Спасибо.

Спасибо.

Хорошо, сегодня вы... если вы до сих пор не усвоили данные, которые давались в ходе этих лекций, вы не усвоите их никогда.

Сегодня мы собираемся отклониться от того очень стандартизированного материала, который вы получали до сих пор. Я собираюсь рассказать вам о некоторых специализированных видах одитинга. Можно назвать их «специализированным одитингом».

Кстати, что случилось сегодня? Вы увязли в инграммах или что-то вроде этого? Слегка увязли? А?

Первый из них, конечно же, групповой одитинг.

Ну, если вы увязли в инграмме - это значит, что вы увязли в ней уже очень давно. Не говорите мне, что это известие вас огорчило.

Профессиональный одитор, который не может проводить групповой одитинг, выглядит довольно глупо. Так что вам стоит приобрести некоторый опыт в проведении группового одитинга. И меня не волнует, где вы найдёте группу, как вы будете проводить ей групповой одитинг и всё такое, - как бы там ни было, вам нужно попытаться это сделать. Неважно, состоит ли группа из двух человек или из двух тысяч.

Брать ответственность за свои преступления - ужасно... ужасно горькая пилюля.

Групповой одитингтребует от одитора определённого присутствия. И вот первое, что я должен отметить по поводу группового одитинга: одитор, которому нужно говорить со многими людьми, потому что он не может конфронтировать одного, не является хорошим групповым одитором.

Хорошо, сегодня у нас очень лёгкая тема. У нас очень... очень лёгкая тема. Она не особо связана с одитингом, который вы проводите. Мы поговорим о детях, о проведении процессинга детям.

Это само по себе образует своего рода шкалу. И внизу, в самом её основании, у нас прежде всего есть, конечно, одитор, который не может проводить групповой одитинг. Он просто не может конфронтировать группу.

В одитинге есть много специализированных задач. Большинство из них... вы их видите, когда вы их видите, и когда вы с ними сталкиваетесь, вы с ними справляетесь.

Затем, сразу над этим уровнем, у нас идёт человек, которому нужно конфронтировать группу, потому что он не может конфронтировать одного человека, понимаете?

В один прекрасный день вы соберётесь одитироватъ диабетика, и вы впадёте в отчаяние, не зная, какой процесс ему провести. И вы будете готовы сказать: «Проклятье! Рон не сказал нам, что проводить диабетикам». Да, именно так. Но Рон знает, что проводить диабетикам, и я прямо сейчас расскажу об этом!

А ещё выше - тот, кто конфронтирует отдельного человека, но имеет некоторые трудности с конфронтированием группы.

Вот вам правило: когда человек чего-то не переносит и не терпит, нужно добиться, чтобы он стал относиться к этому терпимо. Он является полным следствием того, что он не может терпеть. Вам нужно лишь изменить его состояние на противоположное (сделать его из полного следствия причиной), и вы победили.

А ещё выше - тот, кто может конфронтировать как человека, так и группу. И это самый эффективный групповой одитор. Он конфронтирует множество людей не потому, что не может конфронтировать одного человека.

Диабетик? Чего диабетик не переносит? Вам не потребуются никакие познания в медицине. Проведение процессинга диабетику - это не медицинская проблема. Прописывание инсулина и тому подобное - медицинская проблема, а процессинг - нет.

Возможно, вы думаете, что я слишком уж сильно упираю на это, но в действительности именно в этом и заключается всё мастерство группового одитора - в способности конфронтировать группу.

Вы должны выяснить, чего этот человек не переносит. Он скажет вам, что он не переносит сахар. Вот ключ к проведению процессинга диабетику. Проще простого.

И способность конфронтировать группу, конечно, включает в себя способность конфронтировать отдельного члена этой группы.

Старые процессы: «Саентология 8-8008», хороший стандартный процесс, который существует с давних времён, - СРП 8. Вы всего лишь добиваетесь, чтобы преклир некоторое время растрачивал сахар впустую» и что-то происходит с его диабетом, понимаете?

Таким образом, человек, который может конфронтировать группу, может хорошо проводить групповой одитинг. И вы обнаружите, что он также может проводить курс «Эффективность личности». Наш критерий для оценки курса «Эффективность личности» всегда был таким: сколько человек пришло в понедельник вечером? И сколько их осталось в пятницу вечером?

Вот так просто. Вы побуждаете его делать что-то с тем, что превращает его в полное следствие, и его состояние улучшается, - вот и весь рецепт. Видите, как это просто? Что он может с этим сделать? Ну, как минимум, он может заменить это на что-то другое.

Есть многие... многие начинают с шестнадцати человек в понедельник вечером, а в пятницу остаются с двумя. Так не годится. Это не годится. Это говорит о том, что этот человек не может конфронтировать ни группу, ни отдельного человека. Он находится где-то ниже этой способности.

Взгляните на Шкалу реальности. Закупорить это, сделать это невидимым, уйти от этого и оказаться где-то в другом месте, конфронтировать это, познавать это на опыте, и, наконец, вообще не испытывать необходимости что-то с этим делать. И вы обнаружите, что чаще всего в кресле для одитинга перед вами оказывается человек, который одолжен что-то с этим сделать». «Должен что-то с этим сделать».

И это единственное, что нужно для исправления ситуации. Вы понимаете, дело не в том... вам нет необходимости давать ему долгие уроки ораторского искусства. Полезно уметь говорить на том же языке, что и группа, но вам нет необходимости указывать ему, как держать руки, когда он читает лекцию группе. Понимаете?

Как вы думаете, каким образом он всё время удерживает эту штуковину и почему? Он удерживает эту болезнь, чтобы он мог что-то с ней сделать. Я знаю, что это кажется идиотизмом, но такова любая аберрация. Это идиотизм! Индивидуум удерживает у себя аллергию на сахар для того, чтобы он мог что-то с ней сделать. Это слишком просто, не так ли? Но именно поэтому у него есть такая аберрация - ради того, чтобы он мог что-то с ней сделать. И почему он удерживает эту аберрацию? Разумеется, потому, что он должен что-то с ней сделать.

Вам никогда не попадалась в руки какая-нибудь старая книга о том, как ораторствовать? Поразительно. Жесты... что они означают, понимаете? Просто великолепно.

И когда вы рассмотрите какой-то очевидный предмет, скажем, сахар у диабетика, вы обнаружите, что когда-то у него было что-то, с чем он «должен был что-то сделать», но теперь он в апатии по этому поводу. И это гораздо более подходящая мишень для вас.

Но всё, что необходимо... допустим, вы руководите организацией, у вас появляется одитор и вы хотите узнать, может ли он конфронтировать группу. Единственный критерий прост: сидят ли всё ещё люди в зале в конце ряда встреч? Вы понимаете? Если у них была хоть какая-то возможность уйти, воспользовались они ею или нет?

«О, - говорит он, — артрит? О-o! У меня много лет не было артрита. У меня сейчас диабет. Уже много лет не было артрита».

И поскольку это работает, то просто проводится проверка «с вечера понедельника до вечера пятницы». И очень часто у вас в конце остаётся группа в двадцать человек или около того. Почему некоторые... зависит от дилетантства, насколько оно присутствует. Кто-то приходит посмотреть, что это вообще такое, понимаете, что-то в этом роде. Ну, вы, как правило, теряете этих людей, хотя обычно они составляют небольшой процент.

Иногда вас просто поражает, сколько усилий прилагает человек, удерживая у себя заболевание, чтобы он мог что-то с ним сделать. Ему приходится очень трудно. А в процессинге вы можете с лёгкостью убрать это состояние.

Так что если вначале у кого-то было двадцать человек, а в конце осталось восемнадцать, что ж, вы говорите, что у него всё в порядке... всё в порядке. Это прилично, знаете. Это не так уж и плохо. Я хочу сказать, люди после этого не плакали втихомолку всю ночь или что-нибудь в этом роде. Это было не так уж и плохо. И это вполне приемлемо. Это вполне приемлемо.

В частности, если у человека артрит, вы можете из тона 1,5 или одной из чуть более низких гармоник этого тона загнать его в апатию - и проявления артрита исчезнут.

Но давайте просто представим, что может случиться. Если кто-то явно может конфронтировать отдельного человека, а также может конфронтировать группу, и если это у него хорошо получается, то в течение недели число людей у него будет расти. Такого почти никогда не бывает, так что не ждите, что это произойдёт, но группа в таком случае растёт в течение недели.

Но ему не станет лучше, верно? Конечно, не станет. Забавно, что, если вы с помощью процессинга поднимете этого человека по шкале, артрит у него проявится снова. Таким образом, когда кого-то просто бьют по голове, это очень часто излечивает его болезни. Почему? Потому что это сбрасывает его вниз по Шкале тонов, ниже уровня, который позволяет ему удерживать заболевание. Так возникает представление о великой панацее под названием шок: ударив кого-то по голове, вы опускаете его тон ниже того уровня, на котором он может удерживать болезнь.

Вы начинаете в понедельник вечером, к среде у вас пять новых людей, а к вечеру пятницы появляется ещё восемь или десять человек. Вы понимаете? Рост. Показатель всегда таков.

Однако он всё ещё пытается что-то с ней сделать. Этот парень всё ещё пытается что-то с ней сделать. Эта девочка, этот ребёнок... эти люди всё ещё пытаются что-то с ней сделать. Вам достаточно сказать: «Средство от этого очень простое. Вы берёте влажный мешок, как следует насыщаете его угольной пылью, а затем этим мешком протираете лицо больного три раза в день, в то же время пиная его в живот. И его ишиаса как не бывало.

К примеру, я, проводя серию лекций для публики, понимаю, хорошо ли идёт эта серия лекций (если это просто регулярные лекции, скажем, еженедельные или что-то в этом роде), по тому, растёт ли число слушателей. Если оно постоянно растёт, тогда всё идёт просто замечательно. Если оно не меняется, я говорю себе: «Я сдаю». А если число людей начинает немного уменьшаться... ну, тогда я решаю, что реклама подкачала. [Смех.]

Да, возможно, он избавится от ишиаса. Он опустится по шкале до точки, где он больше не сможет удерживать ишиас и что-то с ним делать. Конечно, это идиотизм - болеть ишиасом ради того, чтобы что-то с ним делать, это идиотизм. Но вы можете опустить человека ещё ниже - до точки, в которой он осознает, что не может ничего с этим делать, и тогда он создаст у себя другие болезни, которые будет непросто распознать и вылечить.

Так вот, если вы очень хороший групповой одитор и если вы регулярно проводите групповой одитинг какой-нибудь группе саентологов... довольно часто групповой одитинг проводится раз в неделю, ближе к вечеру или вечером. Группа собирается, и один час из двухчасовой встречи отводится на групповой одитинг, как-то так. Если вы занимаетесь с такой группой, вам нужно отслеживать посещаемость, чтобы знать, как у вас идут дела. Ведь если посещаемость нисколько не снижается, то у вас всё в порядке. Если снижается - ого, что-то здесь не так. Определённо, что-то не так - и дело не просто в рекламе.

Понимаете, теперь с ним что-то не так. Вы начинаете одитировать его, поднимая его вверх по шкале, и у него что-то включается, - мы называем это «соматика». В ходе процессинга она появляется ненадолго. В процессинге человек проходит через такие соматики, которые практически убили бы его, если бы ему пришлось испытать их в повседневной жизни.

Ну, а если посещаемость начинает увеличиваться, что ж, у вас, без сомнения, всё замечательно. В сущности, именно это и должно происходить - увеличение. Если группа у вас увеличивается, значит, вы создаёте молву.

В одитинге вы можете вызвать у человека такой сильный жар, что если бы он начался у него на работе, то его немедленно отвезли бы в больницу. А в кресле для одитинга... это общеизвестно, но я всё-таки скажу: среди состояний, знакомых человечеству, нет такого, которое не включалось бы на короткое время в сессиях одитинга. Нет такого состояния, которое не включалось бы. Какая-то тень этого состояния, какое-то его подобие или же какое-то реальное и острое его проявление могут включиться в сессии одитинга. И это означает лишь то, что, поднимаясь по шкале, человек проходит через это состояние.

Время от времени кто-нибудь прибегает ко мне и говорит: «Может, мы дадим рекламу в “Воскресных гадостях”? Это стоит всего шестьдесят четыре фунта, или пару тысяч долларов, или около того. Понимаете, это же небольшая трата. Мы же можем просто дать такую большую рекламу крупным шрифтом, да?»

Чтобы из чего-то выйти, нужно через это пройти. Проходя через что-то, выходишь из этого. Это основные принципы процессинга.

И они очень часто удивляются, почему я смотрю на них, понимаете, и говорю: «Ну, не знаю. Если вы собираетесь давать какую-либо рекламу, давайте помещать маленькие объявления, и пусть будет много рекламных публикаций, а не просто одно большое броское объявление. Такая рекламная политика всегда лучше» - и так далее.

