином». Он носит какие-то старые лохмотья, на которые не посмотрит ни одна девушка. И мы говорим, совершенно очевидно... теперь обратите внимание, где мы допускаем ошибку... мы говорим: «Послушайте, этот парень не правится девушкам, потому что он делает все это».

Промывание мозгов возможно, но в России не знают, как это делать.

Так что мы как практичные люди просто сказали бы ему: «Перестаньте курить эти сигареты. Пользуйтесь «Листерином». Принимайте душ время от времени. Купите приличную одежду. И приведите себя в порядок». Понимаете?

Существуют свидетельства того, что на полном траке проводилось промывание мозгов, но единственный, кто может понять что-либо с этим связанное или что-то с этим сделать, – это саентолог, а я никогда не встречал саентолога, настолько глупого, чтобы он стал промывать мозги кому бы то ни было.

И вот мы начинаем с ним работать. Мы начищаем его до блеска, мы приводим его внешний вид в полный порядок, и мы говорим ему... и так далее. Он приходит на следующий день и говорит: «Хэээээээ» – и мы: «Фуууу». Мы встречаем его еще через несколько дней – вы никогда не видели, чтобы человек мог снова скатиться так быстро!

Все, что делают психиатры, проводя психиатрическое лечение, – это драматизируют более поздние методы промывания мозгов. Это у них плохо получается, так как это просто драматизация, а не лечение. Я говорю это специально, чтобы не показаться злонамеренным. Я имею в виду, что это технический факт, ведь, как только вы приводите психиатра в вэйланс пациента, он сходит с ума, бум! О чем хорошо известно в сумасшедших домах. Но вся эта область знания – промывание мозгов – слишком сложна или слишком проста, чтобы ее кто-то мог понять. Для этого нужно было бы знать все об инграммах. Нужно было бы знать все об электронных явлениях, связанных с телом, и нужно было бы обладать способностью внезапно и очень быстро сгруппировать весь трак, чтобы там уже ничего нельзя было разобрать. Вы понимаете?

Так вот, если бы мы просто сказали: «Что ж, у него есть инграмма, которая заставляет его делать все это», то мы в какой-то степени были бы правы. Все это действительно берет начало в инграмме.

Но потом, конечно же, пришел бы одитор, провел процесс «Перед и после» – а это и есть тот процесс, который исправляет такие вещи, – и трак снова пришел бы в порядок. Зачем промывать кому-то мозги? Возможно, ему пошло бы на пользу... ему бы это немного повредило бы, поскольку внезапное потрясение, вероятно, расстроило бы его. Но ему пошло бы на пользу пребывание в компании одитора в течение одного или двух часов.

Но какова логика, которая стоит за этой инграммой, и какова польза от этой инграммы? Логика очень проста, уверяю вас.

Я скажу вам кое-что ужасное. Все сводится к одному факту. Это чудовищный факт, и нам придется посмотреть ему в лицо. Почти невозможно ухудшить состояние разума! И почти что угодно, если это делается искренне, улучшает состояние разума. Но, если говорить о терапии, единственное доступное направление – это вверх.

Однажды этот парень играл в игру и потерпел поражение. Или же он одержал победу! Но как бы то ни было, это была хорошая игра, и она прекратилась. И с тех пор он все время пытается снова ее начать!

Иными словами, невозможно ухудшить состояние человека с помощью некоторого насилия. Потребовались бы тысячи лет, множество факсимиле «Один», много электронных инцидентов, много потерь и... о, я не знаю, человека два или три раза свергла с престола собственная мать, когда он был императором, и его заточили в темницу, когда он был узурпатором. Там должна быть драма, драма, драма, драма, игры, игры, игры, игры. Такого в комнате одитинга у вас не будет. У вас будет множество игр в комнате одитинга, но там не будет игр на несколько миллионов лет.

Я немного разъясню вам это. Он проходил мимо храма в Дельфах, и, бог ты мой, какие же там были симпатичные весталки... это было еще в Древней Греции... и вот он проходил мимо них и сказал: «Мм». Ему в голову пришла невероятная мысль! Он поднялся по ступеням храма и спросил оракула: «Почему я не нравлюсь девушкам?» И конечно, все они попытались убедить его в обратном.

И когда вы в конце концов со всем этим покончите, он будет помнить это, у него будет весь этот огромный опыт и он будет гораздо умнее, чем когда он начал играть во все эти игры. Так что же он потерял? Мы-то здесь.

В следующей жизни он стал римским легионером, и вот он сидит за столом в доме у барона, который живет на берегу Рейна, и ему в голову приходит замечательная мысль, поскольку в конце стола сидят три хорошеньких служанки, и за столом сидит жена барона и так далее. Так что он думает про себя: «О, знаешь...» И он начинает пить мед, он пьет.

