Я хотел бы немного поговорить с вами об этой вещи, которая называется «селф-детерминизм». Мы уже говорили с вами об автоматизме. И мы говорили о некоторых других вещах. Вероятно, ваши собственные машины уже работают через пень-колоду.

Спасибо. Как у вас сегодня дела?

Говорить о чьём-то автоматизме очень опасно... Очень забавно проделать с актёром такую штуку. Мы спрашиваем у какого-нибудь актёра... (Вероятно, вы не осознаёте, что это трюк, хохма... способ подурачить кого-нибудь.) Актёр входит и совершает определённые действия, и вы спрашиваете его:

Хорошо. Что ж, мне сегодня абсолютно не о чем вам рассказывать. Не о чем. Как тот оратор, который должен был выступать после обеда, знаете, он подготовил потрясающую речь, но, когда он поднялся со своего места, он забыл речь. Что ж, я нахожусь в несколько лучшем положении, поскольку я не готовил речи, так что мне нечего забывать. Но, возможно, есть несколько второстепенных вещей, о которых мы могли бы поговорить без всех этих ужасных формальностей, сопровождающих чтение лекций, понимаете?

• Как именно вы играете? Как вы делаете это?

Деятельность профессионального лектора - это очень интересный вид деятельности, крайне интересный. Профессиональный лектор - это человек, который встаёт и с огромной убеждённостью говорит то, в чём он совершенно не убеждён, - но он говорит всё это с огромной убеждённостью.

В Гайд-парке есть трибуны ораторов, вокруг которых собираются огромные толпы народу. И я слышу, как люди говорят там то, во что никто не верит. Просто никто. Я хочу сказать, что я знаю, что ораторы в это не верят, и толпа, без сомнения, тоже не верит в это, судя по её реакции.

Это просто фантастика. Он не придумал ничего лучшего, кроме как объяснять вам, как он играет, понимаете? И когда он в следующий раз выходит на сцену, он как будто окосевший. Он должен принять у дворецкого чайный поднос, и он роняет его и так далее. Он в полнейшем замешательстве.

Но вот что очень странно; с тех пор как возникла Саентология, в Гайд-парке появился один оратор, который является исключением из этого правила. Отличный оратор, вокруг него всегда стоит множество людей, которые ведут себя тихо и спокойно, не перебивают его; они стоят, слушают его, по достоинству оценивают то, что он говорит, и благодарят его, когда он заканчивает свою речь. Два или три человека подходят к нему и говорят; «Знаете, вы, несомненно, помогли мне» - и уходят.

Вы наполовину вывели его из автоматического режима. Понимаете, вы заставили его как раз в достаточной мере осознать свой автоматизм - эти машины, которые говорят ему, как он должен действовать. Кстати, под словом «машины» мы именно их и имеем в виду. Человек действительно создаёт их как машины. А вы наполовину вывели его из автоматического режима. Но он разговаривал не с машиной, он разговаривал с вами - и это делает его ещё в большей степени следствием машины и снижает его селф-детерминизм в отношении его способности играть на сцене.

Тут есть огромная разница. На этой же самой аллее есть оратор, выступающий в пользу чего-то другого, и он пытается вам что-то «продать», если использовать разговорное выражение. Он лукавит. Он сам не убеждён в том, о чём он говорит, и поэтому он вынужден готовить свою речь очень тщательно, потому что он может допустить ошибку. Может случиться так, что он откроет рот и оттуда вылетит что-то, не вполне соответствующее правильной, заранее просчитанной линии.

Забавно тут то, что ему не нужны никакие машины, для того чтобы знать, как играть на сцене. Это самая что ни на есть невероятная вещь. Ему не нужна для этого машина. Единственное, что ему нужно, - это знать, как играть на сцене, и он будет это делать.

Но с нашим оратором всё иначе. И люди никогда не перебивают его. И он никогда не готовит свои речи. Вероятно, он единственный оратор в этом парке, которого люди полностью и безоговорочно принимают.

Но он уже совершил ошибку. Он поручил актёрскую игру машине, а затем она стала говорить ему, как играть. И теперь он играет, и он держит руки определённым образом и ставит ноги в определённую позицию, и это означает то-то и сё-то, он строит рожи и так далее. Время от времени его довольно сильно раздражает то, что какой-нибудь молодой актёр, который нигде не учился, выходит на сцену и играет гораздо лучше. Ммммм. Парень нигде не учился, никогда не читал ни одной книги по этому предмету, и тем не менее он умеет играть.

О том, о чём он говорил, я на днях читал в одном популярном американском журнале с картинками - это такая штука под названием Саентология. И возможно, мы первые, кому не нужно тщательно готовить свои речи, чтобы случайно не допустить ошибки. Ведь мы никого не пытаемся ни в чём убедить, и всё, в чём мы сами убеждены, - это наши хорошие намерения, направленные на то, чтобы выполнить нашу работу.

Почему так бывает? Что ж, этот молодой парень не знал, что это трудно. Но, побыв рядом с этим актёром некоторое время, он это узнает. И тогда ему придётся учиться, чтобы снова узнать, как играть.

Что ж, этот оратор в Гайд-парке потрясающе делал своё дело, просто очень хорошо.

Это очень хорошо можно видеть на примере писателей. Просто 3 замечательно. Они начинают так: огромный энтузиазм и очень низкая техничность. Но если этот парень вообще способен писать, то в его работе есть свежесть и непосредственность, и благодаря этому множество людей начинают читать его книги. Ведь сама его книга полна жизни. Дело вовсе не в точности, с которой одни слова следуют за другими словами, а те следуют за другими словами, а те следуют за абзацами. Дело не в этом. Дело в том, что то, о чём он пишет, живёт. Это ему интересно. Он ожидает, что это будет интересно людям. И людям это интересно.

Вы были бы изумлены тем, сколько людей из самых разных уголков мира приходят послушать его. Вы были бы совершенно изумлены. Глядя на его слушателей, мы видим среди них людей из Африки, из Индии, из континентальной Европы, из скандинавских стран. И где-то на заднем плане мы, возможно, могли бы найти одного или двух русских. Я знаю, что видел одного араба.

А со временем он, как правило, встречает достаточно писателей, которые говорят ему, что он должен учиться. И он учится. И после того, как он учится очень упорно, очень долго и очень напряжённо, он начинает писать технично-претехнично. Теперь он в совершенстве владеет мастерством расстановки запятых, но больше не владеет интересом публики.

И эти люди стоят там, слушают и говорят: «Это очень странно. Я ещё никогда о таком не слышал: вот человек, которого действительно заботят проблемы людей и который искренне стремится помочь им справиться со своими проблемами». И они уходят.

Занятно, не правда ли? Человек достиг совершенства в грамматике, а количество денег на его банковском счёте достигло нуля. Средняя продолжительность жизни профессионального писателя составляет всего три года - три года популярности. Казалось бы, это заявление, которое можно оспорить. Но можно оспорить любое заявление, сделанное кем угодно, в том числе и мной. Можно назвать несколько писателей, которые остаются популярными в течение десяти-двадцати лет, но это исключения.

Что ж, я не моп' сказать, что они говорят, когда возвращаются к себе в страну, но, должно быть, они что-то говорят, потому что этот оратор начал выступать три года назад, а теперь офисы Международной ассоциации саентологов Хаббарда имеются на каждом из континентов Земли. Сфера влияния этой организации, вероятно, шире, чем у любой другой организации на Земле, и люди принимают её лучше, чем любую другую организацию на Земле, поскольку её принимают все враждующие стороны. Тех людей, которые выступают рядом с этим человеком в Гайд-парке, раздирают сильные разногласия, но ни у одного человека нет разногласий с Саентологией, если только у него самого нет каких-то корыстных интересов, связанных с тем, чтобы угнетать рабов и контролировать их. Но у этих людей в Гайд-парке нет разногласий с нашим оратором.

Молодой парень, чьи статьи не попадают на первые страницы журналов и чьи книги не появляются регулярно в книжных магазинах, но который вместе с такими же, как он, пишет большинство книг, продающихся в этих магазинах... молодые ребята, которые пишут большую часть книг и статей, - это не давнишние, закоренелые писатели. Это люди, которые начинают писать, учатся писать и прекращают писать. Они теряют своих читателей.

Так что я колотил по клавишам пишущей машинки, а он выступал в Гайд-парке, и мы совершали атаки на цитадели невежества и побеждали. И мне бы хотелось воспользоваться случаем, чтобы как следует поаплодировать Джорджу Уичелоу, этому оратору. (Аплодисменты.)

Слишком часто мы видим, как выходит чей-то первый роман, и он потрясающе свеж и очень интересен. Затем мы хотим прочесть вторую книгу этого писателя, и, возможно, нам удаётся увидеть второй роман, и в нём всё ещё есть что-то интересное. А затем мы видим третий роман, а четвёртого мы не видим вообще - его даже не издают.

Спасибо. Он находится в фантастически невыгодном положении: он не может ни единым словом возразить нам.

Мы все наблюдали, как это происходит у писателей, и вот что именно с ними происходит: писатель превращает себя в придаток своей речевой машины, и в конце концов он начинает писать с помощью какой-то части своей головы. Он поставил всё это на автомат. Он не осознаёт, что именно он включает этот автомат и выключает его. Он утратил эту способность. Другими словами, селф-детерминизм отсутствует, а присутствует машино-детерминизм. Человеком управляет его образование, опыт, а не его собственный выбор.

Мужской голос: Это вы так думаете.

Так вот, вы могли бы отметить такой забавный момент: машины, автоматические реакции, контуры - все они неживые. Они не являются такими же живыми, как и сам человек, но они могут казаться более живыми, чем он, если его селф-детерминизм в отношении них практически сошёл на нет. Сам человек может быть едва живым, но при этом он целиком и полностью является набором заученных реакций.

Он сделал это, да? Его просто невозможно заставить замолчать.

Очень часто вы встречаете полицейского, который является настоящим полицейским-машиной - вы замечали? Его решения от него не зависят. Он заполняет бланки и задаёт вопросы, и он делает то, делает сё, и на самом деле он уже не присутствует. Он как бы является рабом своей умственной машины. Это любопытно. Но вы можете очень сильно расстроить его - это любопытно - тем, что не будете чётко играть ту роль, исполнения которой ожидают от вас машины. Вы просто не играете предписанную роль.

Сегодня я хочу поговорить с вами на одну конкретную тему: о том, насколько высокого уровня вы можете достичь, на какой уровень Дианетика и Саентология могут поднимать людей, и я собираюсь говорить с вами сегодня очень откровенно. Есть люди, которые в прошлом преувеличивали результаты, которых можно достичь с помощью Дианетики и Саентологии; они действовали, исходя из реальности, присущей людям, практикующим Дианетику и Саентологию.

Можно проделать такую замечательную штуку: расследовать действия того, кто расследует ваши действия. Кто-то приходит и начинает расследовать ваши действия. Вы тут же начинаете расследовать его действия и нарушаете работу его умственной машины. Он может очень сильно расстроиться, но, если вы будете вести себя очень приятно и мило, он не сможет найти никаких причин сердиться на вас, понимаете? Однако он превратится в объект расследования.

Так вот, эти люди не осознавали, что допускают преувеличения, но тем не менее преувеличения имели место. Они имели место потому, что практикующих специалистов, людей, обученных делать то, что можно было бы сделать с помощью этих предметов, было недостаточно, и поэтому то, о чём заявляли эти люди, но чего на самом деле не могли сделать, являлось преувеличением.

Полицейский, который заставляет вас остановиться на обочине, будет изрядно обескуражен, если вы вытащите из бардачка карандаш и блокнот примерно того же размера, что и его книжечка штрафных квитанций, выйдете из машины, поставите ногу на колесо его автомобиля (или что-то в этом роде) и начнёте его расспрашивать о его работе в полиции. При этом вы отнюдь не отказываетесь предъявлять свои водительские права и так далее, но всему своё время. Сначала вы хотите знать, законно ли то, чем он занимается.