Скажем, вот у этого человека был артрит. Его ударили по голове... Новейшее лекарство: инъекции золота. Я думаю, что эти инъекции золота «исцеляют» бумажник пациента намного быстрее, чем его артрит.

Но я, по сути, не вполне с ними откровенен. Если их группы не растут; значит, эти люди не получают ту единственную рекламу, которая у них может быть. Молву нельзя купить.

Врачи говорят, что есть какие-то лекарства под названием СН или что-то вроде того, или BN (нет, возможно, это от бешенства, я не очень за этим слежу). Эти лекарства производят какие-то изменения в пациенте и, если он будет принимать их до конца жизни, он будет исцелён. Так вот, я не считаю, что что-то можно назвать средством излечения, если человеку нужно весь остаток жизни принимать его. Понимаете? Это как костыль.

Агенты по связям с прессой... их называют специалистами по связям с общественностью, но это просто пресс-агенты... эти парни прежде всего знают, что молву нельзя купить. И они из кожи лезут вон, добиваясь, чтобы у актрис крали драгоценности, понимаете, и разыгрывают прочие трюки. Поджигают отель, пока те принимают ванну. Понимаете, что угодно... что угодно, лишь бы это попало в широкую прессу. Но, в общем-то, это удостаивается лишь экстренного сообщения. И если актриса не входит в число действительно хороших актрис, это никак не помогает картине, что весьма примечательно. Это источник несметного количества разочарований для пресс-агентов. Если картина халтурная (пользуясь голливудским техническим термином), халтурная... Это напомнило мне один случай (если говорить о языке Голливуда).

Допустим, вы перестаёте давать лекарство, и человек реагирует как-то иначе. Вы перестаёте давать лекарство, и он реагирует как-то иначе. Вы понимаете?

• Один продюсер спрашивает: Ну как дела?

Хорошо. Вы одитируете его, и он реагирует как-то ещё. И если вы одитируете его правильно, то он поднимается по шкале. И если вы работаете в одитинге именно с тем, что с ним на самом деле не так, то он поднимается до апатии. И апатия - это очень высоко по шкале.

Он поднимается от незнания того, что же с ним не так, до чувства какого-то стыда (он сам не знает из-за чего), а потом начинает кого-то обвинять, а еще позже начинает сожалеть, что он вообще получил одитинг; после этого он становится апатичным, и он, возможно немного поплачет об этом или что-то в этом роде. Позвольте мне сказать вам, его состояние улучшается, он ступенька за ступенькой взбирается по основной Шкале тонов. Вы понимаете? Но поднимаясь вверх, он снова проходит через те состояния, ниже которых он когда-то упал. В сессии одитинга он проходит через них с лёгкостью. С ними не связана настолько сильная боль, которая возникла бы, если бы он пережил всё это в обычной жизни.

Вы можете включить у человека мигрень и провести его через эту мигрень к лучшему состоянию. Но в течение нескольких минут он будет страдать мигренью, сидя в кресле для одитинга. Улавливаете?

Эти парни действуют в этой области только за счет существования молвы. Они понимают, что у них не слишком много влияния. Это просто люди, которые пытаются передать новости в газеты. Они не из тех, кто сам играет или кто действительно создаёт молву. Они не продюсеры, которые делают хорошие фильмы. Они не писатели, которые пишут хорошие сценарии, понимаете? Они просто пытаются заставить что-то идти полным ходом. И они знают, что это не очень-то возможно.

А если бы мигрень включилась у него в повседневной жизни, он был бы вынужден засунуть голову в ведро со льдом или что-нибудь такое, и он испытывал бы непереносимые страдания. Но поскольку он получает одитинг, он уже в какой-то степени делает что-то с этим, вы понимаете? Так что острота боли уменьшается, и он проходит через это состояние и поднимается по шкале. Возможно, одитору требуется не столько храбрость, сколько понимание этого обстоятельства и это имеет самое непосредственное отношение к проведению процессинга детям.

И поэтому они постепенно опускаются до очень низкого уровня по Шкале следствия. Они пытаются создать полное следствие... масштабное, полное следствие в отношении всех, понимаете? Громадные объявления и громадные рекламные щиты.

Чтобы как следует одитировать детей, вы должны знать всё о том, как одитировать взрослых. Одитинг ребёнка требует большего количества ноу-хау, чем одитинг взрослого, - всегда. Почему? Потому что ребёнок не может сказать вам, с чем он должен что-то сделать. Он не в состоянии ясно выражать свои мысли. Описательный язык, которым он пользуется, и неспособность долго удерживать внимание на чём-то одном, - оба эти фактора затрудняют задачу одитора.

И эти парни говорят: «Люди не хотят приходить на наши немые фильмы? Ладно, мы сделаем так, чтобы в фильмах была речь», и это нормально, это просто техническое усовершенствование. Ну а как насчёт следующего шага? «Они не станут смотреть чёрно-белое кино, поэтому мы ослепим их цветом». Ладно, это неплохо, но как насчёт следующего шага? «Они не станут смотреть на маленький экран, поэтому мы возьмём экран, который окружает зал целиком, и тогда каждый будет полностью окружён».

Ребёнок находится в гораздо худшем состоянии... не потому, что я имею что-то против детей, это лишь опыт... Ребёнок находится в гораздо худшем состоянии, чем большинство взрослых. Вот маленький ребёнок носится туда-сюда: вы думаете, что он счастлив, да? А-а, давайте-ка посмотрим на него, давайте посмотрим на него. Да, у него есть сколько угодно шансов. У него есть надежда. У него есть будущее. Он надеется вырасти, стать взрослым. Это его побудительная сила.

И здесь у вас начинается... это выходит за рамки просто технического усовершенствования... здесь появляется навязчивое желание следствия. На всём белом свете нет причин для того, чтобы люди охотнее ходили туда, где большой экран, чем туда, где экран маленький.

Но давайте взглянем на него попристальнее. В каком количестве часов сна он нуждается? Как часто он должен есть, чтобы быть в порядке? Как он обычно выражает протест? И это чётко указывает его положение на Шкале тонов, не так ли? Он плачет. О, многие дети слишком низко на шкале, чтобы плакать. Ребёнок, который может легко заплакать, находится в довольно хорошем состоянии.

На самом деле есть множество фильмов, которые доставили мне удовольствие, хотя и были записаны на шестнадцатимиллиметровой плёнке, с довольно плохим качеством звука. На самом деле, если фильм хороший, шестнадцати миллиметров в гостиной - хватает за глаза.

Между прочим, почти все книги о воспитании детей были написаны людьми, у которых не было детей. Я не из их числа... не из их числа.

В Голливуде руководители одной... руководитель одной большой студии постоянно берёт работу на дом. Ему вечно приходится тащить какую-нибудь картину домой. Я не знаю, зачем ему нужна компания, чтобы сидеть и смотреть фильм, но очень часто тебя тащат взглянуть на чей-нибудь последний опус. И он сам управляет аппаратом. Он сидит и смотрит. Маленький, крошечный экран и всё такое.

Я чётко помню, как я поднял маленькую Диану выше тона горя. Она легко могла заплакать. Так что однажды я подумал: «Вот подходящий случай». Она могла плакать по самым разным поводам. Так что я взял и сказал ей: «Диана, плачь». Она стала плакать и потеряла контроль над плачем. Вы понимаете? Я сказал: «Хорошо. Отлично. Теперь плачь снова». Она стала плакать и снова потеряла контроль над плачем, но теперь немного меньше. Я провёл её через слёзы. И она обрела способность включать и выключать настоящие слёзы по желанию, полностью осознавая это. И она больше не плакала по любому поводу, но она стала с лёгкостью пугаться. Интересно, не так ли? Типичное проявление Шкалы тонов.

Если фильм хорош на маленьком экране, он хорош и на большом. Но фильм не станет лучше, если у вас будет восемьсот тысяч массовки и весь Рим в огне. Хотя эти ребята желают заставить вас поверить именно в это. Но здесь просто работает Шкала следствия, и вы должны это распознавать. Об этих людях не распространяется молва, и они пытаются добиться её появления силой.

Так вот, состояние ребёнка, в общем-то, нельзя назвать хорошим. Давайте взглянем на него: время, в течение которого он способен удерживать на чем-то внимание, очень мало; обладание разбито вдребезги... оно очень плохое. Реакция ребёнка на обладание - это что-то невероятное. Его уровень общения - просто поразительный. А если он очень возбуждён, его способность следовать приказам и инструкциям оставляет желать гораздо лучшего.

В тот момент, когда кто-то принёс в дом маленький экран под названием «телевизор», индустрия кинематографа с огромной скоростью пошла на спад.

А теперь просто посмотрите на него не как на ребёнка, а как на кейс. Тогда вам откроется секрет проведения процессинга детям. Перестаньте говорить: «Он всего лишь ребёнок, поэтому...» - и так далее, и так далее, и так далее... Перестаньте следовать социальной драматизации: «Всё оправдано, потому что дети есть дети, мальчики есть мальчики, банальности есть банальности» - и так далее, и так далее, и так далее, понимаете? Все такие заявления означают лишь то, что человек подвергает неестьности то, что он наблюдает.

Будь они способны создать это колоссальное полное следствие, будь они способны тем или иным образом проломиться через коммуникационные линии, они делали бы это и сейчас, так ведь? Но этого не происходит. Кто-то изобрёл ящик, весело болтающий в приёмной, и всё. Кинофильмам пришёл конец.

Вот наблюдение очевидного: он является кейсом, и он находится в определённом состоянии. Он реагирует определенным образом. Будучи ребёнком, он ничем не отличается от взрослого, разве только размерами тела и состоянием кейса.

Что же случилось? Дело в том, что фильмы, по сути дела, никогда не создавали так много молвы, как театр. Почему продолжает существовать театр? Мы видим, что очень немногие театральные спектакли сопровождаются грандиозной рекламой. В театре работает намного меньше пресс-агентов. Дело в том, что он живой. Дело в том, что здесь задействованы настоящие массы. А у двухмерного экрана изначально был определённый недостаток: с ним не было связано никакой массы.

Он полон надежд, и у него лёгкое тело, которое сила тяжести меньше притягивает к Земле, чем взрослое тело, так что создаётся видимость, что он очень жизнерадостный и энергичный. И эта видимость нас обманывает. Дети редко бывают жизнерадостными. Если ребёнок всегда и везде остаётся жизнерадостным, то это нечто необыкновенное. Дети могут легко бегать и скакать, и кажется, что у них много энергии. Но это не так, если сравнить их со взрослыми. Посмотрите, например, долго ли они смогут поднимать кирпичи. Попросите ребёнка поднимать кирпичи. Он поднимет один-другой и выдохнется. Понимаете?

И поэтому театральный спектакль (имеется в виду хорошая масса, хорошее представление, хорошая пьеса и всё такое) посещается вне зависимости от того, много ли рекламы. Достаточно просто известить публику, что такой-то театр гастролирует там-то и там-то. И если спектакль хорош и публика в целом хорошего мнения об этих актёрах, этих авторах и так далее, что ж, все билеты раскупят на год вперёд или около того.

Так вот, ребёнок способен удерживать своё внимание на чём-либо лишь в течение короткого времени, потому что каждый раз, когда вы пытаетесь улучшить его кейс, он сталкивается с таким количеством соматик, с каким ни вы, ни он не можете справиться. Вот почему я начал с разговора от том, что преклиры, поднимаясь по шкале, проходят через соматики. Каждый раз, когда ребенок пытается удержать своё внимание на чём-то, по нему бьет какая-то соматика, так что он может удерживать внимание на чём-то максимум несколько минут, а затем у него возникает включение. Что с ним происходит? Он проходит что-то вроде процесса под названием «Конфронт». Именно так; именно это и происходит, как только вы просите его обратить на что-то внимание. И то, что он может удержать своё внимание лишь в течении короткого времени, - это всего лишь говорит о том, что он «получает по голове» каждый раз, когда что-то конфронтирует. Знаете, человек пытается направить своё внимание на источник света, он совсем недолго удерживает внимание на источнике света и убирает его прочь - главным образом потому, что ему кажется, что это слишком. Это типично и для детей: им кажется, что это слишком.

Приходят критики и пытаются внести свою ничтожную лепту - это ни черта не влияет. Вам почти гарантирован аншлаг, если все критики Нью-Йорка соберутся вместе и единодушно охают последний спектакль. На спектакль это никакие повлияет, но, если они могут достичь согласия в том, что спектакль никудышный, что ж, как правило, это значит, что продюсер добился успеха. Критики здесь не оказывают влияния. Реклама здесь не оказывает влияния. Не имеет значения, если в вашей газете пишут, что вы бездельник, вы паразит, вас надо расстрелять, что вы психошарлатан. (Я не знаю, кто такой психошарлатан. Я думаю, их почти всех истребили к концу девятнадцатого века.)