Причина, по которой френология так и не смогла изменить КИ ни у одного человека, заключается в том, что френологи не могли его ухудшить. КИ не ухудшается! Если бы они хоть раз попытались улучшить чей-нибудь КИ, они бы обнаружили, что нет ничего проще. Отсюда можно сделать вывод, в каком направлении они двигались. Драматизация игр. Такого рода вещи представляют собой драматизацию, понимаете? Это не наука, это драматизация научной деятельности.

И все его спрашивают:

Итак, очень трудно ухудшить чье-либо состояние. Очень легко его улучшить. Все, что вам нужно сделать, – это изменить человека. Изменять кого-то – значит изменять его в направлении хорошего, в направлении лучшего, и тогда он будет меняться. Попытайтесь изменить его в направлении плохого – и он не будет меняться.

• В чем дело? Вы выглядите печальным.

Так вот, это ужасно, и мне очень жаль, мне очень жаль, если это опровергает эту любимую сказку, которую мы рассказывали раньше про такую юную, хорошенькую, невинную шестнадцатилетнюю девушку, которая куда-то идет, выпивает свою первую рюмку, встречает парня, тот ее соблазняет, ломает ее жизнь и так далее, и из-за этого у нее все неприятности. Мне очень жаль, если это разрушает данный миф. Ведь как же она этого хотела! Вам понятно?

Улучшить состояние человека – это так просто, так невероятно просто, а ухудшить его – это так трудно. Направление, в котором следует идти, – к улучшению, к хорошему. А поскольку это проще, потребовался бы незамысловатый человек вроде меня, чтобы хотя бы попытаться двигаться в этом направлении, и то потому, что он, вероятно, был бы слишком глуп или слишком ленив, чтобы двигаться в другом направлении, и именно поэтому мы победили.

Все это промывание мозгов – самая крупная мистификация современности. Мне очень жаль, что мне приходится говорить вам об этом, ведь посмотрите, какую увлекательную игру мы создали. Я бы не стал говорить об этом нашему правительству.

Примерно в 800 году он продолжает свои проделки в церкви недалеко от Пизы или что-то в этом роде, и он... немного видоизменяет все это и говорит: «Я не нравлюсь деве Марии», и девушки из церкви доказывают ему, что он нравится девушкам.

«Промывание мозгов, о-о!»

И так продолжалось на протяжении веков.

Правительство нельзя лишать такой игры. Для промывания мозгов понадобились бы мы, и, к сожалению, мы смогли бы устранить его последствия. Но в чем тогда его важность? Невозможно угрожать человеку болезнью, которую мгновенно можно вылечить. Любопытно, что если человеку действительно как следует сделать промывание мозгов, о котором я говорю, то он, вероятно, почувствует себя лучше.

Но вот что в этом забавно: в какой-то момент это не сработало или это сработало слишком хорошо! Понимаете? Другими словами, это превратилось в победу или поражение, и игра закончилась! Он больше не должен играть в эту игру.

Вы погружаете его в полную амнезию – это промывание мозгов. И у него не будет жены, о которой надо переживать, не будет разных игр, о которых надо беспокоиться, ему не о чем будет беспокоиться, и он выйдет на улицу и скажет: «Вот это да! Какой чудесный мир. Интересно, где я взял это тело? Тут написано, что меня зовут Джо. Довольно... довольно странный способ появляться на свет, но вот он я. Интересно, будут ли меня учить заново?» Я хочу сказать, что произошло бы что-то вроде этого. У него была бы полная амнезия, вот и все.

Он сказал себе: «Я не должен больше играть в эту игру, потому что это опаснаяигра».

Потом он попал бы к саентологу, и тот заставил бы его вытащить хотя бы одну маленькую картинку того, что было до этого случая, и маленькую картинку того, что было после, картинку до и картинку после, картинку до и картинку после и картинки... вссссс-уп! И человек сказал бы: «О черт! Она же брюзжит не переставая!»

Но это никогда не останавливало тэтана! Это никогда не останавливало тэтана! После этого он говорит: «Я должен играть в эту игру; я не осмелюсь этогоделать» – и это аберрация.

Я скажу вам, что является серьезным. Я скажу вам, что является серьезным, – это не иметь игры вообще. Это серьезно – когда вообще нечего делать, нет ни цели, ни направления действия. Когда приходится сидеть со всеми своими аберрациями, ничего не делая! Иными словами, то состояние, в котором сейчас находится человечество и из которого мы весьма успешно пытаемся его вытащить.

С одной стороны, он говорит: «Я должен достичь этой игры».