И это было преувеличением в 1950 году просто потому, что обещанные результаты не могли быть немедленно достигнуты теми людьми, которые работали над их достижением. И они не могли быть немедленно достигнуты потому (с моей точки зрения), что я должен был выполнять несколько задач. Кроме того, в 1950 году у нас не было группового процессинга. В 1950 году у нас было очень много интересующихся людей, но мало кто из них обладал достаточными навыками. Таким образом, на 1950 год большинство обещаний относительно Дианетики были преувеличенными. И вот что является абсолютным фактом: любое подобное дело может выполнить только команда, это не работа одного человека - один человек не может сделать этого.Так вот, я могу сидеть в созданной для размышлений башне из слоновой кости и стучать по клавишам пишущей машинки, которая сделана не совсем из слоновой кости, и предаваться прекрасным мечтам, но действительность такова, что, когда у кого-то есть мечта, она должна каким-то образом вписываться в структуру человечества - только тогда она может принести кому-то пользу.

Если вы сделаете это достаточно естественно и достаточно хладнокровно и горделиво, если вы будете достаточно вежливы с ним и так далее, то очень, очень вероятно, что он просто сядет в свою машину и уедет. Если вы сделаете это недостаточно мягко, то он, вероятно, посадит вас в свою машину и уедет. Тем не менее это всё равно может быть лучше, чем получить штрафную квитанцию.

Таким образом, недостаточно иметь прекрасные мечты или писать преисполненные энтузиазма фразы. Нам необходимо сделать так, чтобы люди знали всё это, чтобы они вносили в это свой вклад и чтобы подкрепляли всё это своими навыками, знаниями, искренностью, чтобы всё это стало основой для их действий и чтобы они использовали всё это для создания реальности. Вот что нам необходимо. И за всё время существования Дианетики и Саентологии они никогда не являлись ничем иным, как командной деятельностью, - деятельностью команды очень хороших людей, команды, состоящей большей частью из людей с самыми замечательными намерениями. Боюсь, что ответственность за недостатки, которые у них имеются, лежит по большей части на мне, поскольку я не передавал этим людям всё, что я знал, с такой же скоростью, как узнавал сам, но ведь эта проблема связана с тем, что в сутках всего 28 часов. Вы должны считаться с этой реальностью.

Так вот, когда нас делают следствием различных проявлений автоматизма в обществе, когда нас делают следствием шаблонных реакций, как у полицейских, когда нас делают следствием разные бюро, правительственные ведомства, мы остаёмся следствием только до тех пор, пока мы сами не говорим что-то в ответ. Но выше этого уровня есть ещё кое-что, известное как селф-детерминизм. Свобода выбора: селф-детер- минизм можно назвать свободой выбора.

Тем не менее если я давал какое-то обещание, то это должно было быть обещание от имени всей команды, не так ли? Такое обещание должно было связывать обязательствами каждого, иначе это было бы преувеличение. Если кто-то не мог подкрепить это обещание делом и сделать то, о чём говорил я или кто-то ещё, тогда это было бы преувеличение. Я прав?

Знаете ли вы, что человек зачастую опускается на такой низкий уровень, 5 что теряет детерминизм даже над собственными действиями? Он просто продолжает функционировать. Он идёт по жизни... умственные машины говорят ему делать то-то и то-то, и правительство говорит ему делать то-то и то-то, и окружающие его люди говорят ему делать то-то и то-то, и он просто продолжает, продолжает и продолжает функционировать. Он не испытывает счастья. Ему не из-за чего быть счастливым. Он сам практически перестал существовать. Его не увидеть, не обнаружить. Мы ищем в этом человеке какие-то проблески жизни и не находим их.

Что ж, я сам, охваченный энтузиазмом, не обратил внимания примерно на тридцать процентов человечества. Эти проклятые, вредные, злобные людишки, которые просто сидят себе и говорят: «Что бы ты там ни делал, я выживать не собираюсь».

Каким образом мы могли бы наделить его жизнью? Мы могли бы восстановить его свободу выбора. Скажем, из человека, которого забрали в армию по призыву, редко получается хороший солдат. Это до такой степени верно, что остаётся только удивляться, зачем армия пытается покончить жизнь самоубийством, делая это. Зачем ей вообще нужно кого-то призывать? Этот обычай был введён Наполеоном, и он находится в абсолютном противоречии с убеждениями и образом действий англосаксов. О, вероятно, он существовал ещё задолго до Наполеона. Он называется levy. Наполеон начал применять его в масштабах всей страны. Он его хорошо отладил.

И когда я совершенно безрассудно заявил, что Дианетика может исцелить всё и вся, я сделал то, что обычно делают учёные, а именно: я взял определённую часть этой области и просто убрал её из поля своего зрения, сказав: «Вы знаете, здесь этого нет». С помощью Дианетики можно исцелить любого, - любого, кто хочет быть исцелённым. Это большая разница.

Воинская повинность является просто-напросто признанием вооружённых сил в том, что они больше не способны вызвать достаточный интерес к себе, чтобы люди стали служить в них. Понимаете, это просто-напросто то же самое, что сказать: «Мы больше не можем никого заинтересовать; нам приходится использовать силу. Мы больше не можем ничем привлечь молодого человека и не можем достаточно платить ему, мы не в состоянии найти оправдания этому, следовательно, мы должны забрать его по призыву». Вот в чём признаются вооружённые силы. Я бы как следует подумал, прежде чем сделать такое заявление, но они совершенно потеряли всякий стыд. Они призывают людей даже в мирное время.

Эти тридцать процентов представляли собой очень интересное явление. Возможно, что в начале существования Дианетики эта цифра была выше, но какие результаты давала Дианетика в моих руках и в руках замечательных людей, составлявших нашу команду, - какие результаты она давала? О чём говорят факты? Факты говорят о том, что с её помощью удавалось устранить 60 или 70 процентов хронических заболеваний - это факт - у людей, которые хотели, чтобы их исцелили, то есть у 70 процентов человечества.

Но забавно тут то, что человек, которого забрали по призыву, редко становится хорошим солдатом. Он остаётся штатским - тем, кем он был как раз перед тем, как его свобода выбора была побеждена превосходящей силой. И, как правило, происходит следующее: человек продолжает быть тем, кем он был в последний раз перед тем, как какая-то превосходящая сила лишила его свободы выбора. В большинстве случаев человек будет цепляться за своё последнее выражение свободы выбора. Призванный в армию молодой человек остаётся штатским. Он был штатским более или менее по своему выбору. Но ещё важнее то, что он, скажем, готовился стать бакалейщиком. И вот его призвали. И он служит в армии, оставаясь бакалейщиком. А вы знаете, что бакалейщик в качестве стрелка из пулемёта гроша ломаного не стоит. На самом деле бакалейщики стреляют неважно. Куда вероятнее, что они будут перекидывать кочаны капусты или делать что-нибудь в этом роде. Это интересно: парень пытается сохранить последнюю свободу выбора, которая у него имелась.

Так вот, вы поняли это? 60 или 70 процентов у тех 70 процентов людей, которые хотели поправиться - если они приходили (и когда они приходили) к практикующему специалисту - одитору - и говорили: «Сделай что-нибудь для меня».

На всём протяжении одной из последних войн... эти войны уже как бы 6 начинают путаться у вас в голове, знаете ли... так вот, на всём протяжении одной из последних войн снова и снова повторялась эта поразительная ситуация: какой-нибудь офицер приходил к нам и говорил: «Ну, до того, как я поступил на эту службу, я был одним из руководителей в страховой компании, вы знаете?» Он был офицером, призванным из запаса, или кем-то в этом роде. «Я был одним из руководителей в страховой компании, и я был хорошим руководителем в страховой компании, и работа в страховом бизнесе в качестве руководителя - это то-то и то-то... Я ушёл с работы, где получал 90 000 фунтов в год, - он даже приукрашивает это, понимаете, приукрашивает до неправдоподобия, - чтобы стать младшим лейтенантом, и вот теперь я служу здесь младшим лейтенантом». Все мы таких встречали.

Единственная причина, по которой мы вообще стали двигаться дальше, состоит в том, что наши результаты были лучше, чем те, которых кто-либо достигал раньше. Но утверждение о том, что Дианетика - которую применяла команда хороших людей, работающих вместе, - могла с успехом справиться со всеми ста процентами человеческих болезней - это утверждение на тот момент являлось преувеличением. Это то, о чём говорит наш опыт, это не результат предварительной оценки.

Поэтому нам нужно было знать больше, и нам нужны были лучшие люди, не так ли? Нам нужны были не лучшие люди, а люди, которые знали больше. Нам нужно было лучше обучить людей, которые у нас уже были. Очень серьёзные проблемы с финансами, с исследованиями, с систематизацией результатов, проблемы с тем, как передать полученную информацию людям - всё это было на самом деле намного более важно, чем сами результаты, ведь результаты-то мы получали.

Человек говорит: «Не хочу ветчину. Хочу жареное мясо. Оно жёсткое, но я буду жареное мясо». Теперь предположим, что он пришёл, и ему просто подали жареное мясо. Даже если оно хорошо приготовлено, человек будет жаловаться, что оно жёсткое. Понимаете, он не располагал свободой выбора относительно того, что ему подадут. Кто-то просто подал ему жареное мясо. Человек практически всегда выражает недовольство, когда ему что-то дают таким образом. Он не располагает свободой выбора.

Так вот, каковы на самом деле средние результаты в сфере исцеления людей? Кстати, я говорю это не для того, чтобы как-либо критиковать или поносить тех, кто профессионально занимается исцелением людей, либо выразить пренебрежительное отношение к ним. Эти люди использовали в работе имеющиеся у них средства, они представляли собой команду, и теперь мы являемся частью команды тех, кто занимается исцелением, независимо от того, есть ли у нас на Харлей-стрит бронзовая дощечка с надписью... это оверт против медиков: в один прекрасный день они проснутся, поедут на работу в своих «Ягуарах» или в чём-то в этом роде, взглянут вверх и увидят там огромную вывеску: «Такой-то и такой-то, профессиональный одитор Хаббарда, саентолог-консультант».

Чтобы сохранить мир между поварами и солдатами, хороший интендант обязательно позаботится о том, чтобы в меню всегда было два пункта. И на раздаче всегда будут стоять два разных котла. И даже если в одном из них будет варёная собачатина, а в другом - варёная ослятина, у него всё равно останется возможность спросить: «Вы что будете: варёную собачатину или варёную ослятину?»

Мы прямо сейчас принимаем предложения об изготовлении достаточно большой бронзовой доски. И эта бронзовая доска, кстати, вовсе не будет означать, что мы соперничаем с медициной. Она означает: «Мы и вам поможем справиться с вашими проблемами. И мы ожидаем, что вы поможете нам справиться с нашими проблемами». И если они не будут нам помогать, то мы будем их одитировать, пока они не начнут это делать.

И войска в общем и целом будут более-менее довольны работой интендантской службы. Они будут считать, что эта служба работает не так уж плохо, ведь им позволили - в этой крошечной степени - реализовать свою свободу выбора. Но если мы подаём им только варёный армейский паёк - даже если он вкусный, - то мы будем слышать только бурчание, бурчание, бурчание, бурчание по поводу жратвы.

Но это никоим образом не является критикой. Я просто даю вам статистику, которая подтверждается соответствующими действительности данными, которые сообщают нам люди, занимающиеся различными видами деятельности по исцелению людей. И вы понимаете, что это огромное количество различных практик и видов деятельности, это не просто медицина.

Почему они на самом деле бурчат? Чем они на самом деле расстроены? По поводу чего весь этот шум? Всё дело просто в том, что никто не предоставил им свободу выбора.

Цифры таковы: излечивается 22 процента болезней, по поводу которых обращаются люди.

И точно так же в жизни вообще: вы могли бы сказать, что там, где 7 вы обнаруживаете... это можно сказать о людях в целом... там, где вы обнаруживаете массу расстройств и недовольства, там, где много шума, крика и замешательства, - там просто не хватает этой вещи, которую называют свободой выбора. А она может существовать... это настолько мощный фактор, что он может существовать в самой убогой, самой суррогатной форме, и люди всё равно будут мириться с этим и выполнять свои функции - как в примере с варёной собачатиной и варёной ослятиной.

Вы скажете: «Это 22 процента вылечившихся при помощи гомеопатии? Или при помощи мануальной терапии? Или при помощи медицины? Или при помощи психоанализа? Что это?»

Они будут выбирать между двумя людьми, которые баллотируются на какую-то должность, хотя никому из этих двоих нельзя доверять даже чистить сбрую в конюшне. Но людям позволено реализовать свою свободу выбора. Им позволяют принять участие в голосовании, им сообщают: «Вот, на эту должность будет назначен либо Джинкс, либо Джонс». Люди могут выбрать одного из них. Следовательно, в какой-то степени они будут мириться с правительством. Понимаете, Джинкс и Джонс... выбора-то вообще никакого нет, понимаете? Как они вообще были выдвинуты кандидатами - это остаётся огромнейшей загадкой, которую лучше всего мог бы объяснить чей-то денежный мешок.