Самая большая трудность при работе с детьми... В прошлом это было связано с их способностью удерживать внимание. В Саентологии такой проблемы нет. В Саентологии способность удерживать внимание - это не проблема. Самая большая трудность одитора при работе с детьми такова: добиться от ребёнка, чтобы он сделал что-то, что он может сделать. Это типичная проблема одитинга низкотонного кейса. Добиться, чтобы он сделал что-то, что он может сделать, а затем улучшить эту способность. Он мало что может сделать! Вот с чем у одиторов трудности. Они всегда переоценивают кейс.

Но они говорят: «Ты никто, ты пустое место... и это секта... тяв, тяв, тяв, тяв, тяв, тяв, тяв». Единственная ошибка, которую вы можете допустить, - слушать всё это. Возможно, вся аудитория этого парня состоит из вас. А вы беспокоитесь, беспокоитесь, беспокоитесь об этом. Ей-богу, если бы я волновался о плохих публикациях или о хороших публикациях, мы никуда бы не пришли, потому что у нас уж точно не было недостатка ни в тех, ни в других. И я выяснил самым непосредственным образом... я сейчас говорю вовсе не просто так, я говорю лишь о группе, о работе с группой, о наличии людей в группе и о том, чего вам удаётся добиться. Это единственный показатель. Я видел, как в одном городе одна за другой появлялись самые разные газетные статьи: хорошие, плохие и так далее - и число людей, с которыми центральная организация фактически работала и которые туда приходили, не изменилось от этого ни на одного. Посещаемость не менялась ни на одного человека, неважно, были публикации или нет.

Люди говорят о детях: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля, тра-ля-ля»... Из поэзии и прозы они вынесли образ: «Детство - счастливое время! Детство - самая счастливая пора. У ребёнка жизнь - легче не придумаешь, такая милая игра воображения». Да уж, еще какая игра воображения! Дети находятся на уровне «Заменять» на Шкале тонов. А взрослые говорят: «О, как бы я хотел снова стать ребенком». Или: «О, вот бы снова быть таким же полным надежд». «О, хотел бы я, чтобы вся жизнь снова была впереди, хотел бы я иметь в запасе ещё столько лет жизни тела». Но нам уж точно не стоит завидовать попыткам ребенка приспособиться к окружению после всего того, что он недавно пережил.

Но вот единственное, от чего она менялась, единственное на моей памяти, от чего посещаемость подскакивала как бешеная при широком распространении: я подготовил серию пятнадцатиминутных лекций... шестьдесят четыре лекции... я проигрывал их на малюсенькой музыкальной радиостанции. У неё было мощности, наверное, с три горошины, и у вас была надежда расслышать что-то, когда вы находились на противоположном конце зала от антенны, если у вас был хороший приёмник. И благодаря этим лекциям... это были просто лекции, ничего особенного, просто пятнадцатиминутные лекции... каждый вечер набивалось сто двадцать пять человек новой публики. Это в среднем за то время, пока читалась эта серия лекций. Но опять же, дело в присутствии, а не в рекламе. Вы понимаете?

Ребёнок находится в довольно затруднительном положении главным образом потому, что ему только что снесли его глупую голову. Понимаете? Ей только что приходилось очень туго - возможно, она в больнице умерла от рака или чего-то подобного. Этот человек потерял все - от болезни или, возможно, от старости. Или, может быть, он только что совершил самоубийство, этот маленький мальчик, понимаете? Возможно, он совершил самоубийство всего три-четыре года назад. Знаете, спрыгнул вниз головой с крыши небоскреба, забрызгал весь тротуар внизу. Девушка сказала ему: «Прощай. Не хочу тебя больше видеть». Понимаете? Бац! А, может быть, она ехала со всем семейством в автомобиле, и на шоссе произошёл обычный инцидент, и они погибли, понимаете» - все до одного.

Так вот, дело было не в том, каким было моё присутствие, хорошим или плохим. Что-то там происходило. Люди были признательны за то, что им читали лекции. Понимаете, у вас есть две вещи. Есть то, что вы делаете, и есть то, что сами люди думают об этом... и, как следствие, что они об этом говорят. Понимаете, это те две вещи, которые вас интересуют. Вас интересует в первую очередь то, что вы делаете, та услуга, которую вы предоставляете, заинтересованность, которую вы можете порождать. И во вторую очередь - реакция самих людей на эту конкретную услугу.

Ребёнок ужасно близок к смерти. Он оказался в новом окружении, но он всё ещё опасается того, что он только что пережил. Жизнь небезопасна. Прикасаться к вещам на самом деле небезопасно. По при этом, конечно, не имеет значения, к чему вы прикасаетесь, ведь неё равно всё на свете полетит к чёрту; так что давайте упадем с чего угодно и влезем во что угодно. Такой вот смешанный, запутанный подход.

Так вот, мы можем усовершенствовать это и сказать: «Нам нужны агенты по связям с прессой, и нам нужна реклама, нам нужна реклама тут и там, и нужно несколько тысяч фунтов здесь, и нужно особое внимание тут, и...» О, нет, нет, нет, нет, нет, нет. Ничто из этого не имеет особого значения.

Понаблюдайте, как играют дети, и вы сразу это увидите. Людям свойственно думать, что дети должны быть шумными и возбуждёнными. Хорошо, я допускаю, что дети действительно бывают шумными и возбужденными. Но понаблюдайте за ними, особенно к вечеру, - они все больше и больше шумят, все больше и больше расстраиваются и возбуждаются... Посмотрите, их выкрики, вопли и смех перемешаны с горем, болью и обидой, видите? У них всё сильнее и сильнее проявляется истерия, всё сильнее и сильнее проявляется истерия, всё сильнее и сильнее проявляется истерия, и под конец они становятся почти полностью невменяемыми.

Вспомните, скоро девять лет, как мы существуем на международной арене. Мы по-прежнему продолжаем деятельность. Сегодня Саентология, по суммарным показателям, имеет больше дохода и обслуживает больше людей, чем любая другая сфера деятельности в сфере душевного здоровья на планете. И это не пустая похвальба. При этом у нас очень мало рекламы. Мы рекламируем несколько книг.

Я поражаюсь, когда какая-нибудь мамаша снисходнтелыю говорит. «Ну, это... знаете, это просто дети. Так они себя и ведут. Разве они не веселятся от души?»

Мы даем объявления в газетах. Мы говорим людям, где они могут нас найти. И это почти всё.

Как-нибудь подойдите к какому-нибудь ребёнку и спросите: «Тебе хорошо и весело?»

Так что ни в коем случае не возлагайте вину за уменьшение группы ни на что, кроме присутствия перед группой того человека, который обращается к этой группе, работает с ней или проводит ей групповой одитинг. В этом всё и дело. Именно в этом. Вот как это важно.

Он автоматически ответит: «О, да, мне хорошо...»

Единственное, за что человек несёт здесь ответственность, - это за услугу. Не думайте, что ваш выход на сцену в розовом трико заинтересует людей настолько, что они придут снова в следующий раз. Это вообще ни при чём. Важно то, что вы можете сделать для них. И это всё.

«Нет, скажи, тебе хорошо и весело?» Никто никогда не задавал детям подобные вопросы, а если и задавал, то редко получал ответы.

И тем, настолько велика услуга, которую вы предоставляете в групповом одитинге, да и в любой деятельности по работе с группой, чётко определяется отклик, который вы получите от публики. Не нужно хвататься за мысль, будто люди не приходят просто из-за того, сего и чего-то ещё. Они не приходят потому, что вы не предоставили им услугу, и точка.

Нет, ребёнок - это трудный кейс. Это трудный кейс. Если вы одитируете взрослого через год после операции, от которой он чуть не умер, вы видите перед собой трудный кейс. Вы улавливаете?

Услуга всегда оценивается следующим образом: сколько вы даёте по сравнению с тем, сколько люди могут себе позволить. При оказании услуги всегда существует двусторонний поток. Если вы не позволяете человеку, которому оказывают услугу, внести свой вклад, вы помещаете этого человека на застрявший поток. Ему нужна возможность тем или иным образом внести ответный вклад. Он будет вносить ответный вклад деньгами или предоставлением новых услуг.

Хорошо, а что если вы одитируете того, кто беззащитен в своём окружении и кто пять лет назад был убит? Видите, какого масштаба задача перед вами стоит.

Составная часть услуги и критерий ее оценки - это наличие или отсутствие вклада. Люди, которые не получают никаких результатов от интенсива и которые всё же должны заплатить за этот интенсив, испытывают большое нежелание за него платить. И когда люди начинают говорить вам, что они не хотят платить за интенсив, можете отнести это на счёт того, что они почему-то не получили результатов, которые, по их мнению, должны были получить. И они урезают свой вклад настолько, насколько им кажется, что они сами не получили вклада, понимаете?

Есть и еще один фактор. Этот ребёнок, возможно, попал в переплёт под названием «область между жизнями». Эта глупая штука всё ещё существует. Сразу после смерти ему всадили хороший, мощный имплант; ему что-то «стёрли», так что он теперь ничего не знает. Это довольно любопытно. Итак, вы как одитор сталкиваетесь с весьма непростой комбинацией.

У вас вообще не бывает проблем с тем, чтобы добиться от людей оплаты счетов, если вы даёте им - в соответствии с их реальностью и пониманием - то, что, по их мнению, они должны были получить. Вы понимаете? Вообще никаких реальных проблем.

Есть несколько ошибок, которые вы можете допустить. Вот главная - вместо стандартной сессии проводить ребёнку одитинг урывками. Вы берёте ребёнка: никогда толком не начинаете сессию, никогда толком её не заканчиваете, проводите ему немного такого одитинга... знаете, нечто вроде плохого «одитинга аа чашечкой кофе».

Тот же принцип действует и в бухгалтерии. Вы заглядываете в бухгалтерию и просматриваете каждый просроченный счёт. Затем вы идёте в центральный файл, и всё, что вы ищете, - это разрывы АРО с отделением процессинга. Вы вообще не смотрите на неоплаченные счета. Вы ищете неспособность предоставлять услуги или имевшее место непредоставление услуг. Вот и всё. Нежелание оказывать услугу, непредоставление услуги в качестве обмена.

Вы себе не представляете, насколько лучше работает одитинг на маленьком ребенке, если вы, начиная сессию, говорите ему: «Найди одитора, найди преклира, найди комнату».

Чтобы получать от кого-то вклад, нужно вносить вклад самому. Поэтому у группового одитора, который осуществляет прекрасный 8-К по отношению к группе в целом, хорошо проводит групповой одитинг, у которого хорошее присутствие и который может конфронтировать каждого человека в группе и конфронтировать группу в целом, нет абсолютно никаких трудностей с тем, чтобы привлечь очень много людей на групповой одитинг. С этим нет особых трудностей - как и с тем, чтобы заполучить людей, которые бы пришли и слушали. Вот что здесь требуется. Это всё, что здесь требуется, и мы обманываем себя, если думаем, что требуется что-то ещё.

Когда вы одитируете детей, вам нужно научиться перестать обращать внимание на других взрослых поблизости, которые подсмеиваются, презрительно фыркают и осмеивают саму идею того, что ребёнок может понять вас, когда вы с ним говорите. Общение с ребёнком кажется большинству взрослых полной глупостью. Они не разговаривают с ребёнком.

Одно время у нас был «саентолог» (в кавычках), который никогда... он просто никак не мог собраться и прочитать «Основы жизни» или какие-нибудь ещё материалы, в которых содержится информация по данному предмету. Он мог встать и выдать лекцию не подготовивившись, и в действительности он вообще не знал, о чём говорил.

Пяти-шестимесячный младенец... я видел, как няни... они очень быстро избавляются от такого подхода; что-то излечивает их. Я подхожу к пяти-шестимесячному младенцу и говорю: «Привет. Как поживаешь?» Я разговариваю с ним совершенно идеально... понимаете, с глазу на глаз; и ребёнок успокаивается и смотрит на меня... его лицо становится спокойным. Вы объясняете какому-нибудь маленькому ребёнку, что сейчас произойдёт... может быть, ему всего два месяца, но вы объясняете ему: «Сейчас я тебя сфотографирую»; вы подходите к нему и рассказываете, что сейчас произойдёт.

И в конце концов мы поймали его и немного поднатаскали. После этого кто-нибудь из окрестных профессионалов, бывало, приходил к нам и говорил: «О господи! Почему вы не заткнёте этому парню рот?» Нет, этот парень был... его присутствие перед публикой, понимаете, было очень хорошим, то есть он мог конфронтировать человека и конфронтировать группу, и он это делал! А когда ему задавали вопросы, он отвечал на них! Некоторые его ответы были неудачными, но всё равно очень уверенными.