Спасибо.

С другой стороны он говорит: «Я не должен достигать этой игры».

Он говорит: «Я должен отдалиться от этой игры. Я не должен отдаляться от этой игры, ведь посмотрите, какой успешной она была. Конечно, я не осмеливаюсь в нее играть! Но это ужасно успешная игра».

Вы понимаете?

И он на самом деле может сойти с ума из-за этого расчета. Таков расчет безумия.

«Я должен это сделать. Я не могу этого сделать. Я должен воздерживаться от этого. Я должен сделать это». По большей части «должен».Наша задача состояла в том, чтобы выяснить, что он должен или чего он не должен. Это просто игра. Что это за игра? Найти ответ на этот вопрос – это ваша работа как одитора.

Но все эти игры сводятся к обладанию. Они связаны с обладанием.

Если у вас есть какие-то сомнения на этот счет... я привел вам несколько примеров и так далее... каждый из них был связан с обладанием. Было что-то, что человек мог получить, была какая-то масса, которую он мог завоевать, в каждом из этих случаев. И в каждом из этих случаев был кто-то, кого нужно было сломить.

Например, барон... с ним пришлось драться. А в храме, вероятно, была какая-нибудь верховная жрица – старая ведьма, которая была чертовски завистлива. Она приказала бы поджарить его на первом же священном огне, если бы узнала, что происходило на ее святой земле. Вы понимаете.

Был какой-то враг! Было что-то, что можно было завоевать, была какая-то нажива, какие-то трофеи.

И человек играет в эту игру до такой степени, что через некоторое время он начинает думать, что это единственный способ добывания чего-либо. Поскольку тэтан верит в систематизированный метод добывания чего-либо. Он верит в это, даже если не верит ни во что другое.

Каким образом вы зарабатываете деньги? Спросите каменщика, каким образом можно заработать деньги. Если он хороший работник, если он честный человек, то он скажет вам: «Кладкой кирпичей, конечно! Вот как можно зарабатывать деньги. Просто. Это известно каждому».

А если вы спросите парня, который развозит пиво: «Каким образом можно заработать деньги?»

Он ответит: «Ну, развозом пива. Вот как можно заработать деньги». Спросите банкира: «Как можно заработать деньги?»

Он скажет: «Ну, для этого нужно понимать банковское дело».

Но у всех этих людей есть свое понимание того, как можно что-то получить.

Понимаете? Это система.

У них появляется убеждение относительно того, как можно что-то получить. Это превращается в убеждение, и появляется некая система, некий метод, от которого человек впоследствии не очень-то сильно отклоняется. А если он вдруг потеряет этот метод, то вы увидите, что он в течение долгого времени не сможет найти никакого другого.

Давайте сделаем вот что, давайте предложим этому парню, который весь день тягает ящики с пивом и пивные бочки, совершенно простую работу, давайте предложим ему класть кирпичи за плату, которая в три раза выше... это гораздо более легкая работа. Он не сможет сохранить эту работу. Он не сможет удержать ее. Почему? Потому что это, очевидно, нереальный метод получения чего-либо. Вы понимаете меня?

Давайте скажем банкиру: «Почему бы вам не пойти и не заняться развозом пива, если у вас такие трудности с финансами и вы даже не зарабатываете достаточно, чтобы получать зарплату. Там есть работа, нужно развозить пиво».

«О, нет!» И он приведет вам множество всяких доводов. Он скажет, что это ниже его достоинства. Хотя я не знаю, какое достоинство может существовать в банковском деле. Понимаете?

Люди играют в эти игры.

Так вот, когда мы рассматриваем жизнь и работу так поверхностно и быстро, мы берем за основу такую вот идею: «Ну, конечно, мы работаем, чтобы получать деньги».

Нет, давайте рассмотрим это в более широком смысле. Давайте посмотрим на реальную механику всего этого. Деньги – это просто нажива, трофей, хитроумный механизм. Это просто обладание в игре. Вот и все. И это обладание является общим для всех, следовательно оно может порождать некоторые невероятно сложные игры, в отношении которых существует широкое согласие.

В футболе мы имеем дело не с деньгами, мы имеем дело с куском кожи или резины, понимаете, вот с чем мы имеем дело, плюс пара воротных стоек на небольшом участке. Так вот, обладание в игре включает в себя также, конечно, тела игроков вашей команды. Состояние «не могу иметь» в этой игре представляет такую же важность, как и обладание, поскольку благодаря этому у вас появляется противник. В футболе к «не могу иметь» относятся тела игроков другой команды. Они не должны иметь тела, и вы не должны иметь их тела! Другими словами, это состояние «не могу иметь». Ваши ворота являются для них тем, что они не могут иметь. Понимаете?