Нет. Эти 22 процента - это статистика, которая включает все эти практики. Это средняя величина - 22 процента.

Но предположим, что Джинкс внезапно вышел и сказал: «Теперь я являюсь официальным представителем всего этого района, и вы будете делать то, что я скажу». Не-е-е-ет! Так поступать опасно.

Когда я был подростком, мне приходилось много бывать в некоторых из наименее цивилизованных мест на земле. Кстати, я имею в виду не Бруклин, и, конечно же, я имею в виду не Ливерпуль. Но там и сям в глубинах джунглей было - и есть сегодня - очень много диких племён. И то, что они бегают в набедренных повязках, ещё не означает, что они не болеют. Они болеют. Они страдают от всевозможных болезней и недугов. Они самые настоящие люди. Мне не важно, охотятся они за головами или считают тухлую рыбу самой лучшей едой; это не имеет значения. Они всё равно являются людьми, и на них распространяются те же законы, что и на других людей.

Учтите, людям было бы ничуть не лучше, если бы эту должность занял Джонс, но никто не реализовал свою свободу выбора между Джинксом и Джонсом. Так что Джинкс выходит, говорит, что он тут главный, свобода выбора не реализована, и не успеете вы оглянуться, как его наделяют недвижимым имуществом - тремя аршинами земли. Понимаете?

И когда я был значительно моложе, у меня было множество друзей - это были шаманы и знахари, ни больше ни меньше. И я провёл кое-какие подсчёты и обнаружил, что эффективность их действий составляла 22 процента - ровно 22 процента. А на днях я читал медицинский бюллетень, опубликованный одной фирмой, выпускающей лекарства, там изучили все разнообразные отрасли, и в этом бюллетене была названа цифра, которая опасно приближается к моей цифре - это 23,5 процента.

Что ж, примерно вот на такой низкий уровень можно опуститься в том, что касается свободы выбора, - политика, голосование и так далее, - если только само общество не будет способно с самого начала заявить о своём выборе. Если бы вы по-настоящему хотели, чтобы люди были довольны правительством, при том, что дела у правительства шли бы хуже некуда (я имею в виду ситуацию, когда всё повсюду рушится, но все довольны правительством), то вы бы обнаружили, что имеет место следующее: всем позволили совершенно свободно выбирать, какие кандидаты в конце концов примут участие в выборах. И мало того, им позволено ещё и выбирать комитеты, которые выбирают кандидатов. И если бы все выбирали всё на основании собственного решения, то когда они в конце концов решили бы арестовать Джинкса - который в данный момент ничуть не лучше, чем когда бы то ни было, - то все бы сказали: «Что ж, мы его выбрали. Вот, пожалуйста».

Странно, не правда ли? Я имею в виду, что у нас есть эта цифра, и она является постоянной величиной. Что ж, если вы интересуетесь исследованиями, то я предлагаю вам взять и изучить, что стоит за этой цифрой, потому что она просто слишком уж постоянна, так что кто-то обязательно должен взяться за это исследование. Но на основании этой цифры мы можем предположить, что если людей будут лечить и если они будут получать внимание со стороны практикующего специалиста в любой области, специализирующейся на оказании помощи людям, то для 22 процентов этих людей лечение обязательно даст эффект и они поправятся, независимо от того, чем их лечат. Следите за мыслью? Другими словами, определённая часть людей поправляется. И к этой части относится 22 процента человечества.

Но мы бы также чувствовали, что можем с ним разговаривать. И таким образом задействуются и более низкие уровни способностей. Становится возможным общение. Он находится там, где он находится, потому что мы сказали, что он будет там, и мы верим в это. Хорошо.

Если бы вы взяли цифры в какой-нибудь больнице и тщательно их исследовали, то вы бы обнаружили, что практически полное излечение (именно об этом мы говорим, а не о таком состоянии, когда у человека возникают рецидивы и заболевание продолжается)... практически полное излечение достигалось у 22 процентов людей, принятых на лечение в эту больницу.

Если бы мы могли общаться с ним, то велика вероятность того, что общество в целом соглашалось бы не только с его решениями, но и с другими, очень, очень логичными и хорошо продуманными решениями. Люди не просто злились бы из-за того, что Джонс выдвинул то или иное предложение, понимаете? Группа поддерживала бы общение внутри себя. Люди разговаривали бы друг с другом. Различные вопросы, таким образом, легко улаживались бы, потому что люди продолжали бы общаться друг с другом.

Если мы пойдём в лечебницу для душевнобольных, то, как ни странно, мы обнаружим, что в целом эти цифры остаются верными и там. Всё, что я хочу вам сказать, сводится к следующему: прежде чем кто-либо смог бы сказать, что в Дианетике достигаются хоть какие-то результаты, он должен был бы очень, очень заметно повысить этот показатель. Следите за мыслью? Двадцать два процента обязательно должны были быть исцелены, а Дианетика - что делала Дианетика? Она позволяла достичь показателя,превышающего 22 процента. Позволяла ли она достичь показателя, превышающего 22 процента? Да, позволяла. Мы могли быть уверены, что этот показатель поднимется примерно до 50 процентов, мы просто могли быть уверены в этом. Следовательно, наши результаты были лучше, чем те, которых человек достигал до этого; следовательно, этим стоило заниматься.

Когда мы сводим свободу выбора на нет, люди перестают разговаривать 8 друг с другом. Это весьма интересно, но это так. Друг с другом начинают разговаривать машины. Мы сводим свободу выбора на нет, и она исчезает. Общение тоже исчезает.

В моих собственных высказываниях... я считаюсь неизлечимым оптимистом. Я не вхожу в эти 22 процента. Я, бывало, говорил то, говорил сё, и очень часто мои высказывания относились к ряду кейсов, с которыми я работал в течение очень короткого промежутка времени - возможно, к пяти или шести кейсам, - эти преклиры поправлялись, и я оптимистически решал, что процент успехов был выше. Что ж, это была ошибка, но она способствовала тому, что я продолжал работу. И это был положительный момент.

Одна из причин этого состоит в следующем: вот выходит Джинкс и говорит: «Теперь я Архиглавный Генералиссимус, и всякого, кто со мной не согласен, в соответствии с настоящим Постановлением 86, которое висит здесь на стенке, должно предать смертной казни через расстреляние».

Однако это также расстроило многих людей. Я убедил их с помощью своего бойкого пера, что им нужно всего-навсего подойти к одитору, и тот сделает какой-то магический жест над их medulla oblongata, и они быстро придут в состояние, о котором люди раньше и не слыхивали. И примерно 50 процентов этих людей действительно достигли этого состояния. А 50 процентов сказали, выражая общественное мнение: «А, чепуха всё это».

О-хо-хо. И люди говорят: «Няаа-рррр! Давайте посмотрим, как мы можем ухитриться проявить хоть какую-то свободу выбора. Давайте создадим революционные партии. Давайте уйдём в подполье. Давайте устроим какую-нибудь контрреволюцию. Давайте что-нибудь сделаем. Ведь очевидно, что мы не можем общаться с этим парнем, поскольку у нас никогда не было никакого выбора относительно того, быть ли ему на этом месте».

Мы шли дальше, и мы вошли в 1951 год. Было проведено больше исследований, было взято большее количество кейсов, и мы становились лучше как команда - и это самое главное. Мы больше узнали друг о друге, к нам стало присоединяться больше людей из публики, мы становились более умелыми, более опытными, и я продолжал быть неизлечимым оптимистом.

Что же они предпринимают? Они устраивают достаточно сильную суматоху, так что Джинксу приходится назначать достаточное количество капитанов гвардии, чтобы сохранить мир, и у них ничего не выходит, поскольку они никоим образом не могут остановить подпольную революционную деятельность, и ему приходится создавать тайную полицию. И не успеваете вы и глазом моргнуть, как любого, кто разговаривает с кем-то ещё, начинают подозревать в том, что он доносчик. Поэтому никто не осмеливается говорить с кем бы то ни было, и состояние этих людей становится хуже некуда.

И внезапно наши результаты стали составлять 55 или 60 процентов. (Вздох.) Но это очень хорошее достижение для одного года - не так ли? - принимая во внимание, что всегда существовали те 22 процента людей, которые просто приходили и излечивались. Уличный торговец может продавать пилюли, у которых для убедительности, может быть, вкус немного получше, и знаете ли вы, что 22 процента людей, купивших эти пилюли, поправятся, независимо от того, что именно говорит торговец? Это поразительно. Но мы за год добавили к нашим пятидесяти процентам ещё 5.

Я бы не дал за такую страну и пяти рублей... я не намекаю на какую-то конкретную страну. (Смех.) Не дал бы. Было бы небезопасно жить в такой стране или ожидать что-то от неё. Нет никакой свободы выбора.

А затем наступил 1952 год. Мы напряжённо работали. Мы становились лучше как команда, и мы получали результаты. И я кое-что понял: этим достижением мы обязаны не какому-то значительному прогрессу в исследованиях. Оно стало возможным благодаря лучшему обучению людей, которые читали материалы и изучали их. Одиторы по книге, профессиональные одиторы, одиторы, обучающиеся на курсах, все эти люди, просто люди, не очень глубоко интересующиеся Саентологией, - все они начали узнавать больше об этом предмете.

Что ж, когда мы рассматриваем все эти факторы, которые связаны с процессом выбора, мы тут же понимаем, что жизнь достаточно сложна, поэтому мы не можем сами делать выбор во всех ситуациях, какие только бывают. Это было бы невозможно. Что ж, главным образом это невозможно потому, что существуют другие живые существа, - этот момент некоторые люди упускают из виду. И если мы будем делать выбор за всех живых людей, которые только есть на белом свете, - понимаете ли вы, что тогда нам тоже не с кем будет поговорить? Вы видите, что мы вышли бы из общения.

Более того, они больше узнавали о том, каковы мои намерения, а я больше узнавал о том, каковы их намерения. Очень часто моё мнение об их намерениях оказывалось лучше, чем их мнение о моих намерениях. Но что давало нам право продолжать нашу работу? Это были те 5 процентов, которые мы добавили за год. Что ж, давайте добавим ещё немного. И в 1953 году мы сделали это.

Пожалейте бедного Франко. Пожалейте этого бедного малого. Вот он сидит, и не с кем ему поговорить. В один прекрасный день он решил, что создаст монархию, - возможно, просто потому, что тогда у него появилась бы возможность поговорить с кем-то, равным ему по рангу. Это потрясающе. Он вышел из общения, потому что он стремился делать выбор за всех и каждого, а этого не может никто. Этого не может никто. Ведь у каждого есть собственные интересы, а если ни у кого не останется хоть какой-то свободы выбора, у нас появятся очень большие трудности. У нас не останется живых людей, за которых мы могли бы делать выбор. Таков неизбежный результат.

В 1953 году мы уже могли с большой долей уверенности рассчитывать на то, что если придёт какой-то человек с хронической соматикой или заболеванием того или иного рода... мы могли с большой долей уверенности рассчитывать на то, что мы справимся с этим, так что ему больше никогда не придётся беспокоиться об этом. Я хочу сказать, что мы могли быть вполне уверены, что нам удастся это сделать. Если бы этого не произошло, это было бы странным исключением, если не считать определённый процент людей, которые никогда не приходили и не просили... эти 30 процентов, которые никогда не приходят и не просят о помощи.

Это до ужаса сложно. Просто начните делать выбор за всех живых людей: мы будем выбирать, что им есть на завтрак и что им есть на ужин, на ком им жениться и сколько кропотников им нужно положить на поднос для сбора пожертвований или денег на вечеринку... разница небольшая.

Я внезапно осознал (и это стало для меня потрясением), что этих 30 процентов у нас не было, и что наш результат не мог подняться выше 70 процентов, потому что эти 30 процентов никогда не придут и не скажут: «Пожалуйста». Так что 70 процентов - это будет предел, максимум. Но эти 30 процентов мы теряли. Мы по-прежнему их теряли. И вспомните, что мы также теряли определённый процент тех людей, которые были у нас и умоляли помочь.