К примеру, на днях маленький Артур... врач заставил его открыть рот и искал что-то у него в горле - наверно, часы, которые кто-то потерял, или что-то в этом роде. И ребёнок был немного в шоке. Понимаете, он: «А-а-а-а-а».

Так вот, он мог бы сделать одну вещь, и тогда у него не было бы группы. Он мог бы сказать: «У меня много своих идей. Хаббард, конечно, неплохой парень, но у меня много своих идей, и все они отличаются от его идей», и людям это не понравилось бы, потому что эта линия так или иначе идёт через промежуточную точку. Это отличный способ разрушить организацию - сказать людям, что существует раскол и некие расхождения между мнениями двух людей, и таким образом вызвать энтурбуляцию. Люди начинают думать, что имеют дело с энтурбуляцией, а не с 8-К. Так мы подходим к нашему первому данному относительно группового одитинга и работы с группой: плохой 8-К или энтурбуляция заставляют людей уходить прочь толпами - просто вот так.

Я подошёл, взял его на руки и сказал: «Ну ладно. Всё уже закончилось».

Возможно, большая часть неудач в групповом одитинге происходит из-за нежелания создавать в отношении людей столь большое следствие. Кто-нибудь говорит: «Ba-ea-ea-ea» — и встаёт со своего стула во время сессии группового одитинга, а человек, который ходит по залу в качестве помощника, не швыряет его обратно на стул и не добивается того, чтобы тот прошёл процесс до конца. Он позволяет ему... он вступает с этим в В-и-О, спорит с парнем, позволяет ему выйти из зала и не удерживает его в сессии. Такое количество энтурбуляция само по себе разрушает гладкий 8-К группового одитора. Лишь это само по себе.

Он глядел внимательно. Он сказал: «Уф! Это хорошо!» - понимаете? Врач заметил это краешком глаза; он стал смотреть в оба. Что-то произошло. Он увидел общение там, где он никак не ожидал его увидеть. Как правило, когда вы начинаете разговаривать с детьми как с людьми, другие взрослые обращают на это внимание. Вам нужно научиться не вступать в В-и-О с этой реакцией, потому что эти люди просто подвергают неестьности общение с детьми: именно это означают их насмешки, смущение, противодействие и так далее.

Правильное действие абсолютно другое. Вы просто швыряете этого парня на стул и говорите: «Делай это! Делай это. Делай. Делай это. Делай это! Р-р-р!» Этот шум не беспокоит остальных в группе. Он беспокоит их, только если не прекращается и если парня не водворяют сразу же точно в то русло, по которому движется группа.

Обычно няни прекращают делать это после... Я устраиваю для них демонстрацию. Я убедительно им доказываю, что ребёнок куда сообразительнее их.

Работа с группой - это, конечно, определённая деятельность, это ноу-хау, это нечто, но это нечто такое, в чём наилучшие результаты достигаются за счёт ознакомленности. И вы больше всего узнаете об этом, если просто примете решение, что вы собираетесь работать с группой, понимаете? А затем вы берёте и работаете с ней. Вы собираетесь провести ей групповой процессинг - что ж, вы просто берёте и проводите ей групповой процессинг. Вы понимаете?

Так вот, когда вы вступаете в В-и-О с очень малыми размерами тела, с неспособностью общаться и так далее, свойственными ребёнку, и из-за этого не проводите ему стандартную сессию, не обращаетесь с ним как с преклиром, не понимаете, что с ребёнком можно говорить и он может вас понять, независимо от возраста и душевного состояния, - в этом случае вы не получите никаких результатов. Результаты будут просто ужасными, ведь вы обрезаете свои же коммуникационные линии.

Вам нужно знать сами процессы, и это просто. Они описаны в БПО 114. С тех пор не появлялось никаких более новых или более хороших процессов для группового одитинга. Это просто градиентная шкала естьности - в чистом виде, от начала до конца, и они очень хорошо действуют на группы. Они проводятся в Тоне 40. Вы не вступаете в В-и-О ни с чем, что происходит в группе. У вас есть помощника зале. Что бы ни случилось в зале, пока вы одитируете целую группу, с этим справляется помощник в зале. Кто-то не выполняет команды? Ладно, с этим справляется помощник в зале. Этот человек - помощник, и он подходит прямо туда, куда нужно, и добивается, чтобы команды группового одитора выполнялись.

Вы начинаете сессию с ребёнком, вы проводите сессию с ребёнком, вы используете коммуникационный мост, вы заканчиваете сессию, и точка. Это формальная сессия. Не имеет значения, продолжается ли она десять минут, час или два часа. Всё равно это формальная сессия.

Начать выполнять групповой процессинг без помощника - это серьёзная ошибка для одитора, и он не должен её допускать. Допустим, вы начинаете проводить групповой процессинг всего лишь троим людям, и, если один из них взбрыкивает, вы пропали. Если бы вы одитировали троих человек, было бы гораздо лучше взять одного и назначить его помощником. Конечно, он будет стоять рядом и половину времени выполнять команды процесса, и он станет как будто пьяным, но это к делу не относится.

Единственное исключение - это когда вы стремитесь сориентировать ребёнка в его семье. В таком случае вы не возражаете против присутствия других детей, при условии, что они у вас под контролем - другие дети, - потому что вы используете их в качестве терминалов, которые находит ваш преклир. Но вы должны быть очень хорошим одитором, чтобы одитировать ребёнка, в одной комнате с которым находятся четверо-пятеро братьев или сестёр. Вы должны быть на высоте, вы должны хорошо контролировать окружение.

Мы обычно собирали руководителей семинаров и помощников, когда я проводил групповой процессинг целому конгрессу. Я встречался с ними после этого (такое было несколько раз) и проводил им те процессы, которые они... или «команды одитинга Рона, которые вы старались не выполнять» - вспоминание таких команд, понимаете? Они застревали в сопротивлении всем этим командам, особенно когда проводился одитинг в Тоне 40. Это ужасно. Помогать при проведении одитинга в Тоне 40 - очень интересное занятие.

Как правило, вы обращаетесь с ребёнком так же уважительно, как и со взрослым. Вы приводите его в какое-то тихое место. Вы обеспечиваете, чтобы его не беспокоили. Вы обеспечиваете, чтобы он понимал, что же вы делаете. И тогда вы проводите ему стандартную сессию. Что бы вы ни проходили в этой сессии - КОО 1... это просто замечательно работает с маленькими детьми - при условии, что рядом нет взрослых. Когда какой-нибудь взрослый видит это, он совершенно убеждён, что вы просто пытаете ребёнка, и он, возможно, попытается прервать сессию.

Но, как бы там ни было, вам следует назначить одного человека присматривать за остальными двумя. Так вам будет спокойнее, потому что в ту секунду, когда один из них выбивается из колеи, ваш 8-К в отношении всей группы разрушается, если вы, групповой одитор, вынуждены сбиваться с темпа и улаживать эту ситуацию. Поэтому никогда так не делайте.

Кстати, вот замечание более общего характера: ребёнок начинает плакать, и взрослые тут же думают, что вы делаете с ним что-то плохое. На самом деле ребёнок поднимается по шкале, проходя через что-то; у него ничего не болит, и если вы прервётесь и поговорите с ним, то он перестанет плакать и продолжит проходить процесс. Понимаете? А взрослые слышат, как ребёнок кричит или плачет или что-то в этом роде, и они тут же набрасываются на вас и всё портят.

Даже в том случае, если вы приходите куда-нибудь совершенно один, там есть группа людей, они знают, что вы профессионал, и думают, что вы хотите им провести... они хотели бы, чтобы вы провели им какой-нибудь групповой процессинг, что-то в этом роде, и у вас больше никого нет - что ж, вам стоит выбрать кого-нибудь и объяснить ему, что происходит.

Когда вы одитируете ребёнка, присутствие его родителей вам только мешает. А если это ваш ребёнок, то вам иногда может помешать даже присутствие супруга. Ведь может произойти то же самое: взрослый расстраивается, потому что ребёнок расстроен. Ребёнок расстраивается, так что другой родитель тоже расстраивается. Вы понимаете?

Если кто-то не выполняет процесс, засыпает или пытается сбежать, тогда работа помощника - добиться, чтобы тот человек исполнил постулат. И это просто... и я не оговорился. Это значит добиться исполнения постулата группового одитора - и точка. Вот единственная задача помощника. А постулат группового одитора - это просто команда одитинга. Когда человек не сидит на месте - очевидно, что он не выполняет команду, так что бегство также относится к этой категории. Анатен относится к этой категории. Вы просто стараетесь добиться исполнения постулатов, или команд, группового одитора. И всё. Вот и вое, в чём заключается работа помощника.

Например, я проводил маленьким детям интервью, используя очень точную процедуру. Другими словами, процедура проведения интервью ребёнку была куда более точной, чем проведения интервью взрослому. Я добивался, чтобы ни мама, ни папа, ни кто-то ещё из родственников ни в коем случае не входил в комнату, где мы беседовали. Я просто требовал: «Уходите. Вон!» Я понял это на горьком опыте. Я многое понял на горьком опыте. Это вовсе не теория.

Следовательно, он передвигается по залу. Следовательно, ваша группа должна быть рассредоточена таким образом, чтобы помощник мог ходить среди людей туда-сюда, взад-вперёд. Если стулья стоят настолько тесно, что невозможно пройти куда нужно, не натыкаясь на других людей, что ж, он просто не сможет следить за центральной частью рядов, вот и всё. Так что вам нужно расположить группу так, чтобы за ней можно было следить.

Одна маленькая девочка, которая, как считалось, была умственно отсталой... Я проводил ей «Процессинг создания», и я позволил её маме находиться в комнате. И мама тут же стала вмешиваться, оценивать, оценивать, оценивать, говорить дочке, что та должна думать, и вскоре всё пошло наперекосяк. Мы избавились от мамы и довели процесс до конца.

И вот, если вы это сделаете и если вы используете хороший подход к отдельному человеку, если у вас хороший конфронт отдельного человека, если у вас хороший конфронт группы, тогда дело в шляпе. Это всё! Вы просто двигаетесь... БПО 114, двигаетесь прямо по нему. Он послужит вам при проведении множества сессий группового одитинга - БПО 114, - потому что вы можете быстро пробежаться по нему, или можете заниматься одним разделом за раз, или можете долбить один раздел до полусмерти сессий этак пять, а затем перейти к следующему разделу. То есть вы можете дозировать материал по-разному. Неважно, было что-либо сглажено у людей или нет. Всё в конце концов будет сглажено, если люди останутся с вами.

Но взрослые очень мешают. Кроме того, у ребенка есть какие-то взаимоотношения со взрослым — не такие, которые присущи сессии одитинга; ведь обычно ребёнок в значительной степени зафиксирован на взрослом, который приводит его к вам. И ребёнок не может войти в сессию. Поэтому вам нужно, так сказать, отодрать его от самого близкого ему взрослого, чтобы ввести его в сессию. Вы понимаете?

В групповом одитинге было рассмотрено и решено множество технических проблем. И опыт показывает, что субъективные процессы идут плохо, а объективные - очень хорошо. Так что групповой одитинг проводится на какой-нибудь наглядной естьности.

Та же самая девочка, пока рядом с ней находилась мама, вела себя как полная идиотка. Как только я избавился от мамы... не мама была виновата в этом, просто ребёнок был в паршивом состоянии... как только я выставил маму из комнаты, ребёнок решил: «О, ха-ха, теперь я уже не в полной изоляции. Пожалуй, мне придётся быть откровенной с этим парнем». Понимаете? И мы поговорили по душам - точно так же, как мы могли бы поговорить по душам с любым преклиром.

Другими словами, люди смотрят на стены, полы и потолки или держатся за что-нибудь, а вот если они «думают мысль» или что-то в этом роде, то у вас будут возникать трудности всякий раз, когда вы попытаетесь добиться, чтобы они подумали мысль. Они... некоторые люди в группе подумают четыре или пять мыслей или что-то вроде того. И они выйдут из-под контроля, это просто плохой 8-К, и они получат не слишком хорошие результаты от группового процессинга, вот и всё.

Это было нечто поразительное. И состояние этой девочки начало очень быстро улучшаться, она на самом деле превосходным образом реагировала на процессинг, при условии что никого из членов семьи не было поблизости. А как только они появлялись, она начинала вести себя как идиотка. Это интересно. В конце концов она перестала испытывать потребность вести себя таким образом лишь потому, что поблизости оказывался кто-то из родных. Между прочим, это был умственно отсталый ребёнок.