Так вот, деньги – это что-то, что мы не рассматриваем как игру, разве что только в общем смысле. Мы говорим: «Ну, хорошо, он не должен иметь возможности обладать моими деньгами, но я должен иметь возможность обладать его деньгами». Понимаете? Деньги – это деньги, однако это просто приписывание владельца тому или иному доллару, не так ли?

«Я не должен обладать его домом. Он не должен обладать моим домом». Понимаете? «Но у меня есть свой дом, у него есть свой». И в этой игре под названием

К предметам стремления, или «футбольным мячам», или наживе, или трофеям в игре под названием «быть соседями» могут относиться также газонокосилки, садовые распылители, жены и всякие разные вещи. Понимаете?

И два человека на самом деле могут жить в очень дружелюбной атмосфере, играя в игру, которая называется «быть соседями», и играя в нее как в игру. Не являясь соседями по-настоящему, понимаете, а просто раз-два и:

• Привет, Джордж. Как у тебя дела? Могу я взять у тебя газонокосилку на время?

Очень сложно. Потом они могут... они могут сказать: «Что ж, сегодня мы враги».

А завтра вы увидите их вместе как лучших друзей.

Почему же они помирились? Понимаете, если бы они этого не сделали, то эта игра закончилась бы!

Если бы кто-то говорил: «Возлюби ближнего своего», всякий раз, когда возникало бы состояние не-игры... если бы мы общались друг с другом в достаточной степени, чтобы возобновить игру, то это утверждение было бы очень действенным, поскольку именно это люди и делают.

Если бы вы просто сказали: «Вы всегда должны любить своего ближнего», то вы оказались бы в состоянии не-игры. Это очень сильно расстраивало бы людей, и это действительно так. Это было бы истиной.

Когда какой-нибудь абсолют вводится в действие, это обычно приводит к возникновению состояния не-игры.

Итак, вы видите, что представляет собой игра и обладание в игре. В игре присутствует обладание.

Обладание может иметь противоположную направленность; обладание может быть желательным и нежелательным.

Черные массы являются желательным обладанием лишь в том случае, если вы можете направить их на кого-то другого! Парень так и сделал, но промахнулся.

Если бы вы действительно спросили этого парня... Я расскажу вам, какая за этим стоит логика. На самом деле здесь можно провести один интересный эксперимент.

Вы говорите... этому человеку, у которого чернота: «Хорошо, получите идею...». Не позволяйте ему слишком долго смотреть на этого тэтана, поскольку процесс «Представьте себе статику» довольно сильно расстраивает преклира... иногда его начинает тошнить.

Вы говорите: «Получите идею о том, как какой-то тэтан идет себе вон там, никого не трогая. Теперь вы сбросьте на него большую черную массу. Теперь получите еще одну идею того, как какой-то тэтан идет себе вон там, и быстро сбросьте на него черную массу. Получите еще одну идею, сбросьте на него черную массу. Еще одного тэтана, сбросьте на него черную массу».

Так вот, вы сразу же могли бы сказать, что этот парень мокапит ряд новых преступлений и он будет страдать от этих преступлений.

Нет, явления, связанные с овертами и мотиваторами, находятся гораздо ниже на шкале тонов и гораздо ниже и дальше, чем эти явления, связанные с играми. Все это действительно имеет место. Все это происходит.

Вы бьете кого-то; и вы чувствуете себя так, будто вас побили. Но это на самом деле происходит с человеком только в том случае, если он находится в самом настоящем плотном состоянии не-игры. Человек находится в плохой форме, если у него возникает последовательность оверт-мотиватор. Она возникает.

Но на более высоком уровне шкалы этот процесс работает. Он работает даже на низкотонном преклире, но это процесс более высокого уровня. Понимаете?

Человек выполняет все это в течение некоторого времени... он выполняет это в течение некоторого времени... и вдруг он говорит: «Знаете, мне не следует этого делать. Я чувствую апатию по отношению к этим маленьким бедняжкам тэтанам, которых я привожу в паршивое состояние».

Он поднялся до апатии.

Так вот, раньше мы бы остановились, потому что мы бы подумали, что мы загоняем преклира в апатию. Сейчас мы просим преклира сделать это еще несколько раз.

Вы говорите: «Получите идею о том, как вон там идет какой-то тэтан. И вы сбрасываете ему на голову одну из этих черных масс. Вон там идет тэтан...»

Если это вызывает у преклира сильную тошноту, вы говорите: «Получите идею о том, что какой-то тэтан сидит вон на той лампе. Идею о том, что какой-то тэтан сидит на той картине. Идею о том, что какой-то дух находится где-то вон там. И вы сбросьте на него эту массу. Вы сбросьте на него массу. Вы сбросьте на него массу. Вы сбросьте на него массу».