И мы выбираем то и выбираем это, устанавливаем то, и сё, и пятое-десятое, и мы осуществляем выбор за каждого. А потом мы удивляемся, почему уровень культуры этого общества падает, падает, падает и падает. Разумеется, он падает. Ни один человек не проявляет никакого селф-детер.минизма. Это чрезвычайно важно.

Наступил 1954 год, и мы впервые выяснили, как нужно обучать людей 7 Дианетике и Саентологии. Мы впервые выяснили, как нужно обучать людей. Мы выяснили, почему обучение было трудным делом и почему возникали всякие отколовшиеся школы всякий раз, когда делалась попытка продвинуться вперёд в сфере разума или в области лечения. Мы обнаружили это. Мы обнаружили это прямо в самой Саентологии. И в то же самое время мы обнаружили что-то, что нам было всегда в той или иной степени известно, но на самом деле мы обнаружили это сейчас, и вот что это такое: у нас имелось средство для исправления всех проблем, с которыми сталкивалась Саентология как широкое общественное движение. И если бы мы могли обнаружить, что именно не так с Саентологией как с широким общественным движением, то мы смогли бы найти в Саентологии средство, чтобы исправить это. Это интересно, вы знаете. Механизм самоисцеления.

Иногда вы разрываетесь на части, пытаясь развернуть активную деятельность и добиться какой-то эффективности там и сям и в то же время помня о том, что нельзя подавлять и уничтожать ту жизнь, которая уже существует. Это интересный выбор, позвольте вас заверить.

Я посмотрел на всё это ещё раз. Это просто поразительная ситуация. Механизм самораспутывания. Механизм саморазэнтурбулирования.

Так вот, когда проявляется свобода выбора, мы видим, что здесь в какой-то мере присутствует жизнь. Если мы хотим получить больше жизни, мы разрешаем людям иметь больше свободы выбора. Мы увеличиваем детерминизм индивидуума.

Что ж, мне показалось, что это очень важно. Мы имели дело с группой людей, которая могла самостоятельно справиться со своими проблемами, при условии что она обладала бы достаточной честностью для того, чтобы взглянуть на эти проблемы. И возможно, даже в 1954 году мы ещё не смогли взглянуть на все свои проблемы. Это в точности то же самое, как и ситуация с одитором: одитор, как правило, питает большие надежды в отношении преклира, чем сам преклир.

Что ж, он увеличивается, начиная просто с Первой динамики, с самого человека - мы называем это Первой динамикой, - он увеличивается, начиная просто с Первой динамики и далее по всем динамикам. Детерминизм: способность определять ход вещей и принимать решения по поводу них. И для того, чтобы человек был в очень, очень хорошем состоянии, у него должна быть достаточно большая свобода выбора, или способность принимать решения, или детерминизм - всё это означает практически одно и то же - по всем динамикам.

Так что мы с оптимизмом смотрели на то, сколько у нас проблем и насколько они серьёзны. Их было много, и они были серьёзны, поверьте мне. Потому что как только мы выяснили, почему люди не могли учиться и как исправить эту ситуацию, мы внезапно обнаружили, что вряд ли кто-то вообще когда-либо занимался Дианетикой и Саентологией. Каждый делал что-то такое, что немного отличалось от того, что делали все остальные.

И если у него будет способность принимать решения и свобода выбора по всем динамикам, мы получим душевно здоровое общество, что очень интересно. В нём кое-где будет присутствовать замешательство, но вот вы появляетесь в таком обществе - и с вами обязательно кто-то поговорит. Люди обязательно будут с вами разговаривать, каждый будет находиться в общении со всеми остальными. Они будут чувствовать, что имеют на это право.

Решением проблемы было воспроизведение, одна из составляющих формулы общения. Неспособность к воспроизведению. Мы берём шеренгу солдат, выстраиваем их в длинную колонну, и мы шепчем на ухо первому солдату: «Атака начинается в полночь». Он поворачивается и шёпотом передаёт это же сообщение следующему солдату.

Если вы появитесь в обществе, где нет свободы выбора, где существует ужасающее пренебрежение свободой выбора по различным динамикам, - что ж, вы обнаружите, что с вами вообще никто не общается. Таковы эти два признака.

А затем мы подходим к последнему солдату и спрашиваем его, в чём заключалось сообщение, - после того как его передали по цепочке раз двенадцать. Мы спрашиваем его о сообщении, и он отвечает: «Вам лучше почистить башмаки капитана».

А что мы имеем в виду, когда говорим «по всем динамикам»? Динамик существует восемь, и это просто стремление к выживанию, выражаемое индивидуумом, - Первая динамика; посредством детей... секса и детей - Вторая динамика; группы, как например клубы, партии, государства, - Третья динамика; человечество - Четвёртая динамика; царство животных и прочие живые организмы - Пятая динамика; затем Шестая динамика, физическая вселенная; Седьмая динамика, понятие о духе, бытийность; и Восьмая динамика - это, конечно, динамика бесконечности. На самом деле это динамика вселенных, но большинство называет её динамикой Бога. Вот так.

Как же всё так перепуталось? К тому времени, когда сообщение добралось до номера двенадцать, было невозможно даже понять, что это то же самое сообщение.

Итак, это возможные области выбора. Вероятно, их существует и больше, но в основном их можно свести к этим восьми составляющим. И вы видите, что каждая из них - это всё более обширная сфера выбора. Так вот, вы думаете, что теоретически полный селф-детерминизм - это как раз то, что надо. Полный селф-детерминизм - о, это было бы здорово.

Что ж, дело было в неспособности каждого из этих людей к воспроизведению; какой бы незначительной она ни была, но это была неспособность к воспроизведению. И мы обнаружили, что человек, как это ни странно, способен осознавать различные явления в жизни и давать оценку различным факторам в жизни в той степени, в какой он сам был готов походить на то, что он видел в жизни. И если он был готов походить на то, что он видел в жизни, то он был в состоянии понять всё, что есть в жизни. Но человек никогда не был способен понять то, в чём он сам не был готов принимать участие. Следите за мыслью?

Если бы Первая динамика, сам человек, мог выбрать для себя всё, что только можно, мы бы сказали: «Это замечательное состояние». Нет, это почти так же плохо, как и не иметь вообще никакой свободы выбора. Ведь у него не остаётся никакой игры. Нет никого, с кем он мог бы пообщаться. Нет ничего, что ему нужно было бы выяснять, узнавать. Нет никакого движения или действия, в котором он мог бы принять участие. Он никогда и ни при каких обстоятельствах не является следствием. И как индивидуум он в таком же плохом состоянии, как и тот, кто всегда является следствием. Иными словами, он всегда создаёт исходящий поток. Кто-то другой всегда принимает входящий поток. И то, и другое состояние в равной степени труднодостижимо.

Жить в грязном городе - это одно дело. Иметь стремление сделать город чистым - это совсем другое дело. А действительно сделать его чистым - это нечто совершенно иное. Знаете ли вы, почему бывает так, что город не убирают? Его не убирают, потому что люди смотрят на всю эту грязь и говорят: «Нет, нет, нет. Нет. Это ужасно. Я не желаю иметь ничего общего с этой грязью».

Некоторым людям бывает трудно постичь, что такое селф-детерминизм, лишь по одной причине. Она состоит в том, что если человек проявляет селф-детерминизм, совершенно не беря в расчёт все остальные динамики, - то есть ни один человек и ни одна группа не берётся в расчёт, а только ты сам, - это приводит к полному отсутствию игры.

Кто же тогда подметает город, а? Если никто никогда не будет готов взяться за дело и вымести всю эту грязь, если никто никогда не будет готов вступить в контакт с этой грязью или запачкаться ею - на то время, которое необходимо на уборку, - то эта грязь никогда не будет убрана. Если люди не желают воспроизводить грязь, то город останется грязным. Вы понимаете, это просто отсутствие желания и готовности.

И некоторые весьма глупые люди думают, что когда мы говорим «селф-детерминизм», мы имеем в виду, что сам индивидуум должен иметь полную свободу решения и свободу выбора по отношению ко всему остальному. И мы наблюдаем примерно такие глупые вещи... я знал одного парня, который придерживался такого мнения. Вот мячик. Мячик лежит на полу. И парень объясняет девочке, которая стоит рядом:

Кто-нибудь успокаивается и говорит: «Что ж, давайте очистим город. Вы только посмотрите на всю эту грязь». И несколько человек говорят: «Что ж, хорошо». Они засучивают рукава (они пачкаются в процессе работы), они очищают город - город блестит и сияет. Затем они сами чистятся и моются, и у нас - чистый город. Понимаете, как это происходит?

• Сейчас я покажу тебе, что такое селф-детерминизм, что это такое на самом деле. Вот этот мяч лежит на полу. Хорошо. Так вот, если я захочу этот мяч, я его возьму. Вот это и есть селф-детерминизм.

Что ж, отсутствие готовности к воспроизведению или неспособность воспроизводить - это на самом деле единственный барьер в обучении.

И эта маленькая девочка - маленькая девочка - спрашивает:

Люди ничему не научатся, если они не могут воспроизводить или если у них отсутствует готовность делать это.

• А что если я захочу этот мяч?

Человек в хорошем состоянии готов воспроизводить и быть воспроизводимым; он также готов не воспроизводить и не быть воспроизводимым. Эти четыре условия являются необходимыми для того, чтобы состояние человека было хорошим. Таким образом, он делает всё это по собственному желанию, не так ли?

И мы обнаружили, что причиной возникновения механизма невос- произведения являются болезненные инциденты, проблемы, заботы и страхи, которые были такими сильными, такими серьёзными, что человек сказал: «Всё это никогда, никогда, никогда не должно повториться».

Для меня это не было похоже на селф-детерминизм. Это было похоже на психоз.

И если человек сказал: «Всё это никогда не должно повториться», то он в определённой степени уже перестал принимать участие в жизни. Он продолжал держать перед собой что-то и говорить: «Это никогда не повторится».

Интересно то, что настоящее, полное проявление селф-детерминизма или пан-детерминизма заключалось бы в следующем: готовность позволить кому-то ещё тоже выбирать. И для этого требуется, чтобы существовало какое-то общение.Парень скажет:

И в конце концов перед ним накопилась огромная куча таких вещей, на некотором расстоянии от него, и они как бы говорили ему, что всё это никогда, никогда не должно повториться. И вы знаете, каков конечный результат всего этого? Жизнь никогда не должна повториться. Это отсутствие готовности воспроизводить жизнь, и мы нашли средство для исправления этого.

• Я хочу этот мяч.

Это грубый, жестокий, ужасный процесс, за которой одиторы всего мира были готовы меня расстрелять. Его разговорное название - «Грязная тридцатка», и он позволял получать примечательные результаты. И хотя он был очень тяжёлым, он всё же приводил людей в состояние, когда они говорили: «Посмотри-ка, есть некоторые вещи, которые могут повториться». Его настоящее название - «Открывающая процедура посредством воспроизведения».

Вы добиваетесь, чтобы человек подошёл к книге, исследовал её определённым образом, а затем положил её на место, подошёл к бутылке и исследовал её определённым образом, поставил её на место, подошёл к книге, взял её и исследовал определённым образом, положил на место, подошёл к бутылке и исследовал её определённым образом, поставил на место, подошёл к книге, взял её и исследовал определённым образом, положил на место, подошёл к... кто-нибудь начал нервничать?

Это была «Грязная тридцатка». Некоторым одиторам этот процесс проводили по сорок пять или пятьдесят часов. К тому же это очень трудное дело, так как в некоторых случаях это был процесс слишком высокого или слишком продвинутого уровня для их кейсов. Это было слишком тяжело.

И девочка говорит:

Однако после того, как этот процесс был проведён, - после того, как одиторы провели его друг другу, - у них появилась готовность быть воспроизводимыми. Они были готовы находиться в очень хорошей форме и приводить преклиров в хорошую форму. Они сами были готовы говорить что-то, не возражая при этом, чтобы это говорил кто-то другой. А также они были готовы, в частности, увидеть Саентологию такой, какая она есть, и если уж они как-то видоизменяли Саентологию, то делали это совершенно осознанно. Они знали, что видоизменяют её. Это больше не было навязчивым стремлением изменить её тем или иным образом.

• Ну хорошо. Хорошо.