И потом, в группе всегда есть человек, который доставляет беспокойство. Ему нужно внимание. Это «схлопыватель терминалов». Вы нарвались на схлопывателя терминалов. Однажды он станет бичом вашего существования. Если вы преподаёте курсы или пытаетесь работать с большими группами людей, вам обязательно попадаются схлопыватели терминалов.

И кстати, таже самая процедура применима к психотикам. Никогда не проводите психотику интервью в присутствии его сопровождающих. Не имеет значения, мужчина это или женщина; просто ни в коем случае не разрешайте сопровождающим его или ухаживающим за ним взрослым входить или находиться поблизости.

Не знаю на скольких конгрессах огромное количество людей старается встретиться со мной, и огромное количество людей встречалось со мной сразу по окончании конгресса, но ещё ни разу никто из них не поднял какой-то жизненно важный вопрос. Этим людям нужно встретиться, понимаете, и они просто... для этого нет абсолютно никаких причин. Они лишь - цк - схлопывают терминалы.

В организациях, в НЦХ есть правило: любой человек, который является несомненным психотиком, если ему проводят процессинг... не то чтобы это было каким-то правилом, поскольку в центральных организациях не одитируют психотиков, так что это правило нечасто применяется. Но если внезапно оказывается, что какой-то преклир является настоящим психотиком, и у него есть сопровождающий или это муж, или жена, или какой-то член семьи, или кто-то ещё, - правило таково: всегда проводить процессинг и этому человеку тоже. Понимаете? Добейтесь, чтобы и он получил процессинг. Тогда он не будет болтаться под дверями вашей комнаты одитинга.

И то, что вы отдаёте приказ, до такой степени рестимулирует у человека оверты, когда он сам отдавал приказы, что он просто начинает схлопывать терминалы. Это происходит совершенно механически. Вы действуете как причина... они переворачивают это, и если вы действуете как причина, они схлопывают терминалы, вот и всё. Последовательность «оверт - мотиватор» просто выносит их прямиком на вас. У вас в группе всегда есть один, двое, трое, четверо таких людей. Вам очень, очень повезло, если у вас их не больше двух. Ну, вы можете с этим справиться.

Так что можно сказать, что вы не уйдёте далеко в одитинге ребёнка, не приведя в порядок его окружение. Если вы собираетесь одитировать ребёнка, то всегда лучше одитировать также и его родителей. На самом деле, если вы одитируете родителей, вы позволяете ребёнку стать лучше. Даже если вы будете одитировать только родителей и не делать ничего больше, вы уже в какой-то мере добьётесь победы.

Так что у вашего помощника, по сути, есть ещё одна обязанность - не давать схлопывателям терминалов в перерывах схлопывать терминалы с вами, иначе у вас никогда не будет возможности передохнуть в перерыве. Вы понимаете? Неважно, обучаете ли вы людей на курсе, проводите ли групповой процессинг или делаете что-то ещё, вы не должны тратить перерыв на то, чтобы разговаривать с людьми, которые схлопывают с вами терминалы. Прежде всего, они, как правило, ничего не хотят... у них нет причин чего-то хотеть. И если вам предстоит вторая сессия группового одитинга, вы должны дать себе передышку, вот и всё.

Только посмотрите на некоторых родителей и детей - это нечто поразительное. С точки зрения 8-К это просто «Какая стена?».

Так что у вашего помощника двойная задача. Поскольку он не несёт какой-то серьёзной ответственности в этом деле, он должен ограждать группового одитора от посягательств, особенно если группа очень большая.

• Так вот, Джонни, теперь... Джонни, сядь на этот... Нет, не садись туда. Мама... Джонни, пойди принеси мне чашку... Нет, нет, Джонни, ты слишком маленький. Нет, я её открою. Джонни, почему ты ходишь по дому в шапке?

Неверно думать, что каждый, кто подходит к вам, чтобы поговорить, - просто схлопыватель терминалов. Это не так. Но люди, которые делают это систематически и навязчиво, - из этой категории. И обычно, если в группе у вас есть друзья, что ж, они подходят и что-нибудь вам говорят. Это естественно, ничего особенного здесь нет.

Однако если бы вам пришлось проводить процессинг группе из пятисот человек безо всякого прикрытия и без защиты во время перерывов, вас просто затоптали бы в давке и на этом бы всё кончилось.

Вы понимаете? Я хочу сказать, просто есть... среди людей с улицы вполне может оказаться столько схлопывателей терминалов, что они практически собьют вас с ног.

Вы можете продемонстрировать это какому-нибудь взрослому. Просто скажите ему сесть на стул, а потом скажите ему встать - прежде, чем он успеет присесть, - а потом отдайте ему целую кучу приказов, не давая выполнить ни одного из них. Вы демонстрируете ему, как выглядит плохой контроль. Конечно же, это вообще не контроль.

Итак, сколько помощников в зале вам нужно на сколько людей? Ну, это вы можете решить сами, хотя мы довольно хорошо справлялись, когда на одного помощника приходилось по семьдесят пять - восемьдесят человек (когда количество людей становится большим). Поэтому неверно, что один одитор может проводить процессинг неограниченному числу людей. Он может одитировать столько людей, сколько он может обеспечить помощниками и со сколькими он может установить контакт. Поэтому вы не смогли бы проводить групповой одитинг по радио, это было бы не слишком успешно. Делались попытки... но без особых успехов. Во-первых, люди не находятся под непосредственным контролем и всё такое. А вот что стоило бы сделать - это выступить по радио и пригласить людей к себе на групповой процессинг. Вот это то, что нужно.

Но взрослые так и поступают. Обычно так с ребёнком и обходятся. Однако, если вы решите, что состояние ребёнка определяется исключительно поведением взрослых вокруг него, то это будет ошибкой. Да, поведение взрослых имеет значение. Оно имеет большое значение. Это фактор, который вызывает включение. Но это не самый главный фактор. События, только что произошедшие с ребёнком, имеют гораздо большее отношение к делу.

Вам необходим по меньшей мере один помощник на семьдесят пять - восемьдесят присутствующих. Необходимо, чтобы было как минимум такое количество помощников. Хотя нам, вероятно, было бы гораздо удобнее с одним помощником на каждые тридцать человек. Это было бы намного удачнее. Как бы там ни было, вы, безусловно, можете одитировать огромное множество людей, если у вас есть помощники. Помощнику необязательно быть обученным саентологом, так что с этим всё в полном порядке.

Если бы вы создали ребёнку окружение, в котором осуществляется превосходный 8-К, и если бы взрослые очень хорошо с ним обращались... И вы понимаете, 8-К не означает сплошную слащавость, это просто 8-К.

Сколько людей можно одитировать в группе и насколько полезным это может быть? Я думаю, людей может быть столько, сколько поместится в самом большом обозримом пространстве. Можно использовать стадион «Янки» или что-нибудь в этом роде, но всё равно нужно обеспечить себе помощников. Вам нужно договориться о том, чтобы за выполнением ваших команд следили. Иначе всё начнёт приходить в расстройство. Вы перестанете владеть ситуацией, потеряете над ней контроль.

Человек... знаете, я не считаю, что люди работают на постах, где они чувствуют себя ненужными. Если человек не чувствует себя нужным, то он на самом деле не работает. Я не считаю... Ну, давайте сформулируем это так: если вы сделаете кого-то ненужным или лишите его зарплаты... я почти уверен, что, став ненужным, он уйдёт с работы скорее, чем лишившись зарплаты. Это может показаться странным в нашем чрезвычайно материалистическом мире.

В групповом процессинге вы вполне можете пользоваться громкоговорителями. Нет ничего плохого в том, чтобы использовать громкоговорители. Но в то же время, если вы достигаете (или пытаетесь достигать) так много людей и у вас отсутствуют терминалы, которые могут взять на себя улаживание энтурбуляции, вы не сможете провести много группового процессинга.

Я считаю, что в армии мы наблюдаем прямо противоположную картину, это просто потрясающе. В армии люди опускаются всё ниже и ниже просто потому, что они не нужны по-настоящему, они не чувствуют себя нужными и так далее. Возможно, в этом всё и дело. Они служат в армии, но они не нужны, и они не могут уйти. Так что они становятся вялыми и апатичными.

Итак, если у вас есть способность конфронтировать отдельного человека, есть способность конфронтировать группу, есть ноу-хау из БПО 114... есть ноу-хау относительно помощников - а в их обязанности входит добиваться исполнения постулата группового одитора, - то ваша группа не сможет не расти. Нужно сильно постараться, чтобы она не росла. Ваша группа будет постоянно расти.

То же самое происходит и с детьми. Ребёнок не нужен, вы понимаете? Его никто не использует, поэтому он опускается ещё быстрее.

Это очень эффективный, очень эффективный способ распространения, потому что вы таким образом создаёте молву. Если вы не создаете молву, значит, вы не получаете результатов. Вы просто себя дурачите.

Я не очень-то хочу сравнивать детей с собаками. Но я скажу вам вот что... вот вам сопоставимый пример. У меня как-то была собака - настоящий психотик. Внезапно я начал дрессировать эту собаку очень сурово, твёрдо, энергично, изматывая её до полусмерти. Она стала вполне душевно здоровой. Я перестал её дрессировать; она опустилась до тона 1,1, начала истреблять соседских цыплят. Понимаете, я не проводил собаке никакого процессинга. Просто я не пренебрегал ею, а заставлял ее работать.

Работая с отдельными преклирами, вы не ждете появления большой молвы. У них есть своя частная жизнь, а общество в целом полагает, что раз им необходимо... раз они хотят стать лучше, значит, у них что-то не в порядке. Очень часто эти люди не так уж много говорят об этом, если только вы не получаете совершенно выдающиеся результаты. Когда результаты совершенно выдающиеся, ну, тогда они что-нибудь делают по этому поводу. Но они рассказывают... при индивидуальной работе они не особо рассказывают об этом, а вот при работе с группой они будут рассказывать.

И вы обнаружите, что в современном обществе детей не заставляют работать, детям не демонстрируют, что они нужны. Вы понимаете? Возможно, это один из основных элементов проблемы. Ребёнка не используют. Его существование не имеет цели.

Так что на самом деле, если только у вас нет других планов, это необходимо вам для собственного душевного спокойствия. Мне всё равно, над чем вы работаете, есть ли у вас профессиональная практика, - ради самих себя и ради собственной репутации вам нужно так или иначе наскрести себе группу. Добивайтесь, чтобы она продолжала расти. Проводите им хороший процессинг, беседуйте с ними, предоставляйте им какие-нибудь данные, время от времени давайте им прослушать запись какой-нибудь лекции и проводите им хороший групповой одитинг. Вам нужно это делать ради себя самих. Тогда вы будете поддерживать на уровне своё знакомство с предметом, и жизнь станет гораздо лучше.

Ужимки маленького ребенка... За ними весьма интересно наблюдать, если вы обращаете внимание на этот фактор; быть кому-то нужным. Ребенок делает себя нужным, развлекая своих родителей. Он делает то, что в его силах... чтобы как-то заполнить пустое место. Это кнопка «Помощь» - крайне важная, чрезвычайно важная кнопка под названием «Помощь», вы понимаете? Ребенок пытается позабавить своих родителей, он пытается присутствовать тем или иным образом.

Конечно, групповой одитинг никогда не отклирует Землю. Не нужно его недооценивать, но не нужно и переоценивать.

Маленький ребенок... возможно, он придумывает по новой ужимке в день или что-то в этом роде. Маленькие дети так и поступают... это весьма интересно наблюдать.

Сейчас, прямо в данный момент, взаимный одитинг на курсе «Саентолог-стажёр Хаббарда» обладает такой мощью и так быстро двигает людей к состоянию Клир, Клир, Клир, что вы придёте к мысли, будто групповой одитинг остаётся не у дел, и у людей появится склонность забывать про старый добрый групповой одитинг.

А если вы не уделяете этому вообще никакого внимания, дети в конце концов впадают в апатию и перестают это делать. А если вы уделяете внимание... нам достаточно посмотреть на эту новую ужимку и сказать «Урра! Это замечательно! Это хорошо». И ребёнок доволен, у него улыбка до ушей, он очень рад. Обычно после того, как он получил подтверждение, он не продолжает это делать. Но ребенок предоставляет вам то, что, как он знает, вам нужно - он забавляет вас или что-то в этом роде.

Давайте не будем о нём забывать. Как-то раз с помощью группового одитинга несколько школьных классов были избавлены от отстающих учеников. Эти ученики просто перестали быть отстающими, вот и всё. И это даже не был хороший групповой одитинг. У вас или у меня с нашим профессиональным взглядом в зобу дыханье спёрло бы при виде этого халтурного, идиотского одитинга, который они называли групповым одитингом. Просто ужас! Кошмар!