И неожиданно преклир поднимется по шкале тонов в отношении всего этого.

Его состояние изменится на противоположное. А его поле очистится!

Другими словами, вы возобновили игру, но вы сделали еще лучше. Вы не привели преклира к победе, вы привели его к тому, что он пытался сделать, чтобы игра постоянно продолжалась. И он добился постоянного продолжения игры. Ему кажется, что теперь он может в любое время играть в эту игру. Вы полностью устранили у него навязчивое стремление играть в эту игру, переведя это в категорию рациональных игр. Другими словами, вы вывели преклира из состояния незнания по отношению к этому и привели его в состояние знания.

Он не знал, что играет в игру. Он намертво засел в своей голове, понимаете. Это состояние игр, о котором он не знает. Он не знает о нем, он не знает, откуда оно взялось и все остальное. И вы говорите ему, чтобы он снова начал играть в эту игру... чтобы он сбросил черную массу на тэтана, и чтобы он делал это снова, снова и снова... он скажет вам... у него будет озарение, что, должно быть, он когда-то делал что-то подобное. Вы приводите его в состояние знания, и неожиданно он прекращает играть в эту игру.

Вы приводите его в состояние знания, вы даете ему право выбора в том, что касается его способности играть в эту игру, и он становится способен в нее играть.

Я достаточно ясно объясняю?

Что ж, обладание... обладание, как я сказал, – это хитроумный механизм, нажива, награда, а если говорить о черной массе, то это наказание. Обладание имеет множество аспектов. Примечательно то, что процессинг по обладанию явно и очевидно работает.

Вы просто говорите... если вы проходите все с точки зрения обладания, то вы получаете некоторые небольшие результаты.

Но на самом деле с обладанием нужно работать выборочно, чтобы добиться высокой эффективности. С обладанием работают таким образом. Первая динамика: «иметь». Затем все остальные динамики, частью которых, как считает преклир, он не является: «не могу иметь». Вот и все! Таково правило.

«Вы имеете». Понимаете? «Он, она, оно, они и что угодно еще не имеют». Когда используется такой подход, проблем обычно не возникает.

Но когда это сглаживается... иначе говоря, после того как вы сгладили процесс «Оглядите эту комнату и найдите что-то, что вы можете иметь», вы можете провести процесс «Оглядите эту комнату и найдите что-то, что ваше тело не может иметь», и сглаживаете это.

В следующий раз, когда вы скажете «вы», произойдет что-то новое и необычное. Вы вообще не заметите этого, но он скажет... когда вы говорите «вы», преклир рассматривает себя плюс свое тело. Понимаете? Так что, вы сглаживаете «я плюс тело».

А потом «Назовите что-то, что ваша семья не может иметь». «Оглядите эту комнату и назовите что-то, что ваша семья не может иметь». И он выбирает различные вещи, и все это замечательным образом сглаживается.

В следующий раз когда вы говорите «вы», он рассматривает себя и свою семью.

Понимаете?

Вы говорите: «Оглядите эту комнату и найдите что-то, что вы можете иметь», и он как бы включает в это всю свою семью, себя, свое тело и так далее.

Так что вы просто работаете с его врагами, поднимаясь вверх по динамикам, и вы проходите связанное с ними «не могу иметь», и каждый раз, когда вы возвращаетесь и снова начинаете проходить с преклиром «иметь», у него появляется склонность, просто склонность... очень часто он отрицает это, в таком случае это не сглажено... включать в качестве своих друзей те динамики, в отношении которых вы сгладили у него «не могу иметь». Понимаете?

Вы превращаете динамики преклира в его друзей. Понимаете? Пройдя их как врагов.

Сначала он считает своим врагом все, что только существует во всей вселенной, кроме самого себя. Это на самом деле компульсивное состояние игры. У человека нигде нет никаких друзей.

Так вот, люди возражают против этого. Они говорят, что такого не может быть. Это не является чем-то нормальным или хорошим. Что ж, это нормально, но это плохо, потому что это даже нельзя назвать хорошим состоянием игры.

Как вы думаете, это было бы хорошее состояние игры, если бы вы выступали в одиночку против остальных семи динамик и всего, что они в себя включают? Довольно неплохо, а? Вы одержите победу или потерпите поражение?

Так вот, это на самом деле, как ни странно, является... и превращается в состояние практически полной не-игры.