И внезапно Саентология стала гораздо более эффективной. И поскольку она стала теперь более эффективной, возник ещё один фактор, который всегда был очевидным, но теперь стал бросаться в глаза. И этим фактором была продолжительность времени, необходимого для того, чтобы достичь какого-то результата с помощью Дианетики и Саентологии. Сколько нужно времени, чтобы достичь результата с помощью Дианетики? Чтобы получить какой-нибудь результат очень высокого уровня требуется по меньшей мере пятьсот часов процессинга. Это очень много времени. Отдаёте ли вы себе отчёт в том, что это сто дней одитинга по пять часов в день?

И они начнут катать мяч друг другу, и у них будет игра. А иначе вы бы стали свидетелем такой вот интересной картины: человек сидит и крепко сжимает мяч в руках.

У нас просто не было такого количества людей. У нас просто не было такого количества часов. Мы подали прошение в Гринвичскую обсерваторию, чтобы нам выделили ешё несколько часов, но они не захотели этого сделать.

«Всё для одного» означает «ничего для всех». И как следствие - никакой игры. Интересно, что люди вокруг нас не осознают, что их радость и счастье на самом деле определяются не столько тем, чтобы добиваться своего, сколько тем, чтобы одновременно самим добиваться своего и позволять другим тоже добиваться своего. Как ни странно, это так.

И в 1954 году кривая, отражающая наш прогресс, поднялась так, что 9 теперь количество процессинга, необходимого для получения очень хороших результатов, снизилось, вероятно, до ста двадцати пяти или ста пятидесяти часов. Несомненно, мы могли получить за этот период времени лучшие результаты, чем за пятьсот часов в 1950 году. К тому времени мы несомненно стали способны получать лучшие результаты.

Человек, который действительно находится в хорошем состоянии, не возражает, чтобы другие тоже могли сами принимать решения. И когда всё так и происходит, получается игра. В этом случае человек не думает, что всё вокруг «только для меня» и тому подобное. «Всё для меня» - такого никогда не получается, если только при этом нет и «всё для тебя». И когда один говорит «всё для меня» и другой говорит «всё для меня», вы получаете войну. Подход «всё для меня» не работает, если только вы не хотите бесконечной войны.

И теперь люди стали достигать большего, они стали получать результаты быстрее, потому что они сами были готовы к тому, что их слова или поступки воспроизведут, были готовы общаться, были готовы учиться, были готовы учить, были готовы инициировать какие-то сообщения и посылать их мне. Иными словами, у нас повысился уровень АРО - аффинити, реальности и общения друг с другом - просто благодаря одному этому факту.

Например, у нас была одна нация, одно интересное государство. Я не знаю, что с ним происходит сейчас. Недавно я поднял пару кирпичей и заглянул под них, пытаясь найти это государство, но эта попытка не увенчалась большим успехом... эта страна называется Алеманией. Она недавно развязала войну с несколькими другими государствами, потому что она утверждала: «Всё для меня». Но никто с ней не соглашался. «Всё для меня. Мы - высшая раса. Поэтому всё принадлежит n?M.Jawohlb»

Это было необычное действие. Его выполнения можно было бы добиваться с большей силой. Я имею в виду, что мы могли бы гораздо более напряжённо работать над тем, чтобы полностью добиться цели «Открывающей процедуры посредством воспроизведения», но это оказалось ненужным. Все с готовностью делали это, и было множество людей, которые не сделали этого, и так далее. Но тем не менее мы видели, что благодаря этому вся деятельность в Саентологии оживилась и дела пошли лучше. И благодаря этому наши результаты улучшались. Но я по-прежнему был чересчур оптимистичен.

Они утверждали, что все остальные должны быть рабами высшей расы... создавая одну высшую расу. Они не осознают... иногда люди читают недостаточно учебников или им не хватает здравого смысла... кстати, если людям не хватает собственного здравого смысла, обычно они читают учебники. Это, между прочим, относится практически ко всем... они инстинктивно знают, что является правильным, но потом у них возникает невероятная путаница относительно того, что же является правильным, и требуется, чтобы пришёл кто-то другой и снова сказал им, что является правильным, чтобы они могли избавиться от некоторых вещей, которые они проглотили и не смогли переварить... это на самом деле единственное, для чего нужна Саентология.

Заявления, которые я и другие люди делали в 1950 году, по-прежнему оставались чересчур оптимистичными. Мы никак не смогли бы достичь целей Дианетики и Саентологии во всём мире, если бы только мы не создали какой-нибудь метод, более эффективный, чем индивидуальное применение технологии. Индивидуальное применение привело бы нас к поражению.

Как бы то ни было... я расскажу вам одну интересную вещь про эскимосов. Знаете, белый человек, как правило, очень, очень гордится своим происхождением. Он думает, что относится к своего рода высшей расе. Очень интересно путешествовать среди туземцев и разных варварских племён, частиц Четвёртой динамики, человечества, и сталкиваться время от времени с философией, которая не совсем правильная... не совсем такая, какой придерживается белый человек в отношении себя самого.

Допустим, что было бы... о, это больше, чем есть на самом деле... допустим, что их было бы намного больше, чем есть на самом деле. Допустим, в мире было бы десять тысяч активных саентологов, и допустим, что каждый из них работал бы с максимально возможной скоростью, оди- тируя одного преклира за другим. Существует десять тысяч одиторов, а. проодитировать нужно два миллиарда человек. О, нет.

Однажды я был у эскимосов. И там был один эскимос, который никак не хотел работать. Он никогда не давал себе труда взять часть улова и отнести его на место или сделать с ним что-нибудь ещё. И остальные начали ругать его. Они говорили: «Йап, йап» - и так далее. Эскимосский язык такой сложный, что на нём не может говорить никто, кроме эскимосов. Но они очень сильно ругали этого эскимоса, они просто разделывали его под орех. И в их речи постоянно проскакивало одно слово. Они продолжали бранить этого ленивого эскимоса, и они твердили ему одно и то же. В конце концов мне стало настолько любопытно, что я спросил одного из главных:

Поднятие общего тона всего человечества стало бы невозможной задачей, для выполнения которой потребовалось бы немыслимо много времени, в особенности потому, что у нас были эти 30 процентов людей, которые стояли в стороне и которые никогда не пришли бы и не попросили бы о помощи. И кто знает, если бы мы отправились в какие-нибудь нецивилизованные места, не достиг ли бы этот показатель ста процентов - это те люди, которые направляются куда-то в горы, потому что появился новый знахарь, который собирается ввести всех в месмерический транс или превратить всех в камень, понимаете... вот скольким людям невозможно было бы провести процессинг. Поэтому заявление о том, что мы просто поднимем тон всего мира, - это заявление было просто слишком, слишком амбициозным, потому что этого нельзя было сделать по чисто техническим причинам. Количество людей, которые работали с другими, и количество людей, с которыми нужно было работать, всё это... так что этой цели достичь невозможно; очевидно, что её достичь невозможно, не так ли?

• Что означает это слово?

С этим ничего нельзя было поделать. Даже если бы все пришли и сказали: «Пожалуйста, помогите, я хотел бы иметь более высокий уровень аффинити с моими ближними. Пожалуйста, помогите, я хотел бы, чтобы в моей деревне жизнь стала лучше. Пожалуйста, помогите, я хотел бы, чтобы некоторые из человеческих болезней поутихли». Это не имело бы никакого значения. С помощью индивидуального одитинга мы бы всё равно не достигли намеченной цели. У нас не было необходимых ресурсов, денежных средств и так далее. Это было бы невозможно, совершенно невозможно. Но вдруг у нас появился эффективный групповой одитинг.

И он ответил:

И как только он у нас появился, мы тут же поняли, что мы держим земной шар в руках - по крайней мере, за один полюс. Потому что не имеет значения, сколько человек входят в состав группы. Я одитировал сотни людей одновременно, и я мог бы с той же лёгкостью одитировать и тысячи людей.

• Оно означает «белый человек». (Смех.)

Иными словами, мы могли бы повысить уровень их алёртности, аффинити, реальности и общения друг с другом, мы могли бы делать это практически сразу с целыми странами. Благодаря этому наша задача перестала быть чем-то невозможным, и каждый из нас испытал огромный прилив энтузиазма.

Таким образом, здесь мы видим различие между точками зрения разных рас. Немецкая нация в любом случае не могла одержать победу. Она не могла одержать даже временную победу, просто потому что она говорила: «Всё для меня. Всё для меня, а рабство для тебя, приятель». Это не работает. Они даже не могли достаточно долго вести войну, не говоря уже о том, чтобы править миром.

Не потому, что мы хотели выйти на улицу и увидеть, как всех людей превращают в саентологов, а потому, что мы видели в мире что-то, что нам было не слишком-то приятно видеть: резкое ухудшение международных отношений и появление в обществе оружия столь мощного, что ни один человек не мог бы ему противостоять. И тогда это было важно.

Так что любой, кто практикует философию «всё для меня и ничего для тебя», на самом деле совершенно не обладает селф-детерминизмом. Он пытается уничтожить самого себя, потому что он не сможет иметь никакой игры. Ему будет не с кем поговорить. Никто не будет ему ничего платить, поскольку не будет ни одного сравнимого с ним терминала - никого, кто был бы такого же размера, как и он, - кто мог бы ему что-то платить. Хотя бы по этой причине селф-детерминизм не сможет существовать только по Первой динамике.

И мы сказали: «Что ж, у нас есть решение. У нас есть решение, и это очень хорошее решение. Возможно, мы сможем сделать что-то с помощью этого решения. Возможно, просто рассказывая людям об этом, возможно, просто благодаря тому факту, что есть... мы могли бы дать людям небольшую надежду на то, что есть решение, и тем самым мы могли бы сделать что-то по этому поводу».

Так вот, противоположностью этого будет отсутствие селф-детерминизма по Первой динамике и полный селф-детерминизм у группы. И мы получаем государство рабов. Никто в этом государстве не может жить для себя. Никто не имеет права выбирать, на какой печи он будет спать всю зиму. Группа говорит человеку, на какой печи он будет спать. Понимаете? И он спит на этой печи. Вот и всё.Но его заставили поверить, что Третья динамика должна жить, а Первая динамика должна страдать соответственно, и он никогда не должен работать ради себя. Таким образом, противоположностью «всё для меня» становится «ничего для меня». На самом деле вы можете убедить людей в том, что они должны жить на основе принципа «ничего для меня, всё для группы», понимаете? Мы могли бы убедить людей в этом, так что они сами потом никогда не будут проявлять селф-детерминизма, и такое государство тоже погибнет. Оно тоже рассыплется в прах.

Так что наш групповой одитинг стал довольно успешным видом деятельности. В группах происходят странные вещи. Человек, которому проводил процессинг профессиональный одитор, одитировавший группу на протяжении нескольких часов... и внезапно перед вами люди, которые видят, ходят и выполняют разнообразные действия, которые они не могли выполнять до этого. Это не является чем-то очень уж впечатляющим с точки зрения саентолога, но это очень впечатляющий результат, если сопоставить его с этими 22 процентами. Сегодня с помощью группового процессинга мы достигаем более высокого показателя, чем 22 процента выздоровлений. Вероятно, он составляет около 50 процентов. Групповой одитинг в наши дни даёт такие же результаты, какие давала работа с отдельными людьми в Дианетике пять лет назад. Что ж, это прогресс, не так ли?

Почему? Потому что мы пытаемся усиливать одну динамику за счёт другой. Так что Первая динамика человека может находиться в очень хорошем состоянии, а Третья - в очень плохом. Другими словами, стремление к выживанию в качестве индивидуума находится на очень высоком уровне, а стремление к выживанию в качестве группы - на очень низком. Это невыживательно, это не будет работать.

Но, как я вам говорил, это по-прежнему был чрезмерный оптимизм. Члены команды ещё не знали всего, что они должны были бы знать. Члены команды рассчитывали на меня, а у меня в сутках было всего тридцать пять часов, а у них в сутках было только двадцать шесть часов, и перед нами вставали различные трудности. Трудности не в отношениях между нами - просто трудности с тем, как нам обеспечить выполнение всего, что мы должны сделать, и при этом быть в состоянии как-то продолжать нашу деятельность и приводить дела в порядок. Как мы должны были делать всё это?

Или же Первая динамика, выживание самого индивидуума, может находиться на очень низком уровне, а выживание группы - на очень высоком. Это тоже не будет работать. Во-первых, вы не можете допускать существование такого разрыва между динамиками и по-прежнему иметь игру, или общение, или что-нибудь ещё. Так что индивидуум сам должен решить, сколько он для себя выберет и зачем, и сколько выберет другой индивидуум и зачем. И процесс, в ходе которого люди достигают соглашения об этом, называется общением. Мы постоянно так или иначеобщаемся - высказываем свои мнения тем или иным образом, обсуждаем различные вещи, - это и есть плата. Можно сказать, что единственная плата, которая только существует, - это общение.