Большинство детей потеряли целую жизнь и тело, потом прошли через чёрт знает что и родились, а потом оказались в окружении, где никто в вас особо не нуждается и где используется плохой 8-К. И это практически конец всему. Вы понимаете!? Такой вот кейс находится перед вами, когда вы смотрите на ребёнка. Вот с каким кейсом вы имеете дело, когда вы имеете дело с ребёнком.

• Конечно, Джонни, тебе необязательно делать это, раз ты не захотел делать предыдущую команду. Но это...

Перед нами кейс, обладание которого находится очень низко, практически на самом дне, который не чувствует, что он кому-то нужен; который получает плохой АРО; который не привык к окружающему миру - он очень плохо знаком с тем, что его окружает; он не привык к своему телу. Он пережил много бед, и все его прежнее ноу-хау провалилось в тартарары, он больше не может его использовать - ведь если вы используете это ноу-хау, вас, конечно же, убивают. Очевидно, это было доказано.

Он чувствует себя очень незащищенным. Понимаете, двухлетиий ребёнок не может пойти и устроиться на работу. В следующий раз, когда вам будет два года, попробуйте. У вас ни за что не получится.

Когда вы так делаете, остальным детям нужно иметь трудности, чтобы получить внимание. И вы принижаете весь класс, когда вызываете вперёд кого-нибудь, кто не смог что-либо сделать.

Если вы окажетесь поблизости от меня, я дам вам работу. Это факт. Я всегда могу найти найти работу для ребёнка. Я найду её очень быстро - так же быстро, как он ползёт. Нам с вами эта работа покажется глупой, но ребёнок вцепится в нее мертвой хваткой. И после этого вам нужно внимательно следитъ за тем, чтобы не нарушать его право на нее; это его обязанность и его работа, вы понимаете?

Этот групповой одитинг, по сути, проводился без помощников. Он проводился кое-как. В нём использовались процессы по созданию.

И вы поразитесь... Если вы начнёте воспитывать ребёнка в этом духе, когда ему будет примерно два с половиной или три года... К тому времени, как ему будет десять лет, он будет способен выполнять кучу работы и 6удет доволен. Работа никому не вредит. Только отсутствие работы делает её чем-то отвратительным.

Он проводился... о-о! Такого просто не должно было быть. И всё же он прошёл с таким потрясающим успехом, что действительно поднял этих детей на более высокий уровень, фактически без какого-либо дополнительного одитинга.

Таким образом, ребёнка нужно понимать. А чтобы понять ребёнка, нам нужно забыть о той чепухе, которую прошлые культуры единогласно приписывали бытийности ребёнка. Все приторно-сладкие рассказы о том, как этот прелестный комочек радости был принесён журавлём, или аистом, или кем-то... сплошная орнитология. И "эта милая душа была послана нам с небес". Боже, кому-то определённо не хватает реальности насчёт области между жизнями, если он называет ее небесами.

Если у ребёнка было достаточно энергии, чтобы добраться до школы, и достаточно здравого смысла, чтобы сидеть за партой, то его, как очевидно, можно было изменить к лучшему с помощью группового одитинга. Это не означает, что всех умственно отсталых детей можно изменить к лучшему с помощью группового одитинга. Вы понимаете? Ведь эти дети уже были отобраны по томy признаку, что могли сидеть за столом. У них уже был этот навык. Это, вероятно, единственный навык, которым владеют в высших правительственных кругах. Это не просто злое замечание... я в последнее время читал газеты. Это всего лишь попытка воспринять ситуацию «как-есть».

Итак, вот ребёнок. Забудьте о сказках; одитируйте то, что вы видите. Когда вы начинаете смотреть на детей, происходят две вещи: вы начинаете сильнее с ними дружить и вы, несомненно, изменяете свою точку зрения на детство как таковое.

Ладно, возьмём спортивную команду. Она выходит на поле, выходит сыграть за свой родной колледж. На самом деле вы не сможете сделать ничего лучшего для этой команды, чем провести несколько процессов из БПО 114. Вы не сможете сделать для них ничего лучшего. Точка. Просто проведите их все. Вы собираетесь провести процессинг всем этим парням. Вы не хотите внушать им идею о проведении процессинга людям и всё такое. Они просто спортсмены, а вы знаете спортсменов.

То, что состояние детей быстро восстанавливается, как я упоминал ранее, объясняется целиком и полностью тем, что они просто полны надежд. Они действительно чувствуют, что могут добиться успеха. Попробуйте поодитировать кого-нибудь, проблема настоящего времени которого состоит в том, что его завтра повесят; тогда вы увидите, что я имею в виду.

Нет ничего плохого в том, чтобы быть спортсменом. Я сам играю во многие комнатные игры, очень интересные: в шахматы и другие увлекательные игры. А на открытом воздухе... по мне, лучше на яхте заниматься навигацией, чем тянуть канаты или что-то в этом роде.

Вот у человека проблема настоящего времени. Вы ничего не добьётесь, проводя ему процессинг, пока вы не устраните эту проблему настоящего времени. Из-за проблемы настоящего времени весь кейс зависает. А у ребёнка нет проблемы настоящего времени, у него впереди весь трак. Возьмите человека постарше, которого должны повесить, и попробуйте его проодитировать. У вас ничего не получится; одитировать его очень трудно, если вообще возможно. Возьмите ребёнка, у которого впереди вся жизнь; его одитировать очень легко.

Но спортсмены в целом — знаете, это мышцы. Это стойкость. Это упорство. Они обращаются с собой как со стадом домашнего скота. Это довольно интересно. Они бегают взад-вперёд в свитере, чтобы вспотеть, а затем, в нужный момент, они выходят на поле, играют положенное число периодов, сетов или что у них там. Затем они заканчивают играть, и тогда на них набрасывают простыню, затем их заставляют делать упражнения, чтобы они остыли, а потом их отводят в стойло и задают им ещё сена. И они, как правило, в ужасном умственном и физическом состоянии.

Но то, насколько легко одитировать человека, не показатель состояния его кейса. Кейс находится в весьма неважном состоянии, однако одитинг идёт очень быстро, если его проводят правильно.

Один момент: если вы когда-нибудь займётесь спортсменами - одитингом спортсменов, - если вы будете иметь дело со спортсменами и так далее, вы будете просто поражены.

Какие процессы вы проводите ребёнку? Вот основной принцип, золотое правило одитинга: найдите что-то, что преклир может делать, и добейтесь, чтобы он смог делать это лучше.

Вы скажете: «Как эти всемирно известные спортсмены умудряются не развалиться на части хотя бы десять минут?» Потому что и тренер, и все эти мальчики, что бегают вокруг, и тот, кто подносит воду... боже, это просто один большой рулон пластыря, скажу я вам! Они просто склеивают их, латают, и перевязывают лодыжку, растянутую утром, и накладывают примочку на растянутое плечо. Эти ребята просто сборище примадонн. И вы слушаете, как они: «О-о! Ой-ой-ой-ой-ой-ой... я... э... м-м-м... о-о... я... а... у... о-о... у меня... у меня... у меня... только что болело. Болело прямо здесь. Ой-ой-ой-ой-ой... Я не знаю... я не знаю. Какой у меня пульс? Какой у меня пульс? Не знаю, смогу ли я играть на подаче сегодня вечером. Какой у меня пульс? М-м-м...»

Вы совершите ужасную ошибку, если попытаетесь направлять ребёнка снова, снова и снова, каждый раз прося его делать что-то, что он не может делать. Ведь что это означает? Вы толкаете его к неудачам, неудачам, неудачам, неудачам.

Это сборище ипохондриков. Это просто изумительно. Я их не принижаю. Просто... просто так оно и есть. Если вы повращаетесь там... почти единственные совершенно отчаянные сорвиголовы, которых я знаю, - это жокеи. А жокеи настолько увлечены поддержанием нужного веса и всё такое, что это становится умственным упражнением или чем-то в этом роде, и благодаря этому они остаются здравомыслящими и заинтересованными. Они довольно алёртные. Большинство других спортсменов - нет.

Давайте возьмем младенца, свяжем ему руки за спиной, а потом встанем перед ним и скажем: «Дай мне свою руку. Спасибо. Дай мне свою руку. Спасибо. Дай мне свою руку. Спасибо». Если вы это сделаете, вы увидите, как он погрузится в апатию; ведь он знает, что вы говорите. Вы сделали невозможным... мало того, что он не может этого делать, вы сделали выполнение этой команды вообще невозможным. И он реагирует на это точно так же, как отреагировал бы взрослый преклир: он падает ниже самого дна.

Конечно, если вы возьмёте какой-нибудь вид спорта, который требует серьёзной умственной деятельности, такой как гольф, с его стремлением к изолированности и тому подобным вещам, - здесь всё немного не так, как в командных играх. И всё же лучшее, что вы можете сделать для любого, кто занимается спортом, связано с естьностью вещей, потому что эти люди всегда с яростью атакуют МЭСТ. А естъность вещей обычно утихомиривает эту ярость, вы ставите его в позицию точки-причины над МЭСТ, и он становится гораздо лучшим спортсменом.

Хорошо, теперь давайте не будем связывать ему руки за спиной. Он лишь грудной младенец, и вы говорите: «Дай мне свою руку». Его руки не находятся под его контролем. Это снова означает неудачу, неудачу, неудачу, неудачу, понимаете? И опять-таки, ребёнок падает ниже самого дна.

Так вот, хотя и крайне редко... крайне редко, но вы можете попасть в ситуацию, когда вам нужно будет проодитировать двух-трёх парней, которые входят в какие-то команды или что-то такое. И здесь вас ожидает другая неожиданность. Создаётся полное впечатление, что это просто кейсы ниже самого дна. А на самом деле это просто простые кейсы. Простая вещь - травма или растяжение - тревожит их безумно. Это тревожит их. И в то же время они могут сделать практически всё, что вы попросите их выполнить в процессинге. Эти два факта профессионалу трудно увязать.

Теперь давайте подойдём к этому разумно. Что этот ребёнок может делать? Чтобы дать ответ на этот вопрос, у вас должна быть хорошая способность наблюдать, потому что всё не так просто, как в случае следующей команды.

Вы говорите: «Будьте в метре позади своей головы» - бац, он выходит и оказывается в метре позади своей головы.

«Ты заставь это тело лежать в этой кровати. Спасибо». Понимаете, вы смотрите на него и обнаруживаете, что он может заставить тело лежать в кровати. Очевидно, именно это он и делает. Так что вы позволяете ему делать то, что он может делать! И вы добиваетесь, чтобы он стал причиной над тем, что он делает. Так вот, вам нужно немного понаблюдать, чтобы выяснить, что же ребёнок делает. Вы всегда можете добиться, чтобы он делал то, что он делает.

Вы говорите: «Теперь сконцентрируйтесь на определённой области и контролируйте её». Он концентрируется и контролирует.

Вот ребёнок, который никому не подчиняется, он в очень тяжёлом состоянии, сильно рестимулирован, болеет почти всё время и так далее... не подчиняется никаким приказам, не понимает вообще ничего. Он просто сидит как деревянный, сжав кулаки, и не собирается выполнять ничего из того, что вы ему говорите.

«Удержите эту винтовку в неподвижности». И вдруг - он чемпион страны. «Удержите эту винтовку от удаления». Всего лишь какое-нибудь упражнение вроде этого, и парень становится потрясающим стрелком.

Так вот, только попробуйте не вспомнить этот принцип! Что делает ребёнок? Посмотрите на него. Посмотрите на него. Что он делает? Он лежит со сжатыми кулаками. Хорошо. «Лежи на кушетке со сжатыми кулаками. Спасибо. Лежи на...» Вы обвели его вокруг пальца, не так ли?

Они проходят одитинг очень легко, несмотря на их, казалось бы, ужасное состояние.

Скажем, ребёнок не желает делать ничего другого, кроме как носиться по комнате, носиться по комнате, носиться по комнате, носиться по комнате. И вы подыгрываете той игре, в которую он играет, когда говорите ему: «Носись по комнате. Спасибо. Носись по комнате. Спасибо». Вы понимаете, это совершенно элементарно. Это разговор на очень простом уровне. Очевидно, что ребёнок может делать то, что он делает, но он не является причиной над этим действием. Поэтому то, что он делает, представляет собой ино-детерминизм, который вы берёте под контроль и превращаете в селф-детерминизм. Поразительно!

И вы можете взять какую-нибудь команду и провести ей групповой одитинг. Такой примитивный, как «Посмотрите на эту траву. Посмотрите на небо. Посмотрите на трибуну». Или: «Посмотрите на ворота. Посмотрите на тренера. Посмотрите на эту машину. Посмотрите на забора. Такой вот примитив, понимаете? И внезапно все они почувствуют себя прекрасно! Это поразительно! Поразительно! И вы можете сотворить такие чудеса, что бедняга-тренер просто окажется в тени. И врач, который околачивается рядом, тоже окажется в тени.