Каким образом человек оказывается в таком состоянии? Каким образом он оказывается в состоянии полной ие-игры? Это происходит за счет... потому что человек беспокоится по поводу того, что у него должна быть игра, и каждый тэтан беспокоится по поводу того, что у него должна быть игра... абсолютно каждый. Они сумасшедшие! Я имею в виду, что это действительно так. С этим зверем что-то не так, и это что-то основополагающее! Я изучил его. Я спрашиваю его: «Что с тобой? Для чего тебе нужна игра? Ты всегда попадаешь в неприятности из-за нее».

Он говорит: «Да, разве не в этом и заключается игра? Ха-ха».

Когда дело доходит до третьей динамики, а человек больше вообще не способен действовать по какой бы то ни было третьей динамике, у него появляется слишком много игры, и именно когда человек отказывается от всех третьих динамик, он опускается ниже уровня 2,0 на нашей старой шкале тонов.

Когда у человека не осталось ни одной третьей динамики, он находится ниже уровня 2,0. Другими словами, он находится в ужасно плохом состоянии.

Он находится всего лишь в состоянии игр, о котором он не знает. Все остальное находится выше этого уровня, и это его враги! Весь мир является его врагом.

А потом происходит инверсия, что очень удивительно наблюдать. Этот парень только и делал, что хрясь-хрясь, шмяк-шмяк, вжих-вжих, он ходил и перерезал людям глотки, он связывал чью-то одежду в узел, пока этот человек купался, он совершал разные коварные поступки.

И вот в один прекрасный день... в один прекрасный день он говорит: «Я согрешил».

Так вот, эти слова «я согрешил» – это его осознание того, что он вдруг почему-то остался один, и он пытается вернуться в игру. Но в какую игру он пытается вернуться?

Он пытается вернуться в игру, в которой он всех изводил. Все люди, где бы они ни находились, независимо от их расовой принадлежности, цвета кожи, убеждений, описания, формы или политических взглядов, являются его врагами. Он это знает! Другой человек не знает этого, но он знает. Понимаете?

Итак, ему нужно вернуться в игру, и он начинает действовать на очень низком уровне задабривания. «Пожалуйста, кто-нибудь, поговорите со мной». Понимаете, он на самом деле не очень-то много может предложить, так что никто с ним не разговаривает. Понимаете, как это происходит?

Существует один неприятный факт, который заключается в том, что все безумие, все неврозы и умственные расстройства, все эти состояния – это просто какие-то душевно здоровые действия, которые были доведены до крайности.

Поймите это со всей ясностью. Если вы еще не знаете этого... это старый принцип в Саентологии и Дианетике... но если вы еще не знаете этого, то вы кое-что упускаете; вы кое-что упускаете.

Все, что вам нужно сделать, – это найти у человека какую-нибудь особенность, которая характеризуется душевным здоровьем. Например, человеку нравится, когда у него в кармане лежит несколько конфет, потому что он может дать их детям, которых он встречает на улице. Это душевно здоровое действие. Понимаете? Начните доводить это до крайности, все больше и больше, и это превратится в психоз. Все, что человек может делать... понимаете, это психоз: это все, что он может делать... ограничение, полное ограничение... все, что он может делать, – это ходить и любым способом... давать... хватать несколько конфет и запихивать их детям в глотку. Понимаете? Это просто небольшое... это даже не причуда... это доведенное до крайности действие, и это... вы говорите, что этот человек сумасшедший.

Например, у вас и у меня есть идея о том, что мы можем кое-что предложить миру или что мы можем кое-что сделать для мира. Итак, у нас есть эта идея, вы понимаете. У нас нет никакого навязчивого состояния в связи с этим. Но мы считаем, что это действительно так.

Так вот, однажды... я просто спускался по лестнице в МАСХ недавно, и какой-то парень... и вместе со мной по лестнице спускался парень, которого мы недавно избавили от идеи о том, что он Наполеон. И я размышлял о некоторых наших планах по третьей динамике, которые являются довольно эффективными планами. С этим все в порядке, и... организация третьей динамики... и дела у меня шли хорошо. Я только что поговорил обо всем этом с несколькими людьми, и вот этот парень говорит мне:

«Знаете... знаете, Рон, вы должны поодитировать меня еще немного».

Я вообще его не одитировал, но у нас была такая вот беседа с глазу на глаз.

«Вы должны поодитировать меня еще немного, потому что на Суэцком канале надвигается этот кризис и я не знаю, что я скажу Насеру. Я могу так много сделать для Англии».

Когда разговариваешь с психотиками, это иногда задевает чувства. Потому что они играют в какую-то безумную, фиксированную разновидность совершенно разумной игры.

Понимаете, если бы на Земле не было ни одного человека, который мог бы сделать что-то для британцев, то они находились бы в чертовски плохом положении. Понимаете, если бы на Земле не было ни одного человека, который мог бы сделать что-то для американской цивилизации, то она тоже находилась бы в ужасном положении!