Что ж, на самом деле в 1950 году у меня был частичный ответ на этот 11 вопрос. И в 1955 году - в этом самом году - произошло фантастическое событие. Наши способности повысились до такой степени, что мы стали способны устанавливать контакты с этими тридцатью процентами людей, которые никогда бы не пришли к нам, и сносить их глупые головы, как только у них возникало желание прийти. Мы могли разговаривать с ними, мы могли убеждать их, и, просто разговаривая с ними о том, почему они не хотят, чтобы кто-то что-то сделал для них (щелчок), мы делали что-то для них. О, это коварная уловка, не так ли? Если бы они просто пришли к нам и рассказали, почему они не желают иметь дела с Саентологией, то они оказались бы у нас в руках. Прекрасная, прекрасная технология.

Так вот, когда человек существует исключительно для себя и ни для кого другого или когда он существует исключительно для всех остальных, а не для себя, он погибает. И в том, и в другом случае у человека нет сильного побуждения двигаться вперёд. Его умственные машины, его автоматизмы, его решения разбалансируются, а он сам в действительности не присутствует, чтобы что-то могло ему нравиться или не нравиться. Он исчезает.

Так что впервые за всю историю человека мы начали оказывать какое-то воздействие на тех людей, которые не желали идти в хижину знахаря или в дом, на котором висит бронзовая доска с именем врача. Такой человек обычно с готовностью объясняет, почему для него ничего нельзя сделать. И это всё, что он должен сделать, - и он окажется у нас в руках.

Что с ним происходит? Он как бы отстраняется. У него нет какого-то реального интереса к происходящему. Он может вообразить, что раз все такие злые и недоброжелательные, раз все такие плохие, а он единственный, у кого благие намерения, то он не должен ни с кем разговаривать. Он никому не должен предоставлять свободу мыслезаключений. Решения, которые принимают другие люди, слишком опасны. Решения, которые принимают другие люди, приводят к большим расстройствам; в них слишком мало мудрости. Следовательно, никто, кроме него самого, не должен принимать решения. Это состояние, достойное жалости. Это состояние, достойное глубокой жалости. В конце концов человек не принимает никаких решений ни за себя, ни за кого-либо другого. Он просто вконец выматывается.

Так вот, вместе с этим был сделан огромный шаг вперёд в развитии технологии. Новый, большой шаг в развитии технологии. Мы обнаружили пару незначительных факторов, которые раньше не казались такими уж важными, но которые на самом деле определяли всё. Как только мы узнали об этих двух незначительных факторах, мы стали способны за 25 часов одитинга у большинства преклиров, которые к нам приходили... несомненно, у 50 или 60 процентов кейсов которые к нам приходили... мы стали способны за 25 часов индивидуального одитинга делать больше, чем мы могли сделать в 1950 году за тысячу часов. И это был шаг вперёд. Только на этот раз процент успехов был выше.

Аналогично если ни с одним человеком не считаются и если эта штука под названием «группа», которой на самом деле никто не управляет, должна действовать на автомате и тем или иным образом делать всё для нас, то она тоже прекратит своё существование. Нет никого, кто бы ей управлял. И в том, и в другом случае мы погибнем.

Понимаете, куда мы сейчас проникаем? Мы всё дальше и дальше проникаем в сферу того, что раньше было невозможно. Вот наша цель. И мы просто делаем возможным что-то, что раньше было невозможно, а затем мы идём немного дальше. И каждый раз, когда нам удавалось ещё немного глубже понять, что представляет собой человек, происходило что-то новое. Мы начинали достигать больших успехов в работе с тем человеком, который сам приходил к нам и говорил: «Да, да. Не хотите ли вы... не хотите ли вы поодитировать меня, а? Как насчёт этого? У меня нет особых проблем. Я просто хочу быть Клиром».

Так вот, у людей в целом... у людей в целом происходит внутренняя борьба между страхом, что чьи-то неправильные решения к добру не приведут, и чувством, что сами они не осмеливаются принимать какие-либо решения, потому что никто не будет их слушать. Это интересное умонастроение, но оно в какой-то мере отражает состояние человека сегодня.

Что ж, вы знаете, на таких людей мы всегда должны были затрачивать столько же усилий, сколько мы затрачивали на всех остальных. Понимаете, мы всегда должны были затрачивать на них столько же усилий, сколько и на всех остальных - но на самом деле происходило по-другому. Человек... 25 часов, и готово - это значительный, значительный скачок.

Что же человек собирается делать? Что человек собирается делать сегодня? Мы видим, что он заполняет созданные им же самим сумасшедшие дома. Мы видим, какую замечательную работу он проводит в международном масштабе. На самом деле он не мог бы выполнять работу лучше, чем он уже это делает; он делает это настолько хорошо, что сейчас в международном масштабе ничего не происходит. Была создана «Организация Объединённых Наций», но потом никто не взял за неё ответственность, а колёса продолжали себе крутиться. Все ожидают, что ООН сделает что-то по поводу атомной бомбы. ООН - это Третья динамика, в которой не существует прав для отдельного человека. Поэтому эта организация никогда не будет функционировать. Она никогда и не функционировала. Вы читаете самые замечательные вещи в документах ООН, но вы не видите, чтобы какие-либо замечательные вещи происходили в результате действий ООН. Причина этого заключается в том, что там никого нет. Это прекрасная группа... прекрасная группа, в которой у индивидуума отсутствует свобода выбора.

Проболев оптимизмом в течение пяти лет (а оптимизм - это одно из опаснейших заболеваний), я решил принять лекарство от оптимизма и добиться, чтобы мой оптимизм оказался оправданным. Для этого нужно было сделать так, чтобы все надежды осуществились; однако для этого необходимо было поработать. Поэтому мы нашли в Соединённых Штатах все, какие только могли, кейсы, которые в центре практики МАСХ считались неудавшимися кейсами. И говоря «неудавшийся», я имею в виду, что мы не сделали для человека всего, на что он надеялся. Это была дефиниция «неудавшегося кейса»: мы не сделали для кейса всего, на что он надеялся.

Однако государства на Земле очень склонны играть в эту игру «всё для меня и ничего для тебя». Они очень склонны играть в эту игру. И когда это происходит, они оказываются в очень сложной ситуации. Другие говорят: «Идите вы к чёрту. Мы установим здесь ещё одну границу. Мы поставим здесь ещё один тарифный барьер. Мы добавим ещё одну таможню между вами и нами, и точка». И всё это, конечно, заканчивается путаницей или конфликтом. Эти государства не сотрудничают друг с другом в игре под названием «жизнь», они противостоят друг другу, и каждый их из них непоколебимо уверен в том, что другой не должен принимать решения. Конечно, когда возникает подобная ситуация, игра опять-таки прекращается и всё гибнет.

И мы нашли все эти кейсы, привезли их к себе, провели им по неделе одитинга и отправили обратно, сделав для них больше, чем то, на что они когда-либо могли надеяться. И это было огромным облегчением. Это было огромным облегчением для нас и для центра в Соединённых Штатах, и прямо сейчас такое же огромное облегчение мы начинаем испытывать здесь, в Великобритании. Потому что есть преклиры, которые приходили к нам и говорили: «Пожалуйста, сделайте меня более способным». И их одитировали, и уровень их способностей немного повышался. И они вовсе не были уверены, что достигли оптимального уровня, вовсе не были уверены. И мы вовсе не были уверены... мы знали, что они не достигли.

Так вот, если вы не можете принимать решения за кого-то другого, но думаете, что вы должны это сделать... этот человек не принимает никаких решений. Вы знаете, что, если вы будете разговаривать с ним в приятной и любезной манере, он в конце концов придёт к тому, чтобы принять решение? Но обычно вы очень беспокоитесь по поводу принятия решения. Вам нужно, чтобы оно было принято прямо сегодня, прямо сейчас, прямо во время этого разговора, и вы беседуете с этим человеком, а он похоронен где-то глубоко под своими умственными машинами, жизнь на него давит, на него всё обрушивается - гррррр, - а вы говорите: «Примите решение сейчас же».

Так вот, принимая во внимание тот факт, что объект приложения наших усилий стал несколько другим... в 1950 году, в Дианетике, объектом являлось тело. В 1955 году объектом является сам человек - та бытийность, то осознание, которыми и является человек. Объект стал другим. Но, изменив объект, мы стали способны сделать для тела больше, чем мы могли сделать раньше, просто работая с телом.

Что ж, для него эта идея о том, что он должен принять решение, является настолько новой, что то, о чём вы говорите, дойдёт до него только через три или четыре дня. И вот вам пожалуйста. Вы говорите ему: «Давай...»

И очень важную роль в Соединённых Штатах сыграло то, что мы нашли и притащили к себе людей, которые являлись «неудавшимися кейсами» (в кавычках), людей, на чьи кейсы мой оптимизм не распространялся, - что мы притащили их и сказали: «Так, пожалуйста.

Поэтому вы делаете вывод, что бесполезно разговаривать с ним. Что ж, с ним бесполезно разговаривать, если ему нужно принять решение относительно сложившийся ситуации прямо в эту секунду. Потому что он не может так быстро принимать решения... это слишком новая мысль для него. Вы должны быть готовы к тому, что вам придётся набраться немного терпения и подождать некоторое время, пока его умственные машины не отступят на задний план и пока он сам не начнёт действовать.

Сядьте здесь. Тут у нас есть одитор. Итак, начинаем». И привели эти кейсы в порядок.

Если вы внимательно посмотрите на всё это, то вы увидите, что произойдёт нечто невероятное. Предположим, вы маленький ребёнок, и вы просите кого-то: «Дай мне шесть пенсов на кино».

Вы представления не имеете о том, как это повлияло на мой боевой дух. Вы что, хотите сказать, что мне больше не нужно быть оптимистом? Когда я осознал это, это стало для меня своего рода потерей. Вы хотите сказать, что теперь всё, что вы говорите, не будет опираться ни на какие надежды, даже с вашей стороны? Это не кажется мне разумным, так нельзя. Такой подход слишком скучен, поскольку он ориентируется на факты; такой подход слишком сильно ориентируется на статистику.

А он говорит: «Гмммм! Нет. Рррмммм, гммммм. Отстань! Вечно ты просишь у меня денег. Рррммм, рррммм, рррммм».

Что ж, принимая всё это во внимание, давайте просто поднимем каждую из наших целей на новый уровень. И давайте выясним, можем ли мы достигать тех же самым результатов, работая с массами людей.

У вас не хватает терпения. Вы решаете, что вы не можете пойти в кино, поэтому вы уходите прочь. Почему бы вам не прийти к нему через полчаса? Он даст вам шесть пенсов. С вами когда-нибудь происходило такое? А? Он будет чувствовать себя... он начнёт чувствовать вину, или произойдёт что-нибудь ещё... до него дойдёт, что его попросили о чём-то.

И прямо сейчас это проходит экспериментальную проверку в Велико- британии. Как сделать... это звучит неправдоподобно... как сделать стабильными Тэта-Клирами (так мы называем людей, находящихся в очень хорошем состоянии)... как сделать стабильными Тэта-Клирами по меньшей мере семьдесят пять человек из группы, получающей тридцать часов группового процессинга.

Первый ответ вы, конечно, получили от машины, понимаете? Это был просто автоматический ответ: «Кто-то разговаривает со мной. Что-то... - если бы вы были маленьким ребёнком, - что-то, что создаёт ужасно много шума, замешательства и суматохи, разговаривает со мной. Так что самое лучшее, что мне следует сделать, - это оттолкнуть это и отделаться от этого». А затем ваше сообщение проходит очень длинный путь и в конце концов добирается до самого этого человека. Оно проходит через различные обходные пути, провода, телеграфные агентства и передаточные пункты, туда, сюда... возможно, сообщение дойдёт до него через полчаса или на следующее утро, но вам от этого уже не будет толку. Он скажет: «Я должен был дать ему шесть пенсов». К тому времени будет уже слишком поздно. Но люди всегда так поступают.