Вы можете работать таким же образом с психотиками. Это не значит, что дети - психотики. Но принцип тот же.

А эти парни, которые получают растяжение, что-то в этом роде - я не знаю, доводилось ли вам когда-либо одитировать растяжение, но если вы просто попросите человека прикасаться к разным предметам своей... к примеру, он растянул лодыжку... попросите человека прикасаться к разным предметам ступнёй.

Если вы выясните, что делает разум, и будете действовать аналогично в процессинге (это еще один старый принцип), то состояние преклира улучшится. Сейчас мы понимаем это куда лучше, чем раньше. Почему? Потому что преклир делает то, что он делает, на основе ино-детерминизма. А вы добиваетесь, чтобы он это делал на основе селф-детерминизма. Вот как всё просто. Вы понимаете?

Понимаете, «Прикоснитесь ступнёй к земле. Прикоснитесь ступнёй к машине. Прикоснитесь ступнёй к скамейке. Прикоснитесь ступнёй к этой подушке. Прикоснитесь ступней к ботинку».

Так вот, процессы, связанные с направлением, очень хорошо работают на детях. Низший уровень таких процессов - в которых ребёнок указывает на какое-то направление, показывает его... Для этого ребёнку должно быть примерно два с половиной года или больше. Лучший из них такой: «Где (знакомый предмет)?» Понимаете, «Где стол?». А если ребёнок знает только себя и одитора, то вы используете только эти два терминала. И такой процесс можно начинать где-то в два года. «Где я? Где ты? Где я? Где ты?»

Просто сделайте... пусть он разуется и голой ступнёй прикасается к разным предметам. Бамс, бамс, бамс, бамс, бамс, бамс, бамс, бамс, бамс, бамс, бамс. И вдруг - бабах! Совершенно неожиданно у него больше нет растяжения лодыжки, и он снова на игровом поле, хотя всем было известно, что он не будет играть ещё шесть недель. Чудеса!

Если вы спрашиваете, где вы, а ребёнок не указывает на вас, то вы берёте палец ребёнка и указываете им на вас. Вы не даёте ему избежать выполнения команды одитинга - это всегда пагубно. Но вы делаете это очень мягко. «Где ты? А где я? А где ты? А где я?» Это, пожалуй, простейший уровень устной команды, связанной с мышлением.

Переломы? Ну, с помощью индивидуального процессинга вы можете вернуть человека в строй после перелома примерно за неделю. Эти парни так беспокоятся о своём здоровье, их здоровье настолько важно, что из-за этого они выглядят как сборище тяжело больных людей. Это не так. Но здесь существует такая кровная заинтересованность и проблемам со здоровьем придаётся такое значение, что эти проблемы материализуются, и вы довольно легко можете их устранить, особенно с помощью группового процессинга.

Ребёнок не может с лёгкостью выполнить команду типа «Посмотрите на эту стену», ведь он не в состоянии посмотреть на стену. Он слишком низко по шкале, чтобы по-настоящему смотреть на стену, и эта команда выводит на поверхность слишком много замешательства. Так что ребёнок не может выполнить такой сложный приказ, но он может ответить на вопрос. И это, как всегда, процесс, который находится ниже по шкале. Ниже по шкале находится процесс, в котором нужно давать ответ на вопрос, а не выполнять приказ.

Если бы вы встретились с менеджером какой-нибудь команды и спросили, нельзя ли провести его команде групповой процессинг, возможно, он бы согласился. Вы могли бы объяснить ему, что это такое. Вы могли бы показать ему, что вы собираетесь делать; вероятно, это сработало бы превосходно. Вы могли бы добиться своего. Вряд ли он заплатил бы вам за это очень большие деньги. Чтобы сделать на этом деньги, нужно просто выбрать какую-нибудь команду перед игрой, поставить на неё очень большую сумму, а потом тем или иным образом просочиться туда, проодитировать эту команду как следует с помощью группового процессинга и получить свой выигрыш.

«Где стол? Где стул? Где мама?» Вы понимаете? Вопросы такого рода. Время от времени простительно говорить ребёнку, чтобы он нашёл терминал, которого нет в поле зрения. Понимаете, это простительно. Это не идеальный одитинг, но это подбадривает ребёнка.

Это очень легко срабатывает с боксёрами. Вы можете взять какого-нибудь известного боксёра или кого-нибудь ещё и довольно быстро разбогатеть. Когда-то он был знаменитым. Теперь же он «бывший».

• Где мама?

Просто приведите его в порядок, приведите его в такое состояние, чтобы он мог конфронтировать другого парня на ринге, вот и всё. Любые проявления синдрома Паркинсона у боксёров - это просто неспособность конфронтировать противника. И вы можете победить.

Итак, у группового процессинга столько сфер применения и столько достоинств, что профессиональный одитор, который не может его проводить, будет похож на профессионального одитора, который не может сделать ассист. Понимаете, он видит травму и ничего не может с ней поделать. Вскоре он станет следствием таких вещей.

Групповой одитор должен работать с группой, осуществляя превосходный 8-К. Он должен работать с группой очень эффективно, и он не должен расстраиваться, если один или два человека... это схлопыватели терминалов... выйдут впереди скажут. «Мы не получили никаких результатов». Это признак того, что он почти до них достучался.

Понимаете? Вполне нормально. Это один из типов «Ориентационного процессинга». Он очень, очень хорошо работает.

Вы должны кое-что об этом знать: человек, до которого вы почти достучались, первым делом говорит, что вы не произвели в отношении него никакого следствия. Дело в том, что он кейс отсутствия следствия, и создание следствия в отношении него рестимулирует его заявление (драматизируемое заявление) о том, что он не получил следствия. Так что это он вам говорит первым делом. Поэтому, когда кто-то заявляет, что не получил никаких результатов, вы тут же понимаете, что чего-то добились. Если в комнате есть два или три человека - чистой воды «Какая стена?», - которые, судя по их виду, выполняют процессы, а по окончании не говорят ни помощнику, ни вам, что они не получили результатов, значит, вы провели процессинг не слишком хорошо. Видите, как это получается? Эти люди - всегда хороший индикатор.

Далее, «Где это случилось? Где ты сейчас? Где это случилось? Где ты сейчас? Где это случилось? Где ты сейчас?» Процесс такого рода очень быстро «подлатает» множество разбитых носов и коленок у детей.

Далее, при проведении группового процессинга, до и после него, лучше всего провести какой-нибудь тест, всё равно какой. Назначьте серию процессов. Скажите: «Эта серия процессов будет идти десять недель. На протяжении десяти недель в пятницу вечером вы все будете собираться здесь и у вас будет групповой процессинг». Проведите им какой-нибудь тест, когда будете начинать серию процессов. Проведите определённое количество процессов, затем проведите им тест в конце серии процессов, а потом сравните результаты и отдайте их людям, которым вы проводили групповой процессинг. У них будет нечто наглядное. Им нравится кусочек МЭСТ.

Вы иногда поражаетесь, видя, как быстро у ребёнка исчезает соматика. Её как ветром сдувает. Но однажды вы будете проводить какой-то процесс, и он начнёт вгрызаться во что-то, совершенно вам непонятное, и у ребёнка включится соматика, которую он абсолютно не конфронтирует. Ваше дело табак. Что вам делать? Что вам делать? Нy, тем или иным образом, с помощью Тона 40, вам придётся заставить ребёнка пройти через это. Так что вам лучше не проводить процесс, в котором вы не можете заставить ребёнка выполнять команды. Водь ребёнок совершенно не конфронтирует боль и соматику.

Вы обнаружите, что количество достижений, которые вы можете принести людям в большой группе, очень и очень значительно, очень и очень реально. И к тому же это приносит очень и очень большое удовлетворение.

Вы хотите узнать, где ребенок на Шкале тонов? Подойдите к ребенку которого вы очень хорошо знаете, и скажите: «Ударь меня». Если ребёнок как следует шлёпнет вас, он, вероятно, где-то в диапазоне 1,5... он со злым умыслом закатит нам звонкий шлепок, знаете. А если он начнет боксировать с вами, смеясь, - он выше этого уровня. Но на более низких уровнях... во-первых, если ребёнок к вам вообще прикоснется, он заплачет, а ещё ниже он и вовсе не будет к вам прикасаться. «Но я люблю тебя. Я не хочу ударять тебя». И все в таком роде. Он будет приводить вам всевозможные доводы в пользу того, что он не должен прикасаться к вам или бить нас.

И вот, допустим, я говорю: «Вы проводите групповой процессинг с энтузиазмом, вы проводите групповой процессинг живо; вы проводите групповой процессинг с оттопыренным мизинцем, который вы держите под определённым углом, вы всегда проводите групповой процессинг в пиджаке» - теперь вы понимаете, какие правила можно было бы здесь установить? «Когда вы проводите групповой процессинг, никогда не ходите быстро взад-вперёд, ходите не спеша, понимаете? Это демонстрирует взвешенность и обдуманность в действиях. Это демонстрирует уверенность». Мы могли бы продолжать, и продолжать, и продолжать, понимаете, мы могли бы давать правила, правила, правила, правила.

Это не рекомендуемый процесс, это просто демонстрация. Это просто небольшой тест. Вы говорите ребёнку: «Ударь меня». И если он ни за что на свете не согласится сделать это... ну что же, вы узнали его положение на шкале.

Когда люди чувствуют себя совершенно потерянными и когда им не хватает уверенности, они пытаются заменить действие правилами. Они ставят всё с ног на голову. Вам не нужно много правил. Вам нужны процессы, потому что они - результат очень тяжёлого груда, огромного количества исследований и различных действий на протяжении очень многих лет. Они представляют собой очень точный раздел Саентологии. Они очень тщательно разработаны.

Ну ладно. Существует такая вещь, как «кошачий процесс» - процессинг животных. Вы пододвигаете руку к передним лапкам кошки и не убираете руку; вы ждете, чтобы кошка потянулась к вашей руке. А когда кошка потянет лапу в направлении вашей руки, вы медленно, а не быстро (чтобы не напугать кошку) отодвигаете руку - кошка пытается достать её лапой. И кошка снова нацеливается цапнуть вашу руку - вы отодвигаете руку немного дальше.

И есть старые учебники под называнием «Руководство группового одитора». Я думаю, сейчас есть более новое издание «Руководства группового одитора». В нём говорится о разного рода вещах, которые можно проделывать с группой, он довольно полезен и удобен для использования. Тем не менее точные процессы, которые вам следует проводить группе, содержатся в БПО 114.

В конце концов эта кошка станет в восемь раз больше льва, если вы будете проводить это каждый день регулярно по расписанию - всего несколько минут в день играть с кошкой. Эта кошка будет готова сожрать кого угодно, понимаете. Да, эта кошка теперь опасна, опасна!

Далее, всякий раз, когда вы осуществляете плохой 8-К, вы получаете плохие результаты. И единственное, что вам нужно преодолеть, - это любую неспособность конфронтировать отдельного человека и любую неспособность конфронтировать группу. При условии, что есть команды одитинга, дело в шляпе. Вы всегда сможете хорошо проводить групповой процессинг, вот и всё! Вам не нужно беспокоиться о чём-либо ещё.

И поскольку эта кошка становится опасной, психотерапевты прежних времен (у которых кишка тонка) ни за что не стали бы продолжать проводить ей процессинг. Они бы не осознали, что ей нужно пройти через диапазон, в котором она опасна, прежде чем она сможет стать доброй. Они считали, что задабривание или апатия или что-то в этом роде - это желательный уровень для другого живого существа. Если проводить кому-то процессинг, то он будет постепенно проходить через различные уровни и в конце концов станет опасным; он становится очень опасным, прежде чем он может стать добрым.

Очень забавно, что люди, по-видимому, больше ценят групповой процессинг, чем индивидуальный. И если вы думаете, что вам не помешает поднимать свой боевой дух каждый четверг или что-то в этом роде, тогда во что бы то ни стало проводите групповой процессинг какой-нибудь группе. Ведь это всегда будет поднимать ваш боевой дух.

Подобным образом дети поднимаются по тону, проходя через различные уровни. И в какой-то момент в середине процессинга люди могут решить, что состояние ребёнка стало гораздо хуже. Время от времени та же проблема возникает с психотиками. Психотик начинает двигаться или что-то делать в обществе, и все его родственники начинают набрасываться на вас. Тоже происходит и с детьми.

Пожалуй, самое большое удовольствие в групповом процессинге - это одитировать детей. Им не нужно что-то особенное, специально для них. Они проходят те же самые процессы.