Я имею в виду, сиделка из службы социального обеспечения, которая ходит от двери к двери, на самом деле делает что-то для всей страны, если вы сложите все это в общую картину, понимаете? Но разница состоит в том, что она действительно что-то делает! А психотик никогда ничего не делает! Он просто стоит на одном месте и трясется над этой игрой. Понимаете? Он не выполняет никаких действий, потому что он должен отдалиться; он считает это таким опасным, что он должен это делать, и он... ддззззз.

Так что вы можете взять любое проявление душевного здоровья, довести его до крайности, и оно станет проявлением безумия или невроза. Вы внимательно следите за мыслью? Так что можно сказать, что безумие и невроз – это система, посредством которой люди высмеивают душевное здоровье и ваши способности. Говоря иначе, это доведенный до крайности метод надругательства.

Человек не осмеливается подойти и сказать вам в лицо, что вы скотина, так что он драматизирует что-то из того, что вы делаете, в отвратительной манере, так, что вы чувствуете себя из-за этого скотиной. Понимаете, он подает пример и хочет, чтобы вы ему следовали.

Непосредственное проявление невроза и психоза и ощущение, которое они вызывают, очень, очень легко понять. Все, что вам нужно сделать, – это провести психотику – если бы вы могли его одитировать – или невротику этот процесс, и все будет в порядке.

Пусть он сядет на крыльце или где-нибудь еще и смотрит на людей, которые проходят мимо, и пусть он помещает свою особенную фиксацию на каждого человека, который проходит мимо по улице, и через некоторое время он почувствует себя лучше.

Другими словами, вы позволяете ему продолжать игру, которую он не должен продолжать. И таким образом он избавится от этого состояния.

Вы говорите: «Это самая отвратительная шутка, которую только можно сыграть с прохожими на улице».

С чего вы взяли, что сумасшедшие обладают какой-либо мощью? Все, что у них есть, – это взбудораженность и замешательство. У них нет мощи.

Иногда мы говорим об «ужасной силе», которой обладают безумные люди. Ха! Эта сила такая же ужасная, как и электрический заряд или что-то такое... она не имеет соответствующего направления, чтобы оказать хоть какое-то воздействие.

Если бы такой вот парень, обладающий «ужасной силой», сидел на крыльце и вкладывал эту «ужасную силу» в прохожих, то она на самом деле поднималась бы вверх на крыши и делала бы всякие разные вещи. Ее бы просто не существовало. Она бы не оказывала ни на кого никакого воздействия.

Кстати, вот общий знаменатель всего этого – «мысль не оказывает никакого воздействия». По мере того как человек опускается по шкале тонов, его мысль перестает оказывать воздействие на мысли или массы; такие люди не обладают никакой мощью.

Когда вы находитесь рядом с таким человеком, вы можете прийти в довольно взбудораженное состояние. Поскольку у него есть ряд старых инграмм. Вот они... они находятся вот здесь, и вокруг этого человека вы видите примерно такую вот картину. Вот вы приходите и становитесь вот здесь.

И вдруг вы начинаете чувствовать это... Вы говорите: «Что здесь происходит? Мне не комфортно находиться рядом с этим человеком». Вы говорите: «О, теперь я чувствую себя хорошо».

Почему? Потому что этот человек находится в инграмме, которая обладает достаточной силой, чтобы оказывать воздействие на его тело, и она будет оказывать воздействие и на ваше тело. Но все, с чем мы имеем здесь дело, – это с точкой покоя, вокруг которой происходит движение, и вы попадаете в эту область движения. Но это просто связано с его последним обладанием, с его последней игрой, с его последним обладанием.

Вот человек, и у него есть какая-то небольшая масса. Это движение грозит отобрать у него эту массу. Он постоянно находится в таком положении, что может вот-вот потерять ту небольшую массу, которая у него осталась. Ему постоянно угрожает потеря этой небольшой, крохотной массы. Так что ему приходится держаться за эту массу.

К несчастью, с этой массой связано все это дикое движение, замешательство и болезненные реакции, которые в полной мере оказывают на него воздействие, понимаете?

Но он должен держаться за эту массу, потому что это все, что у него есть. Правда, его окружают такие вещи, как Эмпайр стейт билдинг, Атлантический океан, Нью-Йорк и миллионы людей. Понимаете, но у него есть эта маленькая, крохотная масса.

Другими словами, он должен одержать победу. Он завоевал эту массу в национальном соревновании. Он больше не играет в эту игру. Он ею является! Он является игрой! Он не играет в игру.