Так вот, это проходит экспериментальную проверку прямо сейчас. Мы надеемся. Всё это может не осуществиться, возможно, мы достигнем успеха только с тридцатью процентами участников, понимаете? Возможно, ещё с несколькими участниками нужно будет поработать индивидуально, чтобы решить их проблемы. Потому что - я повторю - одно дело, когда вы знаете, что вы можете сделать, и совсем другое дело, когда все члены команды знают, что вы можете сделать. Понимаете? Тем не менее прямо сейчас среди одиторов в Великобритании возрождаются большие надежды, связанные с этим. Фактически одиторы становятся нестерпимо самоуверенными.

У людей бывают задержки общения в полжизни. «Я должен был лучше относиться к маме. А теперь она мертва». Глупо, правда? Но именно столько времени потребовалось, чтобы до человека дошло. На самом деле это не механизм «стыд, вина, сожаление». Просто до человека только что дошло сообщение.

Но это та цена, которую вы платите за успех. Мы найдём какой-нибудь способ сделать что-то по этому поводу. Но главное, чего мы надеемся достичь сейчас, прилагая все эти усилия, - мы надеемся, что мы сможем сделать что-то для любого человека, который к нам придёт, а также что мы сможем протянуть руку, схватить любого, кто никогда не слышал о нас, и добиться, чтобы он рассказал нам, почему не хочет получать одитинг. И это было бы просто невероятно - не правда ли? - если бы мы могли контролировать положение дел в обществе и с помощью индивидуального одитинга улучшать состояние тех кейсов, которые сопротивляются сильнее, а с помощью группового одитинга по меньшей мере достигать значительных улучшений в лёгких кейсах.

Вам нужно делать всё это более искусно. Вам нужно проложить новый коммуникационный канал, беседуя с этим человеком в очень приятной манере, потому что единственное, что может проложить коммуникационный канал, - это аффинити. Что-либо другое просто заставит человека всё перекрыть. Он вам нравится потому, что он вам нравится, а не потому, что вы говорите, что он вам нравится. Вот так.

Что ж, на сегодняшний день мы ни в коей мере не отказались от индивидуального одитинга.

Вы пытаетесь прорубить канал, понимаете? Вы в конце концов пробьётесь к этому парню, и если вы работаете над этим правильно... если вы проложили этот канал очень тщательно, если вы время от времени разговаривали с парнем, если вы разговаривали с ним в приятной манере, то потом вы подходите к нему и говорите: «Дай мне шесть пенсов на кино».

На самом деле единственный известный мне способ достичь сколько- нибудь гарантированных результатов - это индивидуальная работа с человеком. Я хочу сказать, что мы можем быть уверены в этом сегодня.

И он ответит: «Пожалуйста. Никаких проблем».

Мы не могли быть уверены в этом год назад, но сегодня мы можем быть уверены в этом.

Что произошло? Вы минуете все промежуточные точки. Именно они и являются причиной задержки общения.

Сегодня хорошо обученные, хорошо информированные ребята (а так оно и есть)... и у нас есть довольно-таки полное согласие относительно того, что мы делаем... необходимо, чтобы эти люди очень хорошо понимали, что происходит, в особенности при работе с сильно сопротивляющимися кейсами, и тогда любой человек, который мог бы достичь каких-то результатов за тридцать часов группового процессинга, сможет, вероятно, достичь тех же самых результатов часов за пять индивидуального процессинга. Возможно, это не очень значительные результаты, понимаете, мы ещё не знаем, какими будут эти цифры. Мы просто надеемся; вспомните, я только что сказал вам, что групповой процессинг - это надежда.

Этот человек... с ним самим не очень-то часто разговаривали, понимаете? Вы разговариваете с ним несколько чаще, и у вас создаётся коммуникационный канал. Не потому, что вы от него чего-то хотите, а просто потому, что вы хотите находиться в общении с ним.

Но боже, что мы можем сделать сегодня в индивидуальном процессинге! Я просто... понимаете, я даже не мечтал, что смогу сказать это и расслабиться, - знаете, «хорошие дороги, хорошая погода», сходите поговорите с Джо. Преклиры заходят в эту дверь, понимаете, и они выглядят ужасно. Они выходят через эту дверь и выглядят очень хорошо. И когда они выглядят слишком уж хорошо, мы говорим: «Постойте-ка, минуточку...» Мы сделаем ещё одну дверь и посадим там чёрное чудовище, и мы будем посылать туда таких людей на повторную проверку. Нам не нужно, чтобы они достигали слишком уж высокого уровня. (Смех.)

Допустим, у вас есть начальник и вы просите его о повышении зарплаты. Вы входите к нему в кабинет и говорите:

Тот факт, что это произошло, привёл к невероятному уменьшению напряжения. И, откровенно говоря, я пользуюсь этим случаем прямо здесь и сейчас, чтобы впервые на самом деле объявить об этом. Чтобы сказать, что для Хаббарда время чрезмерного оптимизма в отношении отдельных кейсов миновало и что Хаббард очень счастлив, что это так; он поддерживал такое множество людей с помощью надежды, что его надежда дала трещину.

• Босс, нельзя ли повысить мне зарплату?

Так вот, что же именно может... давайте будем очень осторожны, давайте предположим, что есть множество факторов, которым мы не уделили должного внимания... давайте предположим, что это довольно-таки тяжёлый кейс, или кейс средней тяжести, или что-то в этом роде, и давайте предположим также, что имеет место неудачный подбор людей или, знаете, размолвки внутри самой команды, давайте предположим, что имеют место все эти факторы - что тогда сможет произойти за семьдесят пять часов? Давайте просто выберем именно этот период, потому что мы знаем, что именно столько времени необходимо, чтобы достичь гарантированного успеха, возможно, в пятидесяти или в ста процентах кейсов, понимаете? Забавно, что преклиры, которые приходят к нам и говорят: «У меня всё в порядке, вы знаете, вы сможете вылечить всё... вылечить меня за три минуты». Они тоже являются неизлечимыми оптимистами, вы уж мне поверьте. Это очень интересные ребята.

Он отвечает:

Вполне вероятно, что к нам будут приходить люди, желающие повысить уровень своих способностей, и эти люди будут не в состоянии увидеть стену, понимаете. Они думают, что у них потрясающие способности; они думают, что им просто-напросто нужно немного помочь улучшить реакцию, может быть, - а человек даже не в состоянии держать голову прямо. Одитор никогда не обращает на это особого внимания: всё это является частью его работы. Он просто делает то, что он должен делать.

• Нет. Убирайся к чёрту. - Стандартная реакция, понимаете?

Что может в наши дни произойти за семьдесят пять часов процессинга? Что мы можем сказать по этому поводу, что было бы по-настоящему обосновано? Давайте назовём дату окончательного подведения итогов - скажем, 1 декабря 1955 года. Давайте просто возьмём эту дату, потому что благодаря этому становится возможным более тесное сотрудничество членов команды. Мы просто отодвигаем дату немного вперёд, так чтобы к тому времени никто не остался в неведении относительно чего-либо. 1 декабря 1955 года, семьдесят пять часов процессинга.

Прежде всего, вы попытались открыть коммуникационную линию, которую вы на самом деле используете редко. Кроме того, вы попытались открыть её, преследуя ваши личные интересы, понимаете? Вы сделали это одним махом. Конечно же, ваше общение не дошло до него. Он не сказал вам «нет». Вот что самое забавное. Он не сказал «нет». Его умственные машины отреагировали, они-то и ответили «нет». Вы не разговаривали с этим парнем; вы разговаривали с механическим устройством, понимаете?

Что ж, мы могли бы дать довольно надёжную гарантию того, что человек будет стабильно экстериоризирован с полными восприятиями или почти с полными восприятиями и он не будет испытывать ни малейшего напряжения в отношении жизни. И его тело будет в настолько хорошем состоянии, насколько это возможно, принимая во внимание тот факт, что человек живёт в физической вселенной, - тело будет настолько в хорошем состоянии, насколько это возможно.

Вам следовало продемонстрировать ему, что существует определённое соотношение между Третьей динамикой и Первой динамикой. Если бы вы больше разговаривали с ним о работе, если бы вы чаще беседовали с ним, если бы вы чаще инициировали общение, а не просто подскакивали всякий раз, когда он говорил: «Идите сюда» - или что-то в этом роде... если бы вы инициировали больше общения, адресованного ему, и всё такое прочее, то вы в конце концов установили бы с ним коммуникационную линию, несмотря на все его машины. И что самое странное, если вы сделаете это действительно хорошо, то в один прекрасный день он, вероятно, скажет: «Как вы посмотрите на повышение зарплаты на два фунта?» Такое вполне можно ожидать, понимаете? Эта мысль придёт в голову ему, Причём вы не просили его всё это время о повышении зарплаты.

Иными словами, если к вам придёт безрукий человек, то вы, конечно же, не вырастите ему руки, вот и всё. Возможно, вы сможете научить его создавать мокапы рук. Мы увеличивали длину рук, мы увеличивали длину ног. Мы работали с усохшими руками и добивались того, что они начинали расти, и мы делали всевозможные аналогичные вещи. Но если у кого-то вообще нет руки, то мы не вполне уверены, сможем ли мы... ну, мы знаем, что, как правило, мы не можем рассчитывать на то, что дадим ему новую руку. Но в то же самое время у преклира не будет призрачной руки, донимающей его, и он будет способен владеть другой рукой достаточно хорошо для того, чтобы это в какой-то мере компенсировало отсутствие одной руки, понимаете? Так что мы можем сделать кое-что даже в отношении подобной ситуации, понимаете, но мы не можем дать ему тело, возраст которого составляет 21 год и которое способно выдержать самую строгую проверку физического состояния — такую, какую проводят лётчикам-испытателям, понимаете? Этого мы бы не смогли сделать.

Это два различных подхода к одной и той же проблеме: один из них не приводит к успеху, другой сравнительно надёжно приводит к успеху.

Однако в свете того, что пришлось испытать этому человеку, он производил бы поразительное впечатление в качестве экспоната какой-нибудь медицинской выставки. Это единственное, что мы можем сказать. Он всего лишь производил бы потрясающее впечатление, такие изменения произошли бы в его физической бытийности. Это значит, что если бы мы взяли 75-летнего человека, который ничего не видит и у которого больное сердце, то, проведя ему процессинг, мы, вероятно, просто-напросто получили бы 65-летнего человека со здоровым сердцем. Понимаете? Мы не получили бы юношу, возраст которого составляет двадцать один год. Давайте не впадать в такой энтузиазм. Хорошо. Хотя мы недавно провели процессинг одному такому в Вашингтоне, и он потом шёл по улице и свистел вслед девушкам - семьдесят пять лет. Что ж, это то, что называется «в пределах оптимизма».

Но я должен сказать вам одну ужасную вещь: когда вы думаете, что у вас есть коммуникационная линия, очень часто у вас её на самом деле нет, понимаете? Вы думаете, что коммуникационная линия есть, а её нет. Это очень интересно. Очень интересно.

Но произойдёт ли за эти семьдесят пять часов ещё что-нибудь важное? М-м. На протяжении многих месяцев ни разу не было так, чтобы нам не удалось поднять чей-либо коэффициент интеллекта на целых 25 пунктов. А это, дамы и господа, нечто совершенно невозможное - с точки зрения всего, что люди думали об этом, с точки зрения всей прежней работы человека в этой сфере.

Я приведу вам наглядный пример этого. Вы полагаете, что население страны находится в тесном общении с тем, кто распоряжается её бюджетом. Это интересное допущение. Так ли это? Что ж, вот наилучший ответ на этот вопрос: а находитесь ли вы в тесном общении с этим человеком? Что ж, вы - это население страны. Так что если вы не находитесь, то и остальные тоже. Стало быть, что-то происходит на автомате, понимаете? Здесь не существует коммуникационной линии. Как вы создаёте коммуникационную линию? Начинаете общаться. Понимаете? Это просто.

К нам приходит господин Доукс, его КИ уже равен 150 единицам. И мы проводим ему от двадцати пяти до семидесяти пяти часов процессинга, и его КИ становится равен 175. О, нет. 175 - это гений! Гении не часто рождаются в нашем обществе. Нет, нет. Но пора бы начать их создавать!

Конечно, когда линия была перекрыта в течение долгого времени (я должен предостеречь вас) или когда линии вообще не существует, а там, куда вы её прокладываете, кто-то частенько впадает в гнев, то, когда вы её прокладываете, она зачастую взрывается. Бум! Взрывается на всём своём протяжении. И вы говорите: «Где же левая половина моей головы?» (Смех.)