Ребёнок просто... ого, он ррр-ррр-ррр-ррр. Он оборачивается к отцу и заявляет; «Заткнись, ты, старый козёл» - или что-то в этом роде. Папе это не нравится! Ему это не нравится.

Вам не нужно делать из этого конфетку: «Смокапьте зайчика». У них всё прекрасно получается, когда им дают команды типа «Посмотрите на эту стену», «Скажите "Привет”», Понимаете, какой угодно процесс по общению. У детей это получается замечательно.

Семейные проблемы в окружении психотика, семейные проблемы в окружении ребёнка - достаточно серьезная помеха одитингу. Окружение является достаточно психотическим, чтобы время от времени мешать вашим действиям. Следовательно, всегда лучшее решение - одитировать ребёнка вне самого близкого ему окружения, если это можно обеспечить на несколько дней.

Вы обнаружите, что ваши соседи больше всего оценят групповые процессы, в которых группа должна что-то говорить (одно время они были в моде). Они будут недоумевать: «Что там творится, чёрт возьми?» И возможно, они придут узнать, в чём дело, и кончится тем, что они примут участие в сессии. Это ещё один способ рекламы.

Чтобы как следует одитировать детей индивидуально, в особенности тех, кто находится в плохом состоянии и у кого множество проблем, на самом деле нужно нечто вроде больницы или санатория. Если бы у вас не было чего-то вроде больницы, где могли бы позаботиться о ребёнке в ходе процессинга, то вы бы допустили ошибку. Так что вам нужно что-то вроде детской больницы; когда-нибудь она у вас появится.

Глядя на успехи, достигнутые в групповом одитинге, и на ограничения, которые ему присущи, мы должны понимать, что он слишком хорош, чтобы от него отказываться, и что это такой навык, без которого одитор вряд ли является профессионалом.

Если кто-то пытается одитировать ребенка в частном доме и ребёнок возвращается к родителям сразу после процессинга - и если ребёнок находится в плохом состоянии, - то во многих случаях можно сказать, что одитор откусил больше, чем он сможет проглотить. Это совершенно точно. Слишком тяжёлый груз. Это значит требовать слишком многого.

Вы можете проводить групповой одитинг по бумажке, держа её перед собой, но не превращайте это в привычку. Вам нужно действительно запомнить команды из БПО 114 и порядок процессов, и вы должны точно знать, что произойдёт. Каждый процесс, который вы проводите, вы должны стараться проводить так, чтобы у большинства людей ои был сглажен. Не мучайтесь угрызениями совести из-за того, что четверть группы все ещё очень сильно рестимулирована. Они вечно подходят к вам и говорят, что они очень сильно рестимулированы, а все остальные веселы и довольны. Вы говорите: «Ага! Я до них добрался». Понимаете? Они, должно быть, получили какой-то результат, раз они так сильно рестимулированы.

Ребёнок довольно сильно взбудоражен, вы понимаете? Он довольно сильно взбудоражен. Рано или поздно одитор потерпит поражение. Он будет удивляться, почему ребёнку не становится лучше. Он проводит процессинг и уходит - ребёнок чувствует себя замечательно. Он возвращается - ребёнок: «Ааааа». Он снова проводит ему процессинг, тот чувствует себя замечательно. Он возвращается - ребёнок: «Гы-ы-ы».

Нужно несколько бесцеремонное отношение, чтобы проводить групповой процессинг. Вы должны быть способны на садизм, потому что вам всегда будут попадаться такие кейсы, которым необходимо провести ешё сто часов «Посмотрите на эту стену». Вы просто произнесли одну команду, «Посмотрите на эту стену», и им сразу же стала нужна ешё сотня часов этого процесса. Такое бывает.

Одитор говорит: «О боже! Что здесь происходит? Это просто... очевидно, у него депрессия».

Что ж, я бы просто постарался записать этого человека на индивидуальный процессинг и больше об этом не беспокоился. Не нужно пользоваться этой рестимуляцией, чтобы заполучить людей... кейсы на процессинг, хотя это и работает превосходно.

Нет. У него семья. Члены семьи видят, что ребёнок становится чуть более активным, и они быстро опускают его по шкале. Все это происходит за спиной одитора. Не думайте, что вам дадут письменный отчёт об этом.

«Посмотрите на... а, да. Посмотрите на эту стену. Посмотрите на эту стену. Посмотрите на эту стену. Посмотрите на пол. Хорошо. Сейчас я изменю процесс. Хорошо. Возьмитесь за голову и удержите ее от ухода внутрь тела. Спасибо». Несколько подобных процессов - и у вас появится несколько кейсов, это так.

Возьмите умственно отсталого ребёнка, возьмите ребёнка, который испытывает огромные трудности физического плана - та же ситуация; этому ребёнку приходится туго. И прежде чем он полностью поправится, он станет активным, он будет делать гадости, он будет огрызаться, он будет совершать в какой-то мере антиобщественные поступки, прежде чем к нему вернётся способность контролировать вещи и управлять ими.

Кодекс одитора, в общем и целом, применим к групповому процессингу. Но это специализированный вид деятельности. Это нечто такое, что следует делать и о чём вам не нужно забывать, потому что ему может найтись потрясающее применение в различных областях.

Ребенок должен пройти через середину шкалы. Но каждый раз, когда он будет пытаться пройти через эту точку, родители, родственники и весь остальной мир будут сталкивать его вниз - если только он не находится в особом окружении. Понимаете, вы вытаскиваете кого-то наполовину, а окружении сталкивает его вниз, и потом вы вытаскиваете его наполовину, а окружение сталкивает его вниз, и вы снова вытаскиваете его наполовину... Квк долго вы хотите заниматься этим сизифовым трудом?

Если вы хотите точно знать, как проводить групповой процессинг, станьте способны конфронтировать человека, станьте способны конфронтировать группу и хорошенько ознакомьтесь с этим на деле. Именно так это и делается.

Так что более успешное действие... возможно, более скрытое... проводить детям, находящимся низко на шкале, групповой одитинг. Тогда никто не будет знать, чему приписать изменения в поведении, и родители так и будут приводить к вам детей снова и снова.

Спасибо.

Если мы попытаемся отнести детей к категории «особых кейсов», если мы скажем, «Ну, дети имеют особый кейс, и нам надо быть выдающимся специалистом, то это будет ложью. Это неправда. Основная мысль, которую я хочу до вас донести, такова: дети - это преклиры.

С умственно отсталыми детьми и правда нужно обращаться особым образом, но, по сути, это сводится к тому, чтобы очень упорно проводить им очень хороший одитинг. Ведь умственно отсталый ребёнок, как правило, утратил надежду, вы понимаете? По той или иной причине он не надеется жить. Можно сказать, что его мечта была разрушена и он по-прежнему остаётся взрослым, которым он был в момент смерти, или что-то в этом роде. У него проблема с вэйлансами и так далее.

Но это не какой-то особый кейс. Вам нужно к нему привыкнуть и как следует с ним познакомиться, чтобы лучше справляться с ним. Вот зачем вам стоило бы изучать его: вам нужна ознакомленность. Вам нужно пробыть поблизости от него какое-то время, вам нужно познакомиться с ним, и тогда вы будете чувствовать себя довольно уверенно при работе с ним. Это лучший образ действий. Однако умственно отсталые дети - это далеко не все дети.

Между прочим, люди, как ни странно, очень часто тратят огромные суммы на больных детей и ничего не делают для гениев. А я предпочитаю сделать очень сообразительного ребенка очень, очень, очень сообразительным ребёнком. Я предпочитаю сделать хорошо приспособленного к обстановке ребёнка ребёнком, который может очень, очень, очень хорошо приспосабливаться к обстановке. Человек, который может приспосабливать что угодно... таково моё представление об очень хорошо приспособленном ребёнке. Он очень хорошо приспосабливает всё то, с чем он имеет дело. А психология девятнадцатого века утверждает, что если вы полностью приспособлены, то ваше дело в шляпе. Да уж, если вы полностью приспособлены, вы кусок МЭСТ.

Так вот, дети... состояние детей изменяется с легкостью, но вы обнаружите, что любому трудному кейсу нужно огромное количество АРО. Ребёнку нужно очень много АРО, потому что его незащищенность и способность удерживать внимание так велика... точнее, неспособность удерживать внимание.

Когда вы входите в комнату одитинга с ребенком... первые несколько раз вы пожалеете, что вы вообще начали этот одитинг. Помните, что я вам сказал: не относитесь к кейсу слишком оптимистично, не будьте слишком оптимистичны, ожидая результатов.

Лучший способ одитировать детей - собрать целую кучу детей в комнате и проводить им процессы по общению.

Чтобы это делать, вы должны быть в состоянии справляться со взрослыми. Если вы хорошо умеете справляться с группами взрослых, то вы наверняка справитесь и с группой детей. Вам нужно держать их под контролом. Группе детей нужно проводить превосходнейший 8-К; но боже, какой энтузиазм они могут у вас проявить! Они чуть ли не разнесут весь дом. И они будут возвращаться к вам каждую субботу, они будут становиться лучше, они будут чувствовать себя лучше и так далее.

Как ни странно, дети довольно быстро поднимаются по шкале. Они полны надежд, поэтому они готовы действовать. Они готовы учиться и так далее. И как ни удивительно, дети становятся очень хорошими одиторами. Вы можете начинать учить ребёнка на одитора в возрасте примерно шести лет. А когда ему исполнится десять или одиннадцать лет, он может пройти курс.

Родители держат детей в школе до бесконечности только потому, что они не хотят платить няням. Что справедливо и в отношении американских студентов, возраст которых от 18 до 25. Родители больше не хотят платить няням, так что они посылают детей учиться... не для того, чтобы те обрели какие-то знания.

Я думаю, что на самом деле ребёнок мог бы узнать практически все, что он хочет узнать, к десяти или двенадцати годам... узнать практически всё, при условии, что его бы начали учить и учили по-настоящему, а не запихивали в него целую кучу хаотичных данных.

У многих людей в голове образовалась настоящая каша и скорость усвоения информации упала, из-за того что образование, которое они получили, было очень хаотичным. Так что если вы собираетесь научить ребёнка чему-то, то учите его как одитора и учите его по-настоящему. Не пытайтесь «подсластить» информацию и сделать её «интересной»; так вы только всё испортите. Дети будут слушать вас, если вы просто будете рассказывать им, что и как; вы удивитесь, когда вы это увидите.

Лучшее отношение к ребёнку в процессинге - говорить с ним как мужчина с мужчиной, или мужчина с женщиной, или женщина с женщиной! или женщина с мужчиной. Не проводите различия по возрасту.

Сокращать разницу в возрасте нужно не за счёт того, чтобы самому становиться трёхлетним ребёнком. Нужно обращаться с ребёнком так, как если бы ему было двадцать пять. Это кажется нереальным - кажется, что вы превышаете уровень его понимания. Вовсе нет; я на днях говорил с несколькими двадцатипятилетнимн людьми.

Но если вы ожидаете, что дети, у которых серьёзные психосоматические заболевания, трудности со зрением и слухом и так далее, волшебным образом поправятся, стоит вам только взмахнуть над их головой парочкой процессов, - выбросьте это из головы.

Затруднения общения у ребёнка - более сложная проблема, чем затруднения общения у взрослого. Чтобы их устранить, нужно провести много процессинга. Много тщательного процессинга. Много одитинга... спокойного. Нужно хорошее окружение, нужно много чего. И если вы обеспечили всё это - вперёд, вас ждёт огромный успех.

Если же вы не можете всё это обеспечить, то ваш лучший шанс таков: собрать детей вместе - хороших, плохих, средних, глупых, умных, шумных и каких угодно, - собрать их целую толпу и проводить им групповой одитинг в Тоне 40 на всю катушку. Вы обнаружите, что все они получат достижения, и все будут этим довольны, и всё получится.

Если ребёнку нужно уделить особое внимание, то вам лучше иметь какое-то место, куда его можно поместить, чтобы уделить ему такое внимание, потому что ни один родитель не поспорит с дикой и неуправляемой группой, но будет ещё как спорить с одитором, который имел наглость улучшить состояние маленького Джонни.

Одитор, который решил специализироваться на проведении процессинга детям, принял очень хорошее решение. Общество платит больше за поддержание в норме детей, чем взрослых. В западных обществах люди всегда предпочитают помочь ребёнку. А в восточных обществах на детей чуть ли не молятся - там это ещё более выражено. Одитор может достичь огромного успеха, не делая ничего иного, кроме как проводя процессинг детям.

Но если одитор специализируется на детях, его навыки должны быть куда выше среднего. Он должен соблюдать Кодекс одитора ещё более ревностно, и он должен быть способен справляться не только с детьми, но и с их родителями. Спасибо.