Вы заставляете его снова начать играть в эту игру, и он перестает быть ею.

Говоря иначе, вы должны вернуть его в состояние игры.

Человек держится за свои победы или потери, потому что эти массы являются чем-то вроде медалей, которые хранит старушка. Эти массы являются медалями.

Человек говорит: «Ну, когда-то я участвовал в игре. Понимаете? Видите этот шрам?»

«Когда-то я участвовал в игре» – вот и все, о чем говорит этот шрам. Кстати, человек, у которого очень легко появляются шрамы... ему не хватало игр, когда это произошло, так что ему нужно было хранить у себя какие-то жетоны или какое-то обладание, относящееся к этой игре.

Вы знаете, что есть люди, которые попадают в автомобильные аварии и получают травмы? Что ж, это просто показывает вам, какую же они испытывают нехватку в том, что касается автомобильных аварий. Этих аварий просто недостаточно.

Между прочим, человек попадает в автомобильные аварии потому, что он не должен быть их причиной. Понимаете? «Ты ни в коем случае не должен быть причиной никаких аварий».

Кстати, вы можете взять любого человека, который часто попадает в аварии, дать ему какой-нибудь старый драндулет, и пустить его на какую-нибудь спортивную площадку, которая предназначена специально для таких занятий, и пусть он врезается на этом драндулете в стены, пусть он отъезжает от различных вещей, пусть он заезжает в канавы, пусть он перевернет его пару раз и так далее, и потом он скажет: «Бог ты мой!» Но еще лучше, если вы дадите ему несколько рычагов и сигнальных устройств, которыми он сможет манипулировать, чтобы вызывать дорожные аварии. Это настоящая игра, понимаете... как та, в которую играют инженеры, занимающиеся строительством дорог и регулировкой движения. Ну, как бы то ни было...

Можно сказать, что дорожное движение в Америке разрушается, останавливается и уничтожается ради укрепления душевного здоровья нескольких таких инженеров, которые сошли с ума еще до того, как получили эту работу.

Так вот, эта штука, называемая обладанием, – это то, что имеет отношение к наградам, и иногда они... можно сказать, к наградам и наказаниям. Иногда это награда, а иногда – наказание. Если то, чем человек обладает, является для него наказанием, то пусть он мокапит то, как он отдает это кому-то еще тем или иным образом. А если это награда, что ж, пусть он мокапит то, как он получает это. Понимаете?

Другими словами, он получает то, что он считает наградой, и пусть он отдает кому-то другому то, что он считает наказанием. Но я хочу кое-что сказать вам. Вы должны узнать у преклира, что является наградой, а что – наказанием.

Я часто говорил, что тэтана просто невозможно понять. Но это обладание. Обладание – это награда или наказание, но и в том, и в другом случае это включает в себя массу... на самом деле это ставит преклира в такое положение, когда он может управлять плотными объектами в целом, и устраняет его расстройство, связанное с обладанием как таковым или с тем, чтобы быть владельцем чего-то.

Так вот, обладание – это не то же самое, что владение чем-то. И обладание совсем не обязательно должно быть тем, владельцем чего человек является.

Например, у парня есть некоторое количество стрел, и он в любой момент может вложить их в арбалет и выстрелить. Намерение, заложенное в этом обладании, конечно, заключается в том, чтобы наказать кого-то, пустив ему стрелу в спину. Понимаете? Сам он не хочет, чтобы в него метали стрелы. Он хочет, чтобы эти стрелы мог иметь кто-то другой.

А вот симпатичная девушка – это совсем другое. Он хочет, чтобы у него была красивая девушка и чтобы у другого парня ее не было. И чтобы разрешить проблему мужчины, связанную с женщинами... или проблему женщины, связанную с мужчинами... нужно пройти «иметь» и «не могу иметь». «Не могу иметь» в отношении соперников этого мужчины и «иметь» в отношении женщин. Вы понимаете? А для девушки, если вы пытаетесь помочь ей справиться с расстройствами и устранить нехватку в связи с этим, вам нужно пройти с ней «иметь» в отношении мужчин и «не могу иметь» в отношении других женщин.

Необходимо пройти как одно, так и другое. Итак, вы удивляетесь, почему все это не разрешалось? Все это не разрешалось потому, что у нас не было никаких точных фактов. До настоящего времени у нас не было тщательно собранного досье «Тэтан, тип: Земля, 1950 год».

Но прямо во главе всего этого стоят обладание и плотные объекты, которые позволяют нам понять желание иметь что-то и причину, по которой вы что-то имеете, так что вы можете продолжать играть в игру, которая когда-то доставляла ужасно много удовольствия, но потом стала опасной.

Спасибо.