Так вот, есть ещё один уровень, до которого практически невозможно добраться, и это уровень слабоумных. Приходит человек с КИ около 70 - знаете, настоящий умница. Настоящий умница. Он смотрит на что-то, у него по-настоящему умное выражение лица, и он говорит: «А?»

Вы должны осознавать это. Поэтому в первый раз общение должно быть лёгким. Не помещайте на линию слишком много значимости. Знаете, не то чтобы я рекомендовал кому-то проделать такое, потому что бюджетное ведомство обо всём догадается... но если этого не произойдёт, я пойду и поговорю с ними. Это было бы очень забавно. «Чёртов янки, что ты здесь делаешь?»

Вы говорите ему: «Что ж, сядьте в эту машину и доедьте до бакалейного магазина», и он, возможно, сможет правильно переключать передачи, если только перед ним неожиданно не вспыхнет сигнал светофора - тогда этот человек впадёт в полное замешательство и будет ошеломлённо сидеть на месте. Другими словами, действительно глупый человек. Что бы мы сделали с этим человеком?

Я отвечу: «Я проспал массу курсов по экономике в Принстоне. Поэтому я имею право высказать своё авторитетное мнение». Это с таким же успехом откроет перед вами двери... по крайней мере, это интересно. Ну ладно.

Мы подняли бы его КИ практически на такую же величину, и это странно. У нас нет ни малейшего представления о том, каким высоким может быть КИ. Но мы знаем, что мы вышли за рамки существующих тестов.

Вы без какого-либо нажима прокладываете линию, с которой не связано много значимости. И затем вы обнаружите, что вы можете проложить ещё одну линию, затем ещё одну и ещё одну.

Так вот, считается, что поднять КИ слабоумного с 70 до 95 - это одна из самых невозможных вещей среди всех невозможных вещей, а в Саентологии это стало обычным делом. Настолько обычным, что на днях я сделал выговор одному одитору.

Так вот, одно из наиболее тщательно охраняемых учреждений в мире на днях общалось со мной - очень мило, открыто, сплошные «хорошие дороги, хорошая погода». У него репутация организации, которая никогда ни с кем не общается. Безопасность там настолько высокая, настолько потрясающая, её обеспечивают настолько усердно, что там даже нельзя публиковать приказы об усилении мер безопасности. Это хорошая организация. Я имею в виду, безопасность там действительно хорошо обеспечивается. Единственное, что попадает к кому-либо на письменный стол, — это чек на зарплату. Но вы знаете, из соображений безопасности сумма на нём часто не указывается.

Я сказал:

Так вот, эта организация... когда я впервые вступил в общение с ней, всё 16 взорвалось прямо мне в лицо. Я позвонил туда, чтобы поговорить о чём-то.Я позвонил по телефону... слишком быстрая коммуникационная линия. Номер телефона был в телефонной книге, так что я нашёл его и позвонил. Я хотел поговорить с кем-то, чтобы узнать, какова степень секретности каких-то материалов. Мне нужно было это знать. Они соединили меня с кем-то там, и он сказал: сРрра-ра-рамммм». Хрясь!

• Не может быть, чтобы ты провёл эти процессы.

И я подумал: «Подозреваю, что с этой организацией никогда не общался ни один человек из публики. Бьюсь об заклад, так и есть». Поэтому я написал учтивое письмо, в котором спрашивал, есть ли у них какой-нибудь информационный бюллетень, в котором говорилось бы, каким образом в их организации распределяются ассигнования. Понимаете, в том, чтобы запросить такого рода информацию, нет абсолютно ничего страшного, поскольку в каждом ведомстве есть документ, называемый «отчёт о распределении ассигнований». Они прислали ответное письмо, в котором спрашивали, зачем мне нужно это знать. Я не потрудился объяснять им это и не стал снова поднимать этот вопрос. Я просто написал, что хотел назначить с кем-нибудь встречу, чтобы выяснить, можно ли с кем-то из них побеседовать. Они ответили мне, что такое возможно. Поэтому я написал письмо, в котором спрашивал: «С кем?» И они написали мне, с кем.

И он спросил:

И знаете, задержка общения, время, которое потребовалось на то, чтобы получить ответ на первое письмо, составило семь недель. На следующее письмо ответ пришёл через месяц. На следующее - через неделю. А на следующие несколько писем ответ приходил как раз за то время, которое требуется, чтобы письмо дошло туда и обратно. Улавливаете? Я не знаю, но может статься, это распространилось на всю организацию. Может быть, все начали справляться с делами подобным образом. Как знать? Я не смотрел на другие коммуникационные линии.

• Почему?

Но здесь мы имеем дело с чрезвычайно странной ситуацией, с чрезвычайно странной: организация, правительственная организация вступает в общение с отдельным гражданином. И это действительно произошло, назначались встречи, и мы обсуждали то и сё при помощи писем, которые ходили туда-сюда. Я, между прочим, даже близко туда не подходил. Всё это не представляло для меня интереса, за исключением одной вещи: я хотел знать, сколько времени потребуется, чтобы они вступили в общение. И в конце концов я добился, чтобы они вступили в общение, и на это ушло три месяца. Но вы часто действуете слишком быстро.

Я сказал:

Вы хотите, чтобы ваша жена сказала вам, хочет она пойти на спектакль или нет, или вы хотите, чтобы ваш муж сказал, хочет ли он пойти куда-нибудь поужинать. И вы совершаете ошибку, задавая вопрос раньше времени, не имея особенно хорошей коммуникационной линии, по которой мог бы пройти ваш вопрос. Таким образом, вы получаете большую задержку общения, понимаете? Вы просите, чтобы он задействовал в отношении этого вопроса свою способность принимать решения, и вы, скорее всего, получите большую задержку общения, так сказать, сбой в машине, и затем это обернётся против вас, и если спектакль был плохим или ужин - невкусным, то вас хорошенько отругают. Понимаете? С вами такое случалось. Что ж, это из-за того, что у него не было свободы выбора.

• Ты повысил КИ этого человека только на 20 пунктов. Ты проводил ему процессинг целую неделю! Чем ты занимался? Увеличение всего на 20 пунктов?

Поэтому вы просто создаёте коммуникационную линию настолько мягко, настолько спокойно, насколько вы можете, вы создаёте линию и затем оставляете её там, где она есть, и вы используете её, когда это вам необходимо, но вы постоянно держите её открытой. И вот у вас есть линии, и вы просто прокладываете линии в различные части света, или в правительство, или к различным людям, и таким образом вы расширяете свою коммуникационную сеть. В противном случае вы будете следствием всего существующего, и вы окажетесь в состоянии «всё ни для кого», понимаете? Первая динамика... Первая динамика практически исчезнет. Почему? Просто вы не находитесь в общении с самим собой и с теми, кто вас окружает.

Я не осознавал, насколько это было нелепо, пока он не посмотрел на меня и... тут не очень-то серьёзно относятся к моему лаю. Они знают, что мои укусы гораздо страшнее, чем мой лай, но они также знают, что я никогда не кусаю.

Чуть ли не наилучшей возможной терапией было бы просто взять хохмы ради и мягко открыть какую-нибудь коммуникационную линию, которая, как вы считали, была весьма основательно перекрыта. Было бы очень интересно это проделать. Вы многому научитесь. Открывая коммуникационную линию, вам необходимо поддерживать весьма хорошую реальность. Иными словами, вам придётся говорить о чём-то, что встретит некоторое согласие, и вам придётся задействовать весьма хорошее аффинити. Вам нужно будет дать человеку понять, что вы не злитесь по поводу этого и именно поэтому вы открываете линию. И вам потребуется общаться и быть не против, чтобы с вами общались. Но таким образом вы сможете открыть коммуникационные линии в самые что ни на есть проклятые места, какие только бывают. И вы сможете говорить с кем угодно, при условии, что вы не будете ждать, что получите ответ в две секунды.

И этот одитор стал смеяться надо мной. И он говорит мне, он говорит... он говорит:

Вы могли бы общаться даже с правительством. И они будут общаться с вами. Они не будут просто посылать вам в ответ стандартную форму. Самое занятное здесь то, что когда вы начинаете писать в правительство, оно становится всё более и более живым. Это очень забавно, но практически единственные люди... единственные люди, с которыми полицейские хорошо ладят, - это преступники - просто потому, что они так много общаются друг с другом.

• Вы хоть понимаете, что вы сказали? Вы только что сделали мне выговор и отругали меня потому, что я сделал нечто такое, что все существующие учебники, относящиеся к медицине и к области психики, считают невозможным. И не только это, вы отругали меня за то, что я совершил всего лишь чудо, а не что-то большее.

Входит преступник, и полицейский говорит: «О, у тебя пистолет? Ладно, бросай его сюда, под стол. Как дела, Бенни? Как оно воруется в последнее время? Хорошо?» Понимаете?

И я продолжал делать серьёзный вид. Я сказал:

Входите вы, и он говорит: «Чего надо? Ррррр». Вам следует почаще с ними общаться.

• Разумеется. Ты что, святой? Качество твоей работы должно подняться до среднего.

Знаете, в обществе будут происходить самые потрясающие вещи, если люди будут время от времени заглядывать в местный полицейский участок и спрашивать: «Ну, как дела, сержант?» Полицейские стали бы чрезвычайно похожими на людей.

Это невероятный и интересный факт: сегодня мы просто-напросто совершаем чудеса в данной области.

И вот что здесь самое интересное: любой человек в обществе, любая динамика, с которыми, как вы думаете, у вас имеются трудности... у вас есть и другая мысль по поводу них: вы не можете общаться с ними. Понимаете? Если у вас есть трудности с кем-то или с чем-то, значит, у вас, должно быть, есть и такая мысль по этому поводу: «Я не могу с этим общаться».

Что происходит с деятельностью людей на физическом уровне, что происходит со скоростью их реакции? Тут происходит соответствующий рост показателей. Мы создаём новое человечество. Единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что мы создаём новое человечество. И я хочу просто-напросто поблагодарить вас за сотрудничество.

Просто поразмыслите над этим. В следующий раз, когда у вас возникнет мысль о том, что что-то доставляет вам ужасные неприятности, просто задайтесь вопросом: можете ли вы с этим общаться? И если бы вы пообщались с этим достаточно мягко, вы не получили бы в ответ слишком резкой реакции. Если вы немного просчитались и стали общаться слишком много, или слишком быстро, или со слишком большой скоростью, тогда то, что вернётся к вам в ответ, скорее всего, снесёт вам голову. Но здесь нет ничего страшного, просто приставьте голову обратно и продолжайте общаться. Это то, что вы всегда должны делать. Причина, по которой вы прекратили общаться, заключается прежде всего в том, что вы потеряли несколько голов, но что такое голова? Попользовался - и выбросил.

Спасибо.

То, что вы должны делать, - это вновь общаться по этому каналу. Если вы проделаете это несколько раз, то обнаружите следующее: кто бы ни пытался снести вам голову, он как бы впадёт в апатию и будет общаться с вами. Очень, очень примечательно.

Что ж, в Саентологии мы получаем довольно много ответов на различные вопросы. Это ответы, которые вы когда-то давно знали, если вы не знаете их сейчас. Но эти ответы были погребены в огромной куче очень впечатляющих фактов, - в громаднейшей куче фактов, каждый из которых является в равной степени истинным. Все капли воды в океане - это капли воды, и если посмотреть на каждую из них как на факт, то она представляет ту же важность, что и любой другой факт. Только это не так. Есть факты, которые важны. Есть капли в этом океане воды, которые представляют важность, и некоторые факты в этой куче представляют важность, и всё, что делает Саентология (и так она одерживает победу), — это вновь предоставляет в ваше распоряжение факты, истинность которых вам уже была известна, и позволяет вам отбросить, благодаря внезапному осознанию этой истинности, огромное количество всякого хлама и мыслезаключений, которые не только не являются истинными, но и весьма обременительны и не стоят того, чтобы таскать их с собой.

Иными словами, Саентология меньше нагружает вас багажом, если говорить об образовании и тому подобных вещах. Но что более важно, имея в результате большую власть над фактами и властвуя над жизнью, вы, конечно же, больше можете сделать с самой жизнью, поскольку вас больше не удерживает от общения со всем подряд убеждение, что существует какой-то огромный барьер между вами и какой-то динамикой или всем миром. Между вами и всей остальной частью этой или любой другой вселенной не стоит ничего. Если вы хотите проверить это, предлагаю вам это сделать. Вы станете более счастливым человеком.

Спасибо.